Глава 1

«ЭНТЕРПРАЙЗ» – 1

Расположитесь в определенном месте на поверхности Луны, скажем, где-нибудь возле медленно двигающейся границы, разделяющей планету на зоны дня и ночи, или в одном из Л5 жилых сооружений, раскачивающихся по всему миру, и вы увидите это без всяких помех: старую матушку Землю на руках новой Земли. Некоторые люди предпочли бы ее видеть именно такой. Не для них этот широкий, голубой, в клубах облаков диск, яркий, надежный. Они хотят тайны, они хотят, чтобы Земля была наполовину спрятана в древнем мраке ночи. Она всегда появляется оттуда, но, к облегчению этих людей, снова скрывается во мрак. Голубой свет переходит в более тусклый, угасая, и с последними вспышками темнокрасного все покрывает мрак.

И тогда появляются звезды. Они вечны так же, как и ночь, породившая их. По всей планете разбросаны сияющие драгоценности: ЭлЭй, Великий Пекин, Больше-Москва, ПлюПариж. Великие дороги по всем континентам светятся в ночи, тончайшие, как будто огненный паук соткал их паутину, кое-где виден мягкий свет. Он так мягок потому, что пробивается через воду, как в горах на шельфе тихоокеанского побережья Японии и старой Северной Америки. С краю возникает яркий обод, солнце непреклонно скользит по ощетинившейся постройками и естественным ландшафтом планете, но обод еще узок, словно простая жемчужнобирюзовая стружка, изгибающаяся под давлением ночи. И на какое-то время ночь вступает в свои права.

Кое-где появляется свет. Когда Луна находится в высшей фазе, полюсные шапки озарены белым сиянием. Гималаи, Альпы и Анды, как светлячки, горят в темноте, их свет слаб, но постоянен. Иногда даже Великая Стена появляется на этой ночной карте: серебряный волос, извивающийся и переплетающийся с серебряным блеском рек… Затем Луна скользнет вокруг Земли, чтобы полюбоваться на отражение рассеянного света в Атлантическом и Тихом океанах. Через две недели Луна перейдет в новую фазу, и вся местность будет отдавать свой свет ей, пепельной, словно оттенки серебра, против темной стороны спутника. Но сейчас Земля оставляет лунный свет и ее романтичность себе, медленно вращаясь, в слабом и прекрасном мерцании. Тьма испещрена бриллиантами звезд, и никогда не бывает полной: то там, то здесь по ней прокладывает путь еще один огонек, выходец из света дня. Золотой свет тускнеет, когда она проходит границу на высоте в двадцать пять тысяч миль. Луна серебрит ее своим светом сейчас, когда она приближается к тени со скоростью более одиннадцати тысяч миль в час, не совсем в ногу с Землей, а нагоняя ее. Сначала, на расстоянии, она кажется маленькой игрушкой, озаренной бледным светом с прорезями теней, затем становится больше, пара выхлопных струй, шлейфом тянущихся за ней, вырастают, уходя копьями ввысь, достигая высоты тридцатиэтажного дома, и вот уже громада заслоняет все небо. Она пролетает беззвучно, массивная, горящая серебром, черная только там, где на нее падает тень и где буквы говорят о ее имени на языке планеты приписки, планеты, которую она собирается покинуть.

НСС 1701, Звездный корабль «Энтерпрайз», скользит в лунном свете, отражая свет земных городов, готовый отдать весь этот свет глубокому, холодному мраку космоса, который, в сущности, и является его родным домом…

Необходимо довольно много времени, чтобы обойти весь корабль.

Одиннадцать палуб в первом корпусе, двенадцать – во втором, длина коридоров колеблется от одной восьмой мили до двух-трех. Старое сравнение корабля с небольшим городом становится здесь особенно очевидным для тех, кто хотел бы добраться до места работы побыстрее.

Джиму некуда было спешить, он старался подольше побродить по кораблю, чтобы рассмотреть его после ремонта.

