Стоит этому глазу моргнуть, и все существующее примет срою истинную форму, возможно, окончательную, – однако это не было известно наверняка, поскольку накопленное магическое знание, которое кошки называли Взглядом Ока Рхоуа, ничего не говорило о том, что будет после Окончания Времен и что будет существовать после того, как материя исчерпает свой срок. Однако беспокоиться об этом было пока рано: Рхоуа все еще щурилась. Вот когда прищур сменится взглядом обоих глаз, тогда и наступит момент истины.

Что касается меня, – сказала Рхиоу заходящему солнцу, – я знаю свое дело, и поручено оно мне Вечными Силами. Наверняка сегодня мне предстоит встретить и тех, кто думает, будто день слеп, а ночь, закрыв глаза, лжет; будто Око Иау их не замечает или ими не интересуется. Их уверенность в слепоте Вечных Сил, впрочем, для меня ничего не значит. Моя лапа – это их лапа, попирающая шею Змеи, теперь и всегда.

Рхиоу закончила медитацию, встала и потянулась. Когда она бросила последний взгляд на огромный тлеющий диск, жилые дома на западном берегу Гудзона уже выделялись черными силуэтами на фоне заката. Как и многие другие маги, Рхиоу выполняла иногда поручения вне родной планеты; поэтому ей было трудно думать о Солнце иначе, чем как о пылающем сердце космической системы. Ей было забавно вспоминать о тех трудностях, с которыми столкнулся Народ при попытках объяснить данную концепцию людям. Красноречивым свидетельством этого являются некоторые ранние произведения искусства, хранящиеся в музее «Метрополитен»: на них изображены фигурки людей с кошачьими головами, увенчанными огромным оком или солнечным диском. Новые представления с трудом воспринимались эххифами даже тогда, когда их язык был гораздо ближе к Хаухаи,[17] что должно было бы облегчить понимание.

Рхиоу спустилась с крыши во двор, сделала «шаг вбок», прежде чем проскользнуть под железными воротами, и побежала на запад, к Центральному парку.

Рхиоу очень удивилась, встретив на полпути Урруаха. Тот с несколько растерянным видом пробирался в мягких сумерках по Восточной Шестьдесят восьмой. Свернув в арку одного из особняков, он уселся там, рассеянно глядя через улицу на открытую дверь кухни китайского ресторана. Из нее вырывались подсвеченные неоновой рекламой ароматные клубы пара и доносились шум и крики.

– Я думала, ты все еще в парке, – сказала Рхиоу, усаживаясь рядом с Урруахом.

– Репетицию перенесли на завтра: один из самцов-эххифов лишился голоса и не может исполнять свою партию, – ответил Урруах.

Рхиоу вежливо кивнула. Урруах, как и большинство котов, был совершенно одержим вокалом. Рхиоу сначала никак не могла понять, почему коты так интересуются звуками, которые представители другого вида издают в период спаривания, и тем более звуками, которые те издают всего лишь думая о спаривании, так сказать, абстрактно; однако Урруах объяснил ей, что разновидность человеческого пения, называемая оххра,[18] не имеет прямого отношения к сексу, а является своего рода рассказом о событиях. Это несколько улучшило мнение Рхиоу об опере, поскольку изложение какого-то сюжета – все-таки совсем не то, что просто призывное завывание. Мамы-кошки рассказывают своим котятам разные истории, взрослые – мурлычут их друг другу; в таких рассказах переплетаются сплетни и мифы, исторические факты и легенды. Никто не описывает просто случившиеся события: это считается грубым. Мысль о том, что эххифы тоже так считают и прибегают для рассказа о чем-то к пению, заставила Рхиоу почувствовать странную близость к людям; к тому же она перестала считать, что Урруах делает нечто если не морально, то культурно извращенное.

– И что же, – спросила Рхиоу, – теперь будет?

– Строительство того здания в конце Большой лужайки продолжается, да его и не могли сегодня закончить. На завтра намечены испытания акустики и репетиции. Другие два самца-эххифа в добром здравии, так что больше проволочек не будет.

