Все сделано намеренно, – подумала она.

– Нас хотят запутать, – сказала Рхиоу остальным. – Не поддавайтесь. Делайте все, что можете, чтобы бдительность не притупилась. Пойте, рассказывайте истории… – Она тут же пожалела о том, что сказала «пойте», – Урруах тут же воспользовался приглашением.

И Сааш немедленно отвесила ему оплеуху.

– Спасибо, – тихо сказала Рхиоу, не останавливаясь.

– Ну ладно. Хотите, я расскажу о… – предложил Урруах.

– Не надо! – перебила его Рхиоу.

Арху слушал перепалку в некоторой растерянности; Иф тем более ничего не понимал.

– Не позволяйте ему, – предупредила Сааш. – Он обожает каламбуры. Совершенно кошмарные.

– Да уж, не надо, – согласился Арху. – Хотел бы я, чтобы мы уже оказались внизу.

– А мы и есть внизу, – с удивлением сказал Иф.

Арху огляделся и пробормотал:

– Он прав.

Так оно и оказалось. Кошки только заморгали, глядя, как Арху бежит по благословенно ровному полу.

– Вы видели? – безмолвно сказала Сааш. – Он пожелал – и свершилось. Это место может оказаться более податливым, чем мы думали. Так и должно быть: если законы магии изменились, если здесь все существует в увеличенном размере…

От такой мысли Рхиоу только сглотнула и, спустившись тоже на ровную поверхность, заглянула в свою мысленную мастерскую. Там лежало огромное кольцо – почти законченное; пробелы в нем заполнялись почти на глазах.

То самое заклинание, над которым Шепчущая еще только работала, – подумала Рхиоу. – Об этом Арху и говорил.

Она остановилась, сделала вдох и выдох, постаралась сосредоточиться и огляделась. Они стояли на краю широкой темной равнины, вовсе не ровной: впервые за долгое время камень здесь обрел текстуру. Повсюду виднелись огромные глыбы и наросты, утесы, вздымающиеся вверх, – настоящий каменный лес. А в середине его…

Рхиоу пришлось сесть, чтобы осмыслить то, что открылось ее взгляду. Корни… огромные корни, каждый размером с небоскреб, с Эмпайр-Стейт-Биддинг… занимающие практически все видимое пространство, – узловатые, гигантские, с бурой корой, сходящиеся в единственную могучую колонну, взмывающую на невероятную высоту и теряющуюся в темноте.

Вот как выглядит архетип, если попытаться его вообразить, – подумала Рхиоу. Она посмотрела влево, потом вправо – туда, где в обычном мире был бы горизонт, а здесь виднелась только путаница корней-великанов, устремляющихся вверх, к теряющемуся в бездонной тьме стволу.

Это, несомненно, Дерево… его корни, уходящие в сердце Горы. Камни самой глубокой пещеры устремлялись вверх, окружали каждый корень, словно пытаясь каким-то образом связать его. Рхиоу видела достаточно старых деревьев в парке, чтобы знать: в соревновании между живым деревом и мертвым камнем дерево всегда рано или поздно побеждает. Здесь же, похоже, игра шла вничью, и камень, кажется, наступал.

По краю равнины, между командой и Деревом, Река Огня падала с последней каменной ступени и уходила в широкий туннель… последнее препятствие. Теперь она выглядела в большей мере как Река, описанная легендой: враждебная, полная холодного огня; ничто не могло выжить в ее глубинах – ни память, ни, возможно, сама душа… И в сиянии потока энергии Рхиоу разглядела гигантскую тень, обвивающую Дерево. Длинное блестящее тело было темным, как и все здесь, но отблески пламени Реки зажигали черный огонь на чешуях. Существо свернулось у подножия Дерева кольцами – такими огромными, что разум отказывался верить тому, что видели глаза. Попытка охватить все разом – Дерево, его корни, чешуйчатую тень – была столь же безнадежной, как попытка увидеть целую гору, стоя у ее подножия. Река Огня огибала равнину, и над ней струилась другая, темная река – река с глазами…

И под этими мрачными глазами, под массивной челюстью, опирающейся на один из корней, Рхиоу увидела глубокую рваную рану, разрывающую Дерево. Рана испускала бледное сияние, слишком слабое, чтобы в его свете что-то можно было разглядеть; она была глубока – почти на треть толщины ствола… Древние, темные, мудрые, насмешливые глаза взглянули на кошек.