«После дня, проведенного в штаб-квартире Флота, – подумал он, мне просто необходимо развеяться. Проклятые чиновники…» Но уже секундой позже раздражение оставило его: он получил то, к чему стремился.

Грузовой транспорт был более приятным местом, чем обычные транспортаторы для команды. Огромный зал находился по соседству с ангаром для шаттлов, и это было оправдано, так как весь груз, слишком громоздкий для переброски другим видом транспорта (от частей искривляющего двигателя до грузовых контейнеров), закончит путь именно здесь. Здесь постоянно было шумно, все суетились, когда корабль находился около планеты. Сейчас слышался радостный гомон, упакованные в коробки материалы разносились в разных направлениях на гравикарах всевозможных размеров. Джим спрыгнул с платформы как раз вовремя: его чуть не переехали два гравикара размером с шаттл. Он задержался, чтобы получше рассмотреть тех, кто ими управляет. Это были два матроса-землянина: маленький жилистый мужчина с каштановыми кудрями и высокая темноволосая женщина с фигурой валькирии.

– Мистер Матэйас, – позвал он, – миссис Тэй. Когда они услышали его приветствие, то приняли стойку «смирно». Он махнул рукой: Вольно, продолжайте. Как прошел званый вечер по поводу помолвки?

Оба переглянулись, Йорг Матэйас покраснел, а Лала Тэй хихикнула.

– Это было потрясающе, сказала она, откидывая назад волосы. – Все прекрасно провели время, особенно Суламиды. Рахерэ и Атенэ умудрились забраться в сахар, а вы ведь знаете, как Суламиды реагируют на сахар, это было что-то. Их щупальца завязались в узлы, и у нас заняло около часа, чтобы развязать их. Сэр, спасибо вам большое за радиограмму!

Мама Йорга была в восторге, когда позвонили из штаб-квартиры флота и зачитали поздравление в середине вечера. Она была так возбуждена…

Джим улыбнулся, так как именно такой реакции и ожидал. Из одного надежного источника он узнал, что мама Йорга очень недовольна тем, что ее сын женится на женщине, которая имеет более высокое звание, чем он.

Джим изучил внимательно досье Йорга, отметил, что он давно уже должен быть повышен в звании, и исправил этот недочет… позаботившись о том, чтобы новость о его повышении ему сообщили во время вечеринки в виде радиограммы. Тот же надежный источник сообщил Джиму, что имя, которым подписана телеграмма, вызвало реакцию ничуть не меньшую, чем само сообщение. Как оказалось, звание галактического героя тоже может принести пользу.

– Сэр, – сказал Йорг, – я рад, что у нас появился шанс увидеться с вами. Я хотел поблагодарить вас лично.

– Вы заслужили это, – ответил Джим. – И не думайте иначе. Если я немного помог вам, так только тем, что правильно выбрал время сообщения, это доставило и мне удовольствие. Кстати, как загрузка?

Йоргу послышалось «когда».

– Через полчаса, капитан, – сказал он. – Возможно, понадобится меньше.

Джим улыбнулся еще шире. по причинам, не имевшим ничего общего с расписанием.

– Хорошо, продолжайте, – сказал он и пошел прочь.

Он двигался через загрузочную площадку, сопровождаемый со всех сторон приветствиями: «Доброе утро, капитан», «Добрый вечер, капитан», и Джим улыбался, но не потому, что слышал в этих приветствиях противоречия. Корабль снова был в походном расписании загрузки, и три смены помогали друг другу, некоторые работали сверхурочно, так что понятия «утро» и «вечер» для них были разными. Длинный день в офисе адмирала Флота Ногуры оказался для Джима изнурительным, но результаты стоили того. Через двадцать часов после телепортации из Виллоу Гроув и через восемь часов после появления в штаб-квартире флота, где он намеревался заняться неизбежной бумажной работой, он был принят в звании действующего капитана с возможностью отзыва по усмотрению Звездного Флота. Не все смогли понять его усиленного сопротивления адмиральскому званию. И Ногура, с его любовью к власти, тоже не мог это понять. «Это не его вина, – подумал Джим, – Он слишком долго был адмиралом, вот и все».

