Рхиоу снова повернулась к Сааш, которая тихо шипела от растерянности и гнева.

– Что случилось?

– Не знаю! Я проверяла эти ворота не более пяти минут назад, и все было в порядке. – Сааш высвободила лапы из светящегося переплетения, потом осторожно зацепила одним когтем узел из трех струн, который должен был дать отчет о состоянии ворот. Сааш потянула его на себя, и световые линии послушно выгнулись наружу, ожили, налились темно-красным свечением.

– Видишь? Как будто все в порядке. И все же ворота отказываются открывать доступ в гиперпространство! Такое впечатление, что функция контроля за исправностью просто отсутствует. Ворота не желают работать!

– Такое не может случиться. Никак не может!

– Я раньше думала, что и уничтожить записи работы ворот тоже невозможно, – прошипела Сааш, – однако на этой неделе сюрпризы следуют один за другим. Так что же нам делать? Не существует способа заставить ворота функционировать, – Сааш снова запустила лапы в переплетение струн, пытаясь потянуть их на себя, и снова ее когти ничего не зацепили, – раз они не откликаются. Все равно что уронить предмет и обнаружить, что он не падает. Да ведь отменить тяготение легче, чем работу гиперструн! Добрая Иау Прародительница, что творится?

– Хотела бы я знать! – совершенно искренне ответила Рхиоу: жизнь становилась более сложной, чем ей было по вкусу. – Нам нужен совет, совет дельный и безотлагательный. – Она оглянулась на ворота. – Раз они не работают, ты лучше их закрой. Я уведомлю Харла.

– Рхи, – сказала Сааш с подчеркнутым терпением, – я же как раз и пытаюсь тебе объяснить, что я не могу их закрыть. Хотя контролирующая струна докладывает, будто все в порядке, ни одну управляющую структуру я не могу нащупать. Ворота будут висеть здесь до тех пор, пока не начнут нормально реагировать на команды, и нам только и остается молить богов, чтобы они вдруг не ожили без предупреждения как раз в тот момент, когда здесь будет проходить полный пассажиров поезд.

Рхиоу сглотнула.

– Иди проверь остальные – я хочу быть уверена, что с ними не приключилось то же самое. Потом уходи отсюда.

Сааш тут же скрылась в темноте. Рхиоу уселась и взглянула на закапризничавшие ворота.

Только этого нам еще не хватало! – подумала она. Ворота висели в воздухе, красиво переливаясь разными цветами и мерцая, такие же бесполезные для путешествий между мирами, как тот шелковый ковер в гостиной ее хозяев, о котором вспоминала Рхиоу.

Вхаи, дрянная ты штука! – подумала Рхиоу, вглядываясь в темноту и стараясь успокоиться: времени на то, чтобы предаваться бесполезному гневу, у нее не было. Ни один поезд не приближался пока к воротам, но что-нибудь необходимо сделать для того, чтобы пассажиры не наткнулись на них, пока все не будет приведено в порядок.

Рхиоу торопливо побежала вдоль рельсов к посту А. Прямо напротив него находилась стрелка, направлявшая поезда на пути 23, 24 и 25, а также открывающая доступ к следующей стрелке, обслуживающей пути с 30 по 34. Рхиоу нашла место, где рельсы образовывали человеческие буквы X, N или V – в зависимости от положения переключателя.

Рхиоу быстро взглянула на окно поста. Через него были видны двое служащих, сидящих перед большой схемой на стене: цветные огоньки на ней показывали положение поездов на линиях. Рхиоу после нескольких лет практики прекрасно разбиралась в схеме, поэтому легко определила, что ни одного состава поблизости нет. Эххифы вряд ли могли оглянуться и увидеть ее до того, как она сделает все, что необходимо.

Рхиоу вспрыгнула на маленький черный ящичек рядом со стрелкой и, полуприкрыв глаза, мысленно заглянула в него. К счастью, механизм оказался несложным: он просто переводил стрелку в зависимости от поступившей с поста команды.

Рхиоу закрыла глаза и погрузилась в переплетения электрических цепей; сообщив переключателю, что она и есть пост, она велела ему определенным образом расположить рельсы на стрелке.