Рхиоу почесала лапкой ухо.

– Хорошо, – сказала она. – Нам нужно забрать Арху из гаража и показать ему, где мы дежурим. Мне не очень хотелось бы брать его на дело так скоро, но он уже научился делать «шаг вбок»…

– И чья же это была светлая мысль научить его такому? – досадливо прищурился Урруах.

– Моя, если хочешь знать. Брось, Урруах! Он в любом случае рано или поздно научился бы; кстати, он быстро все схватывает. «Шаг вбок» может спасти ему жизнь или, если он погибнет во время испытания, от умения сделать его может зависеть, выполнит ли он задание, а значение в конце концов имеет только это.

– Хм-м… – протянул Урруах и посмотрел через улицу на открытую дверь ресторана. – Цыпленок в соусе…

– Сейчас не до цыпленка. Я хочу, чтобы ты был на месте, рядом с Арху, по крайней мере сегодня вечером, да и вообще как можно чаще в ближайшие дни. Ему требуется хорошая ролевая модель – настоящий кот; так нам легче будет подготовить его к тому, что его ожидает. – Рхиоу одобрительно посмотрела на Урруаха. – И я хочу, чтобы ты знал: по-моему, ты очень хорошо справляешься с ситуацией.

– Я же профессионал, – гордо ответил тот. – Приходится держаться, хоть этот котенок и вызывает у меня зубную боль. Однако меня тревожит и еще кое-что – не только оххра, как ты, без сомнения, полагаешь. Ты упомянула о разлившейся нефти… Я слышал, что было получено разрешение на сдвиг времени.

Рхиоу заморгала.

– Правда? Тогда почему в новостях все еще говорят о несчастье с танкером? Вся та временная линия должна была быть исправлена… точнее, исчезнуть.

– Что-то оказалось не в порядке.

Рхиоу озабоченно распушила усы. Сдвиги времени были дорогим удовольствием, но требующаяся для них магия отличалась простотой и немедленным действием. Услышать, будто со сдвигом времени что-то не в порядке, было все равно что узнать об исчезновении тяготения.

– От кого ты слышал о разрешении на сдвиг времени?

– Мне сказал Рахив, а он слышал от Эхефа – они виделись сегодня утром.

Такой источник был, безусловно, надежным.

– Что ж, ситуация все-таки под контролем, – сказала Рхиоу. – Ведь тропический ураган «изменил курс». Даже не имея чувствительных усов, можно точно определить, что меры приняты.

– Да, но не те, которые имелись в виду. А уж если говорить о неудачном сдвиге времени… – Урруах начал бить хвостом. – Очень странно, если хочешь знать мое мнение.

– Может быть, возникла какая-то местная проблема, – предположила Рхиоу. – Что-нибудь вроде пятен на Солнце: сейчас приближается пик одиннадцатилетнего цикла активности. Если на этой неделе я увижу Харла, я его спрошу.

– Пятна на Солнце… – протянул Урруах, всем своим видом показывая, что Рхиоу его не убедила. Однако он поднялся, потянулся, и кошки вместе двинулись по Восточной Шестьдесят восьмой.

Они бежали по тротуару, стараясь не попасть под ноги пешеходам. Когда они добрались до угла Шестьдесят восьмой и Лексингтон-авеню, Урруах сказал:

– Вон там, посмотри.

– На что?

– На афишу.

Рхиоу отошла поближе к стене химчистки, расположенной в угловом здании, и посмотрела через улицу. На доме была укреплена доска с какой-то картинкой – одним из тех плоскостных изображений, которые так любят эххифы, – и несколькими словами. Рхиоу первым делом обратила внимание на них и стала разбирать буквы. Хотя благодаря знанию Речи она понимала все слова, иногда вычурные письменные знаки мешали быстрому восприятию.

– Три… тенора. Что такое «тенор»?

– Это такой голос. Мы сказали бы «фваис». Довольно высокий, но не самый высокий.

