ПРОЛОГ

Уд-фрай вошел в высочайшее королевское присутствие с диким ужасом в душе и настоящим барабанным боем в грудной клетке. Подобно всем королевам, Мигерис была по меньшей мере вдвое его крупнее. Один аккуратный взмах ее педипальпы запросто мог отделить его голову от туловища, а учитывая нрав ее величества, это представлялось самым вероятным исходом каждой подобной аудиенции. В результате униженный страх, инстинктивный для любой особи мужского пола у повиан, становился по мере приближения к самой могущественной самке его клана еще сильнее.

Со временем Уд-фрай волей-неволей выучился не обращать внимания на свои чувства. Однако аудиенция столь приватная, как эта, предоставленная самцу столь незначительному, как он, усиливала страх третьего министра почти до степени пытки.

И все же никаких признаков заметного смятения Уд-фрай не проявлял. Двигался он с торжественным достоинством, держа свои педипальпы в положении безмерно почтительного подобострастия.

Мигерис словно бы не замечала присутствия третьего министра, лениво поглаживая подвешенный к потолку шелковый сверток, в котором что-то лихорадочно корчилось. По запаху королевы Уд-фрай ясно чувствовал, что она не голодна. А вот связанная добыча, что отчаянно мяукала в шелковом свертке, явно этого не сознавала. Мигерис любовно гладила сверток, заставляя его вращаться.

Приближаясь к королеве, Уд-фрай вдруг почувствовал, как страстное желание растет в нем, добавляя собственные обертоны к царящему внутри него смятению.

«Как же она прекрасна», — подумал третий министр, когда мощные королевские феромоны стали оказывать на него свое воздействие.

Причем отнюдь не просто влияние запаха заставляло Уд-фрая находить Мигерис столь восхитительной. По повианским стандартам молодая королева и впрямь была необыкновенно прелестна. Изысканная форма ее головы, посаженной на поразительно длинную и грациозную шейку, смутные затенения поблескивающего красновато-коричневого тельца, длинные стройные лапки, чарующее расположение восьми ее глаз — в особенности верхней передней пары, «врат души», как называли эту пару поэты, — все это являло собой поистине завораживающее зрелище.

Теперь Уд-фрай нашел бы для себя крайне затруднительным удалиться из высочайшего присутствия, даже если бы ему угрожала смертельная опасность.

«Она меня хочет», — с пробуждающимся восторгом понял третий министр и безмерно этому удивился. Ибо он знал, что Мигерис прекрасно обучена ее матерью-королевой сохранять полный контроль над вызывающими страсть секрециями. Выпуск этих конкретных феромонов означал дозволение приблизиться к королеве и удостоиться одной из самых высших почестей, на какие вообще мог рассчитывать повианин.

Сама по себе привилегия совокупиться с самкой столь прекрасной и безупречной уже безумно вдохновляла самца. Но вложить свое семя в королеву! Разумеется, у Уд-фрая имелись кое-какие планы и надежды, но в данных обстоятельствах у Мигерис не было никаких оснований их предчувствовать, а уж тем более с ними считаться. Даже по его собственной, несколько завышенной самооценке такой чести третий министр не заслуживал.

И все же… все же, согласно его безошибочной реакции, королева намеренно его возбуждала.

Уд-фрай отчаянно старался сохранять бесстрастный вид — даже когда запах Мигерис заставил его горловой мешочек разбухнуть от спермы. Он что было сил боролся, сопротивляясь побуждению погладить ее стройное тельце и обернуть шелком ее нежные конечности.

Остановившись на почтительном расстоянии от королевы, Уд-фрай смиренно опустил головогрудь.

После еще нескольких оборотов свертка с добычей Мигерис обратила на него сияющие глаза.

— Слушаю вас, — произнесла она голосом одновременно певучим и безразличным.

Уд-фрай приподнялся в позу беседы.

— Операция уже началась, моя королева, — начал он, со страхом и горечью отмечая похотливый тон своего голоса.

Хелицеры королевы застыли в положении радостного интереса.

— Наши силы уже… — продолжил третий министр, но затем беспомощно умолк. Он отчаянно пытался сосредоточиться и передать свое донесение с подобающим достоинством.

— Подойдите ближе, — промурлыкала Мигерис. — Так мне будет лучше вас слышно.

Уд-фрай приблизился, донельзя смущенный свистящим дыханием королевы. Впрочем, подавленность тут же ускользнула точно иллюзия. Не дожидаясь дозволения, третий министр потянулся и погладил нежную внутренность одной из лапок ее величества.

Мигерис испустила довольный вздох.

— Ближе, — прошептала она.

Ловко подпрыгнув, Уд-фрай вскочил королеве на спинку, всеми своими конечностями гладя ее брюшко. Все мысли о сдержанности были забыты, пока прядильный орган третьего министра выпускал шелковые нити, притягивая его к королеве.

— Смелее, — проворковала Мигерис и повалилась набок, давая самцу более свободный доступ к ее крупному телу.

Недоверие побуждало третьего министра к осторожности, и он медленно приподнялся над королевой, словно стараясь ее не спугнуть. С предельной аккуратностью Уд-фрай погладил нежный низ брюшка ее величества, приближаясь к пленительным волоскам вокруг ее генитального отверстия, как раз за последней парой лапок. Мигерис зашипела от удовольствия, и, ободренный этим шипением, третий министр стал развивать успех. Самыми кончиками когтистой клешни он обвел запретное, но столь желанное отверстие. Затем Уд-фрай отважно протянул лапку и погрузил кончик одного когтя в нежную плоть королевских гениталий.

Лапки Мигерис беспомощно задергались, а затем стали гладить самцу спинку, пока она поощряла его бессловесным мурлыканьем. Уд-фрай продолжал гладить ее и щекотать, собирая капельку спермы в своем хелицере. Королева полностью раскрылась, и третий министр наклонился вперед, опьяненный ее ароматом.

А в следующее мгновение Уд-фрай со страшной силой ударился о стену. На какой-то момент ему показалось, что его хитин треснул. Королева уже стояла над ним, мощными клешнями сжимая хрупкую шейку самца.

— Весьма амбициозно! — осклабилась Мигерис, хотя ее хелицеры по-прежнему демонстрировали радостное наслаждение. — Но до сих пор вы не сделали ничего такого, чтобы удостоиться подобной чести, не так ли, третий министр?

— Я… я нижайше извиняюсь за оскорбление вашего величества, — с запинкой произнес Уд-фрай. — Я неверно вас понял.

— Да, третий министр, вы действительно неверно меня поняли. — Королева выпрямилась, поднимая меньшего по размеру самца за шейку. — Вас пригласили сюда, чтобы доставить мне удовольствие. И вы мне его доставили, правду сказать, самую малость, прежде чем позариться на то, чего вам больше всего хотелось. Так?

— Я вел себя глупо, ваше величество, и искренне сожалею о том, что так непристойно вас оскорбил.

— Ты не просто оскорбил меня, жалкий червь. — Мигерис презрительно бросила самца на пол. — Все гораздо хуже. Ты меня разочаровал.

Королева несколько раз хлестнула своего подданного хвостом. Каждый удар оставлял широкую полоску кислоты на его хитине. Такое унижение было хуже боли.

— А теперь вон отсюда, — бросила она Уд-фраю, поворачиваясь к нему спинкой. — Пока ваш хитин не восстановится, видеть вас не желаю.

Третий министр торопливо выскользнул из залы. Струйки дыма поднимались от продолговатых дыр в его панцире. Пройдут месяцы, прежде чем его снова допустят в высочайшее королевское присутствие. А ведь свое донесение он так и не передал.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Коммандер Питер Эрнст Редер сосредоточенно разглядывал мелькающую за окном панораму. Вытянув длинные ноги и скрестив их в лодыжках, он потягивал идеально охлажденное шампанское.

Магнитно-левитационный поезд, пассажиром которого коммандер в данный момент пребывал, являлся гвоздем всего путешествия по планете Наобум — самой восхитительной поездки, какая когда-либо выпадала на его долю. Доплата за купе первого класса вполне стоила всех тех денег. Широкие, предельно удобные сиденья, достаточно места, чтобы вытянуть ноги, огромные окна, а компания… тут Редер взглянул на капитан-лейтенанта Сару Джеймс и заметил, что она поглядывает на него, а вовсе не на те роскошные горы, мимо которых они проносились.

Питер улыбнулся, Сара улыбнулась; теплое и пушистое, до идиотства радостное счастье буквально переполнило воздух. В настоящий момент Редер просто неспособен был беспокоиться ни о чем, кроме того, что стояло между ним и Сарой Джеймс — между его смуглым лицом и ее рыжевато-коричневыми волосами, ее чуть припухшими губами…

Чокнувшись бокалами, они одарили друг друга заговорщическими улыбками влюбленных. Роскошные просторы лесов, гор и лугов Наобума казались прискорбно бледными рядом с теми бесконечными горизонтами, которые они видели друг у друга в глазах. Запах сосен и весенних цветов проходил незамеченным.

Внезапно Питер рассмеялся.

— Что такое? — спросила Сара.

— Да так, ничего. — Он обвел своим бокалом все окружающее, а напоследок указал на нее. — Просто отключение слишком уж резкое.

Сара одарила его улыбкой, но в ее взгляде скользило непонимание.

— Отключение от чего? — Глаза ее добавили проблеск мысли: «От нас самих?»

— Я сейчас не под подозрением, не сижу в тюрьме, и трибунал меня не ожидает. — Он подался к ней поближе. — И я не одинок. — Губы Сары слегка дернулись в знак согласия. — По сути, — продолжил Питер, опять подаваясь назад, — все идет просто как по мас…

И в этот самый миг раздался мучительный, нечеловеческий скрежет металла, с чудовищной силой скребущего о металл. Потрясенных Сару и Редера стало швырять по купе точно кости в ладонях у азартного игрока. Стон рвущейся стали терзал их уши — такой громкий, что Редер не слышал собственный голос, снова и снова выкрикивая имя Сары…

«Ну вот, все возвращается в норму, — подумал он. — Все опять ко всем чертям полетело. А я-то было решил, что боги над нами смилостивились».

Воспоминания развернулись у Питера в голове. Он лишь надеялся, что это не то озарение в конце жизни, о котором так часто рассказывают; во всяком случае, там была не вся его жизнь. Лишь самое начало того последнего раза, когда он отправился на поверхность планеты…

Покрепче ухватившись за ручку дорожной сумки, Редер сделал свой подбородок еще квадратнее. Затем он выбрался из крошечного челнока, чтобы оказаться в зоне приземления столь миниатюрной, что ее и зоной-то сложно было назвать. Просто керметный кружок, достаточно широкий, чтобы там разместился челнок и несколько антенн. Пройдя к сторожевой кабинке, где на вахте стоял солдат, Питер вручил ему свое удостоверение и приглашение доктора Пьянки. Солдат молча отсалютовал коммандеру, после чего взял документы и начал вводить запрос.

Перелет от базы «Маргарита», расположенной на единственном спутнике планеты Наобум, до лагеря «Стикс», лечебно-оздоровительного центра Космического Отряда, обустроенного на самом Наобуме, вышел кратким и бедным на события. Редер так заскучал, что приветствовал бы любую задержку по дороге, но все колесики вращались как полагается — и в невероятно срочном порядке он уже оказался здесь. Хорошо хоть, что на «Непобедимом» коммандеру в данное время было совершенно нечего делать — и ему вполне откровенно дали об этом понять.

Охранник в сторожевой кабинке вернул Питеру его документы, еще раз отдал честь — и Редер наконец-то вышел на открытое пространство. Во влажном, теплом воздухе висел аромат цветов и пряностей; дышать им было одно удовольствие.

Питер внимательно огляделся. Лагерь был разбит в зеленой долине меж скалистых гор с заснеженными верхушками под кристально-голубым небом. В небе этом так и мелькали крылья. Большинство из этих крыльев были, однако, слишком далеко, чтобы разглядеть, что они покрыты вовсе не пухом и перьями, а кожистыми чешуйками. И еще там висела аура безмятежности. Изысканные невысокие здания щеголяли большими окнами и вставками роскошной природной древесины на фоне белоснежной штукатурки. Каждый комплекс больничных палат имел свой собственный фонтан и ярко украшенный цветочными клумбами дворик. Подножия холмов по ту сторону лагеря изобиловали тропической растительностью; большинство деревьев представляли собой разновидности гигантских бромелиевых, и цвета варьировались от такого темно-зеленого, что он казался почти черным, до ярко-розового, густо-красного, коричневато-оранжевого. Попадалась там и славная зелень старушки Земли. За зданиями, едва заметный меж двух низких зеленых холмов, также виднелся намек на озерцо, питаемое водопадом, что сверкающим белым каскадом прыгал с камня на камень по высокому узкому утесу.

Словно бы сопротивляясь необыкновенному очарованию этого места, смутное беспокойство шевелилось в душе у Редера, то и дело напоминая ему о тех обязанностях, которые он оставил на тяжело поврежденном «Непобедимом». «Брось ты в конце концов, — мысленно приказал себе коммандер. — Главная палуба по-прежнему в надежных руках». Но что он мог поделать со своим беспокойством по поводу этого визита?

Регина Пьянка, лечащий врач Сары Джеймс, позвонила ему и предложила навестить ее пациентку.

— Она говорит, что очень скучает по вашим спаррингам, — с улыбкой объяснила докторша.

«Физическим или словесным?» — задумался Редер.

От одной лишь перспективы навестить лагерь «Стикс», широко известный среди военных как лагерь «Склеим Тебя Из Кусочков, Солдат», у коммандера уже мурашки по спине побежали.

«Я сам в одном из таких мест слишком долго восстанавливался», — подумал он.

Что было истинной правдой, но в данном случае каких-то разумных оснований его тревога под собой не имела. Редеру вовсе не предстояло навестить Сару в палате для обожженных, сплошь покрытую розовым регенерационным снадобьем. Ему также не грозила перспектива увидеться с ней на отделении реконструкции и с болью в сердце наблюдать за тем, как она силится овладеть новой электронной конечностью. Нет, он должен был навестить ее на отделении психиатрии.

«Хотя, — подумал Питер, — может статься, именно это меня и пугает». Докторша не стала вдаваться в детали и описывать состояние Сары. Однако сам факт такого приглашения показался Редеру зловещим.

Отбывая в лагерь «Стикс», Сара уже на одной только силе воли держалась. Она не так уж надолго угодила в лапы к мокакам, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы ее там подвергли пыткам.

Редер вспомнил последний раз, когда он видел Сару — она ему улыбалась, голос ее был ровным, а рука ничуть не дрожала, пока она отдавала честь капитану Каверсу. Но глаза молодой женщины, широкие, потрясенные и дикие, рассказывали совсем другую историю. А потому Питер даже порадовался, что политикой Космического Отряда было направлять каждого, прошедшего мокакский плен, на психологическую оценку. Именно так это называлось.

Редер предвкушал встречу с Сарой — и в то же время боялся этой встречи.

Доктор Пьянка рассказала ему, что они переоборудовали лагерь «Стикс» из совершенно уникального курорта.

— Нет смысла держать его открытым, пока действуют ограничения военного времени при передвижении с места на место, — объяснила она тогда. — Природа здесь просто превосходная, удивительно целебная для пациентов, и Содружество платит владельцам курорта очень щедрую ренту.

Редер заметил, что все здания в лагере были расположены так, что заглянуть в чужие окна оказывалось очень сложно, если вообще возможно.

«Ладно, оставим богатеям себе уединение обеспечивать», — подумал он.

— Коммандер Редер?

Обернувшись, Питер обнаружил позади молодого медика.

— Жерар Буржуин, — сказал медик и протянул коммандеру руку. — Добро пожаловать в лагерь «Стикс».

«Штатский», — подумал коммандер.

— А где доктор Пьянка? — спросил Питер, пожимая Буржуину руку.

— К сожалению, ее задержали чрезвычайные обстоятельства, коммандер. Позвольте, я покажу вам вашу комнату, а затем, если вы не против, устрою вам небольшую экскурсию.

Редер силился представить себе природу тех чрезвычайных обстоятельств, какие могли возникнуть у психиатра.

— Когда я смогу увидеться с капитан-лейтенантом Джеймс? — спросил он.

— Все дело в том, что доктор Пьянка желала бы проинструктировать вас, прежде чем вы увидитесь с пациенткой, — с улыбкой сказал Буржуин.

Лицо Редера застыло.

— А что, есть проблемы?

— Нет-нет, коммандер. Мне следовало бы сказать не «проинструктировать», а лишь «расспросить вас», сэр. А затем, когда вы пообщаетесь с капитан-лейтенантом, доктор снова захочет вас расспросить. Это стандартная процедура, уверяю вас, ничего больше.

Редер посмотрел ему прямо в глаза. А затем улыбнулся и кивнул.

— Если вы будете так добры показать мне мою комнату, — любезно сказал он, — я просто распакуюсь, а потом, пожалуй, немного здесь погуляю. Затем я вернусь в свою комнату и посмотрю, не оставили ли вы для меня какое-нибудь сообщение. Как вам такой вариант?

Буржуин заколебался.

— Очень хорошо, коммандер, вполне приемлемо. Я только хотел бы предупредить вас, что доктору Пьянке весьма желательно с вами переговорить, прежде чем вы увидитесь с пациенткой.

— Буду иметь в виду, — буркнул Редер.

Сара мучилась от тоски, не находила себе места и уже начинала всерьез дергаться.

Она прошла через жуткое испытание, стыдилась того, что ее поймали, взяли в плен и пытали, а потому у нее были нешуточные проблемы с самоконтролем. Но она выговорила все это перед докторшей, осмыслила данный ей Пьянкой совет и попыталась применить его к своему поведению.

Тем не менее, очевидным фактом оставалось то, что Саре отчаянно требовалось вернуться к своей работе. Инстинкт подсказывал ей, что теперь только время способно ей помочь, а полезная работа помогла бы этому времени пройти более конструктивно.

«Если бы я только смогла убедить в этом Пьянку», — мрачно подумала Сара. Выключив музыку, часть своей терапии, она встала с кушетки. «Пожалуй, надо бы по округе подвигаться», — решила она. Тогда Сара переобулась в спортивные тапочки и вышла пробежаться трусцой.

Труся по ухоженным тропкам лагеря «Стикс», молодая женщина вдруг поняла, что отрывки музыки, прописанной ей доктором, мелькают у нее в голове, и она невольно гудит себе под нос. Приятное тепло солнца, нежный ток воздуха, что обдувал ей лицо, быстрый бег ее крови — все это складывалось в чудесные ощущения. Понимая, как же она счастлива просто от того, что жива, Сара улыбнулась. «Если ты счастлива и это осознаешь, хлопни в ладоши», — подумала она и рассмеялась.

А затем остановилась и нервно огляделась, прикидываясь, что проверяет пульс. «Смех без причины, черт побери, — подумала она. — Интересно, что моя старушка по этому поводу скажет?»

— Сара!

Резко развернувшись, молодая женщина с разинутым ртом уставилась на коммандера Питера Редера.

— Питер? — не веря своим глазам, спросила она.

— Капитан-лейтенант? — осведомился он с кривоватой улыбкой.

— Значит, вас наконец-то сюда упекли, — рассмеялась Сара, протягивая ему обе руки. — Не беспокойтесь — когда доктора с вами закончат, вы будете такой же нормальный, как и все прочие офицеры Космического Отряда.

Питер с удовольствием взял ее за руки, наслаждаясь гладкостью и теплом ее ладоней.

— Ну уж нет, — сказал он и вздрогнул. — Неужто все так скверно? Тогда нам лучше в срочном порядке вас из этого места вызволять. Мне вы такая нормальная не по душе.

Редер наблюдал за тем, как Сару охватывает усталость, как лукавые искорки пропадают из ее глаз. Хотя она по-прежнему улыбалась и гордо стояла с прямой спиной, он видел, с каким трудом ей это дается.

— Ну ладно, — небрежно-наигранным тоном произнесла Сара. — Так что же вас все-таки в лагерь «Склеим тебя из кусочков» привело?

— Не что, а кто. Ваш доктор, Пьянка. Она хотела со мной побеседовать — предположительно насчет вас. Но если только вы об этом проговоритесь…

Сара усмехнулась.

— Очень рада видеть вас, Питер. Позвольте, я вам окрестности покажу.

Питер огляделся, и вид у него при этом сделался слегка вороватый.

— Гм… Вообще-то славная Пьянка хотела пообщаться со мной, прежде чем я с вами увижусь, — сказал он. — Быть может, нам удалось бы забраться в какое-то уединенное местечко, где вы смогли бы поделиться со мной вашими познаниями в психиатрии?

— А почему бы не прямо здесь? — Сара села на траву и вытянула длинные, загорелые ноги.

Питер хорошенько осмотрелся. Они находились на небольшом изгибе тропы, густо окруженном листвой. Вокруг никого не было заметно; не слышалось также никаких звуков от тех, кто все-таки мог оказаться поблизости. Тогда Питер последовал примеру Сары, и они какое-то время сидели в тишине, пока он не стал ощущать неловкость.

— Здесь очень красиво, — сказал наконец Редер.

— Угу. — Сара отбросила назад длинные рыжеватые волосы и закрыла глаза, позволяя ветерку ласкать ее лицо. — Да, и впрямь красиво. Хотела бы я здесь когда-нибудь отпуск провести. — Тут она взглянула на Питера. — Но прямо сейчас я бы страшно хотела отсюда уехать.

— Пьянка несогласна?

— Да, она несогласна. — Сара поморщилась и покачала головой. — Если честно, я не понимаю, что она еще может для меня сделать. Я хочу работать, хочу вносить свой вклад в общее дело. Я всегда была такой, но Пьянка думает, что это что-то вроде комплекса вины. Я стараюсь признать, что в этом есть хоть малая доля правды, но пока что не очень получается. И я совершенно не понимаю, каким образом кому-то, и мне в особенности, может стать легче от того, что я буду здесь томиться от скуки, лишенная возможности применить свои навыки? Ведь ничего, кроме досады, мне это принести не может. Я знаю, что была бы полезна на «Непобедимом», и чертовски уверена, что не хочу терять свое место на этом корабле. — Она повернулась к Редеру. — Как думаете, сможете вы мне помочь?

— Ну, вообще-то я собирался сказать, что вы были дикой нимфоманкой, и что лишь посредством шантажа и взяток вам удалось не допустить внесения этих черт характера в ваше личное дело. Хотя, как я догадываюсь, я с таким же успехом мог бы сказать правду.

Сара ущипнула его за руку, затем рассмеялась.

— Насильственные тенденции и беспричинный смех, — заметил Питер. — Интересно, что бы об этом ваша славная Пьянка сказала?

Рот Сары от расстройства округлился, глаза погасли, и она беспомощно охнула.

— Вот те на. — Редер нахмурился. — А вы здесь и впрямь раскисли. Что, разве не так?

Ее плечи поникли, затем молодая женщина развела руками.

— Просто все так субъективно, — пробормотала Сара, явно находясь на грани отчаяния. — Пока Пьянка меня не выпишет, ничего хорошего со мной в «Стиксе» не будет — независимо оттого, что я по этому поводу чувствую. А если по правде, мне кажется, она меня специально тут маринует. — Откинувшись на траву, она проворчала: — Вам ведь известно, что она одна из владельцев этого заведения. Кто знает, быть может, она старается поплотнее его забить, чтобы правительство ей больше платило.

— Она упоминала о том, что правительство платит чертовски щедрую ренту.

— Правительство также отстегивает дьявольски славную монету за каждого пациента, — заметила Сара. Затем она снова села и стала размахивать руками, словно стараясь стереть только что сказанное. — Нет-нет! Пьянка — отличный врач! Она по-настоящему мне здесь помогала, и я ей очень благодарна. Просто мне кажется, что она держит меня здесь немного дольше, чем нужно, только и всего.

— Ладно, я сделаю, что смогу, — пообещал Редер.

Сара улыбнулась, и теперь ее глаза потеплели.

— Я в этом не сомневалась.

В этот самый момент живот Редера громко дал знать о себе, и они оба расхохотались.

— Давайте я провожу вас в ресторан, — предложила Сара, вставая и отряхивая шорты. — Это именно ресторан. Он слишком шикарный, чтобы его можно было просто столовой назвать.

Невысокая и смуглая, доктор Регина Пьянка создавала вокруг себя ауру квалифицированного благоразумия. Седина в ее волосах давала ей что-то в районе шестидесяти — ранний средний возраст по меркам Содружества, — а морщинки вокруг глаз указывали на чувство юмора и смешливость. Пьянка молча взирала на Редера; ее прямой и пристальный взгляд словно бы поощрял его к разговору-

Они уже поговорили немало — о нем самом, о Саре и о «Непобедимом».

Под конец докторша сказала:

— Что же, мне очевидно, что с капитан-лейтенантом вы уже переговорили. Очень жаль, что вы не дали мне возможности заблаговременно поговорить с вами. Впрочем, очевидно, что никакого вреда здесь нанесено не было. — Она одарила его нежной улыбкой. — И в равной мере очевидно, что она очень много для вас значит. В личном плане.

— Она превосходный офицер, — отчеканил Редер.

Докторша громко рассмеялась, и Редер почувствовал, как краска заливает его лицо, одновременно раздражая его и смущая.

— Извините, коммандер, — сказала Пьянка. — Сара Джеймс действительно превосходный офицер. Ваш капитан специально позвонил, чтобы об этом сообщить, а также указать на тот факт, что она должна быть допущена к исполнению своих обязанностей, прежде чем ваш корабль покинет Наобум. Она по этому поводу тоже заметно нервничает. — Докторша искоса глянула на коммандера, и ее полные губы слегка искривились в лукавой улыбке. — Так что вы в связи со всем этим думаете, коммандер?

— Мне кажется, у нее все замечательно, доктор, — мгновенно ответил Редер. — И «Непобедимому» ее способности совершенно точно не помешают.

— Да, — сухо сказала Пьянка. — Не сомневаюсь, что не помешают. — Она подалась вперед и сложила руки на столе. — Суть в том, коммандер, что после того, через что эта девушка прошла — через напряжение, стрессы и тому подобное, — она до предела измотана. Теперь она прилично отдохнула, и ей уже намного лучше, чем раньше. Однако я думаю, что капитан-лейтенанту потребуется по меньшей мере еще две недели, прежде чем она сможет вернуться к исполнению своих обязанностей.

— Капитан-лейтенант очень озабочена тем, что может потерять свое место на «Непобедимом», мэм.

Пьянка понимающе кивнула.

— Я знаю об этом, коммандер. Сара была со мной достаточно откровенна. — Докторша посмотрела куда-то вдаль и, похоже, сдержала улыбку.

— У нее есть способы это выразить, — медленно произнес Редер, припоминая несколько красочных примеров.

Пьянка откровенно улыбнулась, и ее темные глаза заискрились.

— Да, действительно, молодой человек, она постоянно это делает. Вот почему, — тут докторша хлопнула ладонями по столу, — я запросила вашу помощь у капитана, который с великой неохотой согласился вами пожертвовать.

— Но мэм, — запротестовал Редер, — ведь таким образом корабль лишается сразу двух офицеров…

— Да, в самом деле. Я прикинула, что таким образом срок стоянки «Непобедимого» составит по меньшей мере две недели.

— Пожалуй, мэм, — с кратким, неодобрительным кивком согласился Редер.

— Вот и прекрасно, — отчеканила Пьянка. — В таком случае рада вам сообщить, что в течение следующих двух недель терапия капитан-лейтенанта будет состоять из совместного с вами отпуска за государственный счет. В конце этого отпуска, который я вам настоятельно рекомендую заполнить всевозможными забавами и наслаждениями, коммандер, я допущу Сару Джеймс к исполнению ее обязанностей. — Докторша одарила его лукавой улыбкой. — К тому времени весь необходимый ремонт будет закончен, и все вы сможете улететь на поиски новых славных подвигов.

Редер сидел с таким видом, как будто его телеграфным столбом по голове треснули.

— Благодарю вас, мэм, — ошалело отозвался он.

— Не стоит, коммандер, — с улыбкой сказала Пьянка. Затем, уже более серьезно, она пояснила: — Нервное истощение — это вполне реальное состояние, коммандер. Со временем моя пациентка сама восстановится. Она молода, гибка и податлива, так что здесь не может быть никакого сомнения. Но я предпочитаю отправить ее обратно на службу полностью восстановившейся. Так будет лучше для всех.

— Да, мэм, — согласился Редер.

— Я бы так или иначе продержала ее здесь еще две недели. — Докторша подняла палец, предвосхищая его протест. — Но в таком случае ваш корабль, если учесть скорость, с какой у вас там идет ремонт, уже наверняка бы отчалил. Это плюс к тем страданиям и стрессам, через которые прошла Сара. Однако, — тут Пьянка указала пальцем на коммандера, — если вас на «Непобедимом» не будет, ремонт существенно замедлится. Ваш капитан меня в этом заверил. Эти соображения вкупе с вашей в высшей степени благотворной для капитан-лейтенанта компанией должны отвлечь ее разум от лишних тревог и заставить окончательно расслабиться. — Докторша откровенно рассмеялась, увидев выражение лица Редера. — Так что я вас очень прошу, — Пьянка махнула рукой, — поразвлекайтесь немного.

Обалделый Редер встал из кресла — и только на полпути к двери вспомнил, что ему надо сказать:

— Благодарю вас, мэм.

— То есть, меня выписывают? — спросила Сара. Глаза ее были круглыми, а в голосе ясно звучало изумление.

— Ну да. — Вид у Редера был самодовольный. «Черт побери, — подумал он, — да ведь я иначе как самодовольным себя и не чувствую. Можно подумать, я сам все это устроил, а не просто новости передал».

— Но «Непобедимый»… — запротестовала Сара.

Редер замахал руками как ветряная мельница, и у него тут же сделался вид крупного транжиры и мота.

— Не наша проблема, — со щедрой беспечностью сказал он. — Пьянка говорит, вы от нервного истощения страдаете. Да-да, я знаю, — кивнул Питер в ответ на ее косой взгляд. — Я тоже не очень это понимаю. Но благодаря вашему истощению нам на следующие две недели прописан совместный отпуск.

— Ур-ра! — крикнула Сара и бросилась ему в объятия. — А вы умеете на водных лыжах кататься?

— Не-а.

— А на коне скакать?

— Гм… самую малость.

— А как вам пеший туризм? В теннис вы хотя бы играете? А как насчет гольфа?

— Ну-ну, не так быстро. А то я даже не успеваю вспомнить, о чем идет речь.

— А чем бы вам прежде всего хотелось заняться? — спросила Сара, буквально гудя от сдерживаемой энергии.

— Ленчем! — ответил Питер. — На пустой желудок нельзя столько решений принимать. А кроме того, у нас есть целых две недели, чтобы показать доктору Пьянке, что такое на самом деле нервное истощение.

— Гедонист, — ухмыльнулась Сара.

— Спортсменка, — отозвался Питер.

Ясный лунный свет серебрил водопад и лежащее внизу озеро. Питер и Сара расположились бок о бок на зеленом склоне холма, а рядом с ними валялись остатки роскошного пикника. Прошедшие десять дней оказались просто чудесными, полными всевозможных забав и наслаждения славной компанией друг друга.

Сара приподнялась на локтях и запрокинула голову, чтобы поглазеть на звезды. Редер, лежа рядом с ней на траве, глазел вместо этого на Сару, любуясь рыжеватым потоком ее волос по голым плечам. Затем, сделав глубокий вдох, повернулся набок.

— Чувствуешь запах? — спросил он.

Сара повернулась на него посмотреть. Луна светила ей в затылок, и лицо оставалось темным, но Питер все равно видел, как искрятся ее глаза. Или так ему, по крайней мере, казалось.

— Запах чего?

— Запах травы, деревьев, цветов, воды, почвы — самой жизни. Я его просто обожаю.

Сара улыбнулась.

— Пойми меня правильно, — поспешно сказал Редер. — Я бы никогда не смог просто землю топтать. Я люблю «Непобедимый».Но порой… — Он немного помолчал, глядя на звезды. — Порой я по всему этому скучаю.

Сара тоже сделала глубокий вдох и шумно выдохнула.

— Здесь так красиво, правда?

Редер лишь промычал в ответ, и они погрузились в уютное молчание. Сара легла на спину, подложив под голову ладони, и Питер полузакрытыми глазами стал ее разглядывать. Если вспомнить то бледное, нервозное создание, каким она была всего четыре недели назад, превращение казалось просто чудесным. Лагерь «Склеим тебя из кусочков, Солдат» определенно оказал на Сару магическое воздействие. Теперь она, похоже, снова могла бросать вызов всему миру.

— Ой, смотри, — вдруг сказала Сара и села.

Редер тоже сел и посмотрел в ту сторону, куда она указывала. Лунный свет отражался от чешуи целого косяка аэросельдей, маленьких органических дирижаблей, что проплывали над озером.

— Вот вкуснятина, — тихо прокомментировал Питер и тут же крякнул, когда Сара пихнула его локтем.

— Обжора, — пробормотала она.

Редер рассмеялся, неподдельно обрадованный ее приподнятым настроением. Впрочем, небольшие рыбовидные организмы и впрямь были невероятно вкусны. Но в данный момент об этом лучше было не упоминать.

Дрейфуя вдоль водопада, аэросельди являли собой предельно мирное и прелестное зрелище, Но тут с далекого склона холма донесся трубный глас аэротюленя, собравшегося на охоту. Косяк аэросельдей тут же рассыпался по сторонам, словно бы расплескиваясь на капельки.

— Ну вот, — со смутным разочарованием протянула Сара.

Редер потянулся поцеловать ее в щеку. Она повернулась к нему раньше, чем его губы коснулись ее губ, и какое-то время они просто смотрели друг на друга, возбужденно дыша. Сара сделала первый шаг, и Редер ее обнял.

— Надо же, — стыдливо улыбаясь, сказала молодая женщина, — сколько времени прошло.

— Ожидание того стоило, — отозвался Питер и снова ее поцеловал.

После долгого и сладостного поцелуя они выпустили друг друга из объятий. Сара встала на ноги, откашлялась, а затем спросила:

— Искупаться не хочешь?

— Я купального костюма с собой не захватил.

С озорной улыбкой Сара резко развернулась и направилась к лежащему внизу озеру. Оглянувшись на Редера, она многозначительно повела бровью и сказала:

— Я тоже. Но разве они нам нужны?

Сидя за столом доктора Пьянки, Редер испытывал страшное неудобство. Сколько он ни ерзал на стуле, все равно ощущалось… какое-то сжатие.

— Вы считаете, что выбрали подходящее время для перехода в эту новую фазу ваших взаимоотношений? — как раз спрашивала у него докторша. Выражение ее лица было нейтральным, хотя некоторое неодобрение там все же читалось. Впрочем, это могло быть всего лишь его личной интерпретацией.

— Да, — ответил Питер. Однако вопрос Пьянки еще больше усилил его неудобство. Собственно говоря, ему было неловко уже от того, что докторша знала об их с Сарой интимных отношениях. «Как она об этом узнала? — задумался Питер. — Нас кто-то видел?» Подоплека этого вопроса вселяла в него настоящий ужас. Питеру категорически не нравилось даже думать о том, что за ними кто-то шпионил. «Но ведь мы были на природе, — подумал он. — И Сара сделала первый шаг. Нет, все было верно».

— Да, — согласилась Пьянка, словно бы читая его мысли. — Хорошо, что она сделала первый шаг. Однако, — тут она подалась к нему поближе, — вы должны помнить, что в голове у нее сейчас полный беспорядок.

— Что? — отозвался Питер, до глубины души пораженный.

— Вы меня слышите? — резко спросила Пьянка.

— Да, я вас слышу, — пробормотал Питер, хотя ему почему-то страшно тяжело было это произнести.

— Вы можете двигаться? — спросила докторша.

— Мм…

— Питер, ты застрял. Ты должен помочь мне тебя высвободить. Ты меня слышишь? Ответь мне, Питер!

Редер помотал головой, медленно открывая глаза. Оказалось, прямо перед ним маячит обеспокоенное лицо Сары. Ее рыжеватая шевелюра была в жутком беспорядке, а на щеке виднелось пятно крови. Медленно протянув руку, Питер коснулся пятна.

— Это твоя кровь, любимый. Ты можешь двигаться? Ты — ранен?

Редер вдруг понял, что он зажат вниз головой где-то под потолком их купе. Сара и еще кто-то, чьи ноги виднелись позади нее, судя по всему, только что с успехом вытянули из-под него часть его сиденья. Закрыв глаза, Питер проверил свои ощущения. Во рту был привкус крови — очевидно, он прикусил язык. Голова болела, но все остальное тело казалось в полном порядке. Тем временем положение, в котором он застрял, начинало становиться совсем невыносимым.

Извиваясь и корчась, Редер все же сумел высвободиться из металлической клетки, в которую он угодил. А затем он полетел вниз, и Сара подставила руки, делая его приземление не таким жестким.

— Похоже, с ним все нормально, — сказал чей-то голос из дверного прохода. — Ладно, увидимся.

— Кто это был? — спросил Редер.

— Его зовут Лао, — ответила Сара. — Тоже в увольнении. Они еще несколько человек прямо сейчас пытаются оказать помощь.

— А что случилось? — спросил Редер.

— Мы еще не знаем.

Питер сел на полу, затем осторожно встал на ноги.

— Пойдем выясним, — предложил он и нетвердой походкой заковылял к двери.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Похоже на крушение поезда, — пробормотал Редер. Облизнув сухие губы, он почувствовал кровь. Затем коммандер пригладил волосы. — Вон, смотри, — сказал он Саре.

Оттуда, где он стоял, а точнее — почти лежал на боку, опираясь о раму одного из больших венецианских окон, что тянулись вдоль всего наружного коридора, Питеру была видна почти половина поезда, свисающего с надземной магнитно-левитационной опоры.

Первый вагон приземлился как раз на свой тупой нос, который теперь сморщился в свиное рыло. Похоже, он поддерживал те два вагона, что располагались над ним, хотя второй был согнут как раз посередине. Редер и Сара находились в четвертом вагоне.

— Сколько еще людей осталось в нашем вагоне? — спросил Питер.

— Думаю, все, что были. А вот сколько их всего, понятия не имею. — Она прижалась к окну, стараясь заглянуть как можно дальше. — Никаких признаков того, что там задействуют аварийные лестницы. Хотя на самом деле не так много времени прошло. Ты всего на пару минут вырубился.

— Давай попробуем найти Лао, — предложил Редер. — Посмотрим, чем он там занят. А потом нам лучше начать эвакуировать отсюда людей.

Сара кивнула и пошла вперед по вагону.

Вокруг царила мертвая тишина, хотя, раз уж на то пошло, все купе были звуконепроницаемыми. И все же громкие крики о помощи должны были ясно слышаться.

«Может статься, — подумал Редер, — тишина — это не так уж и плохо».

Примерно на полпути по вагону они обнаружили, что аварийный телефонный сейф вскрыт, а сам телефон просто валяется на полу. Сара подобрала трубку и приложила ее к уху. Покачав головой, она нажала несколько кнопок и попробовала снова.

— Он не работает, — сказала она затем.

— Что ж, — отозвался Редер, — если он был рассчитан на связь с кем-то в передних вагонах… — Он развел руками.

Сара неловко поежилась, затем кивнула.

Питер жестом предложил ей двигаться дальше. Следующие два купе пустовали, а в третьем оказался мужчина, которому, судя по всему, помощь уже не требовалась. Из прохода в четвертое купе вдруг высунулась голова Лао.

— Мне тут помощь нужна! — сказал он.

Войдя в купе, Питер и Сара обнаружили, что явно пребывающий в состоянии «грогги» мужчина с набухающей на лбу шишкой пытается утешить трех шокированных на вид девчушек. Глаза на трех бледных личиках были, как тарелки.

— Вот здесь, — сказал Лао, указывая на миниатюрную ванную комнату.

Столпившись у входа в совсем крошечную уборную, они увидели молодую женщину, застрявшую между стеной и унитазом. Из раны на голове у женщины обильно струилась кровь.

Сара протиснулась туда и опустилась на колени, прикладывая пальцы к шее раненой.

— Должно быть, она головой о раковину ударилась, — предположила Сара. А затем, оглянувшись на Лао, спросила: — Где здесь аптечка? — Лао передал ей аптечку. — Пульс неплохой, так что, быть может, все не так скверно, как кажется, — сказала Сара. — Раны на голове всегда жуть как кровоточат.

— Мне до нее было никак не добраться, — извиняющимся тоном пробормотал Лао.

Взглянув на широкие плечи и здоровенные руки мужчины, Питер не смог в этом усомниться. Голова женщины оказалась ниже унитаза, а неестественное положение ее плеч указывало на то, что одна рука определенно была вывихнута. Питер прикинул, что даже с помощью Сары вытащить женщину из уборной будет очень непросто.

— Надеюсь, она не придет в сознание, пока мы ее оттуда не вытащим, — пробормотал он.

Лао лишь поморщился и что-то проворчал в знак согласия.

— Ну вот, — сказала Сара, передавая им аптечку, — это должно ее поддержать.

Просунув руку под бедро находящейся без сознания женщине, Сара стала пытаться вытащить ее из угла. Но после нескольких попыток остановилась и испустила разочарованный вздох.

— Крепко застряла, — сквозь зубы процедила она.

— Может, мне попробовать? — спросил Редер.

Сара подумала, оглядывая его с ног до головы, затем покачала головой.

— Вряд ли у тебя что-то получится, — сказала она.

— Возможно, нам не следует ее двигать, — предложил Питер. — Может статься, она ранена более серьезно, чем нам кажется.

— Пожалуй, ты прав. — Сара с неохотой встала и отряхнулась. — По крайней мере, кровотечение мы остановили.

Редер повернулся к мужчине, утешающему трех девочек.

— С вами все хорошо?

Мужчина неуверенно кивнул.

— Как там моя жена? — спросил он.

— Все еще без сознания, — сказала ему Сара. — Но состояние, похоже, стабильное. Мы думаем, нам лучше оставить ее в покое, пока не прибудет помощь.

Мужчина какое-то время молча на них смотрел, затем поманил к себе Сару.

— Вам не трудно будет за моими девочками присмотреть? — спросил он. — Я бы хотел выйти в коридор и потолковать с вашими друзьями.

Сара вздрогнула, затем пожала плечами и сказала:

— Конечно.

Все три девчушки посмотрели на Сару так, словно она была кровожадной акулой, а на своего отца — так, словно не могли поверить, что он оставляет их наедине с таким монстром.

— Я сейчас вернусь, деточки, — сказал мужчина. — Будьте умницами.

Нетвердой походкой выйдя в коридор, он жестом предложил двум мужчинам отойти немного дальше от купе.

— Вы уверены, что с вами все хорошо? — спросил Лао.

Мужчина энергично кивнул и тут же приложил руку к шишке, явно сожалея о резком жесте.

Вручая Редеру коммуникационный блок, он сказал:

— Я попытался вызвать помощь. Но он не работает. Час тому назад с ним все было нормально — а теперь какие кнопки ни нажимай, даже гудка нет.

От такого известия в животе у Редера стал расти ледяной комок страха. Положив руку мужчине на плечо, он аккуратно помог ему встать прямее.

— Возможно, он повредился в момент крушения, — предположил Питер, надеясь, что так оно и было. — Послушайте, — продолжил он, — мы собираемся проверить оставшуюся часть вагона и посмотреть, не сможем ли мы еще кому-то помочь. Вполне возможно, у кого-то здесь есть работающий блок. Если мы его найдем, мы дадим вам знать.

Широко раскрыв глаза, мужчина опять качнулся вперед и негромко произнес:

— Сомневаюсь, что кто-то придет. По-моему, теперь все от нас зависит.

В этот самый момент дверь в задней части вагона раскрылась, и туда вошла небольшая группа людей с женщиной в форме проводницы во главе.

— Здесь со всеми порядок? — спросила проводница.

— Жена вот этого мужчины без сознания и вдобавок застряла в углу уборной, — сказал Редер, двигаясь к ней навстречу. — Как нам кажется, у нее к тому же плечо вывихнуто. И есть один погибший, но мы еще не проверили весь вагон.

Когда проводница и ее группа уже почти подошли к трем мужчинам, совершенно внезапно, с жутким скрежетом, вагон заскользил вперед, а затем так же резко остановился. Люди ухватились за что попало. Когда скольжение прекратилось, все так и остались стоять, где стояли, в ужасе переглядываясь.

— Пожалуй, нам лучше дальше не идти, — с дрожью в голосе произнесла проводница.

Редер, Лао и мужчина с шишкой на голове медленно двинулись назад к его купе.

— Деточки, — позвал мужчина, — я хочу, чтобы вы прошли с этими людьми в хвост поезда.

— Скажите, — негромко обратился к проводнице Редер, — не должна ли тут быть какая-то аварийная лестница?

— Конечно, должна. В каждом вагоне она есть.

— Тогда нам, быть может, лучше начать ими пользоваться и спускать людей на землю? — предложил Редер. — Когда мы можем ожидать прибытия помощи?

— Не знаю, — ответила проводница. На ее широком бледном лице ясно читалась растерянность. — Ни у кого нет работающего блока связи, и все коммуникационное оборудование поезда тоже, судя по всему, вышло из строя. Ничего, не беспокойтесь, — торопливо добавила женщина, заметив, как изменились от таких новостей их лица. — Крушение должны были немедленно зафиксировать на станции, так что помощь должна прибыть самое позднее через час. А скорее всего — еще раньше.

Редер перевел дух и задумчиво кивнул.

— Мы решили, что нам следует оставить миссис? — Он повернулся к стоящему рядом мужчине.

— Лизу Фарон, — сказал мужчина. — А меня — зовут Карл.

— Мы решили оставить миссис Фарон на месте, если она ранена более серьезно, чем кажется. Но раз вагон соскальзывает, нам следует немедленно ее вытащить. А вам тем временем лучше эвакуировать других пассажиров по всему поезду. Начиная с малышек мистера Фарона.

— Я этим займусь, — сказал Фарон.

— Нет! — Хором возразив, Питер и Сара переглянулись.

— С девочками все хорошо, — обращаясь к их отцу, сказала Сара. — Конечно, они потрясены, но в остальном все замечательно. На них даже ни единой царапины.

— Послушайте, Карл, — сказал Питер, кладя руку на плечо Фарону. — У вас рана на голове, и вас все еще шатает. Вы не можете рисковать здоровьем ваших детей. А мы от всей души желаем вам помочь. — Он указал на остальных, и те охотно закивали.

— Они очень напуганы, — с сомнением произнес Карл, — а моя жена…

— Все по порядку, — перебил его Редер. — Первым делом мы безопасно спускаем всех вас на землю. Есть на борту какой-то медицинский персонал? — спросил он у проводницы.

— Специального нет, — ответила та. — Если кто-то и найдется, то разве что добровольцы. — Повернувшись к группе, которую она с собой привела, проводница спросила: — Есть среди вас медики?

Один молодой человек поднял руку.

— Я санитар.

— Тогда, пожалуйста, осмотрите миссис Фарон, — сказала Сара, указывая большим пальцем себе за спину.

Мужчина спокойно кивнул и последовал за ней в купе.

— А как насчет тех вагонов, что позади нас? — спросил Редер. — Вы их целиком проверили? Есть там раненые?

— Проверили, — ответила проводница. — Там примерно сто восемь человек. Есть несколько переломов, но куда меньше, чем можно было ожидать. Нам повезло — участок был медленный.

— Им кто-нибудь помогает? — хмурясь, спросил Питер.

«Наверняка помогает, — тут же заверил он себя. — Никогда не поверю, чтобы санитар так просто бросил кого-то со сломанной костью».

Проводница нахмурилась.

— Раз уж вы об этом упомянули, то да. Там людям действительно помогают. Я спросила насчет врачей… Даже не подумала о медсестрах или санитарах. — Она удрученно покачала головой. — Тем не менее, всем раненым там обеспечен уход. Все-таки мне следовало бы догадаться насчет санитаров. Но я была так озабочена тем, что мы можем найти впереди, и благодарна судьбе, что не вышло еще хуже,

— В передних вагонах все будет хуже, — заметила Сара, выглядывая из окна.

— Об этом лучше после побеспокоиться, — посоветовал Питер. — А прямо сейчас почему бы нам аварийную лестницу не спустить? И кстати — есть у вас тут что-то вроде спасательного кресла? — спросил он у проводницы.

— Да.

Она провела его в заднюю часть вагона и потянула за рычаг с пометкой АВАРИЙНОЕ СНАРЯЖЕНИЕ. Внутри раскрывшегося шкафа нашлась ракетница, большой фонарик, огнетушитель и какая-то штуковина вроде свернутой рыболовной сети. В развернутом виде штуковина оказалась чем-то вроде шезлонга с прикрепленным к его передней части куском сетки. Проводница достала из шкафа несколько металлических деталей и прямо на глазах у окружающих сложила их воедино, после чего прикрепила к собранному устройству моток эластичного шнура.

— Это лебедка, — пояснила женщина, поднимая ее повыше, чтобы всем было видно. — А вот сюда вставляются ножки, чтобы лебедка держалась. — Она указала на несколько специальных пазов в полу.

Затем проводница повернулась к люку, помеченному как АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД, и дернула за рычаг, после чего оттолкнула крышку люка в сторону и передала ее Редеру, который прислонил ее к стене у себя за спиной. Далее проводница вынула одну из соседних панелей пола, ухватилась за вроде бы беспорядочно спутанную внутри сетку, подняла ее и бросила в люк. В результате у нее получилась ведущая вниз труба из крепкого синтетического шнура.

— Теперь, когда вы знаете, как это делается, — обратилась проводница к тем пассажирам, которые пришли вместе с ней, — вы можете вернуться в задние вагоны и помочь остальным выбраться наружу.

— Мистер Фарон, — сказал Питер, — почему бы вам не спуститься первым? Тогда вы сможете встретить там ваших дочурок.

— Да, конечно, — согласился Фарон, после чего с заметным трудом сглотнул слюну и развернулся к аварийному выходу с видом приговоренного к смертной казни через повешение.

— Вы просто туда прыгайте, — объяснила проводница. — Не беспокойтесь, вы не упадете.

Фарон искоса на нее глянул, а потом закрыл глаза и прыгнул. Труба, укрепленная гибкими обручами, сжала его в своих объятиях, и считанные секунды спустя Карл уже твердо стоял на земле. Оттуда, ухмыляясь во весь рот, он им помахал.

Редер помахал ему в ответ, а проводница удовлетворенно кивнула и прошла в его купе.

Саре с проводницей потребовалась масса сложных маневров в узком пространстве уборной, чтобы высвободить миссис Фарон. К счастью, все это время женщина оставалась без сознания.

Тем временем Редер вывел из купе девочек и уговорил их воспользоваться аварийным выходом из вагона. Младшая вроде бы собиралась вот-вот расплакаться, но две старшие, похоже, были слишком потрясены, чтобы испытывать еще какие-либо тревоги.

— Вот, смотрите, — ободряюще сказал им Редер. — Там папа.

Средняя девочка, лет пяти, нагнулась к люку, увидела там мистера Фарона и помахала. Затем она повернулась к Питеру и протянула к нему ручонки. Коммандер легко ее подхватил.

— А вы пока оставайтесь здесь и смотрите, — сказал он двум другим. — Возьмитесь за руки и ждите, пока я не вернусь, чтобы помочь вам спуститься. Хорошо? — Старшая, так и не закрывая рта, кивнула. А вот лицо младшей стало морщиться, словно она готова была вот-вот разрыдаться. — Хорошо? — снова спросил Питер.

Ни одна из девочек так ничего и не сказала. Тогда Питер развернулся к люку.

— Я! Я хочу! — вдруг заверещала младшая, шустро подскакивая к Редеру.

— Ох ты, Боже мой! — воскликнул он, хватая ее сзади за платьице, прежде чем девчушка успела головой вниз нырнуть в трубу. — Погоди минутку. — Питер оттянул малышку назад. «Этак и инфаркт схлопотать недолго», — подумал он, переводя дыхание. — Ладно. Вот что мы сделаем. Ты, — сказал он старшей, — возвращайся в купе и посмотри, нет ли там чего-нибудь ценного — маминой сумочки, например. Чтобы с собой прихватить. А потом подожди, пока я вернусь. Ну как, справишься?

Девочка кивнула и бросилась обратно в свое купе.

— Теперь ты, — Питер указал пальцем на среднего ребенка. — Давай ко мне на закорки, хватайся за шею и крепко держись.

Ребенок в темпе забрался на борт. После чего маленькие ручонки с поразительной силой перехватили коммандеру дыхательное горло.

— Чуть посвободней, — прохрипел Редер. — Не так крепко. Чуть-чуть отпусти… — Ему пришлось самому взяться за кольцо из ручонок и сделать его пошире, чтобы можно было дышать. — Вот так. Ага? — Кивок из-за плеча. Затем Питер раскрыл объятия для младшей девочки. Та вдруг засмущалась и оглянулась на их купе.

— А мама? — спросила малышка, и ее нижняя губа задрожала.

— Она скоро спустится, — заверил ее Редер. — Ты ведь хочешь подождать ее на земле, правда?

Похоже, ему удалось взять верный тон взросло-родительской уверенности, поскольку девочка сразу же подошла и ухватилась за его плечи.

— Будет очень забавно! — пообещал им Питер, а затем с громким криком «ур-ра!» прыгнул в трубу.

Поездка вышла хоть куда, если не считать первых нескольких мгновений, когда крошечные пальчики впились в его мышцы точно стальные шипы. Впрочем, не успели они достигнуть дна, как средняя девочка уже вовсю гикала, а ее младшая сестренка радостно смеялась. Питер передал малышек с рук на руки их испытавшему явное облегчение отцу. А затем предпринял энергичный подъем обратно.

Наконец Редер с хриплым выдохом бросился на пол вагона. После чего открыл глаза и увидел перед собой пару маленьких туфелек. Подняв взгляд, он увидел, что очень серьезная на вид девочка держит в руках немалых размеров дамскую сумочку.

— Я готова, — мрачно проинформировала его малышка.

— Мы тоже будем готовы, — сказала из дверного прохода Сара. — Когда ты вернешься.

Редер показал ей два больших пальца и раскрыл объятия для старшей девочки. Та набросила мамину сумочку себе на плечо, а затем плотно зажмурила глаза и прилипла к нему как пиявка. Редер прыгнул в воронку, и малышка как начала вопить, так и не прекращала, пока они не достигли земли. Там она внезапно умолкла, отпустила его, поправила на плече сумочку и подошла взять папу за руку.

«Кажется, на левое ухо я совсем оглох», — подумал Редер, до предела ошарашенный уровнем громкости, который сумел развить ребенок.

Вслух он сказал:

— Ваша жена будет следующей. — «Я, часом, не ору?» — задумался Питер, после чего развернулся и начал новый подъем.

Когда коммандер рухнул на пол вагона, его там уже ждала Сара.

— Мы ее в кресло посадили, — сообщила она. — Нам понадобится твоя помощь, чтобы это кресло за край завести.

— Отлично, — выдохнул Редер. — Все, что угодно. Только не заставляй меня больше по этой чертовой ерундовине взбираться. — Он с трудом принял сидячее положение. — Слушай, а почему бы тебе не сбросить вниз пару-другую одеял и подушек, пока я тут дух перевожу. Они им наверняка пригодятся.

— Это идея, — одобрила Сара и пошла собирать одеяла с подушками.

Пока он ожидал Сару, Редера вдруг осенила блестящая мысль. Он зашел в купе Фаронов и разложил одну из верхних коек. «Ага, — удовлетворенно подумал он. — Это я верно прикинул. Матрас свободно отходит». Питер подтащил его к аварийной дверце, а там, привлекая внимание Фарона, помахал ему и сбросил матрас. «Лучше еще несколько штук сбросить, — подумал он. — Проводница сказала, что у нас там раненые имеются».

— Это идея, — снова сказала Сара, увидев, чем он занимается. Затем она завернула одеяла с подушками в простыню и швырнула их в дверцу. — Когда вернемся, мы и остальные выбросим. Кто знает, сколько в итоге будет раненых?

— Вернемся? — переспросил Редер, сбрасывая очередной матрас.

— Нам придется помочь мистеру Фарону с его женой, Питер. Мало того, что он ранен, ему еще и о малышках надо заботиться. — Тут Сара одарила Редера сочувственной улыбкой. — Ничего, милый, ты справишься. Думай об этом как о курсе альпинизма.

Редер ухмыльнулся и театрально простонал. Курс альпинизма они уже прошли в лагере «Стикс», причем инструктором у них был молодой человек, страдавший таким диким энтузиазмом в отношении своего занятия, что к тому моменту, как Питер с Сарой снова оказались на уровне моря, у них возникло определенное чувство, будто они только что побывали в руках опытного палача.

— Мы просто разобьем это на ступеньки, — с жаром произнес Питер.

— Одна ступенька за один раз, — радостно подхватила Сара, — только так можно достичь вершины!

— Это меня убьет, — пробормотал затем Питер, поднимая все еще лишенную сознания миссис Фарон. — Я точно знаю, что убьет.

Он с предельной осторожностью выгрузил аварийное кресло из вагона, и оно медленно закачалось снаружи.

— Ничего подобного, приятель, все с вами будет в полном порядке, — возразила Сара, имитируя гнусавый голос инструктора по альпинизму. — Вперед! — Она запустила лебедку. — Тебе лучше спуститься, чтобы ее там встретить, — посоветовала она Редеру. — Мы же не хотим, чтобы мистер Фарон ее уронил.

— Иду, мэм.

Фарон уже положил матрас, чтобы принять свою раненую жену, достаточно далеко от вагона. Вернувшись к аварийной трубе, Редер заметил, что Сара постаралась на славу. Земля рядом с вагоном была сплошь забросана матрасами. Там также валялись три куклы, к которым с радостными воплями бросились три девчушки. Теперь уже и из других вагонов вовсю спускались люди.

Питер подошел к мужчине в форме проводника.

— Вон там мы сбросили несколько одеял и матрасов, — сказал он, указывая на то место, где вокруг миссис Фарон собрались ее родственники. — Но очень может быть, что нам понадобится еще больше, когда мы начнем высаживать людей из передних вагонов. Не могли бы вы попросить тех, кто еще на борту, очистить свои вагоны от одеял, подушек, матрасов и тому подобного? — Сформулированное как вопрос, это скорее звучало как приказание. Питер еще раз оглядел упавший поезд. — Да, кстати, — добавил он, хватая проводника за рукав. — Возможно, вы или те из пассажиров, кто покрепче, смогли бы помочь выбраться тем, кто в первом вагоне. — Питер не был уверен, но ему показалось, что в одном из окон того вагона что-то мелькнуло.

Мужчина энергично кивнул и помчался туда.

Редер подошел к трубе и устало посмотрел вверх. «Здесь всего метров пятнадцать, — подумал он, щурясь. — Не так уж и высоко».

Конечно, гравитация порядком все усложняла, ибо если ты куда-то взбирался, это означало, что тебя автоматом тянуло вниз. Питер вздохнул, и плечи его поникли. «Ладно, — подумал он, — кончай ныть. Вперед, коммандер».

Сара с грустной улыбкой наблюдала, как Редер взбирается по трубе. «Вот бедняга, — подумала она. — Который это уже подъем? Третий? Ничего, любимый, если долго мучиться, что-нибудь получится».

Затем Сара открыла дверь между их вагоном и тем, что находился впереди. Он лежал под менее крутым углом, чем первые два, но без веревки здесь все равно было не обойтись.

— А, ч-черт, — прохрипел Редер, с трудом выползая из люка. — Я уже слишком стар для таких оказий.

— Для каких оказий? — поинтересовалась Сара, хватая его за ремень и втаскивая на борт. — Для крушений поездов? У тебя их так много в жизни бывало?

— Нет, будь оно все проклято! — Перекатываясь на спину, он одарил ее одним из своих невинных взоров. — Клянусь, капитан-лейтенант, я тут не при чем.

— Знаешь, Редер, всякий раз, когда ты на меня вот так смотришь, у меня черт знает какие подозрения возникают.

Он возмущенно фыркнул, затем медленно встал и хлопнул в ладоши.

— Ну что, продолжим?

— Нам тут какая-то веревка понадобится, — сказала Сара, тоже вставая.

Ухватившись за спасательную трубу, Питер принялся втаскивать ее обратно в вагон.

— Это подойдет, — одобрила Сара и стала ему помогать.

Вдвоем они втащили в вагон всю эту штуковину. Труба была намертво прикреплена, так что они отволокли ее к другому концу вагона и сбросили. Хватило всего примерно на четверть пути вниз.

— Мы сбросим спасательную трубу с середины того вагона. Но большинство людей по ней нипочем не взберется, — вслух размышляя, сказал Редер. — Придется местами делать прорези в сетке, чтобы люди влезали внутрь.

— Я захвачу аптечку, — сказала Сара.

Питер принялся втягивать назад аварийное кресло. Увидев, как варварски смят металл и пластик передних вагонов, он понял, что оно им наверняка понадобится. Затем он вынул лебедку из крепления. После чего высунулся из двери и в очередной раз оглядел упавшие вагоны.

«Мне это кажется, или второй вагон сильнее согнут, чем раньше?» — подумал Питер.

Внезапно у него в голове всплыла фраза проводницы: «Там примерно сто восемь человек». И ему стало не по себе. Позади их вагона было еще три. И три впереди.

«Не паникуй, — приказал себе Питер. — В нашем вагоне были только мы, Фароны, Лао и мертвец. Вполне возможно, в передних вагонах народа еще меньше».

Места в задних вагонах стоили дешевле, но сиденья там были открытые, как в автобусе. Роскошные купе в передних вагонах занимали очень много места. В их вагоне было всего восемь купе: четыре одинарных, каждое на двоих, и четыре двойных, каждое на четверых взрослых пассажиров. Но передний вагон… не был ли он открытым… может, там больше сидений?

«Все по порядку, — предупредил себя Питер. — Нечего заранее беспокоиться. Здесь и так проблем выше головы».

— Посмотри в окно, — подходя к нему, сказала Сара. — Похоже, из нижнего вагона уже пытаются людей вызволять.

Добравшись до окна, Питер увидел, как один из проводников подтягивается в разбитое окно первого вагона.

— Отлично, — сказал он. — Тогда нам только второй и третий останутся.

Сара улыбнулась его уверенному тону.

— Раз отлично, тогда давай начинать, — предложила она. — А то этот переломленный вагон мне совсем не нравится.

По наружной стороне спасательной трубы Редер спустился к аварийному выходу следующего вагона. Оказавшись там, он устроился между наружной стеной и перегородкой одного из купе. Сара швырнула ему лебедку, и Питер закрепил ее в пазах. Затем Сара к нему спустилась. Вместе они вытащили спасательную трубу и бросили ее вперед.

Пока труба с шуршанием ползла по вагону, из всех купе стали высовываться головы.

— Раненые есть? — громко спросил Питер.

— Синяки и ушибы, — крикнул ему в ответ какой-то мужчина. — А так все в порядке.

— Хорошо, — сказала Сара. — Все смогут спуститься по трубе к следующему вагону? — крикнула она затем.

— Моя жена не сможет, — отозвался один пожилой мужчина.

— Не беспокойтесь, — крикнула ему Сара. — У нас аварийная лебедка налажена.

Редер добрался до того купе и заглянул внутрь. Дама оказалась довольно хилой на вид, но глаза ее были ясными, а улыбка — бодрой.

— Постараюсь вам помочь, — сказала она.

Питер мило ей улыбнулся.

— Замечательно, — сказал он. — Но сперва давайте уберем с дороги все лишнее. — Он высунулся наружу из купе и крикнул людям, которые остались выше. — Я собираясь спуститься вниз к следующему вагону и задействовать там аварийную трубу. Когда все будет готово, я крикну, а затем мы эвакуируем всех, начиная с самого верха.

— Я пойду первым, — сказал мужчина под боком у Питера. — Не могу больше ждать. — Его жена, стоящая рядом, сжала губы, но ничего не сказала.

— Если вы хотите открыть дверь и протянуть трубу дальше, то это просто замечательно, — сказал Редер. — Спасибо за помощь.

Мужчина разинул рот, затем резко его захлопнул. Он еще дважды повторил ту же самую процедуру, пока наконец жена не пихнула его локтем. Тогда мужчина с кислым видом ухватил трубу и принялся неуклюже спускаться к следующему вагону. Питер взглянул на Сару, а та ему подмигнула.

— Нет, — твердо сказал Редер, когда еще несколько человек двинулись к нему присоединиться. — Подождите, пока дверь не откроется. Там смогут встать только двое. — Отступив назад, встревоженные пассажиры стали ожидать в дверных проходах своих купе.

Ворча и ноя, но явно сознавая, что остальные собратья-пассажиры за ним наблюдают, невольный помощник Редера открыл дверь в следующий вагон, бросил туда трубу и полез следом.

Вскоре он, задыхаясь, крикнул:

— Не могу открыть эту дверь. Ее заклинило.

— Сейчас буду, — крикнул в ответ Редер и, быстро спустившись, встал рядом с мужчиной. — Ого, — только и сказал он, увидев дверь.

Косяк был погнут — самую малость, но вполне достаточно, чтобы сделать дверь частью стены, если речь шла о том, чтобы в нее пройти. «Открывается она, похоже, внутрь, — прикинул Питер — Так что вышибить мы ее тоже не сможем». Он оглядел вагон.

В месте его перегиба, судя по всему, было слишком мало место, чтобы там пролезть.

— Значит, так, — сказал Редер своему напарнику. — Я хочу посмотреть, как там дальше дела. Быть может, нам удастся пробраться через выход переднего вагона.

— Сомневаюсь, — мрачно отозвался мужчина. — Ведь два вагона приземлились как раз на торец того, первого. Какие тут шансы?

— Верно подмечено, — согласился Редер. — Что ж, тогда нам, быть может, удастся влезть в одно из окон. — Он немного поразмышлял, затем кивнул. — Давайте попробуем.

Вместе они подобрали трубу и протянули ее в пустое купе рядом с бесполезным аварийным выходом. Триплекс окна уже растрескался и готов был вот-вот выпасть. Один хороший пинок ботинком от Питера — и рама оказалась пуста. Они протолкнули туда трубу, и мужчина посмотрел, куда она упала.

— О Боже, — вымолвил он, заметно бледнея. — Я не смогу по этой трубе спуститься. Я упаду и убьюсь.

Редер вытащил нож и сделал на трубе поперечный разрез.

— Вы не сможете упасть, если будете внутри трубы, — сказал он. — Я уже несколько раз по ней спускался и поднимался. Она абсолютно безопасна.

— Да, но вы ее надрезали!

— Любая из этих нитей рассчитана на то, чтобы удержать человека, втрое вас тяжелее, — уверенно солгал Питер. — Как видите, их осталось более чем достаточно, чтобы гарантировать вам безопасное приземление.

— Вы уверены? — спросил мужчина, нервно проводя языком по пересохшим губам.

— Абсолютно. Вы совершенно спокойно можете пойти первым, — сказал ему Редер. — Это придаст дополнительную уверенность остальным.

За это мужчина наградил его гневным взором. Героем он был крайне неохотным и от всей души предпочитал, чтобы Редер первым прошел по трубе.

— Спасибо, — сказал Питер и принялся взбираться обратно к предыдущему вагону.

— На здоровье, — пробормотал мужчина, с трудом пролезая в дыру в спасательной трубе.

— Слушайте все, — громко произнес Редер, расположившись у двери внизу вагона. — Начинайте с самого верха, по двое. Нам пришлось просунуть спасательную трубу в окно купе рядом с аварийной дверью. Мистер…

— Крамден, — крикнула его жена.

— Мистер Крамден уже отправился по трубе, чтобы проверить ее надежность. Так что все в полном порядке. — «Или, по крайней мере, — мысленно уточнил Питер, — в таком порядке, на какой можно рассчитывать в потерпевшем крушение поезде. И, разумеется, если Крамден и впрямь целым и невредимым до земли добрался. А он как пить дать добрался в лучшем виде. Иначе его дикие вопли уже вся округа бы слышала. Слишком уж этот тип на плаксу похож».

С этим вагоном им здорово повезло. Все его пассажиры были взрослыми и неплохо физически подготовленными, кроме той пожилой пары, с которой Питер уже общался.

Сара вошла в дверь, затаскивая за собой спасательное кресло. Затем они вместе с супругом пожилой дамы туда ее пристроили.

— Питер, — тихо сказала ему Сара, когда закончила. — Почему бы нам не высадить это стекло и не спустить ее прямо отсюда? Это будет куда проще, чем в муках подтаскивать ее к следующему купе.

— Отличная мысль. Накрой их чем-нибудь, а я тут с окном поработаю.

Сара и пожилая пара сгрудились в углу купе под голубым одеялом, на котором имелась ярко-красная эмблема магнитно-левитационной линии. Все трое наблюдали, как Редер раскачивается, накапливая энергию, а потом с диким воплем бьет по стеклу ботинком.

Коммандер отскочил от окна с такой силой, что почти вылетел из двери, прежде чем Сара ухватила его за штанину и притормозила полет. Упершись ладонями по обе стороны от дверного прохода, Редер толкнулся обратно. Зубы его громко скрипели от напряжения.

— Ч-черт побери, — прохрипел он. — Ну и стекло!

— Отрадно знать, что хоть что-то на этом поезде еще как надо функционирует, — пробормотала Сара.

— Лучше бы ты мне с ним помогла. — Редер снова встал в исходную позицию. — Двое здесь как пить дать лучше, чем один.

Сара встала у него под боком, и они дружно принялись пинать стекло. Десять, пятнадцать, двадцать ударов. Наконец Сара тяжело осела на пол и откинула со лба мокрые от пота волосы.

— Кажется, предполагалось, что это более простой вариант? — выдохнула она.

Редер шлепнулся рядом и с прищуром воззрился на непокорное стекло, словно оценивая возможности врага.

— Что нам нужно, — процедил он, — так это как-то его проткнуть. Тогда мы его за пару пинков вышибем.

Сара задумчиво кивнула, но вид у нее был при этом такой, как будто она к долгому и тяжелому рейсу готовилась.

Пожилая пара с сомнением переглянулась, но ничего не сказала. Редер поднялся на ноги.

— Может статься, еще пара-другая пинков, — пробормотал они несколько раз подпрыгнул на носках.

Тут поезд накренился, и пожилая дама вскрикнула. Ее крик был подхвачен в других купе по всему вагону.

— Мы тут совсем заморочились и потеряли из вида то, что от нас на самом деле требуется, — сказала Сара. — Я поднимусь и встану у лебедки. Вы, сэр, спускайтесь к первому вагону и ждите там вашу жену. — Она ухватилась за трубу и быстро вскарабкалась наверх. — Готово! — крикнула она оттуда.

Они с Редером тревожно наблюдали, как пожилой мужчина медленно и мучительно спускается. Сара могла бы поклясться, что чувствует у себя под ногами легкое подрагивание, и молилась, чтобы этот человек оказался на чем-то твердом, если поезд опять соскользнет.

Наконец пожилой мужчина добрался до купе, из окна которого была спущена спасательная труба.

— Готово! — крикнул он.

Редер вытолкнул кресло с пристегнутой к нему пожилой дамой из купе. Там, в полном согласии с его инструкциями, дама покрепче ухватилась за трубу, чтобы Питер смог как следует расположить кресло. Когда он все подготовил, Сара медленно начала отпускать лебедку. Питер велел женщине отпустить трубу, а сам обхватил кресло руками и ногами, не давая ему ударяться о стенки во время спуска. Когда они добрались до двери того купе, из окна которого была спущена спасательная труба, Редер поднял руку, и Сара заблокировала механизм. Переправив кресло с пожилой дамой в купе, Редер высунул из двери ладонь. Сара снова стала отпускать шнур, пока Редер не сжал руку в кулак, давая ей знак остановиться.

Вскоре он снова появился и дал ей знак продолжать. Сара повиновалась и, как ей показалось, целую вечность отпускала шнур, пока Редер не вернулся к знаку «достаточно».

— Наконец-то, — пробормотала Сара и тоже спустилась вниз. — Есть тут еще кто-нибудь на борту? — Она заметила, что несколько пассажиров второго вагона уже присоединились к тем, что спустились к этому купе из третьего.

— Не знаю, — отозвался Редер. — Давай выясним. — Высунувшись из двери купе, он громко крикнул: — Эй! Здесь кто-то еще остался?

— Помогите! — крикнул ему в ответ женский голос. — Вы меня слышите? Помогите, я тут застряла!

Питер и Сара переглянулись. На лицах у обоих были выражения типа «вот так так».

— Уже идем, — зычно произнес Питер. — Производите какой-нибудь шум, чтобы мы знали, где вас искать.

Громкий стук женщины привел их к самому перегибу вагона. Последнее скольжение так сузило проход, что даже стройной Саре было туда никак не пролезть.

— Вы здесь? — спросил Редер.

— Здесь, — донесся ответ женщины из самой узкой части перегиба.

Питер прекрасно видел, что дверь в ее купе тоже перекосило. «Тут ей никак не выйти», — подумал он.

— Похоже, вашу дверь заклинило, — сказал он вслух.

— Да, черт побери! Если б ее не заклинило, зачем бы я, интересно, до сих пор здесь торчала?

— Уместное замечание, — согласился Питер. — Послушайте, я хочу посмотреть, не удастся ли к вам через окно пробраться. Держитесь там и не беспокойтесь, если меня какое-то время не будет слышно. Я не ушел, я просто другие варианты пробую.

— Хорошо, только по-шустрому их там пробуйте!

Сара с трудом сдержала смешок и направилась обратно по коридору, а Питер устремился за ней. Дверь в соседнее купе тоже заклинило, но на негромкий стук никакого ответа не последовало.

— Почему ты так тихо стучишь?

— Потому что не хочу, чтобы тетушка Полли бучу подняла.

Сара захихикала.

— А знаешь, тетушка Полли ей очень подходит.

Третья дверь оказалась открыта, а триплекс в окне сильно растрескан.

— Годится, — негромко сказал Питер. Они с Сарой переглянулись, а потом с дружным воплем «и-йя!» одновременным пинком вышибли триплекс из рамы.

— Эй! — завопила тетушка Полли. — Что там стряслось?

— Нам тут пришлось окно вышибить, — крикнул в ответ Редер.

— Воплями, что ли? Вы там совсем с ума спятили? — Судя по всему, дама уже не на шутку разнервничалась.

— Ничего, держитесь, — крикнула ей Сара. — Пойду лебедку возьму, — сказала она Питеру.

Вряд ли имело смысл заставлять эту женщину собственными силами выбираться из окна. Кроме того, она могла быть ранена.

— А здесь хватит длины, чтобы ее на землю спустить? — спросил Редер, когда Сара принесла лебедку.

Она пожала плечами.

— Кто его знает?

— Сомневаюсь, что она хотела бы об этом услышать, — с сомнением сказал Питер.

— Это точно, — тихонько прошептала Сара.

— Эта дама еще тот персонаж, — добавил Питер, цитируя свою матушку.

Он обвязался шнуром, соединенным со спасательным креслом, и сел спиной к открытому окну. В этом месте спуск к следующему окну был почти вертикальным. Окно в следующем купе было разбито, а вот в том, что дальше, целехонько.

— Черт побери, — устало выругался Редер.

— Что такое? — Сара высунулась из окна рядом с ним и увидела идеальную гладь надежного триплекса. — Черт побери, — тоже выругалась она.

— Вот-вот, и я об этом, — проворчал Редер и начал спускаться. «Может, что-то получится, если я хорошенько оттолкнусь и обеими ногами по нему вдарю?» — подумал он.

У самого края окна Питер так и сделал, после чего мячиком отскочил от вагона. Он бил снова и снова, стараясь попадать в одну и ту же точку.

— Чем вы там, черт возьми, занимаетесь? — заверещала тетушка Полли, шлепая по стеклу ладонью. — Выпустите меня отсюда!

Челюсть у Редера отпала, и он в последний раз врезался ногами в стекло, а потом развернулся к нему боком. Тетушка Полли явно была уроженкой планеты с большой гравитацией. Низкорослая, мускулистая и поперек себя шире.

«В спасательное кресло ее никакими силами не всунуть, — подумал Питер. — Проклятье, я даже не уверен, что она в это окно пройдет».

— Я тут пытаюсь стекло разбить, — крикнул он ей. — Иначе вас никак отсюда не вызволить. Но оно не подается.

— Это просто черт знает что, — прорычала тетушка Полли.

Она ткнула локтем в стекло, и бледный мускулистый сустав, запросто пробив триплекс, оказался почти перед носом у вконец обалдевшего Редера.

— Проклятье! — рявкнула женщина, втянув руку обратно в купе. — В рекламках пишут, что этим материалом порезаться невозможно! А вы только гляньте, люди добрые!

Питер глянул и увидел малюсенькую царапинку чуть выше локтя тетушки Полли, откуда еле-еле сочилась кровь.

Затем он помотал головой и сделал глубокий вдох, приходя в себя, после чего занял нужное положение.

— Внимание, — предупредил Питер женщину. — Отойдите к двери и отвернитесь от окна. Сейчас я войду. — Он несколько раз ударил ногой, и куски триплекса полетели в купе.

— Спасибо, что предупредили, — сказала дама, стряхивая осколки с волос. — Меня зовут Полли, — добавила она, протягивая ему массивную ладонь.

Ухмыляясь как последний дурак, Питер пожал эту ладонь. Его так и подмывало сказать «здравствуйте, тетушка», а потом по-идиотски расхохотаться. «Хотя, — подумал Питер, — учитывая ее нрав, вряд ли ей это сильно понравится». Закончив подтягивать шнур, он указал на прикрепленное к нему спасательное кресло.

Полли взглянула на кресло, затем на Редера, затем опять на кресло.

— Я в эту штуку не влезу, — усмехнулась она.

— Да, пожалуй, не влезете, — согласился Питер. — А что, если мы вам какую-нибудь спасательную упряжь сварганим? Могли бы вы так спуститься?

Полли взяла шнур и потрясла им перед носом у Питера. В ее здоровенной ручище толстый шнур казался тоненькой ниточкой.

— А это вам как? — осведомилась женщина. Глаза ее горели медленным огнем.

— Он гораздо крепче, чем кажется, — заверил ее Питер.

— Эта штуковина, — сказала Полли, хватаясь за кресло, — не была рассчитана переносить женщину моего объема. По-моему, справедливо предположить, что этот шнур тоже, — заключила она, отчеканивая каждое слово, после чего швырнула кресло в окно.

«Мы можем спустить вниз спасательную трубу… — подумал было Питер. — Хотя нет, не выйдет. Вряд ли она сумеет хорошенько за нее ухватиться. А кроме того, эти трубы на самом деле не рассчитаны на то, чтобы удерживать всю твою массу. Они должны лишь контролировать твое падение, когда ты внутри. А чтобы Полли попала внутрь, эту трубу придется целиком перерезать. Как мы тогда ее закрепим?» Он сел и задумался.

Полли презрительно на него глянула и подошла к окну. Там она успела поймать ногу Сары за долю секунды до того, как та попала бы ей прямо по носу.

— Ой! — сказала Сара. — Добрый день.

— Очень добрый, — проворчала Полли, втаскивая ее внутрь.

— Ладно, — сказал Питер. — Либо мы как-то скрепляем эти кресла и спускаем вас, используя обе линии, либо вы хватаетесь за оба шнура и спускаетесь сами.

— Я что, приятель, на альпинистку похожа?

Редер внимательно на нее взглянул. «Нет, — подумал он, — ты скорее похожа на женщину, которая горы запросто со своего пути сдвигает».

— Послушайте, — сказал он вслух. — У нас не так много вариантов. И все эти варианты достаточно скверные. Но самый худший из них — это остаться здесь и ждать, пока прибудут спасатели.

Полли сурово на него глянула. Питер развел руками.

— Вы правы, — сказала она и с трудом сглотнула. — Я просто ужасно боюсь.

