– В самом деле? – спросил Питер, очень польщенный.

– Она чудесная девушка, сэр, – сказал Падди, и в глазах его появилась задумчивость. – Такая чудесная, что я из-за нее даже решил на офицерские курсы поступить.

Редер мысленно представил себе Падди в офицерском мундире. «Хотя вообще-то он может еще каким офицером сделаться, – подумал он. – И их дружба им обоим на пользу пойдет. Он сгладит ее острые углы, а она – его».

– Я попозже обязательно зайду с ней повидаться, – сказал Питер.

– Вот и хорошо, – отозвался Падди.

Он так и стоял там, глядя перед собой в палубу, пока Редер наконец его не спросил:

– У вас что-то еще, старшина?

– Так точно, сэр. Спасибо, что спросили. Я тут прикинул, пока «Неустрашимый» какое-то время в доке будет стоять, да и малышка-лейтенант тоже… – Он прикусил губу и перевел дыхание. – Как бы вы посмотрели, если меня тут придержать, чтобы я ее работу делал? – Падди с надеждой взглянул на Редера. – Я опытный, – заверил он коммандера. – И я тут особо распоряжаться не стану. А то ведь один дьявол знает, кого этот отдел личного состава из своей колоды выдернет и сюда пришлет.

«Да уж, – подумал Редер, – Бута какого-нибудь».

– Хорошо, Падди, я посмотрю, что тут можно сделать. Но никаких обещаний.

– Понятное дело, сэр, – лучась улыбкой, отозвался старшина. – Вы не пожалеете.

«Надеюсь, черт побери, – подумал Редер, провожая его глазами. – Хотя сущим наказанием ты тоже бываешь».

Нечаянно столкнув саквояж со стола, Стюарт Семпль тут же услышал досадный звон разбитого стекла. Капитан велел своему секретарю ценой собственной жизни этот саквояж охранять. «Ведь ничто никогда с моего стола не падало и не разбивалось, – горестно подумал Стюарт. – И надо ж такому случиться. Ну за что мне такое наказание?»

Был только один выход. Он нажал клавишу на интеркоме.

– Ларкин на связи. А, здравствуйте, старшина. Чем могу служить?

– Нет ли у вас такой вещи, как прибор ультрафиолетового излучения? – спросил Семпль. – Я только что капитанский разбил, и мне бы очень не хотелось, чтобы он об этом узнал.

– Даже не знаю, – медленно произнес Ларкин. – А зачем капитану этот прибор?

– Он не сказал, сэр. Он только велел мне ценой собственной жизни его сберечь.

Ларкин ухмыльнулся.

– Попробую вам помочь, – пообещал он. – Не хочу, чтобы вы за такую мелочь жизнью расплачивались.

– Благодарю, вас, сэр, – с глубокой признательностью отозвался Семпль.

Квартирмейстер отключил связь и не на шутку задумался. Зачем капитану прибор ультрафиолетового излучения понадобился? Кое-кто его во время очень своеобразного секса использовал, но с личностью Каверса это никак не вязалось.

«А как еще ультрафиолетовый свет действует? – спросил себя Ларкин. И тут его осенило. – В нем некоторые вещества светятся». Он встал из-за стола и вышел из кабинета.

Так уж получилось, что прибор ультрафиолетового излучения у него был. Квартирмейстер хранил его у себя в каюте, и именно туда он теперь направлялся. Войдя в каюту, Ларкин достал прибор из шкафа и настроил его. Затем он выключил верхний свет и включил ультрафиолетовую лампу. Его ладони тут же стали ярко-зелеными.

Да падет на них проклятие! После той славной работенки с компьютером Фридриха он уже несколько раз мыл руки. «Печать греха, – в тупом ужасе подумал Ларкин. – Их греха!» Все это не могло так закончиться. Он не мог допустить, чтобы его взяли как агнца, когда он был подлинным воителем за свою веру. Стыд его просто убьет. А провал навлечет на него вечное проклятие.