Теперь Рхиоу обратила внимание на картинку и долго, прищурившись, ее рассматривала. Чтобы понять, что изображено на этом плоском человеческом плакате, нужно было знать, как особым образом смотреть. Когда наконец Рхиоу решила, что правильно видит афишу, она спросила:

– Значит, после пения они будут драться? – Она сказала «сфхруисс», имея в виду турнир, которым часто разрешается спор за территорию или самку.

– Нет, только голоса, никаких когтей. Они так выступают всюду, где появляются.

Объяснение Урруаха заставило Рхиоу вытаращить глаза, а потом замотать головой так яростно, что уши захлопали.

– Они что – прайд? Прайд из одних самцов? Что за чушь!

Урруах покачал головой.

– Не уверен, что сам хорошо это понимаю, – признался он. – Мне кажется, что у эххифов все иначе… но не проси меня рассказать тебе все в подробностях.

Рхиоу и не собиралась разбираться в деталях.

– Так который из них сегодня был не в голосе?

– Тот, что в середине.

– Для человека он очень велик, правда?

– Просто огромный, – ответил Урруах с гордостью и, как показалось Рхиоу, некоторой завистью. – Должно быть, он победил в сотнях драк и имеет огромный успех у самок… у женщин.

Рхиоу подумала, что толстый эххиф не выглядит участником сотен драк. Ей случалось видеть изображения самцов-людей, публично сражавшихся в Мэдисонсквер-гарден, и они весили явно гораздо меньше, чем этот. Впрочем, решила она, не всегда можно судить по внешности. Вот и этот эххиф, возможно, несравненный мастер, когда дело доходит до когтей и зубов.

– Так, значит, тысячи слушателей соберутся ради него через… через три дня? Он так хорош?

– Он поет невероятно громко, – с благоговением в голосе ответил Урруах. – Тихой ночью его слышно за несколько миль даже без помощи аппаратуры.

Рхиоу против воли почувствовала почтение к подобным способностям.

– Если завтра вечером я буду свободна, – сказала она, – может быть, я схожу с тобой в парк на репетицию.

– Ох, Рхиоу, тебе наверняка понравится! – Они пересекли улицу и двинулись к гаражу, в котором жила Сааш; по дороге Урруах в подробностях рассказывал Рхиоу об ахриях, ссох-прао[19] и всяких других специальных вещах, пока наконец Рхиоу не стала автоматически бормотать «да» и «как интересно», чтобы не показать, как все это безумно скучно.

По крайней мере для меня, – подумала она. Иногда случалось, что, подумав, будто кто-то его переспрашивает или проявляет интерес к его рассказу, Урруах пускался в детальное изложение, и тогда, если вы не хотели ранить его чувства – а слушатели, как правило, не хотели, зная, как больно, когда невежды точат когти о самое дорогое вашему сердцу, – не оставалось ничего другого, как только кивать и вежливо выслушивать Урруаха, пока хватало терпения, и только в крайнем случае спасаться бегством. Обычно хорошим извинением служила острая необходимость посетить ящик для хиоух. Рхиоу в настоящий момент не могла прибегнуть к такой уловке, а потому принялась думать о том, что Урруах – замечательный пример мага, обладающего весьма полезным свойством: способностью надолго запоминать огромное количество потенциально бесполезной информации. – Вот уж этого, – думала она, – у него не отнимешь.

– Ох, я совсем забыла, – сказала Рхиоу, поблагодарив судьбу за то, что вспомнила о необходимости спросить кое о чем, – ты поговорил со старостой-собакой о том сторожевом псе?

– Да, – ответил Урруах. – Рхаах собирается организовать ему побег – пес будто бы случайно сорвется с привязи как-нибудь ночью. Рхаах уже приготовила для него подходящее жилище.

– Это хорошо, – кивнула Рхиоу.

