Глава третья. ПЕСНЯ ВЫБОРА

Нита проснулась поздно. Даже одевшись и умывшись, приканчивая вторую тарелку каши, она все еще сладко зевала. Мама, ходившая по кухне в халате и поливавшая цветы, то и дело с недоумением и любопытством оглядывалась на дочь.

— Нита, ты опять всю ночь читала под одеялом?

— Нет, ма. — Нита уткнулась в тарелку, не поднимая глаз.

Мама полила еще один цветок и подошла к раковине набрать воды в лейку. По пути она приложила руку ко лбу Ниты.

— Ты себя хорошо чувствуешь? Может быть, ты заболела?

— Нет. Все в порядке, мамочка, — пропела Нита, но стоило маме отвернуться, как она скорчила ей в спину недовольную гримасу.

Вечно мама искала предлога не пустить Ниту на пляж. Она была уверена, что именно оттуда все болезни. То слишком жарко, то слишком холодно, то слишком много времени девочка проводит в воде. Песок грязен. У берега плавает деготь. Дно просто забито ржавыми гвоздями, осколками стекла, жестяными банками…

На прошлой неделе Дайрин, младшая сестра Ниты, устроила целый бунт, утверждая, что губы ее синеют не от долгого пребывания в воде, а от винограда сорта Попсикл.

— Киту нравится с вами? — спросила мама.

— У? Ага! — рассеянно откликнулась Нита. — Он говорит, что это лучшие каникулы в его жизни, — добавила она поспешно, хотя здесь нисколько не лукавила: Кит впервые был на море и понял, что это его стихия. Нита была уверена, что, будь его воля, он бы зарылся в придонный песок и, как устрица, не вылезал бы на поверхность месяцами.

— Я рада, — сказала мама. — Просто хотелось еще раз убедиться. Вчера вечером звонил его отец, хотел узнать, как там его «младшенький»?

— «Эль Ниньо», — хихикнула Нита.

Так она поддразнивала иногда Кита. По-испански это означало одновременно и «младенец», и место в Тихом океане, в котором зарождались штормы, способные опустошить целые страны. При этих словах Кит просто взвинчивался, чем страшно веселил Ниту.

— Хорошо, что он не слышит тебя, — нахмурилась мама, — не то поколотил бы, как в прошлый раз. И как это вы уживаетесь вместе?

— Отлично! Кит замечательный, — Нита поймала удивленный и ироничный взгляд мамы и добавила смущенно: — Он же еще совсем мальчишка.

— Ладно, — кивнула мама, — но не очень-то с ним задирайся.

Она взяла лейку и отправилась поливать цветы в гостиную.

Нита быстро доела свою кашу, сполоснула в раковине тарелку и ложку и поспешила из дома, собираясь поискать Кита.

Она перебегала двор, где из песка пробивались редкие пучки травы, и тут откуда-то сбоку и почти с земли прозвучал тоненький ехидный голосок.

— А-аа, — пропел голосок, — таинственная леди!

— Заткнись, — бросила на ходу Нита.

Сестра ее висела вниз головой на трапеции, качающейся на ржавой перекладине. Короткие рыжие волосы, похожие на сгоревший и пожелтевший на солнце пучок травы, теребил гулявший у самой земли ветерок. Дайрин была, по мнению Ниты, еще маленькой, но уже не по возрасту смышленой. Слишком уж смышленой для младшей сестры, полагала Нита. И вот сейчас в ее острых серых глазках светилась какая-то догадка. Нита сделала вид, что ничего не замечает.

— Собираешься упасть и разбить себе голову? — спросила она. — Смотри, растеряешь те крохи мозгов, которые у тебя есть.

Дайрин покачала перевернутой головой.

— Нееее-ааа, — протянула она. — Но уж лучше, — она стала раскачиваться чуть сильнее, — упасть с качелей… чем выпасть из окна… среди ночи!

Нита похолодела. Она украдкой огляделась, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Никого ни на террасе, ни за открытым окном не было.

— Ты РАССКАЗАЛА? — прошипела она.

— Я… никому… ничего… не рассказываю, — выдала Дайрин в такт раскачиваниям.

Это было истинной правдой. Когда Ните нужно было носить очки, а она их тайком прятала в карман, когда ее начали бить в школе и даже когда она заболела и не сразу созналась, чтобы ее не засадили дома надолго, Дайрин ни разу ни о чем не проговорилась.

— Он тебе нравится, а? — спросила Дайрин. Нита уже открыла рот, чтобы гаркнуть на гадкую девчонку, но вспомнила о распахнутом окне и сдержалась.