Переключатель подчинился. Рельсы звякнули и заняли нужное положение: теперь ни один поезд не мог бы свернуть на пути 23, 24 и 25.

Рхиоу посмотрела в сторону поста. Один из служащих оглянулся через плечо на панель с кнопками – услышав то ли сигнал тревоги, то ли щелчок, подтверждающий, что переключатель выполнил команду.

Прекрасно, – подумала Рхиоу, спрыгивая с ящичка. Трудно было управиться с переключателем; дальше дело пойдет легче.

Она поставила лапы на холодный металл рельса и обратилась к нему, используя Речь.

Разве тебе нравится лежать здесь, позволяя своим атомам двигаться так медленно? Не стоит ли немного поразвлечься? Пусть они начнут шевелиться поживее, вот тебе для этого энергия! Еще немного! Вот теперь хорошо. Так и продолжай и не останавливайся, пока я не скажу.

Рхиоу поспешно отдернула лапы: металл отнесся к делу серьезно. Часть рельса, которая только что была холодной, за несколько секунд сделалась теплой, потом горячей, потом очень горячей: Рхиоу торопливо отбежала в сторону: сталь приобрела тускло-красный оттенок, который тут же сменился ярко-алым, красивым апельсиново-оранжевым, желтым, как одуванчик, и, наконец, слепяще белым – два рельса сплавились вместе.

Замечательно, теперь можешь прекратить, спасибо! – мысленно пропела Рхиоу, вспрыгнула на платформу и побежала в сторону главного зала.

Через несколько секунд по вокзальному радио прозвучало объявление: старшего механика срочно вызывали на пост А. Рхиоу довольно улыбнулась и продолжала свой путь. Немного запыхавшись, она вбежала в главный зал, где ее ждали Сааш, Урруах и Арху. Сааш казалась взволнованной и чем-то раздосадованной, Урруах явно был не в духе, а Арху отчаянно вылизывался, стараясь вернуть себе душевное равновесие; он так старательно тер лапкой ухо, что вывернул его наизнанку.

– Я сварила вместе рельсы на стрелке у поста А, – сообщила Рхиоу Сааш. – Теперь на пути 23, 24 и 25 можно разве что перелететь, по крайней мере, пока не заменят рельсы. На это должно уйти дня два, не меньше.

– Ну, не рассчитывай, что к этому времени я разберусь в неполадках с воротами, – сказала Сааш. – У меня нет ни единой зацепки. Нам нужна помощь.

– Согласна. Как дела у тебя? – повернулась Рхиоу к котенку. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Арху глянул на нее, потом снова стал вылизываться. Урруах поверх его головы бросил Рхиоу выразительный взгляд и проворчал:

– Он был в отключке, когда я притащил его сюда, а потом моргнул и стал выглядеть просто сонным.

– Арху!

На этот раз котенок поднял голову.

– Со мной все в порядке, – ответил он. – Я просто вспомнил… сама знаешь что.

Хотела бы я и правда это знать, – подумала Рхиоу: она все еще никак не могла догадаться, что же малыш делал на путях накануне и в чем причина того, что случилось.

– Пойдемте, – сказала она вслух. – Через несколько минут здесь будет полно железнодорожных служащих.

Кошки снова направились к пассажу Грейбар. Рхиоу позволила себе несколько секунд понаслаждаться кратковременным относительным покоем – он всегда наступал на вокзале в этот час этого дня недели. Мягкий шум, отраженный находящимся на высоте 120 футов потолком, успокаивал, а не раздражал; толкотня и суета приобретали умиротворенный характер. Люди, приезжавшие в Нью-Йорк на воскресенье в поисках развлечений, возвращались домой. Жители города, проводившие день на природе, тоже направлялись в свои жилища. Пассажиры метро заглядывали на вокзал, чтобы купить последний выпуск газеты, съесть бутерброд или выпить кофе. Этот резкий, темный запах… Что, интересно, думает о нем Арху? – гадала Рхиоу. Самой ей запах кофе долго казался просто вонью; теперь же она просто не могла представить себе вокзал без него – так же, как без еле ощутимого запаха сажи, стали, озона.

– Арху… – начала она.

Однако котенка рядом не оказалось. Рхиоу только теперь ощутила еще один запах, и ей все стало ясно.