Сара похлопала ее по плечу.

— Вы справитесь, — заверила она женщину.

Редер показал ей, как делать спасательную упряжь, и, искусав себе все губы, Полли все-таки ее смастерила.

— Вы сильная, — сказал ей Питер. — Вы запросто с этим справитесь.

— И здесь не так высоко, — добавила Сара.

— Я запросто с этим справлюсь, — дрожащим голосом повторила Полли.

Они дружно ей кивнули, и Редер помог женщине залезть на подоконник.

— О Боже, — пробормотала Полли, глядя вниз. — Кажется, меня сейчас стошнит. — Затем она бросила гневный взор на Сару. — Здесь дьявольски высоко.

— Вы можете это сделать, — спокойно сказал ей Питер. — Просто помните, о чем мы вам говорили.

Полли перевела дыхание и качнулась вперед. Глаза ее распахнулись, когда она задела ногами за край вагона.

— Эй! — крикнула могучая дама. — Это так легко! — Она раскачивалась взад-вперед. — И так забавно!

Питер с Сарой улыбнулись друг другу и прокричали своей невольной ученице слова ободрения. Считанные секунды спустя Полли уже приземлилась и с энтузиазмом им замахала. Они замахали в ответ.

Тут поезд опять заскользил, и теперь уже не на шутку. Питер с Сарой выпрыгнули наружу и ухватились за два раскачивающихся шнура, пока следующий вагон опускался, окончательного перегибая вагон Полли и выдавливая его в их сторону. Падающий поезд вынудил их спускаться стремительно и бесконтрольно. Затем они вдруг обнаружили, что лихорадочно взбираются вверх, ныряя в окно одного из вагонов. Дальше в падении поезда последовала пауза, и они, снова выскочив наружу, так стремительно заскользили по шнуру, что мигом содрали себе ладони.

Оглянувшись назад, Редер увидел, что вагон над ними застыл, благодаря какому-то гравитационному фокусу балансируя на верху вагона Полли. В тот самый момент, когда они наконец-то приземлились и побежали, вагон потерял равновесие и стал падать.

Обернувшись, Сара невольно толкнула Питера вбок — он упал, а она об него споткнулась, и они вместе покатились вниз по крутому склону, крича во всю глотку.

Все вокруг затряслось, когда почти двадцатиметровый вагон ударился о землю — клочья травы полетели в разные стороны, деревья и кусты затрещали, а удушливое облако пыли рванулось вверх вместе с целым роем всевозможных крылатых существ, до смерти перепуганных. Выглядело все так, словно кто-то выдул большую тучу разноцветных пузырей.

Когда пыль рассеялась, Редер и Сара увидели, что их вагон начисто отломился, а два других вагона остались по-прежнему прикреплены к магнитно-левитационной трассе. Они также заметили, что приземлились всего в каких-то полутора метрах от рухнувшего гиганта.

— Ох ты, Господи, — выдохнула Сара и притянула Редера к себе.

«Сомневаюсь, что я бы сейчас на что-то настолько членораздельное сподобился», — подумал Питер, ошарашенно гладя ее по спине.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Через полтора часа все уже стало выглядеть более-менее организованно. Многие пассажиры оказались военнослужащими, так что раненых разложили аккуратными рядами и обеспечили им уход. Воду и продукты разместили на одном участке, невредимых штатских на другом.

— Как все замечательно выглядит, — одобрительно заметила Сара.

— Ага, — проворчал Редер. — Но где все эти спасательные команды? Они чертовски опаздывают.

Проводники сказали им, что по мере своего продвижения поезд передавал определенные сигналы, указывая, где он в настоящий момент находится. Не говоря уж о спутниковой информации. Несмотря на странный обрыв связи, на станции уже давно должны были знать, что что-то случилось.

Но спасателей по-прежнему и в помине не было.

Редер и Сара как раз проходили через самый центр того, что они уже стали называть штатским анклавом, когда средняя девочка Фаронов вдруг подскочила к ним и сосредоточила полные обожания глаза на Питере.

— А папа знает, где ты? — спросил он.

Малышка кивнула, радостно улыбаясь.

— Как там твоя мама? — спросила Сара.

Лицо девочки мгновенно вытянулось.

— Она плачет! — призналась она, явно до глубины души потрясенная. Мамам вообще-то плакать не полагалось.

— Ничего страшного, — спокойно сказал Питер. — Ей очень сильно по голове досталось. Ты бы тоже плакала, могу поручиться.

Девочка, похоже, засомневалась.

— Я храбрая, — заявила она.

— Это правда, — сказал Питер Саре. — Она очень храбрая.

— Покатаешь меня? — спросила малышка, протягивая к нему руки.

— Ладно. — Теперь уже в голосе Редера прозвучало сомнение. — А где твой папа? Я бы тебя как раз к нему подвез.

Брови девочки опустились в нетерпеливом изгибе, а нижняя губка оттопырилась.

— Ну, он сказал, чтобы я пошла поиграла. — В ее голосе ясно прозвучал намек на то, что папе при этом было все равно, увидит он еще когда-нибудь свою дочку или нет.

— А когда это было, малышка? — спросила Сара.

Взгляд, которым девочка наградила Сару, не оставлял никаких сомнений насчет того, что она подумала об этой женщине, столь бесцеремонно вмешивающейся в разговор с предметом ее обожания. Впрочем, отдаляющаяся перспектива покататься оставляла этому обожанию все более шаткий фундамент. Ребенок так красноречиво пожал плечами, что оба взрослых тут же ясно припомнили, какое представление о времени имели в пятилетнем возрасте они сами.

— Ну ладно, — сказал Редер, садясь на корточки. — Прыгай на борт, и мы пойдем твоего папу поищем.

— Ур-ра! — Обежав вокруг Питера, девочка взяла его шею в свой патентованный удушающий захват. — Н-но, лошадка!

— Не так крепко, — прохрипел Питер, слегка ослабляя захват. — Дай лошадке немного воздуха.

Оставляя у себя в кильватере ободряющие возгласы и улыбки, они поскакали к участку раненых. Впрочем, оказавшись в его границах, Питер перешел на шаг и шикнул на полную энтузиазма девочку у себя на закорках.

— Деми! Где же ты была, деточка? — Ее отец подошел к юной наезднице и снял ее у Питера со спины.

— Привет, папа, — как ни в чем не бывало отозвалась та.

— Спасибо, что ее нашли, — сказал Фарон. — Получается, вы нам уже четвертый раз на помощь приходите? Позвольте, я вас с женой познакомлю, — продолжил он, прежде чем Редер успел ответить.

— Нет-нет, извините, — запротестовала Сара, которая уже увидела Лизу Фарон, на вид предельно больную и измотанную. «В таком состоянии, — подумала она, — никого нельзя принуждать с кем-то знакомиться». — Нам надо срочно с проводниками переговорить, — объяснила она, беря Питера под локоть. — Идем, милый.

Редер обменялся рукопожатием с Фароном, помахал Деми и взял за руку Сару.

Когда они отошли чуть поодаль, Питер уголком рта спросил:

— Что там с проводниками?

Сара ухмыльнулась.

— Просто предлог. Мне показалось, несчастной женщине сейчас не до знакомств.

— Я так и подумал, — сказал Питер. — Но то, чтобы было после «идем», мне особенно понравилось. — Он обнял ее и прижал к себе. — Вообще-то я стараюсь удержаться от того, чтобы снова проводников дергать.

— Да, — со вздохом согласилась Сара. — Проводники сейчас не больше нашего знают. — Они поцеловались. Несколько затянувшийся поцелуй прервал чей-то возглас:

— Это еще что за чертовщина?

Они открыли глаза и никаких перемен не заметили.

— Вы о чем? — через плечо крикнул Редер.

— Я о той белой вспышке, — ответил ему пожилой мужчина. — Вон там. — Он указал на северо-восток.

Питер и Сара переглянулись. На северо-востоке находился космопорт. «Вот те на», — подумал Редер.

— Термоядерная бомба? — предположила Сара, плотно сжимая губы.

— Воздушный разрыв, — согласился Питер, снова поворачиваясь к ней. — Я бы сказал — порядка пяти мегатонн. Нам нужно срочно до базы «Маргарита» добраться. Как можно скорее. — «До„Непобедимого“, — мысленно добавил он.

Оглядевшись, Редер заметил каменистый пригорок, взобрался на него и рупором приложил ладони ко рту.

— Внимание! — прокричал он. — Внимание! Всем здоровым военнослужащим собраться здесь! — Затем Редер снова это повторил. Люди стали сбегаться. Лица их были тревожно нахмурены, многие щеголяли синяками и повязками. За военными прибыла и толпа здоровых штатских.

— Я коммандер Редер с ККС «Непобедимый». А это — капитан-лейтенант Джеймс. Нам надо срочно вернуться в Твиллингейт к космопорту.

— А как же мы? — недовольно прогудел один из штатских. — Вы ведь не собираетесь нас здесь бросить? Что будет с ранеными?

— Если по правде, — ответил Питер, — то вам здесь может оказаться куда безопасней, чем в городе. А когда мы прибудем в Твиллингейт, то наверняка сможем выяснить, почему к нам до сих пор не пришла никакая помощь. Кроме того, после нашего ухода вам останется больше воды и продуктов.

— Вы собираетесь пешком отсюда уйти? — спросил один из проводников, и в его голосе прозвучала смесь шока с недоверием.

Редер поморщился. В идеальных условиях им потребовались бы всего сутки хорошего марш-броска до города. Но та местность, по которой они до сих пор путешествовали, хотя и являла собой роскошное зрелище, для пешего похода представлялась довольно паскудной. Одна крупная река, несколько болот, масса расщелин и множество не слишком дружелюбных диких животных.

Коммандер открыл было рот, чтобы заговорить, но затем остановился.

— Слушайте, — сказал он.

Поверх шелестящего ветерка и стрекота насекомых слышался тонкий вой. Определенно механического происхождения, этот вой с каждой секундой становился все громче.

Все стали оглядывать небо и наконец сосредоточились на северо-востоке. Там показалась пара черных точек. С поразительной быстротой точки набухли в две спасательные машины. Эти машины зависли над местом крушения поезда, нашли подходящую площадку для приземления и медленно опустились. Люди бросились поприветствовать спасателей, отмахиваясь от старой листвы и прочего мусора, который при посадке разворошили устаревшие, но достаточно мощные моторы машин.

На борту каждой из машин раскрылась единственная дверца, и оттуда тут же были спущены трапы. Мужчины и женщины в светло-голубой униформе высадились, неся с собой аптечки. На верху одного из трапов встал пожилой мужчина и поднял руку, призывая всех к тишине.

— Ввиду независящих от нас обстоятельств в данный момент мы сможем забрать только тяжело раненных в этой катастрофе, — сказал он.

Собравшаяся толпа расстроенно загудела.

— Каких обстоятельств? — выкрикнула одна из женщин. Толпа одобрительным гулом сопроводила этот вопрос.

— Все коммуникации нарушены, — сказал им мужчина в голубой униформе. — Всей истории я на самом деле не знаю. Я только знаю, что еще по меньшей мере целые сутки мы сюда вернуться не сможем.

Теперь в гудении толпы послышалась откровенная тревога.

— У нас есть палатки, раскладушки, одеяла, продукты и вода, — продолжил спасатель. — Никакая опасность вам не грозит. И мы будем эвакуировать самых тяжело раненных среди вас. Кроме того, мы оставим здесь часть нашего квалифицированного медицинского персонала. А завтра, я надеюсь, в нашем распоряжении будет больше спасательных машин, которые смогут за вами прибыть.

Редер стоял, скрестив руки на груди, и прислушивался к речи спасателя в окружении собранных им военнослужащих.

— Что ж, — мрачно сказал он затем. — Теперь, люди, все зависит от нас самих. Если мы хотим как можно скорее вернуться в Твиллингейт, нам надо заставить этот поезд… — он оглядел трассу, — или, точнее, то, что от него осталось, заработать.

В ответ послышался одобрительный гул.

— Есть среди вас инженерный персонал? — спросил Питер.

Поднялись три руки, и Редер обнаружил, что в его распоряжении оказался один лейтенант и два вторых лейтенанта.

— Итак, люди, — сказал коммандер, указывая наверх. — Что нам требуется, чтобы это дело заработало?

— Значит, так, сэр, — заговорила лейтенант Тиффани Саттон, явно думая на ходу. — Вон тот последний вагон имеет точно такую же панель управления, что и первый, который разбился. Прежде всего нам нужно избавиться от лишнего груза. Я так прикидываю, нас здесь всего человек восемьдесят, так что мы вполне могли бы поместиться в одном вагоне.

— Понятно, — кивнул Питер. — Итак, мы отсоединяем последний вагон, удаляем оттуда сиденья и все остальное, от чего там можно избавиться. Но как нам его запустить?

Три инженера стали переглядываться, переминаться с ноги на ногу, тереть носы и подбородки, кивать и хмыкать, а затем все как один повернулись к Редеру.

За всех снова заговорила Саттон:

— В каждом вагоне есть аварийные батареи. Мы можем собрать их со всех вагонов и соорудить что-то вроде локализованной магнитно-левитационной системы. Батареям предполагается работать двенадцать часов, но такой режим опустошит их в лучшем случае за пять. — Она ненадолго погрузилась в сомнения, молча консультируясь со своими коллегами-инженерами. — На самом деле, пожалуй, за четыре, — наконец признала Тиффани.

Редер покачал головой, а затем развел руками.

— Это все равно лучше, чем всю дорогу пешком топать, — резонно заметил он.

На путешествие до этой отдаленной точки у них ушло шесть часов. Но они ехали очень медленно. Тем не менее, даже если бы последний отрезок маршрута отряду пришлось одолеть пешком, использование вагона сэкономило бы им по меньшей мере часов девять-десять.

— Итак, решено, — сказал Редер своему отряду. — Давайте за дело. Сара, поговори с проводниками, выясни, как отсоединить тот вагон. Затем собери бригаду и сделай это. А вы, — он указал на несколько мужчин и женщин, — вы и вы, заберите из упавших вагонов аварийные батареи.

Еще пару человек он послал к спасательной команде, чтобы позаимствовать у спасателей любые инструменты, при помощи которых можно было бы снять сиденья. Затем Редер в последний раз, как ему хотелось надеяться, взобрался по спасательной трубе к магнитно-левитационной трассе, чтобы помочь там с работой.

Когда она очнулась, тьма вокруг была хоть глаз выколи. Первым, что в тот момент осознала лейтенант Синтия Роббинс, стало шипение, которое ее и пробудило. А вторым — кромешный мрак. Такой мрак мог царить только в задраенном отсеке без всякого освещения, когда словно бы плотный бархат ложился тебе на глаза, озаряемый стробами и вспышками твоей сетчатки.

Третьим, что осознала Синтия, был мускусный, немного терпкий запах. Она сразу его узнала. И хотя запахом своего любимого мужчины Синтия обычно наслаждалась, хорошего было понемножку. Он так на нее навалился, что она едва дышала.

Синтия хотела сказать «Падди», но вышло только «Пдд».

Тут-то она и вспомнила. Они шли на совещание с местным квартирмейстером, готовясь пререкаться по поводу заказа на утраченные детали. «Непобедимый» пришлось поставить в ремонтный док, предназначенный для роскошного гражданского лайнера. На военной базе ничего подходящего не нашлось.

Страшно неудобно было находиться в нескольких милях от штаба и каждый день таскаться на совещания по тому или иному поводу. Они с Падди без конца об этом ворчали, труся по длинному тоннелю, который вел к стоянке подземного челнока, подвозившего их до военной базы.

— Пакостно уже то, — возмущался Падди, — что нам по десять раза на дню сюда кататься приходиться. — «Десять», понятное дело, было диким новоирландским преувеличением. — Но этот чертов тоннель две мили в длину, если я хоть что-нибудь в этом смыслю.

«Скорее полмили, — подумала Синтия, — но это простительно».

— Они тут что, движущуюся дорожку не могли оборудовать? — с жаром вопросил Падди.

— Надо полагать, они хотели, чтобы мы ни дня без хорошего моциона не оставались, — ответила ему тогда Синтия.

А потом… потом она очнулась — и Падди лежал на ней, грозя вот-вот ее раздавить.

— Падди, — сумела она все-таки выговорить, слабо его отталкивая. — Слезь.

Вскоре Синтия почувствовала, как он вздрагивает, а затем слегка смещается в сторону.

— Слезь, — попросила она. — Ты же меня раздавишь.

Падди наконец-то с нее соскользнул, и Синтия повернулась набок. Так у них, судя по всему, больше места получалось.

— Где мы? — жалобно спросил здоровенный новоирландец. Затем Синтия почувствовала, что он шевелится. Похоже, Падди пытался поднять голову и оглядеться. — Что это еще за чертовщина?

— Может, газ? — предположила она, все еще слыша действующее на нервы шипение. — Взрыв газа?

Синтия помахала рукой у себя над головой и никаких препятствий не встретила. Тогда, сдерживая стоны, она села. То, что их долбануло, похоже, превратило ее тело в сплошной синяк. Постоянно помахивая у себя над головой, Синтия аккуратно подобрала под себя ноги и начала вставать. Когда она встала прямо, то приподнялась на цыпочки и достала до потолка. Он показался ей немного неровным, вроде как в палатке; впрочем, в кромешной тьме сложно было что-либо разобрать.

— По-моему, ты сможешь встать, если будешь осторожен, — сказала она Падди.

— Знаешь, милая, мне что-то не очень охота.

— Ты ранен? — с тревогой спросила Синтия, присаживаясь на корточки и протягивая к нему руки.

— Могу поклясться, временами мне лучше бывало. Но если я и ранен, то не смертельно.

Найдя лицо новоирландца, Синтия приложила к его широкой щеке маленькую чашечку своей ладони.

— Тогда зови меня лейтенант. — Хотя она старалась говорить резко, в голосе все равно слышались радость и облегчение. — Мы на службе.

Падди ухмыльнулся во тьме.

— Есть, лейтенант мой любимый. Хотя мне кажется, мы тут одни, а значит, субординации особо не нарушаем.

В этот самый момент послышалось какое-то шуршание, словно пересыпались мелкие камушки, и вспыхнул свет, почти ослепляя их обоих после полной темноты. Когда зрение наконец к ним вернулось, Падди и Синтия приметили лицо, различимое только по белкам глаз, что таращились из грязи.

— Помогите, — произнес сухой голос капитана Каверса.

— Штатские в форме, черт побери, — пробормотала Ван Чунь-мэй, старший помощник «Непобедимого».

Она уверенно вела тягач-вездеход по краю воронки, пока в голове у нее крутились обрывки того памятного разговора. Полные губы старпома растянулись в улыбке, когда она вспомнила, как капитан Каверс сказал: «Сэр, римляне не покоряли мир, проводя по этому поводу бесконечные совещания; они это делали, убивая тех, кто им противодействовал. Прошу прощения, но теперь я должен идти, ибо моим долгом является подготовить мой корабль к бою с врагами Содружества, а время уже поджимает».

Рот контр-адмирала Ковила все еще был открыт, когда капитан Каверс выходил из зала для совещаний, и только потом в ярости и смущении стал закрываться. То, что Ван осталась на месте, Ковила ничуть не утешило.

Но что еще мог поделать Каверс? Уже прошло столько бесполезных совещаний, что команда «Непобедимого» просто вынуждена была заключить, что так называемые офицеры на этой захолустной маленькой базе находят какую-то отраду в том, чтобы потереться локтями с настоящими, боевыми командирами.

А потом, в самом разгаре гневной диатрибы Ковила, крыша рухнула.

«Повиане, — подумала Ван Чунь-мэй. — Судя по очертанию корабля — точно повиане». Энергетические следы тоже были вполне характерны — не столь отличны от следов кораблей Содружества или мокаков, ибо законы физики всюду оставались одни и те же, — но тем не менее достаточно характерны. Ван вдруг поняла, что этот экзотический враг волнует ее и интригует. А также настораживает. Судя по донесениям контрразведки, повиане были умелыми, квалифицированными убийцами.

Однако вопрос о том, каким образом они сумели осуществить налет на военную базу, следовало оставить для другого дня. Первый же их заход нанес очень капитальный урон, обрушивая множество соединительных тоннелей, которые пронизывали главным образом подземную базу.

— Сэр! — крикнул молодой рядовой дежурному офицеру, когда Ван Чунь-мэй с контр-адмиралом вошли на командный центр. — Седьмой сектор запрашивает боеприпасы.

— Передайте им, что тоннели в той зоне обрушены, — ответил рядовому его командир. — Придется их поверху посылать.

— Вы не можете этого сделать! — брызгал слюной контрадмирал. — Это самоубийство! Я вам категорически это запрещаю!

Ван Чунь-мэй расслышала, как молодой командир в седьмом секторе говорит:

— Сэр, мы здесь готовы делать нецензурные замечания и непристойные жесты, но на повиан они не действуют!

Она сомневалась, что контр-адмирал это услышал, поскольку дежурный офицер на командном центре позаботился о том, чтобы перекрыть эту ремарку собственным замечанием:

— Сэр, седьмой сектор отвечает за прикрытие этой части базы. Если они не получат хоть каких-то боеприпасов, и мы, и они станем легкой добычей для си… для противника.

«Вовремя ты спохватился, — подумала Ван. — Могу поспорить, что что контрадмирал битых двадцать минут возил бы тебя мордой по столу за то, что ты противника сикарахами называешь». Не то чтобы Ковил был таким уж плохим человеком — просто он был гражданским администратором, спешно повышенным в звании, а не военачальником, и свои ресурсы уже исчерпал.

Ван старалась как можно дольше вести подпрыгивающий на ухабах состав с ракетами в тени обода воронки. Повиане могли видеть в ультрафиолете, не нуждаясь при этом в какой-то механической помощи. Так что они одинаково хорошо различали состав как в тени, так вне ее — быть может, в тени даже лучше. Но среди них были и мокакские пилоты, и от их атак обод обеспечивал хоть какую-то защиту. А кроме того, чисто инстинктивно это был наилучший выбор.

Внутри у Ван все сжималось от того ужаса, который ее разум старался держать на расстоянии. Впереди уже виднелся невысокий купол — место ее назначения. Оттуда то и дело следовали выплески лазерного огня — заметные благодаря направляющим лучам; временами также мелькали блики, когда пыль вплывала в тонкие, как прутик, столбики энергетических фотонов, но никаких ракет из-под купола не летело. Потому что ракеты туда везла она, Ван Чунь-мэй. Славный бы вышел взрыв, если бы какая-нибудь сикараха в ненужный момент глянула вниз и выбрала ее своей мишенью.

— Я просто не вправе просить кого-то брать на себя такой риск! — настаивал контр-адмирал.

— Мы здесь именно за этим, сэр, — сказала Ван в тишине, которой была встречена адмиральская ремарка. — Так что штатским не придется брать на себя такой риск. Я повезу боеприпасы. — У вахтенного офицера она спросила: — Где мне грузиться?

— Вы не можете этого сделать!

— Я не просто могу это сделать, сэр! Я должна. — И Ван Чунь-мэй вышла с командного центра.

Она самую малость гордилась этим своим ответом с «могу и должна». Из него можно было бы классную надгробную надпись сварганить. «Ну-ну, — осадила себя Ван. — Никаких негативных мыслей».

Так или иначе, она лучше бы погибла, пытаясь себя защитить, чем просто позволила бы сикарахам размазать ее в кровавое месиво по причине того, что Ковил не мог заставить себя приказать своим подчиненным рисковать своей жизнью. Если такой образ мыслей следовало считать негативным, то и черт с ним тогда.

Впереди что-то рвануло — не то бомба, не то ракета. Серебристый фонтан лунной пыли и камней расплескивался со зловещей медлительностью. Ван хладнокровно обогнула очередную воронку, надеясь, что это была простая случайность, а не прямая атака на ее маленький, медленно движущийся тягач. Впереди, уже в каких-то пятистах метрах, маячило иссиня-черное отверстие, ведущее в седьмой сектор. Тут лазерный луч резанул по земле совсем рядом с кабиной тягача.

«Значит, это была не простая случайность», — подумала Ван.

Сбросив землю с груди и плеч капитана, Падди и Синтия обнаружили, что его пояс придавлен здоровенной плитой кладки. Сама плита, сделанная из пеносинкрета, была почти невесома, но она поддерживала тонны грунта, и только чудо удерживало ее от того, чтобы разрезать Каверса пополам. Падди и Синтия подперли плиту с обеих сторон кусками того же самого материала, а затем принялись рыть вокруг капитана, с мучительной медлительностью освобождая его тело от грунта. Но когда они потянули его за плечи, Каверс вскрикнул.

— Я застрял! — сказал он затем. — Мне там что-то ногу прижало.

Переглянувшись, Падди и Синтия обменялись безмолвным «вот черт!»

— Которую ногу, сэр? — спросила Синтия.

— Правую, — ответил Каверс и закрыл глаза.

Синтия не была уверена, потерял ли капитан ненадолго сознание или просто проявлял невероятную стойкость; так или иначе, она удвоила свои усилия по откапыванию его ног. Они с Падди сняли рубашки, чтобы использовать их как мешки для грунта, который она откапывала и передавала новоирландцу.

— Как думаешь, когда за нами придут? — спросил Падди у Синтии, как будто капитан не мог его слышать.

Каверс тактично промолчал, но подумал: «Надеюсь, раньше, чем воздух кончится».

— Все в свое время, старшина, — сказала Синтия. — Давайте для начала освободим капитана и окажем ему первую помощь. А потом станем заботиться о том, как нам отсюда дорогу прорыть.

Падди невольно ухмыльнулся. И тому, как Синтия обратилась к нему по званию перед находящимся почти без сознания капитаном, и ее предположению, что они сами себя спасут.

— Вы правы, лейтенант. — Падди сопроводил свой официальный ответ всей той любовью, которую он к ней испытывал, и ему показалось, что в темноте тоннеля, который копала Синтия, замерцала ее улыбка.

Они не торопились высвобождать Каверса, то и дело медля, чтобы проверить ненадежную крышу над головой. Кроме того, Падди и Синтия побаивались, что еще больше поранят Каверса, если станут раньше времени его двигать. Наконец, Синтия добралась до того места, где капитану прижало ногу.

И внутренне похолодела. Длинный кусок стали, точно старинный меч, пронзил икру Каверса за самой костью и вонзился глубоко в землю. Рана кровоточила, но равномерно, без пульсации, что Синтия приняла за добрый знак. И все же она чувствовала себя совершенно беспомощной. Они не могли удалить кусок стали, не могли перевязать рану, а лубок потребовал бы постоянной поддержки.

Синтия выползла из дыры, которую сама же и проделала.

— Мы не можем его вытащить, — сказала она Падди и слегка сжала ему плечо. — Надо отсюда выбираться.

Падди почесал в затылке и оглядел их крошечное убежище.

— В какую сторону? — спросил он, разводя руками и шлепая ладонью по стене. — Откуда нам знать?

Синтия внимательно огляделась. Куда они направлялись, как далеко были от станции, как далеко от челнока? Волевым усилием она заставила себя вспомнить, где она находилась, когда капитан включил свой фонарик. Дальше Синтия смогла вспомнить, как именно она лежала, прежде чем встала. Но как они упали — вперед или назад? Она взглянула на капитана.

«Итак, капитан шел к нам навстречу, — подумала Синтия. — А это значит, что если мы будем рыть от его ног, то должны добраться до станции. — Тут она подавила в себе подозрение, что при взрыве их могло разбросать. — По крайней мере, это наверняка был взрыв. Случайный? Или какая-то вражеская атака?»

— Вот в эту сторону, — решила Синтия. — Я буду продолжать рыть от ног капитана. Это должно привести нас к станции.

— Грунт я буду вот здесь упаковывать, — сказал Падди, указывая на более глубокую часть их каморки.

Он не стал спорить о том, кому следует вычерпывать землю. Миниатюрная фигурка Синтии означала, что ей требовалось перемещать меньше грунта, а учитывая то ограниченное пространство, которое у них оставалось, это был важный фактор. Как только Синди доберется до спасателей, они смогут вычерпывать грунт с другой стороны. Падди старался не думать о том, что будет с ними со всеми, если по ту сторону капитанских ног Синтия пророет себе дорогу не в тоннель, а на поверхность спутника.

— Седьмой сектор, это Ван Чунь-мэй, старпом «Непобедимого». Я сейчас примерно в пятистах метрах от вас, буксирую состав с самонаводящимися ракетами и противоракетами. Вы бы мне какой-то заградительный огонь не обеспечили?

Улыбка облегчения расползлась по смуглому лицу лейтенанта Денизы Коралес.

— Есть, мэм, — сказала она в интерком. — Я вижу вас, мисс Ван, сейчас мы вас прикро…

Тут наверху что-то пронеслось так стремительно, что показалось просто смутным пятном на фоне звезд. Пучок частиц, судя по всему, пущенный вниз из плазменной пушки, был виден в вакууме. Во все стороны полетели каменные осколки, а часть заднего левого угла самой последней тележки медленно движущегося состава получила попадание.

— Что случилось? — настойчиво спросила Коралес.

Получено попадание, но удар каким-то чудом вышел скользящим, — ответила Ван. — Впрочем, показания моего шлема дают очень большой скачок радиации. Вероятно, треснула оболочка боеголовки. Так что если вы там еще не в скафандрах, то в темпе в них забирайтесь.

Дениза нахмурилась.

— Мэм, я не могу допустить в это помещение поврежденную ракету, — сказала она.

— Прекрасно понимаю ваше положение, — спокойно отозвалась Ван Чунь-мэй. — И тем не менее, от радиационного отравления вас вылечат. Если же вас порвут на куски, никакое лечение вам уже не поможет. А это совершенно определенно случится, если вы не получите эти боеприпасы. — Старпом явственно чувствовала, как сзади идет тепло, а кожу покалывает, словно при солнечном ожоге. И прекрасно понимала, что все это чистое воображение — учитывая ее защиту, пройдут многие часы, прежде чем симптомы действительно проявятся.

Ощущая колебания лейтенанта, Ван сказала:

— Мы сможем отсоединить поврежденную ракету и вытолкнуть ее наружу, что несколько уменьшит радиоактивное заражение. Но прямо сейчас я приказываю вам открыть аварийные ворота.

«Что ж, — подумала Коралес, набирая на своем пульте команду открыть ворота, — это прямой приказ, и не повиноваться ему я не могу». Отчего ей стало немного легче. Настолько легче, что она и ее команда успешно отбили бешеную атаку повиан.

Наконец снизу, от ракетных установок, пришло сообщение.

— Мы полностью заряжены, лейтенант.

Предельно хищная улыбка расползлась по лицу Денизы.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Теперь мы повианам точно задницы надерем.

Командир эскадрильи Берни Шелдон по прозвищу «Бешеный» с трудом заставил себя не стрелять. Попади он в низко летящего повианина, падение вражеской машины причинило бы базе куда больший ущерб, чем бомбы этих паскудных сикарах. Шелдон ждал с беспредельным спокойствием — или, по крайней мере, с таким спокойствием, какое вообще возможно, когда твоя машина летит на межпланетной скорости совсем рядом с холодным и, главное, очень твердым камнем. Совсем скоро сикараха выйдет из пике, и тогда Шелдон получит ее в свое распоряжение. Его «спид» парил как орел; тень его лежала на хвосте повианской машины точно знамение неумолимого рока. Враг несся дальше, по-прежнему по-над самой поверхностью.

«Так даже лучше, — думал Шелдон. — Так у тебя даже места для уклонного маневра не будет». Наконец кончики его пальцев шевельнулись в управляющих перчатках перегрузочного кресла, и в ушах у командира эскадрильи раздался писк, пока идиотично-эрудированный мозг самонаводящейся ракеты прицеливался и производил запуск. «Спид» дал резкий крен; на такой близкой дистанции пролетело лишь едва различимое мгновение, прежде чем перед Шелдоном возникла роскошная сфера пурпурного огня. Расширяющийся газовый шар тряханул боевую машину Содружества как при проходе через верхние слои атмосферы. Шелдон резко развернул «спид» и добавил горючего, чтобы погасить скорость, а затем стрелой устремился вверх. Гигантская лавина, точно в замедленной съемке, прокатилась по мертвым каньонам Маргариты, пока избыток кинетической энергии повианского корабля преобразовывался в пар, тепло и движение.

«Они воюют так, будто жизнь для них ничего не значит, — с толикой отвращения подумал Шелдон. — Странно. Представителю любого вида, способного строить звездолеты, следует заботиться о том, живет он или умирает. С мокаками все понятно — они фанатики. Но они по крайней мере люди. А эти повиане воюют так, будто они детали одной машины. Заменимые детали, раз уж на то пошло. Вроде боеприпасов». Он не верил, что повиане так ненавидят людей, что их убийство стало для них чем-то вроде мании. И сомневался, что они вообще способны на какие-то сильные чувства.

«Тогда почему они так умирают?» — спросил себя Шелдон.

Командир эскадрильи выстрелил из бортового орудия, и отдача помогла ему навести нос «спида» на цель; затем он стал наблюдать, как мокакский «спид» распадается на части, как его горящие куски разлетаются по сторонам, словно в какой-то сверхзвуковой демонстрации фейерверков. Этот по крайней мере увернуться пытался…

По интеркому между пилотами происходил обмен постоянно обновляющимися планами и мрачными шутками. И казалось, что каждую секунду в пламени гибнет повианин или мокак. Но их было больше, чем содругов, и крупные участки базы оказались уничтожены. Огненные шары то и дело вспыхивали в той зоне, где перебитые трубопроводы испускали взрывоопасные газы — и быстро гасились пожарными бригадами. Открытый купол главной станции к великому облегчению всех содругов оставался нетронутым.

Бортовой компьютер выдал предупреждение. Что-то огромное ползло вниз, но туман частиц большой энергии скрывал детали. Затем бесстрастное сопрано бортового компьютера сообщило:

— Судно является авианосцем.

Победные крики раздались в его наушниках. Враг выходил из боя… Итак, это был всего лишь налет, а не вторжение.

— Давить сикарах! — заорал командир эскадрильи. — Устроим им прощальную вечеринку!

Едва не загоняя свой «спид» за красную черту, Шелдон помчался за повианином. Но тот упорно оставался вне радиуса обстрела. Похоже, сикараха уже успела до миллиметра этот радиус просчитать. Скрипя зубами, командир эскадрильи добавил еще.

— Внимание, — спокойно предупредил его бортовой компьютер «спида». — Расстояние до базы вскоре превысит объем горючего, необходимого для возвращения на базу.

— Мать твою! — проревел Шелдон. Дисциплинированный боец, он прекратил погоню, но на сердце у него была такая горечь, как будто сикараха его обставила.

Где-то впереди наверняка таился корабль-носитель, ожидая, чтобы их подобрать. Хотя с этими тварями, что с мокаками, что с повианами, ни в чем нельзя было быть уверенным.

— Твою мать, — еще раз выругался Шелдон, но уже тише. А затем произнес: — Обратный курс к «Непобедимому», дамы и господа. Благодарю за отличную работу.

Он не стал особо воспевать их победу, ибо она таковой не ощущалась. Да, большинство повреждений, а они выглядели очень серьезными, было нанесено в первые несколько мгновений неожиданной атаки. С этим ничего было не поделать, и все же в разрушениях чувствовался горький привкус неудачи.

Как же они все это проделали? Тут командир эскадрильи тяжко вздохнул. «Очередной предатель, — подумал он. — Что ж, пусть это будет проблемой базы Наобума. По крайней мере, „Непобедимый“ новых повреждений не получил. Иначе был бы просто позор. С бедной девушки только-только гипс сняли».

Падди огляделся, высматривая, куда бы ему высыпать очередной мешок земли, который передала ему Синтия. Свои огромные ножищи новоирландец расставил по обе стороны от головы Каверса, а плечи его упирались в грунт, который он складывал в груды и как можно плотнее спрессовывал. Места не оставалось, и этот новый мешок уже просто некуда было девать.

Падди начинал чувствовать себя заживо погребенным. Собственно говоря, таковым он и был, только раньше ему удавалось не допускать это до своего сознания.

— Любимая, — сказал он. — Придется тебе остановиться.

— Лейтенант, — донесся глухой отклик.

— Вылезай оттуда, — сказал Падди, — и посмотри, что тут творится.

— Лейтенант, — упорно настаивала Синтия, кряхтя и виляя задницей, пока она выбиралась из тоннеля. — Вылезай… те… лей…те… нант.

Ее ноги первыми показались из дыры. Они потыкались по округе, выискивая хоть какое-то место, где не было бы Падди или спрессованного грунта, но ничего не нашли.

— Вот черт, — сказала Синтия. «Что же мне теперь делать?» — задумалась она. Ей хотелось задать этот вопрос вслух, но раненный Каверс, возможно, опять лишился сознания, а Падди был ниже рангом. «Хотя, с другой стороны, — подумала Синтия, — коммандер Редер, похоже, никогда не считал для себя зазорным спросить совета у старшины ар-Рашида или у того же Падди». Разумеется, здесь была другая ситуация. Синтия облизнула губы, затем сплюнула прилипшую к ним землю.

— Есть у вас какие-то мысли? — поинтересовалась она.

— А там нигде никакого света не проглядывало? — напряженно спросил Падди.

— Нет, — после долгого молчания отозвалась Синтия.

Затем она услышала, как Падди что-то бормочет.

— Что там такое? — крикнула девушка.

— Слышишь тот стук? — спросил новоирландец. — Он меня уже с ума сводит.

Синтия прислушалась. Вскоре, приглушенный окружающим ее со всех сторон грунтом, этот стук она все-таки расслышала. «Естественным он быть не может, — подумала девушка. — Слишком ритмичный».

— Это звучит… как азбука Морзе, — медленно проговорила она.

— А ты понимаешь, что там говорится? — спросил Падди, и в его голосе прозвучала надежда.

Синтия покачала головой, затем ответила вслух:

— Нет. Мне очень жаль, но я не понимаю. Быть может, капитан понимает.

— Капитан без сознания, — отозвался Падди, снова мрачнея.

Затем он достал из кармана небольшой инструментик и, просунув руку сквозь дырку в плотно спрессованном грунте, постучал им по трубе, которая, не сомневался новоирландец, питала их кислородом. Последовала пауза, а затем стук опять начался, и Падди с радостью в нему присоединился.

— Они нас нашли! — воскликнул он. — Слава Богу, черт меня побери, они нас нашли!

Синтия рассмеялась вместе с ним.

— Если бы я могла, я бы вас сейчас обняла, — сказала она.

— Тогда позволь я тебе помогу, лейтенант мой любимый.

Падди нагнулся, ухватил ее за тонкие лодыжки и вытащил из дыры вместе с целым ворохом грунта. Синтия удивленно вскрикнула, а затем вдруг поняла, что стоит перед ним на руках.

— И что теперь? — поинтересовалась она. Казалось невозможным, чтобы она перевернулась в нормальное положение или чтобы ее перевернул Падди. Там просто не было места.

— Я помогу тебе, любимая. — Он ухватил ее поперек живота.

— Отставить! — рявкнула Синтия. — Я на капитана упаду!

— Но милая моя, ты же не можешь так оставаться! — возразил Падди. — Могут уйти часы, пока нас отсюда отроют. — Он начал смещать ее вес.

Синтия треснула его по лодыжке.

— Нет!

Падди машинально поднял ногу и понял, что теряет равновесие. Вместе они повалились на лежащего без сознания капитана. Падди вскрикнул, дернулся назад — и к своему удивлению продолжил падать. Поднялся ветер, когда спертый воздух стал вырываться через дыру в потолке тоннеля. Тут же Падди на голову натянули кислородную маску, и чьи-то руки потащили его наверх.

— Капитан, — успела вымолвить Синтия, указывая пальцем, прежде чем ее тоже обеспечили кислородной маской.

— Его шипом пригвоздило, — добавил Падди, приподнимая маску.

Спасатели уже были в дыре.

— Порядок, мы его нашли, — сказал кто-то.

Падди и Синтию провели по тоннелю к челноку, который мигом доставил их на роскошную стоянку «Непобедимого». Бой закончился, еще когда они были под землей, и лейтенант со старшиной поняли, что им больше нечего делать, кроме как дожидаться, когда их «спиды» вернутся домой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Редер, Сара и их небольшой отряд самых разных военнослужащих легкой трусцой поднимались к вершине холма. Все глаза были сосредоточены на множестве столбов дыма, что тянулись к густым облакам.

Большинство обитателей Наобума проживали в городе, что было типичным для этого поколения планет-колоний. Расположенный в парковой зоне, Твиллингейт поднимался в небо без обычной прелюдии предместий. Местами попадались отдельные фермы, на отдалении виднелся автоматизированный рудник, но никаких сел или деревушек не наблюдалось. Кроме большого города, там, по сути, ничего не было.

Так что те столбы дыма указывали на разрушение зарождающейся цивилизации целой планеты.

После того, как магнитно-левитационные батареи сели, отряд шел, затем бежал — на пожар. Легкие Питера горели, а в горле уже начинал ощущаться медный привкус.

Многие мили никакого встречного транспорта им не попадалось, хотя по обочинам дороги стояло немало легковых машин и грузовиков, окруженных озадаченными водителями и их семьями. Чем ближе отряд подходил к городу, тем больше по обочинам стояло машин.

Наконец они поднялись на вершину холма, и Редер поднял руку, предлагая всем остановиться. Прежде Твиллингейт являл собой настоящую симфонию садов, цветочных клумб и тянущихся к небу башен пастельных цветов. Теперь это было море горящих руин, где среди пламени и дыма виднелись лишь уродливо изогнутые балки.

— Боже, — вымолвил кто-то. — Вот, значит, что после термоядерного взрыва бывает.

— Нет, — покачал головой Редер. — Там нет воронки. Только воздушные разрывы — от защитных ракет. Но некоторые были чертовски близко к земле.

«По крайней мере, мы чистые ракеты используем», — подумал до глубины души потрясенный Редер. Так что на город должно было осесть не так много радиации с ее жуткими последствиями. И все же это было видение ада.

— Смотрите! — вдруг сказала Сара. Ее рука взметнулась, указывая на пару плазменных факелов, прожигающих себе дорогу к спутнику.

Редер чувствовал, как губы его сами собой растягиваются в улыбке облегчения, пока он наблюдал за тем, как две пурпурные вспышки пронзают небо.

— Военный космопорт по-прежнему в работе, — заключил он.

— Слава Богу, — пробормотала Сара. — Но как мы на один из тех челноков попадем?

— Все в свое время, капитан-лейтенант, — урезонил ее Питер. — Сперва мы все-таки должны до космопорта добраться.

Он махнул рукой, и отряд продолжил свой путь. Пока они трусили дальше, Питер все думал про эту атаку. Наобум находился глубоко в пределах Содружества. Казалось невозможным, чтобы враг нанес подобный удар.

«Конечно, это мог быть самоубийственный рейд», — подумал Питер. И все же в таком рейде виделось совсем мало практического смысла. Наобум в первую очередь представлял собой место проведения отпусков; ни тяжелой промышленности, ни каких-то невозместимых минералов на планете и в помине не было.

«Все верно, — подумал Питер, — здесь в первую очередь психологический фактор на ум приходит. До боли досадно от того, что враг сумел подобраться так близко. Пожалуй, именно в этом был смысл. Мол, раз мы смогли подобраться так близко, и вы нас не засекли, стало быть, точно так же мы сможем и к Земле подобраться. Однако реально нам это повредить не должно».

Все это казалось так непохоже на мокаков. Да, разумеется, они всегда рады были пожертвовать собой, но при этом предпочитали забирать с собой как можно больше содругов.

— Что вы обо всем этом думаете, капитан-лейтенант? — тяжело дыша, спросил Редер.

— Они сообщают нам, что могут где угодно до нас добраться, — ответила Сара. — Или пытаются нас сломить.

Они остановились. Впереди городскую улицу перегораживали горящие руины. Там, где лежали разбитые верхушки зданий, дымящиеся груды были утыканы кинжалами стеклянных осколков и искореженного металла.

Слышались крики и рыдания — голоса звали на помощь, снова и снова выкрикивали имена.

— Честно говоря, — мрачно проговорил Питер, — меня это что-то не очень сломило.

— Меня тоже, — искоса на него глянув, буркнула Сара.

— Сэр?

Редер обернулся. К нему обращалась лейтенант Саттон. Он кивнул, позволяя ей продолжать.

— Как мы от всего этого уйдем? — Она обвела рукой жуткие разрушения. — Эти люди нуждаются в любой помощи, какая им только может быть оказана. — «Скажите, что нам делать?» — умоляли ее глаза.

Питер огляделся. Городские службы были разгромлены вместе со всем остальным; большая часть сети гражданской обороны, скорее всего, тоже. Вся гражданская электроника была выведена из строя электромагнитной пульсацией взрывающихся бомб, а значит, спасательные команды и больницы, если таковые вообще остались, оказались лишены связи. Не говоря уж о том, что весь город лежал в руинах. Губы коммандера вытянулись в тонкую струнку.

— Мы люди военные, — сказал он своему отряду. — Наш долг — прибыть на свой пост. Кто-то из нас несомненно будет назначен на эту планету, чтобы помогать тут с ранеными, расчищать весь этот беспорядок. Но остальные, скорее всего, срочно понадобятся на базе «Маргарита».

Он мотнул головой в сторону спутника, и отряд пришел в заметное смятение. Наверняка база получила более тяжелые повреждения, и с ними куда сложней будет справиться. Именно поэтому везде, где только можно, военные базы размещались на безвоздушных спутниках или планетоидах.

— Так или иначе, чтобы с наибольшей пользой нас применить, им потребуется знать, кто мы такие и какими навыками мы обладаем. Не говоря уж о том, что наши близкие, безусловно, заинтересуются тем, живы мы или нет. Так что нашей конечной целью должен стать космопорт. — Он оглядел мрачные лица своих соратников. — Но это вовсе не означает, что мы будет игнорировать все, что будет попадаться нам но дороге. Это лишь означает, что сразу всем в этом городе мы помочь не способны.

Затем Питер повернулся и внимательно осмотрел лежащую перед ним улицу. «Здесь нам никак не пройти», — решил он.

— Значит, так, — продолжил он, поворачиваясь обратно. — Космопорт находится за городом на северо-востоке. Мы пойдем в обход. — С этими словами Питер перешел на трусцу. Сара побежала рядом, а остальные, после некоторых колебаний, к ним присоединились.

Нелегко было продолжать двигаться к цели. Далекие страдальческие вопли врезались в самые души, пока отряд проносился мимо. Питер упорно старался смотреть прямо перед собой, а позади его соратники делали то же самое.

— Ма-ама!

Питер резко развернул голову; крик словно бы раздался прямо за спиной. Менее чем в трех метрах от него вверх тянулась водопроводная труба, и к ней, отчаянно суча маленькими ножками, метрах в семи над землей лип ребенок.

— Прекрати трепыхаться, — крикнул Редер. — Держись, сейчас мы тебя снимем.

Вокруг больше никого не наблюдалось. Все голоса, которые они слышали, были глухие и далекие.

Редер помедлил и внимательно осмотрел здание. Наконец взгляд его сосредоточился на перепуганном ребенке. Затем руки и ноги коммандера проследовали по маршруту, найденному его глазами, и считанные мгновения спустя он уже был на месте.

— Ну вот, — сказал Питер, хватая ребенка, как оказалось, девочку, за талию.

Без лишних слов она обвила ручонками его шею, а короткие ножки обхватили его пояс. Сперва девочка набрала полные легкие воздуха, а затем вдруг разразилась воем почище аварийной сирены. «Вот и другому уху конец», — с горечью подумал Питер.

Когда коммандер спустился на землю, Саттон взяла у него ребенка, нежно замурлыкала и принялась его баюкать.

— Еще одна девочка, — заметила Сара, улыбаясь Питеру.

— Пу-усик! — сказала малышка, указывая вверх пухлой ручонкой. — Хочу моего Пусика!

Тут из здания вылетела небольшая лавина всевозможного мусора, и они отступили назад. Лейтенант Саттон закрыла девочку своим телом. Когда пыль рассеялась, ребенок опять начал требовать своего Пусика.

— Что это еще, черт побери, за Пусик? — шепотом спросил Редер у Сары. Сара пожала плечами, затем приложила ладонь к глазам, защищаясь от солнца, и посмотрела туда, куда указывала девочка.

— А, понятно, — сказала она. — Какая-то аэрорыбина.

Пусик оказался небольшим бледно-лиловым пузырем, роскошные плавники которого грациозно порхали, а черные глаза-бусинки смотрели в никуда.

— Пусик! — Девчушка обеими руками потянулась к своему любимцу.

— Неохота мне за этой ерундовиной возвращаться, — проворчал Питер.

Пусик был привязан к крючку длинной золотой ленточкой; он слегка покачивался на легком ветерке.

— Это же мочевой пузырь на нитке, Сара!

— А я тебе ничего и не говорила, — прошипела она.

— Мама! — вдруг закричал ребенок.

Сара и Редер одновременно вскинули головы и увидели женскую руку, свисающую с самого края того, что недавно было полом одной из квартир.

— А вот за ней я вернусь, — сказал Питер.

— Ясное дело, — отозвалась Сара, передавая ему моток тонкого шнура, который они прихватили из поезда. — И Пусика, кстати говоря, не забудь.

Женщина оказалась жива, но без сознания. «И слава Богу, — подумал Редер. — Слишком уж скверно у нее рука сломана». Если бы она вдруг очнулась, спуск стал бы настоящим кошмаром для всех.

Соорудив из части дверного косяка и одеяла носилки, они продолжили свой поход к космопорту.

Душевный покой из всех членов отряда сохраняла лишь маленькая девчушка. Когда Пусик и мама были рядом, ее мир был полон гармонии, хотя маме уже следовало бы проснуться. Все прочее оставалось всего лишь незначительными деталями.

Внезапно последовала вспышка из плазменного оружия.

— Сэр! — крикнул кто-то.

Но Питер уголком глаза уже это заприметил. Влево уходила еще одна перегороженная улица, где руины вздымались на три метра в вышину. Здания по обеим сторонам улицы по-прежнему имели несколько нетронутых этажей, и по их останкам было очевидно, что здесь располагался очень богатый район.

«Такая роскошная панорама, — подумал Питер, — должна целой планеты стоить».

За баррикадой из обломков последовала вспышка света, после чего раздались дикие вопли. «Надо бы как-то с этим разобраться, — подумал Питер, оглядывая лежащие впереди развалины. — Было бы слишком оптимистично надеяться, что мы доберемся до космопорта, по пути ничего такого не встретив».

Последовала целая серия выстрелов, и вопли сделались почти истеричными. Редер повернулся и указал на трех солдат; остальным он жестом велел следовать дальше. Сара косо на него глянула, но кивнула. Затем она махнула рукой, предлагая людям идти вперед, бросила последний взгляд на Редера и присоединилась к отряду. Питер с тремя солдатами забрались на баррикаду, которая оказалась короче, чем они ожидали, когда они добрались до самого верха. Внизу находилась небольшая группа людей, большинство из которых были одеты в униформу, какую обычно носят частные охранники. С оружием в руках они притаились за барьером из развалин. С высоты своей баррикады Редер и его соратники смогли заглянуть в одно из разбитых окон близлежащего здания и разглядеть там другую группу людей, которая возилась с каким-то явно нелегальным оружием.

— Есть у кого-то бинокль? — спросил Редер.

И ему на ладонь тут же положили бинокль. Пока что всякий раз, когда коммандеру что-то требовалось, кому-то из его людей удавалось ему это предоставить. «Видывал я запланированные кампании, которые гораздо хуже снабжались», — подумал Питер, поднося к глазам бинокль. Люди в здании тут же оказались как на ладони. «Черт побери! — потрясенно подумал коммандер. — Да это же Скелли Бриггс!»

Теперь вся эта ситуация представала совсем в ином свете. Скелли Бриггс был связан со всеми сомнительными предприятиями на Наобуме. Впрочем, слово «сомнительный» можно было в данном случае скорее считать комплиментом. Эпитеты «гнусный» или «преступный» — а лучше, и тот, и другой — куда больше подходили для описания делишек старины Скелли.

— Там Скелли Бриггс, — вслух сказал Питер.

— Вы шутите, — вырвалось у одного из рядовых. — Прошу прощения, сэр, — тут же добавил он.

Редер передал ему бинокль.

— Ну и ну. — Парень опустил бинокль и посмотрел на коммандера. — Что мы будем делать, сэр?

— Н-да, — вслух задумался Редер. — Один из крупнейших гангстеров на этой планете и его телохранители друг в друга палят. — Он еще немного подумал, затем пожал плечами и посмотрел на молодого рядового, которому он отдал бинокль. — Ничего мы не будем делать, — заключил коммандер и начал спускаться обратно по баррикаде из руин. Трое солдат озадаченно глазели на него сверху вниз. — Идемте, ребята, — сказал он им.

Солдаты посмотрели на гангстерскую разборку, переглянулись, затем все же последовали за Редером.

— Они штатские, — с тревогой в голосе заметил один из солдат, обращаясь к коммандеру. — Скверные штатские, это верно, но все-таки штатские.

— Мы не планетарная полиция, — ответил ему Редер. — Это не наше дело.

— Но маленькой девочке и ее матери мы все-таки помогли, — заметил другой солдат.

— Там все было предельно просто, — объяснил им Питер. — Во-первых, ни девочка, ни ее мама не палили из плазменных пистолетов. Во-вторых, они не были знаменитыми ублюдками самого гнусного пошиба. Я никогда не поставлю свою жизнь — или вашу, раз уж на то пошло — на одну доску с жизнью банды социопатов и психотиков. Эти парни в любой момент могут прекратить свою разборку, если захотят. А наше вмешательство может закончиться только тем, что они временно объединятся и начнут палить не друг в друга, а в нас. Все, конец обсуждению.

«Лучше сберечь дыхание для пробежки до космопорта», — подумал Питер.

— Что там было? — поинтересовалась Сара, когда он ее догнал.

— Скелли Бриггс и его громилы друг другу остатки мозгов вышибали.

Споткнувшись от изумления, Сара обратила на него большие глаза.

— Ты уверен? — выдохнула она.

— Еще как. Я его раньше видел. — Питер невесело усмехнулся.

Сара молча покачала головой.

— Интересно, есть хоть одна станция, на которой можно было бы совсем от тараканов избавиться? — задал риторический вопрос Редер. «Конечно же нет, — ответил он сам себе. — Тараканы — это Скелли Бриггсы мира насекомых. Они переносят почти абсолютный вакуум и такую жесткую радиацию, которая даже крысу поджарит. Именно поэтому мы развезли тараканов по всем планетам и обеспечили ими все поселения, которые мы там основали.

Редер действительно видел Бриггса — еще до войны. И еще до того, как Бриггc стал такой знаменитостью. В то время Космический Отряд воевал в основном с пиратами и контрабандистами, и его личный состав проводил массу времени, изучая всех этих подонков. Скелли Бриггc был одним из самых тошнотворных. Когда началась война, он стал жутко патриотичным. Разумеется, лишь в том смысле, что делать деньги на проводящих свои отпуска сотрудниках Космического Отряда было куда выгодней, чем на самой грандиозной нелегальщине.

— Ну и ну, — опять покачала головой Сара. — Из всех людей, которые пережили бомбежку… Ну почему вечно так получается?

Впереди толпа народа спешно устремилась прочь от города, затем повернула назад. Одно из зданий сперва словно бы завибрировало, после чего величественно осело в гигантском облаке пыли.

— Эй! — крикнула им женщина из толпы. — Куда так спешите!

— К космопорту, — ответил Редер, подбегая к ней. — Мы военнослужащие и намерены прибыть куда следует.

— Значит, вы намерены просто игнорировать все, что здесь происходит? — крикнула женщина, и ее широкое лицо покраснело от гнева. — Здесь людям нужна помощь, а вы просто хотите умотать с ветерком, как будто ничего не случилось?

— Как только мы прибудем туда, куда мы должны прибыть, нас немедленно направят туда, где мы сможем принести наибольшую пользу, — сказал ей Редер. — Но мы не сможем направиться туда, где мы больше всего нужны, пока не узнаем, где это.

— Болваны! — завопила женщина. — Там, где вы нужны, вас никогда не бывает! Почему вы, черт вас возьми, не смогли это предотвратить? — Она в отчаянии обвела рукой разрушенный город, и слезы хлынули у нее по щекам. — Здесь целые семьи погребены! Вы не можете так просто нас бросить!

— Вам нужна помощь? — спокойно осведомился у женщины Редер. — Хорошо, сейчас я вам помогу. Эй! — крикнул он. — Слушайте все! Есть у кого-нибудь, чем писать?

Один из мужчин показал ему небольшой блокнот и перо.

— Отлично. Начинайте записывать имена и фамилии. Когда он закончит, — сказал Редер остальным, — вы должны будете разбиться на отряды по пять-шесть человек и вернуться в город. Первому отряду следует отыскать какое-то устойчивое и безопасное место, чтобы вы все провели там ночь. Если такое найдется. Если нет, вы можете разбить здесь лагерь. Второй отряд должен найти запасы воды и продуктов и принести их сюда. Третий отряд должен найти одеяла и медицинские принадлежности и тоже принести их сюда. Остальным следует искать уцелевших и пытаться, если возможно, наладить контакт со спасательными службами. Если вы найдете спасательные службы, сообщите им ваши фамилии и фамилии всех тех людей, которые с вами. Через три часа вы все снова встречаетесь здесь. Есть вопросы?

Никто не отозвался. Все посмотрели на коммандера, затем друг на друга.

— Вы, с пером, — сказал Питер. — Как вас зовут?

— Гарри Понд. — Хлипкий пожилой мужчина явно был напуган свалившейся на него ответственностью.

— Итак, собирайтесь вокруг Гарри и говорите ему ваши имена и фамилии. Затем формируйте отряды по пять-шесть человек. Все понятно?

Толпа заволновалась, люди стали медленно подбираться к Гарри. Питер тронул за руку женщину, которая на него наорала.

— Вы здесь главная. Запомнили, что вы еще должны сделать? — спросил он.

Женщина перевела дыхание, вытерла глаза и кивнула.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Удачи, — сказал ей Редер.

Женщина кивнула, и коммандер махнул своим людям двигаться дальше.

То и дело оглядываясь через плечо, Сара наблюдала за тем, как люди разбиваются на отряды. Один из них вскоре двинулся к городу.

— Похоже, людям просто нужен человек, который скажет им, что делать, — сказала она Питеру. — То есть, на самом деле они сами прекрасно знают, что им делать — просто им нужно, чтобы кто-то взял на себя ответственность.

— Ага. — Питер лишь раз оглянулся. — Наконец-то хоть что-то налаживается.

Сразу за городом, у космопорта, был разбит громадный полевой госпиталь. Там с измученными и потрясенными лицами толклись, как показалось Питеру, тысячи людей. Большинство из них были в той или иной степени ранены.

Коммандер быстро оглядел территорию госпиталя, а затем повернулся к тем людям, которых он туда привел.

— Все это похоже на гражданскую операцию, — сказал он. — Мы оставим здесь женщину и ее маленькую девочку. Носильщики, лейтенант Саттон и я об этом позаботимся. А вы, капитан-лейтенант, ведите людей к космопорту.

Сара кратко кивнула и вместе с остальными в темпе направилась дальше. Редер понаблюдал за тем, как они уходят, а затем снова повернулся к своему небольшому отряду.

— Давайте попробуем зайти вон туда, — сказал он, указывая на заметную поверх голов большую палатку.

Коммандер пошел впереди, аккуратно прокладывая дорогу.

— Извините, — говорил он направо и налево. — Пропустите тяжелораненую.

Люди медленно расходились по сторонам. Лица их были тупыми от потрясения, а кожа и одежда — серыми от пыли. Почти все вели себя очень тихо. Временами кто-то из детей кричал, и маленькая девочка тут же начинала хныкать. В целом ощущение было зловещее — вроде затишья перед бурей.

Очень скоро они оказались у входа в палатку, где средних лет мужчина в пыльном синем комбинезоне сидел за регистрационным столом. Перед ним лежали перо и блокнот.

— Послушайте, — обратился к нему Питер, — у нас тут женщина, которой срочно требуется медицинская помощь.

— Фамилия? — спросил мужчина.

— Мы не знаем. Она была без сознания, когда мы ее нашли.

— Могу я видеть ее документы? — Даже не глядя на Редера, он протянул руку.

— У нас нет ее документов. Ее дом почти целиком обрушился. Откровенно говоря, мне не кажется, что в подобных обстоятельствах ей нужны какие-то документы. — Питер уже начинал слегка раздражаться. «Должно быть, я сам немного в шоке, раз сразу бюрократа не распознал», — подумал он. — Послушайте. — «Слушай, придурок», — мысленно добавил коммандер. — Этой женщине, — он обеими руками указал на фигуру на носилках, — нужна помощь.

Мужчина сделал скучающее лицо.

— Она гражданка?

Редер на мгновение задохнулся, хотя на лице у него ничего такого не отразилась. «Этот парень серьезно?» — задумался он.

— Гражданка чего?

— Планеты Наобум, разумеется, — официальным тоном отозвался мужчина. — Поскольку наши возможности весьма ограничены, в первую очередь обслуживаются граждане.

— Мы нашли ее на втором этаже здания на краю города. Так что я думаю, резонно предположить, что она не только гражданка, но и чертовски богатая гражданка.

Чиновник принялся разглядывать собственный нос.

— Но доказательств этого вы предъявить не можете, — произнес он. Тон мужчины предполагал, что уж ему-то Питер никакой липы не подсунет.

Редер слегка расставил ноги и упер руки в бока.

— Можно тут с кем-то еще переговорить? — спросил он. — С кем-то, у кого нормальное человеческое сочувствие имеется?

Бюрократ сузил глаза и указал своим пером на коммандера.

— Вы ведь военный, не так ли?

— Я гражданин Содружества, — ответил Редер, чуть подаваясь вперед. — Как и эта женщина. Которая, как гражданка Содружества, имеет право на пользование всеми общественными службами вместе и каждой в отдельности.

— Это еще как сказать, — проговорил мужчина, медленно поднимаясь, чтобы встать нос к носу с Редером.

Питер аж отшатнулся.

— Так вы полагаете, она из мокаков?

Бюрократ самодовольно улыбнулся, выпрямил спину и явно приготовился произнести назидательную речь.

— Доктор! — заорал Редер и махнул рукой, веля своему отряду входить в палатку. — Нам нужен доктор, эта женщина без сознания. — Он взял маленькую девчушку у Саттон и передал ее медсестре. — Доктор! — повторил коммандер, и женщина в белом халате подняла на него взгляд.

Он подошел к ней, взял ее за руку и указал на женщину на носилках.

— Эта дама находится без сознания с тех пор, как около часа тому назад мы ее нашли. У нее также очень скверный перелом руки. Вы ее не осмотрите?

Докторша кивнула и направилась к носилкам.

— Где нам ее положить? — спросил у нее Редер.

— Боюсь, коек у нас больше нет, — ответила докторша. Затем она огляделась и указала на ряд шкафов. — Пристройте ее вон там. — Она начала осматривать раненую.

Редер подошел к медсестре, которая пыталась вернуть маленькую девчушку в объятия отнекивающейся Саттон.

— Эта девочка — дочка той женщины, — объяснил он, указывая на носилки. — А это Пусик, — добавил он. — Все, мы пошли. — И, прежде чем медсестра успела сказать хоть слово, коммандер вывел свой отряд из палатки.

— Благодарю вас, сэр, — сказала Саттон. — А то я уже беспокоиться начала.

— Я тоже, лейтенант.

— Благодарю вас, капитан-лейтенант, — произнес коммандер Трент, с умным видом кивая. — Ваш рапорт достаточно полон.

— Благодарю вас, сэр.

Сара молча сидела перед коммандером, пока он что-то читал у себя на мониторе. Ей уже становилось довольно неловко от того, что он до сих пор ни разу не встретился с ней глазами.

— Думаю, лучшее, что я сейчас могу сделать, — твердо сказала Сара, — это вернуться к исполнению своих обязанностей на «Непобедимом».

— В самом деле? — пробормотал Трент. Его глаза ненадолго скользнули в сторону капитан-лейтенанта, но выше ее талии не поднялись.

— Так точно, сэр, — скрипя зубами, отчеканила Сара. От тона Трента ее уже воротить начинало.

Коммандер нажал несколько клавиш и нахмурился, ознакомившись с выведенной на экран информацией.

— Здесь говорится, — он нажал еще несколько клавиш, — что вы прибыли на Наобум для психологической оценки. — Трент повернулся и впервые посмотрел Саре прямо в глаза. На лице у него ясно читалось недоверие. Неужели она, капитан-лейтенант Джеймс, сочла его, коммандера Трента, таким идиотом, который может отправить душевнобольную на действительную военную службу?

— Это была обязательная оценка, потому что я побывала в плену у мокаков. Недолго, — добавила Сара, увидев, как Трент поднял брови. — Но прошлой неделе я была выписана и получила отпуск. Поскольку очевидно, что этот отпуск я здесь больше проводить не могу, я должна отправиться туда, где я буду способна принести наибольшую пользу. — Она одарила его холодной улыбкой.

Трент откинулся на спинку стула, сложив руки на коленях, и опять воззрился на монитор.

— Я не нахожу здесь решительно ничего, что указывало бы на выписку.

— Вы можете связаться с моим лечащим врачом в лагере«Стикс», — сказала ему Сара. — С доктором Региной Пьянкой. Она…

Коммандер мотал головой, а на губах у него играла сочувственная улыбка.

— Боюсь, это невозможно, капитан-лейтенант. Вся гражданская электроника вышла из строя. Что такое электронные меры противодействия, вам, полагаю, известно. А допустить на службу офицера, подлежащего психологической оценке, своей властью я не могу. — Трент пожал плечами. — Мои руки связаны. Так что прошу прощения, — он повернулся обратно к экрану, — но здесь есть люди, которых я действительно могу допустить обратно на службу.

Сара встала. Ее буквально душил гнев, но она старалась этого не показывать.

— Чем же вы предлагаете мне заняться, пока вам все-таки не покажется, что меня следует допустить обратно на службу, коммандер?

Его тонкие губы неприятно скривились.

— Полагаю, вы найдете способ сделать себя полезной, капитан-лейтенант. Стоит только оглянуться вокруг, и вы обнаружите массу вещей, которые требуется проделать.

Сара браво отдала ему честь, а Трент ответил на это чем-то вроде простого помахивания. Тогда она развернулась «кругом» и вышла из его кабинета размером чуть больше сортира. Сара испытывала страшную злость и унижение. Неужели так будет всю ее оставшуюся карьеру? Неужели всякий раз, как какой-нибудь паршивый бюрократ увидит упоминание об обязательной психологической оценке, с ней будут обращаться как с неразорвавшейся бомбой?

«Как же я стану с этим жить, если все так и будет?» — задумалась Сара. Этот вопрос ей очень хотелось бы задать Пьянке.

— Сара! — К ней подбежал Питер. — Тебя уже допустили?

— Черта с два, — ответила она. — Доктор Пьянка так меня и не выписала. — Ее губы вытянулись в струнку. — Согласно компьютеру, я по-прежнему нахожусь в процессе психологической оценки, и коммандер Трент нипочем не даст мне отбыть на «Непобедимый».

Темные брови Редера подскочили чуть ли не до затылка. А глаза его молча спросили, шутит она или говорит серьезно.

— Так он, по крайней мере, сказал. — Сара развела руками. — А связаться с Пьянкой никакой возможности нет, потому что все гражданские коммуникации… — Она вздохнула. — Короче, ты сам знаешь.

— Положись на меня, — сказал ей Питер. — Подожди меня в вестибюле. В баре, ладно?

Сара с сомнением на него посмотрела.

— Брось, Питер, он уже не передумает.

— О вы, маловерные. — Редер быстро наклонился и чмокнул ее в щеку, а затем развернул ее голову в направлении вестибюля. — Иди и попробуй занять там столик. Я скоро приду.

Сара невесело усмехнулась и пожала плечами.

— Ну да, конечно, — сказала она. — Когда коммандер общается с коммандером, все по-другому. Впрочем, хотела бы я ошибиться.

— Ты ошибаешься, — заверил ее Питер. — Скоро увидимся. — «И я очень надеюсь, — подумал он, — что принесу твой пропуск на борт». Если в этой Вселенной и оставалось что-то, на что можно было рассчитывать, так это то, что двое мужчин одного ранга всегда смогут договориться.

Редеру, понятное дело, пришлось подождать. Прошло битых полтора часа, прежде чем ему удалось хотя бы взглянуть на коммандера Трента.

Редер отдал ему честь.

— Коммандер Питер Эрнст Редер для исполнения своих обязанностей прибыл, — доложил он.

Трент отдал честь приблизительно в его направлении.

— А, да-да, — произнес он с легкой насмешкой в голосе. — Коммандер Питер Эрнст Редер. Я о вас наслышан. Вы, если не ошибаюсь, отчаянный лихач. Так, по крайней мере, ваша репутация утверждает.

— Репутации всегда преувеличены, — с улыбкой ответил Питер. «Почти всегда, — мысленно исправился он. — Могу поклясться, что твою репутацию, Трент, преувеличить никак невозможно. Раз уж тебе и впрямь случилось быть мелочным, узколобым, завернутым на уставе недоноском».

— Я слышал, у вас было несколько… авантюр, — сказал Трент. Слово «авантюра» он произнес примерно так, как обычно произносят слово «клизма».

«И еще завистливым, — подумал Питер. — Кажется, я про завистливость не упомянул».

— Ну, я кое-что видел, кое-где побывал, — с пренебрежительным смешком отозвался он. — Даже не знаю, можно ли это авантюрами назвать. «Те из нас, кто действительно на фронте побывал, — подумал Питер, — так никогда не выражаются. Про „авантюры“ обычно тыловые крысы толкуют».

Коммандер Трент несколько холодных мгновений его изучал, после чего подался вперед и нажал несколько клавиш. Затем он нахмурился и поджал губы.

— Вы должны немедленно вернуться на «Непобедимый», порядок срочности высший. Это означает, что вы перескакиваете во главу колонны, коммандер. — Трент вставил в компьютер красную дискету, нажал какую-то клавишу, затем вытащил дискету и вручил ее Редеру.

— Мне бы хотелось позаботиться о том, чтобы со мной отправились все члены моей команды, которые могут здесь оказаться, — сказал Редер, кладя дискету в карман. — То есть, все те, кто сейчас реально находится в космопорту.

— Разумеется, коммандер. Когда они подойдут, мы их вышлем. Приказы, понятное дело, касаются команды в той же мере, что и офицеров.

— Здесь капитан-лейтенант Сара Джеймс, — сказал Питер. — Мне бы хотелось забрать ее с собой, когда я отправлюсь.

Судя по выражению лица Трента, Редер только что мог с таким же успехом провозгласить себя адмиралом флота.

— Прошу прощения, — проговорил Трент, явно благодарный судьбе за прекрасную возможность подложить Питеру свинью. — Но боюсь, это невозможно. Капитан-лейтенант находится здесь для, гм, обязательной психологической оценки, — сказал он, беря в воздушные кавычки слово «обязательной». — Боюсь, она не может быть допущена к несению своей службы.

— Я лично разговаривал с лечащим врачом капитан-лейтенанта, коммандер Трент. Доктор Пьянка заверила меня, что капитан-лейтенант Джеймс в полном порядке, просто устала. Капитан-лейтенант была выписана, а последнюю неделю проводила здесь отпуск.

Трент мотал головой, тщетно стараясь спрятать улыбку.

— Прошу прощения, но в документах ничего этого нет. Мои руки связаны.

Редер подался вперед.

— Здесь чрезвычайная ситуация.

— Я знаю об этом, коммандер, — сказал Трент, выражая легкое раздражение. — Тем больше причин для того, чтобы я не отправлял на службу женщину с неизвестным состоянием душевного здоровья. Я не уполномочен принимать такое решение, и я этого делать не собираюсь.

— Возможно, вы меня недопоняли, — уперся Питер. — Ее врач заверила меня, что с ней все хорошо.

— Но у меня в документах этого нет, — продолжил настаивать Трент, указывая на компьютер.

— Она мне нужна, — сквозь зубы процедил Редер. — Она один из наших лучших пилотов.

— Ничем не могу помочь. — С самодовольным выражением на лице Трент театрально развел руками.

— Повторяю, ситуация чрезвычайная, — напряженно проговорил Редер.

— Это против правил, — резко парировал Трент.

Редер жестко на него глянул.

— Полагаю, это обо всем говорит, не так ли, коммандер? — Он встал и так отдал честь, будто выбрасывал из кулака какую-то липкую гадость.

— Послушайте, — сказал Трент, вставая, — если не соблюдать правил, начнется хаос.

Редер бросил на него последний презрительный взор, затем повернулся и пошел прочь.

Питер вошел в бар, ощущая себя грозовой тучей. Он уже проклял этого недоноска Трента на всех языках, которыми владел, и еще на нескольких, в которых отчаянно путался.

«Ненавижу таких офицеров», — мысленно прорычал коммандер. И мысленно же себя одернул. Надо было двигаться дальше.

Оглядывая шумное, людное помещение, Сару он не заметил. Зато заметил кое-кого другого.

— Сэм!

Лысоватый, широкоплечий пилот обернулся, и на его некрасивом лице тут же выразилось радостное удивление.

— Редер! Вот так встреча! — Он пожал ему руку. — Дай-ка я тебя выпивкой угощу. Садись здесь, я не хочу свое место терять. Эй, — крикнул он бармену, — пиво моему другу!

— Что ты здесь делаешь? — спросил Редер.

— Да вот, малость отдохнуть присел. Ну, ты понимаешь. — С печальным выражением на лице Сэм Козловский развел руками. — Всего сорок восемь часов тут и пробыл. А потом крыша рухнула.

— Спасибо, — поблагодарил Питер бармена, когда тот принес ему пиво. — Ты ведь на «Орионе», верно? — спросил он у Козловского.

— Ага. — Сэм похлопал себя по карману. — Уже и билет до работы взял. На следующем челноке отправляюсь.

Они немного поболтали о своих кораблях, о том, кто чем занимался с тех пор, как они в последний раз виделись.

— Ух ты, мать моя женщина, — вдруг сказал Сэм и подался поближе к Редеру. — Кто, интересно, вон та красотка?

Питер взглянул в ту сторону, куда указывал Козловский. Там сидела Сара. Вид у нее был очень обиженный, а ее карие глаза не отрывались от полированной столешницы. Он ухмыльнулся.

— Это не красотка, а капитан-лейтенант.

Козловский бросил на Питера подозрительный взгляд, а затем сокрушенно покачал головой.

— Похоже, она как раз в моем вкусе, — пробормотал Сэм. — А я тут, черт побери, с планеты срываюсь.

Редер понаблюдал, как его друг пялится на Сару. «Так-так», — подумал он.

— А знаешь, приятель, пожалуй, я окажу тебе услугу. Я тебя с ней познакомлю.

С круглыми от удивления глазами Сэм повернулся к нему.

— Ты ее знаешь?

— Ага. Она из нашей эскадрильи.

— Пилот, — с тоской произнес Козловский. — Ну так познакомь меня с ней. — Он взглянул на Редера, а на лице у того сияла волчья ухмылка. — В чем дело? — спросил Сэм.

— Трент не отпустит ее со мной, а я подозреваю, что «Непобедимый» отчалит в тот самый момент, как я на нем окажусь. — Питер поднял руку, отметая лишние вопросы. — Я это нутром чую. Она один из наших лучших пилотов, и я хочу, чтобы она была с нами.

Сэм выпрямился, с недоверием глядя на Питера.

— Послушай, нет. Ты ведь не можешь просить о том… о чем ты, по-моему, просишь.

— И все-таки я прошу. — Питер с вызовом на него глянул.

Тут диспетчер объявил о посадке на очередной челнок и вызвал обладателей красных пропусков.

Сэм взглянул на Сару, затем снова на Редера.

— Тут должно быть не просто знакомство, — сказал он. — То есть, это же, красный пропуск. А у нее только и будет шанс мне руку пожать. Дальше она просто исчезнет.

Редер кивнул, немного подумал, затем пожал плечами.

— Резонное замечание. Так чего ты просишь?.

— Как минимум свидания.

Редер одарил его наигранно-суровым взглядом.

— Ну, приятель, ничего, кроме минимума, я тебе предложить не смогу. Я хочу сказать, все остальное будет от капитан-лейтенанта зависеть.

Сэм посмотрел на него, затем на Сару, затем снова на Редера.

— Идет, — сказал он, протягивая ему руку. Питер ее пожал. — Только давай в темпе.

— Сара.

Она подняла взгляд и, увидев выражение лица Редера, с надеждой ему улыбнулась.

— Это мой очень старый и добрый друг, старший пилот Сэм Козловский.

Сара удивленно заморгала, затем тепло улыбнулась и протянула Сэму руку.

— Любой друг коммандера — мой друг, — сказала она.

Сэм не отпускал ее пальцы, а на его широком, добродушном лице играла мальчишеская улыбка.

— Безумно рад с вами познакомиться, капитан-лейтенант, — сказал он. — Как жаль, что обстоятельства нашего знакомства такие неподходящие.

— Да уж, — пробормотала Сара. — Действительно неподходящие. — Она бросила косой взгляд на Редера, пытаясь по его широченной улыбке определить результаты переговоров с Трентом.

— Возможно, мэм, — кладя свою могучую лапу на ее взятую в плен ладонь, сказал Козловский, — в каком-то не столь отдаленном будущем, вы окажете мне честь продолжить наше знакомство.

Донельзя удивленная, Сара заглянула в его честные голубые глаза — и ей не смогло не польстить то восхищение, которое она там увидела.

С неподдельным удовольствием она ответила:

— Я тоже на это надеюсь, старший пилот.

— Сэм, если позволите, — попросил Козловский. Поднимая Сарину ладонь к своим губам, он не отрывал от нее взгляда, а затем поцеловал. — С надеждой на новую встречу.

Сара улыбнулась — просто не смогла удержаться. Женщина, особенно капитан-лейтенант, не каждый день встречается с такой необыкновенной галантностью. Сара удостоила его ладонь нежного пожатия и кивнула.

Диспетчер уже во второй раз вызвал обладателей красных пропусков.

С тяжким вздохом и скорбью в глазах Козловский достал из нагрудного кармана свой пропуск и отдал его Редеру. Сара перевела взгляд с одного на другого, затем подалась к Сэму, притянула его к себе и поцеловала в щеку.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Козловский покраснел аж до самой лысины на макушке.

— Удачного полета, мэм, — пролепетал он.

— Сара.

— Сара, — с улыбкой повторил Сэм.

— Не позволяй этому Тренту особо бухтеть, — сказал Питер, пожимая ему руку.

— Никогда! — заверил его Сэм. Затем он подался вперед и прошептал Редеру на ухо: — Оно того стоило. — После чего, подмигнув им обоим, Козловский повернулся и побрел прочь. Его крепкая, невысокая фигура вскоре исчезла в толпе.

Повернувшись, Редер наткнулся на вопросительный взгляд Сары. Проигнорировав безмолвный вопрос, он взял ее под руку.

— Нам лучше поторопиться, — сказал коммандер.

Сара нахмурилась, но сохранила мирный вид, позволяя Питеру без дальнейших помех доставить ее к воротам. Однако сразу же после взлета она повернулась к нему.

— Почему Сэм мне свой пропуск отдал? — поинтересовалась капитан-лейтенант.

Редер невинным взором на нее посмотрел, и Сара буквально почувствовала, как ощетинивается.

— Я объяснил ему ситуацию, и он захотел помочь, — беспечно разъяснил Питер.

— В самом деле? — осведомилась Сара ровным голосом, которому предполагалось предупредить коммандера о ее подозрениях.

— Сэм — отличный парень, — заверил ее Редер и тут же принялся рассказывать анекдот про один номер, который они с Сэмом еще в Академии отмочили.