Рхиоу почти в панике бросила взгляд на Арху: это он впервые произнес предостережение: «Когтями проложи себе путь… Дерево качается…» Может быть, ствол и вправду чуть-чуть наклонился влево? Как будто раздумывая, не упасть ли?

Что еще упадет, если упадет Дерево?

Они стояли в тяжелой древней тишине и смотрели в темные глаза. Рхиоу ощутила на себе их взгляд и почувствовала себя бесконечно эфемерной, беспомощной, маленькой. Рядом с ней Сааш не сводила глаз с Дерева и обвивающего его существа. Арху взглянул один раз и тут же отвернулся, словно обжегшись. Иф… Иф припал к полу в позе, которую даже Рхиоу могла безошибочно назвать выражением глубочайшего почтения.

И почтение, как знала Рхиоу, было вполне уместно. Она сделала шаг вперед, села, обвила лапы хвостом и, глядя в глаза древней Змеи, сказала, несмотря на бившую ее дрожь, со всей твердостью:

– Старейшая, Прекраснейшая, Падшая, прими наше приветствие и вызов.

Камень затрясся. Долгий рокот, подобный далекому реву тысяч голосов, прокатился и стих. Смех… постепенно стихающий смех – как если бы смеялось землетрясение.

Рхиоу видела, как Арху, услышав мощный звук, задрожал. Сама она тоже была не в лучшем состоянии, однако твердо решила этого не показывать. Краем глаза она заметила движение. Урруах шел к Реке…

Рхиоу открыла рот, чтобы остановить его, – и обнаружила, что не может издать ни звука: темные глаза смотрели на нее в упор, и давление взгляда было таково, что лишило ее дара речи. А Урруах продолжал идти.

Да он и не обратил бы на меня внимания… Урруах!

Кот пересекал убийственное пламя так же небрежно, как если бы переходил Семьдесят восьмую улицу, направляясь к любимому мусорному баку. Он благополучно перебрался на другой берег, хотя Рхиоу показалось, что до нее долетел запах паленой шерсти. Урруах вразвалку подошел к ближайшему корню Дерева – огромной узловатой колонне, – оглядел его, поднялся на задние лапы и принялся не спеша, с вызовом точить об него когти.

Рхиоу, открыв рот, вытаращила на чего глаза, полная изумления, возмущения и невольного восхищения. Ей хватило времени на все эти чувства, поскольку Урруах спешил не больше, чем если бы драл кору какого-нибудь плохо огороженного саженца на городской улице. Наконец он закончил, опустился на все четыре лапы, снова пересек Реку и присоединился к команде: кот, только что пометивший вновь отвоеванную территорию.

– Только ты мог выкинуть подобный номер! – мысленно сказала ему Рхиоу.

– Может быть, поэтому я сюда и послан, – улыбнулся в ответ Урруах и повернулся к их врагу. – Иногда ты, Рхи, ведешь себя слишком уж по протоколу. Если мы собираемся играть в хауисс… так давайте играть!

– Удивляюсь, как это ты не попрыскал на корень, – сказала Сааш.

– Ах, совсем забыл! – Урруах сделал движение в сторону Реки, и Рхиоу пришлось прижать его хвост тяжелой лапой – пока еще, правда, не выпуская когтей. Урруах через плечо оглянулся на нее, ухмыльнулся и снова сел.

– Так это Битва? – мысленно спросил Арху. – Та самая Игра, которую вы с Йафхом мне показывали?