Адмиралы испокон веков не командовали ничем, кроме флотов, они заботились о стратегии и тактике в громадном масштабе, но Джиму не был интересен такой масштаб. Возможно, капитаны и были обязаны подчиняться приказам адмиралов, но при этом они были в большей степени командирами, чем любой адмирал. На одном корабле может быть несколько адмиралов, но никогда – больше одного капитана. Даже в качестве пассажира второй капитан будет «возведен» в ранг командора, частично, чтобы избежать неудобства в отношении настоящего хозяина корабля. Это была реальная независимость, которая интересовала Кирка, и он был рад избавиться от дополнительной нашивки на рукаве и заняться активной работой с людьми.

У него заняло около часа, чтобы преодолеть основную часть Инженерского корпуса. Он вошел в Инженерный отдел и почти сразу пожалел об этом. Части заднего искривляющего привода были разбросаны по полу, лежали на подставках, а Скотти с угрюмым видом бродил среди своих мичманов-инженеров, покрикивая на них. К счастью Джим за долгое время знакомства с ним понимал, что тон его голоса означал только одно: все в порядке, поэтому он сразу расслабился и задержался, наслаждаясь спектаклем.

– Ради бога, вы не можете собирать привод, как детскую мозаику, говорил Скотти, добродушно усмехаясь в то время, как молодой мичман суетился рядом с ним с инструментами в руках, пытаясь состыковать части двигателя. – Здесь должна быть какая-нибудь система. Ты не можешь вывести многопрофильные эквивокаторы до тех пор, пока магнитная банка не будет на линии, а где она сейчас? У тебя было целых десять минут!.. Добрый вечер, капитан, – добавил он.

Джим снова улыбнулся.

– Проблемы, Скотти? – спросил он просто поэтому, что Скотти ожидал именно этого вопроса.

– А, нет, просто тренировка. Что если этим людям в один прекрасный день придется перебрать искривляющий двигатель в то время, как корабль будет идти только на импульсе, а у них за спиной будет слышно завывание Клинтонов? Они способны это сделать: неужели они были бы на «Энтерпрайзе», если бы это было не так? Все будет приведено в порядок через двадцать минут, – добавил Скотти громким голосом. Суета вокруг стала просто бешеной. Очевидно, команда Скотти считала, что их шеф находится в таком настроении, когда иметь дело с ним гораздо опаснее, чем с Клинтонами. Кирк кивнул. «Видимо, лучше уйти, – подумал он. – Они и так сильно нервничают».

– Офицерское совещание в точке семь, Скотти, – сообщил капитан.

– Да, я проверил расписание несколько минут назад. – Скотти огляделся вокруг с явным удовлетворением. – Сразу перед тем, как отключил инженерные компьютеры.

Джим был ошарашен. Он осмотрелся по сторонам и, почувствовал себя идиотом, так как даже не заметил, что экраны всех компьютеров в комнате были погашены.

– Они собирают эту штуку без помощи компьютеров? Даже без экстренных схем? Скотти пожал плечами.

– А кто может гарантировать, что эти системы будут работать в сложной ситуации? – спросил он. Даже они могут подвести. ПЯТЬ МИНУТ!!! – громко сказал он своим подчиненным. Затем, глядя на пол, произнес:

– По правилам, в случае опасности, я должен эвакуировать это место и сделать это с максимальной скоростью. Если бок корабля будет глубоко поврежден, то им придется перебирать разбитый механизм, и эта тренировка им очень поможет.

Джим покачал головой, испытывая жалость к Инженерной команде. Они все обречены были стать такими же гениями, как и их сумасшедший учитель.

– Ладно, если понадобится, вызови Спока по комму.

Скотти кивнул, и они вместе с Джимом стали наблюдать, как поднималась колонна из смеси материи и антиматерии, которую собирала его команда.

– Кстати, капитан, вы еще не назначили совещание команды?

– В точке четыре завтра утром.

– Правильно.

Джим похлопал Скотти по плечу.

– Тогда я пошел, – сказал он.