Ларкин упал на колени и опустил голову на ладони. «О Дух Судьбы, – мысленно простонал он, – испытание столь тяжело!» Впрочем, в его силах было позаботиться о своем спасении, даже ценой собственной жизни. Квартирмейстер перевел дыхание и выпрямился. «Что бренная жизнь рядом с вечной жизнью души? – спросил он себя. – Ничто, миг, мимолетный сон на пороге вечности». Он не мог снести жуткой платы за провал.

«Следовательно, провала быть не должно», – решил Ларкин.

Сдача в плен считалась провалом.

Они по-прежнему были на обратном пути к базе «Онтарио», так что избегнуть содругов было никак невозможно. Ларкин знал, что как шпиона и диверсанта его ждет смертная казнь. «Следовательно, – подумал он, – победа лежит в выборе способа и момента смерти».

И, если будет возможно, приведении погрязших во зле тварей вместе с собой на суд праведный.

– Где квартирмейстер? – спросил Каверс. Не знаю, сэр, – ответил заместитель Ларкина. – Уже час его никто не видел.

Каверс нахмурился. Смысла ждать не было – они с таким же успехом могли продолжить. Хотя он подозревал, что никто из этих людей отметку Редера на себе не носит.

– Мистер Семпль, где прибор ультрафиолетового излучения? – спросил он.

Семпль громко сглотнул слюну.

– У меня его нет, сэр. Я… я его разбил.

Каверс пристально посмотрел на своего подчиненного. Семпль был хорошим секретарем, но у Каверса возникли сильные подозрения, что он только что совершил роковую ошибку.

– А вы случайно не попытались у мистера Ларкина другой прибор получить? – спросил Редер.

– Так точно, сэр, попытался, – ответил Семпль.

Ошибка секретаря так же безошибочно направила обвиняющий перст на Ларкина, как если бы все они сейчас видели пятна на его ладонях. Проблему составляло лишь то, что эта ошибка также развязала диверсанту руки.

– Выключите лифты, сэр, – сказал Редер, – и заприте все двери на аварийную лестницу.

Ларкин услышал надсадный вой тревоги. «Слишком поздно, – подумал он. – Я достигну своей цели. Я заберу этот корабль, это вместилище зла в кромешную ночь».

Он нырнул в колодец аварийной лестницы. Разумеется, они станут его здесь искать, но тогда уже будет слишком поздно. К тому времени он принесет бомбу в зону реактора и взорвет ее, обрекая пять тысяч врагов на ту позорную смерть, которой они безусловно заслуживают.

«Вот тогда они узнают, каково это на самом деле, – подумал Ларкин. – И будут бесконечно страдать».

Бомба была небольшая, но ей только всего и требовалось, что проделать небольшую пробоину в баке реактора. «Тогда украденный ими антиводород сделает свое дело», – радостно подумал квартирмейстер. Впрочем, радость его улеглась так же быстро, как и возникла. Вообще-то он планировал взорвать антиводород, когда корабль будет поблизости от основных мощностей. «А, ладно, – подумал Ларкин, – даже этой малости наверняка хватит, чтобы избавить меня от вечных мук». Сунув адскую машину себе под китель, он приступил к длинному спуску.

Добравшись до подножия лестницы, Ларкин подумал: «Надо бы прямо сейчас запустить часовой механизм. Не стоит откладывать на потом; я не хочу, чтобы ее у меня отобрали и обезвредили». Опустившись на колени, он стал молиться, одновременно устанавливая таймер на самый короткий промежуток. Чтобы добраться отсюда до зоны реактора, требовалось всего две минуты – не больше. Ларкин был неплохим бегуном, а кроме того, уже несколько ночей ему не приходилось вставать коленями на железный прут.

Он представил себе взрыв. Это будет очень красиво и приятно Духу Судьбы. Возясь с таймером, Ларкин негромко напевал псалом. Там преобладали слова вроде «бичевать» и «искоренять». Когда он закончил, таймер исправно затикал.

Тогда он встал и протянул руку к отпускному рычагу. Снаружи раздался щелчок, и когда он попытался повернуть рычаг, тот не двинулся с места.

Ларкин забарабанил по рычагу, но проклятая штуковина даже не шевельнулась. «Они меня заперли, – подумал он, все еще в это не веря и бешено стуча по клавишам панели рядом с люком. Та методично отвергала его коды. – Эти сукины дети меня заперли!» Что ему было делать – стучать в дверь, звать на помощь? Теперь все уже знали, что он шпион, так что это было равносильно сдаче. Ларкин взглянул на бомбу. Оставалась минута и тридцать секунд.