,– Если и не изначальная Битва, – ответил Урруах, – то нечто очень к ней близкое. Держи наготове все свои тактические умения. Найди себе место и не позволяй себя с него согнать. В каждой хорошей схватке половина успеха зависит от блефа, так что ори как можно громче и не бойся надорвать горло: оно заживает быстрее, чем сломанные когти. И не трать зря время на то, чтобы потрепать врага за уши: ушами никто не дышит. Твоя цель – горло…

– Что это, разминка перед игрой? – раздраженно, хоть и улыбаясь про себя, сказала Рхиоу. – Как мне сделать официальное заявление, пока продолжается треп? Оставьте болтовню на потом.

Она встала и обратилась к огромной Змее:

– Похоже, Одинокая Сила, что на этот раз ты проявила больше хитрости, чем обычно. Ты всегда наносила удар по отдельному магу – и успех сопутствовал тебе не так уж часто. Теперь же ты предпочла напасть на ворота, повредив Дерево и поработив несчастных ящеров, которых ты обманула в древние времена. Что ж, Прародительница обратила на тебя свой взор, и Вечные Силы приготовили тебе сюрприз. Перед тобой ящер-маг.

Снова раздался напоминающий землетрясение смех. Потом зазвучал насмешливый голос:

– Как, еще один?

Из темноты, окутывающей корни, появилась высокая фигура. Арху, увидев ее, глухо зарычал.

Это был тираннозавр с синевато-алой полосатой шкурой. Он с издевательской усмешкой взглянул на пришельцев и рванул воздух всеми своими двенадцатью когтями.

– Опять ты! – прошептал Арху.

– Ты немного повзрослел со времени нашей последней встречи, – ответил ему на Речи тираннозавр. – Но не бойся: повзрослеть еще больше тебе не удастся.

– Это тот самый, которого я видел в первую ночь на вокзале, – сказал кошкам Арху. – Который шел за крысами.

– Хаат, – проговорила Рхиоу. – «Шестой Коготь» Великого.

– Кошечка, – обратил к ней свою ухмылку Хаат, – я не скажу тебе «удачи», как маг магу, – на этот раз удача не будет тебе сопутствовать.

Сердце Рхиоу оборвалось.

Я еще говорила о сюрпризе! – подумала она, злясь на себя за слепоту. Одинокая Сила все время оказывалась на шаг впереди. Здесь, в самом сердце бездны, где сама магия была искаженной, извращенной, Одинокая Сила сумела сделать магом того ящера, который подходил для ее целей, не привлекая к этому другие Вечные Силы. Она научила его всему, что было ей нужно, и провела через испытание, скорее похожее на пародию, но достаточное для достижения результата: теперь в мире существовал маг, покровительствующий энтропии, убивающий мимоходом, просто для удовольствия, по капризу изменяющий жизнь вокруг себя, ничего не знающий о борьбе с тепловой смертью вселенной… да и вообще, скорее всего, не знающий ничего, кроме воли своей госпожи. От одной мысли о таком извращении шерсть Рхиоу встала дыбом.

– Ну, ну, – с издевательской усмешкой протянул Хаат, – скверная киска! – и ударил ее передней лапой.

Рхиоу произнесла слово, приводящее в действие давно готовое заклинание-щит, но оно не ослабило удар, опрокинувший ее на спину и обрушивший на нее такую боль, что она могла лишь извиваться на камне пола.

– Ну вот видишь, – продолжал Хаат, – мой повелитель хорошо меня обучил. Он дал мне силу, которую отнял у тех, кто жадно хранил ее для себя и своих марионеток. Я избран им, я его Шестой Коготь. Что же касается этого, – он пренебрежительно взглянул на Ифа, – ему известно, что его господин – я. У него нет силы. Я прошел испытание, а он едва знает, что это такое. Не то чтобы у него был шанс это узнать… Я – единственный маг моего народа. Другого никогда не будет.

Боль постепенно отступила, и Рхиоу сумела, шатаясь, подняться на ноги.

Поэтому-то Иф и был нам послан, – подумала она. – А ему был послан Арху… чтобы подготовить к соревнованию. Эта тварь – его противник. При выборе всегда кто-то должен представлять противную сторону, без этого выбор недействителен.