Они свернули за угол Семьдесят первой, и Рхиоу увидела Сааш, сидящую у ярко освещенного входа в гараж. Мех на спине Сааш был взъерошен, как будто раздражение мешало кошке привести себя в порядок. В ворота то и дело въезжали и выезжали машины; Сааш не обращала на них никакого внимания, и это было необычно: Сааш всегда очень опасалась автомобилей.

Когда Рхиоу и Урруах подошли к ней, Сааш бросила на них такой взгляд, что, по поговорке, если бы глаза были когтями, уши обоих сильно пострадали бы.

– Что вас задержало? – спросила она.

– Где этот вундеркинд? – поинтересовался в ответ Урруах.

– Где-то внутри, – ответила Сааш, – играет в прятки с персоналом. Абад совсем с ума сходит: никак не может понять, почему то видит нового котенка, то нет. К счастью, игра ему нравится, и он думает, будто Арху просто прячется от него под всеми автомобилями по очереди. Только вот Абад решил, что и нового котенка нужно избавить от блох, и тут, понятное дело, Арху не спешит становиться видимым, а очередная порция средства от блох достается мне.

Урруах начал смеяться. Сааш бросила на него уничтожающий взгляд и процедила:

– Ну как же, ужасно забавно! Видел бы ты, как покатывался со смеху этот маленький ссвиас![20] Надеюсь дожить до того момента, когда он так же посмеется над тобой!

Рхиоу спрятала улыбку.

– Кто знает, может быть, такой шанс тебе и выпадет. Тебе удалось выспаться?

– Немного поспала. А ты?

– Я выспалась чудесно и видела странные сны.

– После путешествия на Нижнюю Сторону это неудивительно. – Сааш настолько успокоилась, что принялась, как обычно, чесаться. – Ты только вспомни прошлый раз…

– Ну да. – Вспоминать Рхиоу совсем не хотелось. – Я только не уверена, что заметила там все, что следовало: нужно будет вечером поговорить с Эхефом.

– Насчет ворот?

– Не только. – Рхиоу дернула ухом в сторону входа в гараж. – Обстоятельства, при которых нам пришлось заняться малышом… Строго говоря, в них ничего такого уж необычного нет, но никогда не помешает узнать мнение незаинтересованного лица.

Сааш дернула хвостом, выразив этим жестом насмешливое согласие.

– Узнать его, конечно, будет интересно. Пойдемте, – продолжала она, – посмотрим, не поймал ли Абад Арху.

Они подождали, пока в движении машин наметился перерыв, проскользнули в ворота и двинулись между рядами припаркованных автомобилей, миновав Абада, который с растерянным видом заглядывал под машины в переднем ряду; в руках у него была банка с порошком от блох. Сааш посмотрела на нее с глубоким отвращением.

Арху они нашли под автомобилем в самой глубине гаража; котенок хихикал, следя, как ноги Абада перемещаются вдоль прохода. Арху поднял глаза при появлении остальных кошек. Теперь на его мордочке не была написана паника, как в предыдущий раз, когда его видела Рхиоу, но враждебная ухмылка котенка не слишком ей понравилась.

– Что ж, желаю тебе удачи в охоте, Арху, – вежливо сказала она, – хотя, похоже, удача и так тебе сопутствует… если, конечно, ты смотришь на свое занятие как на охоту, а не просто игру с мышкой.

– Может сойти и за игру, – после короткого молчания ответил Арху. – Этих эххифов так легко дурачить!

– Ты не такую песенку запел бы, если бы не мог делать «шаг вбок», – проворчал Урруах.

– Но я же могу! Я маг.

Рхиоу ответила ему легкой ехидной улыбкой.

– Это мы маги, – сказала она. – Ты всего лишь стажер, проходящий испытание.

– Но я уже могу совершать чудеса! – возразил Арху. – Прошлой ночью я прошел сквозь закрытую дверь. И я умею делать «шаг вбок»! – Он поднялся и продемонстрировал им это: прошелся туда-сюда под металлической эстакадой, ловко пробираясь сквозь переплетение струн, потом несколько раз быстро сменил видимость и невидимость, так что стало казаться, будто он проходит за невидимыми вертикальными жалюзи. Котенок казался невероятно самодовольным, каким бывает лишь новоиспеченный маг, впервые ощутивший силу, пульсирующую под шкуркой.