Мы тут беспокоимся насчет его образования, – подумала она, – а хоть кто-нибудь подумал о том, чтобы накормить малыша?

Запахи жарящегося мяса, копченого мяса, сырого, еще не приготовленного мяса – их нельзя было не заметить, и все эти умопомрачительные ароматы доносились из расположенного перед кошками итальянского ресторанчика. Прямо перед остальными, но значительно ближе к источнику соблазна оказался и Арху.

– Ох, – завопил он, со всех ног устремляясь к открытому стеклянному прилавку, – что это? – К счастью, его пронзительный голос заглушило еще одно обращенное к механикам объявление по радио. – Хочу!

Кошки кинулись следом. От страха Рхиоу распушилась, как шар.

О боги, вы только посмотрите на него! Он же стал видимым!

Арху уже обогнул прилавок; поднявшись на задние лапы, он тянулся к мясу, которое нарезал повар в белом фартуке.

Буженина, – подумала Рхиоу, у которой тоже слюнки потекли, – ох, чего бы я сейчас ни отдала за ломтик буженины!

Однако Арху дотянуться до лакомства не мог и только теребил фартук эххифа. Видя, что так у него ничего не получится, он уже приготовился прыгнуть на прилавок…

И тут самым забавным образом опрокинулся на спину – так по крайней мере показалось тучному здоровяку-повару, когда он наклонился посмотреть, кто дергает его за фартук. Однако на самом деле причиной падения котенка был Урруах: все еще невидимый, он схватил Арху на шкирку и рванул назад, так что оба они растянулись на полу.

Повар недоуменно вытаращил глаза. Арху барахтался, отчаянно размахивая лапами в воздухе, пока не понял, что так ничего не добьется, – рядом раздавалось тихое, но очень выразительное урчание, недвусмысленно намекавшее, что, продолжая упрямиться, он рискует одной из своих жизней. Эххиф расхохотался – уж очень смешно выглядел молоденький и явно очень неуклюжий котишка, похожий на перевернутого на спину краба.

– Арху! – прошипела Рхиоу. – Немедленно убирайся оттуда!

Урруах выпустил котенка, но продолжал угрожающе смотреть на него. Арху поднялся на ноги, встряхнулся, бросил голодный взгляд на прилавок, потом взглянул на Урруаха и неохотно потащился прочь.

Урруах следовал за ним по пятам. Рхиоу на мгновение задумалась, потом сделалась видимой и уселась у стены главного зала – так, чтобы ее не мог заметить толстый эххиф из ресторанчика; тот еще раз огляделся, высматривая Арху, потом, усмехаясь, снова принялся нарезать буженину.

Урруах плечом подтолкнул Арху к Рхиоу и уселся так, чтобы оказаться между котенком и прилавком с деликатесами.

– Клянусь, я его убью!

– Да нет, не получится: тебе придется дожидаться своей очереди, – мысленно ответила ему Рхиоу.

– Итак, – вслух обратилась она к Арху, который уже начал высматривать подступы к вожделенному прилавку с другой стороны, – объясни мне: что это значит?

– Я голодный! Вы только посмотрите, сколько там всего! Эххифы устроили тайник!

Арху попытался обойти Урруаха, но тот так прищурился на него, что котенку стало ясно: ему грозит явная опасность лишиться шкурки.

– Эххифы умеют запасать еду, – объяснила малышу Рхиоу. – Звучит удивительно, но они и правда это умеют. Впрочем, разговор сейчас не о том. Ты начинаешь походить на тех типов, которых приходится всюду водить дважды: второй раз, чтобы извиниться. Арху! Перестань вертеться и посиди минутку смирно!

– Но я хочу есть!

– Я тоже, и мы вскоре раздобудем еду, однако любой, у кого в голове не наполнитель для туалета, догадается, что не следует так попрошайничать, как это только что делал ты. Как хоуфф, честное слово! Эххиф может подумать, что ты просто бродяжка!

– Я и есть бродяжка!

– Теперь уже нет. Потом, если захочешь, можешь сделаться потрепанным, грязным, бесстыжим ворюгой, грубияном и жадиной, или почтенным котом, который живет сам по себе, – как хочешь; но сейчас ты – член прайда и будешь вести себя прилично, иначе пожалеешь!