– Маги – это братство отдельных личностей! – крикнула Рхиоу, возвращая на место свой щит. – Магия – не монополия! И не тирания грубой силы! Всегда есть место для многих магов.

– Только не в этом мире, – ответил Хаат, – и не в новом мире, который мы создадим. Скоро вы увидите кое-что новенькое.

Иф все еще лежал, припав к полу, опустив голову и вцепившись когтями в камень, словно был не в силах стоять, не говоря уже о том, чтобы совершить выбор за весь свой народ.

– Сделай что-нибудь! – мысленно прошептала ему Рхиоу. – Сделай что-нибудь! Попытайся!

Однако Иф не мог ее услышать. Он не слышал ничего, кроме голоса Хаата, голоса, который ввинчивался ему в мозг, отгораживая его от всех, отгораживая его от его силы.

– Да и с какой стати ему слушать кого-нибудь другого? – говорил Хаат, наклоняясь над Ифом с мерзкой улыбкой. – Я его господин, его вождь. Я вывел бы его на свет, под Солнце, когда пришло бы время… ну а теперь, конечно, слишком поздно: явившись сюда вместе с вами, он взбунтовался против меня. Да, для него слишком поздно: такое не позволено никому из нашего народа. Он получит то, что заслужил; его имя и его судьба будут устрашать тех, кто еще вылупится. Его шкуру мы повесим для всеобщего обозрения – чтобы все знали, что случается с теми, кто восстает против воли Великого. – Хаат поклонился огромному существу, обвившему ствол Дерева.

Рхиоу, хлестнув хвостом, посмотрела на Хаата, потом снова сосредоточила внимание на излучающих холод глазах и прекрасной, блестяще черной голове.

– Прекраснейшая и Падшая, – сказала она, – Одинокая Сила, древняя Змея, известная нашему Народу как Саррахх, от имени Вечных Сил, от имени Прародительницы говорю я тебе: покинь это место, покинь эту вселенную, или будешь выдворена силой.

На этот раз Змея просто поглядела на Рхиоу, даже не потрудившись засмеяться. Рхиоу выдержала этот взгляд, стараясь не подать виду, что блефует. Ей не были известны заклинания, способные побороть Одинокую Силу.

– Я знаю подходящее заклинание, – мысленно сказала Сааш. – Выпустить на волю энергию…

– Я предпочла бы не уничтожать целый вид, если этого можно избежать, – ответила Рхиоу.

– Ну да, если можно избежать… Но есть еще одна-две возможности, которые я хотела бы испробовать.

– Хорошо, испробуй. Иф, – беззвучно позвала ящера Рхиоу. – Иф, оторви хвост от пола и сделай что-нибудь! Это твой шанс – так заяви о нем! У тебя есть сила, ты должен ею воспользоваться.

– Он владыка нашего народа, – с огромным трудом выговорил Иф. – До сих пор я никогда его не видел, но теперь я думаю, что… его сила слишком велика, я не могу…

Рхиоу почувствовала злость.

Я-то думала, Арху подготовит его к тому, что ему положено сделать, только он не собирается сопротивляться… Придется подать ему пример.

Она сделала шаг вперед, открыла рот, чтобы заговорить…

– Ну вот что, – опередил ее Арху, выгнув спину и выпрямив лапы, – довольно! Ты думаешь, я не знаю, что ты забрался к нему в голову и мучаешь его? Лишаешь его способности думать? Он не может тебя остановить, но посмотрим, не удастся ли это мне! Убирайся из его головы, Хаат! Я прекрасно помню, как ты пытался проделать то же со мной. Тогда у меня не было силы тебя остановить, ящерица, но и ты не мог выжечь мой мозг, а потому натравил крыс, чтобы разделаться со мной без особых усилий. Только вышло не по-твоему! – Арху сделал шал вперед, оскалив клыки. – А когда ворота открылись и ты явился в мой мир, я показал тебе кое-что. Я убивал тебя раньше, я убью тебя снова и буду продолжать убивать, пока не сделаю этого правильно.