– Не такое уж плохое начало, – признала Сааш.

– Ты шутишь! – фыркнул Урруах. – Это один из простейших видов магии. Такое умеют делать даже некоторые кошки, магами вовсе не являющиеся. Не нужно льстить ему, Сааш, а то он подумает, будто и в самом деле что-то собой представляет. – Урруах лениво ухмыльнулся. – А впрочем, пусть думает: тогда он сунется в воду, не зная броду, и скорее погибнет. У нас будет одним поводом для беспокойства меньше.

Рхиоу повернулась и отвесила Урруаху оплеуху лапой с выпущенными когтями, хотя и не сильную, чтобы не покалечить. Урруах припал к земле и прижал уши.

Когда я захочу узнать твое мнение о его талантах, – мысленно сказала она, – я тебя о том спрошу, мистер Не-в-силах-отобрать-мышь-у-собаки. – Вслух она произнесла:

– Ты не хуже меня знаешь, что клятва мага требует защиты любой жизни, даже той, которая тебя раздражает. Так что заткни себе рот хвостом.

Урруах бросил на Рхиоу свирепый взгляд, потом отвернулся. Рхиоу обратилась к Арху:

– Расскажи мне для начала вот что. Что тебе известно о магах? Я не имею в виду то, о чем тебе успела сообщить Сааш, – и так ясно, что ей мало что удалось вложить в твою тупую голову.

– Я хочу услышать о том, что ты слышал до того, как повстречал нас.

Арху надулся и промямлил:

– Маги могут делать всякие штуки.

– Что за штуки? Каким образом?

– Добрые чудеса, наверное. Я ни разу не видел… Однако Народ говорит о магах.

– И что же Народ говорит? – вмешался Урруах. Арху с неприязнью посмотрел на него.

– Что они надутые индюки, что считают себя важными персонами потому, что могут делать всякие вещи.

Урруах начал медленно подниматься на ноги, и Рхиоу бросила на него предостерегающий взгляд. Урруах снова опустился на место.

– Может быть, – с ноткой усталости в голосе сказала Арху Рхиоу, – ты также слышал, что маги используют свою силу, чтобы помогать эххифам держать Народ в подчинении. Или что они пытаются всех прочих представителей Народа обратить в своих слуг. И еще кто-нибудь наверняка говорил тебе, что никаких магов на самом деле не существует, что это просто уловка, чтобы добиться власти и привилегий – нечто вроде жульничества в хауисс.

Арху внимательно посмотрел на Рхиоу.

– Угу, все это я слышал.

– И что же, – сказала Рхиоу, усаживаясь, – магия – лишь уловка, как ты думаешь? После того, как ты прошел сквозь закрытую дверь?

Она заметила, что Арху борется с собой. Он отчаянно не хотел признаваться в том, что чего-то не понимает; с другой стороны, не собирался он и показывать, что испытывает к чему-то горячее чувство, особенно в присутствии Урруаха. А ведь ему очень понравилось то, что ему удалось совершить накануне ночью: Рхиоу сразу это поняла, поскольку сама часто испытывала подобное ощущение. Еще она видела, что мысль о возможности научиться большему влечет Арху. Таков был самый эффективный метод Прародительницы для привлечения новых рекрутов, и особенно кошек: пробудить в них любопытство.

Вы не очень-то совестливы, – мысленно сказала Рхиоу Вечным Силам. – Правда, следует признать, что вы и не можете позволить себе быть другими.

– Это в самом деле случилось, – наконец сказал Арху. Он смотрел не на Рхиоу, а на Урруаха, словно ожидая от него подтверждения. Тот прикрыл глаза… словно бы рассеянно, но выражая, несомненно, согласие. – Я почувствовал. Все было на самом деле.