Сара прислушивалась без малейшего намека на улыбку. Тут уж Редер забеспокоился. Байка была просто классная; еще никогда не бывало, что кто-то, услышав ее, хотя бы не рассмеялся. И он точно знал, что еще ни разу Саре ее не рассказывал.

— Думаешь, я совсем дура? — спокойно осведомилась она.

«Черт побери, — подумал Питер, — вот я и попался».

Он широко раскрыл невинные глаза и молча помотал головой.

— Вот и славно. — Сара положила подбородок на приподнятую ладонь. — Тогда у нас есть несколько вариантов. Вариант первый. Ты неверно понял вопрос. — Она сделала паузу и внимательно на него взглянула. Редер просто смотрел на нее в ответ. — Вариант второй. Мы о двух разных людях разговариваем. — Сара сделала еще паузу, а затем продолжила. — Вариант третий. Ты пытаешься что-то от меня утаить. — Она чуть сдвинулась на сиденье, чтобы смотреть на Питера в упор. — Далее. Ты не такой дурак, чтобы не понять настолько простой и прямой вопрос. И я знаю, что мы разговариваем об одном и том же человеке. — Сара подалась вперед. — А это означает, что ты что-то от меня утаиваешь.

Питер как бы недоуменно заморгал, и открыл рот, чтобы заговорить.

— Сейчас вам, коммандер, лучше всю историю рассказать, — предупредила Сара. — Ничто меньшее меня не устроит.

Редер битую минуту на нее смотрел, прикидывая варианты. «Она это серьезно, — думал он. — Пожалуй, стоит признаться. Если она когда-нибудь снова встретится с Сэмом, правда выйдет наружу». Питер перевел дыхание, а потом все ей рассказал.

— Так ты ему свидание со мной посулил? — тяжело дыша и едва веря услышанному, переспросила Сара.

— Н-нет, — с запинкой ответил Питер. — Я только намекнул, что он мог бы рассчитывать на свидание.

Сара сидела, в упор на него глядя, и прямо на глазах набухала от ярости.

— Ты что, сводник?

— Ну-ну, полегче! — возмутился Питер, не на шутку уязвленный.

— Да как ты вообще посмел на мой счет такую сделку заключать? — гневно спросила Сара. Затем она с трудом перевела дыхание и закрыла глаза. — А ведь после… — Она посмотрела на него, и в глазах ее был целый океан боли. — Я составила о тебе неверное мнение, — твердо сказала Сара, и ее голос вошел в странное противоречие с ее глазами. — Это несомненно. Иначе бы ты меня в подобную сделку не впутал.

— Сара… — начал было Редер. Она подняла руку.

— Забудем об этом, — сказала капитан-лейтенант. — Нам теперь надо куда более важные вопросы обдумать. — Затем она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза — образцовый солдат, отдыхающий при малейшей возможности.

Взглянув на нее, Питер внутренне простонал. «Черт, — подумал он, — и как мне теперь с ней снова мосты наводить? Да, Редер, ты, похоже, ошибся. И по-крупному». Затем коммандер, подобно капитан-лейтенанту, устроился отдыхать. «Но без боя я тебя, Сара, не сдам, — подумал он. — Вот увидишь».

Сара приоткрыла один глаз, убедилась, что Редер на нее не смотрит, и улыбнулась.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Он уже гораздо лучше выглядит, — заметила Сара. Это замечание скорее напоминало вопрос.

— Да, в самом деле, — согласился Редер. «Он как подогретый покойник выглядит», — подумал он. Судя по всему, в ближайшее время «Непобедимый» никуда не отправлялся. — Мне показалось, мисс Ван тоже уже получше.

— Да, намного, — согласилась Сара.

Вообще-то старпом выглядела просто кошмарно, лежа в своем контейнере с розовым снадобьем.

«Возможно, это из-за геля, — подумала Сара. — Розовый цвет Ван не к лицу. — Затем она сжала губы и мысленно себя одернула: — Прекрати. Это из-за жутких радиационных ожогов».

Залечивая, гель одновременно анестезировал, так что никакой боли Ван Чунь-мэй не чувствовала, но видеть ее такой было сущим наказанием.

— Одно расстройство, — все-таки признался Редер, словно прочитав мысли Сары. — Она всегда была такой собранной и одновременно такой безмятежной.

А теперь глаза Ван не могли на них сфокусироваться, а то, что осталось от ее роскошных черных волос, комьями липло к скальпу. Скорее всего, все волосы должны были выпасть.

«Их просто следовало сбрить, — подумал Питер. — И избавить ее от этого неудобства».

Коммандер не мог удержаться от некоторой злости, видя капитана и старпома такими слабыми и беспомощными. Как будто все могло сложиться по-другому, будь он на «Непобедимом», когда полетели ракеты. Отчасти он даже винил в этом Пьянку.

Хорошие новости заключались в том, что с кораблем все было в порядке. С командой тоже, включая летный состав. Почти все вышли из этой переделки живыми и невредимыми. Но в данных обстоятельствах это было слабым утешением, и Редер беспокоился, как бы им не назначили нового капитана, прежде чем Каверс снова сможет встать у руля. Ситуация стала бы невыносимой, если бы им подсунули такого командира, который бы капитанствовал в том же духе, в каком Бут командовал контрразведкой.

По крайней мере, Каверс и Ван лечились в лазарете «Непобедимого». Официальная причина, которую представили старшие офицеры корабля, была такова, что они не хотели перегружать госпиталя базы «Маргарита» или Наобума. Особенно когда в этих госпиталях и так был переизбыток тяжелораненых. По сути, они уже предоставили для части этого переизбытка судовой лазарет.

На самом же деле они резонно предположили, что будет куда сложнее заменить капитана, пока он по-прежнему находится на своем корабле. Не то чтобы командование Космического Отряда было совсем не это неспособно, но офицеры «Непобедимого» все же надеялись, что это по крайней мере все затруднит.

Дальше Питер и Сара шли молча, и каждый из них затерялся в собственных мыслях. Наконец они подошли к перекрестку коридора. Саре предстояло отправиться на главную палубу; Редеру, несмотря на сбивчивые возражения Бута, что все-таки он тут глава контрразведки, требовалось явиться на совещание с начальством по поводу недавней атаки. Они переглянулись и улыбнулись друг другу. Он ободряюще положил ей руку на плечо, хотя с куда большим бы удовольствием обнял, и они расстались.

Вылезая из примитивного челнока и направляясь по спешно отремонтированному коридору, ведущему к базе, Питер думал о предстоящем совещании.

Как подобная атака вообще могла случиться, было центральным вопросом повестки дня в Космическом Отряде, и адмирал Смоллвуд был послан возглавить расследование. Невысокий, хлипкого телосложения пожилой мужчина с длинным носом и порывистыми движениями, Смоллвуд славился на всю армию своими грандиозными схемами, которые иногда работали.

«Довольно странный выбор следователя, — размышлял Редер. — Хотя странно и то, что именно меня назначили участвовать в этом совещании. Пусть даже мне противно это признавать, Бут стал бы более логичным выбором. Как он сам и настаивал. Но это в том случае, если критерием для участия считать формально вмененные обязанности». Так или иначе, работа на главной палубе с данной проблемой явно напрямую связана не была.

С другой стороны, оставалась центральная роль Редера в разоблачении Джона Ларкина как мокакского лазутчика. «Чем я совершенно заслуженно горжусь», — подумал коммандер.

Впрочем, массу хорошей кармы эта роль, похоже, ему не прибавила. Она лишь привлекла к Редеру внимание загадочного и могущественного десантного генерала Скарагоглу. «Заодно с моей сумасбродной операцией по спасению антиводорода, „Неустрашимого“ и Падди, — подумал он. — Которую я бы еще раз проделал — причем не только ради Падди, но и ради любого, кому потребовалась бы помощь».

Как подозревал Питер, Скарагоглу об этом знал и рассчитывал этим стремлением при необходимости пользоваться. Не слишком приятное подозрение, если ты ценишь свой покой и благополучие.

Когда Редер уже подходил к залу для совещаний, его вдруг остановил адъютант адмирала Смоллвуда и вручил ему дискету с сообщением, после чего резко развернулся и ускользнул прочь, прежде чем коммандер успел хоть о чем-то его спросить. Тогда он пожал плечами и вставил дискету в наручный ридер.

В подписанном адмиралом Смоллвудом сообщении коммандеру Редеру предлагалось прибыть к нему в кабинет после совещания. Внезапный холодок пробежал у Питера по спине.

«Что-то готовится», — подумал он и мысленно улыбнулся.

Освещение в зале было приглушено, чтобы не мешать рассмотрению тех голодисплеев, которые адмиралу могло потребоваться туда вывести. Сидящие за столом люди были рангом не ниже коммандера и при этом одинаково строги и серьезны.

Смоллвуд начал свою речь с изложения информации о том, что мокакско-повианские налетчики свободно перебирались от одной прыжковой точке к другой посредством передачи либо законных торговых сигналов Содружества, либо, хуже того, действующих военных кодов Космического Отряда.

— Украденных или купленных, — добавил Смоллвуд, пока его маленькие темные глазки прыгали с одного лица на другое. — Или у нас в какой-то болевой точке есть мокакский агент. — Тут его взгляд перескочил на Редера. — Известно, что такое уже случалось. За сигналом следовал, так сказать, шквальный огонь. Таким образом они аннигилировали как минимум три сторожевых корвета. Если продолжать эту тему, то нет никакой возможности сказать, какой именно урон они в целом предполагали нанести. — Адмирал сложил руки перед собой. — Главным образом это потому, что мы практически никакого урона им нанести не сумели. Они впрыгнули на высокой скорости, прямо на ходу нанесли удар по спутниковой базе и по планете, а затем выполнили пертурбационный маневр вокруг солнца и выпрыгнули обратно. Исходя из этого, я вынужден заключить, что быстрота и полная неожиданность атаки именно в этой точке сделали силовой отклик… в лучшем случае проблематичным. — Он с предельной суровостью оглядел весь стол. — К сожалению, мы в тот день действовали не лучшим образом.

Некоторые из сидящих за столом офицеров встретили адмиральский взор с каменными лицами, другие отвели взгляды на своих коллег-офицеров или на записные экранчики перед собой.

— Разумеется, более всего меня разочаровывает то, что мы не сумели захватить в плен ни одного мокака или повианина.

— Сэр, — заметил капитан Мияши, который не смог пропустить это мимо ушей, — их стратегия такова, чтобы не позволять брать себя в плен.

— Как будто мне это не известно, — мрачно отозвался Смоллвуд. — Только наша предельная бдительность удержала тех мокакских пленных, которыми мы все-таки располагаем, от самоубийства. И тем не менее, наша стратегия состоит в том, чтобы брать в плен ценные объекты для контрразведки. При этом я бы предпочел, чтобы именно наша стратегия реализовывалась.

— Мокаки хотели бы того же, — сказал Мияши. — И они заявляют, что, лишая их права на самоубийство, мы тем самым запрещаем им практиковать их религию.

— Не нравятся мне эти люди, — пробурчал Смоллвуд. — Эти мокаки скорее погибнут за свое дело, чем станут за него жить. Что же касается повиан, то, насколько нам известно, у них там какая-то разновидность группового сознания. Так что потерять одного индивида для них, может статься, так же несущественно, как для нас — отстричь себе ноготь на мизинце.

Ненадолго воцарилась угрюмая тишина.

— Что ж, — наконец сказал адмирал, — полагаю, невозможно удержать сидящего в «спиде» мокака от самоубийства, если он очень того пожелает. И наших пилотов следует поздравить с тем, что они не позволили им врезаться в главный купол станции. Это будет сделано официально, — продолжил он, оглядывая стол. — Если у вас, дамы и господа, больше никаких замечаний не имеется, совещание можно считать закрытым. Благодарю всех за участие. — Адмирал Смоллвуд встал и вышел из зала. За ним последовали его адъютанты.

— Входите, коммандер, — обратился к Редеру молодой младший лейтенант.

Стоя в дверях, он обвел рукой небольшое помещение у себя за спиной. На диване, закинув ногу за ногу, с ридером в руке сидел адмирал Смоллвуд. Не поднимая взгляда, адмирал указал на стул.

— Прошу садиться, коммандер. Я сейчас. — Он взглянул на своего адъютанта. — Вы свободны, младший лейтенант. Позаботьтесь о том, чтобы нас никто не беспокоил.

— Есть, сэр.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Редер. Усевшись на стул напротив дивана, он оглядел кабинет. «Странно, что адмирал не сидит за столом, — подумал Питер. — Такому низкорослому мужчине, как Смоллвуд, по-моему, в особенности следует этим преимуществом пользоваться».

Сам стол был небольшой, зато кресло по ту его сторону выглядело просто громадиной. Почему-то оно было повернуто к столу спинкой. Редер задумался, как оно может выглядеть спереди. Спинка, похоже, была обтянута настоящей кожей. Весьма экстравагантно для такой маленькой базы.

Смоллвуд выключил ридер и убрал его в карман, а затем положил одну руку на спинку дивана и подался назад, чтобы внимательно рассмотреть Редера.

— Как там дела на «Непобедимом», коммандер?

— Очень хорошо, сэр, — сказал Питер и сделал небольшую паузу, чтобы посмотреть, как это будет воспринято. Затем с улыбкой продолжил: — Капитан Каверс с каждым днем выглядит все лучше и лучше.

— Капитан Каверс чертовски скверно выглядит, — заявил Смоллвуд. — А его старпом — еще хуже. Но оба они потенциально сохраняют свою дееспособность, так что вам не следует думать, будто Космический Отряд намеревается поскрести по сусекам и кем-то их заменить.

Редер не смог открыто этому не порадоваться. Конечно, ему не очень понравилось, с какой легкостью адмирал прочел его мысли, однако новости от этого хуже не стали.

— Ваша преданность делает вам честь, коммандер.

— Если так, сэр, то эта честь целиком принадлежит капитану Каверсу. Он выдающийся офицер.

Смоллвуд поднял бровь, но улыбнулся. Затем, сменив свою позу на диване, он развернулся лицом к Редеру и сложил руки на коленях.

— Как вам известно, коммандер, эта война складывается для Содружества не слишком успешно. Несмотря на исключительные усилия «Непобедимого» и подобных ему кораблей, используется слишком много антиводорода. Как вы сами только что испытали, повианский флот предпринимает все более глубокие рейды на территорию Содружества, а потребности обороны и конвоирования все стремительнее истощают наши скудные запасы горючего. По крайней мере, с пиратами мы имеем некоторый прогресс. Здесь большую помощь оказывает то, что в военное время мы можем обращаться с ними несколько иначе, нежели в мирное.

«С этим сложно не согласиться», — подумал Редер. В мирное время с пиратами требовалось обращаться предельно корректно, пока не будет доказана их вина, даже если их ловили с поличным. Теперь же, в военное время, когда с ними было позволено обращаться как с врагами Содружества, все становилось гораздо проще.

— Однако, — продолжил адмирал, — как ни трудно в это поверить, учитывая, сколько планет им противостоит, мокаки медленно, но верно выигрывают эту войну.

При этих словах адмирала Редеру потребовалось волевое усилие, чтобы не разинуть от удивления рот. «Услышать такое от человека в его положении, — подумал он, — да еще вот так напрямую…»

— Думаю, вы весьма определенно выражаетесь, сэр, — сказал коммандер.

— Оставляя в стороне ту фактически непреодолимую сложность, что наши враги держат под своим контролем все топливные ресурсы… На самом деле, — вдруг перебил сам себя адмирал, — тот факт, что мы не выиграли эту войну в первые же несколько недель, чертовски склонил чаши весов в их пользу. Однако, как я уже сказал, оставляя все это в стороне, они также имеют союзника, который, судя по всему, располагает неограниченным числом кораблей и членов личного состава. Если всерьез задуматься о повианах, наши проблемы с мокаками могут показаться просто цветочками. Но задумывались ли вы, коммандер, зачем повианам все это нужно?

Пожав плечами, Питер ответил:

— Из-за антиводорода. Не иначе. Я бы ничуть не удивился, если после окончания войны повиане просто отобрали бы у мокаков все антиводородные месторождения. Собственно говоря, сами мокаки вполне могли пообещать отдать их в обмен на повианскую помощь. Толкователи уже давно в голос воют о тлетворном влиянии антиводорода. Это вполне может быть подготовкой их молодняка к такой возможности.

Из-за спинки кресла вдруг донесся глухой смешок.

— Налейте этому парню выпить, Ральф. Я же вам говорил, что он голова. — Генерал Кемаль Скарагоглу медленно развернул кресло и одарил ошарашенного Редера довольной улыбкой. — Закройте рот, коммандер, не то мух наловите. А это совсем не та задача, которую мы хотели бы вам поручить.

Питер закрыл рот и попытался изобразить на лице уважение. «Прямо сейчас, — подумал он, — даже мои актерские таланты не помогли бы мне в ответ изобразить довольную мину».

— Не знал, что вы на базе, сэр, — отважился заметить коммандер.

— И это очень хорошо, — отозвался генерал, слегка приподнимая брови. — Приятно узнать, что еще хоть что-то работает. — Он многозначительно посмотрел на адмирала. — Давайте же, Смоллвуд. Я знаю, что запасец славной выпивки у вас здесь имеется.

Смоллвуд одарил его мрачным взором, затем встал и вышел из кабинета.

— Что же касается вас, коммандер, — сказал Скарагоглу, — то вам нет никакой необходимости выглядеть так, будто вы только что раскусили какую-то страшно вонючую кислятину. В нашем последнем совместном предприятии вы не так уж скверно себя проявили.

«Действительно, — подумал Питер. — Но есть еще Сара, и Айя Вишневская, и… наверное, когда речь идет о Скарагоглу, этот список практически бесконечен». Хотя, если по правде, больше всего для Питера значили страдания Сары, и его возмущение было прежде всего связано с ними. И вовсе не заслугой Скарагоглу было то, что почти все они сумели вернуться домой.

— А какая бывает награда за славно проделанную работу? — тихо, почти насмешливо спросил генерал.

Смоллвуд вернулся в кабинет. В руках у него был поднос, на котором стояли три рюмки, каждая с жидкостью янтарного цвета. Скарагоглу бросил на адмирала удовлетворенный взор, словно бы заверяя, что подчеркнутое отсутствие бутылки не удержит его от того, чтобы попросить еще, если ему захочется.

— Почему бы вам не продолжить обрисовку нашего плана для коммандера? — откровенно предложил генерал. — Это не для повторения, — бросил он Редеру, и глаза его тут же сделались твердыми, как алмаз.

— Безусловно, сэр. — «Этого можно было и не говорить», — подумал Редер. Хотя со Скарагоглу все обговаривалось; он ничего не оставлял на волю случая.

Адмирал устроился на диване и, словно дегустируя, сделал микроскопический глоток виски.

— Фирма гарантирует, — сказал он затем, облизывая губы. — Превосходная вещь. За Содружество, господа.

Они подняли рюмки. Глаза Скарагоглу заискрились от удовольствия.

— Выпивка, достойная тоста, — согласился он. — А теперь, адмирал, если вас не затруднит… — Он указал своей рюмкой на Редера. — После чего, очень может быть, у нас возникнет повод поднять еще один тост.

Редер почувствовал, как его сердце взволнованно заколотилось. Он уже ждал не дождался, когда же Смоллвуд наконец заговорит.

— Если располагать результаты данной войны по тому, насколько они для нас предпочтительны, — начал Смоллвуд, — то первым станет наша победа. Весь антиводород наш, а мокаки перемещены в другой сектор космоса, о котором с тех пор ничего и не будет слышно. Второй вариант — ничья. Мокаки остаются на месте, но у нас появляется хоть какой-то доступ к антиводороду, а повиане перестают быть существенным фактором. К несчастью, это наименее вероятные результаты.

— Не будьте так пессимистичны, Ральф, — вмешался Скарагоглу. — Впрочем, продолжайте.

— Большое спасибо, — произнес Смоллвуд, кидая на генерала очередной мрачный взор. — Третий вариант — мы проигрываем, мокаки передают антиводород повианам как плату за их военную помощь, а мы приходим к какому-то торговому соглашению с повианами в отношении антиводорода. Однако в настоящий момент, безусловно, наиболее вероятен четвертый вариант — мы проигрываем, Содружество распадается, а повиане аннигилируют нас планета за планетой.

Скарагоглу сел прямо и уставился на адмирала. На лице у него было ничего не прочесть. Воспоминание о его ремарке насчет пессимистичности висело в воздухе, как дурной запах.

Наконец генерал со вздохом заговорил:

— К счастью, сказав «в настоящий момент», вы, адмирал, пожалуй, немного опередили события. И нам надлежит любыми возможными средствами избежать подобной судьбы. — Он с улыбкой повернулся к Редеру. — Вы согласны, коммандер?

Питер испытывал озноб. Страх так смешивался в нем с возбуждением, что он не мог отличить одно от другого. Не сводя глаз с генерала, коммандер подался вперед и медленно кивнул.

— В ближайшее время, — сказал Скарагоглу, — наши цели двояки. И первым делом мы должны предотвратить повторение подобных глубоких рейдов. Я согласен, что это похоже на комплимент, когда они так прилежно копируют нашу тактику. Но нужны ли нам подобные комплименты? И если нас ожидает худшее, — тут он обратил темные глаза на Смоллвуда, — то я хочу, что бы они всерьез считали нас слишком крепким орешком. Я хочу, чтобы они так нас боялись, что самым жутким из всех их ночных кошмаров стала бы атака на планету Содружества. Мы должны найти способ раз и навсегда покончить с действиями этих рейдовых групп.

Редер кивнул. «Тяжелая задача, — подумал он. — Они уже двое суток, как улетели. Впрочем, тяжелая, но не невыполнимая».

Генерал, точно большой кот, подался назад, удовлетворенно оседая в кресле.

— Вы будете преследовать их, что составит часть рейда глубокого вторжения в повианский космос. Контрразведка постоянно замечает все больше и больше новых флотских единиц повиан. Пора бы нам узнать больше об этом союзнике мокаков.

— Я, сэр? — напряженно спросил Редер.

— Вы, коммандер. — Скарагоглу одарил его ленивой улыбкой. — Кто же еще?

«Я? — подумал Редер. — Надо полагать, не на своих двоих».

— Имеется ли здесь в виду разведка боем? — спросил он.

— Что мне вас нравится, коммандер, так это ваше умение мгновенно в суть дела проникать. — Генерал кивнул. — Да, это будет разведка боем.

«Мне потребуется по меньшей мере корвет, — подумал Питер. — Хотя нет. Корвета будет недостаточно, чтобы уничтожить повианскую рейдовую группу. Для этого мне потребуется…»

— «Непобедимый»? — чуть ли не шепотом спросил коммандер.

Скарагоглу кивнул.

— Именно «Непобедимый», — подтвердил он.

— Но капитан…

Генерал покачал головой.

— Современная медицина способна творить чудеса, и каждый день это делает. Но она еще не настолько совершенна. Капитан Каверс и мисс Ван останутся здесь, чтобы лечиться. Ваше назначение на должность капитана — вещь чисто временная, коммандер. — Он лукаво ухмыльнулся. — По крайней мере, на данный момент. Когда вы вернетесь, Каверс и Ван приступят к исполнению своих обязанностей на прежних должностях. — Тут Скарагоглу повернулся к Смоллвуду. — Адмирал продолжит этот инструктаж, — сказал он. — Боюсь, мне пора идти.

— Вы хотите сказать, что вы здесь не за тем, чтобы проинструктировать меня по данному заданию? — спросил Редер. Скарагоглу с такой жалостью на него глянул, что Редеру тут же захотелось пнуть самого себя под зад за этот вопрос.

— Вам вовсе не требуется знать, затем я здесь, — ласково проговорил генерал. Затем он одарил Редера по-настоящему злой улыбкой. — Но вы вполне можете считать меня своим ангелом-хранителем. — Скарагоглу встал из кресла и высоко поднял рюмку. — Господа, — произнес он, — я поднимаю тост за успех этого задания.

Редер и адмирал встали, чтобы к нему присоединиться.

— За задание! — дружно воскликнули они, а потом залпом выпили виски.

— Ах, какая жалость! — сказал Скарагоглу, направляясь к двери. — Такой превосходный виски.

— Вы правы, — согласился Смоллвуд. — Его лучше смаковать.

— Как и жизнь, — добавил генерал, — Когда мы достигаем определенного возраста. — Он пожал руку адмиралу, затем Редеру. — Если, конечно, у нас есть для этого достаточно свободного времени.

После того, как он вышел, Редер и Смоллвуд так и остались стоять, причем адмирал заглядывал в свою пустую рюмку, словно бы что-то там выискивая.

— Я приказал, чтобы лазарет «Непобедимого» освободили от пациентов, — наконец сказал он. — Преодолевая возражения вашего доктора Голдберга и врачей госпиталя базы. «Непобедимый» заправлен и доукомплектован, все здоровый личный состав находится на борту. Следовательно, как только последний пациент будет удален, думаю, вам следует приступать к выполнению задания. — Адмирал вручил Питеру ридер, который он просматривал, когда коммандер только еще вошел. — Здесь содержится все, чем контрразведка располагает по поводу повианских налетчиков. Кроме того, сюда включены самые последние прогнозы насчет их следующей мишени. У нас также имеется лингвистический эксперт, который владеет основами повианского языка.

Тут Смоллвуд в задумчивости скосил глаза, и Редер вопросительно произнес:

— Сэр?

Адмирал сжал губы и повел плечами, словно желая, чтобы форменный китель удобней на нем сидел.

— Этот человек — самое лучшее, что нам удалось раздобыть в столь короткие сроки, — сказал он. — По сути, он один из лучших лингвистов Содружества. Единственная причина, почему нам вообще удалось его заполучить, это влияние генерала.

Оправдательная нотка в голосе Смоллвуда для Редера почему-то прозвучала тревожно.

— Весьма благодарен вам, сэр, — сказал он, стараясь излучать оптимизм.

— К несчастью, этот человек — тяжелый арахнофоб, — торопливо проговорил адмирал.

— А, понятно, — спокойно отозвался Редер. «Будь оно все проклято», — подумал он. — Как же он тогда умудрился стать таким экспертом в языке, на котором разговаривают существа, так похожие на пауков? — вслух спросил коммандер. «Потому что в самом этом факте, — подумал он, — есть что-то настолько извращенное, что оно меня еще больше его арахнофобии беспокоит».

— Боюсь, этой информации у меня нет, — напряженно ответил Смоллвуд, изымая у Питера пустую рюмку. — Итак, коммандер, вам пора идти. Не сомневаюсь, вас ждет миллион дел.

«И никакого торжественного рукопожатия? — подумал Питер. — Никакой речуги, типа „Вперед, мой мальчик, и дайте нам повод вами гордиться“?»

Смоллвуд торопливо поставил рюмки на стол и пожал Питеру руку.

— Возвращайтесь назад, — просто сказал адмирал. — И удачи.

— Благодарю вас, сэр, — отозвался коммандер. — Я вернусь.

Он выпрямил спину и как полагается отдал честь. Смоллвуд так же браво ему ответил, и Редер, четко развернувшись «кругом», вышел из адмиральского кабинета.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Несмотря на утверждение адмирала о том, что «Непобедимый» готов к старту, Редер прекрасно знал и догадывался, что Смоллвуд тоже это знает, что к подобному заданию нельзя было слишком хорошо подготовиться.

Коммандер энергично шагал по доку, и в голове к него так и бурлили всевозможные планы.

— Стоп! — выкрикнул Питер, шлепая ладонью по штабелю массивных ящиков и стремительно направляясь к ответственному за погрузку. Указывая на штабель, он сказал: — Эти идут на«Непобедимый».

— Никак нет, сэр, — возразила молодая женщина, сверившись с грузовым манифестом. — Эти ракеты для «Дружбы».

— Уже нет, — сказал коммандер, забирая у нее манифест. — Я за них распишусь. У «Непобедимого» есть приоритет. Адмирал Смоллвуд это подтвердит. Так что прошу вас дать вашей команде новое задание. Немедленно.

И, не обращая внимания на ее отчаянный крик: — «Сэр!», — Питер пошел дальше.

Оказавшись на «Непобедимом», он первым делом добрался до интеркома.

— Старшина Кейси, старшина ар-Рашид, лейтенант Роббинс, будьте так добры увидеться со мной в кабинете у квартирмейстера. — В запарке Питер не смог вспомнить, как того парня зовут, но его кабинет был ближе, так что это сэкономило бы время.

— Пи… коммандер, — подбежав к нему, с жаром начала Сара. — Капитана и мисс Ван забирают с корабля. Вы что-то об этом слышали? Доктор Голдберг говорит, что сделал все возможное, но приказ пришел слишком свысока.

— Вам лучше пойти со мной, — сказал Редер, беря Сару под локоть и подтягивая к себе. — Я встречаюсь с Падди и Роббинс в кабинете у квартирмейстера. Времени не так много.

Сара вопросительно на него посмотрела, а мгновение спустя прошептала:

— Мы снимаемся.

Питер кивнул.

— Подождите немного, — сказал он. — Я все объясню.

До кабинета квартирмейстера они шли молча. Добравшись туда, Питер обнаружил, что дверь кабинета раскрыта, а молодой временный квартирмейстер сидит за столом, и на лице у него красуется обычное ретивое выражение.

— Добрый день, коммандер. Входите, пожалуйста.

— Добрый день, Бриани, — отозвался Редер, испытывая облегчение от того, что все-таки вспомнил фамилию этого парнишки.

Молодой младший офицер привстал.

— Не желаете ли занять мое кресло, коммандер?

— Нет, благодарю вас, — отказался Питер. — Я лучше постою.

Кабинет был крошечный, размером с кладовку для швабр. Не знай он, что «Непобедимый» — новый корабль, причем один из лучших по конструкции, Редер бы заключил, что этот кабинет как раз по срочной необходимости из кладовки и переоборудовали. И он всерьез сомневался, что сможет за этот стол влезть. Молодой временный квартирмейстер был совсем низенький и худощавый.

«Как же Ларкин здесь управлялся?» — подивился Питер. Хотя, с другой стороны, Ларкин был мокаком, и, скорее всего, лишь наслаждался необходимым дискомфортом.

Они немного подождали. Все трое молчали, но Бриани буквально гудел от сдерживаемой энергии. «Зачем нужен антиводород? — с лукавой усмешкой подумал Питер. — Когда у нас кончится горючее, мы просто подключим моторы к этому вот парнишке и как пить дать все рекорды скорости побьем».

— Падди и Синтия на борту? — спросил Редер у Сары. — Вы их видели?

— Не так давно я видела их на главной палубе. Они там с головами в «спид» Гивенса зарывались.

— А что, у нас по-прежнему с машиной Гивенса проблемы? — Как в тот раз, когда он впервые познакомился с лейтенантом. — Но постойте, ведь это уже другой «спид».

— Он подхватил какую-то ерунду, пока за повианами гонялся, — ответила Сара, лукаво улыбаясь. — Но механикам теперь не на шутку повозиться приходится.

— Извините, что так долго, коммандер, — сказал Падди из дверного прохода. — Но мы так вымазались в смазке и всем таком прочем, что отчищаться пришлось не на шутку.

Редер с Сарой молча на него посмотрели, и Синтия вздрогнула. Затем Редер откашлялся.

— Вы не так уж и опоздали, старшина. Я благодарен вам уже за то, что вы оба на борту. — Он повернулся к Бриани. — Вы не закроете дверь, унтер-офицер?

Бриани нажал на кнопку, и дверь плавно закрылась.

— Ну вот, — сказал Редер, усаживаясь на край стола квартирмейстера. — Мы стартуем менее, чем через три часа, и командиром на этом задании буду я, — сообщил он им. — Нам не хватает двух «спидов», и я не покину Наобум, пока эта брешь не будет заполнена. Так что мне потребуется ваша помощь. В том числе и ваша, капитан-лейтенант Джеймс. Бриани, — сказал он, поворачиваясь к квартирмейстеру. — Я командировал сюда партию стандартных оборонительных и противокорабельных ракет; они должны прибыть в. любую минуту. Вы сумеете их разместить?

— Можете не сомневаться, сэр. У нас много места. Квартирмейстер «Маргариты» дал добро только на половину того, что мы запросили. Хотя еще немного мин мне все же удалось раздобыть. — Ухмыляясь, Бриани откинулся на спинку кресла.

— Отлично, — порадовался Питер, хлопая его по плечу.

Падди, Синтия и Сара одобрительно заулыбались. После успешного развертывания капитаном Каверсом этих мин во время последней миссии «Непобедимого» устаревшее оружие снискало себе немалую популярность на боевых кораблях.

— Есть у нас еще в чем-то острая необходимость? — спросил Редер.

— В лазерных кристаллах, сэр, — с серьезным видом ответил Бриани. — Их никогда не бывает достаточно.

— Падди?

— Слушаю вас, коммандер. — Здоровенный новоирландец ухватился за подлокотники кресла, словно желая встать.

— Добудьте все, что, по-вашему, может понадобиться, пока еще есть возможность, старшина. Лейтенант, — обратился Питер к Синтии, — задрайте на главной палубе люки и подготовьте место еще для двух «спидов». Са… капитан-лейтенант Джеймс, найдите мне пилота, чьему благоразумию вы полностью доверяете. Ждите меня у двери ангара на базе «Маргарита», экипированные и готовые к полету. А теперь вперед, люди, время не ждет.

Все встали и без единого звука отправились исполнять свои обязанности. Шагая по коридору, Редер об этом думал. Он был горд обладать доверием таких исключительных людей.

Ангар базы «Маргарита» располагался на самом верху всего комплекса под куполом станции. Вся массивная структура купола могла расходиться по сегментам, чтобы оттуда, точно рой злобных ос, вылетали «спиды». Маленькую базу обслуживало более сотни «спидов», и зрелище ангара просто завораживало.

Хотя и не находясь на действующем посту, эти пилоты и их машины откликнулись на повианскую атаку как настоящие фронтовики. Теперь же они зализывали раны. По меньшей мере тридцать глянцевитых машин были серьезно повреждены и находились на различных стадиях разборки.

Пилотам следовало гордиться тем, что потеряли в этом бою всего восемь «спидов». Теперь они вполне могли проводить время в барах, хвастаясь своей удалью и производя впечатление на представителей противоположного пола. Однако вместо этого они сидели за имитаторами и еще больше оттачивали свои и без того бритвенно-острые навыки.

«Очень удачно, — подумал Редер, — что тут в округе ни одного пилота. Техников, конечно, тоже не так просто будет одурачить, они по крайней мере не так фанатичны. Если только база „Маргарита“ своей Синтией Роббинс не обзавелась». От такой мысли мог содрогнуться даже самый сильный мужчина, особенно учитывая все обстоятельства.

Коммандер шагал вперед, имея вид человека, который точно знает, куда он идет, и у которого нет времени на лишние вопросы. Подмечая на ходу все окружающее, Питер с облегчением увидел, что сбоку у купола имеются небольшие воротца, через которые влетали и вылетали обычные патрули. Он не на шутку об этом тревожился.

«Сам купол мне точно открыть не позволят, — рассуждал Редер. — Я собираюсь общаться с техниками, а для подобной операции потребуется разрешение старшего офицера. Который наверняка посоветует мне вернуться на койку и там свой безумной сон досмотреть».

Наконец он их увидел. Два идеальных образчика — судя по всему, новехонькие, поскольку на их сияющих бортах не было видно ни вмятинки. Они стояли друг за другом, буквально искрясь в верхнем свете, точно два стыдливых жеребца на незнакомом пастбище.

Редер ощутил тот подъем, который возникал у него в груди, как только подворачивалась возможность полетать. «Спокойно, приятель, — осадил себя он. — Может, как-нибудь в другой раз. А на данный момент прибрать их к рукам будет вполне достаточно. Что мне особенно в них по вкусу, так это то, что они к воротцами идеально подходят».

Редер развернулся и трусцой пробежал обратно к главному входу в ангар. Туда как раз подошли Сара и Гивенс. «Гивенс?» — с сомнением подумал он. Этот старший пилот был слишком молод, и к тому же, по мнению Питера, из тех, кто всегда таким остается.

С другой стороны, он был с ними на астероиде, и неплохо себя зарекомендовал. «Похоже, я уже привык думать о Гивенсе как о парне, который никогда мужчиной не станет, — подумал Питер. — Так не годится. И, видит Бог, у меня есть основания доверять выбору Сары. Взять хотя бы наши отношения». В этой мысли была толика самодовольства.

— Итак, вот что мне от вас нужно, — сказал Редер двум пилотам, когда они к нему подошли. — Вы должны забраться в«спиды», которые я вам укажу, и долететь на них до… — тут он отбарабанил координаты рядом с одной из точек либрации базы «Маргарита». — Ждите там «Непобедимый».

Сара подняла бровь, а Гивенс удивленно заморгал, но никаких замечаний или вопросов от них не последовало. Только:

— Есть, сэр.

— Следуйте за мной, — велел им Редер.

Он подвел пилотов к двух заранее выбранным «спидам», приказал им сесть на борт и завести моторы. При этом звуке к ним подбежали четыре техника.

— Эй! — крикнул дородного вида главный старшина. — Что за дела?

Питер развернулся и ловко его перехватил.

— Сэр? — недоуменно вымолвил мужчина.

— Я коммандер Редер, — сказал он. — Провожу неожиданную инспекцию. Мои пилоты выведут два этих «спида» для пробного полета, чтобы дать оценку тому уровню техобслуживания, который обеспечивается местными техниками.

— Какую такую инспекцию? — недовольно спросил один из техников.

— Вот-вот, — подхватил старшина. — Мы ни о какой инспекции ничего не слышали.

Питер заговорщически к нему наклонился.

— Тогда это не стало бы неожиданностью. Теперь понятно?

На это у старшины и его техников ответа не нашлось. Моргая глазами, они переглянулись. Тем временем Сара и Гивенс подвели свои «спиды» к аварийным воротцам.

— Кто это санкционировал? — спросил старшина, наблюдая, как они маневрируют.

— Адмирал Смоллвуд, — ответил Редер. — Послушайте, — сказал он, беря старшину под руку и уводя от двух «спидов». — Я могу за них расписаться, если вас это так нервирует.

— Пожалуйста, сэр, распишитесь, — попросил старшина. — Ведь это не…

— Я знаю, — сочувственно перебил его Питер. — Но вы же знаете адмирала. У него что ни день, то новая идея. Лично я думаю, что после того, как эскадрилья действовала пару суток тому назад, ответы на все вопросы относительно качества вашей работы можно было бы считать полученными.

— Благодарю вас, сэр, — сказал старшина. Затем он подсунул Редеру записную панельку, и Редер размашисто на ней расписался. — Я очень ценю это, сэр.

— Нет проблем, — отозвался Редер. — Вот только эти воротца до сих пор закрыты. — С широкой улыбкой он повернулся к оставшимся позади техникам. — Можете вы что-то с этим поделать?

На какое-то мгновение физиономия старшины вытянулась, словно он понял, что его надули. Однако, прежде чем старшина успел что-то сказать, Редер вошел в проем.

— Такова оборотная сторона внезапных инспекций, — с ухмылкой заметил коммандер. — К ним на сто процентов никогда не бываешь готов.

Старшина медленно кивнул. Но он не мог не испытывать подозрений. В данный момент он сильно сомневался, что это какая-то секретная проверка или инспекция, как утверждал коммандер.

— Старшина, — произнес Редер, вкладывая в свой голос нотки командного тона. — Капитан-лейтенант, лейтенант и я вас ждем.

Подойдя к пульту, старшина набрал нужною последовательность клавиш. Тут же вспыхнули предупредительные огни и заревели сирены, оповещая о включении силового занавеса, который предотвращал утечку атмосферы, пока воротца открывались.

Сара с Гивенсом прокатили свои «спиды» вперед, а как только оказались снаружи, выполнили вертикальный взлет.

Тут же от пульта донеслось щебетание, и раздраженный голос с индусским акцентом повышенным тоном вопросил:

— Старшина Пауэрс, что за чертовщина у вас творится? В ангаре есть два «спида», не допущенные к полету, не включенные в полетный план, никак не упомянутые в нашем графике — и они вдруг невесть куда срываются! Не будете ли вы так добры мне все это разъяснить?

— Позвольте мне, — вмешался Редер и подошел в радиус охвата интеркома. — Кто говорит? — спросил он.

— Кто говорит? Говорит диспетчер базы, младший лейтенант Рао Сингх, — ответил мужчина. — А вы кто такой? И где старшина Пауэрс?

— Я здесь, младший лейтенант, — ответил Пауэрс.

Последовала пауза.

— Так что же все-таки происходит? — наконец спросил младший лейтенант. В его голосе ясно звучала озадаченная настороженность.

— Я коммандер Редер. Это неожиданная инспекция, санкционированная адмиралом Смоллвудом.

— Сэр… — Опять последовала пауза, а когда младший лейтенант снова заговорил, чувствовалось, что он едва сдерживает гнев. — Это не… — Он не мог сказать «несанкционированная», потому что коммандер только что сказал ему, что она санкционированная, причем не кем иным, как адмиралом. По той же самой причине диспетчер не мог назвать эту инспекцию «непозволительно-идиотской».

— Кто-то, в частности, эти два пилота, мог быть ранен, — наконец сказал Сингх. — Им еще предстоит согласовать свои действия с управлением полетами, а их траектории вынудили нас внести несколько аварийных изменений маршрутов. Кроме того, нам пришлось спешно перевести в другой режим орудия автоматических защитных батарей, которые по-прежнему находятся в состоянии боевой готовности. Прошу прощения, сэр.

— Прекрасно вас понимаю, — сказал Редер, одновременно умудряясь сохранять свой тон и жестким, и сочувственным. — Но как я уже говорил старшине, если неожиданные инспекции будут ожидать, мы из них мало что выясним. Благодарю вас за отличную работу, — добавил он.

И коммандер отдал честь старшине, которые откозырял ему в ответ, по-прежнему не уверенный, что поступил правильно.

Затем Питер, не оглядываясь, пошел прочь. Он еще раз взглянул на часы, после чего ускорил темп.

«Их глаза сейчас мне спину просверлят, — думал Питер. — Как же явственно я это чувствую. Но если я оглянусь, то обращусь в соляной столп. Ноги, несите меня отсюда».

Редер все ожидал, что вот-вот какой-то старший офицер прикажет ему остановиться, потребует объяснений. Дальше последует звонок в канцелярию адмирала, а затем состоится что-то очень близкое к бичеванию прославленно острым языком Смоллвуда.

Пройдя двери ангара, он перешел на трусцу.

«Боже, — подумал Питер, — сделай так, чтобы Падди уже вернулся с теми лазерными кристаллами». Он также надеялся, что управление полетами предупреждено об отбытии «Непобедимого». Два таких сюрприза в одну вахту не могли пройти незамеченными. «А когда мы заберем те два „спида“ и направимся к прыжковой точке, — рассудил коммандер, — нас уже вряд ли назад отзовут». Но он точно знал, что у адмирала Смоллвуда найдется для него несколько отборных словечек, когда он вернется. Если он вернется.

Приближаясь к стыковочной трубе «Непобедимого», Редер заметил, что высокий и худощавый, но довольно широкоплечий мужчина с курчавой копной темных волос о чем-то спорит с охранником.

— Что происходит? — спросил Питер.

— Сэр, это человек хочет пройти на борт.

— Я… — начал было мужчина, но коммандер его перебил.

— Кто вы по профессии? — спросил он.

— Я лингвист, — ответил тот. — Моя фамилия…

Прежде чем он смог продолжить, Редер достал свою записную панельку и вызвал на ней изображение повианина. Затем он показал панельку лингвисту и спросил:

— Что вы об этом думаете?

Мужчина передернулся и заметно побледнел.

— Его ждут на борту, — сказал Редер охраннику, убирая панельку.

— Больше так не делайте! — рявкнул мужчина, хватаясь за сердце.

— Я за него поручусь, — заверил Редер все еще колеблющегося охранника.

— Так точно, сэр, — кивнул охранник и отошел в сторону.

— У меня тут вещи, — сказал лингвист, указывая на целую гору всевозможного багажа.

Редер подобрал один чемодан.

— Выберите то, что вам больше всего нужно с собой забрать. Все остальное я прикажу кому-нибудь доставить в вашу каюту.

— Благодарю вас. Между прочим, меня зовут Ролан Бартер. Я профессор кафедры ксенолингвистики Викторианского университета. — Он протянул руку и подождал, пока Питер засунет свою записную панельку в карман, чтобы обменяться с ним рукопожатием.

— Коммандер Питер Эрнст Редер. Я начальник всей этой экспедиции. Пожалуйста, следуйте за мной. — И Питер повел лингвиста на «Непобедимый», подальше от глаз и ушей заинтересованных дежурных охранников. — Вы когда-нибудь на корабле Космического Отряда путешествовали? — спросил он.

— Нет, не имел такой чести, — ответил Бартер. — Я полагаю, будут всевозможные ограничения, скверная еда и тому подобное?

Редер рассмеялся.

— Пожалуй, некоторые ограничения. Но они, скорее всего, будут связаны с вашей же безопасностью. — Он провел его в лифт. «Нет смысла заставлять штатского пешком топать, — подумал коммандер себе в оправдание. — Лучше я его поскорей пристрою, а потом у меня миллион дел». Вообще-то у настоящих капитанов кораблей для подобных процедур существовали старпомы.

— Что ж, скорее всего, почти все время я буду у себя в кабинете работать над переводами. Не знаю, упоминал ли вам об этом адмирал, — Бартер сказал это в манере человека, уверенного, что о таком важном факте просто нельзя не упомянуть, — но идет жесточайшее соревнование, кто быстрее раскусит повианский язык. — Лингвист радостно огляделся. — И благодаря этой… возможности я уверен, что этим человеком стану именно я! Вы просто себе не представляете, как я рад с вами отправиться.

— Прошу прощения? — недоуменно произнес Редер. — Если не ошибаюсь, вы только что мне сказали, что, по сути, на повианском не говорите. — В голосе коммандера прозвучало раздражение, и он вдруг понял, что уже не чувствует особой вины за то, что так беспардонно воспользовался фамилией адмирала.

Лифт остановился, и Питер в быстром темпе повел Бартера по коридору, то и дела вынуждая лингвиста переходить на трусцу, чтобы не отстать.

— Никто не говорит, — объяснил профессор. — Люди способны только апроксимировать повианский язык; у них совершенно другой речевой аппарат. Просто поразительно, как они могут так хорошо говорить на нашем языке. Однако мои исследования показывают, что, по сравнению с повианским, человеческий язык достаточно груб.

Редер внезапно остановился и повернулся лицом к языковеду.

— Я вас вот о чем спрашиваю, — сказал он с преувеличенным терпением. — Вы… понимаете… по… повиански?

Избегая глаз Редера, Бартер то смотрел на свои ботинки, то куда-то вбок.

— Ну, не хуже любого другого гражданина Содружества.

— Я тоже гражданин Содружества, — напряженно произнес Питер. — Но по-повиански вообще не понимаю. А вы лучше можете?

— Да, конечно. Теперь я догадываюсь, что вы имеете в виду. Да. Приблизительно я по-повиански определенно понимаю. Но что касается языковых тонкостей…

— Стало быть, — продолжил Редер, стремительно устремляясь дальше, — если мы наткнемся на повианский патруль, вы сможете сказать: «Мы пришли с миром»?

— Гм, да. — Бартер засеменил, чтобы его догнать, не отрывая глаз от профиля коммандера. — А что, мы именно это собираемся им сказать? — поинтересовался лингвист.

— Вряд ли, — ответил Редер. — Раз вы на их языке не говорите.

— У меня есть специальное устройство, которое я программирую так, чтобы оно говорило на их языке. — Голос Бартера сделался резким, в нем явно звучала обида.

— Вот мы и пришли, — сказал Редер.

Он провел лингвиста в апартаменты Ларкина. Каюту предателя до сих пор так никто и не занял, а Питер знал, что Бартер потребует уединенное место, где он смог бы работать.

— Вот это? — потрясенно спросил лингвист, роняя свои чемоданы. Он застыл столбом и аж рот разинул от изумления. — Но это же шкаф! Как вы могли подумать, что я буду способен в спичечном коробке работать?

— Мистер Бартер, это офицерская каюта. Между прочим, я ваш сосед, и это лучшие жилые помещения на корабле. Уверяю вас, здесь тесновато, зато удобства идеальные. — Питер искоса глянул на лингвиста. — Вы, случайно, клаустрофобией не страдаете?

— Нет, не страдаю! Если у меня одна фобия, это еще не значит, что у меня их полный комплект! Нет, не могу поверить, что и вы в подобной норе живете. — Профессор почесал в затылке и покачал головой, одаривая коммандера гневном взором темных глаз.

Редер подошел к двери, соседней с дверью Бартера, и набрал входной код. Затем отступил в сторону, предлагая стоящему рядом языковеду туда заглянуть.

— Ну и ну, — только и сказал Бартер.

— Еда здесь на самом деле очень хорошая, и ее более чем достаточно. А вот места в обрез. Ничего, вы скоро привыкнете, — заверил его Редер.

Бартер нахмурился.

— Вы пришлете сюда мой остальной багаж?

— Да.

— Вообще-то, — лингвист беспомощно махнул рукой, — все это решительно никуда не годится. Но что я могу поделать?

— Скажите, мистер Бартер, все, что вы сюда притащили, непосредственно с вашей работой связано? — поинтересовался Редер. «Потому что мне, приятель, пора идти, — подумал он. — У меня еще куча дел».

— Да! Переводное устройство, специальное оборудование, необходимое для его конструирования, моя библиотека, — затараторил лингвист, поднимая один из чемоданов.

— Тогда я предоставлю вам какое-нибудь лабораторное помещение, мистер Бартер. А пока что, если вы не против, мы просто забросим весь ваш багаж сюда. Когда мы покинем станцию и пройдем прыжковую точку, мы непременно вас обустроим.

И, прежде чем лингвист успел предъявить какие-то возражения, Редер резко развернулся и зашагал прочь.

«Эти командирские обязанности черт знает какие фокусы с моими манерами творят, — подумал Питер. — Матушка определенно была бы мной недовольна». С другой стороны, им уже много лет командовали, и Редеру еще ни разу не случалось наткнуться на большого начальника, манеры которого не были бы грубыми и бесцеремонными.

Шкафчик для инструментов мог бы показаться просторней каюты Падди. А все потому, что он контрабандой протащил на борт еще трех техников, чтобы с ними в картишки перекинуться. Столик он заранее подготовил. Правда, Падди пришлось прихватить из лаборатории несколько табуретов, чтобы за этим столиком было удобно играть, но он чувствовал, что все усилия того стоили. Из проигрывателя негромко играла музыка.

— Два, — сказала Симба, стройная, загорелая женщина с тугими косичками иссиня-черных волос. Не будь на свете Синтии Роббинс, Падди наверняка насладился бы более близким знакомством с этой первоклассной специалисткой по всевозможным видам оружия.

Кольвин сдал ей две карты и, полузакрыв глаза, подался назад. Старший из всех четверых, этот тихий мужчина с комплекцией уроженца планеты с тяжелой гравитацией был одним из лучших спецов по моторам, каких Падди когда-либо встречал.

Тони By ничего не сказал, а лишь по-новому расположил свои карты. Его специальностью были боевые компьютеры. А вот покер — ни в коем разе. Хотя Тони просто обожал играть, он без конца проигрывал.

— Суховато здесь, верно? — спросил Падди. Вытащив из столика фляжку и четыре стакана, старшина налил всем выпить. — За Содружество, — провозгласил он, поднимая бокал. — Чтоб оно еще дружней было.

Остальные охотно подняли стаканы в ответ на тост старшины, и лишь Симба бросила на него слегка вопросительный взор.

— Закусим, — предложил Падди, доставая с полки пакетик хрустящего картофеля. Эту штуку, понятное дело, производили уже вовсе не из картофеля, и даже неясно было, чем же таким она хрустит, но вкус оставался прежним. — Угощайтесь, — сказал он, делая широкий жест.

Тут удивились даже Кольвин и By.

— Это мне моя любимая дала, — объяснил Падди. — Она говорит, так веселее.

— Как там насчет женитьбы, старшина? — поинтересовалась Симба.

Падди одарил всех кривоватой ухмылкой.

— Время покажет, — сказал он. — Но если я и впрямь когда-то женюсь, моей жене придется понять, что толковой игры без угощений не бывает.

— Мне тоже кажется, что так веселее, — сказала Симба и так кинула себе в рот кружочек хрустящего картофеля, что это показалось почти приглашением. — Каждому мужчине жена нужна. — И она лукаво ему подмигнула.

Все рассмеялись, и сквозь этот смех Падди расслышал легкое гудение. Этого звука он давно ожидал.

— Обожаю вот этот кусочек, — сказал старшина, включая проигрыватель на полную громкость. Музыка дико заревела, отражаясь от стен, и один из его товарищей зажал ладонями уши, другой завопил, чтобы он ее вырубил, а третий швырнул в него фишками. Все зависело от индивидуальной терпимости к боли. — Что? — крикнул им в ответ Падди, смеясь. — Я вас не слышу.

Наконец он все-таки смилостивился и вырубил музыку.

— Это было совсем не смешно, — хмуро сказал Кольвин.

By ничего не сказал. Он лишь вынул одну карту из своего веера и переложил ее на две карты дальше.

Симба засверкала на Падди глазами.

— Стоп-машина, — сказала она. Женское чутье подсказывало ей, что пора идти. К несчастью, это чутье самую малость запоздало.

Падди помрачнел. Он бы предпочел, чтобы они еще чуть-чуть поиграли. Так три его товарища смогли бы отвлечься от происходящего вокруг. Впрочем, выбор был уже не за ними. И, что самое скверное, на руках у старшины ничего толкового не имелось.

«А, ладно, — подумал Падди. — Черт с ней, с игрой». И действительно. Игры была предлогом, чтобы затащить этих троих на борт «Непобедимого». Правда же заключалась в том, что Падди затеял все это с намерением их похитить.

Трое техников «Непобедимого» остались на поверхности Наобума. Все они получили тяжелые радиационные ожоги и должны были еще как минимум две недели проваляться в больнице. А Падди вовсе не собирался допускать того, чтобы главная палуба оказалась лицом к лицу с повианами без трех необходимых специалистов.

С тоскливой миной расплатившись, он потребовал себе еще карты.

«Они услышат, как корабль стартует, — подумал Падди. — Можно только надеяться, что они не прикончат меня, если решат, что мне все это тоже как снег на голову свалилось». В конце концов, откуда было какому-то механику в чине главного старшины знать, что корабль готовится отбыть из порта по срочной необходимости?

«Непобедимый» накренился и издал громкий лязг, освобождаясь от грейферов и базового переходного шлюза.

— Что это было? — поинтересовалась Симба, поднимая глаза к потолку.

— Сам не знаю, — отозвался Падди, вставая. — Пожалуй, надо бы пойти выяснить. — И он выскочил из каюты, запирая за собой дверцу. «Пусть-ка они часок тут покипят да поварятся, — подумал старшина и, весело насвистывая, направился по коридору. — Все равно уже слишком поздно. И если я им потом скажу, что меня тут какой-то офицер застукал и что я не хотел, чтобы они за азартную игру на губу пересели, может статься, они меня не прикончат».

Редер сидел на капитанском месте в кабинете для инструктажа, чувствуя себя крайне неловко под потрясенно-недоуменными или, как в случае Бута, откровенно враждебными взглядами своих коллег-офицеров. От спутника они отчалили без сучка и задоринки, причем кое-кто из людей Редера так и остался на базе, а несколько членов личного состава базы перекочевали на «Непобедимый». Теперь коммандер наконец-то собирался поведать старшим офицерам о задании.

— Первая часть порученного нам адмиралом Смоллвудом задания достаточно незатейлива, — начал Питер. — Мы должны найти повианских рейдеров, которые нанесли удар по Наобуму.

— Если это незатейливая часть задания, — прогудел командир эскадрильи Шелдон, — тогда мне даже подумать страшно, каким ударом для нашего душевного здоровья станет его затейливая часть.

— Все в свое время, командир эскадрильи, — с улыбкой сказал Редер. — После того, как мы захватим в плен повиан, мы обсудим наши дальнейшие действия.

— Гм… они хотят, чтобы мы захватили в плен повиан? — спросил Труон Ле, глава тактического отдела. На лице у него ясно было написано: «Ведь я что-то не так расслышал, верно?»

Этот же самый вопрос, смешанный с изумлением, читался и на всех остальных лицах.

— Крепитесь, господа, — сказал коммандер. — Мы и раньше делали невозможное. — Они молча продолжали глазеть. «Ну вот, — подумал Питер, — все в полном порядке». — Это то, чего хочу я. Я бы хотел захватить по крайней мере один их корабль. Однако сложно сказать, что Космическому Отряду удастся извлечь из одного. Поэтому я хочу, чтобы наши люди действовали по принципу «чем больше возьмем, тем лучше».

Они переглянулись. Вскоре Уильям Бут, шеф отдела контрразведки и не самый любимый из нынешних подчиненных Редера, заговорил:

— Вы сознаете, коммандер, что еще никому не удавалось с успехом захватить в плен хотя бы одного повианина? Что же до мокаков, — он развел толстыми ладонями, — то когда их берешь в плен, их потом просто невозможно содержать. По крайней мере, без круглосуточной охраны. От них всегда бывает больше проблем, чем пользы.

Теперь на лицах офицеров читалось, что, как ни противно им было соглашаться с желчным и некомпетентным Бутом, в данном случае им это делать приходилось.

— Есть у вас какие-то мысли о том, как к этому можно приступить? — поинтересовался Шелдон. В подтексте почти слышалось обращение «старина Питер».

— Они наверняка уничтожат все записи, — с траурным видом заметил Хаваш Харткорпф, начальник отдела связи. — Я знаю, что мы бы точно так сделали.

— Тогда в чем здесь смысл? — спросила Ашли Люрман, астронавигатор. — Скорее всего, никаких пленных, определенно никаких записей. К чему все эти хлопоты?

— Я голосую за то, чтобы мы просто раздолбали подонков, — заявил Бут, оседая в своем кресле. На его широкой физиономии играла презрительная улыбка.

— Я командую этим кораблем и несу ответственность за это задание, — твердо отчеканил Редер. — Это непреложный факт. Когда я даю приказ, вы будете повиноваться ему, потому что я действующий капитан. — Продолжая говорить, он в упор смотрел на Бута. — У вас нет права голоса, когда речь идет о том, повиноваться моим приказам или нет. Как вы к этим фактам относитесь, значения не имеет, потому что здесь не демократия. А если вам это не по вкусу, — холодный взор голубых глаз коммандера медленно обошел весь стол, — то вам определенно нет смысла и дальше служить офицерами в Космическом Отряде.

Редер сделал паузу и по очереди заглянул в глаза всем своим коллегам-офицерам.

— Что мы получим, — произнес он наконец, обращаясь к Люрман, — даже если не будет пленных, даже если все записи будут стерты без всякой надежды на восстановление, это конкретное представление об уровне их технологии. Повианские трупы обеспечат неоценимой информацией судебную медицину; их жилые модули, возможно, дадут какое-то представление о том, как устроено их общество. Все это станет подлинной золотой жилой для контрразведки. Я бы очень хотел добыть эту информацию для Содружества. И я требую, чтобы вы помогли мне это проделать. А посему прекратите считать, будто все это можно будет автоматически провернуть по самому легкому варианту, и начинайте планировать, как нам на самом деле выполнить это задание. — Он быстро оглядел всех, сидящих за столом. — На данный момент карнавал негативизма закончен.

Офицеры молча переглянулись. Физиономия Бута по-прежнему выражала враждебность; на остальных лицах в той или иной степени читалась задумчивость.

— Что ж, — заговорил Шелдон, постукивая пером по столу, — это вполне справедливо. Если мы будем думать, что мы на это неспособны, мы определенно не сможем это проделать. Прошу вас, коммандер, не думать, что я веду себя негативно, но теперь мой вопрос таков: как мы их найдем?

— Методом тыка, — ответил Питер, запрашивая звездную карту. — Но при этом основываясь на лучших разведданных, которые у нас имеются.

Коммандер рассказал им все то, что поведал ему адмирал насчет купленных или украденных опознавательных сигналов и уничтоженных сторожевых судов. Офицеры в ответ хмуро на него посмотрели.

— Итак, повиане все глубже и глубже прокладывали себе путь на территорию Содружества, — сказал Питер. — Но Наобум едва ли находится на исхоженной тропке. Так что в этой атаке есть несомненный психологический эффект, и средства массовой информации наверняка языки себе протрут, вещая о глубоком проникновении, вражеском внедрении, тары-бары-растабары. Однако свои мишени повиане подбирают предельно аккуратно, наверняка с мыслью о собственной безопасности на уме.

Энергично кивая, Труон Ле добавил:

— Если иметь в виду долгосрочную программу, то чем безопаснее им будет, тем больший урон они смогут нанести.

Другие офицеры тоже закивали, и Редер ухмыльнулся.

— В самую точку! — сказал он.

Коммандер переключил свое внимание на пульт перед собой, и в центре стола вдруг ожила звездная карта. Он высветил там три планетные системы. Компьютер тут же их укрупнил. Важнейшая статистика этих систем появилась под их названиями, а также на отдельных экранчиках перед каждым из офицеров.

— Моя догадка такова, что повиане продолжат выбирать схожие мишени, руководствуясь принципом максимальной безопасности для себя и максимального психологического ущерба для нас. Они планируют наносить удары и в темпе уматывать.

Редер нажал клавишу у себя на пульте, и одна из трех планет выдвинулась на первый план.

— Я ставлю вот на эту. Она достаточно близко, она малонаселена, слабо защищена, и там есть завод по переработке радиоактивной руды. Заряды для боеголовок, которые там производятся, не то чтобы жизненно для нас важны, но их потеря определенно нам повредит. — Он вытянул перед собой руки и, словно бы приглашая всех к разговору, ими взмахнул. — Какие будут мнения?

«Белла-Виста» было весьма удачным названием для этой прелестной планеты. На вид она имела много общего с Землей, щеголяя прозрачно-голубой атмосферой и бескрайними разноцветными просторами, кое-где зелеными. Все это был чистой воды обман. Атмосфера состояла в основном из метана и водорода, а зелень давал аммиак; кроме того, эта атмосфера была густой и взрывоопасной, включая в себя сложные летучие вещества, которые тщательно оттуда выделяли и перерабатывали для дальнейшей отправки на производственные комплексы по всей системе.

Постоянными жителями Белла-Висты были шахтеры, заброшенные туда Консорциумом. Бывшие, впрочем, шахтеры. Теперь их проживание здесь было каким угодно, но только не постоянным. В возмещение за страдания, причиненные этим людям Консорциумом, Содружество вознаградило их планетой. С тех пор они прилично разбогатели на минералах, и теперь нанимали других, чтобы за них работать. Львиную долю своего времени бывшие шахтеры проводили, развлекаясь на планетах с куда большими удобствами, однако поддерживали фикцию своей прописки на Белла-Висте.

— Надеюсь, наша догадка верна, — сказал стоящий под боком у Редера Труон Ле.

Редер лишь хмыкнул в ответ. Пристроив подбородок на кулаке, он упирался взглядом в капитанский экран, внимательно изучая планету, а также ее орбитальные модули, кольца и квазилуны. «Особенно мне эта „наша догадка“ понравилась, — с юмором висельника подумал коммандер. — Хотя я тоже надеюсь, что она верна. Не то чтобы я обитателям Белла-Висты зла желаю. Просто не можем мы быть в трех местах сразу, и я нутром чую, что я прав».

К несчастью, его нутро было так же склонно ошибаться, как и любое другое. Что не на шутку Питера беспокоило.

— Пожалуй, сейчас не лучшее время, чтобы об этом упоминать, — сказал Труон, — но эти три техника, которых старшина Кейси уворовал…

— Уворовал! — воскликнул Питер. — Это вы уж слишком, старпом.

— А как насчет «прибрал», сэр?

Редер сжал губы.

— Прибрал — уже лучше. Но это неточно. Они пришли на борт по собственной воле. Никто их наркотиками не накачивали оставаться не принуждал.

Труон подался поближе к коммандеру.

— Сэр, они пришли на борт поиграть в карты со старшиной. Оставаться они и не думали.

— Не наша вина, что они не смогли вовремя вернуться на станцию. Что мы, интересно, теперь должны сделать — остановить войну и дать им возможность отсюда вытряхнуться?

Старпом улыбнулся.

— Не думаю, сэр. Но они заявляют, что намереваются подать жалобу.

Самодовольно ухмыляясь, Редер откинулся на спинку кресла. «Это предполагая, что кто-то из нас обратно до Содружества доберется», — подумал он.

— Не знаю, почему, но меня такие безумные оптимисты всегда по-настоящему восхищают. А вас, старпом?

— Сэр, — сказал Харткорпф, начальник отдела связи. — Командующий базой приглашает всех офицеров на званый обед.

Питер мог это понять.

Во всей системе Белла-Висты каждый день находилось всего лишь примерно четыре тысячи человек, да и те были рассеяны кто где. Новое лицо, показывающееся во время твоего двухлетнего контракта, считалось здесь чем-то вроде подарка судьбы.

— Давайте лучше к нам его пригласим, — сделал встречное предложение Редер. — Предложим сменить обстановку.

— Миссис Хонг говорит, что она с радостью, коммандер, — пришел ответ Харткорпфа, — но ей бы также хотелось всю семью с собой захватить. У нее два мужа и три сына-подростка.

— Мама родная, — втихомолку произнес Редер. Полигамистов ему в жизни вообще-то не так много попадалось. Большинство считало, что от этого слишком много проблем. «Хотя в такой дыре, — подумал Питер, — наверное, чем больше, тем веселее». — Пожалуйста, — сказал он вслух. — Очень рад буду с ними познакомиться. — «И все-таки эта история с двумя мужьями мне не очень по вкусу, — подумал затем коммандер. — Что, если они на самом деле какие-нибудь извращенцы?»

Впрочем, тогда он мог обрести убежище, представившись эдаким суровым и отчужденным типом капитана. Предполагая при этом, что два мужа миссис Хонг не принадлежат к тому типу социальных пиявок, которые намертво присасываются к самому высокому по рангу индивиду в помещении.

— Сэр, — сказал от тактического пульта младший лейтенант Гундерсон. — У прыжковой точки отмечена активность.

Сразу же после прибытия в систему они убрали отсюда сторожевой корабль, заменив его кое-какими суперкрутыми шпионскими устройствами. Они также установили у прыжковой точки предельно очевидный бакен — на тот случай, если отсутствие сторожевого корабля отпугнет их добычу.

— Высылают коммерческий сигнал, — сообщил Гундерсон.

— Мне на экран, — приказал Редер. — И отмените приглашение. Попросите миссис Хонг в дальнейшем не поддерживать с нами никакой связи, пока мы не скажем, что все в порядке.

— Есть, сэр.

Точка обзора Редера находилась позади бакена, и в данный момент ничего, кроме довольно скучной космической панорамы, он не наблюдал. Зато он услышал, как бакен откликается на коммерческий сигнал стандартным приглашением не значащегося в графике корабля на Белла-Висту. Затем, прямо на глазах у коммандера, прыжковая точка претерпела мучительный для зрения момент диссонанса, и корабль начал проходить.

— Это определенно никакое не коммерческое судно Содружества, — удовлетворенно отметил Редер.

И действительно, из прыжковой точки вышел с одного бока приплюснутый, а с другого выпуклый диск, напоминающий механистическую версию черепашьего панциря с двумя изогнутыми, выдающимися вперед структурами, словно это было насекомое со жвалами. Восемь тяжелых защитных конструкций на обтекателях окольцовывали его корму, а вся поверхность буквально топорщилась блоками датчиков, антеннами, пусковыми модулями, фокусирующими зеркалами и лучевыми направляющими механизмами для плазменных орудий. Вдобавок там же еще гнездились тяжелые ракеты.

— Класс эсминцев, — доложил Гундерсон, сверяясь с приборами. — Масса больше, чем обычно бывает у нас или у мокаков. Очень тяжелый нейтринный поток — силовая установка чертовски впечатляет. Похоже, эта сикараха дьявольски быстро бегает.

Они ждали. Больше ничего не показывалось.

— А на Наобуме с ними были друзья-приятели, — сказал над плечом у Редера Труон.

— Верно, были, — согласился коммандер. — Но там было кому их встретить. А здесь… — Он лишь рукой махнул. — Да, действительно, — согласился временный старпом. .

— Не думаю, что кто-то еще появится. Дадим им еще немного пройти, а потом стартуем. Все люди на местах?

— Так точно, сэр, — отозвался Гундерсон.

Они ждали, пока повианин осторожно прокладывал себе курс по гравитационному колодцу голубого солнца, явно нацеливаясь на Белла-Висту.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Мастер охоты, здесь нет никакого сторожевого корабля. Его заменили автоматическим бакеном. — Голос техника едва заметно подрагивал, намекая на тревогу.

Мастер охоты Чи-кист оторвался от своих занятий и обдумал новости. Информаторы заверили их, что у этой прыжковой точки будет сторожевое судно. Им также было сказано, что это единственный военный корабль в данной системе.

А теперь этот корабль куда-то исчез.

— Дайте послушать его сообщение, — велел Чи-кист.

Из компьютера неразборчиво забубнил человеческий голос. Располагая свои педипальпы в положении первой степени недовольства нерадивым подчиненным, мастер охоты прошипел:

— Перевод!

Сообщение оказалось простым приглашением в этот сектор космоса, где перечислялись имена людей, руководящих шахтерским сообществом Белла-Висты. О пропавшем сторожевом корабле ничего не было сказано.

— Что вы об этом думаете, Мох-но? — спросил Чи-кист у своего заместителя.

На мгновение Мох-но принял позу, указывающую на его высокую оценку той чести, которой, пожелав узнать его мнение, удостоил его начальник. Затем он сказал:

— Не могло ли получиться так, что наша первая атака настолько напугала этих людей, что они стянули свои силы для охраны самых важных систем?

Чи-кист одним жестом признал такую возможность, а другим подбодрил своего подчиненного и предложил ему продолжать.

Размышляя, Мох-но снова принял позу уважения и признательности.

Мастер охоты сдержал жест удовлетворения. Он уже ввел в обычай поощрение своих подчиненных к анализу ситуации и изложению своих мыслей — отчасти потому, что ему нравилось наставлять молодежь. Впрочем, лишь отчасти. Главное же заключалось здесь в том, что Чи-кист просто наслаждался, когда его работу проделывали другие. Их гибкие молодые умы, к примеру, заметно превосходили его в оценке мотиваций человеческого противника.

И в то же время Чи-кист так умело плел свои сети-ловушки, что до него то и дело доходили достоверные сообщения о том, что молодежь необычайно высоко ценит службу у него под командой за бесценную возможность по-настоящему обучиться искусству ведения войны. Таким образом, самые лучшие соперничали за то, чтобы стоять возле него на палубе, и их таланты добавляли новый блеск его репутации.

Большинство из них так и не догадывались, что мастер охоты попросту их использует. Те же, кто догадывался, обучались его методам и склонны были быстро подниматься на службе королеве. «Мох-но, — подумал Чи-кист, — будет одним из таких».

— А не могли они раскусить наш план? — спросил Мох-но, делая жест, который указывал на то, как острогранная мысль прорывается сквозь сеть-ловушку. — Не могли они рассудить, что мы атакуем их наименее защищенные аванпосты?

— Тогда они вряд ли оставили бы эту планету незащищенной, разве не так? — спросил в ответ мастер охоты.

— Нам следует посмотреть, не удастся ли что-то извлечь из нейтринных сигнатур, которые нами здесь обнаружены, — предложил Мох-но.

Чи-кист позволил своему хелицеру выразить одобрение, и Мох-но, как он сам же и предложил, приступил к этой процедуре. Юнец пока еще не сознавал, что мастер охоты впитывает у него знания. Но он был очень смышленым, и скоро ему предстояло это понять. Тогда Чи-кисту придется организовать переназначение. «Какая жалость, — подумал он, — что именно тех, кого ты больше всего хочешь удержать при себе, всегда приходится удалять».

— Самый последний корабль имел сигнатуру рудовоза, — доложил Мох-но. Положением своих педипальп он позволил себе выразить разочарование. — Также в этой зоне была ограниченная активность малых судов. Возможно, кто-то программировал бакен, — предположил он.

— Таким образом, у нас есть несколько вариантов, — заключил мастер охоты. — И у нас есть задание, которое состоит в том, чтобы уничтожить промышленные мощности в данной системе. Мы должны прямо на ходу проверять сеть.

Притаившись в своем «спиде», Шелдон наблюдал, как повианин крадется вперед.

— Так держать, — сказал он вслух. Только он один мог слышать свой голос, поскольку они отключили связь, но Шелдону просто требовалось это сказать.

Приборная панель его машины пассивно регистрировала сканирование повианами этой зоны. Но враги уже прошли вперед. «Стало быть, — подумал командир эскадрильи, — их датчики не так совершенны, как того мы опасались».

Семнадцать «спидов» из полного комплекта «Непобедимого» в тридцать пять машин были развернуты в ожидании повиан, равно как и два «психа». Эскадрилья получила приказ лежать молча, пока враг не окажется настолько далеко от прыжковой точки, что его бегство станет невозможным. Многое здесь зависело от того, что именно сюда пройдет. Шелдон был рад обнаружить, что это всего-навсего эсминец. Он и шестнадцать его коллег по эскадрилье вполне были способны с ним справиться.

Хотя, конечно, Шелдон надеялся, что враг бросится вперед без раздумий, с орудиями наготове и с бесшабашностью в куриных мозгах. Тогда с сикарахами можно было бы спокойно и рассудительно разобраться.

Командир эскадрильи сжал губы. Захватить в плен эсминец будет очень непросто. «Ладно, сделаем, — подумал он затем. — Только бы это не слишком дорого обошлось. Иначе я шкурой Редера свое перегрузочное кресло обтяну. У этого парня нет права менять приказы ради своей карьеры».

В душе Шелдон отчаянно сожалел о том, что это не его идея. Первое подразделение, которое сумеет взять в плен повианский корабль, будет купаться в славе.

Повиане продолжали проводить сканирование по всей зоне, но после второго прохода Шелдон уже не тревожился. Хотя поначалу он боялся того, что с каждым следующим сканированием их приборы будут работать все тоньше. Теперь же командир эскадрильи был уверен, что они либо не могут этого делать, либо не считают нужным.

Таким образом, ничего здесь обнаружить сикарахи попросту не могли. Материалы, из которых состоял «спид», быстро охлаждались, а они многие часы провисели здесь в ожидании, так что термическое сканирование зарегистрировало бы только холодный металл. Который запросто можно было принять за метеороиды. По тому курсу, которым прошел «Непобедимый», они прогнали целых три рудовоза, а «спиды» были доставлены сюда этими же грузовыми кораблями на буксире. Для того, чтобы занять нужное положение, пилоты использовали самое минимальное количество энергии. Так что нейтринные сигнатуры здесь будут, но такие низкие, что опасными они сикарахам показаться не должны.

Лишь что-то, ищущее конкретную форму «спида», могло их там обнаружить. А для развернутой повианами сети сканирования машины были слишком малы, и они легко проскакивали незамеченными сквозь ее ячейки.

Шелдон ухмыльнулся. Нежелание сикарах считать нечто малое по размеру не представляющим никакой угрозы должно было принести им массу проблем в самом ближайшем будущем.

— Мастер охоты…

Мастер охоты Чи-кист зашевелился на кушетке. Немного слизи стекло ему на жвалы, и он раздраженно вытер их педипальпами.

— Слушаю вас, Мох-но.

И глаза, и хелицеры Мох-но указывали на сомнение, замешанное на упрямстве.

— Мастер охоты, мне кажется, я зарегистрировал сигнатуру другого корабля. Вот, смотрите.

Он вызвал данные на экран. Чи-кист намеренно сцепил свои хелицеры в весьма хитроумный узор, который побуждал другое разумное существо видеть в нем другие узоры, которых там на самом деле в помине не было.

— Ручаетесь ли вы за эти данные обеими вашими педипальпами, а также несколькими передними конечностями? — спросил он.

— Да, мастер охоты. И я убежден, что перед рудовозами здесь прошел другой корабль. Силовая установка и мотор нормального пространства у этого корабля имеют следующие характеристики.

Тук-тук-тук. Когти нижних лапок Чи-киста застучали по палубе.

— Военный корабль?

— Такова моя гипотеза. Крупная боевая единица — линейный крейсер или авианосец. И он прибыл сюда…

— …за минимально необходимое транзитное время после нашего предыдущего удара по цели!

Какое-то время педипальпы мастера охоты нерешительно корчились, затем застыли.

— Тормозить. Сбросить скорость и лечь на обратный курс.

Не было никакого позора в бегстве от превосходящего противника. Если там действительно есть превосходящий противник, он покажется, когда они побегут. Если же его там нет, они всего лишь потеряют немного горючего…

…и вина за это ляжет на Мох-но.

Редер наблюдал за тем, как «спиды» движутся в направлении Шелдона.

— Нет! — вырвалось у коммандера, когда он увидел, что они оставили брешь перед прыжковой точкой. Повианский капитан мгновенно увидел свой шанс, и с поразительным проворством метнулся в эту брешь.

Пытаясь отрезать повианам путь к отступлению, эскадрилья отреагировала слишком поздно. Сикарахи беспрестанно палили, отчаянно тратя энергию в гонке, наградой за победу в которой была их свобода. Один, еще один «спид» получили попадания, исчезая в кратких вспышках пурпурного пламени.

«Мне следовало расположиться поближе», — подумал Питер. Даже теперь они были недостаточно близко, чтобы хоть как-то помочь. Редер наблюдал, как враг ускользает — изображение повианского корабля дробилось и пропадало в прыжковой точке.

— Синхронизировать флуктуации моторов с повианскими, — рявкнул Редер. — И следовать за ними в транзит. Посмотрим, куда они нас поведут.

— Мы оставляем эскадрилью позади? — спросил Труон Ле.

— Если мы остановимся, чтобы ее подобрать, у нас уже не будет никакой возможности последовать туда, куда направляются повиане, — ответил коммандер. «А с Шелдоном все будет в порядке, — подумал он. — „Спиды“ запросто доберутся до Белла-Висты». — Готовность к прыжку! — крикнул Редер.

— Есть готовность к прыжку, — отозвался рулевой.

Последовала временная потеря ориентации, а для большинства команды началась долгая тошнота. И то, и другое были верными признаками перехода «Непобедимого» в транзитное пространство.

Сидя в кресле капитана Каверса за столом для совещаний, Редер чувствовал себя мошенником и самозванцем. Если бы они следовали первоначальным приказам, повиане точно так же вели бы их к своей базе, но у них были бы все тридцать пять «спидов» под рукой. «Хочется самого себя по заднице отхлестать, — подумал Питер. — Ведь мы не только семнадцать „спидов“ на Белла-Висте оставили, но еще и двух пилотов лишились».

Он до сих пор не мог поверить, как стремительно все развалилось на куски. Ничто, просто ничто не могло предупредить повиан о присутствии Космического Отряда. И тем не менее, без всякой видимой причины, они обратились в бегство.

Дверь открылась, и в помещение вошла Сара. Оглядевшись и никого, кроме Питера, там не обнаружив, она подошла и села с ним рядом.

— Куда мы теперь? — осведомилась она.

— Надеюсь, туда же, куда и повиане, — ответил Редер и протянул указательный палец, чтобы коснуться ее запястья, а потом его рука упала. — Я бы только хотел иметь полную эскадрилью.

— Ты оставил их позади? — спросила Сара и приложила руку ко рту, словно желая спрятать улыбку. — Шелдон тебя убьет.

— А что мне еще оставалось? Если бы мы остановились, чтобы их подобрать, мы потеряли бы повиан. Возможно, мы и так их потеряли, но сейчас, когда мы идем по горячим следам, у нас хотя бы есть шанс.