— Ага, он мне нравится, — сказала она твердо. Все равно же от Дайрин не отделаешься. Попробуй только скрыть от нее что-нибудь. Она не успокоится и не даст тебе покою, пока не докопается до правды.

— А ЭТИМ вы с ним занимаетесь? — вкрадчиво спросила Дайрин.

— Дайр-иииин! — Из губ Ниты вырвалось змеиное шипение, но она снова сдержалась. — Нет, мы не занимаемся ЭТИМ!

— И ладно. Я просто так полюбопытствовала. Ты идешь купаться?

— Нет, — сказала Нита, издевательски оттягивая тугую бретельку своего купальника, — я иду кататься на лыжах.

Дайрин усмехнулась и повернула к Ните перевернутую и от этого ставшую такой забавной рожицу.

— Кит пошел на запад, — сообщила она.

— Спасибо, — кинула Нита и направилась со двора, — Скажи маме и папе, что я вернусь к ужину.

— Будь осторожна! — прокричала Дайрин вслед Ните, подражая голосу матери.

Нита показала ей язык.

— И остерегайся акул! — гаркнула во весь голос Дайрин.

— У-ууу, — задохнулась от злости Нита, прикидывая, не слышали ли это ее родители.

Не дожидаясь следующей реплики своей милой младшей сестрички или окрика мамы, она понеслась со всех ног.

Она нашла Кита примерно в миле от дома на пляже. Он бегал с Пончем, чтобы утомить его как следует.

— Иначе он увяжется за нами. А так ляжет и быстро уснет, — пояснил Кит.

И в самом деле, сразу же после приветственного лая и танцев вокруг появившейся Ниты Понч рухнул на песок как подкошенный, тяжело дыша, минуту-другую прислушивался к их разговору, а потом перекатился на другой бок и засопел.

Они улыбнулись друг другу и направились в воду. Поначалу плыть прямо в океан, сквозь бьющие в лицо неровные волны, над непонятной и страшащей глубиной и устремляясь вдаль, будто и не собираешься возвращаться, было тревожно и неприятно. В голове Ниты без конца крутились мысли о неумолимых течениях и о том, как же чувствует себя человек, идущий на дно. И тут ее потащило! Она увидела прямо перед собой большой, торчащий над водой плавник. Ш'риии блаженно покачивалась на волнах, словно на мягкой перине. Иногда мелькало, ее длинное бледное брюхо, которое нежно оглаживали пенные волны.

Прошлой ночью, когда Ш'риии, раненная, неподвижно лежала на песке, трудно было даже представить ее такой, как сейчас. Теперь Нита была поражена ее внушительными размерами. Юная китиха была длиной примерно сорок футов от кончика колышущегося хвостового плавника до покатого обреза головы. К тому же тогда это было тяжело дышащее неповоротливое и громоздкое существо. Сейчас же Нита видела перед собой грациозную, скользящую с волны на волну, почти парящую над пенными перекатами большую, но проворную птицу с трепещущими, пронизанными веером жестких хрящей плавниками, так похожими на сухие кожистые крылья.

— Хорошо ли вы спали? — пропела Ш'риии так мелодично, будто внутри у нее был запрятан хороший музыкальный синтезатор. — Я спала великолепно. Думаю, что быстро наберу потерянный за вчерашний день вес.

Кит поискал глазами вчерашнюю жуткую рану и даже следа не увидел.

— Что же ты ела?

— Отличный жирный криль! Малюсенькие существа, нечто вроде креветок, которыми просто кишит вода. Ну и немного рыбок. Голубые умчались, а совсем крошечные были на редкость хороши. Впрочем, об этом после… — Она шумно дохнула, выкинув струю воды из дыхала. — …Это уже как бы и начало истории, которую я намерена вам поведать. Давайте отправимся к одной из Странных Скал.

Они ухватились за ее спинной плавник, и Ш'риии легко потянула их за собой. Непонятное местечко Странные Скалы оказалось старой квадратной рыболовной платформой примерно в трех милях южнее Тайана Бич. Это были осклизлые, почерневшие от времени деревянные столбы, на которых лежали просмоленные и покрытые потемневшим брезентом доски и важно ходили чайки, вкрадчиво двигая клювастыми головами. Большинство чаек тут же вспорхнуло и принялось кружить над платформой, беспорядочно выкрикивая, что, мол, люди совсем обнаглели и занимают их законное место. Они не умолкали, несмотря на то что Нита и Кит вежливо извинились. Впрочем, некоторые чайки не очень-то обратили на них внимание и не казались столь раздраженными. Они успокоились окончательно, уяснив, что их спокойствие нарушили не просто люди, а Волшебники. Две чайки даже приладились на коленях у Ниты, и она чувствовала приятную, если так можно сказать, легкую тяжесть их ладных тел.