– Ах вот как! – бросил Арху. – И что же со мной будет?

Рхиоу ударила его лапой по голове, сильно, но не выпуская когти. Котенок оказался распростертым на полу. Удар был такой смачный, что несколько проходивших мимо эххифов оглянулись.

– Будет вот это! – Арху начал подниматься, но снова припал к полу, чтобы избежать еще одного удара. Он испуганно смотрел на Рхиоу, морщась и прижав уши. Глядя на него сузившимися глазами, она снова подняла лапу. – И не льсти себе мыслью, будто сумеешь так мне досадить, что я позволю тебе сбежать, не получив всей причитающейся трепки. Вечные Силы послали тебя к нам, и клянусь Иау: мы будем за тобой присматривать, кормить и учить, пока ты не пройдешь испытание, или не станешь совершеннолетним, или не расстанешься с этой жизнью, – и ни минутой раньше мы тебя не отпустим. – Рхиоу взглянула на Сааш и Урруаха. – Разве не так?

Сааш моргнула и неуверенно отвела глаза. Урруах зевнул, показав все до одного длинные, белые, острые зубы, потом лениво покосился на Арху и сказал:

– Мне понравилась та часть, где ты говорила о расставании с этой жизнью.

– Ах, спасибо вам за помощь! – с тихим шипением мысленно сказала им Рхиоу. – Сааш, неужели тебе за целый день не пришло в голову его покормить?

– Я собиралась, но тут он начал играть в прятки с Абадом. А потом появились вы, и мы сразу отправились на вокзал, и я думала, что ты где-нибудь по дороге этим займешься. Но нет: тебе нужно было скорее сюда добраться, и не иначе как по Хайроуд… Ну и в результате, когда мы оказались поблизости от пищи, он уже умирал от голода. Почему, как ты думаешь, он так себя повел?

Рхиоу фыркнула, потом сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Да, пожалуй, в чем-то ты права, – признала она. – Что ж, можешь отодрать меня за уши и обозвать белкой.

Сааш посмотрела на Рхиоу с невольной симпатией.

– Ладно, только не сегодня. Я коплю поводы задать тебе трепку сразу за все. Может, даже и убить.

– Разве для друга жалко какой-то одной жизни? – пробормотала Рхиоу. – Прошу меня простить. А теперь, Арху, слушай и запоминай: мы стараемся никогда не привлекать к себе внимание. Дело мага – всегда оставаться незаметным. И вовсе не внимания эххифов мы стараемся избегать: на протяжении всей истории мы живем рядом с ними и совершаем странные поступки, а они так и не поняли, что происходит. Нам приходится беспокоиться о гораздо более серьезных вещах. Хоть мы и служим Вечным Силам, не все из них дружественны нам. И если ты по неосторожности высунешься и тебя заметит одна из таких Сил, она расплющит тебя по земле, как асфальтовый каток, сожрет все твои девять жизней и не выплюнет даже остатков, и у тебя не останется ничего, кроме голоса, чтобы завывать в темноте. Одинокая Сила – не друг магам, она не любит живых существ и всего того, что ты дал клятву защищать. Может, ты еще и не принимаешь своей клятвы всерьез, но Одинокая-то Сила принимает… и припомнит ее тебе, если поймает.

Арху смотрел на Рхиоу широко раскрытыми глазами, все еще прижимая уши; теперь в его глазах не было обычного вызова.

Может быть, до него дошло, – подумала Рхиоу. – Хотелось бы надеяться…

– Так что веди себя прилично, – продолжала она, – потому что иначе я лично позабочусь о том, чтобы у тебя в ушах звенело с рассвета до заката. А теперь нам пора: мы и так слишком долго были на виду. И памятью твоей матери заклинаю тебя: если уж ты не можешь удержаться, чтобы не попрошайничать, делай это с достоинством. Вот смотри.

Толстый эххиф за прилавком был занят тем, что готовил бутерброды с бужениной на ржаном хлебе. Рхиоу пристально посмотрела на него, и когда повар, почувствовав ее взгляд, обернулся, тихонько мурлыкнула. Для кошачьего слуха это был почти вопль, но Рхиоу знала, что для эххифа с его несовершенным слухом ее голос прозвучал мягкой неназойливой просьбой. Когда повар посмотрел на нее, она повторила просьбу, придав своей мордочке выражение, напоминающее человеческую улыбку, чего кошки обычно не делают.