– Правильно сделать этого тебе никогда не удастся! – взвыл Хаат, отступая на шаг. – Я не могу умереть! Таков дар, который я получил от Великого!

– Ну да, ясное дело, – бросил Арху. – У него в запасе много мелких подарков. Вот и давай выясним, долго ли продержится этот твой дар!

Он кинулся на Хаата, и они покатились по полу, вцепившись друг в друга. Рхиоу удивилась, обнаружив, что ни тот, ни другой магией не пользуется, но тут же сообразила, в чем дело: Хаата окружало нечто, препятствующее действию любых заклинаний. Хаат явно не рассчитывал, что ему придется сражаться клыками и когтями, а вот Арху, по-видимому, знал об этом заранее: недаром же он был Оком.

И он, похоже, видел кое-что еще… – Кое-что, замеченное Рхиоу только в последний момент.

Сааш присела около потока энергии, перегнулась через «берег» и погрузила лапу в кипящее белое пламя.

– Что, во имя Прародительницы, ты собираешься…

– Не спрашивай – она услышит, – оборвала Рхиоу Сааш. – Ничего здесь не происходит.

Неожиданно слепящее пламя потекло вверх по лапе и окутало всю Сааш – оно отделялось от ее меха промежутком меньше дюйма. Сааш окружила себя защитным заклинанием, и по сравнению с ним тот щит, которым пользовалась Рхиоу, казался просто мокрой бумажной салфеткой. Судя по поведению струй огня, все быстрее текущих вокруг Сааш, та установила и второй щит, удерживающий энергию. Сааш мгновенно превратилась в огненную статую, похожую на льва у библиотеки, – с поднятой головой и лапой, черпающей из Реки Огня все больше смертельной энергии.

Проводник, – подумала Рхиоу со смесью восхищения и ужаса, – или конденсатор… а может быть, и то, и другое. Как долго ей удастся… Ох, Сааш, не надо!..

Сааш выпрямилась и начала медленно и бесшумно продвигаться к тому месту, где сражались Арху и Хаат. Она шла очень осторожно, как эххиф, несущий полное ведро и старающийся не пролить ни капли. Хаат и Арху, поднявшись на задние лапы, наносили друг другу удары, как боксеры. Сааш замерла на месте – Арху кинулся вперед, повалил противника, попытался вцепиться ему в горло, промахнулся. Сааш одним быстрым движением приблизилась к ним…

– Сааш, не смей! – взвизгнул Арху.

Хаат перекатился по полу, поднялся на ноги и небрежно ткнул в Сааш одним когтем.

Его заклинание прорвало оборону, защищавшие Сааш щиты исчезли.

– Сааш! – взревела Рхиоу. Вспыхнувшая белым пламенем фигура взвилась в воздух, единственный раз взвизгнула…

И упала. Пламя погасло, лишь маленькие синие язычки несколько секунд танцевали на том, что осталось от Сааш. Это была уже не львица черепаховой окраски, а перекрученный обугленный черный скелет. Лапы превратились в головешки, а голова…

Урруах кинулся к месту ее падения. Хаат выпрямился, лениво улыбнулся Рхиоу, потом оглянулся на Арху.

– Ничто, – сказал он, – теперь она – ничто в буквальном смысле слова.

Увидев, что случилось с Сааш, Арху с яростным воплем снова бросился на динозавра. В этом мире он был велик и силен, к тому же имел преимущество над противником: знал заранее, что тот предпримет в следующий момент; но каждая рана, которую он наносил Хаату, тут же заживала… Лучшее, чего он мог добиться, – это сводить схватку к ничьей, защищая собственное тело от зубов и когтей ящера. Последнее ему не всегда удавалось.

Урруах склонился над останками Сааш, коснулся их лапой, потом отошел и стал кружить вокруг Хаата и Арху. Полуослепленная гневом и горем, воспоминанием о последнем взгляде Сааш, когда та пылающим факелом взвилась в воздух, Рхиоу присоединилась к нему. О магии она сейчас не думала. Рхиоу жаждала крови – той самой отвратительной жидкой розоватой дряни, которая служила ящерам кровью. Поодиночке им не справиться с Хаатом, но разве они – не прайд?