— Ты по-прежнему пальцем в небо тычешь, — сказала Сара.

— По крайней мере, я знаю, где это небо, — парировал Питер, наставительно поднимая палец.

Сара рассмеялась.

— Шелдон точно тебя убьет. Он будет настаивать на том, что ты нарочно их бросил.

— Черт возьми, Сара! Они сейчас в полной безопасности на Белла-Висте — надо полагать, обедают с миссис Хонг и двумя ее мужьями. Ты, часом, не знаешь, они оба Хонги или только один? Короче говоря, мы Шелдона в глубоком космосе не бросали и не бросим. На самом деле ему вообще не на что пожаловаться.

— Да уж, не на что, — с кривой усмешкой сказала Сара. — Проведи несколько недель на Белла-Висте, и у тебя другое мнение сложится.

Редер вопросительно поднял бровь.

— Нет, на Белла-Висте я не была. Зато я была в другом, очень похожем месте. Когда мне стукнуло пятнадцать, мама и папа получили какую-то бездоговорную инженерную работу. До начала занятий в школе оставалось еще несколько недель, так что я вместе с ними отправилась. Клянусь, до сих пор чувствую, как у меня кровь от тоски свертывается. — Она покачала головой от воспоминания. — Ты просто себе не представляешь.

— Шелдону в любом случае лучше особо не жаловаться, — сказал Редер. — Его задачей было их задержать. Он их задержал?

— Не-а. — Сара помотала головой.

— Стало быть, это наказание ему за нерасторопность. — Говоря об этом, Питер улыбался, но в его голосе слышалось и немалое раздражение.

По его личному и пока что тайному мнению, которое вполне могло отразиться в рапорте после того, как коммандер бы над всем этим поразмыслил, его инструкция взять повиан в плен могла сделать Шелдона сверх меры осторожным.

«В более широком смысле я несу за это ответственность, — заключил Питер. — Учитывая, что те приказы, которые я дал, были не совсем теми, которые я получил». Он сжал губы. «С другой стороны, будь я на месте Шелдона, я сам бы объявил масть, а потом — будь что будет. Так что я все равно прав. А это значит, что Шелдон неправ и заслуживает того, что получил».

Старшие офицеры гуськом начали заходить. Последним, гневно сверкая глазами, приполз Бут.

— Поскольку мы были вынуждены оставить командира эскадрильи Шелдона позади, я назначаю на его место капитан-лейтенанта Джеймс, — объявил Редер.

Все, кроме Бута, доброжелательно кивнули; Сара и ее способности были хорошо им известны еще с тех пор, как она командовала «психами».

— Кажется, я догадываюсь, что здесь происходит, — пробормотал Бут.

— Прошу прощения, мистер Бут, вы что-то сказали? — осведомился Питер, подаваясь вперед.

Тут шеф контрразведки словно язык проглотил.

— Итак, вы говорите, что… — Питер жестом предложил ему продолжить.

Оглядев стол, Бут обнаружил, что в ответ на него глядят в целом безучастные, но все же достаточно неприветливые лица.

— Гм… значит, мы… предполагается, что теперь мы получим тот окончательный инструктаж, о котором вы уже упоминали, — с запинкой произнес шеф контрразведки.

«Ловко он вывернулся, — подумал Редер. — Не ожидал, что Бут так быстро на ноги встанет. Хотя, если вдуматься, у него должна быть какая-то природная хитрость. Невозможно стать офицером, если ты хотя бы не знаешь, что под дождем лучше не стоять».

Складывая руки перед собой, коммандер опять подался вперед.

Наконец он заговорил:

— Нашим заданием является преследовать повианскую рейдовую группу. Это составит часть рейда глубокого вторжения в повианский космос. Содружество полагает, что пора уже заглянуть за миры мокаков в повианскую империю. Если, конечно, у них там и впрямь империя. Нашей тактикой станет разведка боем.

Ашли Люрман, астронавигатор, подала знак, что хочет что-то сказать, и Редер кивком головы ей это позволил.

— Сэр, не является ли фраза «разведка боем» другим способом сказать «у нас нет объекта»?

— Нет, пока я здесь командую, — твердо ответил коммандер. — Я знаю, что мое желание захватить в плен повиан казалось исключительно моей гордыней, но теперь, когда вы знаете параметры нашего задания…

Он развел руками, и все за столом закивали. Захват повиан облегчил бы выполнение их задания, и очень значительно.

— Синхронизировав наши моторные флуктуации с повианскими, — сказала Люрман, — мы теоретически должны последовать за ними к месту их назначения. Проблема здесь в том… — тут она сделала паузу, глядя прямо на Редера, — что никто, кому случилось оказаться поблизости от повианского космоса, оттуда не вернулся.

«На самом деле не совсем так», — подумал Питер. Скарагоглу организовал для него просмотр записи показаний члена команды, снятого с судна, во всех иных отношениях брошенного. Несмотря на все возможности современной медицины, тот мужчина безостановочно бредил. Редер никогда не смог бы забыть его измученное лицо, а те слова и фразы, которые несчастный бубнил про каких-то «громадин», сопровождая все это дикими воплями «Самки! Самки!», до полуночи не давали коммандеру спать.

«Хотя вряд ли это задание стало бы выполняться намного успешнее, если бы я им об этом рассказал, — подумал Питер. — Существует достаточно вполне информативных описаний повианского поведения, чтобы железно обеспечить нас ночными кошмарами на всю оставшуюся жизнь. Если я про того парня расскажу, эти кошмары просто-напросто в ближайшие пару дней будут длиться несколько дольше».

— Именно по этой причине, — сказал Питер, отвечая на пристальный взгляд Люрман точно таким же, — мы должны отправиться туда и собрать информацию.

Все за столом дружно закивали.

Редер ткнул одну из клавиш на пульте, и над столом возник голоснимок повианского корабля, за которым они гнались. Снимок был сделан буквально в последнюю секунду перед тем, как повианин вошел в прыжковые ворота, и специальные фильтры, использованные при съемке, демонстрировали энергетические лучи, вырывающиеся чуть ли не отовсюду.

— Я ожидаю, что это будет короткий транзит, — сказал коммандер. — Вряд ли они стали бы так отчаянно тратить энергию на бегство, если бы рассчитывали лишиться горючего где-то на полпути к своей базе. А потому необходимо, чтобы команда была в полной боевой готовности. Насколько я понимаю, мы теперь можем в любой момент вырваться в нормальное пространство.

Он ткнул другую клавишу, после чего к эсминцу добавились еще два таких же и авианосец. Это была наиболее вероятная оценка всей рейдовой группы, которая нанесла удар по Наобуму и базе «Маргарита».

— Вот этот корабль, — продолжил Редер, тычком по еще одной клавише оставляя над столом один авианосец, — мы должны уничтожить.

Не то чтобы «Непобедимый» мог без особых проблем взять на себя три эсминца. Однако присутствие авианосца делало их шансы на успех практически нулевыми.

— Как только мы выйдем из прыжка, необходимо, чтобы вот этот зверь поскорее исчез. Найдите его и уничтожьте, прежде чем повиане успеют отреагировать. А реагируют они, как мы уже могли убедиться, чертовски быстро. Кто-то должен постоянно стоять на вахте у орудий. Это понятно?

Все за столом опять закивали.

Младший лейтенант Снорри Гундерсон, который замещал Труона Ле в тактическом отделе, поднял здоровенную лапищу.

Дождавшись кивка от Редера, младший лейтенант спросил:

— Есть у разведки какие-то данные о том, чему именно нам придется противостоять?

Питер покачал головой.

— Все, что у нас есть, сейчас перед вами. А что до того, куда эти ребята направляются… — тут он пожал плечами, — то мы здесь как раз за тем, чтобы это выяснить. — Коммандер оглядел стол. — Еще какие-то мнения, вопросы? — Офицеры переглянулись, но промолчали. — Тогда все, — объявил Питер, вставая. — Давайте назад за работу. Если у кого-то появятся какие-либо вопросы или идеи, не поленитесь со мной связаться.

Он положил ладонь на плечо Саре, когда та уже собралась уходить. Она вопросительно на него посмотрела.

— Я только сейчас понял, — объяснил Питер, — что командир наших «психов» остался в системе Белла-Висты. Его заместитель хорош, но куда менее опытен. Я бы хотел просмотреть вместе с ним эти записи и проверить, не удастся ли извлечь из них что-то полезное. Был бы очень благодарен, если бы вы к нам присоединились.

Сара слегка нахмурилась. Ей требовалось проинструктировать своих людей и подготовить к работе свой «спид». Верная традиции команды «психов», где она провела столько лет, капитан-лейтенант по-прежнему сама проверяла свою машину.

— Встретимся, — Редер сверился с часами, — через два часа.

— Хорошо, — с облегчением отозвалась Сара. — Здесь?

Он кивнул.

— Тогда до встречи. — Сара улыбнулась коммандеру, после чего с кивком развернулась и направилась к двери.

Редер наблюдал за ней, пока дверь не захлопнулась. Быть может, он советовался с Сарой, учитывая ее опыт. А быть может, просто хотел проводить с ней как можно больше времени, ибо не знал, что принесет им ближайшее будущее. «Хотя перспективы самые мрачные», — подумал коммандер. И с этой радостной мыслью он поплелся в свой кабинет снова садиться за работу.

Так толком и не придя в сознание, Питер уже вскочил и побежал. Вой сирены предупреждал о том, что «Непобедимый» вот-вот выйдет из прыжка. Наконец не вполне проснувшийся коммандер метнулся в капитанское кресло.

— Сколько еще? — спросил он у Люрман.

— Несколько минут, сэр, — откликнулась та. — Компьютер прикидывает, что четыре.

— Полные орудийные расчеты, — приказал Редер Гундерсону. — Орудия наготове.

— Есть полные орудийные расчеты, сэр. Есть орудия наготове.

Теперь оставалось только ждать. Секунды отсчитывались со сонной медлительностью, пока тело Редера разогревалось, словно готовясь к бою.

Дав последний выворачивающий наизнанку крен, «Непобедимый» вырвался в реальное пространство. Перед ним тут же возник противник.

— Уничтожить тот эсминец! — рявкнул Редер.

Носовое лазерное орудие мгновенно выстрелило, попадая как раз в самый центр повианского судна, пока то разворачивалось для боя с более крупным противником. Выстрел вышел просто роскошный. Лазерный луч прорвался в самое сердце вражеского корабля, к смертоносным бакам реактора. В ослепительной белой вспышке судно разлетелось на куски, ослепляя Редера даже вопреки мгновенному компьютерному приглушению безумного света.

— Н-да, — пробормотал коммандер, — прорвались мы сюда чуть менее скрытно, чем я рассчитывал.

— Они успели отправить частичное донесение, сэр, — доложил от коммуникационного пульта Харткорпф.

Редер молча вздохнул. «Тогда, пожалуй, вспышка уже особого значения не имеет», — подумал он.

— Будьте так добры, мистер Харткорпф, пошлите копию этого донесения нашему лингвисту. А также мой ему привет. И попросите мистера Бартера по возможности обеспечить мне перевод.

— Есть, сэр.

— Что это передо мной висит? — спросил Редер у астронавигатора.

На отдалении перед ним висело маленькое красное солнце. Люрман тут же сделала солнце поближе к коммандеру.

— Красный карлик, сэр, — без особой необходимости пояснила она. — Никаких планет, только пояс астероидов.

— У этого пояса очень большая пряжка, — заметил Питер. Затем он направил свое перо на экран, и компьютер немедленно привел выбранный им объект в фокус. — Станция, — с благоговейным ужасом протянул коммандер.

Гигантская станция минимум втрое превосходила по размеру базу «Онтарио». Подобно повианским кораблям, на вид она была механоорганической. И как раз в этот самый момент весьма успешно имитировала кое-что органическое.

— Как будто кто-то улей копытом лягнул, — над плечом у коммандера сказал Труон Ле.

И действительно — очень было похоже. Поразительное множество кораблей и повианских эквивалентов «спидов» жутким роем вылетало из станции.

— Датчики указывают на нейтринные сигнатуры крупных тактических сил, — доложил Гундерсон. — Здесь у них чуть ли не целый флот.

Внутри у Питера словно бы что-то опустилось, когда перед ним замелькали данные. Чудовищной мощности силовые установки одна за другой стремительно переходили из спящего режима в рабочий, проявляясь на экране как созвездия небольших солнц. Здесь было куда больше приключений, чем Питер для себя искал.

«И я считал себя смелым и отважным, когда собирался авианосец долбануть? — подумал он. — Боже ты мой!»

Внезапно в самом центре его экрана возникла раскрасневшаяся физиономия Ролана Бартера.

— Коммандер, — сказал лингвист. — Я определенно могу представить вам перевод этого донесения, но на это уйдет некоторое время. Надеюсь, вы его прямо сейчас не ожидаете?

— Как вы на этот пульт пробились? — рявкнул Редер.

— Если я в чем-то и смыслю, — самодовольно ответил Бартер, — так это в коммуникационном оборудовании.

— Значит, так, мистер Бартер, — процедил Питер. — Мы тут собираемся с повианами в чертовски отчаянный бой вступить. Так что прямо сейчас у меня на вас времени нет.

— В бой! С повианами! Но я полагал, мы должны будем с ними переговорить? — На физиономии у профессора возникла недоуменная гримаса.

— Сомневаюсь, что они сейчас склонны к переговорам, — сказал коммандер. — И, если уж совсем откровенно, то я тоже. Не пытайтесь снова со мной связаться, мистер Бартер, пока я сам к вам не обращусь. Иначе в дальнейшем будете на гауптвахте работать. Это вам понятно?

Не слишком всем этим смущенный, лингвист закивал большой головой.

— Да, конечно, коммандер, я понимаю…

— Тогда не будете ли вы так любезны убраться к чертовой матери с моего экрана, чтобы я смог увидеть, что там происходит?

— Ах, извините!

Физиономия Бартера исчезла, и ее заменило изображение находящейся в угрожающей близости повианской орды.

— Думаю, благоразумие в данном случае будет высшей доблестью. Мисс Люрман, выводите нас отсюда скорее, если можете.

— Сэр! — выкрикнул Гундерсон. — Позади нас из прыжковой точки выскакивают авианосец и два эсминца!

На ум Редеру пришло несколько очень нехороших слов.

— Запуск! Вражеский авианосец выпускает «спиды»!

Секундой позже зазвенел другой голос:

— Мы на прицеле! Вражеские противокорабельные ракеты уже идут — три минуты сорок семь секунд до пересечения!

«И что мне теперь сказать? — подумал Редер. — „Мать твою за ногу“ определенно отпадает. И как это Каверсу в такие минуты удавалось сохранять дьявольское спокойствие?»

Тут коммандеру пришло в голову, что в такие минуты Каверс вполне мог чувствовать себя таким же ничтожным и перепуганным, как и он сам. Эта мысль и тревожила, и утешала.

— Мисс Люрман? Есть в этом заведении черный ход?

Мучительная пауза, а затем:

— Так точно, сэр. Информация пошла к рулевому.

— Рулевой, — напряженно проговорил Редер, — выводите нас отсюда.

— Есть выводить нас отсюда, — откликнулся рулевой.

— Тактическому отделу тем временем предлагается сохранить нас в целости и сохранности.

Редер сидел молча, глаза его метались с экрана на экран. Планка «расход энергии» была за красной чертой, и коммандер заприметил мигающий маячок, который указывал на то, что команда в инженерных зонах надевает скафандры. Офицеры тактического отдела склонились над пультами, точно орлы над своей добычей — хотя на такой дистанции простые человеческие рефлексы вряд ли могли чем-то помочь. Главным образом офицеры принимали решения, воплощать которые в жизнь предстояло машинам. Вопрос теперь заключался в том, чьи машины сделают это лучше. А еще в том, на чьей стороне удача…

— Перехват, — бесстрастно произнес кто-то.

Шары пурпурного пламени расцвели в вакууме, геометрически идеальные в безвоздушном пространстве. Противоракеты вылетели наружу и тут же были встречены противоракетными батареями автоматических энергетических орудий на противокорабельных ракетах.

— Одна… две… три… четыре прошли. Активируем гнезда защитной батареи.

Корпус «Непобедимого» буквально гудел от вибрации, пока установки изрыгали плазму и когерентный свет. «Недаром эти установки в народе батареей „БОЖЕ МОЙ“ называют», — саркастически подумал Редер. Тем временем он наблюдал за накладывающимися друг на друга конусами в смотровом контуре, вероятными нормально-пространственными траекториями повианских кораблей, а также за одинокой желтой полоской, которую «Непобедимый» упорно протягивал среди них, направляясь к слабому месту в пространственно-временной структуре, которое позволило бы ему выпрыгнуть. Куда придется…

— Навигационный отдел, не забудьте хорошенько все зафиксировать, пока мы еще здесь, — спокойно сказал Редер. — Тогда на следующей остановке нашим компьютерам будет, с чем поработать.

Навигация ответила лишь резким кивком головы. Сейчас все глаза были прикованы к экранам защитной батареи. Последняя из здоровенных вражеских ракет рванула. Взрыв вышел несимпатичный, а дебильно-эрудированный мозг-камикадзе системы ее наведения еще попытался нанести мишени какое-то повреждение после того, как луч вывел из строя двигатели ракеты. Все это было так близко, что многие килотонны «Непобедимого» загудели и затряслись. В вакууме такая близость означала реальную опасность.

— Доза радиации ниже критических параметров, — объявил техник. А потом: — Готовность…

Реальность вдруг исказилась, и не будь желудок Редера уже плотно сжат от напряжения, он потерял бы всякий интерес к пище. Из прыжкового пространства их выбросило поблизости от маленького желтого солнца.

— Никаких планет, — немедленно доложила Люрман.

— Зато плотные транспортные потоки, — заметил Гундерсон. — Слишком плотные, чтобы выделить какой-то один тип корабля. Здесь чертовски много народа.

— Станция, — сказала астронавигатор.

— Две штуки, — без всякой паузы уточнил Гундерсон. — Небольшие. Но хорошо вооруженные.

На экране у Редера показалось целая флотилия эсминцев, ведомая тремя крейсерами.

— Чуть-чуть многовато — даже для «Непобедимого», — сказал Питер. — Выводите нас отсюда, мисс Люрман.

— Есть, сэр, — отозвалась астронавигатор.

Как только они выполнили разворот, она ввела их обратно в прыжок.

— Нас не так плотно преследовали, как я опасался, — сказал Редер старпому.

— Так точно, сэр. — Труон Ле нервно провел языком по пересохшим губами.

— Интересно, почему? — задумчиво произнес Редер. — До этого они были чертовски решительны. Даже если мы прыгали вслепую, они тоже могли проложить туда курс. Они определенно были способны намертво к нам приклеиться. — Он покачал головой. — Что ж, — коммандер взглянул на экран, — пару часов отсрочки мы, по крайней мере, себе заработали.

— Куда теперь, сэр?

Питер потер пальцем верхнюю губу и нахмурился. Продолжать «разведку боем» в подобных обстоятельствах представлялось абсурдным. Враг, прекрасно подготовленный, имеющий подавляющее численное превосходство, каким-то образом передавал вперед весть о том, что на их территорию забрел содруг. «Отсюда вроде как следует, что элемент неожиданности мы уже потеряли», — подумал Редер.

— Думаю, нам стоит попробовать что-то в таком же духе, когда нас с дубинками у дверей поджидать не будут, — сказал он вслух. — Мисс Люрман, сможете вы нас обратно на Белла-Висту доставить?

— Только не напрямую, сэр. Нам придется вернуться к последней прыжковой точке, а затем проскочить к той, что ведет к Белла-Висте.

Редер немного подумал.

— Может статься, как раз этого они от нас и не ожидают, — решил он. — Давайте-ка мы это попробуем, мисс Люрман. Нарисуйте нам курс до Белла-Висты. — «Будем надеяться на лучшее», — подумал коммандер.

Мастер охоты Сек-сим, вольно развалившись в перегрузочном кресле, подписал последний документ, одобряя проделанный на его судне ремонт. С холодным терпением он сосредоточил свой взгляд на прыжковой точке, одновременно прикидывая варианты.

— Несомненно, мастер охоты, — сказал его заместитель, — люди вернутся именно этим путем.

— Кто может сказать, что эти существа еще вытворят? — отозвался Сек-сим. — Мне думается, это вполне могла быть жертва, предназначенная для передачи информации более крупной рейдовой группе.

— Никакого исходящего сигнала или капсулы с донесением не зафиксировано, — напомнил ему заместитель.

— Да, — задумался мастер охоты. — Это так. Однако, если наши человеческие союзники являются типичными представителями своего вида, нельзя сказать, какое безумство придет в голову этим странным существам.

Его подчиненный принял позу, указывающую на абсолютное согласие.

— Итак, ждем и наблюдаем, — сказал мастер охоты.

— Прыжковая точка активируется, — выкрикнул один из подчиненных.

Внимание Сек-сима почти достигло предела. Он наблюдал, как человеческое судно выходит из транзита.

— Огонь по моей команде, — приказал мастер охоты.

— Ч-черт! — выдохнул Редер.

Большинство других выкриков на капитанском мостике были куда более непристойными, но капитан — пусть даже временный, недавно назначенный — должен был соблюдать определенные приличия. Ровным тоном он продолжил:

— Огонь носовой батареей по готовности!

— Цель обнаружена, — доложил Гундерсон. — Есть огонь носовой батареей.

Это оружие обычно использовалось в ближнем бою для защиты от ракет или «спидов», но никак не в поединке с другим кораблем. «Интересно, кто из нас больше удивился», — подумал Питер.

Повианский эсминец разбух на экранах, шкалы отсчета дистанции по обе стороны замутнялись по мере сближения судов. Редер вдруг понял, что его ладони крепко сжимают подлокотники капитанского кресла. Так близко в открытом космосе корабли никогда не сходились — разумеется, не считая тех случаев, когда происходила стыковка с дружественными судами.

Механоорганическую форму повианина теперь можно было различить даже невооруженным глазом. Пеноабляционная броня отлетала кусками, а затем энергетические орудия начали все глубже и глубже вгрызаться в жизненно важные органы. Суда выпускали ракеты — чистое безумие на такой дистанции, когда велик был шанс получить повреждение от собственной же боеголовки. А потом…

Экраны на мгновение помутнели. Когда же они опять прояснились, там не было ничего, кроме расширяющейся газопылевой микротуманности на том месте, где только что находились тысячи тонн боевого корабля и десятки разумных существ.

— Вот они и огребли, — буркнул кто-то.

«Мы тоже огребли», — понял Редер. Путь на Белла-Висту был наглухо перекрыт. Не будь у них разогретых орудий и невероятной удачи, именно «Непобедимый» сейчас обогащал бы межпланетную среду.

— Мистер Холден, — обратился Редер к рулевому, — разверните-ка нас обратно, если не трудно.

— Есть, сэр, — отозвался Холден. «Непобедимый» начал разворот на сто восемьдесят градусов.

— Мисс Люрман, вводите нас в прыжковую точку.

— Есть, сэр.

— Сэр, — сказал Гундерсон. — К нам кое-что идет. Этот эсминец выпустил все, что мог, и что-то из этого добра лежало уже заготовленным — запрограммированным или на секунду заглушённым, сказать не могу. Но теперь оно идет. И чертовски быстро.

Редер с трудом сглотнул и бросил взгляд на конусы пересечения. Ракеты уносились вперед; «Непобедимый» резко тормозил, разворачивался и устремлялся назад тем же путем, которым пришел… но слишком медленно.

— Когда пересечение?

— Примерно в момент прыжка, сэр. Точнее сказать не могу. — Руки Гундерсона порхали по пульту. — Запускаю противоракеты…сэр, так у нас боеприпасов совсем не останется.

— Лучше пустые магазины, чем пуля в брюхе, — пробормотал Редер.

Время стремительно ускользало. Авианосец был быстроходным судном с высоким отношением энергии к массе, но крупный боевой корабль все равно нельзя было швырять так, как ты это делал со «спидом». Две секунды до прыжка, одна…

«Непобедимый» содрогнулся, сирены завыли словно от боли. Гундерсон оторвал взгляд от пульта. С его бледного как смерть лица крупными каплями стекал пот.

— Пронесло, — выдохнул он. — Ракета была здоровенная… если бы мы в транзитное пространство не выпрыгнули, она бы нас на куски разнесла. А так только по самой кромке задела.

Отдел контроля за повреждениями принялся исполнять что-то вроде ритуальных плясок племени хали-гали.

— Сэр, у нас проблема. Теряем целостность поля на одной из главных антиводородных линий. Похоже, придется ее спустить.

— Дайте взглянуть… — Редер посмотрел. Инстинктивное нежелание тратить горючее, за которое они воевали, тут же вступило в бой с цифрам — и проиграло. — Спускайте, — приказал он.

Сам Редер тоже испустил давно сдерживаемый выдох. «Итак, возвращение отпадает», — подумал он. Они использовали антиводород с удвоенной скоростью — в прыжковом пространстве заглушить линию было просто невозможно.

— Мисс Люрман, будьте добры, найдите нам еще одну неиспытанную точку выхода, — произнес коммандер. «А ведь с каким спокойствием я это сказал, — подивился он сам себе. — Просто шик-блеск!»

— Есть, сэр. Похоже, она будет не слишком близко. Точных данных у меня нет.

— Не беспокойтесь, мисс Люрман. Думаю, у нас тут найдется, чем себя занять. — Редер оглядел капитанский мостик и свою деловитую команду. «Обожаю этих ребят, — подумал он. — Надеюсь, перед очередной попыткой у них будет шанс отдохнуть». — Боевая готовность отменяется, мистер Труон, — сказал коммандер. — Если я буду нужен, я у себя в кабинете. Мостик за вами.

— Есть мостик за мной, сэр.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дама Сучарес пощекотала шерсть на брюшке своего партнера и радостно заворковала, когда он ответил ей тем же самым. Наслаждаясь восторгами спаривания без реального спаривания, дама чувствовала себя восхитительно порочной. Но ведь даже сама королева, по слухам, доставляла себе подобное удовольствие. «Безусловно, — подумала Сучарес, — ее величество очень порочна. Так почему подкоролеве такой же не быть?»

Самец принялся к ней пристраиваться. Он так погрузился в экстаз, что начисто позабыл все правила этой игры.

«Нет, никогда они не научатся», — разочарованно подумала молодая подкоролева. Именно здесь и таилась единственная проблема этого несравненного времяпрепровождения. Самцы склонны были перевозбуждаться. Впрочем, даме Сучарес они такими и нравились. Перевозбужденными, агрессивными… Но поскольку они в таком состоянии упорно отказывались принимать «нет» за ответ, происходила постоянная утечка персонала.

С головокружительной быстротой Сучарес схватила своего партнера за шею и отшвырнула прочь. Но аккуратно — так, чтобы он хорошенько об стену треснулся, но хитина не расколол. А то прошлый раз такая каша получилась.

— Нет, — вслух сказала подкоролева. Тихо сказала, без выражения.

Сучарес надеялась, что тон ее голоса утихомирит возбужденного самца. Однако то, как он снова вскочил на лапки и встал, подрагивая и неотрывно глядя на подкоролеву, казалось крайне неутешительным. Он был хорошим солдатом, и Сучарес не хотелось его убивать.

Самец не произнес ни слова, а вновь устремился к даме, инстинктивно поддерживая уважительную дистанцию, но явно не отказываясь от достижения конечной цели.

Хелицеры подкоролевы сжались в предельном неудовольствии. Сучарес даже не могла позвать других солдат, чтобы они препроводили этого куда следует, ибо они также мгновенно подпали бы под неодолимые чары ее феромонов.

«Быть может, стратегическое отступление?» — подумала Сучарес. Оставить его здесь одного, пока ее феромоны не рассосутся, и солдат не придет в чувство. Ее госпожа, вторая после королевы, нипочем не простит Сучарес три подобных убийства менее чем за месяц.

— Дама? — Это был голос Шикси, ее младшей дочери. — Весьма сожалею о своем вторжении.

Шикси, самка молодая и предельно благоразумная, не одобряла развлечений своей матери, а потому, вполне вероятно, нисколько не сожалела своем вторжении. Однако голос второй самки вынудил солдата униженно распластаться на полу. Теперь он уже задыхался скорее от страха, нежели от страсти.

«Если честно, дочь моя, — подумала Сучарес, — очень желанное и своевременное вторжение».

Вслух она сказала:

— Охотно прощаю тебя, моя деточка. Несомненно, у тебя была на то веская причина. Что случилось?

Обращаясь к дочери, Сучарес одновременно пятилась к дверям залы. Все ее восемь глаз были сосредоточены на задыхающемся самце.

— Командующий флотом у станции «Азазеф» докладывает, что они гонят к нам корабль Содружества. Он сказал — легкий авианосец.

Сучарес вскинула голову.

— Ах, какая радость! — воскликнула она. Повианские самки обожали охотиться так же, как и самцы, но их вел еще более сильный территориальный инстинкт. Вторжение этих людей необычайно возбудило и порадовало подкоролеву. — Я иду прямо в командный центр.

— Все понятно, дама. Вторая, конец связи.

Сучарес повернулась к самцу, который теперь казался до смерти перепуганным.

— Останься! — прошипела она ему и покинула апартаменты. Двигаясь к командному центру, Сучарес думала о Шикси. Ее дочь никогда не упускала возможности пощеголять своим рангом. И действительно, несмотря на свою молодость, она была второй после подкоролевы на этом аванпосту. Конечно, таким успехом следовало гордиться, считала ее мать. Но все же не с такой навязчивостью.

Шикси была не первой ее дочерью. Дамы, как того требовал обычай, прибывали из других кланов. Только Нрзан не прислал даму к Мигерис. Сучарес дала жизнь четырем дочерям — и ни одна из первых трех не закончила свою угрюмую, амбициозную, мятежную юность в ее обществе. Их воспитание обеспечило Сучарес тягостную задолженность перед тремя ее ровесницами, и она твердо была намерена больше такого не допускать.

Самой королеве, всего на четыре цикла старше Сучарес, еще предстояло родить дочь. Хотя, конечно, помимо личностных конфликтов, воспитание королевской дочери должно было принести с собой особое бремя проблем.

Впрочем, ее величество была молода, и для принцессы времени оставалось вполне достаточно.

«Должно быть, есть тут какой-то фокус, — мрачно размышляла Сучарес. — Какая-то верная смесь феромонов, которая позволяет самке свободно играть с самцами и доводить свою дочь до зрелости. Возможно, я просто слишком молода, чтобы иметь дочерей. Возможно, я кажусь Шикси скорее ровней, нежели матерью». Это могло объяснять агрессивность ребенка. Если Шикси видела в своей матери соперницу…

Тут Сучарес сделала бессознательный жест, отбрасывая прочь цепочку умозаключений. Быстро войдя на командный центр, она устроилась на своем сиденье.

— Прокрутите мне донесение, — приказала подкоролева.

Внимательно ознакомившись с информацией, она слегка мотнула головой. — Легкая добыча, — усмехнулась Сучарес. — Самая малость — на одно жвало. Создайте сеть у прыжковой точки и постарайтесь взять их в плен. Тогда они нам на обед пойдут.

Затем дама повернулась к Шикси и жестом предложила ей присоединиться к трапезе.

Шикси сначала порадовала свою мать очаровательным жестом радостного согласия, а потом начисто его загубила, сказав:

— Тем не менее, дама, нам следует помнить, что до сих пор эта малость очень колючей оказывалась.

На капитанском мостике «Непобедимого» было тихо. Напряжение от незнания того, когда появится транзитный выход, порядком изматывало, и люди копили энергию. А это до минимума сокращало все разговоры.

Редер сидел в капитанском кресле, размышляя и, подобно всей остальной команде, ожидая. Следовало надеяться, что они оторвутся от повиан, после чего выйдут в какой-то неисследованный и ненаселенный участок космоса. Затем они проберутся обратно в Содружество, унося с собой драгоценную информацию. И, так, между прочим, спасут свои куда менее драгоценные задницы.

— Сэр, — свинцовым от усталости голосом произнесла Люрман. — Компьютер фиксирует прыжковую точку. Десять минут.

Стало быть, неизвестная точка; знай Люрман, куда она ведет, она бы ему сказала.

— Огласите первое предупреждение, — приказал Редер.

— Есть огласить первое предупреждение.

Приглушенный тон прозвучал по всему «Непобедимому». Некоторые запросто могли этот тон проспать, зато остальным он обеспечивал более мирное пробуждение, чем последующая сирена. По всему кораблю мужчины и женщины пробирались на свои боевые посты, а там старались быть настороже.

На капитанском мостике Редер занял себя тем, что подписал несколько документов и внес новую информацию в бортовой журнал. Это было лучше, чем просто ждать.

Прозвучало пятиминутное предупреждение, и все, кто еще не занял свои боевые посты, теперь со всех ног к ним бежали. Люди одновременно и надеялись на то, что их больше не будет тошнить, и страшились того, что могло ждать их впереди.

Редер отсчитал для себя последние секунды, затем закрыл глаза и ухватился за подлокотники кресла, когда они впрыгнули в реальное пространство.

Наконец он открыл глаза. «Ох, мать твою!» — мысленно выругался коммандер.

Перед ними в сферическом построении располагалась небольшая армада повиан. И с той же уверенностью, как если бы кто-то и впрямь ухватил его клешнями за загривок, Редер знал, что позади него следуют и другие.

— А мы можем…? — хотел было спросить он.

— Никак нет, сэр, — ответила Люрман, предвосхищая вопрос. — Прыжковая точка уже активна. Мы не можем вернуться.

— Что впереди? — Коммандер уставил неподвижный взор на повианское стадо.

— Ищем, — отозвалась она.

Питер жестом подозвал к себе Труона Ле.

— Классическое сферическое построение, — сказал он старпому.

— Скоро шар будет идеальным, — заметил Труон.

Редер бросил на него резкий взгляд, и старпом поморщился, словно бы говоря: «Да, знаю, но я должен был это сказать».

Потирая указательным пальцем верхнюю губу, Редер немного подумал.

— Мы воспользуемся электронными мерами противодействия, чтобы создать у них иллюзию, будто мы разлетаемся во всех направлениях. Затем настоящий корабль двинется отсюда куда-нибудь, где может оказаться другая прыжковая точка. — «Лучше бы ей там оказаться», — добавил он про себя. — Мисс Люрман? — вслух произнес коммандер. — Как проходит поиск?

— Я только начинаю получать показания, сэр.

— Отличная работа, Люрман. — Работа и впрямь была отличная. Эта женщина могла вытягивать информацию практически из эфирного пространства — пусть даже такой вещи попросту не существовало.

— Они будут стрелять во все, что мы вышлем, сэр. Включая нас самих, — заметил Труон.

— Да, но мы будем высылать чертову гору дезинформации. А как только мисс Люрман наметит прыжковую точку, я хочу, чтобы они нас заметили — всего на миллисекунду.

Лицо старпома на несколько мгновений побледнело, а глаза стали круглыми.

— Затем мы оставляем на том месте последнюю меру противодействия и рвем к прыжковой точке, — продолжил Редер.

Труон Ле явно колебался, но вариантов оставалось не так много.

— Понятно, что сдаться мы не можем, — сказал Питер. — Если станет похоже, что дело к тому идет, мы должны будем взорвать этот корабль. Мы не можем позволить повианам зацепиться за информацию о нашей технологии. Или о нас самих.

Старпом кивнул.

— Полагаю, — добавил Труон, — они сделали бы то же самое, попади они в такое положение, когда захват в плен казался бы неизбежным.

— Не обязательно, — возразил Питер. — Путь даже из людей они реально общались только с мокаками, они чертовски точно знают, что мы их не едим.

— Дураки! — вопила Сучарес. — Идиоты! — Своими педипальпами она в клочья рвала роскошные гобелены, что украшали ее покои. — Кретины и недоумки! — Пылая гневом, подкоролева зарылась когтями своих нижних конечностей в плисовую обойку кушетки и разорвала ее, разбрасывая набивку по сторонам. — Вы потеряли добычу? Она ушла? Из неизбежной ловушки? Где корабль, который вы должны были сюда привести? Где моя ЕДА-А-А?

— Насколько мы можем судить, дама, они двинулись к сектору Сезарик.

Эту явно нежеланную информацию Шикси передала в аккуратно-невыразительной манере. До этого, осознав, что случилось, ее мать немедленно бросилась в свои покои и заперлась там, чтобы в безумной ярости не убивать всех подряд. Однако Шикси отлично понимала, что ключ от тех покоев находится у дамы и что столкнувшись с любым недостаточно уважительным поступком, она тут же может отменить свое добровольное заключение.

Сучарес застыла на месте. Ярость ее была так велика, что она уже едва могла шевельнуться или вдохнуть. Желание убивать было почти непреодолимым, но этот путь вел к позору еще большему, нежели тот, который дама уже претерпела.

Сектор Сезарик был владением подкоролевы, которая воспитывала ее вторую дочь. Долг повелевал Сучарес проинформировать ту подкоролеву о вторжении людей. А перед лицом ее моральных обязательств за это воспитание — вдвойне.

«Не хочу! — в неистовстве подумала дама. — Они мои! Они будут мои!»

— Следуйте за ними. Найдите их. Доставьте их ко мне, — голосом ровным и твердым приказала Сучарес. — Или больше ко мне не возвращайтесь.

— Воля ваша, дама. — Шикси прервала связь и застыла, обдумывая слова своей матери. В конце концов она решила, что последняя фраза совсем не обязательно относится к ней. Тем не менее, мудро с ее стороны было бы на несколько дней воздержаться от контактов с подкоролевой.

— Свяжите меня с мастером охоты Сад-махом, — велела Шикси спецу по коммуникациям. — И принесите мне что-нибудь поесть. — Необходимо было предельно доходчиво разъяснить мастеру охоту крайне мучительные последствия неудачи. А если вовремя этого разговора что-нибудь есть, это тонко подчеркнет команды, отданные ее матерью.

— Сэр?

Подняв взгляд, Питер увидел, что в дверь кабинета неуверенно заглядывает Падди.

— Входите, старшина, — поманил он к себе новоирландца. — Как там ремонт?

— Не хуже, чем можно было ожидать, коммандер. Учитывая, что у нас срочное латание швов на десятой части обшивки и две серьезно покореженные рамы корпуса. Для полного восстановления этому кораблю придется в доке постоять. Но он выправится.

— Еще одна такая драчка, как последняя, исключается? — спросил Редер.

Падди наградил его вымученной улыбкой и пожал плечами.

— Ничего, если я дверь закрою? — Не дожидаясь ответа коммандера, старшина закрыл дверь.

Затем здоровенный новоирландец подошел к столу, достал из одного кармана пару стаканов и поставил их на стол. Из другого кармана он извлек отполированную фляжку. Затем он взглянул на коммандера. Язык старшины, судя по всему, застрял у него между зубов, так что он лишь лукаво подмигнул временному капитану.

— Надо малость нервишки успокоить после, так скажем, мучительного спасения. — Падди налил им по чуть-чуть. — Или, как мне больше нравится, чтобы это самое спасение достойно отпраздновать. — Он поднял стакан. — За Содружество! — провозгласил старшина и немедленно выпил.

Питер с опаской взял свой стакан и настороженно его понюхал. Слезы тут же навернулись ему на глаза.

— Кто же такую славную выпивку нюхает? — ухмыльнулся Падди.

— Тот, кому приходится в капитана играть.

— Но я поднял тост за Содружество, — заметил Падди, вылупляя голубые глаза и явно не желая верить, что коммандер способен проявить такое неуважение к их возлюбленной родине.

— За Содружество, — сказал Питер и сделал самый мизерный глоток. Но даже после такого глотка он мгновенно почувствовал, как все его пазухи прочищаются. — Что вы намерены со мной сделать, старшина? Напоить меня так, чтобы я под стол улегся?

— Не-е. Зачем же под стол? Зато по-нормальному вам, знаете ли, не помешает. Нам надо, сэр, чтобы все ваши шестеренки крутились. Вы за последние двое суток хоть немного поспали?

— Самую малость, — признал Редер.

— Ясное дело. Тяжело уснуть, когда в голове одни эти самые повиане. Ага? — Падди искоса на него глянул. — Им что, сэр, конца не будет? Роятся прямо как эти… как…

— Сикарахи, — не смог не закончить Редер. Раздался звонок в дверь, и Питер крикнул:

— Входите.

В кабинет с улыбкой заглянула Сара. Заприметив Падди, она ему сообщила:

— Вас там ваши карточные партнеры разыскивают.

Падди недовольно двинул могучим плечом.

— Да они меня вечно разыскивают. Покоя мне не дают с тех пор, как мы из дока отчалили. Вот дуболомы! Десять лет на службе, и до сих пор не знают сигнала, по которому со стартующего корабля надо высаживаться! И еще меня за это винят! Тьфу! Странно, как эти бестолочи еще разбираются, что циферки и рисуночки на картах означают!

— Надеюсь, они стоили всех проблем, — сказал Редер, делая еще один осторожный глоток.

— Ну да, на работе они просто звери. Только вот не понимают, обормоты, какое это великое приключение. — У Падди был откровенно обиженный вид.

— Сами знаете, старшина, что обычно о приключениях говорят. — Редер расслабился и положил ноги на стол. — Приключение — это когда кто-то другой в очень глубокой… гм…

— Пропасти, — закончила за него Сара. — Так вы хотите сказать, коммандер, что эта разведка — не приключение?

— Эта разведка, — подчеркнул Редер, — по любым меркам приключение.

— Пожалуй, вам лучше пойти и рассказать об этом вашим друзьям, — посоветовала Сара старшине. — Так, чтобы они поняли, как им на самом деле повезло сюда угодить.

Новоирландец краем глаза на нее глянул.

— Тяжкие времена настали, раз славная выпивка должна из-за таких обалдуев прерываться, — горестно протянул он. Затем, сунув в карманы стакан и фляжку, Падди с неформальным салютом и улыбкой сожаления на лице их покинул.

Сара закрыла за ним дверь и села за стол. Они с Питером дружно посмотрели на стакан, который оставил Падди.

— Что там? — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил Питер. — Но по-моему, это пойло скоро стакан растворит. — Он ухмыльнулся и поднял лукавый взгляд. — Хочешь глотнуть?

Сара взяла стакан и понюхала, после чего плотно зажмурилась, несколько раз моргнула и только потом поставила стакан назад.

— Нет, спасибо. Я, знаешь ли, хочу эмаль на зубах сохранить. А кроме того, если на складе узнают, что мы пьем ту жидкость, которой положено налет с плазменных трубок отчищать, там сильно расстроятся.

Они немного посидели в уютной тишине, а затем одновременно подняли взгляды и улыбнулись друг другу.

— Ладно, — наконец сказала Сара. — Что ты выводишь из всей этой повианской активности?

— Ничего хорошего, — ответил Питер. — По-моему, все выглядит так, будто повиане к массированному наступлению готовятся.

С задумчивым лицом Сара кивнула. Конечно, она понимала, что может означать такое множество кораблей. Тем более, что столько лет разведчицей проработала.

— К несчастью, мы слишком далеко от ближайшей системы Содружества, чтобы выслать предупреждение. А возвращаться просто убийственно…

— Не более убийственно, чем продолжать, — заметила Сара, снова берясь за стакан. Она сунула туда палец и коснулась им языка. На лице у нее невольно выразилась отвратительная гримаса.

— Падди очень приятно было бы это увидеть, — с усмешкой заметил Питер. Затем он опять посерьезнел. — Ты права. Убийственно возвращаться. И, вполне возможно, убийственно продолжать. Поэтому я решил продолжать.

— Ты что, монетку кидал? — поинтересовалась Сара, аккуратно ставя стакан на место.

— Решка… я хотел сказать, логический анализ указывает, что таков оптимальный курс. В конце концов, что у нас позади, мы знаем.

— И они нас преследуют.

— Вот именно.

Тут затрезвонил интерком, и Редер нажал на кнопку.

— Сэр, — сказал Труон Ле, — мисс Люрман докладывает о том, что подходит еще один прыжковый выход.

— Сколько до него? — спросил Питер.

— Пять минут, сэр.

— Звуковое предупреждение, — приказал Редер. — Я иду.

Питер и Сара бок о бок устремились вперед по коридору.

— Я тут задумывалась, когда тебе «спиды» понадобятся, — сказала она.

Челюсть у Редера отпала, и он воззрился на Сару, пока они шагали дальше.

— Вы, летчики-истребители, просто психи ненормальные, это тебе известно? — наконец произнес коммандер. — Вы нам понадобитесь, когда нам не придется делать высокоскоростной транзит через то повианское минное поле, на котором мы скоро окажемся. Помнишь про Шелдона на Белла-Висте? У которого там сейчас очередной скучный обед с миссис Хонг и двумя ее мужьями? Только здесь ты сама станешь обедом и даже заскучать не успеешь.

— Все верно, — сказала Сара. — Я просто хотела спросить. Спасибо, что сказал все то, что я сама думала. — Тут она шутливо нахмурилась. — Но не за тот пассаж про летчиков-истребителей.

Лица Редера и Сары озарились улыбками, когда их пути разошлись. Он шел на капитанский мостик, она обратно на главную палубу.

Питер бросился в капитанское кресло и включил экран.

— Докладывайте, — сказал он.

Труон Ле вручил ему записную панельку и рассказал о самом главном.

— Личный состав на боевых постах, все орудия наготове, — закончил он.

— Тридцать секунд до выхода, — сказала Люрман.

Редер сосредоточился на экране.

— Давайте материал, — после краткой паузы бросил он.

— Сэр, никаких военных единиц я пока не фиксирую. Если там что-то есть, то либо далеко, либо заглушенное, так что никаких сигнатур.

«Это уже что-то новое, — подумал Редер, кивая. — За… сколько там было? Четыре прыжка? Четыре. До сих пор каждая следующая система оказывалась еще тяжелее укреплена, в каждой обнаруживалось еще больше крупных повианских подразделений. Еще две такие системы, как последняя, и они превзойдут по объему весь флот Содружества. Даже не считая мокаков».

— Но здесь много кораблей, сэр. — Призрачные следы судовых «выхлопов» появились на экране. — Я высвечиваю те, что сейчас в системе, и те, которые представляются мне военными.

Поразительное число следов светилось зеленым. Единственными гражданскими судами, чьи следы напоминали сигнатуры боевых кораблей, были лайнеры, курьеры и транспорты для перевозки скоропортящихся грузов. Большинство приводных возможностей военного корабля были полезны лишь в тех случаях, когда приходилось очень быстро и очень резко маневрировать.

— От этих бакенов идет какой-то оклик, — продолжила Люрман. — Сейчас посмотрим…

Инфракрасные лучи и радары прощупывали, пассивные датчики всасывали все до единой частицы, а компьютеры все это экстраполировали.

— Сэр, это не просто маяки. Это автоматизированные форты. Не слишком маневренны, но надежно защищены и очень прилично вооружены. Они продолжают повторять оклик, причем с нарастающей интенсивностью. Думаю, это местная опознавательная система «друг-враг».

— Или такие уж здесь понятия о простом навигационном бакене, — отозвался Редер. — Дайте мне Бартера.

— Мисс Люрман, думаю, нас следует удалиться, если это возможно.

— За нами пока еще не идут, сэр, — спокойно сказала астронавигатор. — Но мы опять на той горячей сковородке окажемся.

— Это может зависеть от того, сколько кораблей они за нами послали, — отозвался Питер.

— Бакены взяли нас на прицел, их орудия наготове, — доложил от тактического пульта Гундерсон.

— Вводите нас назад, мисс Люрман.

— Есть вводить нас назад, сэр.

— А что, если мы встретимся с нами в транзите? — спросил у астронавигатора Труон Ле.

— Теоретически мы должны друг друга увидеть. Части кораблей или даже индивиды смогут пройти друг сквозь друга. Теоретически, — подчеркнула Люрман. — Нельзя сказать, что на самом деле случится.

«Вот так так, — подумал Питер. — А что, если это случится, когда мы будем выходить из прыжка? Не значит ли это, что я в итоге с шестью когтистыми лапками окажусь? — Он помотал головой. — Сосредоточься на текущих делах», — твердо приказал себе коммандер и в дальнейшем постарался не представлять себе, как он похлопывает по палубе своим гибким хвостом.

— А мы не сможем это как-то использовать? — спросил Редер. Он взглянул на Труона, затем на сидящую за пультом Люрман. — Скажем, запустить им червячка в программу или что-нибудь еще в таком духе?

Труон не на шутку задумался; спецу по тактике идея явно показалась заманчивой.

— Мы понятия не имеем, совместимы ли наши компьютеры, — размышляла Ашли.

— Тем не менее, что-то мы смогли бы использовать, — сказал старпом. — Физика универсальна, восемь у тебя ног, две или вообще ни одной.

Редер кивнул.

— Должен быть какой-то материал, который они получили от мокаков. Пусть даже это всего лишь программы перевода на повианский.

— Кажется, у меня есть кое-что подходящее, — вмешался в разговор Гундерсон. Вид у него при этом стал немного смущенный. — Моя девушка прислала мне одну интересную штучку. Это червячок с особым финтом в сфере обучения. Он может обучиться любому коду программы на машине, как только он там обоснуется. Затем он может уничтожить все, чему обучился. — Увидев их изумленные лица, Гундерсон пожал плечами. — Моя девушка — просто умница.

— Передайте ей от меня поцелуй, когда мы вернемся, — сказал ему Питер. — Но только пусть она к нашим машинам и близко не подходит. Приготовьтесь передать повианам этого паразита. Присобачьте его к чему-то мокакскому или… — Он запросил лабораторию Ролана Бартера.

— Мистер Бартер, нет ли в ваших записях повианских взаимодействий чего-то такого, что может содержать прямой компьютерный код? — Не… — он чуть было не сказал «человеческое», — индивидуальное взаимодействие, а прямой машинный язык.

— Да, есть, — удивленно ответил Бартер. — Большинство моих записей, по сути, из таких взаимодействий и состоят. Именно это так затрудняло прямой перевод.

Прежде чем лингвист успел пуститься в прочтение лекции на предмет различия между разговорным языком и машинным, а также их связи с человеческими процессами, Редер его перебил.

— Пожалуйста, немедленно загрузите мне такой образец, — сказал он. — Лучше всего что-то совсем обычное, как будто это было самое первое, что одна машина захотела сказать другой.

— Я сейчас, — кивнул Бартер.

Он завозился со своим пультом. Когда информация пришла, Питер передал ее Гундерсону. Тот кивком сообщил коммандеру о том, что получил образец.

— Это должно подойти, — несколько мгновений спустя заключил Гундерсон.

— Благодарю вас, мистер Бартер, — сказал Редер.

— Могу я узнать, зачем вам это понадобилось? — По лицу профессора было похоже, что он готов хоть весь день лясы точить.

— Позднее я вам расскажу, — заверил его Редер. — А прямо сейчас нам надо проверить, сможем ли мы это использовать. Мы будем входить в прыжок… — он взглянул на часы, — через две минуты. Вы наверняка захотите к этому подготовиться.

— Опять? Мы же только что выпрыгнули в реальное пространство! Я этого просто не вынесу, коммандер Редер. Это совершенно расстраивает мою нервную систему. Я работаю гораздо лучше, когда получаю регулярное питание и испытываю минимальный стресс.

— Поверьте, мистер Бартер, я отлично знаю, как вы себя чувствуете, — перебил его коммандер. — Я так много об этом слышал. Тут ничем нельзя помочь. — И он прервал связь, прежде чем профессор успел выдвинуть еще какой-то протест. «Догадываюсь, что тяга к болтовне — обычное дело для лингвиста, — подумал Питер. — Но этот человек вообще-то мог бы сообразить, что мы тут немного заняты».

К тому же Редер точно знал, что лингвист рассчитывает опять пачкать ему мозги насчет размеров лаборатории. На самом деле это была самая большая лаборатория на корабле, но это вовсе не означало, что она была просторной. Бартер никак не мог уложить в свою черепную коробку такое понятие, как «компактность». Лингвист элементарно отказывался верить в то, что по судовым стандартам ему отвели просто роскошное помещение.

— Это будет готово для передачи, сэр, — сказал Гунденсон. — Как только появится возможность.

— Благодарю вас, младший лейтенант, — отозвался Питер. Он и сам не знал, стоит ли ему на эту возможность надеяться.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Лингвист повернулся обратно к своей аппаратуре, раздраженно хмурясь от бестактности коммандера. «По-моему, он меня просто недолюбливает», — подумал Бартер.

Скорее всего, так получалось оттого, что он страдал фобией. А все эти упрямые, сверх меры мужественные армейские типы, скорее всего, даже не могли правильно произнести слово «арахнофобия», не говоря уж о том, чтобы у кого-то ее терпеть. Они-то уж, ясное дело, никогда подобным изъяном не страдали. «Эти люди даже не знают значения слова страх, — со вздохом подумал профессор. — Лучше бы генерал по этому поводу не болтал». Судя по всему, ничего с этим поделать Бартер не мог. Он испробовал все виды терапий; порой они ненадолго помогали, но затем фобия неизменно возвращалась. Как и жуткая завороженность…

— И мне кажется, это не так уж и важно, — вслух сказал профессор.

Больше всего огорчало то, как серьезно люди к этому относились. «В том смысле, — подумал Бартер, — что если бы повиане были похожи на медведей, котов или даже комнатных мух, никакой проблемы бы не было. Или, по крайней мере, все это стало бы для меня не большей проблемой, чем для любого другого».

Возможно, упоминание Скарагоглу о его арахнофобии служило военным кодом, заменяющим фразу: «Помыкайте этим придурком как хотите — у него все равно не хватит духа за себя постоять».

«Ничего-ничего, — подумал профессор. — При первой же возможности, если коммандер мне ее предоставит, я непременно покажу ему, из чего я сделан».

Тут Бартер вздохнул, и плечи его поникли. «Как-то жалко все это звучит», — подумал он.

— Работай, — вслух подстегнул он себя.

Лингвист подсоединил свою новую переводную машину к компьютеру и принялся загружать туда откорректированную программу. Пока программа загружалась, он подошел к кофеварке и стал наливать себе чашку.

Как раз в этот момент они достигли прыжка.

С машинальной неосторожностью руки профессора дернулись, и чашка расплескалась. Горячий кофе разлился по пульту и закоротил переводное устройство; возникла электрическая дуга, полетели искры, и от устройства пошел дымок.

— Я получаю какие-то странные показания, — доложил Гундерсон.

— Мне на экран, — проинструктировал его Редер. Затем он какое-то время изучал информацию. — Что вся эта ерунда означает?

На раннем этапе его карьеры Питеру довелось поработать в тактическом отделе, и он мог распознать почти все, что появлялось на том пульте. Но это… это было что-то совсем причудливое.

Там изображались энергия, и у нее имелись свои характерные паттерны, но они, похоже, никак не соотносились со всем тем, что Редеру доводилось видеть раньше. Был это обратный поток от их собственного прохода или…

— Это повиане, — вдруг догадался коммандер. Корабли не так часто проникали друг сквозь друга в прыжковом пространстве, чтобы это явление было хорошо знакомо. — Гундерсон, готовьте ту программу к передаче. Посмотрите, удастся ли вам найти что-то, за что можно будет зацепиться.

— Есть готовить программу, — отозвался младший лейтенант.

— Мисс Люрман, — обратился Редер к астронавигатору. — Скажите, как подобное явление может по-прежнему оставаться теоретическим? Мы уже очень давно используем прыжковые точки для путешествий.

— До войны все транзиты проходили по графику, — объяснила Ашли. — И беспокоиться о чем-то можно было только в те моменты, когда один корабль впрыгивал, а другой выпрыгивал. Для того, чтобы они хоть чуть-чуть пересеклись, потребовалось бы установить очень точный отсчет времени. — Тем временем астронавигатор внимательно наблюдала за своим пультом. — Моя прикидка такова, что это скорее носовая волна, чем наш обратный поток. Не думаю, что мы уже с ними встретились.

Пальцы Редера впились в подлокотники кресла — в тот подбитый чехол, который покрывал капитанские перчатки управления, когда на корабле не была объявлена боевая тревога. Коммандер виновато вздрогнул, когда пальцы его правой руки прорвали ткань. Нагнувшись туда, он внимательно осмотрел повреждение.

«Почти не заметно, — решил Питер, разглаживая материю. — Хотя Старик как пить дать эту дырку отыщет. Надо будет поручить кому-нибудь ее зашить, когда мы вернемся на базу». Главная трудность состояла в том, чтобы не допустить Каверса до кресла, пока его не починят. «На самом деле могло быть и хуже, — подумал Питер. — Я запросто мог совсем эту ерунду отломать». И действительно — ему еще предстояло чинить кресло в своем собственном кабинете.

Редер нетерпеливо нахмурился. Разум его тем временем отчаянно старался избежать главного вопроса: что произойдет в ближайшие пять минут?

Затем коммандер набрал на интеркоме общий код и заговорил:

— Внимание всей команде. Говорит временный капитан. В ближайшие несколько минут мы можем испытать то, что до сих пор было чисто теоретическим сценарием. Мы можем реально пройти сквозь повианский корабль. Мы сможем их увидеть. А они — нас. Однако взаимодействовать с ними мы сможем не больше, чем с собственной тенью. В таком состоянии можно обмениваться только информацией. Но поскольку мы будем способны видеть друг друга, необходимо, чтобы все секретные материалы были убраны из поля зрения. Везде, где только возможно и где это не создаст опасности для команды, устройте затемнение. Начинайте немедленно. Если придется, используйте вашу форму. Хоть ложитесь на пульты, но все, что нужно, прикройте. Редер закончил.

Затем Питер снял свой китель и накрыл им экран и пульт.

— Погасите свет, — приказал он. — И отключите все лишние пульты. Прикрывайте все, что только можно. Те, чьи пульты отключены, скапливайтесь вокруг работающих и закрывайте их своими телами.

Труон Ле вытащил из шкафа рулон какой-то ткани и задрапировал им блок голодисплея.

— Это после рабочих осталось, когда мы их в темпе с корабля согнали, — объяснил старпом.

Редер одобрительно кивнул. При определенной удаче такие рулоны можно было отыскать по всему кораблю.

«Похоже, это будет интересно», — подумал коммандер. В настоящий момент тревога и волнение боролись в нем с любопытством. Впервые люди получали шанс заглянуть внутрь повианского корабля.

— Если мы все-таки пересечемся, необходимо, чтобы все записывающие устройства работали, — напомнил Редер.

— Так точно, сэр, — отозвался старпом, а затем запросил на капитанский мостик заодно с прочим оборудованием крошечный блок военной истории «Непобедимого».

Бартер поставил кофейник на место и бросился к огнетушителю. Негнущимися от испуга пальцами лингвист принялся возиться с запорным механизмом. Внезапно его охватило странное чувство — как будто кожу по всему его телу покалывали тысячи крошечных иголочек. Бартер помедлил. Примерно то же самое он испытывал перед неистовыми грозами, которые изводили тот степной городок, где он родился. Волоски у него на руках встали дыбом. Мощный прилив энергии омывал его, а профессор в ответ содрогался.

Затем к нему навстречу вдруг поплыл стол. Бартер попятился. Искрение переводного устройства мгновенно потеряло всякую значимость, когда из стены стал выходить этот совершенно очевидно твердый объект. Очень скоро спина профессора прижалась к переборке. Он вскрикнул и вжал живот, пока край стола подплывал к нему, точно гильотина. Затем лингвист дико завопил и выставил перед собой ладони, желая хоть как-то остановить жуткое продвижение мебельной принадлежности.

Бартер резко выдохнул, когда столешница запросто сквозь него проскользнула. Сквозь полупрозрачную поверхность лингвист видел собственные руки и ноги, ощущая при этом приятную легкую щекотку.

— Что происходит? — вслух спросил он.

Тут его внимание привлек повианский голос, и профессор поднял взгляд. Сквозь стену прошел самый настоящий повианин — живой, дышащий, восьмилапый и восьмиглазый монстр с гибким остроконечным хвостом. И этот монстр за ним наблюдал.

Бартер застыл как столб. Не иначе как железный обруч сомкнулся у него на груди. На периферии его зрения словно бы засверкали вспышки молнии, а сердце бешено заколотилось.

Повианин двинулся — причем с невероятным проворством. В диком, животном ужасе Бартер заверещал, схватил кофейник и швырнул им в повианина. Тот пригнулся, в какой-то совершенно невероятной манере сплющиваясь, а затем рванулся вперед. За спиной у него торчал истекающий кислотой хвост.

Вопя во всю мощь своих легких, профессор метнулся к другой стороне стола.

Человек и повианин носились по крошечной лаборатории, производя при этом неимоверный шум. Бартер схватил все еще плюющееся искрами переводное устройство и швырнул им в повианина. Тот инстинктивно вскинул когтистые лапы, защищаясь от увесистого снаряда.

Бартер рванулся к двери и выскочил из нее в тот самый момент, когда переводное устройство с яркой вспышкой рвануло. Затем лингвист крепко-накрепко запер за собой дверь и на цыпочках устремился дальше по коридору, отчаянно пытаясь сдержать жалобное хныканье. За несколько метров до пересечения двух коридоров он остановился, после чего прижался к переборке и стал красться вперед. Пот затекал профессору в глаза, и он вытер его рукавом лабораторного халата.

Наконец Бартер добрался до угла. Он страшно не хотел за него заглядывать. Сердце профессора все так же бешено колотилось, а живот сжимался. Во рту у него совсем пересохло, а мочевой пузырь отчаянно требовал опорожнения. Но команда «Непобедимого» обязательно должна была знать. Кто-то должен был сказать людям, что на корабль невесть как удалось проникнуть повианам. «И у меня такое чувство, — подумал Бартер, — что это должен быть именно я». Глубоко, с содроганием втянув в себя воздух, он подался вперед и заглянул в поперечный коридор.

Трое повиан уставились на него в ответ. Затем они бросились вперед, и лингвист тут же лишился чувств.

Повиане шипели и рычали, пока человек свободно проскальзывал сквозь их хитиновые «пальцы». Затем они беспомощно уплыли прочь и ускользнули сквозь противоположную стену, по-прежнему разочарованно щебеча.

— Мистер Бартер?

Лингвист почувствовал, как его слегка похлопывают по щеке, и негромко застонал.

— Мистер Бартер!

Ладонь перестала похлопывать профессора по щеке, а вместо этого ухватила его за плечо и энергично затрясла.

С трудом раскрыв глаза, лингвист обнаружил, что над ним склоняется молодая женщина в форме. Ее прелестное лицо было тревожно нахмурено.

— Мистер Бартер, что с вами? — нетерпеливо спросила женщина.

Профессор удивленно заморгал. В форме? Почему…? Тут он все вспомнил. Бартер попытался сесть, но преуспел лишь в том, что резко дернул головой, отчего у него тут же свело шею.

Женщина с унизительной легкостью оттолкнула его.

— Что с вами? — повторила она. — Может, позвать врача?

— Со мной все хорошо! — грубым от унижения тоном рявкнул Бартер. Неловко, со второй попытки, но он все-же сумел сесть. Растирая шею, лингвист сказал: — В моей лаборатории повианин. Не знаю, как он туда забрался. Он сквозь стену прошел. Клянусь, это правда.

Женщина испытала явное облегчение, и Бартер заметил, что она сдерживает улыбку.

— Значит, вы не слышали объявления, — с уверенностью констатировала она. — То, что вы испытали, до сих пор считалось чисто теоретической возможностью. Два корабля встретились в прыжковом пространстве. И прошли друг сквозь друга. Мы все видели повиан. Но теперь их уже нет. Мы также не могли друг друга коснуться. Как вам кажется, сможете вы теперь встать?

Поднявшись, женщина предложила ему руку.

Профессор хотел было ее проигнорировать, но затем решил, что все еще слишком слаб, чтобы подобной грубостью чего-то достичь.

— Он выглядел таким плотным! — сказал он. — Я мог бы поклясться, что он был реален.

Женщина слегка поморщилась, и губы ее на секунду напряглись, словно ей все это уже надоело.

— Должно быть, вы пропустили объявление, — повторила она. — Они были реальными, но вовсе не плотными.

Бартер снова потер шею и вздрогнул.

— Так его там, в моей лаборатории… в общем, его там нет?

Женщина помотала головой.

— Не должно быть. — Она какое-то время на него смотрела, а затем, похоже, пришла к решению. — Давайте пойдем посмотрим. — Она взяла его под локоть и аккуратно направила по коридору.

— С мной все хорошо, — вяло заметил Бартер. Однако он позволил ей себя вести. Женщинам это порой нравилось. Если только подобное подчинение не входило в привычку. — Вот здесь, — сказал лингвист, указывая на закрытую дверь.

Он набрал входной код, и дверь скользнула в сторону. Войдя в лабораторию, Бартер оступился и невольно посмотрел вниз. Увидев, что там лежит на полу, он с диким воплем отскочил назад. По пути профессор сбил женщину, и они, неистово пихая друг друга локтями и коленями, покатились по полу. Перебравшись через свою добровольную помощницу, Бартер сумел подползти к пульту, и после нажатия нескольких клавиш дверь наглухо закрылась.

Задыхаясь, лингвист привалился к стене и гневно уставился на озадаченную и возмущенную женщину, которая только-только сумела выбраться из-под его длинных ног.

— Вы сказали, что его там не будет! — обвинил он ее. — Вы сказали, что он не плотный! Черт возьми, для меня он дьявольски плотный!

Питер включил непосредственную связь с Ашли Люрман, астронавигатором. Ее лицо появилось в небольшом квадратике у него на экране.

— Слушаю вас, сэр, — отозвалась Ашли.

— Полагаю, они теперь сразу же за нами погонятся, — сказал Редер.

— Никак нет, сэр. Им придется вернуться в реальное пространство, затем снова войти в прыжковую точку. В прыжковом пространстве развернуться нельзя.

Редер кивнул.

— Это хорошо, — удовлетворенно произнес он. — Скажите, мисс Люрман, — добавил коммандер после небольшой паузы. — Куда мы теперь направляемся?

— Я направила нас к месту нашего последнего прыжка, — ответила Люрман. — Так было быстрее всего, сэр.

— Это хорошо, — опять произнес Редер. — По-моему, я что-то читал о том, что можно изменить вашу выходную точку, пока вы в прыжковом пространстве. Это верно?

— Так точно, сэр. Я тоже об этом читала. Однако все это чистая теория. — Люрман с подозрением на него смотрела.

— А что вы скажете, если мы еще одну теорию расщелкаем? — спросил Питер, награждая астронавигатора одобрительной улыбкой.

Ашли нервно провела языком по пересохшим губам.

— Что вы можете зафиксировать в плане альтернативных прыжковых выходов? — спросил он.

Люрман опустила взгляд на свой пульт и нажала несколько клавиш.

— Тот, к которому я нас направила, — сказала она наконец. — Который также является нашим последним портом запроса. Тот, который как раз перед этим. — «Там был небольшой, но чертовски активный аванпост», — вспомнил Питер. — Тот, который перед тем. — Ашли подняла на него взгляд. — Там будет повианская космическая станция, сэр. — Она снова потыкала по клавишам, облизнула губы и почти невольно подняла голову. — Есть еще один, сэр. Там вообще никакого транспорта не регистрируется.

— Давайте туда, — сказал Редер.

— Сэр… тот факт, что этот выход не задействуется, может указывать на то, что он ведет к опасному месту назначения.

Слишком близко к солнцу или нейтронной звезде. То, что повиане его не используют, можно истолковать как предупреждение. Редер нахмурился.

— Это шанс, которым нам придется воспользоваться, мисс Люрман. — Он кивнул. — Выполняйте.

— Есть, сэр.

Коммандер наблюдал за сосредоточенным лицом Ашли, пока она вносила коррективы.

— Сколько до выхода? — спросил он затем.

— Не менее сорока восьми часов, сэр.

— Очень хорошо, — отозвался Редер. Хотя он надеялся на большее. Команда устала, и капитан тоже. Впрочем, у них все-таки появлялось какое-то время для отдыха — насколько это вообще было возможно в прыжковом пространстве. — Отменить боевую готовность, — сказал он Труону, и старпом огласил приказ.

Внезапно Редер почувствовал себя совсем изнуренным и помотал головой в тщетной попытке встряхнуться. Он заботился о том, чтобы остальная команда получала достаточный отдых, игнорируя при этом собственные потребности. Теперь это уже начинало сказываться.

— Мистер Труон, — сказал Питер и встал из капитанского кресла, — я пойду немного отдохну. Мостик за вами.

Старпом отдал ему честь.

— Есть мостик за мной, сэр. Желаю удачного отдыха.

— Завтра утром я проведу совещание со старшим офицерским составом, — добавил коммандер. — В восемь ноль-ноль.

— В восемь ноль-ноль, сэр. Я всех оповещу.

— Благодарю вас, мистер Труон. — И Питер собрался было на выход.

— Сэр? — раздался вдруг самый что ни на есть нежеланный голос Уильяма Бута, шефа контрразведки. Его физиономия появилась на экране у Редера в маленьком квадратике с пометкой АВАРИЙНАЯ ОТМЕНА.

Питер опять сел. «Что бы это значило?» — задумался он.

— Докладывайте, — приказал он затем Буту. Тот, заметно нервничая, облизнул сухие губы.

— Мы сейчас у лаборатории мистера Бартера, — сказал он. — У нас тут такая ситуация, коммандер… короче говоря, вам лучше самому на все посмотреть.

В глазах у шефа контрразведки читалось откровенное желание сбыть это дело со своих рук.

— А мистер Бартер там, мистер Бут? — «Не повесился ли он, часом, от перспективы увидеть жуткую ораву пауков? — подумал Питер. — Только этого нам не хватало».

— Коммандер, — вмешался Бартер, отпихивая Бута в сторону. — Вы нам здесь нужны. Немедленно. Я хочу сказать, — лингвист с трудом сглотнул, — все это просто жуть, но это колоссально! Вы должны сейчас же сюда прийти!

— Уже иду, — сказал Редер, но которого большее впечатление произвела добровольная сдача своих позиций Бутом, чем бред профессора.

— Сэр? — произнес Труон Ле, и его темные глаза прояснились. Он выглядел как молодой фокстерьер, натягивающий поводок.

— Мисс Люрман, — сказал Редер, — мостик за вами.

— Есть мостик за мной, сэр, — отозвалась Ашли и снова уперлась взглядом в свой пульт.

Питер со старпомом вошли в людовозку и доехали на ней прямиком до лабораторного сектора. Коммандер не желал тратить время на пешую прогулку; он чертовски устал, а кроме того, если верить Бартеру, все это было колоссально.

Завернув за угол, они с Труоном увидели Бута, Бартера и одну из сотрудниц службы безопасности. Вся троица толпилась у закрытой двери лаборатории.

— В чем дело? — спросил Редер.

Протягивая руки к коммандеру, Бартер устремился к нему навстречу.

— У нас тут повианин! — воскликнул он.

Питер остановился и посмотрел на лингвиста, затем поверх его головы с немым вопросом на Бута.

— Это правда, сэр, — сказал шеф контрразведки. — Старшина Льюис заходила в лабораторию, я видел.

— Льюис? — Редер перевел взгляд на женщину.

— Простите, коммандер, — вмешался Бартер, прежде чем она успела хотя бы раскрыть рот. — Это мой повианин. То есть, это благодаря мне мы вообще этого повианина заполучили.

Редер одарил его долгим и пристальным взглядом, затем посмотрел на двух членов личного состава Космического Отряда.

— Могу я его увидеть? — спросил он у Бартера.

Лингвист растерянно поморгал, затем взглянул на запертую дверь, затем опять на коммандера. Казалось, он медленно оседал — плечи его поникали, колени подгибались.

— Вы хотите, чтобы я… открыл дверь? — спросил наконец профессор.

— Да, — сухо ответил Редер. — Как я еще могу его увидеть? — Он немного подождал, пока Бартер выпрямится. — Он там?

— Да-да. Он там, там.

Лингвист содрогнулся, закрыл глаза и помотал головой. Дышал он при этом так, словно готовился к очень глубокому нырку. Наконец он протянул дрожащую руку к пульту и набрал код. Дверь скользнула вбок, и профессор отскочил в сторону, прижимаясь к стене.

Бут и Льюис достали личное оружие. Они намеревались только парализовать, но на коммандера произвело сильное впечатление, с каким видом они это сделали. Он осторожно вошел в небольшое помещение. И остановился. Труон скользнул следом и до отказа разинул рот при виде скорчившейся на полу фигуры.

Повианин еще дышал. Ритм его дыхания сразу же привлек внимание Редера и все никак не отпускал. Вероятно, потому, что все остальное выглядело дьявольски невероятным, и разум коммандера отчаянно цеплялся за что-то знакомое. «А что может быть более знакомым, чем дыхание?» — подумал Питер.

В бессознательном состоянии повианин выглядел куда меньше, чем на любых снимках, какие Редеру доводилось видеть. И, пусть даже совершенно беспомощный, повианин также казался одним из самых опасных существ, каких ему доводилось видеть. Чужак валялся в путанице снабженных острыми когтями конечностей, а медленно стекавшая с кончика его гибкого хвоста кислота понемногу разъедала пол лаборатории. Острых граней на его лице было, похоже, еще больше, чем в лавке у мясника. Хитин на его грудной клетке почернел, словно обожженный.

Редер попятился.

— Придется нам его двигать, — сказал он. — Его необходимо доставить на гауптвахту. Обезопасьте это жало. Сейчас, пока он еще без сознания.

Буту эти приказы явно особой радости на доставили, но он все же достал рацию и вызвал в лабораторный сектор еще несколько своих людей. Затем шеф контрразведки взглянул на Льюис.

— У вас есть наручники? — спросил он.

— Так точно, сэр. — Молодая женщина достала с полдюжины хрупких на вид пластиковых колец. Глаза ее были круглыми. Льюис явно ожидала, что начальник прикажет ей сковать чужака.

Бут вытащил несколько собственных наручников и немного постоял, задумчиво глядя на повианина. Затем он снял свой ремень и, громко скрипя зубами, нагнулся, чтобы застегнуть его на «талии» повианина. Проделав это, шеф контрразведки прицепил одну пару наручников к ремню, а другую к хвосту, поближе к обтекающему кислотой кончику. Затем, надежно закрепив кольцо наручников на хвосте чужака, он соединил другое со свободным кольцом той пары, что была пристегнута к ремню.

Наконец Бут осел назад и вытер пот со лба. Оглянувшись через плечо, он обратил мертвенно-бледное лицо на Питера.

— Должен ли я обезопасить его когти, сэр?

Редер испытывал откровенное восхищение. Бута он до сих пор не любил и в дальнейшем любить не собирался, однако за выполнение превосходной работы в кошмарных условиях этому человеку следовало отдать должное.

— Да, — сказал коммандер. И протянул руку. — Давайте я помогу.

Еще несколько сотрудников службы безопасности показались как раз в тот момент, когда они стянули наручниками последнюю хитиновую конечность.

— Здесь где-то должны быть носилки, — сказал Питер Буту. — Доставьте его на гауптвахту. Я пошлю доктора Голдберга его осмотреть. Или ее. Короче, вот это вот чудище. — Одному Богу было известно, сможет ли добрый доктор чем-то этой твари помочь, поскольку ксенобиология все еще оставалась наукой преимущественно теоретической. «С другой стороны, — подумал Редер, — сегодня уже чего только не случалось».

Выйдя из лаборатории, он обнаружил, что Бартер соскользнул по стене и теперь сидит, обхватив дрожащими руками шишковатые колени. Коммандер присел рядом.

— Это просто триумф, — сказал он трясущемуся лингвисту. — Вы сделали то, чего никому из нас сделать не удалось: взяли в плен живого повианина.

Профессор еще пуще затрясся.

Подаваясь к нему поближе, Питер продолжил:

— Они на самом деле не пауки, мистер Бартер. Вы должны это понять. Они разумные существа. Черт побери, они даже могут строить звездолеты и в космосе путешествовать. Они куда выше каких-то там сикарах. По крайней мере, настолько же выше, насколько и мы.

Бартер взглянул на него и выразительно поднял брови. «Замечательно, — подумал он. — Они разумные, способные путешествовать в космосе существа с восемью конечностями, хвостами как у скорпионов, когтями, хитином и жвалами. И они, судя по всему, людей на обед едят. Но они, безусловно, не сикарахи. По крайней мере, не больше, чем мы обезьяны».

В этот момент мимо прошли люди Бута с носилками, и Бартер со стоном зарылся лицом в колени.

— Как вы не понимаете? — промычал он Редеру. — Это вовсе не то, от чего я могу отшутиться. Это не имеет под собой никакой причины и лишено здравого смысла. Страх порой бывает таким. — Тут Бартер взглянул на коммандера, и его темные глаза засверкали. — Впрочем, сомневаюсь, что вы что-то об этом знаете.

— Если вы о том, что я никогда до смерти не пугался, то вы ошибаетесь. Когда мой «спид» подбили, и я катапультировался, я понятия не имел, загнусь я в той черноте или нет. — Питер посмотрел Бартеру прямо в глаза. — Но мне повезло. С чем-то таким мне никогда справляться не приходилось.

Лингвист отвернулся. Вид у него был немного огорошенный.

— Сможете вы изучать его через экран? — спросил Редер.

— Да, — уже более сдержанно ответил профессор. — Мне будет неприятно, но я смогу этим заниматься.

— Хорошо. Тогда я распоряжусь, чтобы вам смонтировали двухсторонний коммуникационный экран. Пульт управления будет, естественно, на вашем конце. — Редер одарил лингвиста легкой улыбкой. — Я даже предоставлю вам для работы вторую лабораторию.

Лицо Бартера прояснилось.

— Спасибо, — поблагодарил он коммандера. — Это окажет громадную помощь. — Профессор встал. — Извините меня, пожалуйста. Я должен посмотреть, удастся ли мне починить переводное устройство. Теперь оно мне как никогда понадобится.

Он протянул Редеру руку, и тот крепко ее пожал.

— Отличная работа, — сказал Питер.

Профессор слабо улыбнулся, кивнул, после чего вернулся в свою лабораторию. Как только дверь за ним закрылась, Питер кивком головы указал в сторону людовозки, и они с Труоном в темпе туда направились.

Пока они бок о бок топали по коридору, старпом негромко заметил:

— Этому парню периодический массаж самолюбия требуется.

— Если он раскусит повианский язык, а прямо сейчас у него для этого есть все шансы, он получит такой массаж, что растает от удовольствия. Предполагая, что ему удастся свыкнуться с тем, как они выглядят. — Редер грустно покачал головой. — И предполагая, что когда-то домой вернемся.

Сложив руки перед собой, Редер оглядел сидящих за столом офицеров.

— Вот мы опять в сборе, — начал он. — Надеюсь, все хорошо отдохнули и поели?

В ответ последовали кивки и улыбки.

— Сегодня утром у нас есть кое-какие хорошие новости и кое-какие плохие новости, — продолжил Питер. — Хорошие вы, надо полагать, уже слышали.

Обед в неформальной обстановке офицерской кают-компании он пропустил. Зато коммандер хорошо знал, что неизменной составной частью этой неформальной обстановки являлись сплетни, так что все офицеры, даже не побывав на месте событий, уже знали про повианина. В подобные времена роскошь одиночества теряла частицу своего шарма.

— Доктор Голдберг, у вас есть, что доложить в отношении нашего… гм… гостя?

— Кроме того факта, что его хитин не пробит и что он уже в сознании, боюсь, многого я вам не расскажу. Пока он был без сознания, я провел максимально полное сканирование его внутренних органов, и это очень важная информация. Уверен, что в конечном итоге я смогу представить вам что-то касательно этого конкретного чужака. Ведь это первый повианин, которого нам удалось поймать живым и относительно здоровым. На вид он равнодушен и не склонен к общению. На данный момент я предлагаю по-прежнему держать его в наручниках. Его жало я обернул кое-каким кислотоустойчивым материалом и надеюсь, что нашему приятелю не так скоро удастся от этого материала избавиться.