— Думаю, пора начать мою историю, — сказала Ш'риии, когда Нита и Кит наконец устроились на краю платформы. — Я уже говорила, что у Волшебников суши будут некоторые трудности. Но сначала о наших, подводных делах. Беда пришла в Море. Первым делом начались землетрясения, переворачивающие дно. И случились они намного раньше, чем мы могли предполагать, и оказались намного серьезнее. А грязь, которая выбрасывается в воду из Пронзающих Небо? Ее стало больше, чем всегда…

— Пронзающих Небо? — не поняла Нита.

— Ну да, место на суше с такими высокими пиками.

— А-а, — догадался Кит, — Нью-Йорк! Манхэттен! Верно?

— Вода стала такой грязной, — продолжала Ш'риии, — что рыба не может дышать на многие тысячи миль отсюда. А те, кто приспособился, просто больны. И стало гораздо больше судов-пожирающих-китов. Несколько месяцев тому назад здесь была просто великая бойня…

Нита нахмурилась. У нее защемило сердце при мысли, что и другие существа пострадали так же, как Ш'риии. Она слышала много историй о голодных людях где-то в Японии, но сейчас Нита подумала о том, что можно подыскать и другую пищу, кроме мирных обитателей моря.

— Да, дела у нас идут не очень-то хорошо, — толковала тем временем Ш'риии. — Не знаю, как там у вас, но Море говорит нам, что Волшебники на суше тоже увидят беду. Правда, какая-то великая борьба сил там, среди Пронзающих Небо, недавно происходила. Мы видели, как луна вспыхнула той ночью…

— И мы тоже, — перебил ее Кит. В его глазах при воспоминании о тех пережитых мгновениях мелькнул страх, смешанный с гордостью. — Мы были в Манхэттене, когда это случилось.

— Мы были частью этого, — сказала Нита. Она, пожалуй, так и не разобралась по-настоящему в своих ощущениях, в том, что же произошло тогда и какой след оставило в ее душе. Но она никогда не забудет, как читала ЛУННУЮ КНИГУ, ту книгу, которая сохраняла мир от потрясений и изменений таким, каков он есть, как колыхались и таяли в тот момент окружавшие ее здания Манхэттена, словно во сне, который вот-вот оборвется, оборвав и ее жизнь. Она снова видела себя окруженной стеной деревьев и сражающихся статуй, спасавших их с Китом от того, что олицетворяло все темное и страшное, от Одинокой Силы, желавшей их уничтожить.

Ш'риии, повернувшись боком к ребятам, мрачно посверкивала блестящим глазом.

— Значит, это все правда? Все, что рассказывал мне Аэ'мхнууу? Вы встретили Силу, которая создала смерть в Начале и была изгнана за это? Все эти странные события — и потерянная той ночью луна, и землетрясения, и загрязненная вода, и суда-пожирающие-китов — ее деяния?

Кит и Нита кивнули одновременно.

— И вы победили ее? — возликовала Ш'риии, но тут же тускло добавила: — Она злая. И те беды, что обрушились на нас, это волны ее гнева. Поэтому нам нужно остановить ее, как это сделали первые обитатели Моря давным-давно. Если нам удастся, то на некоторое время спокойствие утвердится в воде.

— Остановить? Ограничить? Но как? — допытывалась Нита.

— Постой-постой, — остановил ее Кит. — Ты говорила, — обратился он к Ш'риии, — что-то о Море, которое рассказывало тебе…

Мгновение Ш'риии недоуменно глядела на них.

— О, я забыла, что у вас по-другому. Вы творите волшебство при помощи тех тысячекрылых штук…

— Наших книг?

— Да-да. А киты, которые творят волшебство, получают помощь у Моря. Вода разговаривает с тобой, когда ты готов к этому, и предлагает тебе тяжелое испытание. Если пройдешь его, Сердце Моря будет говорить с тобой каждый раз, когда тебе это потребуется, и рассказывать то, что тебе нужно узнать.

Нита согласно кивнула. То, что случилось тогда в том, как бы оборотном Манхэттене, было ее тяжелым Испытанием. Ее и Кита. И после того как они прошли его, Учебники раскрыли перед ними свои доселе скрываемые тайны, заполнились новыми, прежде неведомыми им формулами, знаками и заклинаниями.