Скотти уставился на него с подозрением.

– У вас появился ирландский акцент, – заметил он.

– Это неудивительно, – отозвался Кирк. – Люди, с которыми я общался, утверждали, что моя семья была не шотландского происхождения.

Мне очень жаль, – добавил он, когда выражение лица Скотти изменилось не в лучшую сторону. – Действительно. Они утверждали, что имя Кирк это английское от О'Кьюр. Это объясняет то, почему корни моей семьи теряются где-то на востоке Ирландии…

– Эти люди могут сказать все, что угодно, – сказал Скотти и слегка улыбнулся. – Мы еще поговорим об этом, сэр.

Джим направился к выходу.

– ТРИ МИНУТЫ! – прорычал голос позади него. Он вошел в турболифт.

– Куда, капитан? – спросил его лифт. Джим улыбнулся снова.

– Мостик.

Когда двери лифта, шипя, разошлись, мостик показался Кирку немного изменившимся: так обычно кажется слегка незнакомым дом, когда возвращаешься в него после долгого отсутствия. Джим шагнул вперед и кивнул, приветствуя Ухуру и Зулу, ответивших дружеской улыбкой. Он махнул им рукой, призывая не отвлекаться от своих занятий, и посмотрел на научную станцию. Спок склонился над ней, что-то регулируя.

– Теперь считывай, – приказал он, выпрямившись и глядя через плечо на большой лохматый камень, который восседал на его кресле.

Несколько блестящих косм тут же потянулись в открытую ячейку на панели контроля.

– Точка девять-девять-три, – голос, похожий на скрежет металла, раздавался из небольшого ящика, прилаженного к спине камня. – Приятный трехзначный синус.

– Приятный? – переспросил Спок. Тон, которым это было сказано, мог запросто высушить мартини. Джим поднял бровь.

– В границах высокой степени номинации, – ответил камень, и в его голосе определенно слышался смешок, несмотря на то, что ящик на спине передавать эмоции не мог. – Кривая третьего порядка, сэр. Асимметрия не более чем «Е» минус ноль, точка два-два-четыре-шесть. Нет кристальной нечастотности, нет паразитической вибрации, потери сигнала в пределах допустимых АИИИ и ССРТТ параметров, отклонение менее 0,02 процента, гиперболика…

– Этого должно быть достаточно, мистер Нарахт, – сказал Спок, оглянувшись на капитана с несколько вытянутым лицом.

– Мистер Нарахт, – поприветствовал Джим, шагнув к пульту управления. Лейтенант Нарахт был Хортом, потомком настоящих Хортов с Януса-6. Это был один из наиболее любопытных видов, который не мог существовать вне космоса, и как только они это поняли, то стали питаться не только камнями. Джим с большим интересом наблюдал за продвижением по служебной лестнице Нарахта с того момента, как того перевели на «Энтерпрайз». Хорт прошел путь от старательно впитывающего знания «космического кадета» до обученного офицера за очень короткое время, хотя это было неудивительно, учитывая все, через что он прошел вместе с остальной командой с тех пор, как ступил на борт корабля.

Сейчас Джим похлопал по спинке кресла и спросил:

– Пробуете на вкус, мистер?

Были времена, когда замечание подобного рода заставляло Нарахта изворачиваться от смущения, и вид живого камня весом в четверть тонны, формой и цветом напоминающего пиццу из асбеста, которая при этом еще и смущалась, впечатлял. Теперь же Нарахт просто поднял глаза – ну, по крайней мере Джим почувствовал, что на него смотрят, хотя каким образом, он не понимал, – и сказал:

– При всем к вам уважении, сэр, я думаю, что мне понадобилось бы что-то несколько большего размера. В коммуникационных розетках появились какие-то помехи, вот и все, а мистер Спок попросил меня оказать ему помощь в их устранении.