— Мы также приготовили белковое пюре, чтобы он его ел. — Доктор покачал головой. — Все, что мы о них слышали, указывает на то, что повиане едят живую пищу, но у нас нет ничего подобного, если не считать гидропоники. А я сильно сомневаюсь, что он вегетарианец.'

Вокруг стола раздались смешки.

— Я бы очень хотел представить что-то большее, однако на данный момент это все, что у меня есть. Но я не могу гарантировать, что нам удастся сохранить это существо в живых. Вполне возможно, ему дан приказ при малейшей возможности совершить самоубийство.

Редер поморщился. В свое время он получал приказы, выполнение которых казалось самоубийственным, однако прямых приказов о самоубийстве он не получал никогда. Тем не менее, не следовало полагать, что раз повиане выглядят как сикарахи, то индивидуальности у них не больше, чем у муравьев.

— Надо надеяться на лучшее, — сказал коммандер. — Я прекрасно понимаю, что вам приходится действовать по обстоятельствам. Возможно, наш лингвист сумеет вам помочь.

Доктор с сомнением кивнул.

— По крайней мере, он будет способен с ним поговорить.

— Это бы наверняка помогло, — сказал Голдберг.

— Так или иначе, — продолжил Питер, — это наименьшая из наших проблем.

Сидящие за столом офицеры переглянулись, затем снова внимательно посмотрели на Редера.

Коммандер нажал несколько клавиш.

— То, что вы видите на своих экранах, это проекция того, как далеко при текущих темпах потребления заведет нас наше горючее. — Откинувшись на спинку кресла, Питер стал наблюдать затем, как офицеры изучают экраны, как их лица одно за другим меняются и как они затем поднимают на него взгляды. Коммандер кивнул. — Я дважды это проверил. Мы приближаемся к той точке, откуда даже оптимальные прыжки по курсу наименьших затрат оставят нас без горючего прежде, чем мы сможем вернуться на территорию Содружества. Мы в сотнях световых лет за всем тем, что было исследовано человечеством. И на данный момент, если только у мисс Люрман нет для нас хороших новостей…

Молодой астронавигатор опустила взгляд и покачала головой.

— …мы понятия не имеем, куда направляемся, — закончил Редер.

Оджи Скиннер, старший механик, явно испытывал тяжкие муки.

— Это все из-за тех повреждений, которые моторы получили в том последнем бою, — объяснил он. — Мы сжигаем горючее с невероятной скоростью. Вдобавок мы вентилируем двадцать пять процентов того, что сжигаем. А знаете ли вы о том, как опасно вентилировать одноатомную антиматерию? Я уже готов закрыть шунт и перенаправить поток, но для этого мне нужно нормальное пространство.

Редер кивнул и поднял руку.

— Я отлично сознаю, что вы проделали чудеса с теми моторами мистер Скиннер. Тем не менее, если только мы срочно не найдем где-нибудь антиводород, мы окажемся в большой беде. Поэтому я хочу, чтобы каждый из вас попробовал найти какой-то выход, прикинул, как нам урезать потребление горючего. — «Вряд ли в конечном итоге это внесет какую-то разницу, — подумал Питер, но по крайней мере станет продуктивным способом провести время». Затем он напомнил себе, что негативизм был той роскошью, которую в настоящий момент они себе позволить не могли.

— И давайте не забывать, что нас преследуют, — с важным видом напомнил всем Бут.

«Вот тебе и на, — подумал Питер. — Нечего сказать — ценный вклад».

— Благодарю вас, мистер Бут, — произнес коммандер. — Можно сказать, вы почти нас спасли.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Перемещение в реальное пространство показалось сущей ерундой.

«Наверное, чем чаще это делаешь, тем легче выходит, — подумал Питер, оглядывая худые, слишком бледные лица на капитанском мостике. — Но вслух мне этого лучше не говорить. Кого-то еще вытошнить может».

Он настроил свой экран на общий осмотр той зоны. Кроме далеких звезд, ничего особенного там не проглядывало. По крайней мере, на визуальном обзоре. Тогда Редер переключил экран и негромко присвистнул. «Вот это да! — подумал он. — Такое не каждый день увидишь».

Перед ними было не менее, чем три прыжковых точки бок о бок.

Энергетические поля этих прыжковых точек переливались сияющими красками, выбранными для них компьютером. На узоры этих красок больно было смотреть — свет словно бы изгибался под странными углами, которые глаз стремился отвергнуть. Питеру требовалось порядком напрягаться, чтобы продолжать их разглядывать. Между тремя прыжковыми точками компьютер показывал множество трасс цвета электрик — нейтринных сигналов прошедших там судов.

Редер прекрасно понимал, что к человечеству все эти бурные транспортные потоки никакого отношения не имеют. Принадлежи подобный сектор сразу с тремя прыжковыми точками Содружеству, он был бы чертовски знаменит. Кроме того, в Академии Питера учили тому, что непосредственное соседство более чем двух прыжковых точек возможно, однако — вот уж действительно фраза месяца! — чисто теоретически.

«Так что все это определенно не наше, — подумал коммандер. — Скорее всего, повианское. Хотя это чудо может принадлежать еще какому-то виду, до сей поры неизвестному. Впрочем, надеюсь, что нет. Моя танцевальная карточка и так уже вся заполнена». Следовало принять за основу самое простое и очевидное. А именно — что эта триада прыжковых точек принадлежит повианам. Питер потер пальцами виски. «Такое ощущение, — подумал он, — что я тут в три скорлупки играю. С „Непобедимым“ в роли горошины. Чем дальше в лес, тем толще повиане…» К несчастью, эта игра была нечестной, поскольку повиане поджидали содругов с кинжалами наготове везде, где тем случалось оказаться.

— Давайте просто шуранем мимо каждой из этих прыжковых точек, — предложил Питер рулевому. — И пусть наши следы затеряются в общем шуме. А потом выберем одну из них методом тыка и с Богом туда нырнем.

Не то чтобы в конечном итоге это сулило какую-то выгоду. «Просто мне уже так от всего этого тошно, — подумал Питер, — что любая подлянка для тех клоунов, что за нами гонятся, будет как бальзам на душу».

— Мисс Люрман, — сказал он вслух. — Я намерен позволить вам выбрать маршрут. Удивите меня, пожалуйста.

— Похоже, сэр, наши преследователи намерены за нас его выбрать, — ответила Люрман. — Что-то уже проходит позади.

Мастер охоты Уч-манат переносил неудобства прыжка обратно в нормальное пространство, не позволяя этим неудобствам отвлечь его от непрерывного просмотра поступающей информации. Эмиссии корабля-добычи указывали на значительный расход антиводорода. Теперь требовалось просто гнать содругов до тех пор, пока у них не кончится горючее, а тогда им придется сдаться.

«По крайней мере, это порадует даму Сучарес», — подумал мастер охоты.

Кроме этого, мало что в этой миссии могло ее порадовать. Уч-манат вздрогнул от воспоминания о том, как они вломились на территорию другой подкоролевы, дамы Сисик. Без всякого уведомления, и при этом явно преследуя добычу из Содружества. Должны были возникнуть… вопросы. Скорее всего, дама Сисик уже сейчас их задавала.

«Зачем возвращаться домой? — подумал мастер охоты. — Почему бы не ввязаться в бой с добычей и не умереть легкой смертью?»

Почему? Потому что его дама дала приказ, и все от культуры Уч-маната до его генов побуждало мастера охоты к повиновению. Несмотря на очевидный итог всего этого для него самого, а быть может, даже и для команды.

«Нет, — подумал Уч-манат. — Сучарес — дама странная, даже порочная. — Он деликатно поежился, вспомнив те мрачные слухи, что ходили про его госпожу. — Но она не дура. Она не станет от простой досады уничтожать тренированную команду». А кроме того, Куккеш, вторая после королевы, снимет ей голову за такое бесчинство.

Но своей жизнью ему определенно предстояло поплатиться. «Следовательно, — подумал Уч-манат, — я должен как можно успешнее выполнить свой последний долг». Ибо в следующий раз ему предстояло увидеть свою даму уже в качестве блюда ее стола.

— Мастер охоты? — дрожащим от внутреннего трепета голосом обратился к нему рулевой.

Уч-манат на него посмотрел, и цвет подчиненного сильно ему не понравился. Тускло-красные чешуйки стали почти коричневыми.

— Можете говорить, — сказал ему Уч-манат.

— Добыча ушла в сторону, мастер охоты. Она бежит к Трем Драпакам.

Мастер охоты приподнялся на сиденье, затем медленно осел обратно. От столь катастрофических новостей его чешуйки стали такими же тускло-коричневыми, как и у подчиненного.

— Любой ценой, — медленно произнес Уч-манат, — они должны быть захвачены в плен или уничтожены.

Неспособность это проделать стала бы оскорблением для самой королевы и верной смертью для всех них… возможно, даже для дамы Сучарес..

«Непобедимый» опять прорывался сквозь прыжковое пространство… невесть куда. Ашли Люрман сообщила Редеру, что никакого выхода в ближайшие по меньшей мере тридцать шесть часов не предвидится.

«На данный момент, — подумал Питер, — чем дольше, тем лучше».

Он решил добраться до моторного отделения и переговорить с глазу на глаз с Оджи Скиннером, старшим механиком. По дороге коммандер одобрительно оглядывал незнакомую территорию. Моторное отделение было в идеальном порядке, все люди выглядели бдительными и деловитыми. Впрочем, это был «Непобедимый», и меньшего Редер не ожидал.

«Как же легко нас избаловать, — с грустной улыбкой подумал он. — Совсем как в старинной поговорке: один день на капитанском мостике, и ты уже пьян от власти. Два дня — и ты уже перестаешь понимать, что ты могущественный пьяница».

— Мистер Скиннер, — сказал Питер, подходя к старшему механику. — Можно вас на минуточку побеспокоить?

Скиннер отвернулся от экрана, над которым он склонялся. На лице у него застыла предельная сосредоточенность. Какое-то мгновение он казался почти огорошенным. Затем облака медленно рассеялись, и старший механик мысленно переключил передачи.

— Сэр! — наконец произнес Оджи, окончательно выпрямляясь. — Чем могу служить? — Он наклонился к Редеру. — Мне следовало бы прийти к вам, коммандер.

— Откровенно говоря, мистер Скиннер, мне просто на месте не сиделось. И я еще никогда сюда не заходил. Я почти все время был на главной палубе — работал со «спидами».

Редер с одобрительным видом огляделся. Затем повернулся обратно и обнаружил, что Скиннер на него смотрит. Тогда он покраснел и ухмыльнулся.

— Ну вот, — сказал Редер, — все теперь по-другому со мной обращаются. По-моему, вполне естественно, что я из-за этого начинаю действовать так… так, словно я капитана Каверса транслирую.

Губы Скиннера слегка приподнялись — скорее всего, в усмешке.

— Мне показалось, я что-то знакомое узнал.

— Ладно, — сказал Питер. — Давайте начнем. Я пришел поговорить с вами насчет моторов. Подумал, что вы, может статься, покажете мне, чем вы тут занимаетесь.

Механик кивнул, а затем мотнул головой, предлагая коммандеру пройти в само моторное отделение. Они влезли в специальные комбинезоны, с которых стряхивались любые свободные частицы. Везде, где использовался антиводород, предпринимались все мыслимые усилия, чтобы туда ничего не попало. Приди в контакт с этим веществом хоть чешуйка кожи, взрыв был бы солидным.

Редер неловко поежился. Комбинезон оказался немного ему коротковат. Если бы он хорошенько выпрямился, то потом мог бы орать благим матом, пока его не доставили бы в регенерационный резервуар.

«Всего лишь быстрая инспекция, — пообещал себе Питер. — Спасибо хоть, что ботинки не жмут». Затем два офицера двинулись по целой череде специально спроектированных помещений, в которых сначала сжигалось, затем смывалось, а затем сдувалось все, что только могло к ним прилипнуть.

Скиннер прокладывал путь в запутанный комплекс трубопроводов и массивных автономных моторов, похожих на громадные коробки с экранами, на которых показывался характер потока, выделяемое тепло, расход горючего и тому подобное. Термоядерные моторы молчали, охлаждаясь от своего краткого запуска в реальном пространстве. В данный момент были включены транзитные моторы, и их негромкое гудение наполняло просторное помещение.

Всюду можно было увидеть указания на полученный «Непобедимым» удар. В одну из стен пришлось встроить временную перегородку, вздутия отмечали те места, где металл и пластик расплавились при взрыве. Один из транзитных моторов рядом с пробоиной был полностью заглушён. Скорее всего, ему суждено было и дальше таковым оставаться, поскольку большая часть его экранирования нарушилась. Казалось чудом, что он не взорвался и не уничтожил вместе с собой весь корабль.

К счастью, блестящая техника, которой был оборудован «Непобедимый», вновь проявила свое превосходное качество в аварийной ситуации. Автоматическое отключение сработало идеально, реверсируя поток антиводорода еще в моторе и безопасно его там сохраняя.

Другой поврежденный мотор находился под постоянной перегрузкой. Редер разглядел то место, где механики приладили шунт к частично оплавленной подводящей трубе. Самым худшим здесь было то, что контрольный замедлитель вышел из строя, и антиводород, так сказать, ревел из мотора на полную катушку, оставаясь в кильватере авианосца.

— В седьмом уже ничто восстановлению не подлежит, — прокомментировал коммандер.

Скиннер покачал головой.

— Понадобится совершенно новый мотор, — сказал он. — Модульный блок. В доке это достаточно просто, хотя придется снимать обшивку корпуса. Но даже если бы мы могли починить седьмой, то, чтобы проделать ремонт, нам пришлось бы заглушить все моторы. Что же до восьмого, то у нас просто не было времени на что-то лучшее, чем та заплата, с которой он теперь работает.

— А если мы просто его отключим… — начал Редер.

Скиннер опять покачал головой.

— Не уверен, сэр, что мы сможем выбраться из прыжка с шестью моторами.

Коммандер вопросительно поднял брови.

— По теории нужны три порядочных мотора, чтобы войти, пройти и выйти. Мы можем делать это с одним выключенным мотором, теоретически сможем проделать и с двумя. Но никто этого пока что не проверял.

— А что, если мы остановимся? — спросил Редер. — Просто все заглушим, а затем, пока будем дрейфовать, починим восьмой. Не могли бы мы тогда снова их запустить и продолжить рейс? Здесь, в прыжке, атака нам не грозит.

— Совсем заглушить моторы? — спросил Скиннер. Редер кивнул. Старший механик нахмурился и почесал в затылке. — Не знаю. Не уверен, что нам хватит энергии, чтобы выбраться.

— Теоретически, — уточнил Питер.

— Теоретически, — согласился Скиннер. С тревогой в глазах он посмотрел на израненный мотор. — Так или иначе, сэр, не думаю, что это внесет какую-то разницу, если учесть, сколько горючего мы уже израсходовали. Пожалуй, нам лучше оставить эту теорию непроверенной.

Питер поморщился, затем попытался потереть лицо ладонями, но они остановились, прижавшись к лицевой пластине. «Теперь я понимаю, — подумал он, — почему капитан Каверс трет шею, когда нервничает. — Коммандер перевел дыхание. — Оджи прав, — решил он затем. — В любом случае, выход из прыжка и бой с повианами куда важнее проверки какой-то темной теории. Несмотря на все наши последние успехи на этом поприще».

— У нас хватит горючего, чтобы мы вышли из прыжка? — спросил он у Скиннера.

— Так точно, сэр, — ответил тот. — Я бы сказал вам, сэр, если бы нам его не хватало.

Питеру показалось, что Оджи немного обиделся. «И немудрено, — подумал он, — Наверное, я бы тоже обиделся, если бы кто-то заявился на главную палубу и напомнил мне „спиды“ заправить».

— Гм… полагаю, вы подрегулировали расход горючего на других моторах, чтобы компенсировать непомерные аппетиты восьмого?

Старший механик огляделся, прежде чем ответить.

— На том же высоком уровне потребления, сэр, они, разумеется, не работают. Чтобы это проделать, пришлось их замедлители отключать. Все действующие транзитные моторы должны работать абсолютно в одном и том же темпе. — Скиннер явно задумался. — Полагаю, это недостаток конструкции, с которым специалистам нужно будет в дальнейшем разбираться.

— Угу, — согласился Редер. «Черт побери, — подумал он, — раньше до меня никогда не доходило, какой же Оджи все-таки оптимист. У нас тут горючее кончается, мы бегаем как угорелые от злобного, хорошо вооруженного врага, у которого, между прочим, горючего хоть залейся, а Оджи думает, как бы ему производителям пожаловаться».

— Быть может, вам сюда старшину Кейси прислать? — предложил Редер.

На лице у Скиннера появилось забавное выражение, и Питер вдруг вспомнил, что Оджи и Падди частенько играли в покер. Собственно говоря, он и сам несколько раз с ними играл. «Н-да, — подумал коммандер. — Полагаю, если бы кто ко мне с таким открытым текстом пришел, у меня бы тоже забавное лицо сделалось».

— В смысле… — начал он.

— Я понял, сэр. — Скиннер махнул рукой, предотвращая дальнейшие объяснения. Теперь на лице у старшего механика выражалось легкое удовлетворение, и Редер понял, что мысленно Оджи покатывается со смеху.

— Даже такой редкий талант, как Падди, сэр, — Скиннер развел руками, — ничего не сможет с этим поделать, пока моторы не выключены. — Тут старший механик огляделся, и глаза его ненадолго опустели, пока он прислушивался к моторам. — А проблема того, что будет, когда мы израсходуем весь антиводород, по-прежнему останется.

Питер кивнул.

— Так сразу никакого решения на ум не приходит. Полагаю, нам просто придется на удачу рассчитывать.

— Пока что она нас не оставляла, и мы отлично справлялись, — сказал Скиннер.

«Ну вот, — подумал Питер. — Должно быть, вид у меня совсем безнадежный, раз Оджи Скиннер пытается меня подбодрить». За все время своего знакомства со старшим механиком Питер только два раза видел, как Скиннер не выдерживает и улыбается.

— Это правда, — согласился Редер. — Мы отлично справляемся. — И, к своему удивлению, сказав об этом, коммандер почувствовал себя лучше.

Бартер сделал еще одну подстройку и снова опробовал свое переводное устройство. Повианин на экране опять его проигнорировал. Судя по всему, чужак плел себе паутину. От такого зрелища в горле у лингвиста что-то сжималось, но он старался держаться. Впрочем, в конце концов он перестал говорить и принялся просто наблюдать.

— Ну и что ты теперь собираешься с этим делать? — язвительно поинтересовался профессор. — Мух ловить?

Переводное устройство забормотало, заблеяло, и повианин наконец-то поднял голову. Затем чужак что-то сказал, помахивая педипальпами и щелкая жвалами, тогда как его хелицеры слегка изменили положение.

— Дурак… недоумок… дамский деликатес… кожаная задница, — изрыгнуло устройство. — Не могу… отдохнуть. — Все остальное было непереводимо.

Бартер охнул и откинулся на спинку кресла. Переводное устройство вроде бы работало. «Возможно, тон моего голоса до него дойдет», — подумал он.

— Мы не желаем тебе вреда, — произнес профессор.

Переводное устройство один раз проблеяло. Повианин его проигнорировал.

Бартер потер лицо и досадливо фыркнул. «При чем тут тон моего голоса? — подумал он. — Он же не собака». А затем, пока профессор наблюдал за повианином, его вдруг осенило. Виртуозно набрав нужные клавиши, он запросил запись повианского ответа и внимательно ее прослушал. Голос существа был немного писклявым и с какими-то трелями. Лингвист сосредоточенно потер лоб. «Здесь почти никаких модуляций! — заключил он. — Ответ дьявольски монотонный. Значит, движения его рук… По-моему, это у него руки, а там что-то вроде рта».

По сути… Бартер очень медленно проиграл запись. Теперь он больше смотрел, чем слушал. Во время ответа все тело повианина приняло позу, в которой даже неповианский глаз мог различить выражение ненависти и презрения.

«Жестикуляция и мимика! — подумал лингвист. — Тонкости жестикуляции и мимики очень для них важны». Разумеется, они были важны и в человеческом взаимодействии. Но люди, как правило, их не замечали; они их воспринимали и действовали в согласии с ними, но бессознательно. «А для повиан, — решил Бартер, — жестикуляция и мимика составляют куда более очевидную часть разговора. Они добавляют модуляции, которые отсутствуют в разговорной речи». И теперь они были у него записаны!

«К несчастью, язык оскорблений нам не особенно пригодится», — подумал лингвист. Коммандер бы наверняка ему об этом напомнил.

Профессор снова попытался привлечь внимание повианина, но чужак продолжал его игнорировать, неустанно трудясь над своей паутиной. В конце концов он ее закончил, за что Бартер был ему очень благодарен. Зрелище того, как его подопечный плетет себе паутину, сильно его расстраивало. Повианин устроился в центре конструкции и застыл.

«Я должен заставить его говорить, — отчаянно подумал Бартер. — Если у нас не окажется большего словарного запаса для работы, переводное устройство будет бесполезно. Как сейчас, например».

Откинувшись на спинку кресла, лингвист уставился в потолок. Он уже много часов за этой сикарахой наблюдал и получил всего одну-единственную ремарку, да и то явно непристойную. Бартер подался вперед и включил запись Моцарта. Земным паукам эта музыка вроде бы нравилась. Так он, по крайней мере, читал.

Повианин неподвижно сидел в центре своей паутины. И молчал как рыба.

«Интересно, — подумал профессор, — почему он с собой не покончил? Мне казалось, они это проделывают. Или это только мокакам свойственно?»

Разумеется, чужак все еще мог совершить самоубийство. Предполагалось, что повиане предпочитают употреблять свою пищу в живом виде. А здесь ему такой не светило. На «Непобедимом» даже лабораторных крыс не было. Так что пленнику приходилось отказывалось от всего, что ему предлагали, и довольно скоро он должен был умереть. Бартер немного об этом поразмышлял. «Сомневаюсь, что медики попробуют ему что-нибудь внутривенно ввести, — решил он. — Во-первых, у них нет толкового представления о его кровеносной системе. А во-вторых, что более важно, они не отважатся ему панцирь пробить».

Бартер содрогнулся, представив себе, как специальная бригада пытается силой накормить эту тварь. Баталия получилась бы знатная.

«Быть может, с этой стороны к нему подойти?» — подумал он.

— Ты голоден? — спросил лингвист.

Повианин неподвижно сидел в своей паутине.

«Как же меня бесит, что он не моргает, — подумал Бартер. — А может, он какой-нибудь сикарашечьей дзен-медитацией занимается? И в конце этой медитации просто прикажет себе умереть?

Пожалуй, тогда очень многие от кучи хлопот избавятся. Но нет, черт побери! — с жаром подумал профессор. — Я не хочу, чтобы эта тварь умирала!»

— Хочешь жить? — спросил он.

Хелицеры повианина еле заметно сдвинулись.

«Пожалуй, я бы это презрительной усмешкой назвал, — решил Бартер. — Будь я пленным воином, хочется надеяться, я точно также бы усмехался в лицо своему врагу».

— Как насчет воды? — предложил он чужаку. Профессор нажал на клавишу, и в раковину у стены ударила струя воды. Пока вода текла, лингвист внимательно следил за своим подопечным.

Поначалу никакой реакции не наблюдалось; повианин просто смотрел прямо перед собой, как было с тех пор, как он обустроился в своей паутине. А затем Бартеру явственно показалось, что существо сотрясает легкая дрожь.

В свое время он заставил себя прочесть массу разной литературы о земных пауках, которых повиане так сильно напоминали. И теперь профессор вспомнил, что многие из них предпочитали влажную среду и легко обезвоживались.

Путем набора нескольких клавиш Бартер уменьшил поток воды до тоненькой струйки и стал наблюдать за чужаком. Его ротовые органы вроде бы сместились. Профессор воспроизвел самый последний отрезок съемки повианина, которая велась непрерывно. Они совершенно определенно сместились.

— Вода чистая, — сказал Бартер. — Никакого яда, никаких наркотиков, абсолютно безопасная.

Переводное устройство молчало, однако лингвист надеялся, что хоть какие-то из этих слов до пленника все же дошли. «Мне кажется, — подумал он, — на каком-то уровне я по-прежнему пытаюсь тоном голоса на него повлиять».

Но повианин держался стойко.

Бартер немного подумал, затем набрал еще несколько клавиш, увеличивая влажность в камере повианина.

— Так лучше? — спросил он.

Ощущая к пленнику странную жалость, профессор все поднимал и поднимал влажность, пока камера не стала мутной от пара. Прямо у него на глазах хелицеры повианина задвигались. Регулируя фокус одной из камер, Бартер разглядел, что повианин пьет воду, скапливающуюся на его панцире.

«Может статься, это первый шаг», — подумал он.

Профессор продолжил наблюдать за существом. Оно так наклонило голову, что капли стекали по ромбовидному лицу туда, где их могли собрать ротовые органы. Повианин пил долго. А затем вернулся к своей непроницаемой неподвижности.

— Быть может, теперь, когда вы приняли от нас питание, вы пожелаете со мной поговорить?

Переводное устройство выдало несколько слов, и повианин так дернулся, как будто его коровьим электропогонялом ткнули. Он поднял голову и, похоже, уставился прямо на экран.

Затем чужак заговорил — причем медленно, словно он хотел, чтобы его поняли. Вскоре устройство перевело:

— …ничего мне не давали. Я… сам собрал.

— Если бы я не увеличил влажность в вашей камере, там было бы нечего собирать, — резонно заметил Бартер.

Повианин продолжал молча смотреть на экран, однако все его тело дрожало.

— Я только хочу обучиться вашему языку! — сказал Бартер. — Разговаривать, понимать, общаться!

— Разговаривать, — без выражения произнес повианин. И в несколько вопросительной манере наклонил голову.

— Просто разговаривать, — подтвердил лингвист. Повианин опять заговорил, сохраняя все тот же вопросительный изгиб своего тела. Наконец переводное устройство выпалило:

— Не предавать?

— Нет! — сказал профессор, энергично подаваясь вперед. — Не предавать. Просто разговаривать. — Он немного выждал. Повианин оставался неподвижным. Наконец Бартер продолжил: — Вы приняли от нас питание. Но мы хотим только разговаривать.

Повианин снова осел назад. Затем он что-то сказал и сделал жест педипальпами, после чего замер в неподвижности. Переводное устройство выдало только:

— Подумаю.

— Тогда я пока оставлю вас в покое, — сказал лингвист и отключил экран в камере повианина.

Сам-то он, разумеется, по-прежнему мог его видеть. Имеющее целью удержать пленника от самоубийства, круглосуточное слежение продолжалось. Так что уединение повианина с самого начала было безнадежно нарушено. «Но это может ровным счетом ничего для него не значить», — несколько виновато подумал Бартер. Зато было бы вопиющей глупостью не наблюдать за чужаком на тот случай, если он вдруг сделает что-то важное и разоблачающее.

Повианин сидел в своей паутине и таращился в никуда.

«Мое переводное устройство работает! — ошалело подумал Бартер. — Если повианин согласится со мной говорить, мы очень скоро станем способны вести с ними настоящие разговоры. О Боже, какой же я молодец!»

Затем Бартер занялся просмотром записей кратких ответов повианина и составлением подробнейших описаний положения во время этих ответов тела и рук существа. Лингвисту очень помогало то, что он рассматривал лишь отдельные части чужака. Таким образом ему не приходилось в муках выносить созерцание всего его отвратительного облика.

Через два часа Бартер поднял взгляд на работающий экран. Повианин не шевелился.

«Быть может, он ждет, пока я с ним свяжусь?» — подумал лингвист. Конечно, так оно и было! Ведь насколько знал повианин, за ним никто не наблюдал. Следовательно, зачем ему было тратить силы на попытки связаться?

Бартер включил экран в камере чужака и восстановил аудио-контакт.

— Вы уже приняли решение? — спросил он.

— Буду разговаривать, — сказал повианин.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Набегая на берег, волны с шипением удалялись. Питер лежал на мягком и теплом песке; приятно расслабленный, он наслаждался радостной вялостью. Медленно он приходил в сознание. Однако Питер этому сопротивлялся, лежа в неподвижности, тогда как тело побуждало его двигаться. Шум волн перестал звучать как нежное шуршание и начал напоминать негромкий звон. Питер повернул голову, чтобы посмотреть на звенящие волны. Он лениво задумался, зачем они это делают.

ТРАХ-ТАРАРАХ!

Редер скатился с койки и вскочил на ноги, все еще готовясь стряхивать с себя песок. Однако, похлопав себя ладонями по бокам, коммандер выяснил, что на нем вся форменная одежда, если не считать такой мелочи, как ботинки.

Питер простонал. «Могу поклясться, — тут же укорил он себя, — что капитан Каверс никогда не стонет, когда из койки вытряхивается. Какое счастье, что меня сейчас команда не видит. Вряд ли бы у неё от этого веры в мои командирские способности прибавилось».

Проковыляв два шага до стола, Питер задом на него плюхнулся и посмотрел на часы. «Нам еще восемь часов в прыжковом пространстве болтаться, — подумал он. — Хотя, конечно, Ашли как могла, так и прикинула. А почти все прикидки обычно с цифрами не в ладах».

Затем Питер набрал на интеркоме код капитанского мостика, и на экране тут же возникло лицо мисс Люрман. Вид у астронавигатора был довольно сконфуженный.

— Докладывайте, — произнес коммандер, невесть как умудряясь говорить внятно и четко. Вообще-то он боялся, что у него выйдет что-то вроде «Гибдд?»

— Сэр, мы подходим к прыжковой точке. Моя прикидка — тридцать минут.

— Уже иду, — буркнул Редер, прежде чем Ашли успела еще что-то сказать. «Кофе есть на мостике», — напомнил он себе в качестве взятки.

Питер принялся яростно тереть лицо, мысленно благодаря ученых за изобретение ими специального фермента, приостанавливающего рост бороды. Затем, пожалев о том, что на душ времени уже не остается, он встал и вышел из каюты, сделав лишь краткую остановку у раковины, чтобы умыть лицо и почистить зубы. «Может статься, — подумал Питер, — это убедит мое тело в том, что я проснулся, нравится ему это или нет». Обычно коммандер просыпался сразу. И то, как он теперь буквально продирался сквозь трясину сна, оставляло очень странное чувство. Питер заставил себя пешком добираться до капитанского мостика, надеясь, что разминка его окончательно разбудит. «Нет смысла туда торопиться, — сказал он себе, — если по прибытии я буду всего лишь зомби».

Труон Ле поставил чашку кофе Редеру на ладонь, едва коммандер вышел из лифта.

— Господь да благословит вас, мистер Труон. — Питер осторожно отхлебнул дымящийся напиток. — Докладывайте, — сказал он.

— Мисс Люрман нашла нам выходную точку гораздо раньше, чем ожидала. Она говорит, вполне возможно, что эта точка была скрыта за каким-то другим кораблем, собирающимся на выход. На это, судя по всему, указывают энергетические показания.

— Как давно это было? — спросил коммандер, усаживаясь в капитанское кресло.

— Шесть часов тому назад, сэр.

Редер недовольно повел бровью.

— Мы разбудили вас, сэр, и доложили об этом, как только мисс Люрман сделала свое открытие. Вы велели нам продолжать в том же духе.

— Я? Велел? — «Ну и ну, — подумал Питер. — Таких номеров я со времен Академии не откалывал. Тогда у меня тоже ресницы от недосыпа выпадали. Так, ладно. Выходить нам здесь или двигать дальше?» Он принялся постукивать пальцами по подлокотнику кресла.

— Плохие новости лучше прямо сейчас, чем потом, — вслух сказал коммандер. — Мы здесь выпрыгнем и осмотримся. Мисс Люрман, мистер Холден, давайте нас на выход.

— Есть, сэр, — ответили они в унисон.

Редер в темпе пролистал судовой журнал, чтобы посмотреть, как прошли те часы, пока он отдыхал. Его точный ответ старпому звучал следующим образом:

— Благодарю вас, мистер Труон. Продолжайте в том же духе.

«Черт, — подумал Питер. — Я здесь даже спящим не казался…»

Тут он почувствовал переход к началу прыжка и переключил экран на внешний обзор.

— Никаких вражеских кораблей, сэр, — доложил Гундерсон, и в голосе его прозвучало немалое удивление. — Вот обычный навигационный бакен, есть свидетельства значительных транспортных потоков, но ничего откровенно враждебного не происходит. На сей раз это и в самом деле простой бакен, а не орбитальный форт, под бакен замаскированный.

Редер переключил экран и внимательно изучил нейтринные следы, нарисованные компьютером. Все вполне честно и открыто: никто не таится, не подкрадывается, никаких узнаваемых патрульных сигнатур.

— Интересно, знает местный народ про войну или нет? — тихо спросил из-за плеча у Редера Труон.

— Может, мы уже так далеко за линией фронта, что на мирную территорию залетели? — предположил Питер.

— Пусть даже так, сэр. Но если вспомнить все те военные суда, которые мы уже видели, почему у этой точки было хотя бы сторожевой корабль не поставить? Судя по транспортным потокам, здесь очень крупный торговый центр.

— Хороший вопрос, — сказал Питер. — Давайте немного туда продвинемся, — обратился он к рулевому. — Посмотрим, не удастся ли нам тут затеряться. Потому что тем парням, которые за нами гонятся, про войну отлично известно. — «И они всерьез вознамерились нас в ней одолеть», — мысленно добавил коммандер.

— Есть двигаться дальше, сэр, — отозвался рулевой.

И он повел «Непобедимый», выискивая самое густое переплетение нейтринных сигнатур, какое только имелось.

— Я вижу какую-то активность, коммандер, — доложил Гундерсон. — К нам направляется целая эскадра. Передают сообщение.

— Отправьте запись мистеру Бартеру, — приказал Питер. — И мой привет заодно. Скажите ему, что перевод нужен срочно.

Опять принимаясь барабанить пальцами по подлокотнику кресла, Редер стал обдумывать ситуацию. Если это был какой-то мирный не повианский народ, то ворвавшийся на его территорию с орудиями наготове «Непобедимый» выглядел не слишком красиво. С другой стороны, если это были кровопийцы-повиане — а повиане в буквальном смысле пили кровь, — то особой разницы тут не просматривалось. Какова была вероятность найти сразу два способных к космическим перелетам вида за одну и ту же войну? Впрочем, это еще могла быть какая-то мирная разновидность повиан…

Хотя не существовало никаких доказательств того, что повиане вообще понимают значение слова «мирный».

— Сэр, — обратился к Редеру Ривера, один из связистов, — мистер Бартер хотел бы с вами поговорить.

— Давайте его сюда. — Редер приветливо кивнул лингвисту, когда его физиономия появилась на экране, обрадованный тем, что Бартер всерьез воспринял его предупреждение насчет работы на гауптвахте. — У вас что-то для меня есть? — спросил коммандер.

— Да, есть. Они просят нас себя назвать. В особенности они хотят знать, из какого мы клана.

«Из какого мы клана? — подумал Питер, — Вот так вопросец».

— Сможете вы составить сообщение, где говорилось бы, что нас преследуют враги? — вслух спросил он.

— Да… но как насчет вопроса по поводу клана? — Бартер тревожно смотрел на коммандера. — Это может быть очень важно.

— Не сомневаюсь, что это очень важно, мистер Бартер. Но чтобы что-то об этом выяснить, нам сейчас нужно остаться в живых. Сделайте мне это сообщение, чтобы мы смогли его передать. Понимаете, мистер Бартер, если мы этого не сделаем, они начнут в нас стрелять. А это, уверяю вас, будет очень скверно.

«Особенно поскольку там, по-моему, два линейных крейсера и целый рой эсминцев — или их повианских эквивалентов», — подумал Питер. «Непобедимый» мог убежать очень от многого, с чем он был не в силах сражаться. Но очень долго бегать от линейного крейсера он не мог — особенно при нынешнем состоянии его моторов. Сражаться сразу с двумя он тоже, естественно, был неспособен. И даже с одним, когда авианосцу недоставало целой полэскадрильи «спидов».

— Хорошо, я его подготовлю, — сквозь сжатые зубы произнес профессор. — Следует ли мне попросить их не стрелять? Или, быть может, попросить их о помощи?

— Просьба не стрелять звучит неплохо, — ответил коммандер. — А вот просьба о помощи может впутать нас в крупные неприятности в дальнейшем.

Бартер повернулся к своему пульту и прилежно произнес слова, о которых они условились.

— Я просто проведу это через моего коллегу, — сказал он.

Брови Питера подскочили аж до затылка.

— Мне здесь посчастливилось кое-что открыть, — пояснил лингвист и махнул рукой. — Штука довольно сложная. Но он выразил желание вместе со мной над всеми этими переводческими проблемами поработать. — Бартер ненадолго отвернулся, затем повернулся обратно. — Он говорит, что нам лучше послать слепое сообщение. Под этим он имеет в виду только аудиопередачу. На самом деле вместе с этим сообщением должны быть переданы очень сложные жесты, но если они вас не увидят, то прочтут их как подразумеваемые.

— Сэр, сообщение у меня на компьютере, — громко доложил Ривера.

— Благодарю вас, мистер Бартер. — Тут Редер впервые сначала разговора толком взглянул на лингвиста. Под глазами у профессора виднелись такие круги, что он был больше похож на енота, чем на человека. — Скорее всего, в ближайшие несколько часов мне придется постоянно с вами связываться. Вы выдержите?

Бартер скорчил недовольную гримасу.

— Наверное, мне следовало немного поспать, пока мы были в прыжке, — сказал он. — Но я должен был работать… и я вроде как чувствовал, что меня особенно не тошнит… — Полдюжины людей на капитанском мостике машинально кивнули. Лингвист пожал плечами. — Я постараюсь, коммандер.

— Благодарю вас, мистер Бартер. Но при первой же возможности вам лучше немного отдохнуть.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр. Хотя я…

— На случай каких-либо дальнейших сообщений, мистер Бартер, я хочу держать для вас открытую линию. Поэтому прямо сейчас я намерен передать вас технику Ривере. Конец связи. — «Как же мне не хотелось так его обрывать, — подумал Питер. — Но он болтал бы часами, дай я только ему слабину». — Отправьте сообщение, — приказал он Ривере, — но добавьте туда немного статики. Пусть им покажется, будто наш компьютер малость поврежден. Курс прежний, мистер Холден.

— Есть курс прежний, сэр, — отозвался рулевой.

Экран Редера разделился пополам. Одна его половина показывала приближающийся повианский патруль — на таком отдалении всего лишь созданные компьютером точки. Другая демонстрировала прыжковую точку позади них. Разум коммандера тоже разделился. Часть его задумывалась о том, сумеет ли Скиннер со своими людьми воспользоваться этой отсрочкой, чтобы приладить новый замедлитель на восьмой транзитный мотор. Еще он задумывался о том, когда же приближающиеся повиане наконец спросят, зачем у «Непобедимого» орудия наготове. И еще он прикидывал, не является ли их дальнейшее продвижение ужасной ошибкой.

— Сэр, — сообщил Гундерсон, — по моей прикидке встречные повиане пересекутся с нами через три минуты.

— Сэр, — доложил Ривера. — Новое сообщение от повиан. Я передал его мистеру Бартеру.

Редер нажал на клавишу.

— Мистер Бартер, — сказал он, — что у вас для меня?

— Заглушите ваши орудия, иначе мы будем вынуждены заключить, что ваши намерения враждебны, — сообщил ему лингвист. На лбу у него были крупные капли пота, а в темных глазах тревога.

— Благодарю вас, мистер Бартер. Конец связи. — И Редер переключил профессора обратно на Риверу.

«Итак, что у нас дальше? — подумал Питер. — Если мы не заглушим орудия, те повиане, что впереди, начнут в нас палить. А если заглушим, то станем легкой жертвой тех повиан, что позади. Которые, в чем я ни секунды не сомневаюсь, так и так будут в нас палить». Коммандеру предстояло принять решение, связанное с цивилизацией, о которой он решительно ничего не знал. С третьей стороны, было бы совсем скверно, если бы в них сразу палили и те, и другие.

— Мистер Гундерсон, отбой на орудия, но сохраняйте высшую степень боеготовности и держите наготове электронные меры противодействия.

— Есть отбой на орудия, сэр, есть сохранять высшую степень боеготовности и держать наготове электронные меры противодействия. А вот и они, — сказал Гундерсон.

Их преследователи выскочили из прыжковой точки так стремительно, словно при этом какую-то магию применяли. Встречные повиане тоже резко увеличили скорость и пронеслись по соседству с «Непобедимого», будто его вовсе там не было. С обеих сторон почти немедленно начался огонь, причем те повиане, которые преследовали «Непобедимый», отчаянно старались долбануть и своих сородичей, и авианосец.

Команда на капитанском мостике разразилась криками облегчения и радости, размахивая кулаками и хлопая друг друга по спинам.

— Во дают! — восхитился Питер. «Мы тут, часом, не случай „Это моя куриная ножка!“ или „Не писай в мой горшок!“ наблюдаем?» — подумал он и ткнул одну из клавиш. — Мистер Бартер, тут местная компания наших преследователей атакует. Не может ли ваш… коллега сказать, почему?

Без единого слова Бартер отвернулся от экрана и заговорил. До Редера доносились какие-то сдавленные звуки — надо полагать, повианская речь. Хотя больше всего это напоминало полоскание горла плюс периодическое шипение и хлопки. Наконец лингвист повернулся обратно.

— Фа-коф говорит, что если мы попали на территорию другого клана, то этот клан будет атаковать более агрессивные корабли. Особенно если они повианские, но другого клана. Ни один повианский корабль одного клана не может проникнуть на территорию другого без разрешения. Иначе это будет расценено как агрессия.

«Как же я сам не догадался?» — подумал Редер.

— Если мы проживем еще хотя бы час, пожалуй, у нас найдется целая куча интересных вопросов для вашего приятеля, мистер Бартер. Теперь я вас отпускаю, но пожалуйста, оставайтесь на связи.

Коммандер наблюдал, как две повианские эскадры по-крупному между собой разбираются. Бой шел слишком близко к прыжковой точке, чтобы «Непобедимый» смог ускользнуть незамеченным.

«По их нехорошему поведению очень похоже, что нашим старым знакомым страшно хочется к чертовой матери нас разнести, — подумал Питер. — Надо же, как резко они к нам переменились. До сих пор создавалось явственное ощущение, будто они хотят только подранить нас и взять в плен. И кто знает, не затаят ли наши новые друзья на нас обиды на то, что мы попытаемся раньше времени с этой вечеринки смотать. Почему-то я могу поручиться, что затаят. Нужна еще информация».

— Мистер Бартер, — сказал Редер. — Что вы мне можете про все эти дела с клановой структурой рассказать?

— Сейчас посмотрю, что мне удастся выяснить, коммандер. — Бартер отвернулся от экрана и какое-то время поговорил. Наконец он повернулся обратно к экрану, выглядя при этом немного смущенным. — Фа-коф говорит, что не может давать нам никакой информации, которая могла бы повредить его народу. Он не хочет говорить ни о чем секретном.

— Это не секретно, — возразил Редер. — Ведь он всю жизнь об этом знал, разве не так?

Бартер кивнул и повернулся к повианину. Вскоре он повернулся обратно.

— Фа-коф говорит, что вы правы. Он знал об этом всю жизнь, и скоро вы тоже об этом узнаете.

Редер подождал, а когда больше ничего не поступило, развел руками и спросил:

— Ну и что дальше?

Бартер поморгал, затем поднял палец.

— Сейчас я спрошу.

Вскоре лингвист сообщил:

— Фа-коф говорит, что он из Нтагона — красного клана. На первый взгляд кланы различаются по цвету. На их кораблях должно быть что-то такое, что бы на это указывало.

Редер повернулся к Труону.

— Мистер Труон, вы не посмотрите, что там за маркировка?

Секунду спустя изображение старпома выпрыгнуло в квадратике на экране у Редера.

— Маркировка кораблей преимущественно голубая, сэр.

Редер передал это Бартеру, который вскоре вернулся с ответом:

— Голубой клан — это Нрзан. Их королеву зовут Тусси. Это пожилая королева со страстью к получению знаний.

— Тусси? — переспросил Редер. «Славное имя, — подумал он. — Так старомодно звучит. Вообще-то я всегда с пожилыми дамами ладил… Хотя о чем я тут рассуждаю — ведь мы о гигантской плотоядной сикарахе толкуем».

— Довольно близко, коммандер, — сказал лингвист. — Переводное устройство уберет неверное произношение.

— А сколько у вас, между прочим, этих устройств? — спросил Питер.

— Четыре. — Тут Бартер немного занервничал. — Но я еще не все запрограммировал.

— Если у вас хотя бы одно готово, я бы хотел его на капитанском мостике разместить. Я пришлю кого-нибудь его забрать. — Тон коммандера ясно указывал на то, что это не просьба.

Профессор показался откровенно встревоженным. Он даже как-то странно подергивался, пока говорил.

— Коммандер, я хотел бы как можно четче подчеркнуть, что масса смысловых тонкостей в повианском языке передается посредством жестикуляции и мимики. Таким образом, полное сообщение будет лишь отчасти звуковым. — Несколько секунд лингвист просто смотрел на Редера. — Вы понимаете?

Редер задумчиво потер верхнюю губу.

— А голубые знают про человечество? — спросил он.

Бартер поморгал, затем спросил у Фа-кофа.

— Он говорит, что не знает. — С озабоченным видом профессор пожал плечами. — Мне кажется, смещение его ног подражает кому-то, несущему тяжелую ношу.

«Грузчик, — подумал Редер. — Что ж, наверное, какие-то вещи универсальны. По крайней мере, среди видов с иерархиями».

— А, понятно… низкий социальный статус. Откуда ему знать, что известно королеве, а что нет?

— Уместное замечание, — согласился Редер. — Но будут ли они к нам враждебны? Это он может знать.

— Фа-коф говорит, что это старый, установившийся клан, уверенный в себе, но осторожный. И он говорит, что, учитывая наклонности королевы Нрзана, вы можете оказаться желанны как источник новых знаний.

«Это может быть хорошо, — подумал Питер. — И это может быть плохо». Новых знаний, к примеру, можно было достичь посредством вивисекции. Или это могли быть новые кулинарные рецепты. До сих пор повианское поведение в этом смысле не особенно обнадеживало; с другой стороны, теперь уже было ясно, что у повиан есть свои расхождения — точно так же, как и у людей. Редер взглянул на то, как в космосе между кораблями двух повианских кланов появляются и пропадают беззвучные взрывы. «Пожалуй, пока мы с ними немного не поговорим, я не позволю им нас увидеть, — решил он. — Так оно здоровее будет». .

— Благодарю вас, мистер Бартер. Пожалуйста, оставайтесь на связи.

Затем коммандер разослал сигнал о видеосовещании, и вскоре экран заполнился лицами старших офицеров. В одном из квадратиков по-прежнему оставалось разворачивающееся сражение, и Редер внимательно за ним приглядывал. В нескольких словах он очертил ситуацию.

— Я должен признать, — закончил коммандер, — что совсем не жажду стать предметом изучения для этого нового клана повиан. Меня интересует, что вы по этому поводу думаете.

— Лично я думаю, что эта тварь пытается вам мозги запудрить, — тут же заявил Бут. — Красный, скорее всего, цвет воинов, а голубые — просто штатские.

— Тогда почему они сражаются, мистер Бут? — предельно нейтральным тоном поинтересовалась Ашли Люрман.

— Сэр, — сказал Труон Ле, — я думаю, нам следует пойти с голубыми повианами и посмотреть, что из этого выйдет. — Его глаза блуждали по экрану. — Предполагая, разумеется, что они победят. Это станет бесценной возможностью изучить их и, не исключено, обзавестись союзниками. Одной из задач этого рейда глубокого вторжения как раз и являлось выяснить, как организован вид повиан.

«Иначе говоря, мы проигрываем войну и готовы опробовать любую отчаянную и безумную идею», — мысленно перевел Редер. Скиннер сказал:

— Надо разместить по всему кораблю заряды — что-нибудь низкотехнологичное и нефиксируемое. Если дело обернется скверно, мы сможем их взорвать.

Остальные офицеры кивнули в знак согласия. Кроме, разумеется, Бута.

— Это вам что, учебная экспедиция? — злобно вопросил он. — Вы говорите о том, чтобы у них учиться? Да ведь повиане — враги Содружества! Они же, черт побери, людей едят! У нас тут появился сказочный шанс долбануть их прямо по месту прописки, а вы предлагаете разместить заряды и взорвать «Непобедимый»? Да что с вами такое, народ? Это же колоссальная возможность разгромить легко защищенную повианскую систему и захватить при этом немного антиводорода. Без которого всем нам очень скоро конец.

Редер был горд за своих коллег-офицеров. Никто из них даже не закатил глаза.

— В настоящий момент, мистер Бут, голубые вышибают дух из красных. Я очень сильно сомневаюсь, что они бы это делали, если бы были с ними заодно. Во-первых, это слишком дорогое удовольствие, а во-вторых, это чудовищная глупость. Голубые уже уничтожили два эсминца и удерживают красных от нападения на нас. Что красные, судя по всему, отчаянно желают осуществить. Зачем они это делают? Чего они могут добиться, таким вот идиотским образом нас дурача? Что они от всего этого получат?

Бут поднял руку.

— Взгляд на технологию Содружества. — Он загнул один палец. — Понимание тактики и возможностей Космического Отряда. — Он загнул другой. — Перспективного троянского коня. — Он загнул третий. — И солидное число экспериментальных объектов. — Физиономия шефа контрразведки воинственно таращилась с экрана. — Я бы вам вот что сказал: ударьте по ним прямо сейчас, как можно крепче, пока они заняты, и пусть…

— И пусть вам, не задавая лишних вопросов, поджарят задницы, — перебил его Редер. — Слышали вы когда-нибудь выражение «враг моего врага мой друг», мистер Бут? — По недоуменному выражению его лица Питер догадался, что нет. «Сомневаюсь, — подумал он, — что этот парень когда-нибудь сообразит, кто такой „сын моего отца, но мне не брат“. — Я скорее рискну завоевать Содружеству нового союзника, чем нового врага.

— В таким случае, коммандер, — вмешалась в разговор Сара Джеймс, — я бы хотела предложить, чтобы эскадрилья вылетела на помощь голубым.

— Что? — заорал Бут. — Вы спятили?

Редер откинулся на спинку кресла и обдумал предложение Сары. С одной стороны, это могло наладить им хорошие отношения с голубыми. Вовремя протянутая рука помощи также делала «Непобедимый» менее им обязанным. Кроме того, это давало шанс его бойцам ударить по красным. До сих пор они такого шанса были лишены и порядком по этому поводу досадовали. «Чем больше я об этом размышляю, — подумал Питер, — тем больше мне это нравится. На самом деле мне совсем не по вкусу, когда за мной без конца гоняются — особенно когда я подозреваю, что у преследователя в одной руке вилка, а в другой солонка».

Кроме всего прочего, тут, похоже, попросту не было другой стороны.

Перебивая очередную тираду Бута, коммандер сказал:

— Собирайте эскадрилью, капитан-лейтенант. А я тем временем свяжусь с нашим лингвистом-укротителем. Может статься, он придумает, как предупредить голубых, что мы идем сражаться на их стороне.

— Нет! — Бут забарабанил кулаком по столу, а волосы его встали дыбом. — Нет, коммандер! — упорствовал он.

— Да, мистер Бут. Решение принято. Если только от мистера Бартера не поступит какого-то возражения, связанного с повианским этикетом в подобные вопросах. Мы будем с вами на связи, мисс Джеймс. Совещание закончено.

«В следующий раз, — подумал Питер, — когда я созову общее собрание, Бута я, пожалуй, оставлю в сторонке». Это стало бы смертельным оскорблением, но только так можно было удержать этого человека либо от какого-то фатального приступа, либо от окончательного перечеркивания всей своей служебной карьеры. Даже учитывая более свободные отношения военного времени, вопли «Нет! Нет!» в адрес старшего по рангу офицера ни в какие ворота не лезли.

«А кроме того, — подумал коммандер, — подобные дела вообще к его компетенции не относятся. Но это же Бут. Ему хоть кол на голове теши».

— Мистер Бартер, — сказал Редер, когда измученное лицо лингвиста опять появилось у него на экране. — Мы хотим послать эскадрилью помочь голубым нам помочь. Можете вы как-то спросить вашего друга, как это сделать, не вызывая тревоги и не нанося оскорбления?

— На самом деле, коммандер, — обиженным тоном отозвался Бартер, — никакой он мне не друг. — И он в особенности подчеркивал, что не станет помогать нам в любых действиях против членов его команды.

— Значит, мистер Бартер, вы отказываетесь нам помогать? — спросил Редер с такой спокойной угрозой в голосе, что Труон даже повернулся на него посмотреть.

— Нет-нет, я буду помогать. Но я не могу компрометировать Фа-кофа. Это было бы нечестно.

— Стало быть, вы хотите, чтобы «Непобедимый» вместе со всеми, кто на нем находится, считался трофеем для победителя в том бою, за которым мы наблюдаем?

— Нет, коммандер, конечно же нет, но…

— Вы хотите стать лабораторным образцом, хотите, чтобы над вами, истекая кислотой, склонялся повианин с во-от таким скальпелем в клешне?

Профессор как-то по-особому содрогнулся.

— Тогда выясните все, что нужно, мистер Бартер. Но прежде чем вы это сделаете, составьте сообщение на предмет того, что мы посылаем наших бойцов помочь голубым победить нашего врага. Затем перешлите его мне и технику Ривере. Заранее вам благодарен, мистер Бартер.

«Какого черта я трачу время, все этому парню объясняя? — задумался Питер. — Ему предполагается облегчать мне жизнь, а не пичкать меня всей этой белибердой с занятий по морали и нравственности. Наверное, это потому, что я вижу, что он пашет просто как зверь, и мне нужно как-то поддерживать с ним рабочие взаимоотношения». Отчасти же это было потому, что Редер продолжал быть грубым с Бартером, а возлюбленная матушка Питера одарила его автоматическим откликом совести на подобное безобразие.

— Старшина Кейси, лейтенант Роббинс, — сказала Сара, направляясь к ним. — Готовьтесь, коммандер может в любую секунду дать сигнал к вылету.

Падди и Синтия удивленно заморгали, переглянулась, после чего со все более широкими улыбками принялись раздавать приказы.

Сара понаблюдала за распространением этих приказов, пока техники разбегались по главной палубе. Затем она с довольным видом повернулась к интеркому.

— Всем пилотам явиться на инструктаж, — сказала капитан-лейтенант и еще раз то же самое повторила.

«Очень скоро они прибудут на место от своих коек, своих „спидов“, своих имитаторов, — подумала Сара. — Мне лучше быть там раньше них». Тогда, стремительно пробежав от главной палубы к небольшой аудитории, использовавшейся для инструктажа, она вызвала на стенной экран картинку того, как голубые встают на защиту «Непобедимого». Не успела она высветить голубую маркировку на их кораблях, как первые пилоты уже начали торопливо заходить в помещение.

Когда все сиденья оказались заняты, Сара подняла взгляд и позволила почти звериной ухмылке расползтись по ее лицу. У всей, аудитории были точно такие же лица.

— Уверена, вы уже догадались, что я вас не на религиозное собрание созвала, — сказала капитан-лейтенант. — Как бы ни были ваши души тяжелы от греха.

Пилоты зафыркали от смеха. Они уже успели увидеть активность на главной палубе и прекрасно поняли, что она означает.

— Тем не менее, у меня есть для вас кое-какая важная информация.

Сара нажала несколько клавиш, а затем повернулась к большому экрану у нее за спиной. Впервые в жизни пилоты наблюдали за тем, как повиане сражаются с повианами, защищая людей. Они точно так же не могли ошибиться насчет этих крабовидных конфигураций, как не смогли бы сразу же не опознать предпочитаемую Содружеством форму гантели. Челюсти у всех мгновенно отвисли.

Сара набрала еще несколько клавиш, и компьютер заставил один из кораблей замереть, а затем выдвинул его на передний план для более близкого осмотра. Капитан-лейтенант высветила маркировку на передней части и бортах корабля.

— Обратите внимание, что эта маркировка голубая, — сказала она. — Это опознавательные знаки клана Нрзан. Благодаря этим опознавательным знакам он также известен как голубой клан. А вот это, — Сара нажала на клавишу, и на передний план вышло другое судно, — корабли красного клана. Обратите внимание на красную маркировку. Они из Нтагона.

По аудитории разнеслись негромкие шепотки «Нрзан… Нрзан… из Нтагона». Сдерживая улыбку, Сара постучала по пульту, и все затихли.

— Красные там уже на нас, как камикадзе, намылились. Похоже, они любой ценой хотят до нас добраться, причем вовсе не с дружественными намерениями. Мы также не видели, чтобы на помощь голубой эскадре, которая бьется на нашей стороне, спешили какие-то подкрепления. А потому коммандер…

— Капитан-лейтенант? — Это был голос Редера.

— Слушаю, сэр, — с готовностью откликнулась Сара.

— Голубые приняли наше предложение о помощи. Так что разворачивайте ваши «спиды».

— Есть, сэр, — с радостной решительностью ответила капитан-лейтенант.

— Удачи вам, люди, — сказал Редер.

Пилоты с восторженными криками вскочили. Сара позволила им немного порадоваться, а затем снова постучала по пульту. Потребовались считанные секунды, чтобы все снова расселись. Пилоты сосредоточили ясные глаза на капитан-лейтенанте как стая волков на подносе с сырым мясом.

— Благодарю вас, коммандер, — сказала Сара.

— Всегда пожалуйста, капитан-лейтенант. Конец связи.

Увидев, что все опять готовы вскочить, Сара подняла руку, и пилоты остались на своих местах. Добрую минуту она внимательно их оглядывала.

— Хорошо, — наконец сказала капитан-лейтенант. — Будем поддерживать дисциплину. Необходимо, чтобы каждый из вас помнил о той маркировке, которую я вам показала. Ни в коем случае не стреляйте в мишень, на которой нельзя будет различить этой маркировки. Никоим образом не рискуйте попасть в ваших друзей. Еще я хочу, чтобы ваши полеты и стрельба произвели на голубых сильнейшее впечатление. Необходимо, чтобы в головах у них твердо засела мысль о том, что с такими смертоносными тварями лучше рядом не садиться. — Сара обвела их еще одним долгим взором. — Я понятно объяснила?

— Так точно, сэр! — хором выкрикнула эскадрилья.

— Тогда, дамы и господа, давайте на выход. Нам пора в бой вступать.

— Даже не знаю, что мне следует доложить нашей даме, — признался Сом-сун, неуверенно щелкая жвалами, тогда как его тело приняло позу, указывающую на изумление и благоговейный страх. — Таких неистовых бойцов я еще никогда в жизни не видел.

— Они нанесли страшный урон кораблям красного клана, — согласился Ил-джи. Его поза указывала на то, что он просил разрешения говорить более откровенно.

Резким манящим жестом мастер охоты ему это разрешение дал.

— Что это за существа? — Педипальпы Ил-джи указывали нарастающий страх. — Почему Нтагон их преследовал? Не могло ли получиться так, что мы помогли преступникам?

— Ответ на ваш последний вопрос отрицательный, — с жестом учтивого несогласия сказал Сом-сун. — Я утверждаю это, основываясь на том, что ни разу Нтагон не попытался как-то оправдать свое преследование этого корабля. Вместо это они просто пробивали себе дорогу к чужакам, словно желая не дать им возможности рассказать нам, в чем дело.

Его помощник изобразил педипальпами первую степень нерешительного согласия.

— Что же до других ваших вопросов, — продолжил Сом-сун, — то в свое время мы узнаем на них ответы. И я убежден, что ответы эти будут не в пользу Нтагона.

Ил-джи щелкнул хвостом в знак полного единодушия. После минутного раздумья мастер охоты сказал:

— Мы должны пригласить их сопровождать нас в Нрзан.

Его помощник выдерживал нейтральную позу, пока Сом-сун не показал, что желает знать мнение своего офицера.

— Что мы скажем нашей даме? — спросил Ил-джи.

— Мы скажем, что принесли ей величайшую загадку этого и всех прочих веков, а также решение этой загадки. Мы принесли ей новые знания в форме неизвестного и разумного вида.

— Но мастер охоты, что, если это какой-то коварный план Нтагона по проникновению сквозь нашу оборону? Этот корабль вполне может быть полон наемных убийц или какой-то заразы. Я считаю, красные способны на все; у них нет совести — теплокровные, что там говорить.

Выслушав мнение своего помощника по этому поводу, Сом-сун задумался. Вскоре он сказал:

— Мы просто пригласим их последовать за нами. Мы ясно дадим им понять, что если их оружие проявит на наших экрана малейшую активность, мы немедленно рассудим, что они намерены его к нам применить, и будем реагировать соответственно. — Мастер охоты посмотрел прямо в лицо своему помощнику. — Так мы и будем реагировать.

— А что, если они решат не принимать нашего приглашения? — спросил Ил-джи.

— Тогда мы должны будем их отпустить. — Сом-сун как бы пожал плечами. — Они разумные существа, и они не проявили к нам никакой враждебности. Даже напротив. Безусловно, мы должны уважать их выбор. Однако, — тут он выразительно сжал педипальпы, а его хелицеры выразили удовлетворение, — куда они направятся?

— Туда, откуда пришли, мастер охоты.

— Чтобы это сделать, им потребуется пройти по территории Нтагона. А красные, судя по всему, настроены к этом чужакам крайне недружелюбно. Идти вперед означает попасть на территорию клана Линче и ожидать там неведомо какого приема. — Сом-сун поднял свои педипальпы в широком жесте. — Так почему бы им не отправиться с нами?

— Вы правы, мастер охоты. — Ил-джи с неловкостью оглядел командный центр, где техники деловито занимались своими машинами. — Но теперь все изменится, не так ли?

— Так, — согласился Сом-сун, поглубже оседая на сиденье. — Теперь безусловно все изменится.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Чужаки? — переспросила дама Систри. — В каком смысле чужаки?

Одну из главных прелестей дамы составляла способность скрывать негативные реакции. Всегда и везде, если только она намеренно не хотела выглядеть иначе, Систри излучала безмятежный интерес. Точно так же она вела себя и сейчас, хотя внутренне была не на шутку озадачена.

— Сами мы их не видели, дама. На данный момент основаниями могут служить только необычные конфигурации их кораблей. Но, как вы можете видеть, эти корабли очень странные.

Систри внимательно изучила изображения, переданные ей Сом-суном, и действительно нашла сами корабли и те движения,

которые заставляли их делать пилоты, очень странными. Дама никогда ничего подобного не видела. Эти пилоты определенно были грозными бойцами.

Легкий трепет страха охватил даму при этой мысли. До сих пор клан Нрзан был непобедим, и ничто не угрожало его спокойствию. Но эти… чужаки. Действительно ли они представляли собой иную форму жизни — или это был какой-то причудливый и в то же время изощренный план по уничтожению Нрзана? Любая из этих возможностей могла вызвать расстройство желудка, и, к несчастью, Нтагон вполне был способен измыслить подобную схему завоевания.

— Вы можете привести их в клановый дом, — наконец сказала Систри. — Но они не смогут покинуть свой корабль, пока мы все это обстоятельно не обсудим. За ними также должен вестись строжайший присмотр.

— Безусловно, дама. Еще меня интересовало, может ли кому-то быть дозволено посетить их корабль. — Поза мастера охоты указывала на глубокое уважение, смешанное с сильнейшим любопытством.

Систри какое-то время выражала раздумье.

— Такое предложение уже было сделано? — спросила она.

Хотя мог ли мастер охоты осмелиться придержать подобную информацию?

— Нет, дама. Я выражаюсь гипотетически. — Сом-сун почтительно склонил головогрудь.

На самом деле дама вовсе не требовала от мастера охоты такого уничижения — оно было всего лишь инстинктивной реакцией на что-то смутное в ее манере. Высшей мудростью для самца было всегда знать свое место.

— Если подобное предложение поступит, я приму во внимание ваш к нему интерес. — Педипальпы дамы заколыхались, ясно указывая, что эту беседу пора заканчивать. — Я также велю моему помощнику назначить вам время для личного разговора, как только вы вернетесь, — сказала она. — Пожалуйста, оставайтесь на связи, пока Пет-мол вас не запишет.

Экран щелкнул, и Систри опять осталась одна. Она встала с ложа и стала расхаживать по комнате, снова и снова взбираясь на обтянутые шелком стены до самого потолка. Наконец, досадливо щелкнув жвалами, дама вернулась к своему пульту. От ее долга не было никакого спасения. Систри обязана была проинформировать королеву. После нажатия нескольких клавиш она обнаружила, что перед ней на экране появился Ху-сей, первый помощник королевы Тусси.

Изящным жестом Систри признала их положения почти равными по статусу. Ху-сей мгновенно откликнулся уважительным жестом, который удостоверял безусловное превосходство второй после королевы.

— Как замечательно видеть вас в таком добром здравии, — учтиво начала Систри.

— Имею великое счастье сказать тоже самое вам, моя дама.

Ху-сей выказал педипальпами первую степень уважения. Но не из простой лести. Он действительно уважал даму как за ее политическую проницательность, так и за общую привлекательность. Также он прекрасно знал о той высокой оценке, какую давала Систри королева. Будучи превосходным политиком, Ху-сей всячески добивался расположения дамы.

— Я нахожу, что должна попросить аудиенции у ее величества, — сказала ему Систри. — Это дело определенной срочности, а также определенной секретности. — Наклоном головы она выразила смутное извинение за то, что не сказала большего.

Ху-сей мгновенно замер в позе уважения и сильнейшего любопытства.

— Если на то будет воля ее величества, вы, разумеется, услышите то, что я должна ей сказать. Безусловно, первый помощник, я сообщу королеве о вашем интересе. Однако вначале, учитывая деликатную природу новостей, я должна побеседовать с ее величеством наедине.

Ху-сей поклонился.

— Вы подключились в благоприятный момент, дама Систри. Королева как раз заканчивает свою последнюю аудиенцию, и на следующий станзис у нее ничего не запланировано.

— Я подожду связи, — сказала Систри, награждая самца благодарным кивком. Экран в очередной раз щелкнул, и она осталась наедине со своими мыслями. Вскоре дама принялась собирать в единое целое всю информацию, которую передал ей мастер охоты, равно как и свой краткий с ним разговор, и располагать ее в определенном порядке. Таким образом, на вопросы королевы могли быть даны быстрые и точные ответы. Впрочем, на данный момент ответа на самый насущный вопрос у Систри не было.

Вопрос этот звучал так: «Действительно ли это чужаки?»

— Итак, дамы и господа, — обратился Редер к своим старшим офицерам, — мы с вами оказались в интересном положении. — Он постучал пером по столу, приглушая смешки. — Мне бы очень хотелось добавить, что положение это уникальное, но, к несчастью, мокаки нас здесь опередили.

— Сэр? — Бут поднял руку.

— Слушаю вас, мистер Бут. — Редер сдержал недовольную гримасу. «Я знал, что меня ждет, когда его на это собрание приглашал, — подумал он. — Так что теперь просто придется, стиснув зубы, его терпеть».

— Под какой конкретно угрозой мы в данный момент действуем? — Шеф контрразведки смотрелся подавленным и предельно серьезным.

— Гм… — Питер оглядел стол. Все лица выражали примерно то же самое, что и физиономия Бута. Коммандер откашлялся. — Мы в общем и целом действительно действуем под угрозой. Но это вполне разумная угроза, — сказал он и поднял руки, словно бы отметая все возражения.

— Я мог бы и сам догадаться, — пробормотал Бут.

— Мистер Бут, — раздельно произнес Редер, жестко на него глядя. — Я отвечаю на ваш вопрос. — Коммандер выждал еще немного. Наконец глаза Бута с неохотой, но все-таки опустились.

— Повиане эскортируют нас в свой клановый дом, — продолжил Питер. — Нас предупредили, что если наши орудия начнут разогреваться, они рассудят, что мы намереваемся стрелять, и по нам будет открыт огонь. — Он улыбнулся Саре. — Похоже, капитан-лейтенант, вы там на них сильное впечатление произвели.

Сара тоже улыбнулась и покраснела, а все офицеры в знак одобрения принялись стучать по столу кольцами Академии. Все, кроме Бута, который опять не отрывал глаз от Редера.

— Сэр, — поинтересовался шеф контрразведки, — что повиане намереваются с нами сделать, когда они нас на свою планету притащат?

Редер какое-то время просто на него смотрел.

— Законный вопрос. Особенно если допустить, что нас куда-то тащат. На самом же деле это не так. Нас пригласили их сопровождать. Если бы мы захотели, повиане позволили бы нам удалиться сразу же после боя.

— Ха! Это они теперь так говорят. Сэр. Теперь, когда мы делаем то, что им от нас нужно. Как они, по-вашему, отреагируют, если мы прямо сейчас остановимся и скажем, что передумали?

— Честно говоря, мистер Бут, думаю, что они нас отпустят. Я также думаю, что они посчитают нас хамами и в следующий раз будут не столь радушны, если какому-то из судов Содружества случится здесь оказаться.

Питер размеренно постучал по столу своим пером. Молчаливую манеру, в которой офицеры позволяли этому разговору продолжаться без их вмешательства, он посчитал указанием на то, что у них также есть свои соображения.

— Такая вот у нас ситуация, — продолжил коммандер, подаваясь вперед. — Один транзитный мотор выключен, еще один отчаянно нуждается в ремонте. Не говоря уж о том, что ремонта требует корпус. И нам нужно лечить раненых. — Питер оглядел стол. — Более того, теперь у нас совершенно точно не хватит горючего, чтобы добраться домой.

После этих слов вокруг стола началась словно бы какая-то почти незримая рябь; офицеры едва заметно меняли позы и переглядывались. Некоторые из них уже и так это знали, а остальные, похоже, предчувствовали подобную ситуацию. Однако при всем при том им требовалось быть каменными, чтобы не проявить совсем никакого отклика.

— Но даже будь у нас в достатке антиводорода, — продолжил Редер, — нам все равно пришлось бы пройти через территорию Нтагона. С одним выключенным мотором и другим в ремонте. Да, этот корабль был построен как быстроходный рейдер. Но нам придется пытаться пробить себе путь как минимум со сломанной лодыжкой. Неужели кому-то действительно хочется вести перестрелку с крупными боевыми подразделениями… да еще когда у них базы снабжения под боком?

Откинувшись на спинку кресла, коммандер лениво покатал свое перо взад-вперед. Затем он поднял голову и пристальным взглядом обвел весь стол, подолгу задерживаясь на каждом лице.

— Так что, как видите, выбор у нас следующий: рискнуть здесь или гарантированно погибнуть там.

Редер наблюдал, как офицеры взвешивают сказанное. Ждал молча, пока каждый из них не посмотрел ему в глаза и не кивнул. Впрочем, оставался еще Бут.

— Тогда мы должны установить свое превосходство, — заявил шеф контрразведки.

— А что, мистер Бут, иначе аборигены хамить начнут? — с кривой улыбкой осведомился Труон Ле.

Шеф контрразведки ощетинился, но прежде чем он смог ответить, вмешался Редер.

— Думаю, благодаря эскадрилье, мы уже установили свое по меньшей мере им равенство. Мы также проявили к ним всю любезность, на какую были способны.

Питер потер лоб.

— Мистер Бартер, наш лингвист, сообщил мне, что повианский язык включает в себя очень много жестикуляции и мимики. И то, и другое совершенно необходимо, чтобы добиваться правильного понимания, а также чтобы указывать на всякие смысловые тонкости, проявлять хорошие манеры и тому подобное. Это приводит нас к еще одному вопросу, который меня беспокоит. Как повиане будут реагировать на то, как мы выглядим?

Так получилось, что все за столом одновременно вдохнули.

— Полагаю, мы для них выглядим не менее скверно, чем они для нас, — морща нос, заметила Ашли Люрман.

Доктор Голдберг явно не на шутку задумался.

— Если они такие же ксенофобы, как люди, нам надо будет раскрываться очень медленно и осторожно. Чтобы немного их подготовить, я могу составить какой-то текст с картинками.

— Можно добавить туда некоторые развлекательные записи, — предложила Сара. — Танцы, к примеру.

Голдберг медленно кивнул.

— Пожалуй, это хорошая мысль. Я определенно не рекомендовал бы показывать им наши фильмы про войну.

— Особенно такие, в которых несколько человек целые легионы повиан побеждают, — сухо добавил Труон Ле.

Тут все зафыркали от смеха. С тех пор, как стало известно о мокакско-повианском союзе, информационное ведомство Содружества выдало массу подобной продукции. За образчиками они при этом аж в двадцатое столетие залезли.

— Если у нас на борту таковые имеются, — сказал Питер, — я бы рекомендовал немедленно их из компьютера изъять. Я также не хочу, чтобы повиане считали, будто мы повинны в ксенофобии или во враждебных намерениях.

— Но мы повинны и в том, и в другом, — с лукавой улыбкой nзаметила Сара.

— Да, но я не хочу, чтобы они об этом знали, — сказал коммандер, снова подаваясь вперед. — Мистер Харткорпф, необходимо, чтобы вы отслеживали местные передачи и передавали их мистеру Бартеру для изучения. Если у повиан есть свои развлекательные программы, они могут оказаться особенно разоблачающими.

Сара одарила его насмешливым взором, и Питер повернулся за поддержкой к доктору.

— А что? — спросил он. — Почему бы и нет?

Голдберг усмехнулся.

— Они вполне могут быть непреднамеренно разоблачающими, но у нас нет контекста. Могут уйти годы, пока мы определим те черты, которые характерны для повиан в противоположность людям.

— Ладно, — сказал Редер. — По крайней мере, это обеспечит мистера Бартера видеотекой жестов и тому подобного, чего он не получает из аудиопередачи. — «Вряд ли профессор будет намного хуже спать, если всего этого насмотрится, — подумал Питер. — Он уже знает, как они выглядят. Тем не менее, что касается наблюдения за нашим пленником, он держится очень прилично».

— Прямо сейчас всем необходимо ясно понять, — продолжил коммандер, — что никто не должен появляться перед повианами без специального разрешения. Никакого наружного ремонта, никаких визуальных передач — короче, ничего внешнего, пока мыс этим народом почву не прощупаем. Я твердо верю, что повиане цивилизованы и по меньшей мере расположены вести себя миролюбиво. Однако пока что нельзя сказать, как на них или даже на всю их культуру подействует вещь столь травматичная, как целый корабль чужеродных существ.

— Будем надеяться, что они найдут нас восхитительными, — сказала Люрман.

— Но не решатся на вкус попробовать, — пробормотал Бут.

— На этой радостной ноте, — заключил Редер, — давайте перейдем к докладу старшего механика о ремонте.

Зала ее величества являла собой колоссальную чашу чистейшего белого шелка. Стены там были вытканы так, что смутные узоры на них менялись в зависимости от угла зрения. Неяркий свет проникал из какого-то скрытого источника, поддерживая во всей зале равномерно-комфортную яркость. Местами попадались скульптуры или подвешенные растения, добавляя к белоснежному интерьеру легкий цветовой мазок.

Ложе королевы ежедневно плелось из свежей паутины и свисало с потолка, удобно поддерживая ее брюшко и грудную клетку. Перед этими качелями располагалось другое ложе, более обычное. При необходимости туда можно было добавить большее их число, однако в этой, менее официальной зале королева предпочитала поддерживать обстановку просторной незатейливости.

Ху-сей уважительно выступил вперед, наслаждаясь мягкостью и глубиной шелка под своими когтистыми лапами. Такую мягкость и глубину можно было найти только в этой зале. Затем самец смиренно опустил головогрудь, и Тусси грациозным жестом приняла его поклон.

— Присаживайтесь, первый помощник, — сказала королева. — Я бы хотела, чтобы вы присутствовали, пока моя вторая будет рассказывать. Начинайте, — велела Тусси.

По ее команде между ними вспыхнула проекция дамы Систри. Сквозь эту полупрозрачную проекцию Ху-сей мог видеть королеву, и все же образ дамы был достаточно ясным.

После нескольких первых фраз первый помощник посмотрел сквозь проекцию на королеву. Он был страшно потрясен. Голоса, которые по словам мастера охоты приходили со странных кораблей, звучали совершенно неслыханно. Какие лица должны были иметь эти создания, чтобы производить подобные звуки? Ху-сей задрожал. Но при этом он мог видеть, что королева испытывает возбуждение и жаждет встретиться с этими существами.

— Мы оказались перед двумя возможностями, — сказала Тусси. — Либо они действительно чужаки, либо они обманщики. Это приводит нас к четырем возможностям. Нтагон мог знать об этих чужаках и не желать, чтобы мы о них что-то выяснили, или не знать, но по той или иной причине считать необходимым преследовать их на территории Нрзана, чтобы уничтожить. Сомневаюсь, однако, что целью этого было защитить своих добрых друзей в клане Нрзан, — сухо заметила она. — Или это обман, совершенный в отношении Нтагона другим кланом с целью совершения набега на его территорию. В таком случае я ожидаю, что они вскоре раскроются и пригласят нас участвовать в этом розыгрыше. Или это обман, совершенный Нтагоном в отношении Нрзана как средство для совершения какого-то тайного набега.

— Пять возможностей, ваше величество, — мягко напомнила ей дама Систри.

Тусси вопросительно наклонила голову.

— Если это подлинные чужаки, они могут пожелать установления дипломатического контакта.

Королева подняла голову, и ее хелицеры сместились, выражая неподдельное удовольствие.

— Разве это не будет восхитительно? — спросила она.

— Успокойтесь, — произнес Редер, находя для себя сложным следовать собственному совету. — Просто дышите поглубже. — Для наглядности он показал.

— Я стараюсь! — рявкнул Бартер. — Но у меня ничего не выходит!

Доктор вручил ему какой-то мешочек и велел туда дышать. Лингвист повиновался, и его дыхание замедлилось. Однако никакого заметного эффекта на панику, от которой профессору хотелось вопить, это не оказало.

— Попробуйте походить, — предложил ему доктор Голдберг. — Встаньте и подвигайтесь. Делайте что-нибудь со всем этим адреналином.

Бартер вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед, энергично размахивая руками. Редер с Голдбергом пригибались, отчаянно стараясь не попадаться ему по пути, но комната была слишком мала для трех мужчин и приступа панического страха. От лингвиста постоянно кому-то из них доставалось.

— Давайте выйдем в коридор, — наконец предложил Редер.

Бартер оказался там раньше них. И тут же затопал туда-сюда. Стоя в дверях лазарета, Голдберг с Редером внимательно за ним наблюдали.

— И давно он уже такой? — спросил Питер у доктора.

— Не так давно — минут сорок. Я вызвал вас, как только он пришел, потому что он все повторял, что не может с этим справиться. Я подумал, что вам надо об этом знать.

— Есть от этого какое-нибудь лекарство? — Коммандер ткнул пальцем в мечущегося по коридору Бартера. — Несчастный малый. Вы только на него посмотрите.

— Он уже на этом лекарстве сидит, — ответил Голдберг. — Он принимает его регулярно, и, откровенно говоря, ничего лучше того, что он принимает, у меня нет. Я бы также не рекомендовал ему повышать дозу. Если он вам, конечно, нужен как переводчик; если как украшение садовой лужайки — тогда другое дело. — Он покачал головой. — Со страхом все эти укоренившиеся лекарства больше ничего сделать не могут. Думаю, это просто замечательно и указывает на необычайные достоинства его характера, что ему удавалось так долго держаться.

— Что же нам теперь делать? — спросил Питер. — Значит, лекарство — не ответ?

— Откровенно говоря, коммандер, я думаю, что часть проблемы здесь в изоляции. — Доктор поднял руку, прежде чем Редер смог ему возразить. — Я знаю, что вы были очень заняты. Одна критическая ситуация за другой и так далее. Я это знаю. И он это знает, — сказал Голдберг, указывая на пациента. — Но теперь все немного утихомирилось, и он еще более важен, чем раньше. Так что если мы хотим, чтобы он был способен функционировать, мы должны раскрыться и сделать его частью группы.