Может быть, втроем…

Хаат только смеялся. Одним глазом он следил за Арху, удерживая его на расстоянии, другим присматривал за Рхиоу, а потом и за Урруахом.

– Вы что, не понимаете, что это бесполезно? – ласково сказал он, ухмыляясь. – Вы убивали меня раньше, кошки, и что же из этого вышло? Теперь я убью вас… тем все и кончится.

– Ничего не получится, – крикнул Арху Рхиоу. – Я знаю, что мне нужно, чтобы разделаться с ним, но я никак не могу добраться… Рхиоу!

Она открыла рот, чтобы ответить…

Удар! Хаат выпрямился и рванулся вперед, и Арху отлетел на пятнадцать футов, потом, шатаясь, проковылял еще десять… Его правая задняя лапа была почти оторвана, из паховой артерии ярким потоком хлестала кровь, расплываясь по черному камню. Рхиоу кинулась к Арху, который пытался подняться, скуля от боли.

– Не надо, – выдохнул он. – Шепчущая говорит мне, что делать, и кровь я смогу остановить – на это моих магических умений хватит. Не тратьте на меня время!

Урруах отвернулся от обугленного тела Сааш.

– Ну, немножко я все-таки потрачу, – прорычал он. – Хаат, мы с тобой сейчас станцуем польку.

– Что такое «полька»? – с издевкой спросил Хаат.

– Ты можешь пожалеть о том, что спросил, – пробормотала Рхиоу, догадавшаяся о том, что задумал Урруах.

Теперь движения противников стали более медленными – Урруах, в отличие от Арху, не кидался с воплями на Хаата; Рхиоу видела, как, медленно кружа вокруг тираннозавра, кот сплетает незнакомое ей заклинание, нанизывая слова, подобно звеньям цепи. Хаат поворачивался следом, слегка переводя взгляд из стороны в сторону, словно каким-то образом следил за тем, что делает Урруах.

– Рхиоу! – крикнул Арху. – Всего этого недостаточно! Чего ты ждешь? Используй заклинание. Используй заклинание!

– Не могу, оно не готово… – Однако она ошиблась: заклинание было завершено. Оно лежало в уме Рхиоу, сверкающее, совершенное и смертоносное, и Рхиоу поразилась, как могла не заметить раньше его опасной неустойчивости… Заклинание подобно уравнению: то, что стоит по обе стороны знака равенства, должно в точности уравновешивать друг друга. Это же заклинание имело опасный перекос; почти весь его вес приходился на одну сторону – сторону результата. Энергия, возникающая из ниоткуда, странная мощь, – все это было к услугам Рхиоу… и все это нарушало законы природы.

Но ведь те законы природы, которые были известны Рхиоу, здесь не действовали…

Я не знаю, каковы здесь законы природы! Заклинание может ударить по нам! Оно может… – мысленно застонала Рхиоу. «Иногда ты бываешь слишком рассудительна», – что-то в этом роде сказал недавно Урруах. Иногда одного рассудка, возможно, оказывается недостаточно.

Иногда нужно сделаться безрассудной. Тогда и случаются чудеса.

Разве чудеса не удаются молодым магам?

Но я уже давно немолода, – в отчаянии подумала Рхиоу. Она – лидер команды. Она должна быть ответственной, методичной, уверенной в правильности своих действий: от этого зависят жизни остальных. А пока вся ее методичность ничуть не помогла команде – им предстоит «умереть насовсем». Рхиоу чувствовала себя старой – старой, неудачливой, бесполезной…

– Не слушай Одинокую Силу, – раздался в ее мозгу голос. Арху; он извивался на камне, пытаясь подняться. – Во мне хватит молодости для всех нас, но я не могу ничего сделать сам! Все зависит от тебя, Рхиоу! Давай, используй заклинание!