Джим кивнул, понимая, какие преимущества дает присутствие в команде существа, способного установить прямой, «нервный» контакт с твердой системой входов и «почувствовать» неполадки в виде чесотки или тика, когда другие ничего, кроме ряда цифр, здесь не увидели бы. А уж тот, кто мог почувствовать неисправность, а затем перевести ощущения на язык цифр, был поистине незаменим. Обычно половина отделов на корабле вела борьбу между собой за то, чтобы заполучить Нарахта хоть на время. Биохимия, география, ксеноархеология – везде он был нужен…

Нарахт мог выдать детальный анализ и возраст карбона или селениума, просто съев кусочек объекта и затем доложив о его «вкусе». Насколько Джим знал, единственной жалобой Нарахта на свою работу на «Энтерпрайзе» было то, что он очень быстро набирал вес и не знал, что скажет мама, когда его увидит… Джим взглянул на Спока:

– Могу поклясться, что мистер Нарахт дал вам гораздо больше информации, чем требовалось.

– Такой вещи как «слишком много информации» не существует, спокойно ответил Спок, – но есть такая вещь как ненужные детали.

Работа в большей степени уже завершена. Спасибо, мистер Нарахт.

– С большим удовольствием, сэр, – сказал Хорт и беззвучно соскользнул с капитанского кресла на пол. Его быстрота поражала, если принимать во внимание массивность. – Капитан? Прошу.

– Благодарю, мистер Нарахт, – сказал Джим и сел. Сиденье оказалось очень теплым (Маккой обычно отзывался о ликвидно-минеральном комплексе, который Нарахт использовал в качестве крови, как о «флюроутлеродистой лаве с асбестными гемоцитами»).

– Сэр, – сказал Нарахт и зашаркал в лифт. Джим откинулся на спинку командирского кресла, когда Спок шагнул к нему, протягивая электронный блокнот.

Джим пробежал глазами информацию. Это была очень емкая, сжатая до предела версия корабельного распорядка на сегодня, отдельные строки были подчеркнуты в тех местах, где активность одного из отделов зависела от действий, предпринимаемых другими. Большую часть расписания Джим уже видел в штаб-квартире флота, подписывая двухномерные ваучеры, инвойсы и документы на инвентарь.

– Мы готовы к отправке, – сказал он.

– Конечно, – подтвердил Спок. – Весь персонал для перевода на борту, экипаж на своих местах, либо дожидается смены. Запланированные встречи: «Быстрым» и «Коромандэлем» предположительно состоятся через один и тридцать сотых и один и шесть десятых дня соответственно.

– Хорошо. – Теперь взгляд Джима остановился на строчке, указывающей совещание старших офицеров, он поднял глаза на Спока. Спок слегка склонил голову.

– Я займусь ситуативным анализом миссии, – казал он.

– Спасибо. Вы действительно более квалифицированы, чем кто-либо другой…

У Спока на лице появилось выражение, которое вряд ли мог изобразить человек, но на Вулкане это было самое яркое проявление иронии.

– Некоторые, определенно, считают меня частью проблемы, – сказал он. – Мне кажется наиболее логичным попытаться стать частью ее решения.

Кирк кивнул и стал читать список дальше.

– Вечеринка команды начинается немного поздновато.

– Я предполагаю, что это сделано специально для того, чтобы старшие офицеры тоже смогли принять участие, – пояснил Спок.

– Правильно. – На «Энтерпрайзе», как и на многих других кораблях, существовала традиция так называемой «смешанной вечеринки первого дня». Это делалось для того, чтобы сотрудники могли собраться и поболтать о том, что каждый делал во время отпуска, а также разрешить существующие проблемы, прежде чем переходить к серьезной работе на корабле. Некоторые гражданские считали это увеселительным мероприятием, но только до тех пор, пока исследование, проведенное Генеральными хирургами флота, не доказало, что если тусовка не имела место в первый день после отпуска, то разговоры о каникулах и решение личных проблем растягивались на весь первый месяц путешествия, понижая эффективность работы команды. Когда эта информация была обнародована, жалобы по этому поводу прекратились, и «Энтерпрайз» всегда устраивал хорошие вечера.

– Он должен быть обязательно хорошим, – говаривал Маккой, так как вечера, подобные этому, рассматривал именно с медицинской точки зрения.