– Урруах прав, знаешь ли, – проговорила Рхиоу. – Даже незнакомые с магией кошки иногда проходят сквозь стену… правда, только в чрезвычайных ситуациях; если ты не маг, то совершить это по собственному желанию не можешь. А вот ты такому научишься… если, конечно, останешься в живых во время испытания.

– Что бы мне ни предстояло, я справлюсь, – горячо сказал Арху. – Я умею выживать.

Сааш встряхнулась всем телом, снова уселась и принялась чесаться.

– Вот здорово, – тихо сказала она. – За магию берется такое множество умеющих выживать… Только они по большей части погибают.

Рхиоу подобрала под себя лапки; такую позу Хуха иногда называла «мясной каравай». Так она могла смотреть прямо в глаза котенку.

– Ты говоришь, что слышал голос, который сказал «Ну-ка, хватит ли у тебя смелости?» Мы все слышали этот голос. Он обращается ко всем потенциальным магам и предлагает им пройти испытание. Такова своего рода проба: выясняется, есть ли у тебя нужные качества. Если их нет, ты погибнешь; если есть – по окончании испытания ты станешь магом.

– Сколько времени занимает испытание?

– Иногда часы, – ответил Урруах, – иногда – месяцы. Ты узнаешь, только когда все кончится. Ты или почувствуешь в себе огромную силу, которой не было мгновение назад, или едва успеешь умыться перед тем, как тебе понадобится следующая жизнь.

– А для чего дается сила? – жадно поинтересовался Арху. – Можно ее использовать для всего, что захочешь?

– В определенных пределах, – ответила Сааш. – Ты сможешь жить в воде или в воздухе, бывать в других мирах, разговаривать с другими живыми существами и даже иногда с мертвыми предметами, посещать места, куда Народу – не магам – путь заказан.

– С другими живыми существами? – переспросил Арху. – Ух ты! Неужели с любыми другими существами?

– По большей части.

– Даже с эххифами? Это круто! Ой, пойдемте поговорим вон с тем полицейским! Он от удивления остолбенеет! – Арху направился к воротам гаража.

Рхиоу ухватила его за шкирку и прижала лапой к полу.

– Нет. Не разрешается пользоваться Речью, если только представитель другого вида тоже не является магом или если это не оказывается абсолютно необходимым для выполнения твоей задачи.

– Но это же глупо!

– Послушай, котеныш, – Урруах с задумчивым выражением на морде склонился над Арху, – если ты начнешь постоянно разговаривать с эххифами, то может случиться, что кто-нибудь из них поверит, будто ты умеешь говорить. А тогда не успеешь оглянуться, как окажешься в каком-нибудь научном институте, где тебе будут сверлить дырки в голове или вообще разбирать тебя на части. И что еще важнее, если ты так поступишь, эххифы начнут разговаривать и с другими представителями Народа… Ни за что на свете не хотел бы заварить подобную кашу: рано или поздно, когда ты окажешься между жизнями, Вечные Силы потребуют у тебя за это ответа. – Урруах медленно покачал головой. – Если бы я всерьез подумал, что ты можешь выкинуть такой номер, я бы просто схватил тебя и растерзал, стажер ты там или не стажер. Так что будь осторожен.

– Тогда в магии нет никакого прока, – пробормотал Арху, нахмурившись. – Вы говорите, что можете делать всякие чудеса, но тут же оказывается, что это не разрешается. Так какой смысл стараться?

Рхиоу почувствовала, что шерсть у нее встает дыбом. Урруах, однако, сказал миролюбиво:

– Ну, все обстоит не совсем так. Вот скажи, котеночек, тебе разрешается драться со мной?

Арху бросил на него сердитый взгляд, и его шерсть тоже встала дыбом. Наконец он закричал:

– Да, разрешается! Но если это случится, ты же меня растерзаешь!

– Ну вот, значит, принцип ты понимаешь. Нам разрешается делать всякие вещи, но мы их не делаем, потому что результат в конце концов выйдет нам боком. – Урруах улыбнулся Арху. – Нам самим или кому-то еще. Пока ты не научишься во всем разбираться, считай, что плохо будет тебе. Сразу или потом… но плохо все равно будет.