«Максимум, что я еще могу сделать, это забрать с собой несколько нечестивых подонков», – разочарованно подумал он. Затем квартирмейстер вздохнул и постучал в дверь.

– Эй! – крикнул он. – Есть там кто-нибудь? Я заперт! Выпустите меня отсюда!

Кроме тревожной сирены, в ответ Ларкин ничего не услышал. Похоже, там никого не было. Тогда он стал дергать за ручку, пинать дверь и орать во всю глотку, стараясь перекричать сирену.

– Эй! Кто-нибудь! Откройте!

Осталось всего пятьдесят секунд, и верхняя губа квартирмейстера покрылась капельками пота.

– Мать твою за ногу! – смачно выругался он, а затем опустился на колени и осмотрел бомбу. Надо было как-то переставить таймер. «Не хочу умирать один», – подумал мокак.

Он нажал на кнопку, которая вроде бы отключала часы. Но таймер продолжал отсчитывать секунды. Их уже оставалось всего тридцать девять.

– Эй! – завопил Ларкин на случай, что кто-то пройдет мимо. – Выпустите меня отсюда! – Затем он попытался вскрыть бомбу, чтобы добраться до источника питания, но это была современная бомба, цельная и неразъемная. А никаких инструментов он с собой не захватил, думая, что они не понадобятся.

«Дух Судьбы, – взмолился мокак, – помоги мне. Не дай мне как последнему идиоту погибнуть».

Найдя какое-то подобие шва, он стал за него цепляться, но вскоре зверски сломал себе ноготь, вскрикнул от боли и бросил бомбу. Снова ее подобрав, он увидел, что осталось всего пять секунд. Тогда Ларкин быстро вскочил и стал подниматься по лестнице. Когда бомба рванула, он даже на три метра от нее не ушел.

– Итак, все кончено, – грустно сказал Каверс.

– Так точно, сэр, – согласился Редер.

Урон судну был причинен незначительный. Колодцы аварийных лестниц сооружались достаточно капитально, особенно на уровне реактора, так что взрыв лишь вынес дверь и покорежил металл.

А вот Ларкин практически испарился.

– Черт его побери, – выругался по этому поводу Каверс.

– Он потерпел крах, сэр, – сказал Редер.

– Я бы так не сказал, – кисло отозвался капитан. – Я бы скорее сказал, что он был чертовски удачлив. Ему чуть было не удалось расстроить программу использования легких авианосцев.

– И все-таки он провалился, – настаивал на своем Редер. – У мокаков всегда так. Неважно, сколько раз тебе что-то удалось. Они только провалы считают.

– Это псих убил немало славных людей, коммандер. Мне горько это говорить, но я надеюсь, что мерзавец очень страдал.

– Он страшно страдал, сэр. Он был уверен, что прямиком в ад отправляется.

– Хитроумно, – прокомментировала Сара, выслушав рассказ Редера о его плане поимки квартирмейстера.

– Сердечно благодарю, – отозвался Питер. Затем он помолчал, наблюдая за игрой света на ее лице. Стол освещала свеча. «Она ее немного смягчает», – подумал он.

Сара схватила свечу и поднесла ее ближе к себе. Темные тени, которые появились под этим углом, заставили ее казаться вампиршей. Питер рассмеялся. Сара с улыбкой поставила свечу на место.

– Что же все-таки вынудило вас насчет моего приглашения передумать? – спросил он.

Сара огляделась.

– Просто мне у Паттона очень нравится, – ответила она.

– Какая жалость. А я было возомнил, что вы решили бывшему пилоту «спида» еще один шанс предоставить. – Питер многозначительно поднял бровь.

– А кто говорит, что вы бывший пилот «спида»? – парировала Сара.

Питер сначала не понял, затем ухмыльнулся. «Я ей нравлюсь! – торжествующе понял он. – Я ей и правда нравлюсь!»

Этого было вполне достаточно, чтобы забыть, что война еще далеко не окончена. Забыть хотя бы на время.