— О чем вы говорите? — недоуменно морща лоб, спросил Редер.

— Необходимо, чтобы он был с нами вместе. Думаю, его следует приглашать на все совещания по поводу того, как мы намерены взаимодействовать с повианами. Думаю, нам следует хотя бы попытаться наладить с ним повседневное общение.

— Как, например? Пригласить его с Падди в покер сыграть?

— Да! Особенно если мы сможем убедить Падди и остальных проявлять к нему определенное уважение. Ведь этот человек — наш постоянный эксперт по повианам. По крайней мере, по их языку. И теперь он чертовски близок к тому, чтобы этой работой себя угробить. Если требуется немного ласки, если нам надо немного его за руку подержать, то да, безусловно, любыми средствами зазывайте его на покер.

— Поймите, доктор, когда дело доходит до покера, Падди даже меня не уважает. — Редер упер руки в бока и опять стал смотреть, как Бартер расхаживает по коридору. Затем он пожал плечами. — Хотя, если речь идет всего лишь об отвлечении…

— Именно об этом речь и идет. О чем-то, что оторвет его разум от внешнего вида повиан. Отвлечение прекрасно поможет. И на данный момент других вариантов я просто не вижу. Короче, устройте ему покер.

Редер покачал головой.

— Звучит чертовски жестоко, но вы врач. — Он наклонился к Голдбергу. — Должен ли я дать ему еще немного здесь погулять?

Доктор оценивающим взором оглядел своего пациента.

— Да, — кивнул он. — Пусть еще пару минут походит. А вы тем временем покер организуйте.

— Все-таки звучит дьявольски круто, — с сомнением сказал Питер.

— Да, порой лечение может показаться хуже болезни. Но мы должны что-то с этим поделать. Возможно, вам удастся убедить Падди не делать слишком высоких ставок в этой игре.

Редер фыркнул и отвернулся.

— Ну да, — пробурчал он. — А еще я уговорю его лифчик носить.

Бартер сидел за карточным столом, буквально гудя от нервной энергии. Он оглядел своих коллег-игроков, которые взглянули на него в ответ точно целый аквариум с акулами, причем через очень долгое время того, как в этом аквариуме была кормежка.

Компания подобралась самая разношерстная: офицеры, несколько старшин, несколько матросов. Но у всех у них на столе были фишки, так что царила там фамильярная непринужденность.

— Значит, так, — начал Падди. — Вы здесь новенький, а потому на первом кону мы вам сдавать позволим. — Он глотнул выпивки и наградил лингвиста зубастой улыбкой. — Такая у нас традиция. Как гласит поговорка, «в дерьме все одного ранга». А места грязнее, чем здесь, на славном корабле под названием «Непобедимый», пожалуй, не сыщешь.

Все остальные прыснули. Бартер послушно развел руками.

— Да, конечно, — кивнул он и одарил всех нервной улыбкой. — Значит, картишки, — сказал профессор и потянулся к колоде, которую выложил из кармана Падди.

Лингвист вытряхнул колоду из пачки, и его руки буквально заплясали. Карты стали длинными веерами стремительно перетекать взад-вперед. Редер такое только в голофильмах видел. А затем слабонервный, легковозбудимый, суперинтеллигентный профессор приступил к четкому перечислению правил, и все до единого за столом внезапно поняли, что у этой овечки оказались волчьи зубы.

— Отличная получилась игра, — сказал Бартер Редеру, пока они шли по коридору к офицерским каютам.

Лингвист шуршал пачкой кредитных карточек с той же энергичной виртуозностью, какая у него нашлась для карт.

Редер сподобился на мучительно-вежливую улыбку и кивнул.

— Когда я учился в университете, мне довелось крупье в игровом зале поработать, — признался Бартер. — Обожаю покер. Одно время даже я собирался им профессионально заняться. — Он похлопал Редера по плечу. — Джеймс Скотт предложил меня подучить, быть моим тренером, пока я немного опыта не поднаберусь.

Глаза у Редера полезли на лоб. О Джеймсе Скотте по прозвищу Скотина слышал даже он. «Что ж, — подумал Питер, — теперь понятно, почему меня так капитально обставили. Черт побери, этот парень сумел на самого Джеймса Скотта впечатление произвести! У нас не было ни единого шанса».

— Да, знаете ли, мы все тут немного подучились после того, как сегодня вечером с вами поиграли, — заверил он профессора. — И я надеюсь, вам это тоже помогло.

Бартер остановился.

— Да. Да, помогло. Спасибо, коммандер. — Он вдруг показался смущенным. — Порой меня прихватывает, и я просто ломаюсь, — добавил лингвист, разводя руками и нервно посмеиваясь. — Пожалуй, надо бы мне поменьше с сикарахами общаться.

— Они не сикарахи, — твердо сказал Редер.

Бартер опустил глаза и замахал руками, словно стараясь стереть только что сказанное.

— Знаю, знаю. Я не хотел их унижать. Я просто хотел сделать все это более терпимым.

— Они не сикарахи, — повторил Редер и жестко взглянул на лингвиста. — Они… не… сикарахи. Они не пауки. Они представляют собой разумный вид — первый, какой нам случилось встретить во Вселенной. И теперь вам придется убедить себя в том, что они никакие не сикарахи.

Бартер не мог встретиться взглядом с коммандером. Подняв руки ладонями наружу, он стал подталкивать их к груди Редера, словно бы его успокаивая.

— Я знаю, вы правы. Но они похожи…

— Быть может, вы смогли бы представить себе, что они скорее похожи на омаров? — предложил Питер. — В перспективе это могло бы вам помочь.

— Нет, я не ем омаров. Омары — просто большие сикарахи.

— Омары не сикарахи, — возразил Редер и пошел дальше. — Я омаров отлично ем. — Он сделал еще несколько шагов. — Они не сикарахи.

Бартер опять зашуршал своими кредитными карточками.

— На самом деле они сикарахи, — пробурчал он, шагая бок о бок с коммандером.

«Мне вовсе не требовалось об этом знать, — подумал Питер. — И вообще. Голдберг мне должен за многое ответить».

Просмотрев предложенный доктором Голдбергом учебный фильм по ознакомлению повиан с человеческой расой, Питер какое-то время сидел молча, погруженный в глубокие раздумья.

— Вам не понравилось, — заключил Голдберг.

— Нет-нет, — возразил Редер, выпрямляясь в кресле. — Вовсе нет. Мне даже думается, что вы здесь проявили немалый талант. Возможно, после войны вам следует фильмами заняться, — с улыбкой предположил он.

— Однако… — сказал доктор, после чего сложил ладони чашечкой и пошевелил пальцами, изображая жест типа «валяй, излагай».

— Знаете, — вдруг вмешался Бартер, — возможно, этому фильму следовало быть более технически-медицинским и менее… ну, что там у нас сегодня в меню.

Голдберг хмуро на него глянул.

— Думаю, нам следует ясно дать повианам понять, что мы всеядны, — сказал он. — Вряд ли они этому удивятся.

Питер, однако, кивал.

— Мне кажется, доктор, что мистер Бартер верно уловил смысл. Весь материал о еде можно будет изложить в последующих сериях. А здесь дать простое введение о нашем виде в целом. Кроме того, мы готовим нашу пищу, а повиане… не готовят, — сказал он и поморщился. — Вполне возможно, что наш способ употребления пищи покажется им таким же отвратительным, как нам — их способ.

Голдберг явно задумался. Наконец он кивнул.

— Да, они запросто могут пожирателями падали нас посчитать… — Он ухмыльнулся. — Лично я чертовски твердо уверен, что сидеть за одним обеденным столом с настоящим падальщиком мне бы не захотелось.

— И поменьше картинок других земных форм жизни, — предложил Бартер. Вид у него был отчужденной, словно большей части разговора он просто не слышал. — Прямо сейчас это выглядит так, словно вы им говорите: «Вот Земля. Столько съедобных тварей вы никогда в жизни не видели».

Редер и Голдберг просто на него посмотрели.

— Понимаете, — лингвист пожал плечами, — я просто пытаюсь увидеть все это их глазами.

— Пожалуй, профессор и здесь в точку попал, — заключил коммандер. — Просто сократите этот фильм до введения о том, как мы выглядим. Думаю, вам будет несложно его доработать. Покажите им сначала нашу одежду или что-то в таком роде. А затем медленно выстраивайте от скелета до плоти.

— Ручаюсь, наш скелет повианам понравится, — пробормотал Бартер, отрывая глаза от стола. — Это единственное, что у нас с ними хоть отдаленно похожего.

Голдберг кивнул и сделал себе пометку.

— Хорошо, я этим займусь, — сказал он и поднял взгляд. — Что-нибудь еще, джентльмены?

— Пока ничего, — сказал Редер, вставая. — Если я о чем-то таком подумаю, я с вами свяжусь. Да! — Он щелкнул пальцами и указал на Бартера. — Возможно, нам следует все это вашему коллеге показать.

Профессор кивнул.

— Очень удачная мысль. Я знаю, что ему скучно, и уверен, что ему понравится. Вот только я не знаю, насколько мы можем его мнению доверять.

— Разумеется, — согласился Редер. — Мы должны критически воспринимать все, что он нам рассказывает, но до сих пор он нас не подводил.

— У меня такое чувство, что он очень молод, — сказал лингвист. Затем он встал и собрался уходить. — Ничего определенного — просто ощущение, что он очень наивен.

— А вы спросите его возраст, — предложил Редер. — Когда мы установим контакт с повианами Нрзана, мы сможем сопоставить его возраст с вероятной продолжительностью их жизни и выяснить, правы вы или нет.

— Это может быть очень важно, — сказал Голдберг, делая себе одну пометку. — Кстати, как он вам, мистер Бартер? Он ест и пьет? Он кажется угнетенным?

— Я… по-моему, я не тот человек, которого следовало бы об этом спрашивать, — запротестовал Бартер. — Я просто не могу вам этого сказать.

— Пожалуй, доктор, вам пора самому его расспросить, — сказал коммандер. — Мы не хотим, чтобы с нашим гостем что-то случилось. Особенно сейчас, когда мы в нем больше всего нуждаемся. Но ни о чем, связанном с кланом Нрзан, я бы при нем не упоминал.

— Думаю, здесь вы правы, сэр, — согласился Голдберг. — Я не хотел бы прибавлять ему беспокойств. Но он может заподозрить, что мы по-прежнему на территории Нрзана. Куда мы еще могли направиться? — Он поднял руку, предотвращая повторение любых предупреждений от Редера с Бартером. — Нет-нет, не волнуйтесь, я не стану поднимать эту тему. Могу я воспользоваться вашей аппаратурой, мистер Бартер? Быть может, лучше поговорить с ним из вашей лаборатории?

— Конечно, — кивнул лингвист. — Я как раз должен разобраться с кое-каким материалом в другой моей лаборатории.

Голдберг радостно потер ладони.

— Тогда я с нетерпением ожидаю знакомства с этим парнишкой.

Труон Ле, Харткорпф и Гундерсон наконец уселись за стол. На совещание они прибыли последними — наверное, потому, что как раз их доклад старшие офицеры собрались послушать.

— Планета, или клановый дом Нрзан, очень густо населена, — начал Труон. — Вокруг планеты также есть много орбитальных жилых комплексов и заводов. Судя по тому, что мы увидели на поверхности Нрзана, было бы неразумно предположить, что какие-то из этих комплексов являются фермами, поскольку на поверхности ничего похожего на фермы не наблюдается. Или, — уточнил он, — ничего, что мы могли бы в качестве таковых опознать.

— А есть там вообще зеленые зоны? — спросил доктор Голдберг. — Парки, необработанные земли?

— Там есть существенные площади зеленых угодий, доктор, — ответил Гундерсон. — Вполне достаточные для поддержания здоровой атмосферы. Все указывает на то, что эта атмосфера очень близка к нормальной земной.

— Нам все равно потребуется проба, чтобы определить, насколько она безопасна, — вставил Голдберг.

Тут все дружно кивнули. В таких делах осторожность проявлять не мешало.

— Как вы можете видеть, — продолжил Труон, вызывая голоснимок системы Нрзана, — здесь есть узкий пояс астероидов. — Тут же появившаяся на голоснимке красная стрелочка указала на пояс, который действительно был не слишком широк, зато состоял из более крупных астероидов, чем аналогичный в Солнечной системе. — Мы обнаружили свидетельства того, что там ведутся горнорудные разработки. И, как мы заметили, едва только вышли из прыжковой точки, здесь имеются весьма существенные торговые транспортные потоки. Многие корабли приходят из-за пределов этой системы. На данный момент мы отметили суда повианской конфигурации, промаркированные четырьмя цветами: зеленым, оранжевым, желтым и лиловым.

— Итак, нам уже известно о существовании шести кланов, — медленно проговорил Редер. — И, сцепившись только с одним из них, мы думали, что бьемся в своей весовой категории. — «Черт побери, — подумал коммандер. — Если мы здесь напортачим, мы будем чертовски ответственны за конец человеческой цивилизации. Так что смотри, Редер, куда ступаешь…» — Что-то еще, мистер Труон?

— А вот военных судов с какой-либо другой маркировкой, кроме голубой, мы пока что не видели. Отсюда мы заключаем, что либо клан Нрзан — главная сила среди повиан, либо все эти кланы равны по силе, и ни один из них не имеет своих военных кораблей на территории другого.

Редер кивнул. «Это две очень разные вещи, — подумал он. — Но в данный момент мы не можем узнать, какая догадка верна».

— Что-то еще? — спросил коммандер.

— Пожалуй, сэр, хотя это всего лишь гипотеза, — сказал старпом. — Тем не менее, — он стал настраивать фокус, пока в поле зрения не появилась космическая станция между поясом астероидов и Нрзаном, — основываясь на эмиссиях, которые исходят от этой станции, я бы сказал, что это антиводородный завод.

Все офицеры подались вперед, внимательно изучая голограмму. На вид структура не слишком отличалась от тех заводов, которые Содружество снова стало вводить в строй в начале войны.

— Кроме того, основываясь на объемах их экспорта, — добавил Гундерсон, — мы можем предположить, что их процесс намного эффективнее нашего.

«А вот это, — подумал Редер, — уже хорошие новости. Это значит, что мы сможем купить себе немного горючего, чтобы добраться домой. Это также дает нам хорошую тему для переговоров сразу же после установления формальных отношений. Тут Скарагоглу явно напортачил. — От этой мысли у коммандера потеплело на душе. — Старому дьяволу следовало бы дипломата с нами послать».

— Тем не менее очевидно, — вслух сказал Питер, — что получать антиводород все же не так эффективно, как разрабатывать его природные месторождения. Иначе Нтагон с мокаками бы обниматься не стал. — Тут коммандер вдруг хлопнул себя по лбу — Нрзан не знал о существовании людей, пока мы здесь не появились. Отсюда вытекает, что Нрзан не знает о природных залежах антиводорода!

— Вопрос теперь в том, — в последовавшей тишине произнесла Сара, — хотим ли мы, чтобы он о них узнал?

Редер покачал головой.

— Нам потребуется выяснить о повианах гораздо больше, прежде чем мы решим. Хотя подозреваю, что нам придется признаться, прежде чем мы здесь закончим. Не будет большой натяжкой предположить, что как только мокаки и Нтагон раскатают Содружество, мокаки вдруг обнаружит, что их тоже ненавязчиво раскатали. Стало быть, конечной целью Нтагона может быть нарушение равновесия среди кланов и выдвижение себя впервые среди равных.

— Это определенно дает нам общую почву с Нрзаном, — тихо сказал Труон.

— По меньшей мере это дает нам, о чем задуматься, — согласился Питер.

— Сэр? — произнес Скиннер, слегка приподнимая руку над столом.

— Слушаю вас, мистер Скиннер.

— Вполне возможно, что Нрзан сможет обеспечить нас деталями для починки моторов. Есть надежда, что их моторы не так уж и отличаются от наших, — предположил старший механик. — Но мы должны это выяснить.

Редер кивнул. «Чистый Скиннер, беспримесный, — подумал он. — Сосредоточенный на своей задаче, невероятно сосредоточенный».

— Благодарю вас, мистер Скиннер, — сказал коммандер. — Это определенно попадет в мой список для обсуждения.

Сара переглянулась с Ашли Люрман, затем повернулась к Питеру.

— Мы с мисс Люрман хотели бы предложить, чтобы мы, как две старшие по рангу особы женского пола на борту, отправились вместе с вами на планету, когда вы соберетесь туда для переговоров.

— Судя по тому, что рассказывает нам мистер Бартер, там матриархальное общество, — быстро вставила Люрман.

Редер взглянул на лингвиста, который в ответ уставился на него точно ночной зверек, застигнутый лучом прожектора.

— Я… это самое… в общем, Фа-коф сказал мне, что красным кланом управляет королева, и что его мастер охоты находится под командой у самки. — Лингвист пожал плечами и нервно оглядел стол. — Но я не подумал, что это секретно или что-то в таком роде.

— Нет, мистер Бартер, — сказал Редер, пытаясь быть предельно милым с лингвистом, чтобы не дай Бог его не напугать. — Не волнуйтесь, это не секретно. Это просто информация, которую мне требовалось знать. — Он наградил профессора дружелюбным кивком. — Просто старайтесь держать меня информированным. Делитесь со мной всем, что может показаться вам полезным для нашего общения с этим народом.

— Вы запретили мне вам звонить, — напомнил коммандеру Бартер.

Редер запрокинул голову.

— Ах ты, Господи, — выдохнул он. — Разумеется, я имел ввиду аварийную ситуацию. Вы легко можете узнать, когда таковые случаются, потому что тогда вся команда бежит на боевые посты, из интеркома летят всякие объявления, все воет, звенит, трещит и тому подобное. Но во всех иных ситуациях, если вы чувствуете, что мне требуется что-то узнать, прошу вас, совершенно свободно мне звоните.

— Спасибо, — сказал Бартер. И открыл рот, явно желая сказать что-то еще.

— Мисс Люрман, мисс Джеймс, — быстро произнес Питер, — благодарю вас за предоставление своих услуг. Я согласен. Пожалуй, будет дипломатично включить вас обеих в тот отряд, который мы пошлем на планету.

Две женщины улыбнулись коммандеру, затем друг другу.

— Есть что-то еще? — спросил Редер.

— Да! — воскликнул Бартер.

Редер повернулся к профессору в некотором удивлении от того, с какой горячностью было произнесено это «да».

— Извините, — сказал Бартер, смущенно морщась. — Я не хотел так горячиться. Я лишь собирался предложить, чтобы в следующий раз, когда вы свяжетесь с нашим эскортом, вы попросили бы у повиан эксперта по правилам этикета, чтобы обучать нас и консультировать. Тогда мы избежим риска кого-либо оскорбить.

— Блестящее предложение, мистер Бартер, — похвалил Редер лингвиста, причем совершенно искренне. — Благодарю вас, я это сделаю. А теперь, если нет других вопросов… — Он положил ладони на подлокотники кресла, словно собираясь вставать. Вопросов не нашлось. — Тогда совещание закончено. Благодарю всех за участие.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Королева Тусси и дама Систри устроились на ложах в отдельных залах, чтобы просмотреть видеозапись, предоставленную им чужаками. Они делили один и тот же компьютер, что позволяло им согласованно смотреть и комментировать.

Две самки испытывали друг к другу искреннюю преданность и всегда оставались подругами в той же мере, в какой были матерью и дочерью. Однако биология их вида не позволяла двум взрослым самкам мирно сосуществовать в одном и том же пространстве. Телесно они не были вместе с тех пор, как Систри двадцать лет тому назад достигла порога зрелости.

Разумеется, такая встреча могла состояться. К примеру, в пространстве церемонии, достаточно длительной и объемной, а также заполненной значительным числом самцов, чтобы разбавить их мощные феромоны, в обстоятельствах так тщательных расписанных, что никакая личная причуда уже не смогла бы нанести оскорбления. Тогда две или даже большее число взрослых повианских самок могли сойтись вместе. Однако подобные встречи были крайне редки, случаясь лишь раз в столетие, если не реже.

В определенном смысле повианские самки также были редки. Когда-то давным-давно это было не так — когда вид был молод, их было много. Каждая самка была королевой на своей собственной территории и считалась только сама с собой. Теперь же в клане Нрзан было двести самок на сто миллионов самцов, но лишь одна королева.

Каждая из них откладывала примерно пятьсот тысяч яиц, но только одно из них становилось дочерью. Самцы взращивались группами по сто особей бригадами из десяти взрослых самцов. Однако взрослые самки несли ответственность за взращивание своих дочерей вплоть до порога зрелости. Затем молодой самке предоставлялись собственные покои, отдельные от покоев ее матери, и в дальнейшем они общались только посредством видеосвязи, дабы мать наставляла дочь в отношении ее долга.

К счастью, повиане могли выбирать пол своего потомства, так что рождение каждой самки можно было соответствующим образом запланировать. Это привело к очень простому методу контроля за рождаемостью: меньше королев, меньше повиан. Но в то же самое время это было крайне досадно, ибо шло вопреки инстинкту.

Затем, когда повиане вышли в космос, они решили, что могут посылать своих дочерей на исследования, чтобы те изыскивали новые территории и заявляли их как свои собственные.

Хотя на это ушли столетия, клан Нрзан заполнил все возможные ниши в своей системе, после чего опять вынужден был ограничивать темпы рождаемости.

Затем, с открытием прыжка, Нрзан стал посылать колонистов в другие системы, где они становились автономными кланами. Церемония образования нового клана становилась оказией для одного из тех редких собраний королев. Теперь кланов уже было шесть — причем каждый обретал свои характерные особенности, развивал свои церемонии, традиции, мировоззрение.

Повиане по-прежнему посылали исследователей, однако прошло менее тридцати лет с тех пор, как новая колония клана Нтагон перешла к его молодой королеве. Так что в настоящий момент необходимость новых изысканий, а следовательно, и интерес к ним, были среди более старых кланов весьма низки.

Существовала также свободная ассоциация клановых королев, которая служила арбитром в делах торговли и дальнейших исследований. Однако потребовалось бы единодушное голосование, чтобы активно, то есть, военным порядком, вмешаться в управление кланом другой королевы. Во всей повианской истории подобного голосования еще никогда не требовалось.

Королева Тусси, несмотря на свое воодушевление по поводу чужаков, опасалась, что появление этих загадочных и превосходно вооруженных существ может создать такую оказию. Их вторжение с территории Нтагона, агрессивное поведение мастеров охоты красного клана в процессе преследования, а также отсутствие сообщения с королевой Нтагона раздражали и тревожили Тусси. От королевы Мигерис требовалось по меньшей мере извинение за вооруженное вторжение на территорию Нрзана.

Хотя им еще только предстояло подробно обсудить эту тему, Систри, ее дочь, сошлась с королевой во мнениях. Они достаточно давно друг с другом работали, чтобы предчувствовать реакцию другой на какое-то отдельное событие. Это никоим образом не означало, что они соглашались по каждому вопросу — это лишь означало, что они могли со сверхъестественной точностью предвосхищать реакции и тревоги друг друга.

Впрочем, пока представленная чужаками запись проигрывалась, подобные заботы временно отошли на второй план.

— В отличие от повиан, — зазвучал текст, и на экране тут же появился снимок воина с голубым хитином, причем фигура, вращаясь, демонстрировалась со всех сторон, — люди не обладают твердым защитным покрытием естественного происхождения.

Дальше была показана пара каких-то предметов. Предметы эти. напоминали сброшенные панцири, хотя выглядели намного аккуратнее продуктов линьки.

— То, что вы здесь видите, называется одеждой, — монотонно продолжил рассказчик. — Эту конкретную одежду, или форму, носят члены личного состава Космического Отряда Содружества.

— Не пытаются ли они нас запутать? — недовольно проворчала Систри, останавливая запись.

— Вряд ли, — рассеянно отозвалась ее мать. — Покрытие для специальных целей является формой, — предположила она. — А Содружество — это то, откуда они прибыли. Однако, я хотела бы знать, каково назначение этого Космического Отряда. Для научной экспедиции они слишком хорошо вооружены.

— И даже для будущих колонистов, — согласилась Систри.

— Как вы можете заметить, в этой форме есть место только для четырех конечностей, — продолжила Тусси.

— Я заметила, — кратко отозвалась дама, и развела хелицеры в положение острого отвращения. — Что они имеют в виду под фразой «не обладают твердым защитным покрытием естественного происхождения»?

— Да, меня это тоже смущает. Не могут же они иметь в виду то, что их органы обнажены. Или могут? — Тусси почувствовала неприятное шевеление в пищеварительном мешочке. — Давайте продолжим просмотр и выясним, — предложила она.

— Это человеческий скелет, — произнес голос.

Эфирно-хрупкая фигура появилась на экране. Тусси остановила просмотр, чтобы рассмотреть ее более внимательно. Четыре конечности, с удовлетворением отметила она, и нет даже самых рудиментарных свидетельств того, что когда-то было больше. Королева медленно повращала фигуру. Ага, там все-таки оставалось свидетельство существования хвоста. Быть может, даже настоящего хвоста — гибкого, с жалом? Но затем Тусси отрицательно помотала головой. Безусловно, не было никаких шансов на то, что нечто столь полезное, как настоящий хвост, дегенерирует в этот жалкий, бесполезный придаток.

— Голова весьма интересна, — заметила Систри.

Королева переключила внимание на голову. Узкий, неровный овал лица создавал странное ощущение целеустремленности.

— Я вижу место только для двух глаз, — наконец сказала она.

— Брр! — поежилась Систри. А потом призналась: — Я всегда считала себя такой искушенной, прогрессивной, готовой к восприятию новых идей. Но… ах, дорогая матушка, они же просто ужасны!

Тусси с лукавым удовлетворением щелкнула жвалами.

— Разве кто-то может быть готов увидеть по-настоящему невообразимое? — спросила она. — Признаюсь, я всегда мечтала о том, чтобы найти где-то в космосе представителей другого разумного вида. Но я неизменно представляла их очень похожими на нас. Подобное испытание будет очень нелегко пройти. Ну как, продолжать?

— Да, матушка.

Теперь на экране показывались два вращающихся скелета, причем один был меньше другого.

— Самки нашего вида, — произнес голос, и золотистое сияние объяло меньший по размеру скелет, — обычно меньше самцов.

Дисплей послойно показал внутренние органы, не объясняя их назначения, затем мускулатуру и мягкий наружный слой. Наконец стали видны человеческие лица.

— Человеческий вид имеет несколько отдельных подгрупп, именуемых расами.

И лица стали переходить от одной расы к другой, меняя свои черты и волосы, меняя цвет, а голос тем временем описывал те факторы окружающей среды, которые могли объяснить различия.

Королева и ее дама снова остановили запись и молча изучили лица на экране.

— Мне кажется, они не понимают, что у них на самом деле есть клановые цвета, — задумчиво сказала Тусси.

Они также сказали, что у них нет наружного защитного слоя, — немного резковато пробурчала Систри.

Тусси щелкнула жвалами и хвостом от удовольствия.

— По-моему, они сказали, что у них нет такого твердого слоя, как у нас, а не что у них совсем его нет. — Она еще раз внимательно оглядела человеческие лица. — Эти их «волосы» очень интересны, — сказала королева. — Как вы считаете, для чего они?

— Они в основном черные, — прокомментировала дама. — Возможно, они для украшения.

Тусси махнула хвостом.

— Что ж, эта причина не хуже всех остальных. Интересно, что же все-таки произошло с их хвостами? — сказала она, когда собственное движение ей об этом напомнило. — Я также нахожу странным тот факт, что их самки меньше по размеру. Хотя, с другой стороны, они настолько от нас отличаются. — И королева опять запустила запись.

— Это улыбка, — сообщил им голос. — Улыбка является проявление дружелюбия или умеренного удовольствия.

Лица на экране стали менять свою конфигурацию. Мышцы под кожей сокращались и выпячивались, ротовые органы оттягивались, обнажая скользкие от влаги жевательные пластинки, глаза сужались.

— А это смех, — сказал голос.

Тут же лица совершенно изменились — рты начали судорожно сокращаться, еще дальше оттягиваясь от зубов, и за зубами показалась влажная розовая плоть. Глаза почти полностью исчезли под складками кожи, а волосистые полоски над ними поднялись и изогнулись. Изо ртов стало раздаваться довольно визгливое рявканье — звук повторялся стремительно со странными подвывающими модуляциями.

— Он указывает на радость или удовольствие, — продолжил рассказчик. — Люди находят множество причин для смеха. Он даже может стать реакцией на умеренное удивление.

— Мне жаль это слышать, — сказала Систри. — По-моему, это выглядит отвратительно.

— Наверное, мы сможем им об этом сказать, — отозвалась ее мать. — Тогда, быть может, со временем мы к этому привыкнем.

Дальше экран продемонстрировал целый ряд выражений лиц, каждое из которых указывало на какую-то сильную эмоцию.

— Пожалуйста, матушка, остановите эту запись, — попросила Систри. — Хотя бы ненадолго. Я больше не могу это выдерживать.

Тусси остановила запись и немного выждала, прежде чем спросить:

— С вами все хорошо, дочь моя?

— Да. Просто… — Педипальпы дамы задрожали. — Видеть, как эти лица так корчатся и все время меняются… это ужасно, ужасно! Как же мы будем общаться с этими существами, если мы с таким трудом выдерживаем их наружность?

Королева какое-то время молчала.

— Думаю, они это чувствуют, — наконец сказала она. — Именно поэтому они приложили столько стараний с этой записью. Подвижность их лиц действительно раздражает, я не могу этого отрицать. Но мне симпатична их чуткость. Поэтому мы с вами должны смотреть эту запись до тех пор, пока не привыкнем к чертам их лиц и голосам. — Тусси еще немного помолчала. — Или мы хотя бы должны закончить ее за один присест. Полагаю, они заслуживают по меньшей мере такого внимания.

— Вы правы, матушка, — согласилась Систри. — Они стараются проявлять чуткость. Это очевидно по тому, как постепенно они показывали нам свою внешность. — Она ненадолго задумалась. — Скажите, матушка, а вам не кажется, что они знают, как выглядим мы?

— Я почти уверена. И это заставляет меня считать, что у них действительно вышла какая-то история с Нтагоном, причем весьма неприятная.

— Тогда еще более замечательно, что они проявляют такую заботу о наших чувствах. — Систри задумчиво щелкнула жвалами. — Давайте посмотрим, что они нам еще покажут.

Тусси снова запустила запись, обрадованная здравомыслием своей дочери.

Лица на экранах преобразились и стали представлять двух разных индивидов, хотя по-прежнему самца и самку. Одежда их также изменилась. Вместо формы Космического Отряда появился какой-то другой ее вид. Новая форма была целиком из одного куска и плотно облегала тела; с таким же успехом самец и самка могли совсем ничего на себя не надевать.

— Это люди — профессиональные танцоры, — прокомментировал голос. — Они представят вам один из видов искусства, известный как танец.

Два индивида соединили придатки и слились друг с другом. Самец поднял самку, которая жестко держала свои нижние придатки. Затем, когда он снова поставил ее на землю, они вместе начали двигать верхними и нижними придатками в такт с ритмичным и довольно приятным звуком.

— Как они производят такие шумы? — спросила Систри, не на шутку завороженная.

— Я не уверена, что это они, — ответила королева. Со всевозрастающим восхищением она смотрела, как люди подпрыгивают, разделяются и снова соединяются. — Это прекрасно! — наконец воскликнула она.

— Мне тоже это нравится, — признала Систри, сама себе удивляясь.

Они понаблюдали за танцами до самого конца, а затем снова проиграли этот отрезок.

— Интересно, если ли у них еще подобные записи? — спросила Систри у своей матери.

— Надеюсь, что есть, — с энтузиазмом отозвалась Тусси. — Все это так чарующе… Только представьте себе, дочь моя, как это могло бы выглядеть, проделывай что-то подобное повиане!

— Ах! Да! Это было бы восхитительно.

Систри обдумала предложение королевы, представляя себе ряды самцов, движущихся одновременно в одной и той же манере под сопровождение пленительных звуков. Один из показанных им танцев заключался в том, что танцоры так ловко стучали ногами по полу, что это постукивание составляло изумительный контрапункт с тем, что проделывали их тела. Имея большее количество ног, повиане, безусловно, могли бы достичь совершенства в подобном искусстве.

— Да, — снова сказала дама. — Но это вопрос следующего дня. Прямо сейчас мы должны решить, что нам делать с этими визитерами.

— Разумеется, мы с ними увидимся, — сказала королева Тусси.

— Тогда позвольте мне быть первой, кто увидится с ними лично, — попросила ее дама Систри. — Таким образом, если в их биологии есть что-то, вызывающее негативную реакцию, вы не окажетесь напрямую в это вовлечены.

— Достаточно благоразумно, — отозвалась королева. Однако что-то в ее голосе указывало на то, что это благоразумие не следовало слишком переоценивать. — Я согласна. Разумеется, на видео я буду присутствовать.

— На самом деле я думаю, что они поймут, — сказала Систри, и в ее голосе прозвучал намек на сомнение.

— Будет чрезвычайно интересно выяснить, что они смогут нам рассказать, — задумчиво произнесла королева.

Направляемая повианским наземным контролем, Сара доставила их на планету. В компактном устройстве Бартера имелись существенные упущения, однако, имея добрую волю и терпение, капитан-лейтенант все же сумела посадить всех в целости и сохранности. Не говоря уж о помощи самого лингвиста, который постоянно был на связи и обращался к Фа-кофу за советами по поводу того, что они до сих пор еще не обговорили.

Профессору предстояло сопровождать их по интеркому, видеть и слышать все происходящее. Очевидной причиной для этого послужило понимание того, что Бартер неизбежно впадет в кататонию максимум через пять минут после непосредственного свидания с повианином.

Доктор Голдберг и его команда по образцам, представленным чужаками, установили, что ничто в повианской атмосфере, воде и почве вреда для людей не представляет. На самом деле ничего удивительного здесь не было; даже видам с биологиями достаточно схожими, чтобы быть совместимыми, всегда чего-то такого недоставало, отчего заражение чужими микробами становилось крайне маловероятным. Бактерии погибали от какого-то одноклеточного эквивалента цинги, как только они пытались вторгнуться, а повианская версия ДНК не имела ничего такого, за что какой-либо земной вирус смог бы зацепиться — и наоборот.

Так что без всяких неудобств, связанных с ношением скафандров, Редер, Сара, Ашли Люрман, судовой юрист Марион Трюдо и корабельный историк Марк Ли высадились, чтобы встретиться с Coy-бесом, их сопровождающим и экспертом по этикету.

Из своего челнока они вышли прямо на предангарную бетонированную площадку. Гостям сказали, что их немедленно доставят во дворец, так что космопорт им проходить не придется. Оттуда, где они приземлились, этот космопорт отлично был виден, напоминая гигантский бледно-голубой тент.

На площадке людей ожидал повианин. Он стоял перед небольшим летательным аппаратом, который, судя по всему, должен был доставить их к месту назначения. Повианин направился к гостям, чтобы представиться, и из переговоров по видеосвязи они узнали Соу-беса.

Редер заметил, что Coy-бес держит свои педипальпы, выражая вторую степень уважения. Это означало высокую оценку индивида, которого повианин считал своим учеником, а стало быть, автоматически персоной с более низким статусом. Так что коммандера принимали со всеми должными почестями. Он ответил на приветствие с той же степенью уважения, что считалось соответствующим при встрече ученика с учителем. Однако Редер ясно сознавал, что, обращаясь с ним как с равным, Соу-бес оказывает ему любезность.

— Я знаю, что должен оставить это право за нашей доброй королевой, — сказал им Соу-бес, — но не могу не поприветствовать вас на нашей прекрасной планете и пригласить вас в дивный город Бржом.

— Благодарю вас, учитель, — откликнулся Питер. — Не сомневаюсь, что ее величество меньшего от вас и не ожидала. Мы с нетерпением ожидаем увидеть ваш город и познакомиться с планетой Нрзан.

— При всем уважении, — осторожно произнес Coy-бес, — обычаем является слегка наклонять голову, когда вы говорите о королеве. — И консультант наглядно это продемонстрировал, наклонив голову при слове «королева».

— Благодарю вас, — сказал Редер. — Мы непременно это запомним.

— Вы не станете возражать, если наши ученые кратко обследуют вас на предмет того, не представляете ли вы какой-то опасности для ее величества? — Обеими педипальпами Соу-бес указал на стоящее неподалеку компактное транспортное средство.

— Гм… — Ища поддержки, Редер оглянулся на своих спутников.

— Вполне разумно, — сказала Трюдо. — Это определенно соответствует земным таможенным и иммиграционным процедурам.

— Я не возражаю, — поддержала ее Сара, аккуратно удерживая руки в позиции второй степени уважения.

Остальные просто кивнули в знак согласия.

— У нас нет возражений, — радостно сказал Редер Соу-бесу. — Вы будете сопровождать нас, учитель?

— Да, — ответил Соу-бес. Что-то в его манере намекало на то, что общение с людьми станет подлинным испытанием для его тонкой и уязвимой натуры. — Нам потребуется проводить вместе как можно больше времени, чтобы вы смогли должны образом подготовиться к аудиенции.

Войдя в летательный аппарат, Редер озадаченно огляделся. Вдоль одной стены там тянулась довольно узкая и высокая скамья с целым рядом мягких вогнутых сидений странной конфигурации. Остальные вошли следом и тоже принялись переминаться с ноги на ногу, недоумевая, как этой мебелью пользоваться.

Соу-бес похлопал Редера по плечу, и коммандер отодвинулся в сторону, освобождая ему проход. Повианин расположился на одном из сидений и подался назад, явно обеспечивая полный комфорт для всех своих конечностей.

Тогда Редер подошел к скамье и осторожно взобрался на сиденье, точно на коня. Затем он стал подаваться вперед, пока его грудь не уперлась в верхний изгиб. Сара и все остальные последовали его примеру, улыбаясь тому, как по-дурацки они все при этом выглядят.

— Ну вот, — сказал Соу-бес. — Всем удобно?

«Черта с два», — подумал Редер.

— Удобнее не бывает, — сказал он вслух.

Консультант дал знать пилоту, что все готовы. Дверцы плавно скользнули, закрываясь, и люди тут же почувствовали, что аппарат движется.

Оглядевшись, Питер с неудовольствием отметил полное отсутствие окон.

— Мы надеялись посмотреть на ваш прекрасный город, — сказал он.

— В дальнейшем для этого будет достаточно времени, — заверил его Coy-бес. — А прямо сейчас мы должны сосредоточиться на этикете. Вы совсем ничего не знаете. Так не годится.

— Однако ее величество, — сказал Редер, отвешивая аккуратный поклон при упоминании о королеве, — надо думать, непременно это поймет и даст нам небольшую поблажку?

— Она снимет вам голову, если вы ее оскорбите! — Соу-бес слегка сменил позу, выражая предельную серьезность. — Это ее право и право всех наших благородных дам.

— Распоряжаться жизнью и смертью? — пробормотал Питер.

— Целиком и полностью! — Соу-бес подался вперед. — А что означает «даст нам небольшую поблажку»?

— Это означает, что, учитывая наше полное и вполне понятное незнание вашей культуры и надлежащих форм повианского поведения, а также учитывая наше искреннее желание учиться и наше, надеюсь, очевидное, нежелание наносить любые оскорбления, ее величество может немного отпустить нам поводок…посмотреть сквозь пальцы… — Питер совсем запутался, — гм…дать место для маневра.

— Мы надеемся, — вмешалась Трюдо, — что ее величество будет снисходительна к нашим ошибкам. Давать кому-то поблажку означает проявлять снисходительность и терпение.

Повианин вопросительно наклонил голову.

— Откровенно говоря, я это понял из контекста, — признался он. — Но что в точности означают эти слова? Поблажка также означает либерализм. Но как можно давать либерализм?

Люди смущенно переглянулись. А в ухе у Питера Бартер уже излагал целую диссертацию по поводу этой фразы.

— В общем, это такая старая поговорка, — сказал наконец коммандер, — что ее первоначальный смысл давно утрачен. Подобно вам, учитель, мы извлекаем ее значение из контекста.

— А, понятно, — отозвался Соу-бес, удовлетворенно щелкая жвалами и хвостом. — У нас тоже есть подобные поговорки.

Консультант заметил, что люди буквально подскочили, когда он щелкнул хвостом. И что глаза у них стали круглыми.

— Это действие, — проинформировал их Соу-бес, еще раз щелкнув хвостом, — выражает удовлетворение. Аналогичным образом вы обнажаете костяные выступы вокруг ваших ротовых отверстий.

Люди закивали.

— Примите наши извинения, учитель, — сказал Редер. — Мы знаем, что вы не пытались намеренно причинить нам вред. Но мы опасаемся этого органа. — Он указал на хвост Coy-беса. — Мы не слишком хорошо защищены от непреднамеренного вреда, который он может нанести.

Соу-бес развернул свой хвост и сунул его кончик Питеру под нос.

— Он сухой, как вы можете видеть. Только когда мы испытываем гнев или ощущаем угрозу, отсюда выделяется кислота. Наши панцири могут серьезно от этой кислоты пострадать, так что нам приходится быть осторожными. Считается верхом вульгарности потерять контроль над этим важнейшим органом. А неосторожное повреждение чужого панциря расценивается как уголовное преступление.

Питер осторожно протянул руку, но Coy-бес убрал хвост обратно.

— Тем не менее, контакта лучше избегать. Ваше наружное покрытие выглядит слишком уж нежным.

Коммандер смущенно отдернул руку.

— Итак, как я уже сказал, — оживленно продолжил консультант, — это действие, — он щелкнул хвостом, — выражает удовлетворение. Судя по всему, ваш вид с той же самой целью меняет форму своего лица. Надеюсь, вы не примете это за оскорбление, когда я скажу, что на сжатие и растягивание ваших лиц… — тут Coy-бес сделал жест, обозначавший страдание, — очень тяжело смотреть, — закончил он. — Я подозреваю, что ее милостивое величество, которая безупречна во всем, будет слишком вежлива, чтобы об этом упомянуть. Посему я беру на себя тяжкую необходимость вас об этом просить. Пожалуйста, больше не двигайте вашими лицами, если только не возникнет крайняя необходимость. Как видите, наши лица совсем неподвижны.

Редер и его люди кивнули.

— Для нашего народа это означает выражения согласия, — пояснил коммандер. — Хотя так можно выражать и почтение. — Он помотал головой. — А это выражает отрицание.

— Ах, как замечательно! — откровенно обрадовался Coy-бес. — Значит, вы тоже можете сопровождать вашу речь движениями тела. Я очень этому рад. Это означает, что у нас гораздо больше общего, чем я надеялся.

Затем консультант принялся всерьез их обучать. Учеба продолжалась до самой посадки. Там к летательному аппарату подошли ученые, чтобы увести людей на осмотр.

Пилот прервал лекцию Coy-беса, объявив, что научный эскорт ожидает снаружи.

— Пожалуйста, оставайтесь с нами, — попросил Питер консультанта. — Исправляйте при необходимости наше поведение, чтобы избежать непонимания. И продолжайте ваш инструктаж, пока мы будем двигаться дальше.

— Как пожелаете, — отозвался Coy-бес и слегка наклонил голову. — Это означает согласие? — спросил он.

Редер кивнул, и повианин щелкнул хвостом.

У выхода их поджидала радушная комиссия из пяти повиан. Все ученые заранее выражали педипальпами вторую степень уважения.

— Все они старшие научные сотрудники, — сказал людям Соу-бес. — Вы должны предложить им вторую степень уважения в ответ.

Питер и его спутники так и сделали, после чего высадились из аппарата.

— А кому следует предлагать третью степень? — спросил Редер.

— Чьим-то ученикам, помощникам персон вашего статуса и в целом всем, кого вы не знаете и с кем общаетесь по торговым делам.

Люди обменялись приветствиями с учеными, в чьих манерах сквозило особенное почтение к присутствующим в отряде самкам, после чего каждый из повиан взял к себе на буксир одного человека, и все они направились к лабораторному комплексу.

Здание лабораторного комплекса было, несомненно, утилитарным, но при этом ничто из до сих пор виденного людьми не напоминало. Имея несколько этажей в вышину, оно, похоже, состояло из несущих конструкций, примерно как в улье, обернутых густой белой паутиной, точно дом с привидениями.

Как только люди вошли в здание, тут же произошел небольшой конфуз, когда грубые человеческие ноги повредили паутину.

— Должно быть, вы тяжелее, чем кажетесь, — прокомментировал один из старших научных сотрудников.

— Надо думать, все дело в том, что наш вес сосредоточенна малой площади, — сказала Сара. — Тогда как ваш распределен более равномерно.

— Во дворце могут возникнуть проблемы, — заметил Редер. — Нам бы не хотелось повредить апартаменты ее величества. Возможно, учитель, вы смогли бы заранее связаться с соответствующими работниками и попросить их устроить там какое-то экранирование?

Соу-бес явно погрузился в сомнения; люди поняли это по тому, как он на целую минуту застыл, решая, как быть с этим вопросом. Наконец консультант шевельнул педипальпами.

— Вот это… — он еще раз провел одной педипальпой поверх другой, — жест молчаливого согласия. Не мог бы кто-то из вас, — обратился он к ученым, — проводить меня к интеркому?

Редер понаблюдал, как он уходит, затем повернулся к своему отряду.

— Думаю, неплохо было бы взять на вооружение эту страницу из повианского учебника и неподвижно застывать всякий раз, как мы будем в чем-то сомневаться.

— Отличная мысль, — с серьезной миной согласилась Люрман. — Мне бы очень не хотелось случайно потереть себе нос, а потом узнать, что я объявила войну.

Люди заверили повианских ученых, что очень желают ответить на все вопросы, на какие только будут способны, а также что допустят любой осмотр, который не потребует отбора проб их телесных жидкостей. Затем каждый из них сделал выдох в специальный контейнер после того, как Трюдо предупредила их о том, что туда, вместе с превосходными образчиками микробов по меньшей мере четырех планет, попадет часть их ДНК. Однако они отказались сдать пробы своих волос, которые просто заворожили повиан. Редер сказал научным сотрудникам, что это можно будет сделать не раньше, чем между людьми и повианами будет заключено какое-то соглашение.

Они сумели доказать ученым, что их простое присутствие не станет ядовитым для королевы, а затем оставили пытливых повиан с нетерпением ожидать будущих проб крови и тканей.

Наконец то же самое транспортное средство повезло их на аудиенцию во дворец.

Даже для человеческого глаза дворец находился в целом мире от грубой простоты лабораторного комплекса. Крыша в целом напоминала тент, как в космопорту, но здесь этот тент сиял снежной белизной под солнечным светом. Дворец был примерно той же высоты, что и лабораторное здание, но явно имел меньше этажей. По всему фасаду располагались окна, обрамленные паутиной, которая радовала глаз своей геометрически точной структурой. Главный дверной проход оказался очень высок, метров пяти, и так широк, что туда запросто могла пройти шеренга из десяти повиан.

— Есть здесь хотя бы одна дверь? — поинтересовался Марк Ли, историк.

— Нет, — ответил Coy-бес. — Мы используем силовые поля. В конце концов, все, что нам требуется не пускать внутрь, это непогоду и вредителей.

— Какие именно вредители вам досаждают? — спросила Сара.

— Небольшие всеядные животные, мелкие насекомые и тому подобное. А у вас нет с ними проблем?

— Есть, — сказал Редер. — Но мы предпочитаем использовать непроницаемые материалы, чтобы не пускать их внутрь. Таким образом мы бережем энергию.

— Но эти «непроницаемые материалы» становятся бесполезны, когда вы сами выходите из здания и отталкиваете их в сторону. Разве не так?

— Да, это недостаток, — признал Редер.

— Что же до сбережения энергии, то энергия для нас не проблема. А ваш источник энергии так слаб? — Голова Соу-беса наклонилась вперед, а подбородок втянулся. — Это положение указывает на скептицизм, — пояснил консультант.

— У нас есть превосходные источники энергии, — заверил его Редер. — Однако многие наши граждане считают, что они опасны и что их следует держать подальше от крупных населенных центров. Это нас ограничивает.

. — У нас не было ни одной аварии на источнике энергии примерно с тех пор, как мы открыли прыжок, — сказал Соу-бес. — Возможно, это станет одной из тем, которые вы захотите обсудить, когда наши народы будут договариваться о торговле.

Питер кивнул, и инструктор откликнулся на этот жест движением своей головы.

— У нас есть немного времени, прежде чем дама сможет нас принять, — сказал Соу-бес. — Давайте пройдем на балкон и осмотрим город. Если у вас возникнут вопросы, я буду рад на них ответить.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и повел их вдоль фасада здания к его еще более длинной боковой стороне. Там выяснилось, что дворец построен на краю пропасти, и земля с того бока уходила вниз крутым трехсотметровым обрывом. Внизу лежал город Бржом, громадный комплекс соединенных между собой тоннелей и зданий, чью основу составляли порой непрозрачные ткани из паутины преимущественно голубого оттенка. Между зданиями располагались сады, украшенные роскошными цветочными клумбами и довольно колючими на вид деревьями — не иначе, каким-то древовидными кактусами.

«Если вкратце, — подумал Редер, — то все это капитально… другое. Чуждое. Хотя было бы удивительно, если бы повиане в точности следовали неовикторианской архитектуре».

Жители Бржома многими тысячами передвигались внизу, переходили мосты, причем зачастую вниз головой, пробирались по крышам и сновали по улицам. Услышав шумное дыхание Бартера, Редер от всей души понадеялся, что лингвист все же не потеряет контроль над собой.

Но как раз в этот момент откуда-то сверху с чем-то вроде шипящего йодля спрыгнул молодой повианин, проносясь в считанных сантиметрах от них. Даже Соу-бес вздрогнул. Бартер же дико завопил.

Повернув голову вбок, Редер пробормотал:

— Послушайте, мистер Бартер, вам следует держать себя в руках. Прямо сейчас вы нам нужны, а ваши вопли делу не помогают. Мы от них только глохнем.

Повернувшись обратно, он увидел, что Соу-бес с вопросительным наклоном головы внимательно на него смотрит.

— Нашего лингвиста, — стал объяснять коммандер, — с которым вы уже общались, поразило появление… — Редер махнул рукой в ту сторону, куда исчез молодой повианин.

— Меня оно тоже поразило, — признался учитель. — Но я не стал бы укорять молодых за то, что у них такой избыток энергии. Когда-то я и сам так прыгал. — Он щелкнул хвостом.

Сдерживая улыбку, Редер кивнул.

— Я очень надеялся, — продолжил Соу-бес, — лично встретиться с Роланом Бартером. Почему он не прибыл?

«Вот вопрос на засыпку, — подумал Питер. — Как ответить на него честно, не нанося оскорбления?»

— Мистер Бартер решил, что сможет оказать нам большую помощь, находясь на корабле, где у него есть доступ ко всем его записям относительно вашего языка, — вмешалась Сара. — Он автоматически будет узнавать о всех наших затруднениях и сразу же передавать нам необходимую информацию. Он также захотел остаться там, чтобы лично проследить за сбором данных, связанных с повианскими обычаями, а также с жестикуляцией и мимикой, которыми вы, учитель, так любезно нас обеспечиваете.

— Что ж, возможно, мне выпадет честь впоследствии с ним познакомиться, — тактично отозвался Coy-бес. — Еще меня заинтересовало, почему у мистера Ролана Бартера такое длинное имя. Быть может, какая часть этого имени — знак особого почета?

— Обращение «мистер» почетно для штатского самца, — объяснил Редер. — «Мисс» — для самки. На самом деле у нас как минимум двойное имя. Одна его часть — семейное имя, а все остальные — личные имена.

— Как интересно! — восхитился Coy-бес. — Я просто жажду узнать больше о вашей культуре.

— Прошу прощения, благородные люди.

Повернувшись, они обнаружили, что позади них стоит довольно рослый самец.

— Меня зовут Пет-мол. Я первый помощник дамы Систри, которая теперь желает вас видеть.

— Мне было сказано, что мы будем представлены ее величеству, — сказал коммандер, в нужном месте слегка наклонив голову.

— Дама Систри — королевская дочь, — объяснил Пет-мол. — Ее величество посетит эту первую встречу посредством видеосвязи.

— Разумеется, — согласился Питер. «Пожалуй, разумная мысль, — подумал он. — Могу поручиться, что мы бы проделали то же самое». — Мы прекрасно все понимаем. Пожалуйста, ведите нас к даме.

Пет-мол тут же изменил нейтральную позицию своих педипальп, выражая вторую степень уважения.

— Прошу вас сюда, — сказал он и повел их во дворец.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Поверх пола из паутины повиане положили что-то вроде твердого пластика, и теперь человеческие ноги с глухим буханьем от него отскакивали. Им в такт тикали повианские когти.

«Как будто чечеточник еще и на тубе играет», — подумал Редер.

Коммандер испытал краткий позыв устроить торжественный выход, который вообще-то подобал бы представителю человеческой цивилизации в присутствии глав единственного негуманоидного разумного вида, какой им до сих пор удалось обнаружить. Однако в голову Питеру пришло только два возможных варианта в этой связи, и оба дурацкие: либо устроить какое-то подобие снежного шоу, либо вползти как змея. Оба варианта он тут же отбросил.

Пет-мол повернулся к ним, когда они подошли к дверному проходу в личную залу для аудиенций дамы Систри. Тяжелая вуаль из паутины заволакивала проход, и разглядеть что-либо по ту ее сторону не удавалось.

— Я пойду вперед, чтобы объявить даме о вашем прибытии, — сказал повианин. — Пожалуйста, подождите здесь.

Питер и его отряд дружно кивнули. Пет-мол неуверенно повернулся к Соу-бесу, и эксперт по этикету откликнулся утвердительным жестом.

После того, как первый помощник скрылся за занавесом из паутины, Редер повернулся к Соу-бесу и сымитировал жест, который повианин продемонстрировал Пет-молу.

— Это означает «да»? — спросил коммандер.

Coy-бес кивнул, и Питер с трудом удержался от смеха.

— Будь у меня хвост, — сказал он, — я бы им щелкнул.

Тогда Coy-бес щелкнул своим.

— Похоже, чувство юмора нас тоже объединяет, — заключил консультант. — Безусловно, с такой превосходной основой наши народы не могут не подружиться.

Питер сделал жест для «да».

— Дама готова с вами увидеться, — сказал появившийся в проходе Пет-мол и оттянул в сторону занавес.

Редер и его отряд двинулись вперед на цыпочках, безуспешно стараясь удержать пластик от шумного резонирования.

«Вот тебе и впечатляющий выход, — подумал коммандер. — Мы смотримся так, словно всей компанией вознамерились эту даму по-тихому придушить. И ведь я сам всю эту кашу заварил. Шли бы лучше по паутине».

Затем он поднял голову и увидел даму Систри. В наушниках тут же послышались звуки, недвусмысленно намекающие на то, что Бартер вот-вот завопит как резаный. «Только заверещи мне в ухо, профессор, — подумал Питер, — и я тебе такую корриду устрою, что ты меня, а не ее будешь бояться».

Дама оказалась огромной, гигантской, колоссальной и все такое прочее, в два с лишним раза превосходя по размеру самцов, которые ее сопровождали. Самцы были около полутора метров ростом, что позволяло даме запросто возвышаться над ними еще чуть ли не на два с половиной метра в высоту, Всего выходило почти четыре.

«А я-то решил, что входная дверь такая громадная просто для солидности», — подумал Питер.

Дама покачивалась в огромном гамаке из паутины, что свисал с высокого потолка; самоцветы, очень похожие на бриллианты, сапфиры и изумруды, были вплетены в ткань этого гамака и поблескивали в неярком всенаправленном свете. За спиной у нее располагался большой экран, с которого людей разглядывала, похоже, не кто иная как королева.

Редер задумался, действительно ли королева настолько превосходила по размеру даму Систри, или это была просто иллюзия, созданная ее появлением на видео — какая-то часть непременного топографического этикета.

Коммандер и весь его отряд расположили руки соответственно первой степени уважения и учтиво склонили головы. Coy-бес уже сказал им, что человеческий поклон от талии выглядит просто чудовищно, ибо когда они принимали такое повианоподобное положение, ему вдруг начинало казаться, будто они разрезаны пополам, получив при этом третью ногу и лишившись почти всей грудной клетки.

Дама Систри протянула педипальпы к своим гостям. Этого грациозного жеста повиане обычно удостаивались как высочайшей милости. Однако в данном случае Систри предложила его, потому что ей хотелось узнать больше об этих чужаках. Получить ту информацию, которая с еще большей легкостью могла быть собрана путем прикосновения и обнюхивания, а также по-настоящему близкого осмотра. Их кожа, к примеру, и эти «волосы» необычайно интриговали даму, а ее матушка больше всего интересовалась их таким простыми на вид глазами.

Coy-бес замер как вкопанный, изумленный степенью снисхождения дамы Систри, так что Редер сразу же понял, что момент наступил исключительный. Он подошел, чтобы встать рядом с ложем, а затем, протянув руку, нежно коснулся хитиновых пальцев дамы.

— Что это? — певучим, колеблющимся голосом воскликнула Систри.

Ее огромная голова дернулась вперед, и Питер сделал все, от него зависящее, чтобы не отскочить назад от внезапности этого движения. Шок был такой, что его сердце вдруг забилось где-то в макушке. От Бартера коммандер ничего не услышал, а потому резонно предположил, что лингвист лишился чувств.

Систри глубоко вдохнула, и Редер тут же почувствовал, как воздух потек в ее сторону.

— Где вы повстречались с повианским ребенком? — настойчиво вопросила дама. — Вы, — она сделала жест в сторону Сары, — подойдите ближе.

Сара повиновалась. Подойдя к ложу, она склонила голову. Пряди ее рыжеватых волос порхали перед гигантским лицом дамы, пока Систри ее изучала.

— Это не наш клан, — сказала дама. — Но это совершенно определенно запах повианского ребенка.

— Ответьте, — вмешалась королева Тусси. — Где вы повстречались с этим ребенком?

— Мы догадывались, что он может быть молод, — сказал Редер, — но мы понятия не имели о том, что он еще ребенок. Ростом он не ниже нашего учителя.

— Подросток, судя по запаху, — подтвердила Систри. — Но он еще не достиг зрелости. Я также чую страх и, возможно… — Она опять понюхала. — Голод?

— Мы сделали все, что смогли, используя белковую пасту и жидкости, — заверил их Редер. — Но у нас нет ничего такого, что обычно является повианской пищей.

— Голодный, одинокий и напуганный. Вы приведете его ко мне, — сказала королева.

— Это дитя Нтагона, — заметил Редер. — И его, похоже, пугает мысль о контакте с Нрзаном.

— Он ребенок, — ответила Тусси. — Я введу его в наш клан.

— Он помогал нам изучать ваш язык, — вставила Сара.

— Coy-бес вам с этим поможет, — сказала ей королева. — Вы немедленно доставите ко мне этого ребенка, — твердо распорядилась она. — Когда я с ним поговорю, мы снова увидимся. А эта аудиенция закончена.

Экран опустел. То же самое произошло с лицом дамы Систри, которая неподвижно сидела в своем гамаке. Редер и Сара переглянулись.

Питер открыл было рот, чтобы заговорить, но Систри его перебила.

— Итак, аудиенция закончена, — сказала она. — Вы отправитесь на свой корабль и возьмете ребенка. Затем вы вернетесь сюда. Когда мы с королевой закончим разговор с ребенком, состоится новая аудиенция.

— Простите, дама, — быстро вставил Редер, — но я подумал, нельзя ли сделать так, чтобы ребенка сюда доставил еще один челнок? Это сэкономило бы время.

— Согласна, — отозвалась Систри. — Пет-мол, позаботьтесь об этом. Вы и ваш отряд можете подождать снаружи, — сказала она на прощание. — Мы позовем вас, когда закончим.

Люди склонили головы, затем скосили глаза на Coy-беса и стали пятиться, пока консультант не повернулся спиной к гигантской самке. Тогда они последовали его примеру и вышли из залы для аудиенций.

— Труон? — позвал Редер.

— Я здесь, сэр, — откликнулся старпом.

И он действительно был там; вместе с большинством других старших офицеров Труон Ле наблюдал за происходящим посредством того же канала, который использовал Бартер.

— Я уже распорядился, — сообщил Труон.

— Мой старший помощник уже этим занимается, — сказал Редер Coy-бесу. — Фа-коф должен прибыть через несколько минут.

— Как получилось, что больше никто не смог почуять запах этого подростка? — поинтересовалась Трюдо, с подозрительным прищуром глядя на эксперта по этикету.

— Наши дамы обладают усиленным обонянием, — ответил Coy-бес. — Правда у наших ученых есть приборы, которые могут фиксировать запах ребенка или другого клана. Однако мы понятия не имели о том, что на вас могут задержаться подобные запахи. — Консультант стал менять положение своего тела, пока не сделался почти квадратным. — Как получилось, — спросил он, — что вы не упомянули о присутствии на вашем корабле повианина? Не говоря уж о том, что это ребенок.

— Это дело имеет отношение к нам и Нтагону, — ответил Редер после секундной задумчивости. — Мы не хотели впутывать клан Нрзан в наши проблемы.

— Хороший ответ, — отозвался Coy-бес. — Так или иначе, я больше ничего не спрошу — это не в моей компетенции. Должны ли мы тем временем продолжать наши занятия?

— Сэр! — раздался из интеркома голос Труона Ле.

Редер поднял руку.

— В чем дело, Труон?

— Пожалуйста, подождите немного, — тихо сказала Сара их консультанту. — Коммандер получает сообщение.

— У нас тут проблема. Когда мы вошли в камеру повианина и сказали, что королева хочет его видеть, он совсем сбрендил. На стены бросается. Мы убрали из камеры раковину и туалет и накачали стены, чтобы он нанес себе как можно меньше повреждений, но он просто взбесился, сэр.

Редер какое-то время смотрел на Coy-беса, затем принял решение.

— Когда мои люди проинформировали подростка о том, что его везут на планету, чтобы познакомить с вашей королевой, он…запаниковал, — сообщил повианину коммандер. — Мы всерьез озабочены тем, как бы он себя не поранил. Нет ли какого-то мягкого способа погрузить его в бессознательное состояние, пока он не окажется здесь? Хотя, пожалуй, пусть бы он оставался таким и после того, как окажется здесь. Мы не хотим допустить того, чтобы он нанес ее величеству какое-то повреждение.

— Такого никогда не случится! — мгновенно откликнулся Соу-бес. — Ни один повианин ни из какого клана никогда не причинит вреда королеве. — Он слабо хлестнул хвостом. — К тому же вы видели разницу в размерах. Какой вред может причинить ребенок?

— Понятия не имею, — ответил коммандер. — Но мне бы не хотелось, чтобы он его все-таки причинил. Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы этот ребенок сам себя поранил. Как нам его успокоить?

Coy-бес на мгновение застыл, затем сказал:

— Передайте ему этот звук. — Эксперт по этикету начал испускать низкое и довольно приятное гудение, которое перемежалось щелчками его жвал.

— Вы это получаете? — спросил Редер у старпома.

— Так точно, сэр. — Мгновение спустя Труон сообщил: — Это поразительно! Повианин замедляет движения, вот он уже лежит на полу. По-моему, он спит, сэр!

— Продолжайте передавать этот звук, пока будете его транспортировать, — велел Питер. — Мы не хотим, чтобы он проснулся при перевозке.

В челноке у злобного и напуганного индивида была масса способов нанести вред себе и всем окружающим.

— Есть, сэр, — откликнулся Труон. — Он уже в пути.

— Он спит и уже в пути, — сообщил Редер отряду. — Благодарю вас, Coy-бес. Может статься, вы этому парнишке жизнь спасли.

— Это сущий пустяк, — с пренебрежительным жестом отозвался повианин. — За свою жизнь я уже взрастил множество детей. Порой они становятся перевозбужденными.

— А этот способ всегда работает? — поинтересовалась Люрман.

— О да, — заверил ее Coy-бес. — Поскольку мы одновременно взращиваем сотню детишек, нам требуется что-то стопроцентно эффективное. Однако порой приходится так часто это использовать, что эффект начинает пропадать. Разумеется, по достижении зрелости гудение полностью теряет силу. Что, пожалуй, и к лучшему.

— Ну и ну, — негромко подивилась Люрман. — Колыбельная, которая по-настоящему работает. Вот бы мои родители такую использовали, когда моя младшая сестренка родилась. А то ее никакими силами было не заткнуть.

— А у вас нет ничего такого, как это гудение? — спросил Соу-бес. — Как же вы с вашими детишками управляетесь?

— Мы совсем по-другому устроены, — ответила Сара. — И мы гораздо меньше детишек одновременно воспитываем.

— Я в высшей степени расстроена, — сказала Тусси, расхаживая по своей зале. Как только королева увидела, что чужаки вышли из залы для аудиенций, она тут же восстановила связь с дочерью. — Зачем им утаивать от нас подобную информацию?

— Этот ребенок голоден и напуган, — напомнила Систри своей матери. — Хвалиться в данном случае нечем. — Она помахала педипальпами в грациозном жесте, которые указывал на недоумение. — Интересно, как им удалось его заполучить его на свое попечение?

— Сам ребенок нам об этом расскажет, — ответила Тусси. — Я лишь надеюсь, что сумею в достаточной мере успокоиться к тому времени, как он прибудет. Мне бы не хотелось еще больше напугать малыша.

— Он должен быть почти на грани зрелости, матушка, — напомнила ей Систри. — Уже не малыш.

— Но в достаточно нежном возрасте, моя дорогая. Неужели вы так скоро этот возраст забыли?

Систри покрутила головой и щелкнула хвостом. Нет, она не забыла. Хотя даме не очень хотелось, чтобы королева ей об этом напоминала.

— Хотела бы я знать про какие-нибудь из ваших проделок, матушка. Тогда мне в такие моменты было бы чем вам ответить.

— Какие проделки? Я всегда была идеальным образцом благопристойности. Я знала свое место и радовала свою матушку безупречным поведением.

— Ах, дорогая! — театрально произнесла Систри. — В моем пищеварительном мешочке что-то шевелится.

Тусси щелкнула жвалами.

— А ведь я достаточно часто повторяла вам, дочь моя, что пищу необходимо тщательно пережевывать.

Систри от всей души щелкнула и жвалами, и хвостом. Потом она на какое-то время затихла.

— Что мы будем делать, если люди похитили ребенка? — наконец спросила дама.

— Мы выясним, почему. Мы выясним все, что сможем. — Королева сделала паузу. — Их корабль поврежден и, по всей видимости, потребует серьезного ремонта, прежде чем они смогут вернуться в свою систему. Мы можем отказать им в этом ремонте, отказать им в посадке на поверхность кланового дома. Если они тогда решат отбыть, проблема исчезнет сама собой. Если они решат остаться… что ж, полагаю, нам придется их кормить.

— А если они решат остаться и начнут заводить собственный молодняк?

Тусси задрожала.

— Не слишком приятная мысль, дочь моя. Если такое случится, с их детьми придется обращаться по-другому. Если мы собираемся наказать их за жестокое обращение с ребенком, как мы тогда сможем оправдать жестокое обращение с их детьми? — Королева взмахнула педипальпами, словно избавляясь от чего-то мерзкого. — Все эти неприятности разожгли мой аппетит, — сказал она. — Я должна немного поесть, прежде чем прибудет ребенок.

— Следует ли мне покормить ребенка перед тем, как он увидится с вами, матушка? — спросила дама Систри.

— Нет. Я сама его покормлю. Так он скорее ко мне проникнется. Пусть ребенка доставят ко мне прямо из космопорта. Не задерживайтесь, чтобы привести его в порядок, поговорить с ним или для чего-то еще. Я хочу, чтобы он немедленно был здесь.

— Понимаю вас, ваше величество, — отозвалась Систри, с официальным видом принимая приказ.

Пет-мол вошел в залу и, поклонившись своей даме, сообщил:

— Чужаки выслали челнок, ваше величество. Через пятьдесят станзисов он будет у космопорта.

— Прекрасно, — сказала Тусси.

— Чужаки также попросили позволения встретить челнок, когда он прибудет, — добавил Пет-мол.

— Зачем? — с подозрением спросила королева.

— Они сказали, что хотят убедиться, что ребенок прибыл в целости и сохранности.

Систри подалась вперед на своем ложе.

— Неужели под этим они могут подразумевать свои опасения на предмет того, что мы можем причинить ребенку какой-то вред? — напряженно спросила она.

— Не могу сказать, дама. Я подозреваю, что они желают получить утешение от встречи со представителями своего вида.

— Благородная мысль, Пет-мол, — сказала Тусси. — Она делает вам честь. Кроме того, это вполне может быть именно так. Полагаю, Бржом мог их немного ошеломить.

Систри щелкнула жвалами.

— Визитеры из других кланов об этом говорили, — согласилась она.

Королева немного помолчала, а затем призналась:

— Я бы очень хотела хорошо думать о наших гостях. Но в данный момент у меня это никак не получается.

— Вам следует перекусить, матушка, как вы сами и предложили. — Систри встала с ложа. — И мне также. Пусть чужаки встречаются со своими сородичами в космопорту — никакого вреда я в этом не вижу. — Дама пристально посмотрела на своего первого помощника. — За ними будут внимательно наблюдать, чтобы не произошло никакого обмена оружием или чего-то подобного. Не так ли, Пет-мол?

Первый помощник поклонился.

— Безусловно, моя дама.

— Тогда до свидания, — после задумчивой паузы сказала своей дочери королева.

— До свидания, матушка.

— Не смогли удержаться, мистер Труон? — спросил Редер у старпома. «На его месте я бы тоже не смог, — подумал он. — Мало того, я любыми средствами отыскал бы необходимость как можно скорее сюда попасть».

Труон Ле немного виновато улыбнулся и кивнул в знак согласия.

— Мы также привезли с собой еще немного воды и продуктов, — сообщил он коммандеру. — Поскольку мы не знали, сколько вы еще здесь пробудете.

— Как там Фа-коф? — спросил Питер, наблюдая за тем, как его люди спускают по трапу челнока плавучий поддон.

— Похоже, он спит, сэр. По крайней мере, насколько мы можем судить. Он дышит и лежит молча. — Труон Ле развел руками. — Впрочем, насколько мы понимаем, он с таким же успехом может быть в коме.

— Это было бы скверно, — заметил Редер. «Причем и для него, и для нас», — мысленно добавил он.

Коммандер уже довольно давно не видел юного повианина, и тот произвел на него не слишком благоприятное впечатление. Причем не только потому, что он бесчувственной и бесформенной грудой расползся по никак не соответствующему его форме поддону. Панцирь Фа-кофа потускнел; местами от него даже отходили какие-то хлопья, и это совсем не радовало.

— Бедный ребенок, — пожалела повианина Сара и тут же, словно оправдываясь, взглянула на Редера. — Я знаю, что здесь не наша вина. Он по чистой случайности к нам попал. Но знать, что он еще только мальчик… — Она беспомощно махнула рукой. — Это просто ужасно.

— Из того, что нам рассказал инструктор, — вмешалась Трюдо, — у меня создалось впечатление, что присутствие на военном корабле такого юного повианина, как Фа-коф — вещь в высшей степени необычная. Мы случайно не знаем, была это простая случайность, кто-то вез с собой любимого сына или такова политика клана Нтагон?

Редер задумчиво нахмурился.

— Мистер Бартер? — произнес он. — Вы нас слушаете?

— Да, коммандер.

— Вот и хорошо. Вы Фа-кофа об этом не спрашивали? Насколько необычно для столь юного повианина находиться на военном корабле Нтагона?

— Мне никогда не приходило в голову специально задать этот вопрос, коммандер. Как вы, должно быть, помните, я только предполагал, что он достаточно молод. Но Фа-коф упорно отказывался отвечать на любые личные вопросы или на вопросы о его корабле и его товарищах. Он был очень скрытен. Я искренне сожалею, коммандер.

— Ничего-ничего, мистер Бартер, это не ваша вина. Я рад, что вы хоть какие-то вопросы задали. Теперь, если ее величество спросит, пытались ли мы что-то об этом ребенке выяснить, мы смело сможем сказать, что пытались. Как вы там?

— Лучше, чем я предполагал, — ответил лингвист. — Хотя я, гм, на несколько минут отключился, — смущенно добавил он.

— Я заметил. — Редер ухмыльнулся. — Не могу вас в этом винить. Я и сам не ожидал, что она будет такая большая.

— Хорошо, свяжемся позже, — закончил разговор Редер, и в голосе его прозвучало немалое сочувствие. — Славная работа, профессор. Продолжайте в том же духе.

К их небольшому отряду подошла повианская команда. Один из чужаков выступил вперед, выражая педипальпами очень вялую третью степень уважения, чуть ли не четвертую.

— Нас послали забрать подростка и доставить его к королеве, — сказал он.

Соу-бес неподвижно застыл от проявленного солдатом неуважения. Редер тоже это подметил и, вообще обойдясь без повианских любезностей, просто указал на плавучий поддон.

Солдат жестом велел своим спутникам подойти к поддону, и они расположились вокруг бесчувственной фигуры. Поддерживавшие поддон люди вопросительно посмотрели на Редера. Коммандер кивнул, и они отступили, оставляя свою ношу повианам.

— Теперь вам следует вернуться на ваш корабль, — сказал повианский начальник. — А вы, — обратился он к Редеру, — должны вернуться во дворец и ждать оглашения воли ее величества.

— Вы должны сказать мне свое имя, — ответил Редер, — чтобы я смог рассказать ее величеству о той любезности, с какой вы исполняли ваши обязанности.

Повианин застыл и только через битых полминуты произнес:

— Меня зовут Сель-по. Я мастер охоты королевской охраны. Она меня знает.

— Замечательно, — сказал коммандер, награждая повианина широченной ухмылкой. Затем он еще и бровями поиграл. — Я непременно ей расскажу.

В невольном жесте отвращения мастер охоты развел свои хелицеры и отступил на несколько шагов, после чего резко развернулся и поспешил за своими солдатами.

— По-моему, сэр, вы его капитально ошарашили, — радостно заметила Люрман.

— От всей души надеюсь, — отозвался Редер и помрачнел. — Хотя, если вдуматься, с моей стороны это было несправедливо. Ведь насколько ему известно, мы похитители и мучители детей.

Сара вздохнула, затем покачала головой и повернулась к Труону Ле.

— Так вы говорите, вы еду привезли? — спросила она у старпома.

— Да, конечно. — Он подал знак одному из своих людей, и тот, в темпе забравшись в челнок, вернулся оттуда с солидным контейнером.

— Я не знал, сколько вы еще здесь пробудете, — сказал Труон. — Так что я велел упаковать сюда обед, ужин и завтрак.

— Отлично! — обрадовался Ли, хватаясь за контейнер. — Я чертовски голоден.

— Вам лучше отправляться, — сказал Редер команде челнока. — Благодарю вас, Труон.

Старпом отдал честь, и коммандер ему ответил.

— Удачи, сэр.

— Спасибо, Труон. И вам того же. — «В конце концов, — подумал Питер, — моя удача — это ваша удача».

По пути обратно во дворец Coy-бес с интересом поглядывал на контейнер с едой.

— Я не нарушу приличий, коммандер, если поинтересуюсь, что именно едят люди?

— Не нарушите, — заверил повианина Питер. «Как мне ответить, не нанося оскорбления?» — задумался он. — Вообще-то мы, люди, всеядны. В отличие от повиан, мы постоянно включаем в свой рацион фрукты и овощи.

— А некоторые из нас, — добавила Трюдо, — едят исключительно фрукты и овощи.

Люди внимательно наблюдали за своим повианским учителем, пытаясь понять, как он все это воспринимает.

— Но мясо вы все же едите? — спросил Соу-бес.

— Д-да, — нерешительно ответил Редер. — Но… мы его готовим.

— Нам приходиться это делать, — вставила Сара. — Наши ротовые органы не слишком хорошо справляются с грубой пищей. И наши пищеварительные системы тоже.

— Мы хотим сказать, — рубанул Марк Ли, — что живой добычи мы не едим.

— Ах, — только и произнес повианин, после чего на какое-то время замолк.

«Ах? — задумался Питер. — В смысле „ах, какой ужас“ или в смысле „ах, я так и предполагал“?

— Так вы знаете, что мы едим нашу пищу живьем? — спросил учитель.

— Да, — сказал Редер. — Могу я быть откровенным?

Соу-бес любезным жестом предложил ему продолжать.

— Мы находим это манеру чудовищно неприятной. И мы предположили, что наши способы принятия пищи могут показаться вам в равной мере неприятными. Пожалуй, будет лучше, если мы не станем есть в присутствии друг друга. Вам так не кажется?

Повианин сделал неопределенный жест.

— Я не дипломат, — сказал он. — И вы, как я подозреваю, тоже. — Редер и все остальные дружно хлопнули в ладоши, что, как они условились с консультантом, должно было заменять улыбки и смех, и постарались не менять выражений лиц. — Однако я постараюсь найти какой-то деликатный способ передать эту информацию ее величеству и даме Систри. Им определенно следует это знать.

— Coy-бес, — обратился к повианину Редер. — Я должен вам сказать, что клан Нтагон вел с нами войну, составляя союз с человеческими врагами Космического Отряда. Что произойдет, если дитя Нтагона расскажет о нас королеве какую-либо неправду? Что, если Фа-коф скажет, что мы намеренно его пытали?

— Он не станет лгать королеве, — заверил их Соу-бес.

— Откуда вы знаете? — спросила Люрман. — Он вполне может решить, что это его долг по отношению к Нтагону.

— Если бы его допрашивал мастер охоты, солдат или я, он смог бы это сделать. Но он не сможет солгать королеве. Ее величество уже сказала, что примет его в клан Нрзан. Он просто будет неспособен ей солгать.

Люди переглянулись.

— А как именно это работает? — поинтересовался Редер.

— Как именно? — переспросил Соу-бес. — Я не знаю. Это не моя сфера компетенции. Но наши самки способны выделять гормоны, которые вызывают в нас, самцах, эмоциональные изменения. Эти гормоны также меняют наше поведение.

— Даже против вашей воли? — спросила Люрман.

— Воля уходит в первую очередь, — со щелчком заверил их Соу-бес. — Есть ли здесь какой-то человеческий эквивалент? Ваши самки так не могут?

— Гм… пожалуй, что могут, — ответил Редер. — Но это вроде как общее и не находится под чьим-то контролем. — Тут он покосился на Сару, а та ласково ему улыбнулась.

— Вам следует позволить Пет-молу заглянуть в эту коробку, — сказал учитель. — Уверен, ему захочется. Если вы сами предложите, это будет любезно.

«Пожалуй, мне следует воспринять это как приказ королевы, — подумал Редер. — В какой бы любезной форме он ни был преподнесен».

— Так мы и сделаем, — кивнул коммандер.

— Надеюсь, на это много времени не уйдет? — спросил Ли. — Я чертовски проголодался.

Ребенок доел последний кровоточащий ломоть мяса, и Тусси стала его баюкать, пока он не заснул. Затем, устроившись на своем ложе, королева просто понаблюдала, как он дышит. После солидной закуски и активного утешения ребенок уже выглядел намного лучше. Его цвет медленно менялся с красного на голубой, а прямо сейчас принял фиолетовый оттенок. В своем роде довольно симпатичный.

Через несколько минут королева встала и тихонько вышла из залы. Малыш Фа-коф дал ей массу пищи для размышлений. И все это было так ужасно. Тусси даже говорить об этом не хотелось, но она прекрасно понимала, что очень скоро только об этом и будет говорить и только об этом и будет слушать. Поэтому теперь королева удалилась в свои покои, решив дать себе последний час отдыха. По пути она велела Ху-сею, своему первому помощнику, присмотреть за ребенком, чтобы тот не проснулся один в незнакомом месте. Последнее время бедному маленькому воину слишком часто приходилось так просыпаться.