— Так все же, — настаивала Нита, — как же нам остановить, ограничить Одинокую Силу? Скажи, как?

— Тем способом, какой использовали первые киты-Волшебники, — промолвила Ш'риии. — Моя история и есть ОГРАНИЧЕНИЕ. Скорее даже не история, а ПЕСНЯ. Песня Двенадцати. Она протяжна и занимает… ЗАЙМЕТ… много часов, пока не будет спета до конца.

— Хорошо, что я позавтракал, — усмехнулся Кит. Ш'риии смешливо прыснула. Фонтанчик воды двумя тонкими усиками вылетел из ее дыхала и окатил Кита. Нита заметила, что. не было ни ветерка, лукавая Ш'риии намеренно направила струйку воды на шутника. Она весело расхохоталась. Однако китиха оставалась серьезной.

— Я не стану говорить долго, — заметила она. — Вы знаете о Великой войне Сил в Начале всех начал. Знаете и о том, как Одинокая Сила породила смерть и боль и попыталась навязать их всей Вселенной. Другие Силы не позволили ЕЙ этого и изгнали.

— У людей тоже есть такая история, — сказал Кит. Он снял намокшую куртку и резко встряхнул ее, мстительно обрызгав Ниту. Ш'риии как бы и не обратила внимания на это мальчишество.

— Я не удивлена, — откликнулась она. — Все, что живет и рассказывает, знает и передает ЭТУ историю, хоть и каждый по-своему. И все же я продолжу. После войны НАД миром и ПОД миром Одинокая Сила долгое время скиталась в отдаленных бесплодных и безжизненных уголках Вселенной, куда никто не заглядывал. Там ОНА и растила, пестовала свою злую волю. Затем ОНА вернулась в наш мир в поисках укромного, тайного места, где бы можно было испытать свои возможности. Мыслящая жизнь здесь, у нас, была еще молода и слаба. Самое лучшее место и время, самая уязвимая пульсирующая точка Вселенной, где бы ОНА могла одержать победу. И Одинокая Сила явилась для того, чтобы обманом заставить Море принять смерть, страшный ее дар. И эта смерть самая ужасная из всех, — когда в бесконечной тьме исчезают, растворяются, теряются навсегда любовь и вера.

— Энтропия, — вставила Нита.

— Да. И всякий житель Моря, которого ЕЙ удастся поймать в свои сети, будет схвачен этой смертью. Великой смертью. Навсегда. И эта смерть уже появилась в Море. Особая смерть. До сих пор она была частью жизни. Ты знал, что тебя могут съесть, и все же ты как бы продолжал жить, питая жизнь других. Никто не боялся исчезнуть, стать не самим собой, а чем-то еще. Но такая тихая смерть только разъярила Одинокую Силу, и ОНА поклялась придать смерти Страх и Боль, сделав ее невыносимой.

Ш'риии вздохнула.

— Роль китов и их работа в Море всегда одинакова: быть заботливыми хозяевами, присматривающими за рыбами и мелкими обитателями дна точно так же, как вы, двуногие, заботитесь и присматриваете за детьми суши — зверями и птицами. Вот почему единственными Волшебниками в Море были киты, как и люди на Суше. С Начала начал было всего десять Волшебников-китов. Все Верховные. Их называли Ни'хвинуии, или Повелители Улыбки.

Нита озадаченно вскинула брови.

— Мне кажется, сейчас у этого слова несколько иное значение, — предположил Кит.

Вид у него был такой многозначительный, что Ш'риии снова прыснула, подняв над волнами фонтанчик воды. Однако на этот раз Кит ловко увернулся, и на него не упало ни капли. А Ш'риии как ни в чем не бывало продолжала:

— Эти десять китов правили Морем, и Силы помогали им. Одинокая Сила не могла незамеченной проникнуть в Море, вовлечь его в бездну Великой смерти. Прежде ЕЙ нужно было обмануть Десятерых. Лишь тогда вся жизнь, которой они повелевали, подчинилась бы Смерти. Поэтому Одинокая Сила явилась Повелителям в ином обличье, обернувшись чужестранцем, незнакомым, новым китом, якобы посланным к ним, чтобы выбрать одного, господствующего надо всем и всеми. Кит Чужестранец предлагал каждому то, чего тот желал больше всего. Нужно лишь было принять Дар, который подносил Чужестранец. И он нередко доказывал, что способен одарить тем, что обещает. Но эти его Дары были особыми…

— Ух ты! — воскликнул Кит. — Я, кажется, о чем-то подобном уже слышал.