Рхиоу заметила, что, несмотря на спокойный тон, когти Урруах все же выпустил; ей тут же вспомнилась старая поговорка: «Когда встречаются старый кот и молодой кот, драки не избежать».

– Ты скоро обнаружишь, – сказала она, – что есть много такого, что ты можешь делать. Все это будет тебе полезно… и приятно тоже. Держи ушки на макушке: когда услышишь шепот – прислушайся. Шепчущая обычно не повторяет своих советов.

Котенок внимательно посмотрел на Рхиоу.

– Мы же ни на кого не работаем, верно? – с подозрением спросил он. – Народ свободен!

Рхиоу чуть не закатила глаза, но поостереглась: Арху был очень чувствителен к подобным вещам.

– Шепчущая может посоветовать тебе что-то сделать, – сказала она, – но делать это или нет – выбирать тебе.

– Ты уклоняешься от ответа.

Урруах поднялся на ноги.

– У меня сердце кровью обливается, когда я его слушаю. Ему предлагают силу, с помощью которой можно изменить мир, а он жалуется! Если он не собирается сотрудничать с Вечными Силами, с какой стати его чему-то учить? – Урруах усмехнулся. – Да и не поймет он ничего!

– Да ладно, ладно, – поспешно сказал Арху. – Я хочу учиться. Когда начнутся уроки?

Кошки переглянулись.

– Сразу же, – ответила Рхиоу. – Мы должны осмотреть место, следить за которым нам поручено, должны убедиться, что там все в порядке. Ты пойдешь с нами и посмотришь, что мы делаем.

Арху недоверчиво оглядел остальных.

– Ты хочешь сказать, в ваше логово? Вы что, прайд?

– Не в том смысле, который ты имеешь в виду. То место, за которым мы следим… да ты же его знаешь! То самое место, где мы тебя нашли. Эххифы, которые живут в городе, используют его для начала и окончания своих путешествий. Так же делают люди-маги, да и другие маги тоже, хотя их дороги ведут в более странные места, чем те, куда можно доехать поездом.

– Существуют и люди-маги? – Подобная идея заставила Арху расхохотаться. – Не может быть! Они слишком тупые!

– Кто теперь разговаривает, как надутый индюк? – проворчал Урруах. – Среди людей много магов, и это очень милые существа. Да и среди представителей других видов тоже – это если говорить только об этой планете. Есть маги-обезьяны, маги-киты… даже маги-хоуифф.

Арху продолжал хихикать.

– Я не стал бы обращать на них внимания. Собаки не производят на меня впечатления.

– Может, ты еще познакомишься с Рхаах-ярх, – с лукавой улыбкой сказал Урруах, – она старшина здешних собак, и если у тебя есть голова на плечах, на нее ты обратишь внимание. Я сам не стал бы ей противоречить – и совсем не потому, что она хоуфф. Может, она и выглядит, как картинка на бутылке с человеческим виски, но в одном ее когте больше силы, чем во всем твоем теле, одним взглядом она может освежевать тебя и сделать себе из твоей шкурки перчатки для холодной погоды.

Рхиоу промолчала и постаралась, чтобы на ее мордочке нельзя было прочесть, о чем она подумала: какую бы тему коты ни обсуждали, все обязательно кончается описанием физического насилия.

Сааш наклонилась к котенку и сказала:

– Ты сейчас стоишь на пороге великого события: ты можешь присоединиться к содружеству представителей многих разумных видов… сообществу, чье влияние распространяется на самые далекие звезды и даже дальше. Некоторые из твоих товарищей-магов окажутся такими странными или ужасными на вид, что от одного взгляда на них можно сойти с ума. Но все они дали ту же клятву, что и ты. Они поклялись, что будут бороться с энтропией – тепловой смертью вселенной, всеми силами помогать процветанию миров, чтобы остальные живые существа могли выполнить свое предназначение. Ты хочешь великих приключений? Они ждут тебя. Тебе нравятся чудеса, удивительные явления? Ты никогда не испытаешь в них недостатка, чтобы увидеть все, тебе не хватит и девяти жизней. Однако если ты не выдержишь испытания, ничего из этого не случится.