Оставшись одна в своих покоях, Тусси горестно свернулась клубочком, пытаясь припомнить, каким был мир до ее разговора с ребенком из Нтагона.

— И, разумеется, считается любезным восхвалять товары, приобретенные после того, как торговля закончена. Однако предлагать поторговаться следует только уличным продавцам.

— Тем не менее, — тактично заметила Трюдо, — при выработке торгового соглашения, безусловно, происходит масса торговли.

— Да, — щелкнув жвалами, согласился Coy-бес. — Но тогда это уже называется переговорами.

Люди дружно хлопнули в ладоши, выражая искреннее удовольствие.

«После стольких часов практики, — подумал Редер, — мы все уже здорово с этими „внелицевыми проявлениями своих чувств“ насобачились». А часов и впрямь прошло немало.

Редер немного приподнялся.

— Вы не устали? — спросил он у повианина.

Остановленный в самом разгаре разъяснения этикета Нрзана относительно переговоров, Coy-бес несколько секунд в замешательстве глазел на коммандера.

— Я? Устал? — переспросил повианин. — Я наслаждался вашей компанией. — Он сделал широкий жест педипальпой. — Или я выгляжу…?

— Честно говоря, учитель, вы выглядите так, как будто готовы продолжать до завтрашнего утра без малейшего перерыва. Неужели повиане никогда не устают? — Редер поднялся с того места, где он сидел спиной к стене и сложил руки на груди.

Coy-бес оглядел людей, затем посмотрел на Редера.

— Да, я устал. Мне нисколько не скучно, но я немного устал.

— А вы проголодались? — спросил коммандер.

— Пожалуй, проголодался.

— Тогда, быть может, вы пойдете и чего-нибудь перекусите? — предложил Питер.

— Мне будет неловко, что вы здесь одни и голодные, тогда как я ем, — сказал Coy-бес, снова их всех оглядывая. — Я лучше пойду и спрошу, где вас можно будет пристроить на ночь. Безусловно, не предполагается, что вы будете спать в коридоре. — И он двинулся по коридору к приемной. — Я скоро вернусь, — сказал повианин через плечо.

— Спасибо вам, коммандер, — сказал Марк Ли. — Я уже до смерти изголодался.

— Мне показалось, Coy-бесу понравилось то, как вы это сделали, сэр, — заметила Трюдо. — Ничего прямолинейного, все очень вежливо, и в то же время совершенно понятно. Думаю, мы все сегодня усвоили массу полезного.

— Благодарю вас, Трюдо, — сказал Питер. — Чего бы мне на самом деле хотелось, так это выяснить, что происходит.

— Что ж, — откликнулась Сара, — если Coy-бес сказал нам правду, и ребенок действительно не сможет солгать королеве…

— Это очень большое «если», — прервал ее коммандер.

— Допустим. Но если это правда, тогда королева уже знает, что мы не похищали Фа-кофа, а также умышленно его не мучили. Скорее всего, они очень быстро это выяснили, — сказала она. — По тому, как эти две самки себя вели, я уверена, что это первое, о чем они его спросили.

— К чему вы клоните, капитан-лейтенант? — спросила Трюдо.

— Она клонит к тому, — пояснил Редер, присаживаясь к стене рядом с Сарой, — что за последние несколько часов Фа-коф должен был наполнить их уши проделками клана Нтагон за последние несколько лет. И я сомневаюсь, что это были очень приятные и утешительные слушания. — Он встал и снова взялся расхаживать по коридору. — Все это, понятное дело, зависит от нравов клана Нрзан.

— Мне кажется, они очень милые, — с надеждой сказала Люрман. — Даже когда мастер охоты был с нами груб, он был груб потому, что он здесь вроде как уважаем. Вы так не думаете? — спросила она у Сары.

— До сих пор мы побывали только в космопорту и здесь, — ответила Сара. — А разговаривали только с Coy-бесом и самую малость — с мастером охоты того корабля, который нас сюда эскортировал. — Она покачала головой. — Этого слишком мало для того, чтобы определить характер всего народа.

— Но мы собираемся попросить их сделать то, что основывается на представлении о характере очень малого числа людей, — заметил Редер. — Это несправедливо и, скорее всего, нереалистично. Однако я надеюсь, что они решат нам довериться.

Coy-бес спешил к ним по коридору.

— Сейчас вас придут проводить в присутствие самой королевы, — сообщил он, заметно нервничая.

— А нельзя ли нам сначала поесть? — жалобно спросил Ли.

— Нет времени, — ответил учитель. — Ваш эскорт уже в пути, а покои королевы расположены в другом конце дворца. Потребуется немало времени, чтобы туда добраться.

Небольшая группа из шести охранников вышла из-за угла коридора и неподвижно застыла перед людьми.

— Королева требует вашего присутствия, — объявил их начальник.

Редер не был уверен, но ему показалось, что он узнал своего знакомца из космопорта. На сей раз, впрочем, повианин вел себя более любезно, выражая педипальпами абсолютно четкую третью степень уважения. «Хотя, — подумал Питер, — может статься, он только в стенах дворца такой вежливый».

— Ну что, дамы и господа, — сказал коммандер. — Надо идти.

Несмотря на инструкцию Соу-беса не кланяться по причине того, как это выглядит в повианских глазах, Редер невольно поклонился королеве Тусси. Кроме этого ему оставалось только пасть ниц. Королева действительно была еще больше дамы Систри, каким бы невероятным это ни казалось. Коммандер вдруг обнаружил, что борется с атавистическим ужасом, который вполне вписался бы в худшие из кошмаров Бартера.

Внезапно он почувствовал, что Сара взяла его за руку, выпрямился и посмотрел королеве прямо в глаза. «Молчи, — напомнил себе Питер. — Королевская особа всегда говорит первой — или все молчат».

— Из того, что рассказывает мне Фа-коф, очевидно, что его захват и последующее тюремное заключение на вашем корабле были чистейшей случайностью.

— Это правда, ваше величество, — подтвердил Редер. Сердце его так колотилось, что коммандер почти видел, как это проглядывает под его форменным кителем.

— Фа-коф также сообщает мне о том, что ваши люди заботились о нем, как могли. Он говорит, что вы, люди, не употребляете живую пищу.

— Это так, ваше величество.

— Что вам известно о делах клана Нтагон? — спросила королева.

— Очень мало, ваше величество. Они стали союзниками наших врагов из человеческого рода, но у нет никакого представления о том, как они этот союз заключили. Мы также не знаем, зачем они это сделали.

— Как вам все-таки кажется, зачем они заключили этот союз? — спросила Тусси с горестными нотками в ровном, певучем голосе.

Люди переглянулись. «Мне кажется, они его ради антиводорода заключили, — подумал Питер. — Я только не знаю, стоит ли мне этим с тобой делиться».

Трюдо подалась вперед и прошептала ему на ухо:

— Она знает. Иначе бы так напрямую не спросила.

«Верно, — подумал Питер, припоминая свой успех с отправкой Соу-беса на расспросы по поводу их еды и крова. — Я никакой не дипломат и должен бы это понимать».

— Ваше величество, наши враги обладают редким и замечательным природным ресурсом, который необходим Содружеству для того, чтобы выжить. Однако мокаки, наши враги, не хотят сами пользоваться этим веществом и не хотят делиться им с нами. Надежда их такова, что если они откажут нам в его использовании, большая часть человечества умрет или снова впадет в варварство.

Королева застыла в неподвижности, все это обдумывая.

— Похоже на то, — сказала она наконец, — что Нтагон нашел себе идеальных союзников. Существ, таких же безумных, жестоких и развращенных, как и они сами. Я не стану спрашивать, почему эти люди хотят, чтобы все человечество вымерло. Клана Нрзан это не касается. Нтагон никогда не говорил людям, что здесь есть другие кланы, не так ли?

— Я не могу определенно на это ответить, ваше величество, — сказал Редер. — Они могли рассказать нашим врагам. Хотя, учитывая натуру мокаков, это маловероятно.

Королева подалась вперед, и ее громадное лицо оказалось на одном уровне с лицом Питера.

— Правда ли, — спросила она, — что некоторые представители клана Нтагон казнили человеческих пленников путем поедания?

Редер вдруг понял, что сдерживает дыхание. Странным образом, хотя на висцеральном уровне внешность королевы по-прежнему его страшила, он не чувствовал, что она ему угрожает.

— Да, ваше величество, это правда. Я видел видеозаписи подобных казней.

Словно бы испустив потрясенный выдох, Тусси резко развернулась и пулей вылетела из залы. Питер так и остался стоять, изумленно моргая.

«И что дальше? — недоумевал он. — Не войдут ли сейчас охранники и не постругают ли нас на бефстроганов?»

Соу-бес медленно осел на пол небольшой грудой конечностей и суставов.

— С вами все хорошо? — спросила его Сара. Осторожно приблизившись к повианину, она присела на корточки у его головы. — Соу-бес?

— Разумные существа, — слабо выговорил эксперт по этикету. Голос его скрипел, точно дверная петля. — Как они могли?

Люди, за многие века привыкшие к негуманному отношению человека к человеку, переглянулись и ничего не сказали.

— Так с вами все будет хорошо? — спросил Редер, присаживаясь на корточки рядом с Сарой. — Быть может, позвать за помощью?

Все хитиновое тело повианина содрогнулось, и он с трудом поднялся на свои когтистые лапки.

— От таких чудовищный вещей ничто не может помочь, — сказал учитель. — Как бы я хотел, чтобы знания об этом не было в моей голове. — Он помотал головой, словно желая изгнать оттуда нежеланные образы.

Ху-сей вошел и обратился к людям.

— Ее величество слишком утомлена, чтобы продолжать данную аудиенцию. Она просит вас воспользоваться на эту ночь нашим гостеприимством, а утром обсуждение можно будет возобновить.

— Благодарю вас, — откликнулся Редер. — Мы почтем за честь воспользоваться гостеприимством ее величества.

— Тогда я вас покину, — с трудом произнес Coy-бес, чье тело все еще сотрясали спазмы. — Я хотел бы остаться наедине.

— Они очень расстроены, — заметил Марк Ли, когда они остались одни в специально приготовленном для них помещении.

Редер оглядел груды паутины, заглянул во что-то вроде туалета, а затем стал крутить головой в поисках заветного контейнера.

— Кто-нибудь видит нашу еду? — спросил он.

— Вот она, — сказала Сара.

Присев за одним из пышных комов паутины, она с улыбкой приподняла коробку.

— Кто здесь голоден? — спросила капитан-лейтенант.

— Сэр, — сказал Ли, кладя руку на плечо коммандеру.

— Что такое?

— Сэр, они и впрямь очень расстроены в связи с этим поеданием пленников, — сказал историк. — Не может ли получиться так, что они захотят эти знания как-то стереть?

Редер на мгновение закрыл глаза. А потом открыл и внимательно посмотрел на Ли.

— Я понял ваш вопрос, — сказал коммандер. — И знаю, что в истории человеческого общества есть определенные свидетельства попыток устранить скверные новости посредством устранения всех тех, кому они стали известны. Тем не менее, учитывая все предыдущее поведение повиан клана Нрзан, я не думаю, что нам есть, о чем беспокоиться. — «По крайней мере, на данный момент», — мысленно добавил он.

— Что будет, то будет, — резонно заметила Трюдо. — Говоря откровенно, мы все равно у них в руках, и ничего с этим поделать не можем. Мы ничего не могли бы поделать, даже находясь на борту «Непобедимого» — если вспомнить поврежденные моторы и нехватку горючего.

— Учитывая все вышесказанное, — заключила Люрман, засовывая руку в коробку и выуживая оттуда бутерброд, — мы можем с таким же успехом поесть. Лично мне…

— Чертовски жрать хочется, — перебил ее Ли. Ловко выхватив у астронавигатора бутерброд, он оттяпал от него здоровенный кусок, а затем с набитым ртом промычал: — Если я пойду в расход, то по крайней мере с полным желудком.

— Может, понаблюдать за ним, чтобы чего не случилось? — спросила Сара, с сомнением поднимая бровь.

— К черту, — буркнул Питер. — Я сам до смерти изголодался.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Дама Систри с неохотой проснулась, откликаясь на беспрерывный трезвон интеркома.

— Свет, — приказала она, и свет в ее покоях стал постепенно набирать яркость. — Стоп, — сказала Систри, когда он стал достаточно ярким, чтобы видеть, и в то же время остался достаточно мутным, чтобы ее желание продолжать свой ночной отдых сделалось очевидным для звонящего. Затем дама нажала на клавишу рядом со своим ложем. — Слушаю, — резко произнесла она.

— Нам нужно срочно поговорить, дама Систри, — сказала с экрана ее мать. — Проснитесь и позвоните мне в ответ.

Экран потемнел.

Систри подняла голову, и все паутинки сна мгновенно рассеялись. Никогда голос ее матери не звучал так расстроенно — даже при землетрясении, пожаре, набеге и эпидемии.

— Свет, — снова произнесла она, и на сей раз позволила ему набрать дневную яркость.

Затем дама набрала на интеркоме код королевы.

— Систри, — сказала ее мать так, словно связь и не прерывалась. — У нас проблема.

— С чужаками? — спросила дама.

— Нет. Точнее, они часть этой проблемы, но, скорее всего, не ее причина.

— Тогда это связано с тем фактом, что Нтагон их преследовал, — заключила Систри. Она каждый день ожидала услышать от представителя Нтагона жалобы по поводу того краткого и безобразного сражения, которое привело людей на орбиту Нрзана.

При упоминании названия клана Тусси застыла; затем ее хелицеры медленно-медленно разошлись, демонстрируя предельное отвращение.

Страшная тревога шевелилась в мозгу у Систри, пока она наблюдала за королевой. Из всех причин, почему ее мать должна была позвонить ей во мраке ночи, ненависть к клану Нтагон была последней, которая пришла бы ей в голову.

— Почему? — настойчиво спросила дама.

— Я не хочу вам говорить, — сказала ее мать. — И сама не хотела бы об этом знать. — Королева в ужасе и отчаянии покачала головой. — Мы должны созвать совет королев, — сказала она. — Немедленно! — Резким хватательным жестом Тусси подчеркнула неотложность этой меры.

— Какое объяснение я должна представить? — резонно осведомилась Систри.

— Причина этому столь ужасна, что я хочу лишь раз ее изложить перед всеми. У меня есть свидетель преступлений столь злых, что я не могу назвать их никак иначе. Нтагон должен быть остановлен. — Королева ненадолго посмотрела на свою дочь, буквально вибрируя от бурных эмоций. — Вы позаботитесь для меня об этом, дочь моя?

Это была просьба, откровенная и простая, а не приказ. Состояние ее матери тревожило Систри, поскольку королева совершенно очевидно не могла скрыть своих чувств. Безусловно, Тусси не могла связываться с другими королевами в таком виде — она вся дрожала, а ее хитин почти посерел от шока. Потеря престижа была бы слишком велика.

— Конечно, матушка, я это сделаю. Насколько неотложным мне это назвать?

— Абсолютно неотложным. От этого могут зависеть жизни. Повианские жизни, жизни детей. Я позабочусь о всех необходимых приготовлениях, если вы, дочь моя, тем временем поговорите с королевами. Начинайте немедленно, нельзя терять ни секунды. — И королева разъединила связь.

Глядя на пустой экран, дама медленно выпускала из себя воздух, пока не начала хрипеть. Тогда она выпрямилась и позвала Пет-мола. Ей очень не хотелось прерывать его отдых, но одной ей со всем этим было не справиться.

Редер и его люди вошли в высочайшее присутствие королевы Тусси, имея откровенно неряшливый вид. Их одежда, хотя и не особенно скомканная, была далеко не свежей. Волосы их были непричесанными, а мужчины к тому же щеголяли небритыми физиономиями.

— Хорошо ли вы отдохнули? — первым делом осведомилась у них Тусси.

Даже в безумно расстроенном состоянии королева смогла заметить, что люди этим утром выглядят совершенно иначе. Будь она уверена, что несет ответственность за постоянное ухудшение их здоровья, это бы еще сильнее ее огорчило. Повиане решительно ничего не знали об этих существах, а после всего одной ночи, проведенной на Нрзане, люди явно изменились и при этом никак не в лучшую сторону.

— Очень хорошо, ваше величество, — ответил Редер, слегка наклоняя голову. — Благодарю вас, что спросили.

На самом деле отдохнули они очень скверно. Если очевидного расстройства королевы было недостаточно, чтобы обеспечить им бессонницу на всю ночь, этому сильно поспособствовали совершенно непригодные для нормального человеческого сна «постели». Люди попросту прилипли к заманчивым на вид охапкам паутины, разложенным там радушными хозяевами в их очевидной попытке устлать пол каким-то подобием подушек.

Бедняга Марк Ли так запутался, что потребовались добрые полчаса, чтобы его освободить. Затем потребовалось еще очень долгое время на то, чтобы отодрать куски паутины от своих волос и одежды. Там, где эта пакость пристала к коже, она, даже после основательной чистки, оставила смутно липкое ощущение. В конце концов люди заснули прямо на голом пластике, разложенном там хозяевами.

Трюдо поспала больше всех; остальным членам отряда, пока они бессонно ворочались и метались, это стало ясно по тому, как она беспрерывно цитировала во сне фрагменты уголовного кодекса. Утреннее заявление Марион о том, что она почти не спала, было встречено, как ей показалось, с поразительным бессердечием.

Питер было решил, что он в ответ должен спросить королеву о том, хорошо ли она отдохнула, но тут он вспомнил, что Соу-бес предупреждал их не задавать личных вопросов. Так что коммандер просто стоял, стараясь не двигать ни одной лицевой мышцей и при этом выглядеть мило. «Смотримся мы, наверное, как черт знает что, — подумал он. — Хотя ее величество, похоже, не лучше». Даже несмотря на нехватку опыта в определении различий отдельных повиан, Питер чувствовал, что Тусси переменилась. Этим утром она казалась как-то старше, тусклее.

— Юный Фа-коф дал нам много пищи для размышлений, — наконец произнесла королева. — Однако его доклад о людях и об их обращении с ним приводит меня к мысли о том, что вы…достойный народ.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказал Редер и снова наклонил голову.

— Я так понимаю, что ваш корабль получил серьезные повреждения, коммандер. Мы пошлем рабочих и инженеров, чтобы помочь вам с ремонтом, — пообещала Тусси. — Работа будет проделана в благодарность за вашу помощь новому члену нашего клана. Возможно, когда работа будет уже на ходу, и у вас появится некоторый досуг, мы сможем поговорить о торговле и прочих подобных предметах.

— Благодарю вас, ваше величество. — Еще один наклон головы. «Меня как будто по замкнутому циклу запрограммировали, — подумал Питер. — Сплошная вежливость и галантность. Неужели дипломатам приходится так все время себя вести? Как у них это получается?»

— Теперь вы, безусловно, пожелаете вернуться на свой корабль, чтобы подготовиться, — продолжила королева. — Мой второй помощник, Ист-дас, будет вам помогать. Если у вас возникнут любые вопросы или затруднения, пожалуйста, сразу же связывайтесь с ним.

«Еще разок», — подумал Питер.

— Благодарю вас, ваше величество.

В ответ на завершающий взмах королевских педипальп Редер и его люди стали пятиться. Отсчитав десять шагов, коммандер развернулся и повел всех прочь из залы, надеясь, что какой-нибудь повианский придворный поймает их в коридоре и направит, куда следует.

«Такое ощущение, как будто я сам в себя играю, — слегка брюзгливо от недовольства собой подумал Питер. — Но я не дипломат, и я это знаю. „Благодарю вас“, по крайней мере, самое безопасное из всего, что можно придумать».

У выхода из залы для аудиенций их поджидал Соу-бес.

— Сожалею, что не смог быть в вашем распоряжении сегодня утром, — сказал он, внимательно их оглядывая. — Для ее величества в высшей степени необычно давать аудиенцию в столь ранний час.

«Охотно верю, — подумал Редер. — Солнце всего час, как встало. Как говорится, еще роса на паутине не просохла».

— Будете ли вы по-прежнему появляться у нас на корабле, чтобы помогать с изучением языка? — спросил у него Редер.

— Да, если вы мне это позволите, — с грациозным жестом откликнулся повианин.

К этому моменту Редер уже основательно подозревал, что в дополнение к своей квалификации эксперта по этикету Соу-бес является еще и агентом секретной службы.

«Тем не менее, знакомый шпион лучше незнакомого», — подумал Питер.

— Вы будете желанным гостем, — сказал повианину коммандер. — Хотя мне прямо сейчас следует вас предупредить… — Питер перевел дух. «Черт, до чего же мне не хотелось об этом начинать», — подумал он. — Дело в том, что наш лингвист, мистер Ролан Бартер… — Прикусив нижнюю губу, коммандер задумался, как бы ему получше это сформулировать.

— Находит повианскую форму тела очень сильно его расстраивающей, — вмешалась Сара. — Это иррациональная реакция. Он сам это признает, но, судя по всему, совсем ничего не может с этим поделать. Тем не менее, некоторое улучшение у него, по моему мнению, уже наблюдается.

«Да? — подумал Питер. — И на чем это мнение основано? На благих пожеланиях?»

— Это должно сильно затруднять его работу, — дипломатично заметил Соу-бес. — Учитывая, что большая часть контекста наших высказываний присутствует в нашей жестикуляции и мимике.

— Он сразу это подметил, — заверил повианина Редер. — Мистер Бартер один из лучших лингвистов Содружества.

Соу-бес щелкнул жвалами.

— Тем не менее… — начал он.

— Тем не менее, он не захочет реально находиться в одном с вами помещении, — с сожалением сказал Питер.

— Спасибо, коммандер, — выдохнул ему в ухо Бартер.

— Быть может, пойдем? — предложил Редер, потирая ладони. — Вам нужно что-нибудь с собой захватить? Справочники, читающее устройство, личные вещи, что-то еще?

— Я уже распорядился о том, чтобы все необходимые мне вещи упаковали и отправили в космопорт, — сказал Соу-бес.

«Шпион», — с уверенностью сказал себе Редер.

— А как насчет еды? — спросил он вслух.

— Ах. Этого я не упаковал. — Повианин огляделся. — Но здесь есть второй помощник королевы.

Ист-дас оказался тоньше их учителя и чуть голубее по цвету. Педипальпы придворного приветствовали людей второй степенью уважения.

— Я уже подготовил транспорт для вас и вашего отряда до космопорта, коммандер, — сообщил повианин, вручая Питеру какое-то небольшое устройство. — Если вы нажмете вот этот голубой квадратик, я немедленно узнаю о том, что вам нужна моя помощь.

— Благодарю вас, вы очень добры, — отозвался Редер. — Собственно говоря, мне уже сейчас требуется определенная помощь. Наш инструктор отправляется с нами, а значит, нам понадобятся повианские продукты питания и, возможно, кто-то, кто будет их готовить. — «Хотя я понятия не имею, — подумал Питер, — какое приготовление может требоваться, если ты ешь свою пищу сырой, прямо с пухом и перьями».

— Безусловно, коммандер. Об этом уже позаботились.

Ист-дас поднял педипальпу, и словно бы прямо из стены вдруг появился эскорт.

— Если вам что-то понадобится, вам стоит только меня позвать, — сказал повианин. — Всего хорошего.

— Благодарю вас, — сказал Питер и тут же подумал: «Нет, точно замкнутый цикл». — До свидания.

Как только они остались наедине с Coy-бесом в повианском транспортном средстве, Редер произнес:

— Мистер Труон?

— Слушаю вас, сэр.

— Нам, судя по всему, понадобится отдельное жилье на двоих, — сказал коммандер. — И одна из герметичных лабораторий для хранения запаса провизии нашего повианского гостя.

— Есть, сэр.

— И еще в девять ноль-ноль я хотел бы созвать совещание офицерского личного состава, чтобы обсудить необходимый ремонт.

— Я немедленно всех оповещу, сэр.

— Благодарю вас, мистер Труон. — «Ну вот, пожалуйста, — подумал Питер. — Нет, не собираюсь я всю оставшуюся жизнь всех без конца благодарить. Я сказал, что „хотел бы“ созвать совещание? Похоже, это подразумевает, что здесь есть выбор. Такой вариант слишком примиренческий и для военного никак не годится. Когда я вернусь на „Непобедимый“, я, черт побери, начну отдавать приказы и перестану благодарить людей за то, что они их выполняют. Тогда все опять встанет с головы на ноги».

— Матушка?

— Что, Систри? — Тусси включила экран, чтобы видеть свою дочь. — Какие новости?

— Королевы уже в пути. Вы об этом не сказали, но, как я рассудила, вам бы не хотелось, чтобы я приглашала королеву клана Нтагон.

— Никогда! — сказала Тусси. — Именно о Мигерис мне и необходимо с ними поговорить. Когда придет время, мы дадим ей шанс высказаться. — Королева погладила свой пищеварительный мешочек, словно желая его успокоить. — Благодарю вас, дочь моя, вы превосходно справились. — Она щелкнула жвалами. — И я знаю, чего это вам стоило. Собрать наших сестер вместе — колоссальное предприятие.

Систри щелкнула хвостом.

— Из-за этого наши помощники целыми днями будут на нижних лапках скакать, — согласилась она. Затем последовала пауза, и Систри стала просто наблюдать, как ее мать расхаживает по зале. — Не скажете ли вы мне теперь, матушка, в чем здесь дело? — спросила она. — Это поможет вам упорядочить ваши мысли. Я могу задать вопросы, которые вполне могут найтись у других королев, и тем самым помочь вам подготовиться.

— Честно говоря, дочь моя, не знаю, смогу ли я все это вынести, — ответила Тусси. — Мне кажется, это будет все равно, что… умышленно причинять вам боль.

— Тогда по крайней мере позвольте мне расспросить Фа-кофа. Мне кажется, матушка, будет только на пользу, если я как-то к этому приготовлюсь. Еще никогда столько королев не собиралось в одном месте. Они вполне резонно спрашивали, почему все это нельзя проделать по видеосвязи, а я вынуждена была отвечать им, что не знаю. Из-за этого я чувствовала себя так, как будто вы мне не доверяете.

— Вы знаете, дочь моя, что я вам всецело доверяю, — сказала Тусси, отворачиваясь. — Дело здесь не в доверии.

— Однако, матушка, вашим сестрам-королевам, судя по всему, так не показалось. — Систри тоже принялась расхаживать по своей зале. — Они проявляют очень большое доверие, прибывая сюда по вашей настоятельной просьбе, которую вы передали через меня, но которой я не смогла объяснить. Можно было бы даже сказать, что они проявляют беспрецедентную степень доверия.

Тусси нетерпеливо взмахнула педипальпами. Затем вскинула голову и проговорила:

— Очень хорошо, дама. Я пришлю вам ребенка. Расспросите его, выясните то, что уже выяснила я, — и желаю вам удачи с этим открытием!

Экран погас. Систри была потрясена вспышкой гнева королевы и ее столь неохотной капитуляцией. Однако отказываться от этой уступки она не собиралась.

— Пет-мол? — сказала она в интерком.

— Слушаю вас, моя дама?

— Пошлите за ребенком Фа-кофом. Я приглашаю его со мной отобедать.

— Будет исполнено, моя дама.

Систри ненадолго задумалась, знают ли старшие помощники о том, что Фа-коф рассказал ее матери. Затем она с нетерпеливым шипением отбросила эту мысль. Если бы Пет-мол узнал что-то настолько важное, он бы ей рассказал. Первая дама Нрзана вернулась к своей работе и постаралась на время выбросить из головы несчастного потерянного ребенка Нтагона вместе с его страшными тайнами.

«Повианам, похоже, нравится с Оджи Скиннером работать, — подумал Питер. — Могу поклясться, это потому, что он никогда выражения лица не меняет». Казалось забавным, как то же самое качество, которое отталкивало большинство его человеческих сородичей, делало старшего механика популярным среди чужаков. Наверное, Оджи был одной из тех душ, что затерялись среди звезд, про которых так любила распространяться Келли, сумасшедшая тетушка Питера. «Точно, — подумал коммандер, мысленно улыбаясь. — На самом деле Скиннер должен был стать повианином — просто кто-то где-то с доставкой напортачил».

Легко было заметить, как менялось отношение повианских механиков, когда к ним подходил какой-то более жизнерадостный член команды. Повиане вроде как цепенели. Примерно то же самое происходило с большинством людей после нескольких минут разговора со Скиннером.

Coy-бес откровенно сказал Редеру, что для повиан очень тяжело видеть, как человеческие лица по-всякому сжимаются, бугрятся и корчатся.

— С нашей точки зрения, — добавил консультант, — с лицами такое происходить не должно.

Редер подошел к плотной группе инженеров из людей и повиан.

— Готовы ли вы, господа, к нашему совещанию? — спросил он, удерживая руки в позиции третьей степени уважения по причине их более низкого ранга.

— Так точно, сэр, — отозвался Скиннер, отдавая честь в своей характерно рассеянной манере.

— Готовы, коммандер, — ответил главный повианский инженер.

По просьбе обеих групп механиков совещание проводилось в моторном отделении — главным образом для того, чтобы все могли сразу указывать, что конкретно имеют в виду. Скиннер знал, что Редер инженер, однако он чувствовал, что коммандер — узкоспециализированный тип инженера, который имеет самые зачаточные понятия о моторах. Насколько понимал Редер, если поставить его рядом с самим Оджи, это суждение можно было считать вполне разумным.

— Как вы легко можете видеть, — начал главный повианский инженер, после чего пустился в длинное и запутанное изложение проблем моторов номер семь и восемь. — Таким образом, мы рекомендуем целиком заменить наиболее поврежденный из этих двух, — заключил он.

— Весь мотор? — переспросил Редер.

Коммандер тут же почувствовал, как его лицо откликается на удивление и постарался сгладить этот эффект. «Предельно щедро с их стороны», — подумал он. Питера кололи подозрения, но сидящий в нем хапуга безжалостно их подавлял. В конце концов он решил, что дареному коню в зубы не смотрят. «По крайней мере, на глазах у дающего, — мысленно добавил Питер. — Потом всегда будет время этому самому коню зубы пересчитать».

— Ее величество необыкновенно щедра, — заметил он вслух.

— Она первая среди королев, — в легкой вспышке патриотизма заметил главный инженер.

Глянув на дверцу, через которую они вошли, Редер спросил:

— Но как можно будет втащить сюда такой большой агрегат?

Скиннер указал на все еще кое-как приделанную заплату на стене рядом с неисправным мотором.

— Отключим здесь гравитацию, — сказал он, — вскроем стену и установим его куда надо. А старый мотор легко можно будет разобрать, поскольку чинить его нам уже не придется. Просто разрежем его так, чтобы только крепления остались. Потом можно будет и стену заделать.

Коммандер кивнул.

— Очень хорошо. Тогда приступайте.

Тут последовали щелчки жвалами от повиан и улыбки от механиков «Непобедимого». На самом деле от Редера им только разрешение и требовалось. Теперь можно было делом заняться.

— Итак, я покидаю вас, господа, — сказал Редер, когда инженеры как бы сами собой втянулись в планирующий кружок, который напрочь исключал его.

— Благодарю вас, сэр, — пробормотал Скиннер, едва на него глядя и так отдавая честь, что иначе, как легким взмахом ладони, это было и не назвать.

В ответ Редер отдал честь затылку старшего механика и, качая головой, пошел по коридору. «Ручаюсь, что Старику Оджи всегда как следует честь отдавал», — грустно подумал он.

Возможно, когда-нибудь коммандеру предстояло накопить в себе такую силу личности, которая потребовала бы более четкого отдания чести. «А возможно, и нет, — подумал Питер. — Может статься, мой стиль в том, чтобы заставлять людей проделывать первоклассную работу, даже если честь они при этом как следует на отдают». Он знал, что Скиннер его уважает; кроме того, с такими людьми, как старший механик, легкая слабина была не самой плохой линией поведения. Редер вовсе не был нетребователен; просто его люди составляли по-настоящему славную команду, знали свою работу, превосходно ее выполняли и откликались на аварийные ситуации так, как будто это была самая что ни на есть рутина и повседневность. «Впрочем, — подумал Питер, — так оно и должно быть. На „Непобедимом“ иначе просто нельзя. А способ стать хорошим капитаном, надо полагать, есть не один».

Итак, целый новый мотор! Повианский мотор вместе со всеми секретами повианской технологии, которые можно было из него извлечь. А всем, что повиане при этом получали в ответ, оказывался лишь взгляд на физиономии местных механиков и обгорелые куски изуродованного мотора.

Очевидно, желание королевы их отблагодарить простиралось несколько дальше того, что Редер предполагал.

«Так это извинение?» — заподозрил коммандер. Очевидно, Фа-коф рассказал Тусси, как его начальники убивали и поедали людей, и именно поэтому она попросила Редера это подтвердить. В равной мере очевидно было ее расстройство по этому поводу. Если это было извинение, то очень смелое, ибо оно предлагало нечто куда большее, нежели просто слова, оставляя повианский народ потенциально уязвимым. «Оно также ясно говорит: „Мы не такие, как они“, — подумал Питер. — И это нельзя не уважать».

Умственные и физические блуждания в конце концов привели коммандера к лазарету и открытой двери крошечного кабинета доктора Айры Голдберга.

— Доктор? — произнес Редер, хлопая ладонью по косяку. Голдберг оторвал взгляд от стола и вопросительно поднял брови.

— А, коммандер. Заходите, заходите. Чем я заслужил честь такого визита?

Питер отметил, что глаза Голдберга занялись делом, как только доктор закрыл за своим визитером дверь. Они заглянули в глаза Редеру, осмотрели его кожу, все его тело, ненадолго задержались на его искусственной руке, выискивая возможную причину для этого посещения.

Наконец доктор радушно развел руками, приглашая коммандера садиться, и с интересом на него уставился.

687

— Некоторые выражения наших лиц и движения лицевых мышц явно раздражают наших повианских друзей, — объяснил Редер. — Я подумал, нельзя ли заморозить определенные мышцы, чтобы сделать наши лица менее подвижными. — Он с надеждой взглянул на доктора. — Разумеется, это должно быть полностью обратимо.

— Безусловно, — кивнул Голдберг. — Я даже могу это сделать, не вызывая у вас ощущения немоты. Вы, скорее всего, захотите заморозить брови и ограничить функцию скуловых мышц. Так, чтобы осталось только для разговора, но не для улыбки или гримасы.

— Именно на это я и надеялся, — сказал Питер. — И сколько это продлится?

— А сколько вам нужно? До десяти часов? Нет проблем. Впрочем, если вы собираетесь проделывать это ежедневно, я бы рекомендовал заморозку лишь на несколько часов каждый раз. Непосредственными, хотя и весьма редкими побочными эффектами применения этого препарата могут быть головная боль и легкая тошнота. При передозировке возможны весьма неприятные мышечные тики в течение нескольких недель. Если вы собираетесь находиться с повианами в постоянном контакте и не хотите, чтобы прекращение действия препарата застигло вас врасплох, я могу предпринять кое-что хирургическое. Также, разумеется, обратимое. Пожалуй, это даже лучше, хотя и более болезненно. — Голдберг так пристально изучал коммандера, словно уже прикидывал, где ему сделать первый надрез.

— Препарат вполне подойдет, — торопливо произнес Питер. — По крайней мере, для меня. Я прикажу команде, которая работает с повианами, собраться и напрямую с вами это обсудить. — Он встал. — Спасибо, Аира. Это очень сильно упростит всем работу.

Когда он уже направился к двери, Голдберг спросил:

— Есть шанс, что мне удастся взглянуть на планету?

Редер с задумчивым видом повернулся обратно.

— Да, — сказал он наконец. — Думаю, мне следует устроить все так, чтобы по крайней мере старший офицерский состав спустился и посмотрел. — В следующий раз я возьму с собой вас и Труона. — Тут коммандер ухмыльнулся. — Сомневаюсь, однако, что мне следует беспокоиться насчет Оджи. По-моему, для него мир за дверью моторного отделения заканчивается.

Откликнувшись на сигнал интеркома, Редер вдруг понял, что смотрит на… даму Систри.

— Ваша светлость! — удивленно воскликнул коммандер. И только потом удивился тому, что чисто инстинктивно употребил столь анахроничное обращение.

В ответ на его изумление дама деликатно щелкнула жвалами.

— Мы пригласили королев других кланов в клановый дом Нрзан, чтобы познакомиться с вами, людьми, — сказала она. — Две из них будут в нашей системе сегодня вечером, и я уже послала им копию той ознакомительной записи, которую вы представили мне и моей матушке.

— Да? — только и выдавил из себя Редер, чувствуя, как волосы у него на голове встают дыбом. «Но я не дипломат! — мысленно возопил он, — Я не должен заниматься всеми этими делами типа „познакомься да поздоровайся!“

Для Содружества могло обернуться катастрофой, если бы человек, столь неискушенный в дипломатии, да еще сравнительно низкого ранга, стал заниматься налаживанием такого рода контактов с самыми влиятельными представителями целого вида.

— Их особенно порадовал тот фрагмент с танцами, — продолжала Систри, явно не замечая паники, царящей в голове у коммандера. — И мы с матушкой подумали, не сможем ли мы попросить вас устроить непосредственное представление.

«Все, я обречен», — подумал Питер. Вообще-то коммандер мог достаточно сносно повыкаблучиваться на танцполе, поскольку интересовался женщинами, а женщины любили танцевать. Поэтому пришлось худо-бедно научиться. Но он никоим образом не был артистом, способным устроить представление. С другой стороны, люди порой нешуточно удивляли даже своими любительскими талантами.

— Я не уверен, если ли у нас на борту кто-то, кто сможет компетентно перед вами выступить, — честно признался Редер. — Как я уже говорил, люди на той записи были профессиональными танцорами. Однако с вашего разрешения я опрошу мою команду на предмет соответствующих навыков и как можно скорее с вами свяжусь. Мы в высшей степени польщены этой просьбой, дама, и постараемся на нее откликнуться.

Систри слегка щелкнула жвалами.

— Тогда я буду ждать вашего звонка, коммандер. Если меня не будет на месте, тогда Пет-мол, мой первый помощник, сможет это с вами обсудить. До свидания, коммандер.

— До свидания, дама.

Когда экран погас, Редер принялся рисовать у себя в голове те неумелые танцевальные выступления, в которых в свое время принимала участие его младшая сестра. На десятках, чуть ли не сотнях нетвердо передвигающихся девочек были сверкающие костюмчики. Богатое воображение коммандера тут же обеспечило его картинкой того, как компашка членов команды женского пола в схожих одеяниях пытается вытворить что-то такое сверхмодное.

«Держись, Редер, — приказал он себе. — Если сомневаешься, передай кому-нибудь полномочия».

Ткнув пальцем нужную клавишу, Питер связался с секретарем капитана Каверса, человеком, которого он до сих пор почти не использовал.

— Мне нужно, чтобы вы просмотрели личные дела всей команды, — сказал ему Редер. — Найдите мне тех ее членов, которые имеют какой-то опыт в танцах.

Секретарь удивленно заморгал.

— Есть, коммандер.

— Порядок срочности высший, — добавил Редер. — Свяжитесь со мной по этому делу как можно скорее.

— Есть, коммандер.

Редер прервал связь и улыбнулся. Его так и подмывало нарисовать себе картинку того, как секретарь сейчас сидит и чешет в затылке, недоумевая, почему из всего на свете именно танцы получили сейчас высший порядок срочности. А затем лицо коммандера помрачнело, когда образ секретаря сменился картинкой того, как внушительная команда «Непобедимого» с видом мрачным и недовольным пытается отбивать чечетку в той же неуклюжей манере, что и танцевальная труппа его младшей сестры.

«Работай», — приказал себе Питер и принялся мужественно стараться представить себе отчеты о ремонте более интересными, нежели то, на созерцании чего настаивал его мысленный взор.

Минут через сорок, когда он наконец успокоился и что-то такое выполнял, опять затрезвонил интерком.

— Слушаю, — рассеянно откликнулся Редер.

— Сэр, боюсь, в личных делах членов команды никаких танцоров не значится, — доложил секретарь. — Самое близкое, что мы имеем, это сержант технической группы Хандинг, которая была капитаном школьной команды по строевой подготовке.

— По строевой подготовке? — задумчиво повторил Редер, мучительно пытаясь представить себе, какая команда по строевой подготовке могла быть в простой средней школе. — И что, совсем никаких танцоров? — спросил он.

— По списку никого, сэр. С другой стороны, люди могли не считать свои танцевальные навыки настолько важными, чтобы вносить их в какие-либо армейские анкеты. Я могу сделать запрос на добровольцев.

Сердце Редера сжалось от этой мысли.

— Пусть Хандинг явится ко мне в кабинет, — сказал он. — Для начала я с ней поговорю.

Питер хорошо знал Терри Хандинг; она работала на главной палубе с тех пор, как он впервые появился на борту. Он знал, что она отличная работница, компетентная, но немного стеснительная. «Строевая подготовка?» — подумал Питер. И перед ним тут же возникла картинка того, как десантный отряд марширует по плацу с плазменными ружьями. Плазменные ружья в данном случае явно отпадали. «С ружьями и до политической катастрофы недалеко», — подумал коммандер. С другой стороны, четкая и в то же время затейливая маршировка имела свои перспективы. Здесь уже было, за что зацепиться.

— О да, сэр! Я могла бы натренировать повиан это делать! — с пугающей уверенностью и энтузиазмом заявила Хандинг. — Ручаюсь, они отлично для этого годятся!

Оказалось, она была капитаном команды по декоративной маршировке с флажками, четырехкратной чемпионкой по этому самому делу чего-то там такого в чем-то там таком. Хандинг так стремительно все это отбарабанила, что Редер почти ничего не разобрал. Ее очевидное допущение, что коммандеру все это должно быть прекрасно знакомо, служило намеком на то, как глубоко Терри была погружена в мир декоративной маршировки.

Тем не менее; ей удалось нарисовать такую яркую словесную картину, что туманы памяти в голове у Редера частично рассеялись, и он вспомнил, что как-то раз видел весьма впечатляющую демонстрацию чего-то в таком духе. Собственно говоря, это вполне могла быть как раз команда Хандинг.

— Они будут замечательно выглядеть! — продолжала Терри. Ее ясные глаза уже явно видели перед собой четкие ряды повиан, согласованно размахивающих флажками. — Как думаете, им это понравится? — спросила девушка, вдруг засмущавшись, но не теряя энтузиазма.

«А ведь ты и впрямь обожала этой ерундой заниматься», — с легким удивлением подумал Редер.

— Значит, вы думаете, что смогли бы это проделать? — спросил он. «Дурацкий вопрос», — понял коммандер, как только закрыл рот.

— О да, сэр, — ответила Хандинг и беззаботно махнула рукой. — Я была капитаном команды, и мы ни одного соревнования не проиграли. Не могу поверить, что со взрослыми повианами будет сложнее справиться, чем с отрядом малолетних девчонок.

Редер улыбнулся. «Верно подмечено, — подумал он. — С такими верительными грамотами тебе уже следовало бы за моим столом сидеть».

— Старайтесь держать ваше лицо совершенно невыразительным, — проинструктировал коммандер девушку. Наставительно подняв палец, он затем набрал несколько клавиш на интеркоме. На экране мгновенно появилось лицо дамы Систри.

— А, коммандер. Так вы сумели найти для нас танцоров?

— Не совсем танцоров, дама. Тем не менее, как мне кажется, это вас порадует. Позвольте представить вам сержанта Хандинг. Она инструктор по строевой подготовке, многократная чемпионка всевозможных состязаний. У нее есть для вас предложение.

Хандинг смущенно заморгала, но все же сумела не улыбнуться, нахмуриться или еще как-то поменять выражение лица. Когда она, впрочем, заговорила, в голосе девушки ясно прозвучали радостные кувырки и кульбиты. Она повела речь о повианах, марширующих в унисон, размахивая флажками.

— Мы могли бы взять представителей от каждого клана, — с энтузиазмом предложила Хандинг. — Нет ли у кланов какого-то символа, чтобы себя идентифицировать? — спросила она.

— Наши кланы различаются по цвету, — ответила Систри, несколько озадаченная.

— Тогда флажки могут быть соответствующих цветов! Я могла бы обучить ваших добровольцев простой маршировке к концу этой недели, — закончила Терри.

— Я никогда не видела подобной демонстрации, — засомневалась Систри.

— Я как-то раз видел, — сказал ей Редер. — И получил очень сильное впечатление. Эти люди слаженно двигались, подбрасывали свои флажки и по-всякому ими крутили. Было очень забавно.

— К концу недели, — настаивала Хандинг, — я смогу представить вам кое-что для просмотра. Тогда, если вы решите, что это не годится, вы просто нам скажете, и за столь краткое время мы ничего не потеряем. — Она улыбнулась, а затем с явным усилием стерла улыбку с губ.

— Хорошее предложение, — одобрила дама. — Я запрошу добровольцев.

— Мне бы хотелось иметь двадцать четыре члена команды, — определенно высказалась Хандинг. — Однако некоторые люди просто не обладают нужной координацией. Повиане, наверное, тоже. Поэтому обычно для начала устраивают просмотр, чтобы добровольцев можно было проверить и решить, годятся они или нет. Для отбора двадцати четырех членов команды нам нужно не менее пятидесяти повиан.

Дама щелкнула жвалами, наслаждаясь энтузиазмом Хандинг.

— Я позабочусь об этом и прикажу моему второму помощнику найти достаточно просторное место, чтобы вы смогли провести ваш… просмотр. Благодарю вас, коммандер, — добавила она. — Я весьма высоко ценю ваши усилия.

— Это было совсем не трудно, — заверил ее Редер. «И действительно, — подумал он, когда экран погас и он перевел взгляд на ясноглазую девушку. — Причем есть надежда, что так будет и в дальнейшем».

— Итак, сейчас вы идете и придумываете для этого какие-то номера, — сказал коммандер. — С вашими офицерами я все улажу. Да, кстати… — добавил он, когда Терри уже направилась к двери. — Прежде чем вы начнете, вам необходимо показаться доктору Голдбергу. Он нашел несложный способ замораживать наши лицевые мышцы, чтобы мы не шокировали повиан.

— Ах, слава Богу, сэр, — облегченно вздохнула Хандинг. — Не знаю, смогла бы я все время поддерживать на лице отсутствующее выражение.

«Зато я знаю, что не смогла, — подумал Питер. — И страшно бы с этим измучилось».

— Если вам что-то нужно… — начал он.

— Да-да, сэр, изображения повиан, чтобы я смогла сделать на компьютере имитацию моих номеров.

— Обратитесь к моему секретарю, — великодушно предложил ей Редер. — Пожалуй, неплохо будет послать одну из ваших имитаций даме Систри, чтобы она смогла посмотреть, что у вас на уме.

У Хандинг тут же сделался удрученный вид.

«А что, — подумал Питер, — у этих декоративных маршировщиков тоже есть неписанное правило ничего вперед не показывать?»

— Простите, сэр, но это, возможно, не очень удачная мысль, — сказала Терри. — Я еще не знаю, сможет ли кто-то из них это проделать, и не хочу сначала возбуждать ожидания, а потом разочаровывать.

— Уместное замечание, Хандинг, — от души похвалил девушку Питер. «В один прекрасный день ты и впрямь по эту сторону стола окажешься», — подумал он и отдал ей честь. — А теперь вам лучше за дело.

— Благодарю вас, сэр. — Хандинг четко отдала ему честь, после чего выполнила идеальный поворот «кругом».

«Выделывается?» — задумался Редер. Когда Терри ушла, он ухмыльнулся и покачал головой. Замечательно было иметь в своем распоряжении столько энтузиазма. Он щелкнул по клавише интеркома, и на экране появилось лицо его секретаря.

— Освободите техника Хандинг на ближайшие две недели от всех обязанностей для специального проекта, — приказал он.

Оглядывая разноцветную орду повиан, Хандинг нервно ломала руки. Она уже дала добровольцам выполнить несколько простых тестов и отвергла тех, кто их провалил. Теперь в помещении толклись тридцать добровольцев. Повиане одного цвета склонны были группироваться вместе, что, как она полагала, было вполне естественно. Терри хлопнула в ладоши.

— Внимание! — крикнула она. Твердые, невыразительные лица повернулись к девушке, и она с трудом сглотнула. — Я хочу, чтобы вы построились в три шеренги по десять повиан.

Хандинг терпеливо ожидала, пока переводное устройство еще более вежливо передаст эту просьбу. Профессиональным взором она наблюдала, как повиане передвигаются. Ей понравилась текучая плавность их походки, однако Терри чувствовала, что она понравилась бы ей еще больше, если бы четыре ноги двигались в унисон, а не одна за другой. Но способны ли они были так ходить?

Девушка нахмурилась — вернее, попыталась это сделать, — увидев, что повиане опять группируются по цвету. Не столько в шеренгах, сколько в колоннах и с минимальным, но вполне различимым зазором между цветами. Повиане снова начали переговариваться, и уровень шума нарастал. Хандинг подождала, пока не удостоверилась, что все выстроились.

— Разговорчики в строю! — проревела она затем. Повиане мгновенно заткнулись и устремили взоры перед собой. — Это не шеренги! — крикнула девушка. Крикнула и в то же время насмешливо усмехнулась. Этот навык Терри рано усвоила и часто использовала.

Повиане огляделись, и несколько из них нервно зашаркали вперед или назад, образуя более ровный строй со своими сородичами.

— Зачем вы здесь? — спросила у них Хандинг.

Чужаки стали переглядываться, причем даже с другими цветами, отчаянно надеясь, что кто-то найдет ответ.

— Вот вы! — Указующий перст Хандинг буквально выстрелил вперед и уткнулся в оранжевого повианина в тот самый момент, когда он снова посмотрел вперед.

Оранжевый застыл, хорошенько обмозговывая и взвешивая враждебный, командирский тон человеческой самки.

— Мне предложили стать добровольцем. Ради удовольствия моей королевы, — наконец сказал он.

— Вы здесь за тем, чтобы порадовать свою королеву! — проревела Хандинг.

Тут в шеренге началось нешуточное шевеление.

— Всем смотреть вперед! — приказала Хандинг. Повиане дружно уставились на нее.

— Итак, все ли вы здесь за тем, чтобы порадовать свою королеву? — спросила девушка.

Чужаки по-прежнему на нее таращились, их педипальпы почти бессознательно выражали вторую степень уважения, а кое-кто даже забирался чуть выше, но никто из них не отвечал.

— Вы должны отвечать! — сказала Хандинг. — Вы здесь затем, чтобы порадовать свою королеву?

— Да! — крикнули повиане. Довольно нестройно, зато с отрадным энтузиазмом.

— Тогда вы будете выполнять мои приказы и будете учиться! — проинформировала их Хандинг. — В колонну по пять становись!

Чужаки засуетились, стараясь держаться вместе со своими собратьями по цвету.

— Стоп! — крикнула Хандинг. — Стройтесь друг за другом.

Они опять засуетились, выстраиваясь, как было сказано.

— Этот ряд, — она указала на крайний слева, — остается на месте. Все остальные делают шаг вправо.

Повиане так и сделали. Хандинг внимательно посмотрела на их «руки» и прикинула, насколько далеко этот шаг их разведет. Достаточно далеко, решила она, и приказала Повианам в крайнем левом ряду вытянуть вбок правую педипальпу.

— Когда вы вот так вытягиваете руку, — сказала девушка, — вы должны находиться на одной линии с плечом соседнего с вами индивида. Если это не так, сделайте шаг вперед или назад, чтобы оказаться на одной линии.

Повиане стали передвигаться, пока не образовали ровные ряды.

Хандинг отсчитала три ряда через один, начиная справа.

— Этот ряд, этот и этот, сделайте шаг вперед. — Ряды двинулись довольно неловко, но улучшение уже наблюдалось. — Теперь этот ряд сливается с этим, а этот — с этим. В три шеренги становись! — тут же ошарашила она их новым приказом, не давая повианам времени подумать или снова скоординироваться по цвету.

Хандинг так и продолжала строить их то в колонну, то шеренгами, двигать взад-вперед, сбивать с толку и озадачивать, пока не получилось так, что ни один повианин уже не стоял рядом с самцом того же цвета. Это очень порадовало Терри. Однако еще больше ее порадовало то, что окончательные ряды оказались идеально ровными, все повианские лица были обращены вперед, спины выпрямлены, а педипальпы расположены одинаково, выражая одну и ту же степень уважения. Девушка не знала, какая это степень, и не особенно этим интересовалась. По сути же это была почти первая степень, выражавшая великий страх и колоссальное уважение.

— Посмотрите на соседнего с вами индивида, — приказала повианам Хандинг.

Понаблюдав, как чужаки вращают головами влево-вправо, Терри изумленно заморгала, когда они запросто развернули их на сто восемьдесят градусов. Убедившись, что теперь они изолированы от своих собратьев по клану, повиане, похоже, внутренне похолодели.

— Соседний с вами индивид очень важен. Соседний с вами индивид — ваш товарищ по команде! Ваш долг и непосредственная обязанность убеждаться о том, что ваш товарищ выглядит хорошо, делает свою работу, знает все номера и идеально их выполняет. Я понятно выражаюсь?

Ряды повиан посмотрели на нее в ответ, затем самую малость повернули головы к своим товарищам. Некоторые сделали утвердительные жесты педипальпами. Затем чужаки успокоились и тупо уставились перед собой, словно надеясь, что эта самка не может их видеть.

Хандинг уперла руки в бока и раздраженно выдохнула.

— Когда я задаю вопрос, — проревела она, — вы должны отвечать на этот вопрос криком «да»! Кричать вы должны в унисон. Вы меня понимаете?

— Да! — крикнули повиане. Вышло не так громко и агрессивно, как у аналогичной группы людей. С другой стороны, повиане вообще почти никогда не орали.

Хандинг одобрительно кивнула.

— Если я спрашиваю, поняли вы или нет, и вы отвечаете да, тогда я спрашиваю, есть ли вопросы. Тогда вы можете поднять ру… педипальпу, и я дам вам знать, что вы можете задать свой вопрос. Понятно?

— Да, — крикнули повиане.

— Есть вопросы? — гаркнула Хандинг.

Тридцать педипальп взметнулись в воздух.

Плечи Хандинг поникли, и она опустила взгляд. Затем девушка снова посмотрела на чужаков и сказала:

— Я отвечу на вопросы из переднего ряда, слева направо. Вот вы… — Терри указала на голубого, — какой у вас вопрос?

У большинства оказались одни и те же вопросы. В основном: «Можно мне стоять рядом с Пен-сне?» и т.д. и т.п. Или: «Как я могу убедиться о том, что самец из другого клана делает свою работу? Я буду дома свою работу проделывать».

— Нет, вы не можете стоять рядом с собратьями по клану, если я только специально не прикажу. Пока вы работаете в этой команде, единственное назначение кланового цвета — это сделать ряды более красочными и приятными на вид во время маршировки. Пока вы в одной команде, вы несете ответственность за ваших товарищей, а они — за вас. Когда вы вне команды, тогда это, безусловно, теряет силу, и остаются лишь рамки нормального поведения цивилизованного народа. — Она решила, что такой ответ должен неплохо все охватить.

Затем Хандинг напомнила себе, что повиане раньше ничего подобного не проделывали, а значит, ей следует быть терпеливой. Она сожалела о том, что лишена возможности так улыбаться и так многозначительно хмуриться, как ей бы хотелось. Прежние товарищи по команде уверяли Терри, что из одного лишь страха перед ее свирепо нахмуренными бровями не раз чуть шеи себе не поломали.

— Первое, чему мы должны обучиться, это простой строевой шаг, — сказала Хандинг. — Сейчас я покажу. Левой, правой, левой, правой, левой, правой! — Девушка четко маршировала полминуты, непрерывно выкрикивая такт. — Ну как, поняли?

— Да! — крикнули повиане.

— Есть вопросы?

Тридцать педипальп взметнулись вверх. Отмахнувшись от них, Терри стала бороться с неприятным тянущим ощущением в животе.

— Это потребует определенной практики и определенной координации. Да, я хочу, чтобы вы сначала поднимали все левые ноги, а потом все правые, причем одновременно! Когда вы поднимаете левую ногу, — она продемонстрировала, — переносите ваш вес на правую. Понимаете?

В утвердительном отклике повиан явственно прозвучало сомнение.

— В колонну по пять становись! — приказала она. — Дальний левый ряд, два шага влево!

Повиане в том ряду явно были огорошены; они вовсю крутили головами и дергали плечами. Впрочем, очень скоро они сообразили, что составляют именно тот ряд, к которому обратилась самка, и сделали два шага влево. Тогда Хандинг приказала и другим рядам разойтись. Наконец она удостоверилась, что если кто-то и шлепнется, то по крайней мере не придавит своего товарища и не начнет тем самым межклановую войну.

— Хорошо, давайте начнем, — сказала девушка, оглядывая повиан. — Левой! — И она подняла левую ногу.

Повиане попытались последовать ее примеру — и, как будто помещение вдруг наклонилось на сорок пять градусов, вся команда дала резкий крен влево, беспомощно лишилась равновесия и в итоге образовала кучу-малу у дальней стены.

Хандинг, недоуменно моргая, какое-то время на них смотрела. А затем, как только заметила, что повиане разных кланов начинают проявлять друг к другу определенное недружелюбие, принялась рявкать приказы. Когда чужаки снова выстроились в аккуратные ряды, девушка обвела их огненным взором.

— Ничьей вины тут не было, — сказала она. — А значит, и нечего на другой клан наезжать, верно? — Ее ремарка наткнулась на молчание. — Это был вопрос! — рявкнула Терри.

— Да! — исправно откликнулись повиане. Причем впервые точно в унисон.

Хандинг решила, что это уже начало. И велела Повианам опираться педипальпами о плечи соседних в ними самцов, пока они практиковались в поднятии ног. Это очень здорово помогло. Кроме того, как прикинула Терри, таким образом повиане получили основу для доверия и опоры на своих товарищей независимо от клановой принадлежности.

К концу того дня повиане уже научились маршировать на месте. Выглядели они при этом довольно шатко, но по крайней мере могли это делать и не заваливаться.

— Я вами горжусь, — сказала им Хандинг. — Честно говоря, я сомневалась, что вы хотя бы это освоите. Был шанс, что ваша нервная система этого не допустит. Но вы одолели главное препятствие. — Она зааплодировала им, а чужаки в ответ тупо на нее уставились. — Садитесь, пожалуйста, — предложила Терри.

Тридцать повиан рухнули как подкошенные. Хандинг неуверенно на них посмотрела, прикидывая, не дать ли им воды или чего-то еще. Затем она все же решила, что лучше продолжать, пока они у нее под рукой. Совета можно было спросить позже.

— Я вот что хотела вам продемонстрировать.

Указав на прибор у себя за спиной, Хандинг его включила. Ожило головидовое изображение ее родной команды — того, как она одерживает победу над техасской командой, своими главными, самыми непримиримыми соперниками. Терри несколько мгновений с гордостью понаблюдала за демонстрацией, затем повернулась к своим ученикам.

Повиане явно были потрясены и зачарованы; не сводя глаз с разворачивающегося перед ними зрелища, они подались вперед и застыли в неподвижности. Хандинг смотрела, как они наблюдают, пока голозапись не закончилась.

— Это был достаточно продвинутый материал, — сказала она. — Я не жду, что кто-то из вас совсем скоро хотя бы часть этого материала повторит. Но через пять дней, я очень надеюсь, вы все сможете проделать вот это.

Хандинг повернулась и снова включила прибор. Начала воспроизводиться компьютерная имитация марширующих повиан. Номер был довольно простой и совсем короткий, с одним-единственным несложным маневром с флажками, несколько раз повторенным. Девушке очень понравилось то, как выглядели повиане, когда их ноги выполняли маршировку. Все восемь конечностей работали очень четко и точно.

— Есть вопросы? — осведомилась Хандинг, когда имитация закончилась.

— Вы правда думаете, что мы сможем это проделать? — спросил один из зеленых.

— Основываясь на том, что мы выполнили сегодня, определенно сможете, — уверенно ответила Терри, выражая руками вторую степень уважения. — Продолжайте практиковаться, когда у вас будет свободная минутка, а завтра в то же время мы с вами встретимся здесь. И будем упражняться в ходьбе в ритме марша. — Она ободряюще им кивнула, хотя мысленно уже представляла себе великое множество самых дурацких падений. — Все свободны.

Позднее тем же вечером, отчитываясь перед коммандером, Терри сказала ему, что ее команда справилась «просто изумительно». А в ответ на его сомнительный взгляд добавила:

— Моя оценка основана на опыте. Поверьте, я начинала с куда менее подходящим материалом, чем сегодня.

— Ладно, — отозвался Редер. — Верю вам на слово. Дама Систри уже предвкушает славное зрелище.

— Думаю, это хорошо, что она еще никогда декоративную маршировку не видела, — простодушно заметила Хандинг. — Думаю, она будет в восторге.

Редер при этом хмыкнул и повел бровью.

«Пожалуй, она права, — подумал он затем. — Может статься, если бы мы показали им танцующих любителей, то потом и впрямь танцевальное представление сумели бы сбацать». В мозгу у коммандера снова стали всплывать красочные картинки. В спешном порядке от них избавляясь, он отчаянно замотал головой.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Даму Систри привело в настоящий восторг предварительное представление, устроенное ей повианский командой сержанта Терри Хандинг. Королевская дочь выразила удивление и восхищение тем, как повиане переставляли ноги, особенно когда они при это одновременно размахивали флажками.

— Превосходно! — воскликнула Систри. — Королевы будут всеми вами гордиться! — сказала она команде, и положение ее педипальп подчеркнуло ее и без того очевидный восторг.

Хандинг явственно показалось, что самцы буквально раздуваются от самодовольства. Конечно, для простых повиан видеть самку, так сказать, во плоти было запоминающимся событием.

— Огромное, спасибо вам от всей нашей команды, дама Систри, — с достоинством сказала Хандинг.

Дама наклонила свою огромную голову и с легким удивлением взглянула на молодую женщину. Абсолютной уверенности у нее не было, но Систри все же показалось, что в тоне Хандинг проскальзывало желание поскорее ее отсюда удалить.

— Вероятно, мне следует оставить вас продолжать занятия, — отважилась дама. Теперь, если это не имело особого значения, Хандинг по идее должна была предложить ей остаться.

— Благодарю вас, дама Систри, — с нелестным энтузиазмом отозвалась Терри, подаваясь поближе к гигантской повианке. — Боюсь, команда не сможет не откликаться на ваше присутствие. А для торжественной церемонии им еще столькому предстоит научиться.

Это была истинная правда. Тем не менее, Систри заколебалась.

— Даже не могу вам сказать, как много ваш интерес значит для всей команды, — конфиденциально сообщила ей Хандинг, пока они направлялись к двери. — Все это здесь в новинку, и они очень этим увлечены, но на самом деле толком не знают, как все это выглядит. Так что ваше очевидное удовлетворение для них — колоссальный стимул. — Она набрала на пульте код, который открывал массивную двустворчатую дверь. — Надеюсь, итоговое представление доставит вам истинное удовольствие.

Незримый для девушки, кончик хвоста Систри трепетал от восхищения отвагой Хандинг. Дама была рада, что в этот важный проект вовлечена человеческая самка со столь простодушной одержимостью. Это придавало ей уверенность в том, что представление станет действительно знаменательным событием.

— Пожалуйста, продолжайте, — с грациозным жестом произнесла Систри. А затем, бросив последний взор на полную преклонения перед ней команду по декоративной маршировке, дама удалилась.

— Ну вот, — сказала Хандинг, выключая запись. — Как вы сами можете видеть, этот номер прошел превосходно. Примите мои поздравления! — Она захлопала в ладоши и стала поворачиваться, чтобы аплодисменты оказались адресованы всем.

Раздалось немало щелчков хвостами, а жвала застрочили как древний ручной пулемет. Самцы теперь даже не разделялись по цвету — оранжевый сидел рядом с зеленым, голубой с желтым и так далее.

Все повиане наслаждались компанией друг друга, и их хитин вовсю потрескивал.

— Итак, вам осталось научиться одной, самой последней вещи, — сказала им Хандинг. — И эта вещь — маршировка в зал.

Она щелкнула своим ручным пультом — свет в зале помутнел, и там появилось голо, показывающее компьютерную имитацию того, что было на уме у Хандинг.

— Все будет очень просто, — сказала она. — Вы будете маршировать в колонне по шесть. Получится пять шеренг одного цвета. — На экране впереди шел оранжевый, за ним желтый, а дальше — зеленый, голубой и лиловый. — Я расположила их так, чтобы все было похоже на радугу, — объяснила Хандинг.

И она повернулась к своей команде с тем, что теперь, после хирургической операции, должно было сойти за широкую улыбку. На самом же деле на лице у девушки было умеренно довольное выражение. Оно мигом пропало, стоило ей только увидеть, что все повиане дружно подняли одну педипальпу. Кое-кто даже поднял сразу две.

— Это по поводу того, как расположены цвета, не так ли? — спросила Хандинг. Она чувствовала себя несколько обескураженной, хотя почти этого ожидала. — Хорошо. Как нам следует их расположить.

Повиане ей сказали — и даже сказали, почему. Голубой шеренге следовало идти первой, потому что голубой был первым кланом. Вторым был зеленый, третьим — оранжевый и так далее.

— Ладно, — с неохотой согласилась Хандинг. — Будь по-вашему. Внутренне она, впрочем, испытывала немалую досаду. Терри очень редко приходилось что-то менять в уже распланированном номере, и теперь она испытывала недовольство художника, которого толкают под локоть. Девушка остановила запись и расположила цвета так, как того требовали повиане.

— Но только больше никаких перемен, ага?

— Да! — дружно крикнули чужаки.

— Хорошо, — сказала Хандинг. — Теперь у меня еще один вопрос. Умеют повиане свистеть?

— Да, — ответила команда. В этом ответе содержалась определенная оговорка, но Хандинг ее не заметила.

— Отлично! — порадовалась она. — Тогда я бы хотела, чтобы вы послушали один музыкальный фрагмент.

Терри нажала на кнопку, и образы повиан стали двигаться под марш «Не плачь, девчонка». Отбивая ладонью такт, девушка наслаждалась воспоминаниями о том, как она сама маршировала и насвистывала в те золотые деньки в Канзасе. Затем Хандинг прекратила отбивать такт и внимательно оглядела свою новую команду, которая тем временем не сводила глаз с голограммы.

«Черт побери, — подумала она, — я здесь уже ни в каком не в Канзасе».

— Коммандер, здесь капитан-лейтенант Джеймс. Она хочет с вами увидеться.

— Благодарю вас, Семпль. Пожалуйста, попросите ее немного подождать.

Питер представил себе, как у Сары от такого ответа невольно поднимаются брови. Но он чувствовал необходимость хотя бы притворяться, будто между ними есть какая-то дистанция. Это помогало ему сохранять здравый рассудок. Всякий раз, как коммандер оказывался наедине с капитан-лейтенантом Джеймс, инстинкт настойчиво подсказывал ему заключить этого самого капитан-лейтенанта в объятия и с безумной страстью целовать. Причем его сознательный выбор вступал в идеальное согласие с инстинктом. К несчастью, в Космическом Отряде очень косо смотрели на подобное поведение при исполнении служебных обязанностей. Так что наедине они уже несколько недель не оставались.

Питеру казалось, что на этой вахте он находился много лет — много долгих, одиноких и отчаянно неуютных лет. И он вспоминал ту последнюю ночь в лагере «Стикс» — вспоминал цвет волос Сары в лунном свете, ее искрящиеся глаза…

— Можете пригласить ко мне капитан-лейтенанта, Семпль. Откинувшись на спинку кресла капитана Каверса, Питер с улыбкой взглянул на пустое место, которое вскоре должна была заполнить Сара.

— Я пришла в неудачное время, сэр? — спросила она, по всей форме войдя и четко отдав честь.

— Вовсе нет, — отозвался Редер, отдавая ей честь в ответ. — Вы свободны, Семпль, — сказал он зависшему в дверном проходе секретарю. — Садитесь, пожалуйста, капитан-лейтенант.

Когда дверь за секретарем капитана Каверса закрылась, они сели и долгую, сладостную минуту просто друг другу улыбались.

— Почему ты продолжаешь обращаться к Семплю по фамилии? — спросила Сара. — Это уже скучно становится.

— Потому что продолжаю об этом забывать. Три недели я не помнил, что он там вообще есть. А теперь наслаждаюсь роскошью. Не у каждого, между прочим, личный лакей имеется. — Редер многозначительно поиграл бровями.

Сара рассмеялась.

— Этот «лакей» — секретарь капитана! Ты просто продолжаешь себе об этом напоминать. Или о том дне, когда Старик вернется, а тебе срочно понадобится его увидеть. Ведь тогда тебе опять придется пятки в приемной студить.

Питер приложил ладонь к сердцу и широко распахнутыми глазами на нее воззрился.

— Ты вселила в меня страх, любовь моя. Мне следует помнить о том, что на каждый День Секретаря я должен дарить ему розы. Клянусь, я это запомню.

Сара сначала подняла бровь, затем улыбнулась.

— Так зачем ты хотела меня видеть, — поинтересовался Редер.

— Вопроса, настолько наводящего, я еще никогда в жизни не слышала, — огрызнулась Сара. — Что ж, не считая подразумеваемой причины, я думала о повианах.

— И что? — подбодрил ее Питер.

— И мне кажется, что Нтагон повинен в каком-то сильно отклоняющемся от нормы поведении. Я так понимаю, это новейший из кланов, и в том секторе космоса они находятся от силы лет пятьдесят. Не может ли так получиться, что источником подобного поведения служит какой-то вирус, поражающий мозг? Не может ли Фа-коф представлять собой опасность для клана Нрзан?

— Это интересная возможность, которую я непременно доведу до сведения королевы при нашей следующей встрече, — сказал Питер. — Хотя, честно говоря, я в этом сомневаюсь. В научном плане повиане чертовски продвинуты. Уверен, они устроили нашему невольному пассажиру тщательное обследование, прежде чем допустить его до королевы.

— Я просто исхожу из их поведения, — с задумчивым видом объяснила Сара. — Столь сильный негативный отклик, похоже, доказывает то, что это неслыханное поведение.

Питер махнул рукой.

— Он доказывает лишь то, что они славный народ, — сказал он. — Но мы по сути дела ничего не знаем про их историю. Повиане могут так скверно реагировать на получение подобных новостей, потому что они думали, что давно от такого поведения ушли. Мне кажется, некоторые люди испытали бы такое же отвращение, услышь они подобные новости. Неоспоримый факт заключается в том, что большинство людей не ведут себя как мокаки — и они совершенно определенно не стали бы так себя вести, если бы подцепили какую-либо заразу.

Сара сморщила нос.

— Нет, мокаки больны, но они умышленно, упрямо, злонамеренно больны. И этому нет никакого оправдания. — Она вздохнула. — Тебя никогда не тревожило то, что мы можем резко разонравиться повианам, когда они что-то узнают про нашу историю?

— Тревожило, — отозвался Редер, рассудительно кивая. — Но раз уж на то пошло, всегда есть клан Нтагон.

— Интересно, не состоялся ли между дамой Систри и королевой Тусси подобный разговор, — сказала Сара.

— Было бы не удивительно, — согласился Редер. — Это одна из тех вещей, которые заставляют меня думать, что у человеческо-повианских отношений есть шанс. У нас с ними поразительно схожие скелеты в шкафу имеются.

Вечер торжественной церемонии встречи королев выдался славным — по крайней мере, по повианским стандартам. Людям же он показался комфортно прохладным, но слишком уж влажным.

Вся передняя часть дворца была украшена цветочными гирляндами и светильниками. И те, и другие испускали волшебные ароматы. По крайней мере, для повиан. Гости из человеческой расы вряд ли вообще могли эти ароматы почуять.

Редер, Сара, Труон, Хандинг, Coy-бес и доктор высадились из своего транспорта прямо на переднюю террасу дворца.

Сара сделала глубокий вдох, внимательно принюхиваясь.

— Лишь слабый намек на цитронеллу, — с легким удивлением объявила она.

— Чудесное название, — заметил Питер.

— На Земле ее в качестве репеллента используют, — сообщил ему доктор Голдберг.

Редер оглянулся на доктора, но на их замороженных лицах теперь совсем ничего не выражалось.

— Стало быть, и у этого народа тоже с сикарахами проблемы, — заметил Питер.

Сара не смогла от души этому не улыбнуться. Это означало, что уголки ее рта лишь самую малость приподнялись.

— Коммандер, — смущенно обратилась к нему Хандинг. — Если вы не против, я бы прямо сейчас свою команду собрала.

— Разумеется, Хандинг, действуйте. — Редер наблюдал, как девушка с сияющим лицом спешит прочь. — Похоже, она просто счастлива, — заключил он.

— Даже хотя у нее почти все лицо заморожено, — согласился Труон. — Наверное, это оттого, что она еще так молода.

— Не-е, — протянул Питер, махая рукой. — Молодость тут не при чем. Это из-за того, что она теперь такое высокое начальство. Помните, как это с вами было?

Карие глаза Сары весело заблестели.

— О да, — согласилась она. — Это крепко в голову ударяет.

— А вот и Ист-дас, — сказал Coy-бес, указывая на второго помощника, который стоял на террасе рядом с грандиозным главным входом.

Ист-дас в тот же самый момент их заприметил и поспешил им навстречу.

«Можешь считать, что ты еще ничего не видел, если ты не видел, как повианин торопится, — подумал Питер. — Интересно, смогу ли я когда-нибудь к этому плавному перетеканию их ног привыкнуть?»

— Добро пожаловать, люди! — экспансивно произнес второй помощник. Педипальпами он выражал вторую степень уважения, но с какой-то особой энергичностью, которую можно было истолковать как радость от встречи с ними. — Ее величество с великим нетерпением ожидает того представление, которое подготовила для нас ваша подчиненная. Дама Систри уже рассказывала другим королевам о вас, людях, и, разумеется, раздала им копии той ознакомительной записи, которую вы подготовили для нашей королевы. Поэтому они также с огромным энтузиазмом ждут этой вечерней… маршировки.

«Ну и ну, — подумал Питер. — Прямо скажем, никакого давления. Слава всем богам, которые там есть, что Хандинг уже ушла собирать свою команду». С другой стороны, коммандера в высшей степени удивила та перемена, которая происходила со стеснительной девушкой, когда она принималась запросто командовать своим повианским отрядом в зале для маршировочной практики. И тем не менее, сейчас было самое неподходящее время, чтобы Терри вдруг скрутил страх перед публикой.

— Благодарю вас, второй помощник, — отозвался Редер, также удерживая руки во втором положении.

При виде этого Ист-дас щелкнул жвалами и указал на здание у себя за спиной.

— Позвольте, я провожу вас на ваше место в зале для собраний.

Второй помощник повернулся и с достоинством зашагал.

Редер и его команда переглянулись, после чего расправили плечи и с тем же достоинством зашагали следом.

Зала, в которую провел их Ист-дас, оказалась громадной полостью, целиком сотканной из паутины и наполненной разноцветной ордой повианских солдат и политиков. Гул разговоров ненадолго притих, когда в залу вошла небольшая группка людей. А затем быстро набрал еще большую громкость.

И королева Тусси, и дама Систри должны были присутствовать здесь сегодня вечером, хотя им предстояло расположиться в противоположных концах колоссальной залы. Редер прикинул, что здесь запросто поместился бы военный корабль размером с корвет.

Остальные королевы должны были прибыть фактически прямиком со своих звездолетов, и громадные экраны очерчивали стены, чтобы в дальнейшем каждую из королев могли видеть их представители и другие королевы. Паутина вокруг экранов была слегка подкрашена цветами их кланов, как и участки вокруг лож Тусси и Систри.

Ист-дас провел людей на их место рядом с ложем королевы.

— Ее величество пригласила вас расположиться с ней рядом, — сказал второй помощник. Его поза и манеры указывали на то, что это была великая честь. — А теперь, если вы не против, я займусь обустройством других гостей.

Редер и Сара с благодарной любезностью дружно дали повианину понять, что могут насладиться обществом друг друга в этом месте с тем же успехом, что и в любом другом.

— Без-бе, мы должны ей сказать! — настаивал Фиг-те. Его очевидное расстройство как в зеркале отражалось в позах и положениях педипальп окружавших его солдат. — На самом деле я думаю, она что-то такое подозревает, только не знает, что. Мы должны ей сказать.

Без-бе посмотрел на своего помощника и взмахом затянутых в специальную перчатку «пальцев» выразил полное согласие.

— Хорошо, — сказал он. — Я выйду к входным воротам и там ее подожду.

Представление страшно его беспокоило. Хандинг прокрутила им несколько разных музыкальных фрагментов на тот случай, если они не смогут освоить нужный свист. Убедившись, что с маршем «Не плачь, девчонка» у них прекрасно все получается, Терри сосредоточила всю свою энергию именно на нем. Больше всего Без-бе беспокоило то, как ей об этом сказать.

Поначалу он ожидал, что Хандинг уловит их униженное расстройство, пока они топали под музыку. Все повиане испытывали одно и то же чувство. Когда же Хандинг впервые вместе с ними засвистела, и они в шоке остановились, Без-бе был уверен, что теперь она наконец-то поймет, что этого просто не следует делать. Но Фиг-те оказался прав — она никак не могла понять. Это был чисто человеческий недостаток.

Выйдя из ближайшей двери, чтобы избежать столпотворения в вестибюле, Без-бе прошагал по пустынной террасе к передней стороне дворца. Он завернул за угол в тот момент, когда Хандинг вошла в грандиозный портал.

Без-бе увидел, как прибывают другие люди, но Хандинг среди них почему-то не было. Впрочем, она была ниже рангом, а потому могла прибыть позже. Придя к такому заключению, повианин устроился поудобнее и стал ждать.

Вся команда была так поражена, что замерла в полной неподвижности, когда Хандинг прибыла без Без-бе. Затем повиане стали недоуменно переглядываться. «Где же Без-бе? — молча спрашивали они друг друга. — Сказал ли он ей страшную правду?» И главное — должен ли был теперь кто-то другой ей об этом сказать? Ответ на этот вопрос, безусловно, был утвердительный. Но никому не хотелось этого делать. Раз задача была делегирована, делегат был обязан справляться.

По указанию Хандинг повиане зашаркали на свои места, украдкой бросая друг на друга отчаянные взоры.

— А где Без-бе? — спросила Хандинг.

Он пошел вас искать, — ответил Фиг-те.

— Да? — Терри была удивлена и не обрадована.Впрочем, в данный момент уже нельзя было отвлекаться.

— Что ж, остается надеяться, что он успеет добраться сюда раньше, чем мы начнем, — сказала она.

Тут повиане так занервничали, что их брюшка скрючились. Все они так надеялись, что Хандинг спросит, зачем Без-бе пошел ее искать. Это дало бы им необходимый повод объясниться. А так повиане вынуждены были хранить молчание, как они делали всякий раз, сталкиваясь с мощной и волевой личностью Хандинг.

Дама Систри вошла в залу и заняла свое место на ложе — мягком приспособлении наподобие тех, что имелись в транспорте, доставлявшем людей из космопорта. Экраны по всей зале один за другим прояснялись, и там начинали демонстрироваться лица прибывших с визитом королев. Все находившиеся в зале повиане откликались на каждое новое появление повианскими поклонами, выказывая при этом педипальпами единственную тонкую степень непосредственно под полноценной первой степенью уважения. Эта честь была зарезервирована для королевы-хозяйки.

Тусси появилась позади Редера и его группы офицеров. Свое ложе она заняла так тихо, что если бы повиане в зале не начали кланяться, люди бы так и не поняли, что королева уже на месте.

— Добро пожаловать, — начала Тусси. — Добро пожаловать, мои сестры-королевы и все ваши приближенные. Добро пожаловать, моя дочь, дама Систри. Мое особенное приветствие нашим человеческим гостям. — Она сделала жест в сторону Редера и его компании, и те поклонились.