– Капитан, – прервала его занятия Ухура, глядя через плечо Кирка, – только что пришло частное сообщение на ваше имя. Компьютер закончил расшифровку. Мне сохранить его для вас?

– Нет необходимости. Выведите его сюда, – он показал на блокнотэкран.

Ухура тронула пару кнопок, чтобы перевести информацию на приемное устройство блокнота. Джим набрал на своем приборе комбинацию для получения на экране новейшей информации, и сообщение появилось у него перед глазами. Спок вежливо отвел глаза в сторону.

– Нет, – сказал Джим, – посмотрите на это, Спок…

Капитану Дж. Т.Кирку, смдг НСС 1701 USS «Энтерпрайз». От Т'Пау, ас. аффил. Вулкан Научная Академия (шиКахр) аШав/Вулкан.

Капитан:

Извещаю о том, что Ваш Первый помощник был вызван для того, чтобы выступить в дебатах перед Референдумом по поводу пересмотра Статей Вулкана по Федерации. Принимая во внимание Ваше тесное сотрудничество с Вулканом и вулканцами, мы должны попросить Вас также выступить.

Решение этого вопроса оставляем полностью на Ваше усмотрение, и никто не возложит ответственности в частном или общем порядке на Федерацию или Звездный Флот, если Вы предпочтете отказаться. Пожалуйста, сообщите нам о своих намерениях.

Т'Пау.

– Ну что же, капитан? – спросил Спок. Джим все еще смотрел на блокнот. «Господи, как я ненавижу публичные выступления… Однако, это то, о чем стоит поговорить».

– Ухура, – сказал он, – пошлите ответ. Мое почтение Т'Пау, я с удовольствием выступлю… нет, напишите, что я почту это за честь. С уважением, ваш, подпись и т. д. и т. п. Копию сообщения отправьте в Звездный Флот.

– Есть, сэр, – ответила Ухура. Джим снова вывел на экран корабельное расписание и поднял глаза на Спока.

– Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать? Спок протянул руку через плечо Джима и коснулся блокнота-экрана: строчки на нем замелькали, листая информацию, и наконец замерли.

– На ваше усмотрение. Корабельная ББС попросила освободить место для внутренней памяти.

Джим посмотрел на внушительную цифру в гигабайтах, которая сейчас была отведена под систему доски объявлений корабля, и на цифру, которая была запрошена для тех же целей и почти удваивала размер используемой памяти.

– Что говорит доктор Маккой?

Спок уставился в потолок.

– В целом, он согласен, особенно в той части, которая касается сети сообщений. Но он подозревает, что мистер Зулу слишком много упражняется на «проклятой чертовой машине военных игр», – Спок бросил взгляд на спину Зулу. Рулевой болтал с Чеховым о каком-то ресторане. Очевидно, имеется в виду, что мистер Зулу экспериментирует с дизайном кораблей клингонов на ББС корабельного тренировочного симулятора. Он пытается улучшить их дизайн, а также эффективность (так, по крайней мере, считают служащие Инженерного отдела). Очевидно корабли Клинтонов стали намного лучше после «переделок мистера Зулу».

– Каков уровень эффективности мистера Зулу? – очень мягко спросил Джим.

– Выше восьми десятых и постоянно повышается, – также спокойно ответил Спок.

– Боунз не назначил ему никакой психопробы?

– Нет.

– Значит, Боунз просто выпускает пар, – Спок посмотрел на капитана так, как будто тот только что сообщил ему, что космос состоит из вакуума.

– С другой стороны, – сказал Спок спустя минуту, – поток сообщений на ББС ощутимо повысился за последние несколько дней.

– Так вы рекомендуете увеличение? – спросил Джим.

– С точки зрения логики, – ответил Спок, – было бы вполне обоснованно ожидать, что уровень стресса команды и, соответственно, болтливость повысятся во время миссии, которая нас ожидает. И было бы совершенно нелогично не поддержать то, что могло бы стать для нас своего рода клапаном безопасности.