– Но оно может уничтожить все вокруг…

– Подумаешь! Сааш собиралась как раз так и поступить, и мы все согласились с ней. Теперь она не может… Давай!

Урруах кинулся на Хаата и обрушил на того свое заклинание. Хаат вонзил в него когти, и Рхиоу почувствовала, как неожиданно заклинание Урруаха рассыпалось на части, а сам он упал, махая лапами, а потом замер, пригвожденный к камню заклинанием Хаата. Рхиоу попыталась понять, что держит Урруаха, сорвать с него оковы… но времени на это не оказалось, она никак не могла нащупать структуру чужой магии.

Хаат склонился над Урруахом, протянул когтистую лапу и ударил – вспорол его тело с такой же легкостью какой эххиф вспорол бы бритвой бумажный пакет.

Внутренности вывалились наружу.

Хаат снова протянул лапу, подцепил одним когтем сердце Урруаха и рванул. Сердце, как на крючке, поднялось в воздух – все еще бьющееся, все еще кровоточащее. Хаат с ухмылкой снял заклинание. Урруах, судорожно дергая лапами, перекатился ближе к Рхиоу, лишь единственный раз застонав. Его глаза начали стекленеть.

Используй заклинание, Рхи, – была его последняя мысль.

Наступила полная тишина. Хаат смотрел на Рхиоу и улыбался.

Рхиоу замерла в неподвижности; ужас и ярость все росли и росли в ней.

Разве не говорила она всем, и в особенности Арху и Ифу: иногда мы не слышим Шепчущей, какой бы громкой ни была подсказка, потому что она говорит нашим собственным голосом, к которому мы чаще всего не прислушиваемся…

Рхиоу сделала глубокий вдох и приступила к наложению заклинания.

Оно не было заклинанием обычного сорта, которое можно держать в готовности и запустить единственным словом: начав его активизировать, приходилось бороться с его собственным яростным желанием раньше времени вырваться на свободу. Заклинание имело вес, и нужно было взвалить его на плечо, высоко поднять, чтобы добраться до нижней стороны, где располагались главные слова. Груз давил на плечи и шею, напряжение, с которым приходилось разглядывать символы, заставляло глаза слезиться, и нужно было еще произнести слова – длинные, многосложные, наполненные значением. Рхиоу боролась с тяжестью заклинания, с его инерцией… первое слово, второе… третье… пятое…

Что-то стиснуло ее горло, не давая говорить.

Задыхаясь, Рхиоу лапами попыталась отбросить удавку – но ничего не нащупала.

Это просто трюк, – подумала она, но горло ее по-прежнему оставалось немым. – Одинокая Сила… Ага, значит, в заклинании все-таки что-то есть…

Она поспешно устремилась в глубь своего разума, в свою мысленную мастерскую, где находилось заклинание, и стала заканчивать его там. Тренированный ум может быстро завершить заклинание, даже если приходится иметь дело с объемной конструкцией. Рхиоу, полная решимости и подгоняемая страхом, действовала так быстро, что даже Одинокая Сила не смогла догнать ее и остановить. Кольцо заклинания ослепительно вспыхнуло. Оно было в той самой готовности к применению, в какой было, когда голос Рхиоу пресекся. Оставалось всего несколько слов, но теперь это были не звуки, а мысли, и времени на них почти не потребовалось. Вот и последнее слово, замыкающее кольцо, выпускающее силу на волю…

Рхиоу произнесла его.

Заклинание вырвалось из нее, как вихрь, оставивший от Рхиоу пустую оболочку. Рхиоу упала на камень, лишившись сил, полумертвая. Так она и лежала, ожидая каких-то событий…

Тишина. Темнота. Ничего не произошло.

Заклинание не сработало, – в полной растерянности подумала Рхиоу и попыталась встать. – Как могло такое случиться? Заклинание работает всегда!

– Но природа магии изменилась, – раздался в ее мозгу мягкий, ленивый, удовлетворенный голос. – Заклинания теперь работают, только если я этого хочу.

Медленно и с трудом Рхиоу села.