Человек несколько мгновений задумчиво смотрел на нее, потом пожал плечами, оглянулся, чтобы удостовериться: никто за ним не наблюдает, – взял большой ломоть буженины и бросил его Рхиоу.

Кошка была готова к этому: она ловко встала на задние лапы и передними поймала угощение. Потом, держа буженину в зубах, обежала прилавок и понесла добычу прочь – без поспешности, с деловым видом, уверенно задрав хвост.

Вернувшись к остальным, Рхиоу положила ломоть на пол. Из-за прилавка все еще доносился веселый смех повара.

– Снаружи на буженине перец, – предупредила Рхиоу Арху. – Не всем он по вкусу, лучше ешь из середины. Видел, как надо действовать? Я научилась этому у своих хозяев: не знаю почему, но они всегда покатываются со смеху, когда я так делаю. Если я сейчас вернусь, повар даст мне еще буженины, чтобы посмотреть, как я ловлю ее лапами.

– Зряшная трата времени, – пробурчал Арху с набитым ртом. – Ты могла просто сделать «шаг вбок» и взять что хочешь.

– Ничего подобного. Когда ты делаешь «шаг вбок», с собой ты ничего незаметно унести не можешь, так что, если воруешь, это все видят… как, впрочем, и следует.

– И все равно ты могла взять, что пожелаешь. Ты успела бы вскочить на прилавок, а потом смыться прежде, чем повар поймет, в чем дело.

– Нет, так не годится, – возразила Рхиоу. – Во-первых, ты сюда больше не сможешь прийти: тебя сразу же прогонят. Но главное в другом: так вести себя невежливо.

– Да кому какое дело? Они же о нас не беспокоятся! Так чего нам с ними церемониться?

От буженины уже ничего не осталось.

– Пошли, – сказал Урруах, оглядываясь. – Давайте сделаем «шаг вбок», пока не появились патрульные полицейские и не взялись за нас.

Кошки проскользнули в укромный уголок за рестораном, сделали «шаг вбок» и вернулись в главный зал.

– Все-таки люди беспокоятся о нас, – сказала Сааш, – по крайней мере некоторые.

Арху тихо пренебрежительно зашипел.

– Некоторые? А как насчет остальных? Им ничего не стоит ударить или даже прикончить кошку просто ради развлечения. И ты не разберешься, хорошие перед тобой эххифы или плохие, пока не будет слишком поздно.

Рхиоу и остальные переглянулись.

– В том нет их вины, – сказал Урруах. – Они не понимают… Большинство эххифов не оснащены моралью в нашем понимании.

– Тогда они просто тупые животные, – стоял на своем Арху, – и мы можем брать у них все, что захотим.

– Ах, перестань, – поморщилась Рхиоу. – Только потому, что мы были созданы раньше людей, не следует считать их ниже себя.

– Но ведь так оно и есть!

Рхиоу искоса взглянула на котенка.

– Их создала Прародительница Иау, хоть мы и не знаем наверняка зачем. Может быть, она скажет нам об этом в десятой нашей жизни. А пока приходится работать с тем, что есть. – Арху уже открыл рот, чтобы возразить, и Рхиоу остановила его. – Нет, сейчас не время. Нужно торопиться, чтобы застать Эхефа, пока он на работе.

– Кто такой Эхеф? – спросил Арху.

– Наш местный старший маг, – ответил Урруах. – Он сейчас в пятой своей жизни, да и в теперешней он немолод. Сколько ему, Рхи?

– Больше ста шестидесяти лун, – ответила Рхиоу, – или, по человеческому счету, тринадцать лет. Довольно почтенный возраст.

– Сто шестьдесят лун? – разинул рот Арху. – Да он же развалина! Ходить-то он еще может?

Урруах расхохотался.

– Ох, добрые боги, – выдохнул он наконец, – сделайте так, чтобы это услышал Эхеф! Умоляю!

– Пошли, – оборвала его Рхиоу.