Джим скосил глаза на блокнот, затем набрал на клавиатуре код.

– Дайте им половину того, что они запрашивают, – он сложил блокнот. – Я хотел бы все-таки взглянуть на эти усовершенствования.

Может, еще кто-нибудь додумается до этого, если вы понимаете мою мысль.

– Конечно. Мистер Танцер ввел один из самых оптимальных дизайнов в танк для симуляции в Рэк Один.

– Тогда, сегодня на вечеринке, – Джим встал, отдал блокнот Споку.

– Я пойду перекушу. Увидимся на совещании.

Коммуникатор свистнул.

– Больничный отсек – мостику… Джим кивнул Ухуре.

– Мостик, – сказал он. – В чем дело, Боунз?

– Я только что получил одно из самых интересных почтовых отправлений…

– От Т'Пау? – предположил Джим. Он глянул на Спока. У вулканца поднялась бровь.

– Ага, так ты тоже? – наступило молчание, затем Маккой сказал обиженным тоном. – Черт его подери, я доктор, а не…

– Оставь это, Боунз. Каков твой ответ? Последовала еще одна пауза, затем вздох.

– Черт подери, – сказал Маккой, – когда я последний раз отказывался от спора с вулканцем? Я вряд ли смогу удержаться от дискуссии со всей планетой.

– Отмечено и записано, – отозвался Джим. – Поговорим об этом позже. Мостик закончил. Он повернулся к пульту управления.

– Мистер Чехов!

– Сэр – отозвался навигатор, оборачиваясь.

– Проложите нам курс на Вулкан, искривление второе. Мистер Зулу, выведите нас из системы на импульсе, одна десятая С, потом искривляйте.

– Сэр!

– И если увидите каких-нибудь клингонов, – добавил Джим, остановившись у самого выхода в ожидании лифта, – ради бога, не останавливайтесь, чтобы передать им новые искривляющие двигатели! Не затрудняйте себе работу еще больше…

Хохоток Зулу был последним звуком, который услышал Джим с мостика, когда двери лифта закрылись за ним.

Офицерская кают-компания была одним из самых уютных мест на корабле, и не потому, что предназначалась для офицеров. Можно было предположить, что другие помещения для отдыха на корабле не хуже. Но вид у них не мог сравниться с видом, который открывался из офицерской кают-компании. Помещение располагалось на передней внешней стороне диска корабля, в нем были настоящие окна – не экраны, а настоящие окна от пола до потолка, что создавало иллюзию присутствия. При субсветовых скоростях звезды обычно казались неподвижными, но Зулу, очевидно, управлял кораблем, чтобы осуществить так называемый «Гранд Тур», выход корабля из Солнечной системы. В этом было что-то театральное и весьма подходящее для наблюдения за звездным небом. Юпитер появился в поле зрения в виде полумесяца, затем начал расти, становясь ярче, шар стал полным. Зулу повел «Энтерпрайз» в обход планеты достаточно медленно, чтобы помочь двигателям гравитацией планеты, но достаточно быстро для того, чтобы импульсные двигатели не были задеты радиопаузой Юпитера.

Несколько спутников не спеша вращались вокруг планеты, как шарики в подшипнике. Сатурн выглядел желто-белой звездой, растущей в темноте по мере приближения к ней.

Джим отодвинул тарелку в сторону, закончив есть бифштекс, и снова обратился к настольному экрану. На нем, янтарная на черном, светилась информация.

– Все еще работает над своим докторским тезисом, – подумал Джим.

Ухура занималась вопросом усовершенствования теории универсального переводчика, разложив старую теорию на составляющие и собирая из них конструкцию нового типа, которая привела к фурору в академических кругах на разных планетах. Джим живо припомнил вечер, когда он спросил Ухуру, как у нее идут дела. Она рассказывала ему час без перерыва, возбужденно и со всеми подробностями, пока его голова не закружилась от феномена апроксимаций и шесть-сигма оценок, реконтекстуализаций, синтаксического затухания, изгибов рода, лингвистического структурного дизайна и физики человеческого декстоцеребрального моста.