– Тебе не терпится узнать, насколько ты на самом деле крутой? – заговорил Урруах. – Поэтому-то Шепчущая и выбрала тебя. Поймай ее на слове, прими ее предложение – и у всей вселенной не будет другого дела, кроме как прикончить тебя. Сумей выжить – и у кошек появится веское основание прислушаться, когда ты начнешь петь.

Рхиоу снова с трудом сдержала улыбку: именно ради подобной точно отмеренной порции соблазна силой она и нуждалась в Урруахе. Коты-маги всегда отождествляли даруемое магией могущество с мужскими доблестями; ничего удивительного, впрочем, в этом не было: для любого кота вся жизнь заключается в физической силе и продолжении рода. Только такой язык и может понять Арху, пока не станет старше и не постигнет магию, не научится смотреть на жизнь в целом как на хауисс, пронизывающую всю кошачью культуру игру, где все решает сила и достигнутое положение.

Рхиоу вспомнила, как Харл однажды сравнил хауисс с древней человеческой игрой, для победы в которой требуется отточенная стратегия, и назвал ее «кошачьими шахматами». Такая метафора была достаточно точной. Все внутреннее содержание жизни кошки определялось игрой, или «политикой», как выразился Харл; старая поговорка гласила: «Кто не играет в хауисс, становится пешкой в игре и слетает с доски». Как старшая в команде, Рхиоу давно научилась сочетать игру со своей работой и всегда заботилась о том, чтобы ее положение в хауисс было выигрышным; она также направляла остальных членов команды туда, где они сыграют в партии нужную роль, и не испытывала особых угрызений совести за то, что подобным образом ими манипулирует.

– Итак, – сказала Рхиоу, – за дело, юный маг. Мы обычно ходим пешком, и тебе нужно запомнить все маршруты, прежде чем мы покажем тебе более быстрый способ передвижения. – Она поднялась. – Первый маршрут самый трудный, но он в наибольшей мере позволяет нам оставаться незамеченными. Ты умеешь лазить по крышам?

Арху буквально зашипел от негодования. Рхиоу отвернулась, чтобы спрятать улыбку, а когда она проходила мимо Сааш, та будто бы случайно наклонила голову, так что ее усы коснулись усов Рхиоу, передавая тайное веселье.

– Ох, Рхи, – мысленно сказала Сааш, – неужели и мы когда-то были такими же невыносимыми?

– Я точно была, – ответила Рхиоу, – да и ты, если бы у тебя хватило характера, была бы. Давай-ка притупим ему немного коготки, а?

Путешествие по Хай-роуд, на которое обычно у них ушло бы минут двадцать, заняло почти полтора часа, и коготки Арху, притупить которые Рхиоу собиралась в чисто метафорическом смысле, притупились на самом деле. Таким образом, когда кошки наконец уселись на отделанном медью верхнем карнизе высокой крыши, глядя вниз на Сорок вторую улицу, дрожащий Арху был взъерошен и измучен, а Рхиоу от всей души пожалела, что спрашивала его, умеет ли он лазить.

Этого он не умел. Арху оказался одним из тех, кто, похоже, сладко спал на солнышке, когда Прародительница Иау раздавала умения, ловкость, грацию: бедняга был не в силах правильно двинуть лапой. Он падал со стен, пугался прыжков, которые должен был бы совершать с закрытыми глазами, и судорожно цеплялся за доски, взбегать по которым любой котенок мог бы с легкостью. Рхиоу порадовалась тому, что Арху так хорошо освоил «шаг вбок»: ему, похоже, предстояло всю жизнь ходить по тротуарам, чтобы добраться до нужного места (ужасная судьба, на взгляд Рхиоу).