Проиграла… проиграла. – Рхиоу опустила голову, но тут раздался голос:

– Нет. Она лжет. Она всегда лжет. Лгала раньше, лжет сейчас.

Рхиоу не сразу узнала голос. Арху?

– Призови их! Они придут. Вспомни, как в парке…

Рхиоу пошатнулась и заморгала, ей никак не удавалось понять, о чем он говорит.

Минутку, минутку… Парк. Оххра… Самка-эххиф, требующая, чтобы Вечные Силы пришли ей на помощь, выполнили ее желание…

И ведь они пришли!

Но приказать Вечным Силам явиться – это же невозможно! Они только посмеются!

Нет! – подумала Рхиоу. Мысль была чьей-то, не ее собственной. – Это твоя идея! – бросила она древней Змее. – И случившееся с моей Хухой – тоже была твоя идея. Как и то, что случилось с братьями и сестрами Арху и чуть не случилось с ним самим. Не желаю я больше иметь дела с твоими идеями! Ты всегда думаешь только об одном, и с меня хватит!

Изменить форму… – подумала Рхиоу. – Изменить восприятие Одинокой Силы… Для этого потребуется могущество Вечных Сил.

Восприятие всех прочих тоже можно изменить…

Рхиоу снова с усилием поднялась на ноги и открыла рот, стараясь найти правильные слова.

– Пусть оно придет! Пусть оно придет ко мне: я велю!

Немедленно ее заполнила невообразимая сила; заклинание словно взорвалось в ней. Рхиоу пошатнулась от хлынувшей в нее неуправляемой мощи, лишилась способности видеть, слышать, говорить, чувствовать что-либо, кроме бушующего внутри пламени, рвущегося наружу, жаждущего совершить… Что? Но сила не знала, что она хочет совершить.

В этом-то всегда и заключается проблема, – сказал звучный голос в душе Рхиоу. – Силу нужно обуздать, иначе все будет уничтожено. Держи ее в узде до тех пор, пока к тебе не придут нужные, слова.

Однако нужные слова Рхиоу знала.

– Что сталось с моими детьми? – воскликнула Рхиоу. Она узнала голос – он был ее собственный, но и чей-то еще. Внутри у нее, казалось, пылало солнце, и его жар готов был вырваться наружу. Горе и ярость Рхиоу не исчезли, но теперь из их глубин родилось великое спокойствие, знание о том, что все еще будет хорошо. Гнев и спокойствие уравновесили друг друга – это было именно то равновесие, которого не хватало заклинанию. – Где Ааурх Воительница, и Саррахх Разрушительница, заблудшая, но дорогая мне? И что за участь постигла моего супруга, почему померк свет его глаз, без которого и мое собственное око подернулось мглой?

Земля затряслась, Дерево закачалось, сама Гора содрогнулась.

– О Змея, предстань передо мной, ибо не закончена еще битва!

Рхиоу не могла еще поверить в собственную силу. Она переполняла ее, так что взрыв энергии заклинания казался теперь не более сотрясающим мироздание, чем бурчание в животе. И еще Рхиоу с трудом верила своим глазам: древняя Змея, сама Одинокая Сила, смотрела на нее со страхом. Да, в ее глазах были ярость и разочарование, но все-таки в первую очередь – страх.

Только и всего? – с изумлением подумала Рхиоу. – Достаточно одной фразы, одного слова, одного приказания?

Здесь и сейчас ответ, по-видимому, был «да».

– Ответ и прежде был таким, – сказала Прародительница Иау – сказала голосом Рхиоу.

Змея начала очень медленно отползать от Дерева; при этом глубокая рана в его стволе вновь начала кровоточить – сиять бледным светом.

Ну нет, не выйдет! – с яростью подумала Рхиоу. – Куда это ты собралась?

Рхиоу на мгновение отвлеклась от Змеи – стоило ей шевельнуть лапой, и земля под ней затряслась, – однако испуг ее был недолгим: внутри нее, как ее неотъемлемая часть, была Первая, ничуть не боящаяся собственной силы.