В этот момент все глаза сосредоточились на содругах. Соу-бес уже проинформировал людей о том, что пока королева на них не укажет, глазеть на них повианским гостям будет невежливо.

Теперь же люди с каменными лицами глазели на повиан в ответ.

«Как интересно, — подумал Редер. — Когда на тебя глазеет народ с восемью глазами, это гораздо хуже, чем когда на тебя глазеет народ с двумя. Если точнее — в четыре раза хуже». Он также заметил, что повиане вроде бы и не собираются прекращать глазеть.

Наконец Тусси продолжила свою приветственную речь и тем самым сняла людей с крючка. Ибо пока говорила королева, было бы непозволительной грубостью смотреть куда-то еще.

— Круто они с нами, — уголком рта заметила Сара.

— Ага, — согласился Редер.

— Когда же нам доведется увидеть повианское представление Терри Хандинг? — поинтересовался Голдберг.

Доктор явно наслаждался происходящим. Многие годы он провел, обсуждая теоретических чужаков в различных дискуссионных группах, а теперь не мог на них насмотреться. Редер боялся, как бы пытливый медик при первой же возможности не взялся огорошивать повиан самыми откровенными вопросами.

— Как только королева говорить закончит, — прошептал ему в ответ Труон Ле.

«Чего нам, между прочим, сейчас бы делать не стоило, — подумал Редер, поворачиваясь к доктору и награждая его многозначительным взглядом. — Черт побери, я так нервничаю, как будто сам флажком собираюсь махать».

Хандинг носилась туда-сюда, располагая свой небольшой повианский отряд так, чтобы он в точности соответствовал ее эстетическому чутью. Подравнивала ряды, напоминала повианам выпрямлять спины. И при этом почти чувствовала, как от них исходит нервное напряжение.

— Просто расслабьтесь, — сказала девушка. — Нет никаких причин нервничать. Вы будете просто великолепны! Выше голову, Уд-мне!

— Мы должны ей сказать, — пробормотал Нин-ни.

— Ладно, — сказал Фиг-те. — Я ей скажу.

— Разговорчики в строю! — рявкнула Хандинг. — А теперь запомните. Вы не начинаете свистеть, пока двери не станут открываться, а потом продолжаете свистеть до тех пор, пока все не промаршируете в залу и не сделаете пять строевых шагов на месте. Поняли?

— Да! — крикнули повиане.

— Дама Хандинг! — К ней торопливо присеменил Без-бе. — Я ждал вас снаружи.

— Ничего страшного, — сказала Хандинг. — Просто вставайте в строй. И просто Хандинг. Никаких там дам.

— Я должен вам кое-что сказать, — продолжил Без-бе, следуя за Терри вместо того, чтобы искать свое место в строю, как было приказано.

Хандинг повернулась и мрачно на него посмотрела. С ее лицом, разумеется, ничего не случилось, но она буквально облучила повианина мрачностью, и педипальпы Без-бе машинально приняли то положение, которое вся команда уже посчитала вполне подходящим для этой электростанции в человеческом облике.

— На это найдется время позднее, Без-бе, — произнесла Хандинг и безапелляционно указала повианину его место в голубой шеренге. — А теперь встаньте в строй!

Странные глаза самки угрожающе на него засверкали, и повианскому солдату отчаянно захотелось повиноваться. Но тут сзади пришла волна поддержки от его товарищей по команде.

— Это насчет сви… — начал Без-бе.

Огромные створки начали раскрываться, и Хандинг буквально затолкала повианина на место.

— Позднее, — повторила она и поспешила занять свое место. Терри приложила к губам свой серебряный свисток, а когда створки окончательно раскрылись, она в него подула.

Повианские ряды немедленно замаршировали, стараясь как можно точнее насвистывать радостный мотив.

Вполне отчетливые повианские ахи разнеслись по зале, когда марширующие со свистом стали входить. Редер вроде как улыбнулся. Это мотив он всегда обожал. Коммандер даже начал мысленно напевать слова: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди… солдат вернется — ты только жди…» А коллективный вздох он отнес на счет изумленного восторга перед достижениями команды Хандинг. Повиане маршировали просто потрясающе, и их ритмичное топанье производило сильнейшее впечатление.

Сидящая поблизости от Редера королева вдруг начала вставать со своего ложа. Медленно, величественно, подобно какому-то странному воздушному шару, она поднималась на ноги. В другом конце залы дама Систри тоже начала вставать.

«Ух ты! — подумал Питер.: — Прямо как король при исполнении оратории Генделя „Аллилуйя“. Классное зрелище». Затем он повернулся к Coy-бесу и вдруг понял, что тот отчего-то посерел.

— С вами все в порядке? — спросил коммандер.

— Они свистят! — выдохнул Coy-бес. Грубые волоски по всему его хитиновому панцирю начали вставать дыбом от ужаса.

— Ну и что? — спросил Редер.

— Свист — это… это непристойное приглашение к совокуплению! — ответил повианин.

— Боже мой! — Редер бросился через залу, отчаянно стараясь привлечь внимание инструктора повианской команды. — Хандинг! — почти заорал он.

Девушка обернулась на оклик и увидела несущегося к ней коммандера. Лицо его оставалось совершенно невыразительным, но губы были так плотно сжаты, словно он тоже собрался вот-вот засвистать, а указательным пальцем Редер бешено пилил себе глотку. Терри мгновенно приложила к губам свисток и выдула сигнал перемены мотива. Затем, набрав на ручном пульте нужные кнопки, запустила воодушевляющий марш Джона Филипа Соузы.

Быстрый взгляд через плечо сказал Редеру о том, что королева и дама Систри уже оседают обратно на свои ложа. Вид у них был какой-то странный, словно бы слегка парализованный. Повиане по всей зале, включая клановых королев на экранах, имели схожую внешность.

«Будь оно все проклято», — успел подумать Питер, подбегая к Хандинг.

— Больше никакого свиста, — прошипел он. — Это приказ.

— Есть, сэр, — прошептала Терри.

Коммандер с сомнением на нее глянул.

— Есть больше никакого свиста.

С кратким кивком Редер пробрался обратно на свое место рядом с королевой Тусси. После секундного замешательства он, не двигая головой, поднял на нее глаза. Королева смотрела прямо на него. Тогда коммандер подобрался к ней поближе.

— Ваше величество, мы даже понятия не имели, — тихо произнес он. — У людей свист ничего подобного не подразумевает. — «То есть, можно, конечно, присвистнуть при встрече с красивой девушкой, — подумал Питер. — Но это же совсем другое дело». — Мы в высшей степени сконфужены и испытываем глубочайшее сожаление по поводу случившегося. Мы ни в коей мере не хотели доставлять вам и другим королевам подобного огорчения.

И он инстинктивно одарил королеву самым своим умоляющим взором, зная, что для повианки это ничего значить не будет.

Мгновение спустя жвалы Тусси защелкали — совсем тихо, зато быстро-быстро. Она подняла педипальпы, чтобы удерживать их в неподвижности, а ее хвост отчаянно завибрировал. Усилием воли королева оторвала глаза от маленького человечка перед собой и сосредоточилась на представленной в ее честь декоративной маршировке. В целом Тусси удавалось с собой справляться, однако ее то и дело одолевала неудержимая дрожь.

Редер какое-то время с опаской за ней наблюдал. А затем повернулся к Саре.

— Пожалуйста, сходи и расскажи даме Систри о том, что произошло, — прошептал он. — А то ее как будто контузило. — «И не мудрено, — подумал Питер. — Наша радушная хозяйка организует и с нетерпением ожидает радостного события — и все ради того, чтобы исполнители сюда с непристойными предложениями завалились. — Тут он заржал и вынужден был срочно прикрыть рот ладонью. — Черт меня побери. Ни в сказке сказать, ни пером описать».

Редер опять поднял глаза на королеву, и она в тот же миг опустила взгляд, после чего обоим пришлось отвернуться. Человек и повианка буквально тряслись от едва сдерживаемого веселья. Наконец оба решили дилемму, напряженно уставившись прямо перед собой и наблюдая за марширующей командой с таким вниманием, словно только от нее зависело дальнейшее биение их сердец.

Оставшуюся часть вечера все важные персоны избегали смотреть друг на друга, поскольку это вызывало мучительный приступ идиотского хихиканья. А подобное поведение считалось весьма неподходящим для серьезного дипломатического приема.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Редер вошел в полутемную залу, и голограммы разнообразных королев повернулись на него посмотреть. Их жвалы почти тут же защелкали. Коммандер залился краской, и щелчки стали еще громче, когда королевы подметили этот признак смущения.

— Добро пожаловать, коммандер Редер, — сказала королева Тусси. — Подойдите и сядьте рядом со мной.

На самом деле они были в зале одни, если не считать ее первого и второго помощников, но Редер явственно ощущал присутствие других королев, хотя они и находились там лишь в виде красок и света.

— Пожалуйста, простите нашу веселость, коммандер, — сказала королева. — Но это правда было очень смешно.

— Благодарю вас, ваше высочество, — с легким поклоном отозвался Редер, — за столь благосклонное отношение к нашему постыдному неведению. Поверьте, я был так же удивлен, как и вы.

— О нет, коммандер, — мягко возразила зеленая королева. — Вот в этом я сомневаюсь.

Тут все опять защелкали жвалами. Это собрание было неофициальным, и королевы поддерживали непринужденный тон. Все, кроме Тусси. Голубая королева, как показалось Редеру, буквально излучала напряженное волнение.

— Расскажите нам о вашем народе, коммандер, — предложила Тусси.

— По большей части мы народ мирный, — начал Редер. — Первоначально наш военный ресурс создавался с целью противодействия пиратам. Что-то подобное кланам, как я понимаю, знакомо. — Тут коммандер заметил среди королев какое-то оцепенение. «Ладно, — подумал он. — Больше никаких ссылок на межклановые разборки». — Мы называем себя Содружеством.

Дальше Редер как мог описал их правительство, жалея при этом, что в свое время не уделял особого внимания занятиям по основам государства и права. Тем более, что его на этот счет серьезно предупреждали. «Но даже мисс Прикс, — подумал Питер, — не могла бы себе представить, что мне придется объяснять всю эту ерунду гигантским разумным насекомым». Он рассказал их величествам, что Содружество уже расширилось до трехсот планет, рассеянных по галактике.

— Вы хотите сказать, что не обживаете весь сектор целиком, прежде чем двинуться к следующему? — спросила оранжевая королева. — Как это необдуманно!

— Может быть, — отозвался Редер. — Но для нас это, похоже, годится. Как правило. — Не будь его лицо заморожено, он бы сейчас ухмылялся как последний дурак. — Мы способны быть последовательными в наших методах и зачастую таковыми бываем, — объяснил Питер. — Однако потребность исследовать… — «а также эксплуатировать», — мысленно добавил он, — и быть при этом первыми в нас очень сильна.

— Не о том ли вы говорите, коммандер, — спросила Тусси, чья склоненная набок голова выражала изумление, — что если в каком-то секторе уже существует человеческое поселение… то в определенном смысле для людей этот сектор испорчен?

Редер на мгновение онемел. Это был хороший вопрос. И как он теперь на него ответит, не выставляя всю человеческую расу безнадежными психами?

— Действительно, для некоторых людей ответ на этот вопрос будет утвердительным. Но такие люди — подлинные пионеры, а не общая масса — скорее составляют исключение. Большинство людей, покидая родные планеты, желают отправиться в такое место, которое уже исследовано и до определенной степени обустроено.

— Значит, за пределами того, что вы называете расовыми различиями, существует более одного вида людей? — спросила Сембе, оранжевая королева. Одну педипальпу она держала ладонью вверх, другую ладонью вниз, что указывало на замешательство.

— Скорее это просто индивиды, имеющие предпочтения, к которым они стремятся. Немало людей имеют настолько схожие предпочтения, что вместе они воплощают определенный тип личности, независимо от расовой принадлежности. — «Что это я сейчас такое сказал? — задумался Питер. — Есть в этом какой-то смысл или нет?»

— Все это так похоже на млекопитающих, — с легким поворотом лиловой головы заметила Лисни.

— А разве могло быть иначе? — язвительно спросила зеленая королева.

Тут все королевы защелкали жвалами, а Редер зааплодировал. Хлопки его ладоней не так уж и отличались от их щелчков.

— Пожалуйста, продолжайте, коммандер, — предложила Тусси.

«Так-так, — подумал Питер, — и на чем же я остановился?»

— Естественно, в ранние для поселения дни исследовать свой сектор — слишком большая роскошь. — «Поселение — замечательное слово, — подумал Редер, благодарный королеве за то, что она его употребила. — В нем есть что-то домашнее, не столь агрессивное. Поселение звучит намного лучше колонии». — Однако, если какая-то планета достаточно богата, чтобы снарядить туда экспедицию и занести на карту ее окружение, считается хорошей практикой иметь под рукой людей, которые хотят чего-то другого — возможно, создать новое поселение. Так что когда исследователи обнаруживают планету, пригодную для ее заселения человеком, всегда находятся люди, готовые скорее за ними туда последовать, чем ждать, пока в их родном секторе откроют новую планету.

Королевы молчали, явно обдумывая сказанное.

— Выходит, — с предельной аккуратностью подытожила Сеззет, желтая королева, — ваш народ предъявил свои права на триста систем, ни одну из них полностью не заселив и не исследовав.

— По крайней мере, на триста планет, — уточнил Редер. — На самом деле я даже не знаю, есть ли у Содружества на этот счет какая-либо политика. — Он развел руками. — За все то время, что мы были в космосе, ни с какими разумными расами, кроме повиан, мы не сталкивались. Так что этой политики вполне может не быть, поскольку раньше ничего подобного не происходило.

Тихое изумление встретило это ремарку.

— Хочется надеяться, — заметила Мойрис, зеленая королева, — что вы все-таки что-то придумаете, потому что эта беспорядочная гонка среди звезд совершенно неприемлема.

— Существует целая бесконечность систем, ваши величества, — решил утешить их Редер.

— Однако не существует неистощимых ресурсов, — мягко заметила Тусси.

— И думать, что какой-то ресурс может быть абсолютно надежным, это в лучшем случае разочарование, а в худшем — катастрофа. Если ваш народ уже заселил какие-то планеты в космосе, права на который предъявлены повианами, вам придется их освободить! — После этого заявления жесты и мимика зеленой королевы сделались отчетливо агрессивными.

— Ваши величества, — сказал Редер, — я всего лишь скромный коммандер нашей армии. Я не дипломат и вовсе не собираюсь вести с вами переговоры, таковым прикидываясь. У меня нет в подобных делах решительно никаких полномочий.

— Этот вопрос определенно будет обсуждаться, когда к нам прибудут те, кто соответствующими полномочиями облечен, — сказала Тусси. — А пока что я предложила бы перейти к обсуждению более легких материй.

И следующие четыре часа они обсуждали всякие мелочи вроде путешествий, торговли и команды по декоративной маршировке. Которая, несмотря на свое позорное вступление, совершенно очаровала королев — всех до единой.

— Это была катастрофа, — позднее в тот же день признался Саре озабоченный Редер. — Они узнали массу того, что им не понравилось, а я вообще ничего не узнал.

— А что им не понравилось? — спросила Сара, отхватывая еще один кусок бутерброда.

— Им не нравится наш способ колонизации. Повиане делают по-другому. Они заселяют первую же подходящую планету, какая им попадается, а затем исследуют и разрабатывают всю эту систему, прежде чем хотя бы попытаться найти другие.

Сара задумчиво кивнула.

— Да, это на них похоже, — сказала она. — Повиане чертовски методичны. Они и воюют так же. Методично. Скорее всего, именно поэтому они нас до сих пор наголову не разбили. Мы все время ковер из-под них вытаскиванием. — Она улыбнулась. — Очень удачно, что мы такие непредсказуемые.

— Но они учатся. — Питер бросил свой бутерброд, всего один-единственный раз его куснув. — Ведь эти задания типа «ударь-и-беги» они напрямую от нас подцепили. Причем когда я говорю «от нас», я имею в виду нас непосредственно.

— Это было неизбежно. — Сара вздохнула. — Повиане — разумный вид, а любой успешный вид способен адаптироваться. — Она развела руками и энергично пожала плечами. — Здесь не наша вина.

— А ты заметила, что мы теперь куда больше мимику и жесты используем? — спросил Питер.

Сара улыбнулась.

— Конечно — мы адаптируемся. — Она встала и швырнула остатки ленча в мусорный бак. — Послушай, ты ничего не запорол. Ты сказал им, что не можешь ответить на определенные вопросы, сказал, что у тебя нет власти что-то делать. Не понимаю, как ты мог оттолкнуть их от себя своей честностью. — Направившись к двери, Сара повернулась, чтобы еще раз ему улыбнуться. — И не забывай про клан Нтагон. Поведение тех повиан выставило все кланы в очень дурном свете. И из этого положения они захотят как можно скорее выбраться, можешь мне поверить.

— Нрзан вызывает славу Линче! — выкрикнул Ху-сей. Первый помощник королевы Тусси забарабанил жезлом по пустому деревянному ящику, и звук стал эхом отражаться от голых стен залы.

Огромное помещение было священным местом для всех повиан. Оно представляло собой залу для собраний их вида еще с тех времен, когда инструменты делались из бронзы. Одновременно это была и арена, и судилище. Никаких удобств здесь не имелось; пол был земляной, стены каменные. Потолок составляли стволы деревьев, щели между которыми были попросту залеплены грязью. Единственные украшения были, соответственно, варварскими; на концах длинных шестов были развешаны бронзовые сети для ловли со вставленными туда шипастыми металлическими дубинками — оружием дикарского детства расы повиан.

Многие тысячелетия сюда не позволялось вносить никаких перемен помимо необходимого ремонта. Вокруг этой залы был выстроен громадный дворец, храня ее здесь, как будто в секрете. Это было самое сердце повианской цивилизации.

Как только эхо затихло, на ближайшем с королевой Нрзана месте расцвел зеленый голообраз королевы Мойрис из клана Линче, второго по старшинству.

— Нрзан вызывает славу Блетни!

Напротив Мойрис и слева от Тусси появилось голо королевы Сембе из оранжевого клана, третьего по старшинству. Дальше Ху-сей вызвал клан Стреф, и появилась Сеззет, желтая королева.

Наконец он вызвал клан Венед, и возникла Лисни, лиловая королева.

Каждая королева держала в своих педипальпах комок жира — нищенской пищи, крайне отвратительной для их изысканного вкуса. Чтобы говорить и задавать вопросы, королевы должны были брать комочек жира и жевать его, пока говорят. Таким образом урезались ненужные вопросы и слишком витиеватые речи. Для начала каждая королева отщипнула немного жира.

— Кто созвал нас сюда, и зачем нас сюда созвали? — хором, нараспев произнесли все они.

— Я созвала вас, — сказала Тусси и выдвинулась вперед, вставая в круг света, оттенок которого соответствовал цвету ее клана. Затем она подняла педипальпу и вгрызлась в комок жира. — Я созвала вас не только за тем, чтобы засвидетельствовать нашу первую встречу с новым видом, — продолжила голубая королева. — Я также должна рассказать вам о том зле, которое уже разрушает один из наших кланов, а в конечном итоге, может статься, разрушит мир между всеми кланами.

Завершив таким образом формальное вступление, Тусси расположилась на ложе, которое ее первый помощник выдвинул вперед. Затем она опять вгрызлась в комок жира, завоевывая себе право говорить.

— С собой люди привезли ребенка из клана Нтагон, — сказала Тусси. — Ему случилось оказаться на их корабле посредством совершенно поразительного происшествия. Однако это рассказ для другого раза. Разумеется, когда я узнала о том, что у людей на корабле есть повианский ребенок, я потребовала, чтобы его доставили ко мне.

Вокруг нее все королевы в молчаливом одобрении защелкали жвалами.

— Удовлетворенная тем, что люди не причинили этому ребенку никакого вреда, я спросила его, как получилось, что он, такой юный, вообще оказался в космосе. — Тут голубая королева сделала паузу, слегка наклонила голову и изящным взмахом педипальпы убрала со своего хелицера лишний комочек жира.

Выяснилось, что Нтагон ведет войну против этих людей из Содружества, якобы оказывая помощь своим человеческим союзникам, именуемым мокаками, — сказала она наконец. — Здесь, разумеется, есть еще очень многое, хотя наши человеческие гости на этот счет достаточно скрытны. Их корабль военный, а потому не укомплектован дипломатами. Я подозреваю, что их вожак боится слишком много нам рассказать. К счастью, мой юный источник информации знает причину этой войны — или думает, что знает. Судя по всему, люди наткнулись на обширные залежи природного антиводорода. Фа-коф не знает, почему люди, которым помогает их клан, не хотят делиться этим антиводородом с другими людьми, а желают воевать, чтобы сохранить его для себя.

Мойрис из Линче, зеленая королева, отщипнула от комка в своей педипальпы кусочек жира, завоевывая себе таким образом право говорить.

— Нтагон, надо полагать, уже достаточно долгое время знает этих людей, раз он ввязался в войну на стороне одного человеческого клана против другого. Почему же он держал это в секрете от нас, всех остальных? — спросила она. — Кто-нибудь из вас слышал раньше хоть слово об этих людях?

Все королевы сделали отрицательные жесты.

— Так почему ребенок Нтагона оказался в космосе? — спросила Лисни, лиловая королева. Языком слизнув кусочек жира со своего хелицера, она сняла его педипальпой и прилепила обратно к большому комку.

Тусси, к молчаливому удивлению и уважению других королев, отхватила от своего комка очень приличный кусок.

— Молчание нашего сестринского клана по поводу людей могло бы показаться странным, если бы оно не совпало по времени с открытием этими людьми уникального природного источника, о котором я уже упомянула. В таком свете молчание Мигерис становится зловещим.

Королевы неловко заерзали. Некоторые выразили несогласие.

— Согласно Фа-кофу, — продолжила королева Тусси, — Мигерис, ее дамы и их дочери с невероятной скоростью производят потомство. Так происходит последние пятнадцать лет. Детей, подобных Фа-кофу, жестоко тренируют и безжалостно отправляют на войну, как только они становятся достаточно сильны и координированы, чтобы обращаться с оружием. Тысячи из них уже погибли в бою.

От всего кружка королев последовал шумный выдох и отрицательные жесты. Сеззет, желтая королева, откусила немного жира.

— Однако нам приходится полагаться только на слова этого ребенка, — заметила она. — Эти люди могли с ним что-то такое сделать. Возможно, его пытали, чтобы он выдвинул эти дикие обвинения.

Тусси по-прежнему жевала, а потому смогла ответить немедленно.

— Мои лучшие врачи в ходе многочисленных обследований не обнаружили никаких признаков того, что люди обошлись с Фа-кофом каким-то подобным образом. Раз уж на то пошло, то, согласно самому ребенку, они как могли старались быть с ним добрыми и всячески ему помогать. Кроме того, я еще не рассказала вам о самых злых проступках Нтагона. Они не только едят людей…

Снова последовал общий выдох, а Мойрис из зеленого клана тут же отхватила кусочек жира и заговорила.

— Это неслыханное обвинение! — Мойрис с отвращением и недоверием взмахнула педипальпой. — Думать, что такой цивилизованный народ, как мы, станет есть разумных существ, просто недопустимо! А кроме того, они в союзе с людьми. Безусловно, подобный варварский акт разрушил бы их отношения.

— Если откровенно, сам Фа-коф никогда этого не видел, — признала Тусси. — До него лишь доходили слухи.

Все королевы вокруг нее сделали удовлетворенные жесты, словно бы говоря: «Я так и знала!»

— Тогда это просто клевета, — заключила Сеззет и слегка повернула желтую голову. Этот ее жест выражал удивление перед наивностью Тусси.

— Зато, — продолжила Тусси, упорно пережевывая жир, — Фа-коф собственными глазами видел… — голубая королева уже слегка задыхалась от напряжения, — другие смертные казни.

Обессиленная, Тусси повернулась спиной к своим сестрам-королевам, силясь восстановить самообладание. Остальные четверо королев обменялись тревожными взглядами.

— Расскажите нам, — попросила Лисни, отщипнув крошечный кусочек жира.

— Они видел, как офицеры, а однажды дама… ели повиан.

— Нет! — Сеззет вскочила со своего ложа. Затем, опомнившись, она откусила кусочек жира и продолжила: — Я не могу в это поверить! Каннибализм? — Все ее тело отвергало эту мысль. — Почему? Зачем Мигерис такое проделывать? И почему мы должны верить людям, когда они такое говорят?

— Но люди об этом не говорили, — заметила Тусси. — Эти заявления сделал повианин. С вашего позволения я разрешу ему войти.

Ее сестры-королевы обменялись тревожными взорами, а затем одна за другой кивнули в знак согласия. Ху-сей быстро подошел к двери, что-то негромко сказал и жестом пригласил внутрь юного повианина.

За всю свою недолгую жизнь Фа-коф никогда не чувствовал себя мельче, чем теперь, оглядывая круг королев. Серый он ужаса, он пал ниц и так и лежал, содрогаясь.

Королевы, застигнутые врасплох таким поведением, молчали. Обычно повианские дети были уверены в себе и всегда радовались знакомству с самкой. Даже такие достаточно взрослые дети, как Фа-коф.

Подойдя к ребенку, Тусси принялась нежно поглаживать его по спине, пока ей не удалось убедить его встать и обратиться лицом к королевам.

— Расскажи моим сестрам-королевам, кто ты, дитя, — предложила Тусси.

— Я Фа-коф, оружейный техник третьей статьи, бывший член второй боевой когорты клана Нтагон, находящейся под прямым командованием дамы Сисик, которая является пятой дамой королевы Мигерис.

— Пятой дамой! — воскликнула Мойрис, взмахивая зеленой педипальпой. — На данный момент в поселении Нтагона в том секторе должно быть не более трех дам!

— Там семь дам, ваше величество, — смущенно сообщил ей Фа-коф.

— Семь? — воскликнула Лисни.

— О которых мне известно, — добавил Фа-коф.

Лиловый был самым молодым кланом после красного, однако прошло триста лет, прежде чем там понадобилось семь дам.

— Мигерис была королевой меньше семидесяти лет, — сказала Лисни. — Ей никоим образом не может требоваться семь дам!

— Это зависит от ее планов, — заметила Тусси.

— А ты хороший техник? — спросила Сембе, ободряюще кивая оранжевой головой.

— Да, ваше величество, — ответил Фа-коф. — Я был лучшим учеником в своем классе.

— А что с теми, которые не становятся хорошими техниками? — поинтересовалась желтая королева. — Что с ними случается?

— Их ставят работать на фермах или заводах, — ответил Фа-коф.

— Теперь скажи, что бывает с теми, которые ленивы, непослушны и недостаточно прилежно работают на фермах и заводах, — сказала Тусси.

Фа-коф опустил взгляд, переминаясь с ноги на ногу. Его хитин снова посерел.

— Можешь отвечать, дитя, — сказала Тусси, нежно гладя его педипальпой по голове. — Никто не обвинит тебя за то, что ты должен об этом сказать.

— Их уничтожают, ваше величество, — тихо проговорил Фа-коф. — Порой из них делают наглядный пример и съедают. Части их тел в качестве предостережения распределяют между теми, чья работа была недостаточно удовлетворительной.

— Это ложь! — заявила Мойрис, и зелень ее хитина приняла какой-то нездоровый оттенок. — Это невозможно и неразумно!

Тусси сочувственно на нее посмотрела. Мигерис была одной из дочерей Мойрис, и клан Линче очень годился ее возвышением в королевы нового клана.

— Я согласна, что это неразумно, — сказала она. — Есть у вас еще какие-то вопросы к ребенку?

Вопросы нашлись, и, хотя ответы на них было мучительно слышать, королевы продолжали расспрашивать Фа-кофа, пока окончательно во всем не убедились.

— Тем не менее, — упорно настаивала Мойрис, — мы также должны расспросить этих людей. Этот ребенок ничего не знает о всей ситуации в целом.

— Согласна, — сказала Тусси. — Однако, я считаю, на сегодня с нас уже достаточно. Давайте удалимся и подумаем о том, что мы узнали, а также о том, что нам спросить у людей.

— Согласны, — дружно отозвались изнуренные и взволнованные королевы.

— Тогда до завтра, — сказал Тусси. — Соберемся здесь в тот же час.

Она понаблюдала за тем, как королевы последовательно отключаются, — и отвернула голову при виде полной отчаяния позы Мойрис. То, что она поделилась своей ношей, нисколько эту ношу не облегчило, и Тусси стыдилась того, что ей выпало им обо всем рассказать. Как и все остальные королевы, она задумывалась о том, что могло превратить красный клан в таких монстров.

Затем Тусси погладила напряженную спину Фа-кофа.

— Идем, — сказала она. — Отобедай со мной. А потом мы в скалики поиграем. Любишь скалики?

Юный повианин кивнул. Затем он поднял взгляд на королеву.

— Я не лгал, ваше величество. Правда не лгал. — Педипальпы подростка буквально умоляли ему поверить.

— Я знаю, что ты не лгал, сынок. Просто очень тяжело такое услышать. Поэтому нам не хочется, чтобы это была правда. — Одним когтистым пальцем королева нежно приподняла ему голову. — Но это правда, и теперь мы должны думать, что с этим поделать.

Coy-бес заметно нервничал. Редеру казалось не слишком обнадеживающим, что эксперт по этикету стал так суетлив. Повианин расхаживал взад-вперед по коридору, то и дело дергая когтями за обтягивающий стены шелк. «Если он уже готов на стены лезть, — подумал Питер, — что же тогда мне предполагается делать?»

Наконец, выказывая педипальпами вторую степень уважения, Coy-бес подошел к коммандеру.

— Я говорил вам, что если королевы захотят, чтобы вы присоединились к обсуждению, вам дадут комок жира? — спросил он.

Редер кивнул.

— А если вы захотите говорить, вы должны жевать жир, — сказал эксперт по этикету.

— Вы просто отлично меня проинструктировали, — заверил повианина Питер, делая ладонями успокаивающие движения. — Если я где-то напортачу, никто не сможет вас обвинить. Ваша работа была безупречна.

Coy-бес повращал одной педипальпой вокруг другой, показывая тем самым свое расстройство.

— Мне почему-то кажется совсем по-другому, — сказал он. — Хотя я сердечно благодарю вас за поддержку, — торопливо добавил консультант, делая уважительный жест.

«А от оскорблений эксперт по этикету даже в таком состоянии предельно далек», — лукаво подумал коммандер.

— С вашими превосходными инструкциями и советами мы с мисс Трюдо должны справиться как нельзя лучше, — взялась успокаивать повианина Сара.

Затем они с Питером обменялись многозначительными взорами. «Кому могло прийти в голову, — дружно подумали оба, — что в один прекрасный день нам придется повианина утешать». Меньше месяца тому назад повиане были врагами, которые в буквальном смысле ели людей живьем и которые запросто обеспечивали бы людям ночные кошмары, даже если бы их не ели. А теперь они были друзьями, причем чертовски славными.

— Наверное, я никак не могу прийти в себя после того… инцидента, — признался Соу-бес.

— Любой бы не сразу пришел, — утешила его Сара.

«Особенно бедняга Бартер», — подумал Питер.

Получилось так, что эксперт по этикету, убежденный в том, что хорошие манеры могут одолеть любые препятствия, организовал себе «случайную» встречу с лингвистом в коридоре научного отдела. Мистеру Бартеру до сих пор успокоительное кололи.

«И несчастный Соу-бес, вероятно, тоже что-то такое употребил, — подумал Питер, внимательно изучая нервозного чужака. — По-моему, у него какой-то серый налет вокруг… гм, рта».

Громадный деревянный барьер, совершенно определенно не дверь, скользнул в сторону, и перед ними предстал Ху-сей, первый помощник королевы Тусси.

— Клан Нрзан вызывает представителей Содружества, — нараспев произнес он.

— Э-э… — Размахивая указательным пальцем, Редер в темпе к нему подскочил. — Мы всего лишь представители нашего корабля, «Непобедимого», — сказал он. — Мы пришли сюда не как официальные представители Содружества.

Последовала пауза, пока первый помощник это переваривал.

— Отличный ход, сэр, — прошептала Марион Трюдо, корабельный юрист.

— Клан Нрзан вызывает представителей корабля Содружества «Непобедимый», — так же нараспев произнес Ху-сей, но уже заметно громче, чтобы вернее отмести любые другие уловки, к каким могут прибегнуть люди.

Содруги и Соу-бес гуськом вошли за Ху-сеем.

Питера не на шутку удивило увиденное. Все это порядком напоминало продемонстрированные ему в свое время компьютерные имитации громадных средневековых залов человеческой расы. Между темной почвой пола и черными от дыма стенами и потолком гигантские королевы были единственными цветными пятнышками в этом месте.

Ху-сей провел людей в их световой кружок — шестой в общем круге королев, тот самый, в котором вообще-то должен был находиться представитель клана Нтагон. Для удобства гостей там были устроены какие-то подобия гамаков с чем-то вроде подушек из шелковых кип. Редер и его люди держали руки соответственно первой степени уважения, склоняя головы перед королевой Тусси.

— Прошу садиться, — предложила им голубая королева. Когда люди расселись, она сказала: — В интересах сохранения времени и сил мы чувствуем, что настала пора для откровенного разговора. Вы освобождаетесь от ритуала прожевывания жира.

— Как вам будет угодно, ваше величество, — откликнулся Редер. — Хотя я могу быть ограничен в разговоре, руководствуясь…

— Мы скажем вам, что нам известно, — прервала его Тусси. — Думаю, вы найдете нас очень хорошо информированными. Настолько хорошо, что вам очень мало что придется от нас скрывать, руководствуясь соображениями секретности.

Редер с трудом сглотнул.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказал он.

— Мы знаем, что вы находитесь в состоянии войны с коллективом людей, именующих себя мокаками. Мой новый сын сообщил мне, что все в клане Нтагон считают этих людей совершенно безумными. И все же по какой-то причине Нтагон заключил с ним союз против Содружества. Мой сын также рассказал мне, что Космический Отряд Содружества — превосходные солдаты, умные и стремительные в бою. Хотя, с другой стороны, мы уже и сами поняли это по тому, в какой манере вы помогли изгнать с нашей территории рейдеров Нтагона.

Редер молча склонил голову в знак признательности. «Спасибо тебе, Сара», — подумал он.

— Мы знаем, что вы воюете за обширные залежи природного антиводорода, которыми мокаки не желают с вами делиться. Теперь расскажите нам больше.

Редер вдруг понял, что рот у него изумленно разинут.

— Гм… это очень точно резюмирует ситуацию, ваше величество, — после небольшой паузы сказал он. — Какого рода информацию мы можем добавить к тому, что вам уже известно, чтобы как-то прояснить дело?

— Почему мокаки хотят уберечь от вас эти ресурсы? — спросила Мойрис.

Редер повернулся лицом к зеленой королеве.

— Они хотят вызвать крушение нашей цивилизации, — признал он. «Просто не вижу, — подумал коммандер, — как это сообщение может повредить Содружеству. Черт возьми, оно может вызвать к нам некоторое сочувствие».

— Похоже, безумие — вовсе не исключительная привилегия клана Нтагон, — заметила лиловая королева.

Мойрис повернула голову, бросая гневный взгляд на Лисни. Она уже была более чем достаточно расстроена обрушившимися на ее дочь обвинениями, чтобы еще и выслушивать ехидные замечания.

— Зачем им это нужно? — спросила Тусси.

— Не знаю, есть ли у повиан религия… — начал Редер.

— Пожалуйста, объясните, — попросила Сеззет. Ее желтые педипальпы выражали любопытство.

— Если в самых простых выражениях, то религия — это философия, которая предполагает существование некоего заинтересованного сверхъестественного существа, — сказал коммандер. — У человечества имеется множество подобных философий, и порой крупные массы людей становятся невероятно ревностны в своей вере в эти философии. Ревностны до такой степени, что нам приходится вступать с ними в войну, страдать от лишений и даже гибнуть, чтобы их защитить. Мокаки — подобная одержимая группа людей. Они рискнут всем на свете, лишь бы распространить свои верования.

— Но во что именно они верят, коммандер? — Сембе, оранжевая королева, вопросительно его разглядывала.

— На самом деле я не так хорошо знаком с их верованиями, — сказал Редер. — Они особенно ими не делятся, пока вы не вступаете в их ряды, и даже тогда открывают очень немногое. Только после того, как вы достаточно долго с ними пробудете, и они убедятся в вашей преданности их делу, они могут вам что-то поведать. Мы в Содружестве наверняка знаем только одно, потому что мокаки сразу нам это сказали. Они твердо верят в то, что мы несем с собой зло и что нас следует остановить, не позволяя нам распространить это зло среди звезд.

— Не знаю, несете вы собой зло или нет, — сказала Мойрис. — Но я определенно считаю, что вас следует остановить и не давать вам распространяться среди звезд так беспечно, как вы до сих пор это делали.

— Этот вопрос в свое время обязательно будет поднят, — заверила зеленую королеву Тусси. — А теперь давайте остановимся на Нтагоне и всем, с ним связанном.

Мойрис сделала грациозный жест, соглашаясь.

— Почему, как вам кажется, Нтагон помогает этим странны людям? — спросила Лисни.

Редер заколебался, и Трюдо взглянула на него, явно прося разрешения ответить. Коммандер кивнул.

— В юридической практике, — принялась объяснять Трюдо королевам, — хорошим правилом считается спрашивать: кому это выгодно? Если бы Содружество не имело возможности покидать свои планеты для торговли, мы прекратили бы существовать как реальная сила. Мокаки бы это приветствовали. Они также заявили, что у них нет намерения разрабатывать природные залежи антиводорода для себя. Таким образом, очень похоже, что эти ресурсы остаются свободными для любого, кто явится вовремя.

Тут все королевы застыли в неподвижности. И так продолжалось в течение нескольких минут.

«Наверное, они тоже об этом задумывались, — догадался Питер. — Никакой другой логичной причины, почему Нтагон воюет на стороне мокаков, просто в голову не приходит. Мокаки ненавидят собственную расу, а чужаков — и подавно. И я ни на секунду не допускаю, что повиане могли обратиться в их веру».

— Я искренне сомневаюсь, — сказал он в тишине, — что Нтагон обратился в веру мокаков.

— Это невозможно, — согласилась Тусси. Вскоре она заговорила снова, на сей раз напрямую обращаясь к своим сестрам-королевам. — Имея в своем распоряжении подобные ресурсы, Нтагон превратится в очень серьезную силу.

Голубая королева не стала развивать эту мысль, чтобы остальные сами подумали, и королевы стали размышлять. А люди, заметила Тусси, очень скоро стали проявлять беспокойство. Однако пока что она решила их игнорировать, сосредоточивая все свое внимание на королевах, наблюдая за всеми малейшими их движениями, надеясь, что таким образом получит информацию об их мыслях.

— Этого нельзя допустить, — наконец произнесла Мойрис. Голос ее скрежетал как трущиеся друг о друга камни. — Ни один клан не должен быть настолько могущественней остальных. Это нарушит равновесие и внесет зло.

— Это необходимо остановить, — согласилась Сембе, уверенно дернув оранжевой головой.

Остальные подтвердили свое согласие.

— Эти ресурсы принадлежат человеческому Содружеству, — объявила Тусси.

Она пристально наблюдала за своими сестрами-королевами, стараясь уловить малейшие знаки несогласия. Но их не было. Все королевы с полной определенностью выразили свою солидарность.

— Это вовсе не потому, что нам они не нужны, — объяснила Тусси людям. — Причина здесь такова, что они возмутили бы наш мир, нарушили бы равновесие нашей цивилизации. Хуже того, эти ресурсы, судя по всему, вызвали то зло, за которое несет ответственность клан Нтагон. Мы должны остановить Нтагон и лишить его возможности помогать вашим врагам. Теперь все, что нам нужно, это решить, как это сделать.

Сбоку от Редера появился Ху-сей.

— Не будете ли вы так любезны сопровождать меня, коммандер? — уважительно произнес он.

Редер и его отряд поклонились королевам, попятились на десять шагов, а затем последовали за первым помощником к выходу из залы. Питер был уже почти у барьера, когда негромкое щелканье жвал предупредило его о том, что к его заднице прилипла шелковая подушка.

— Могла бы сказать, — уголком рта прошипел он Саре.

— Я не заметила, — прошептала она в ответ. — Я пыталась свою корму от такой же очистить.

Ху-сей щелкнул жвалами при виде того, как люди отчаянно стараются избавиться от шелка, который только лип к их ладоням.

—  — Вы не позволите? — спросил повианин.

—  — Не позволю? — переспросил Редер. — Я вас нижайше прошу.

С помощью Coy-беса повианин за считанные мгновения всех их очистил.

— И что теперь? — спросил Редер у первого помощника.

— Вас проинформируют, коммандер, — ответил Ху-сей. — А прямо сейчас я рекомендую вам вернуться на свой корабль. Отправьте домой всех повиан, которые все еще у вас гостят. Когда королевы закончат совещание, они будут готовы отправиться в дорогу, и вы должны будете их сопровождать.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Когда я спросил даму Сучарес о тех людях, которые был изагнаны на территорию клана Нрзан, дама сказала, я цитирую:«Это больной и извращенный народец, который лжет и убивает без всякого на то повода».

Мастер охоты Сом-сун говорил так спокойно, как будто докладывал непосредственно своей королеве об успешном завершении очередного задания, а не давал отчет пяти возвышающимся над ним самкам. Вид этих самок был невероятно пугающим, как и само место их встречи, однако ради чести своего клана и своей королевы мастер охоты заставлял себя держаться так, словно это было что-то не слишком существенное.

— Тогда я спросил даму, почему Нтагон не призвал другие кланы помочь ему в этом бою. Дама ответила, что Нтагон способен сам позаботиться о себе и не испытывает необходимости униженно ползти к своим сестрам за помощью.

— Какое высокомерие! — гневно буркнула Мойрис.

— А дама не сказала, почему Нтагон не извинился за преследование своего врага на территории Нрзана без всякого предупреждения? — осведомилась Тусси.

Сом-сун поколебался, затем ответил:

— Дама сказала, что ее мастера охоты находились при исполнении своих обязанностей, и что она не станет за это извиняться.

Королевы были так ошарашены, что погрузились в молчание.

— Для дамы это весьма отважное поведение, — высказалась наконец Лисни. Ее педипальпы демонстрировали глубокое неодобрение слов и поступков дамы Сучарес. — Даже для самой Мигерис это было бы слишком сильно. Но для дамы…

— Продолжайте, — велела Тусси мастеру охоты, уже понимая, что она услышит дальше.

— Затем я попросил позволения дамы продолжить свое путешествие, дабы передать приветствие моей королевы ее королеве. Дама Сучарес сказала мне, что это вовсе не обязательно и что она передаст королеве мое сообщение. Тогда я спросил, запрещает ли она мне продолжить путешествие, и она ответила, что запрещает.

— Она объяснила, почему? — настойчиво спросила Мойрис.

Мастер охоты слегка изменил позу, не в силах не указать на свое волнение.

— Дама сказала, что это ее решение как подкоролевы и что она решает не оказывать мне подобной услуги. Она сказала мне, что ее королева безусловно поддержала бы ее решение, ибо у королевы Мигерис нет времени на каждого ничтожного мастера охоты, который заявляет, будто несет приветствие своей королевы, тогда как все, что он на самом деле готов предложить, это дерзкие и неуместные вопросы.

Подкоролева? — переспросила Мойрис из зеленого клана. Голос ее был низким, а поза — смутно угрожающей. — Что-то не нравится мне, как это звучит.

Тусси поднялась со своего ложа и оглядела остальных королев.

— В таком случае я должна передать ей свое приветствие лично, — объявила она.

— И я тоже, — мгновенно согласилась Мойрис.

Сембе, оранжевая королева, встала.

— Блетни к вам присоединится.

— И Стреф, — добавила Сеззет.

— И Венед. — Лисни наклонила лиловую голову. — Пять королев приходят с визитом. Это должно заставить нашу молодую сестру нас заметить.

— Сэр! — Голос Труона Ле пробудил Редера от крепкого сна.

— Что? — хрипло отозвался коммандер.

Он встал и ощупью добрался до стола. Даже полусонный, Питер различил в голосе старпома тревогу. Свет в его каюте медленно загорался, как он его и запрограммировал, чтобы уберечь глаза от резкой перемены освещения. Плюхнувшись в кресло у стола, Редер ткнул кнопку интеркома, и стенной экран тут же заполнило озабоченное лицо старпома.

— В чем дело, мистер Труон? — спросил коммандер, чувствуя, как сон стремительно уходит.

— Наземный контроль повиан велел нам готовиться к выходу из системы. Нас попросили сопровождать королев на территорию клана Нтагон.

В голове у Редера что-то внезапно щелкнуло. «Как пленников, наблюдателей или активных участников?» — задумался он.

— Немедленно свяжите меня с дамой Систри, — приказал коммандер. Пробежав рукой по волосам, он пожалел о своей неухоженной внешности. «Впрочем, она как пить дать даже ничего не заметит», — утешил он себя.

— Перед вами Пет-мол, коммандер Редер, — сообщил изящный на вид повианин, когда экран прояснился. — К сожалению, моя дама в настоящий момент не может вас принять. Однако, предчувствуя ваш звонок, она оставила для вас следующее сообщение.

И, не дожидаясь позволения или комментария, первый помощник запустил запись.

— Коммандер, — сказала с экрана дама Систри, — от имени моей матери и всех остальных королев я прошу вас не тревожиться от такого поворота событий. Пожалуйста, сопровождайте королев в их путешествии для прямого противостояния королеве Мигерис. Существует надежда и желание Нрзана и сестринских кланов уладить все проблемы между вашим народом и нашим. Мы также хотим, чтобы вы твердо знали следующее: «Непобедимый» и вся его команда находятся под непосредственной защитой Нрзана.

Запись закончилась, и Пет-мол вернулся на свое место.

— Если вашему кораблю, коммандер, для благополучного отбытия требуется что-то еще, пожалуйста, дайте мне знать, и я незамедлительно все улажу.

— Благодарю вас, первый помощник, — сказал Редер, удерживая руки во второй степени уважения. — Я немедленно посовещаюсь с моими офицерами и позвоню, если у нас обнаружатся подобные надобности.

Как только они разъединились, Редер тут же созвал видеосовещание, пробуждая некоторых офицеров ото сна.

— Дамы и господа, — начал он, — наши повианские друзья решили отправиться повидаться с кланом Нтагон, так сказать, на ближней дистанции. Они попросили нас сопровождать их под непосредственной защитой клана Нрзан.

— Это ловушка!

«А, проклятье! — мысленно выругался Редер. — Опять я забыл этого чертова Бута из нашей компании устранить».

— Ловушка это или нет, мистер Бут, но мы идем с ними. В данный момент мне требуется знать только одно — все ли у насесть, чтобы мы могли двигаться. Скиннер? — обратился Редер к старшему механику.

— Сегодня мы завершили моторные испытания. Все прошло более чем удовлетворительно. Мы под завязку заправлены антиводородом, переборки в моторном отделении в полном порядке. Мы готовы.

«Просто шекспировский монолог, если учесть, что это Оджи», — подумал коммандер.

— Вода? Продукты? — спросил Питер, поворачиваясь к квартирмейстеру. «Туалетная бумага?» — мысленно добавил он.

— Полный комплект, сэр! — Молодой временный квартирмейстер ухмыльнулся, как полоумный бурундук.

— Пожалуй, не помешал бы славный набор координат, — явно сдерживая зевок, заметила Ашли Люрман.

— Они уже высланы, — сообщил ей Труон Ле. — Могу их вам перегрузить.

— Будьте так любезны, — сказала Люрман. — Чем раньше я на них взгляну, тем раньше узнаю, нужно мне что-то еще или нет.

— Это ошибка! — опять встрял Бут.

— Благодарю вас за ценный вклад, мистер Бут, — сердечно поблагодарил Питер шефа контрразведки. «Лучше бы я себе за полцены автоматически регулирующуюся аудиозапись купил», — подумал он. — И благодарю вас всех. Если я вам понадоблюсь, я буду на мостике. Совещание закончено.

Набрав несколько клавиш, коммандер снова оказался лицом к лицу с Пет-молом.

— Похоже, первый помощник, мы всем неплохо обеспечены, — сказал Питер. — За что выражаем сердечную благодарность вашему народу. Однако нам бы хотелось, чтобы нас сопровождал повианский офицер, который инструктировал бы нас по мере нашего продвижения. Мы не хотели бы допустить в ходе этой миссии какую-либо ошибку.

— Разумеется, коммандер, — охотно согласился Пет-мол. — Мы также хотели бы предложить вам услуги Соу-беса, эксперта по этикету.

— Мы будем счастливы, если он будет нас сопровождать, — заверил его Редер. — Однако в таком случае нам потребуются припасы, необходимые для проживания на нашем корабле двух граждан клана Нрзан.

— Это будет сделано, коммандер, — заверил его Пет-мол. — Желаю вам удачного путешествия.

— Благодарю вас, первый помощник.

Редер какое-то время таращился на пустой экран. Он не мог справиться с неловким чувством по поводу этого внезапного отбытия. Но он очень хотел доверять королеве Тусси. На данный момент.

Двое суток спустя королева Тусси смотрела в лицо очень молодой даме, которая заявляла, что она вторая после дамы Сучарес.

— Вы? — спросила королева, позволяя своим педипальпам выразить удивление, а наклоном головы указывая на восхищение.

Шикси совсем низко наклонила голову, а ее педипальпы однозначно продемонстрировали первую степень уважения.

— Моя матушка желает, чтобы я набралась всего того опыта, какой только могу получить. Она говорит, что нельзя знать слишком много.

— Ваша матушка права, — любезно отозвалась королева Тусси. — Знания и опыт очень ценны. Однако я должна поговорить непосредственно с вашей матушкой. Хотя и не желаю проявлять никакого неуважения к вам, юная дама. Где дама Сучарес?

Шикси на мгновение замерла. А затем с несомненным чувством удовлетворения ответила:

— Моя матушка занимается своими экспериментами. — Жест ее педипальпы выразил отвращение.

— Что это за эксперименты, дитя мое? — спросила Тусси.

Юная повианка выпрямилась, однако отвернула голову в очевидном намеке на смущение.

— Она экспериментирует с получением сексуального удовольствия без оплодотворения.

Тут Тусси застыла в полной неподвижности. Поначалу она просто онемела от шока, поняв смысл того, что сообщило ей это дитя. Это было совершенно неслыханно.

— Вы имеете в виду… с самцами? — спросила королева.

Все самки могли с легкостью манипулировать самцами посредством своих феромонов, заставляя их впадать в гипнотическое состояние безумной похоти. Но это должно было использоваться исключительно с целью спаривания, и считалось попросту аморальным заниматься этом без серьезной на то причины.

— Да, ваше величество. — Шикси смотрела с экрана, и в наклоне ее головы чувствовалось заметное напряжение. — Немногие выживают, — добавила она.

Теперь Тусси вытянулась в полный рост, сдерживая свирепое шипение, которое только напугало бы эту девочку и самцов, которые работали рядом с ней.

— Я королева Тусси из клана Нрзан, — властным тоном произнесла она. — В настоящий момент я беру станцию «Азазеф» под свой контроль. Без моего особого дозволения никакие донесения или корабли не должны покидать этой системы. Вы понимаете?

— Да, ваше величество.

На сей раз Шикси поклонилась от талии. Теперь она уже была напугана собственной отвагой. Впрочем, боялась она скорее за свою матушку, нежели за себя. Слишком поздно она задумалась о последствиях, и расплата ее настигла. С другой стороны, об этой королеве всегда говорили только хорошее. Это давало Шикси надежду на то, что хотя дама Сучарес и оказалась в страшной беде, она эту беду переживет. По крайней мере, в ближайшее время.

— Вы будете транслировать мой голос по всей станции, за исключением покоев вашей матушки, — сказал Тусси. — Ведь мы не хотим беспокоить ее и отрывать от экспериментов, не так ли?

— Она моя дочь, — настаивала Сеззет.

Желтая королева смотрела с экрана, решительно приподняв голову, однако ее хелицеры указывали на отвращение. Относилось это отвращение к задаче или к самой Сучарес, или сразу и к тому, и к другому, было не очень ясно.

— Она была вашей дочерью, — согласилась Тусси. Ее поза указывала на сочувствие, а педипальпы демонстрировали непреклонность и решительность первой степени. — Именно поэтому вы не должны в этом участвовать. Теперь она дочь клана Нтагон и уже не находится под вашей ответственностью. Позвольте другим справиться с этой неприятной задачей. Я берусь ее выполнить; в конце концов, инициатором этого путешествия была именно я. Или выберите другую королеву, если хотите, но поберегите себя, ибо она была вашей дочерью.

— Каков ваш план? — поинтересовалась Лисни. Ее мимика и жесты были намеренно неразборчивы, однако ее лиловый экзоскелет от шока и напряжения лоснился меньше обычного.

— Я намерена заключить ее в тюрьму, — ответила Тусси. — И я собираюсь закрепить эту станцию за Нрзаном. Так будет до той поры, пока мы не найдем для этой системы новую королеву.

Остальные королевы застыли, обдумывая такой вариант. Безусловно, они не могли оставить станцию без дамы. Хотя бы потому, что опасно было оставлять здесь столько бесконтрольных самцов, преданных даме Сучарес и королеве Мигерис с ее другими так называемыми подкоролевами. Шикси была еще слишком молода, чтобы ее можно было оставить ответственной, несмотря на ее очевидную компетентность. А потому одной из королев очевидно требовалось закрепить за собой и станцию, и самцов.

— Следует ли нам сейчас обсудить, кого мы в конечном итоге поставим ответственным за этот сектор? — спросила Сембе. Все манеры оранжевой королевы искусно выказывали безразличие как отклик на то напряжение, которое несомненно испытывали ее сестры-королевы.

— Безусловно, нам следует обсудить кандидаток, — нетерпеливо ответила Тусси. — Хотя я не думаю, что мы можем позволить кому-то из клана Нтагон остаться невостребованным и безнаказанным. Из того, что мы узнали, ясно, что большинство их них очень молоды или еще дети, и все они были воспитаны самым извращенным образом. Поэтому я рекомендую, чтобы мы развезли их по своим домам, понемногу в каждый клан, и таким образом рассеяли то несомненное зло, которое им было нанесено. Давайте заново засеем этот сектор новыми колонистами.

— Да, — немедленно согласилась Мойрис. — Это хороший план. Наказать главарей, носителей зла — и перевоспитать их жертв. — Зеленая королева наклонила голову. — Я салютую вашей мудрости, Тусси. Отправляйтесь на станцию и сделайте все, что должно быть сделано.

— Давайте не засеивать заново этот сектор, пока мы не установим, что он безопасен, — предложила Сеззет. — Возможно, здесь есть что-то, что вызвало это безумие.

Остальные выразили свое согласие с желтой королевой. Среди королев не было ни одной, которая не надеялась бы, что все эти безобразия вызваны каким-то внешним фактором.

— Я запру Сучарес на одном из моих кораблей, — сказала Тусси. — И оставлю моего третьего помощника ответственным за эту станцию. Пока я буду этим заниматься, подумайте о том, что нам делать с Мигерис и ее слишком многочисленными дамами. Надеюсь, много времени мне не потребуется.

С этими словами она прервала связь и встала, сдерживая тяжкий вздох. На это действительно не должно было потребоваться много времени.

— Нет, Шикси, можете не встречать меня у шлюза. Я хочу, чтобы мы провели с вами время, ни о чем другом не тревожась, а как только я прибуду на борт, у меня будет неотложное дело к вашей матушке.

— Я могу показать вам ее покои, — с готовностью предложила юная дама.

Тусси странным образом была одновременно и очарована, и расстроена ее страстной готовностью. Мать Шикси была еще достаточно молода, и представлялось вполне возможным, что подрастающая дочь реагировала на Сучарес скорее как на соперницу, чем как на родительницу.

— Вы можете послать мне проводника, который будет сопровождать меня до покоев вашей матушки, моя дорогая. Но я очень рассчитываю на вашу помощь, когда вы начнете знакомить со станцией Аус-вайса, моего третьего помощника, которому в дальнейшем предстоит управлять «Азазефом». А вы и ваша матушка будете сопровождать нас в нашем путешествии, так что у вас останется совсем немного времени, чтобы его обучить.

Шикси тут же отбросила свою неестественную зрелось и стала буквально корчиться от возбуждения.

— Я очень хорошо его обучу, ваше величество! — заверила она королеву. — Я пошлю одного проводника для вас и одного для него. Они будут ждать у шлюза, чтобы вас поприветствовать.

Экран померк, и Тусси несколько мгновений задумчиво на него смотрела.

— Несчастный ребенок, — произнес Аус-вайс и стал наблюдать за своей королевой, ожидая ее реакции.

— Да, — согласилась Тусси. — Несчастный ребенок. Мне думается, в таком юном возрасте у этой девочки было слишком много обязанностей. Но я также думаю, что она очень умна, третий помощник. Думаю, она очень плотно вами займется, и без дела вы не останетесь.

Сучарес наблюдала за тем, как чуть, более крупный самец побеждает своего противника, и радовалась избиению. Оба самца вовсю выпускали свои феромоны, и крепкий мужской запах упоительно пьянил даму. Сучарес была в восторге от своего эксперимента и не могла дождаться того момента, когда она поделится этой идеей с королевой. Мигерис будет довольна как никогда.

Победитель в поединке заковылял к ней, и Сучарес поигралась с мыслью о том, не позволить ли ему все-таки вложить в нее семя. А потом посмеялась сама над собой. Вообще-то не следовало позволять возбуждению так далеко ее заводить. Однако сама мысль была очень заманчива. Сучарес откинулась назад, завлекая самца поближе, и выпустила в воздух ароматы своего радостного, предельно похотливого желания.

Тут дверь в ее покои молниеносно скользнула в сторону, и стерильный воздух коридора устремился внутрь, разрушая деликатную атмосферу, которую Сучарес так тщательно здесь создавала. Дама вскочила и обратилась лицом к двери. В каждой линии ее тела ясно читалось желание убивать.

Перед ней стояла королева. Сучарес совершенно бессознательно, инстинктивно сменила позу; разум ее был слишком потрясен, чтобы поверить увиденному. Еще больше она была потрясена, когда королева обрушила на нее поток феромонов, который совершенно ее подавил.

Сучарес упала на пол, обнажая шею и поднимая педипальпы в немой мольбе о милосердии. Она не думала. Она лишь ощущала — и тем, что она ощущала, был чистейший ужас.

Самец схожим образом бросился на пол, но он просто лежал там, слишком измотанный и эмоционально, и физически, чтобы даже вымаливать себе жизнь.

Тусси посмотрела на него, затем на беспомощно смятое тело в дальнем конце комнаты. И повернулась к небольшому эскорту, который выслала для нее Шикси.

— Позаботьтесь о ваших братьях, — приказала королева, после чего обратилась к своим солдатам: — Доставьте эту самку на «Знатного охотоведа» и заприте ее в герметичной каюте. Никто не должен с ней разговаривать и даже к ней приближаться.

Самцы двинулись вперед и схватили Сучарес, которая, осознав, что ее пощадили, подняла удивленный взгляд. В потоке запаха, исходящего от голубой королевы, было слишком много того, что указывало на невероятное везение дамы…

— Благодарю вас и славлю, великая королева… — начала она.

— Молчать! — приказала Тусси. — Не разговаривайте с моими солдатами! И если вы выпустите хоть чуточку запаха, я доставлю себе удовольствие лично порвать вас на куски.

Сучарес задрожала и поклонилась, совершенно подавленная, после чего безропотно позволила себя увести.

Внимательно оглядев кровавое пятно на полу покоев дамы Сучарес, Тусси ощутила шевеление в своем пищеварительном мешочке, и ее переполнила великая ненависть. У нее и ее сестер впереди была масса самой неблагодарной работы.

— Идемте отсюда, — обратилась королева к своему проводнику, — Отведите меня к вашей молодой даме.

Шикси подбежала к ней, как будто Тусси была ей родной матерью, и принялась нежно гладить педипальпы и передние лапки королевы. При этом молодая самка трепетала, безостановочно бормоча слова благодарности.

Тусси принялась гладить спину и голову ребенка, и некоторое время спустя хитин Шикси стал менять цвет с красного на голубой. Поверх головы юной повианки Тусси кивнула своему третьему помощнику, и тот внес определенную корректировку атмосферы на станции.

Считанные мгновения спустя запах королевы пронизал всю станцию «Азазеф», сообщая всем, кто там работал, что отныне они принадлежат ей, а она — им. Испытывая предельное облегчение, самцы сдались, без малейших колебаний начиная свой переход в клан Нрзан.

Наблюдателям на «Непобедимом» сразу же стало очевидно, что станция «Азазеф» подверглась гигантской перемене. Прежде всего, ходовые огни переключились с красного на голубой, и множество небольших судов понеслось от кораблей Нрзана к станции.

— Пошлите вежливый запрос на флагманский корабль ее величества, — приказала Редер. — Кто ответит, не важно. Главное, чтобы была хоть какая-то информация.

— Есть, сэр, — откликнулся связист.

— Я буду здесь, в кабинете, — сказал Питер.

Поднявшись из капитанского кресла, он прошел во вспомогательный кабинет капитана Каверса, смежный с мостиком. Там он сел за стол и вызвал по интеркому Стюарта Семпля, секретаря капитана.

— Дайте мне Сель-по, мистер Семпль, а также Соу-беса.

— Лично, сэр? — спросил Семпль.

— Достаточно будет видеосвязи, — ответил Редер.

Они старались свести к минимуму передвижение повиан по коридорам, поскольку выяснилось, что поразительное число членов команды оказывается этими существами жутко шокировано. Это, понятное дело, оскорбляло повиан, которые и без того страшно напрягались, вынося компанию людей, наружность которых казалась им крайне отвратительной.

Мистер Бартер тем временем благополучно пребывал в лазарете, получая регулярные уколы тяжелых успокоительных. В ответ на естественный вопрос Питера доктор Голдберг безнадежно развел руками и сказал, что только от самого лингвиста зависит, как долго это продлится. Когда профессор будет готов, он прекратит сворачиваться в комок и вопить, как резаный, при каждом пробуждении.

— Я понимаю, что такое отношение может показаться довольно черствым, — добавил доктор. — Но я не его личный врач, а вся эта ерундовина имеет чертовски глубокие корни. У нас здесь просто нет времени с подобными проблемами разбираться.

Все, что в такой ситуации мог поделать Редер, это поблагодарить свою счастливую звезду за то, что Бартер разработал исправно действующее переводное устройство. Постоянные контакты помогали заново программировать эти устройства, а повиане обнаружили у себя способность с поразительной легкостью имитировать речь граждан Содружества. Бартеру они ничего не сказали. Не было смысла еще больше усугублять ситуацию. Так что люди порядком поднаторели в повианском языке и теперь уже понимали большую его часть. Они лишь неспособны были на нем говорить.

— Коммандер? — спросил с экрана Coy-бес. — Чем я могу быть вам полезен?

Это повианскую особенность Редер уже для себя подметил; они служили своими дамам и королевами, а другим самцам бывали только полезны.

Питер открыл было рот, чтобы заговорить, но тут экран раскололся на две половинки, и там также появился Сель-по, их повианский военный советник.

— Чем могу быть полезен, коммандер? — спросил он.

— Не так давно, — сообщил им Редер, — единственное небольшое судно прошло от корабля королевы Тусси к станции«Азазеф». Вскоре после этого ходовые огни станции стали голубыми…

Оба повианина испустили радостные крики.

— Наша королева их покорила! — воскликнул Coy-бес. — Отныне станция и все те, кто находится внутри, принадлежат клану Нрзан.

— В самом деле? — осведомился Питер. «Без единого выстрела, — подумал он. — Н-да». — Как же все вышло так просто?

— Дело здесь в повианской физиологии, коммандер, — стал объяснять Сель-по. Молодой мастер охоты сделал паузу, словно бы собираясь с мыслями. — Эта способность уникальна для королев. Они одни могут выпускать химикаты, способные изменить клановую принадлежность повианина. Однако самец или дама должны хотеть обратиться; если они не хотят, химикат их отравит.

Редер немного над этим поразмышлял.

— А если кто-то просто прикинется, что обратился? — спросил он.

— Это невозможно, коммандер, — ответил ему Coy-бес, эксперт по этикету. — Повианин меняется. Цвет его хитина, его запах и те запахи, на которые он откликается, — все это меняется на те сигналы, которые делают его таким же полноправным членом клана Нрзан, как если бы он у нас родился.

— Таким образом, либо это полная и безоговорочная капитуляция, — сказал мастер охоты, — либо смерть. Мы не просто заявляем о том, что меняем свою принадлежность, мы сами реально меняемся.

Повиане глазели на коммандера, ожидая еще каких-то вопросов.

— Ну и ну, — с легкой завистью протянул Редер. — Вот бы и нам что-то в таком духе с мокаками провернуть. — «Ручаюсь, там миллионы втайне хотели бы стать содругами», — подумал Питер. — Стало быть, — продолжил он, — это означает, что мы спокойно можем оставить эту станцию у себя за спиной.

— Да, коммандер, — отозвался Сель-по, делая жест, который указывал на его полное согласие по данному пункту.

Еще немного их поизучав, Редер спросил:

— А что будет, когда королевы встретятся с королевой клана Нтагон?

— Ее зовут Мигерис, — проинформировал его Coy-бес. — Это главным образом зависит от нее самой. Хотя я не слишком подробно ознакомлен с планами королев, которых мы сопровождаем.

Тут мастер охоты издал писклявый звук, который, не сомневался Питер, был достаточно грубым.

— Их величества потребуют, чтобы она сдалась на их справедливый суд, — сказал он. — Если хотя бы часть слухов так же верна, как те факты, которые вы, люди, и юный Фа-коф передали королеве Тусси, Мигерис не позволят и дальше управлять кланом Нтагон.

— А если она не пожелает уйти со своего поста? — спросил Редер.

— Тогда Мигерис вступит в войну со всеми кланами точно так же, как и с вами, людьми, — ответил Сель-по. — Но она не сможет сопротивляться, если только за ней не стоит ее клан. А если то, что случилось на станции «Азазеф», указывает на мнение клана по ее поводу, тогда никаких сложностей возникнуть недолжно.

— Они меняются? — осторожно переспросил доктор Голдберг.

— Ну да, — подтвердил Редер. — Самым натуральным образом. Меняют цвет, запах, поведение и привязанности.

Оглядев сидящих за столом офицеров, коммандер заметил, что по всем лицам распространилась одна и та же слегка завистливая улыбка. Они явно подумали о том же, о чем и он. Вот было бы славно, если бы они могли то же самое с мокаками провернуть!

— И сколько это длится? — с подозрением спросил Бут.

— Всю оставшуюся жизнь, — ответил Редер. — Если только другая королева не придет и их за собой не застолбит.

— Тогда что мешает… — начал Бут.

— Это могут делать только королевы, — перебил его Редер. — А мы знаем, что пятеро из них направляются прочистить уши шестой. Седьмой здесь нет, так что местные парни будут оставаться в клане Нрзан, пока не умрут или пока королева Тусси не передаст их одной из своих сестер-королев.

Бут с мрачным видом угомонился.

— Мистер Гундерсон, — обратился Редер к временному главе тактического отдела, — что вы можете нам доложить? ,

— Через эту систему идут крупные транспортные потоки, сэр. По большей части — сигнатуры военных судов. Мисс Люрман сообщает мне, что они выбирают ту выходную точку, из которой мы появились, когда входили в эту систему, преследуя повианский эсминец. Металл там очень тяжелый, сэр. Эквивалент всего флота метрополии. Или даже больше.

Та прыжковая точка вела к Белла-Висте, где осталось полэскадрильи «Непобедимого». Если туда теперь направлялся весь флот Нтагона, Питеру оставалось только надеяться, что у Шелдона хватало здравого смысла сидеть там тихо и не высовываться. Коммандер старался не думать о неизбежном исходе, если Шелдону придется сражаться. Он медленно откинулся на спинку кресла.

— О каком примерно числе мы говорим, младший лейтенант?

Гундерсон обменялся взглядами с Труоном и Люрман.

— Думаю, мы говорим о силах вторжения, сэр, — ответил он затем. — По меньше мере там столько же, сколько в целом есть у нас, не считая того, что задействовано в необходимых патрулях и системах заграждения. Здесь прошла масса тяжелых кораблей. Как я уже сказал, военные сигнатуры. Также невероятное множество малых судов.

— Если это то, что идет через заднюю дверь, страшно подумать о том, что идет через переднюю, — мрачно произнес Питер.

При этих словах коммандера за столом воцарилась мертвая тишина.

— Мы должны предупредить Содружество, — после долгого молчания сказал Харткорпф.

— Они прошли несколько суток назад, — заметил Труон Ле. — И примерное их число, о котором мы здесь говорим, Содружеству уже известно.

— А королевы нас отпустят? — спросил Голдберг.

— Да, — уверенно ответила Сара. — Это без вопросов. Но я не думаю, что прямо сейчас это будет лучшим применением для «Непобедимого» и его команды. — Она подалась вперед и положила ладони на стол. — Если королевы преуспеют в своих усилиях по отстранению Мигерис от… должности, тогда, на мой взгляд, они окажутся в превосходной позиции для отзыва повианского флота вторжения.

Редер водил глазами с одного своего офицера на другого, пока они все это обсуждали. И внутренне просиял улыбкой, когда мнение Сары идеально совпало с его собственным.

— Я согласен с капитан-лейтенантом Джеймс, — сказал коммандер. — Королева Тусси выразила желание, я цитирую, «уладить все проблемы между вашим народом и нашим». Учитывая это, нам остается всего лишь убедить их остановить агрессоров. Без поддержки клана Нтагон Космический Отряд сумеет в срочном порядке вымести всех мокаков поганой метлой. Поэтому мы должны остаться с королевами, а затем повести их в Содружество, чтобы остановить вторжение.

— Все это может быть каким-то искусным розыгрышем, — предположил Голдберг. — Кульминационным пунктом которого станет наше прибытие ко двору королевы Мигерис в качестве главного блюда на торжественном обеде по случаю встречи королев.

Остальные офицеры посмотрели на коммандера, ожидая отклика.

— Такой розыгрыш и впрямь стал бы очень искусным, — согласился Редер. — А также совершенно бесцельным, поскольку мы находились целиком в их власти с момента прибытия на территорию Нрзана. Кроме того, мы уже месяц за этим народом наблюдали. Как я понимаю, это не такое уж фундаментальное исследование, но все же вполне достаточное, чтобы понять, насколько клан Нрзан отличается от Нтагона.

При этих словах у всех офицеров сделался задумчивый вид. Кто-то кивал, кто-то опускал глаза.

— Таким образом, мы принесем гораздо больше пользы, если останемся, чем если рванем обратно в Содружество, чтобы принести туда весть о том, что там к настоящему моменту уже наверняка и без нас выяснили.

Когда королевы вошли в центральную систему Нтагона с двумя плененными подкоролевами на буксире, фаланга автоматизированных бакенов тут же устремилась к ним, запрашивая их имена и род занятий.

— Неужели здесь нет никаких судов с повианскими командами на борту, чтобы нас встретить? — гневно вопросила Сеззет.

Желтая королева, судя по всему, восприняла это роботизированное приветствие как личное оскорбление.

— Это несущественно, — откликнулся бакен. — Назовите себя, обозначьте ваш род занятий, иначе по вам будет открыт огонь.

— Королева Нрзана Тусси.

— Королева Линче Мойрис.

— Королева Блетни Сембе.

— Королева Стрефа Сеззет.

— Королева Венеда Лисни.

— Коммандер Питер Эрнст Редер с корабля Космического Отряда Содружества «Непобедимый».

— Мы передаем наше приветствие королеве Мигерис и просим о встрече с ней, — сказала Тусси.

Они ждали, пока бакен безмолвно перед ними стоял. Бригады техников на их кораблях доложили, что приветствие и просьба переданы.

— Просьба отклонена, — наконец объявил бакен. — Вы должны немедленно покинуть этот сектор, иначе по вам будет открыт огонь.

— Не думаю, что они достаточно серьезно это воспринимают, — задумчиво произнес Питер Редер.

Повианский офицер пренебрежительно махнул педипальпами. Питер слегка передернулся; всякий раз, когда повиане так делали, он вспоминал виденный им в свое время документальный фильм о живой природе. Назывался тот фильм «Миниатюрные джунгли смерти». Видел он его в возрасте семи лет, и добрый месяц после этого ему снились кошмары.

— Немыслимо, чтобы роботизированный бакен был уполномочен стрелять в личный корабль королевы, — заявил Сель-по.

— Мне кажется, красный клан считает множество самых немыслимых вещей очень даже мыслимыми, — мрачно заметил Редер. У своего тактического отдела он спросил: — Есть у нас спецификации?

— Анализ нашей последней стычки, сэр. Бакены заряжены под завязку и очень неплохо защищены. Пара-другая уязвимых точек у них, впрочем, имеется.

— Уничтожьте их.

Тусси удивленно подскочила, когда вспышка лазерного огня разорвала робота на куски.

— Кто стрелял? — спросила она.

— Люди, ваше величество, — ответил ее мастер охоты,

— Дайте мне их на интерком, — велела королева.

— Прошу прощения, если мы напугали вас, ваше величество, — поспешно заговорил Редер, прежде чем королева успела хотя бы раскрыть ротовой орган. — Мы в принципе ожидали такого ответа, а потому вывели из строя остальные бакены и готовы были обезвредить этот последний.

Тусси молча на него уставилась. Эти существа были такие маленькие и мягкие на вид, что легко было забыть, насколько они опасны. Невыразительное лицо коммандера ничего такого не демонстрировало, неподвижная поза тоже, и тем не менее королева уловила в его голосе определенную интонацию, которая указывала на удовлетворение — или даже на самодовольство.

Пару мгновений спустя Тусси осторожно сказала:

— Здесь нет сторожевых судов.

— Я подозреваю, что королева Мигерис очистила этот сектор от всех военных судов, какие у нее были, — сказал коммандер. — Полагаю, они были посланы вторгнуться на территорию Содружества.

— Вы никогда об этом не упоминали, — заметила Сембе. Ее оранжевое лицо выпрыгнуло в квадратике в правых верхних углах экранов и Редера, и Тусси.

— Мы не знали, что вы об этом не знали, ваше величество, — неуклюже выразился Редер и тут же пожалел, что не выразился удачнее. «Надеюсь, переводное устройство как-нибудь это обработает, — с внутренней дрожью подумал он. — Вот если бы вы знали, что мы не знали, что вы не знали, что мы знали, то вы бы знали…»

— Пусть наши связисты создадут между нашими кораблями аварийную линию связи, коммандер, — предложила Тусси. — Тогда в следующий раз ваш огонь не застанет нас врасплох.

— Безусловно, ваше величество, — согласился Редер. — Харткорпф, позаботьтесь об этом, — бросил он через плечо.

— Есть, сэр.

— Итак, мы продолжаем, — сказала Тусси.

— Есть, — согласилась Сембе, пробуя человеческое слово. — Продолжаем.

— Если вы только попытаетесь приземлиться, мои стрелки собьют вас прямо на лету, — процедила Мигерис.

Поза красной королевы буквально сочилась агрессивностью — боевая стойка, рассчитанная на то, чтобы Мигерис казалась крупнее и внушительнее. И это была не просто поза — сияюще-алый цвет ее хитина это подтверждал.

Тусси с сожалением разглядывала молодую королеву. В свое время Мигерис была такой прелестной и такой многообещающей. В свою бытность в клане Линче она проявляла себя блестящей ученицей, способной на исключительную дипломатичность. А теперь? Теперь она явно была не в своем уме.

Две пленницы уже признались, что у каждой из них было по четыре дочери, и все они находились под командой их королевы. Итак, восемь молодых самок. А быть может, и больше! Им еще только предстояло заняться еще одной подкоролевой, и имелись все основания полагать, что ей также было приказано производить на свет детей женского пола.

Кланам будет очень тяжело принять к себе столько самок. Но иного пути быть не могло. Эти дети не были повинны в том страшном зле, которое навлекла на свой народ королева Мигерис.

Тусси выпрямилась.

— Мигерис, — царственно произнесла она.

Остальные королевы присоединились к ней, пока она говорила, и их слова транслировались так, что перекрывали все попытки блокировать сигнал. Таким образом, их слышал каждый повианин на этой планете.

— Мы совет королев, требуем, чтобы вы подчинились нам для суда по делу о ваших преступлениях против нового разумного вида и против вашего собственного народа.

— У вас нет здесь власти! — выкрикнула Мигерис. — Прочь отсюда! Прячьтесь в своих дворцах, пока я за вами не пошлю! — Все ее тело говорило о ненависти и презрении.

— Народ клана Нтагон, — нараспев произнес совет королев, — мы требуем, чтобы вы отдали вашу королеву на наш суд.

Редер, прислушиваясь к трансляции, вдруг понял, что в совокупном голосе королев слышатся какие-то странные обертоны. Тогда он нажал на клавишу интеркома.

— Coy-бес, — сказал он, — я полагаю, вы слушаете эту трансляцию?

— Да, коммандер, — ответил эксперт по протоколу.

Для повианского голоса было весьма необычно передавать что-либо помимо слов, однако нечто странное в тоне Соу-беса заставило Редера внимательнее на него взглянуть.

— Мне это кажется, или с голосами королев и впрямь что-то такое происходит? — спросил коммандер.

— То, чему вы стали свидетелем, коммандер, так редко пробуждается к жизни, что стало легендарным. Обертон, который вы слышите в голосах королев, представляет собой непреодолимый приказ. По крайней мере, для все правильно мыслящих повиан. Теперь все зависит от того, насколько возмущено это население — или насколько оно лояльно. Хотя, чтобы преодолеть подобное принуждение, нужно быть невероятно преданным своей королеве.

«То есть, — подумал Питер, — ты хочешь сказать, что мы и здесь без единого выстрела победим? Опять? Ну и ну!» На мгновение коммандер пожелал, чтобы и люди могли так просто решать свои проблемы, но тут же отбросил эту мысль. «Прежде всего, — решил он, — это бы означало, что девяносто девять процентов населения совсем бы сексом не занимались. Ну уж нет. Такое нам не подходит».

— Стало быть, все может очень любопытно обернуться, заключил Питер.

— Очень, — согласился Соу-бес.

Мигерис застыла от звука королевских голосов — буквально окоченела от ужаса и безумного гнева. Да как они смеют ей прекословить? Внеся в свой голос тот же принудительный обертон, королева поддержала его своими мощными феромонами.

— Атакуйте этих захватчиков, стреляйте по ним! — скомандовала она.

Те повиане, которые находились вместе с королевой в командном центре, откликнулись на ее приказы, повернулись к своим пультам и занялись подготовкой орудий. Однако в глубинах ее нового, суперсовременного дворца команда простых техников заглушила воздушную установку, тогда как другие принялись отключать коммуникационные системы. Через десять минут единственными членами клана Нтагон, на которых Мигерис могла повлиять, остались те, что были с ней в одном помещении.

На капитанском мостике флагманского корабля Тусси ждала, что будет дальше. Наконец на пульт одному из связистов пришло сообщение с планеты.

— Что там? — спросила голубая королева.

— Гражданин Нтагона докладывает, что они изолировали королеву Мигерис в командном центре ее дворца, но не осмеливаются туда входить. Те, что с ней, по-прежнему пытаются в нас стрелять.

Тусси немного подумала.

— Оставайтесь в контакте с этим гражданином и дайте мне связь с моими сестрами-королевами, — наконец сказала она.

Остальные королевы одна за другой появились у нее на экране, и Тусси подождала, пока все соберутся. Затем она передала им то, что сообщили с планеты.

Когда она закончила, последовало молчание.

— Что ж, мы все не можем туда отправиться, — наконец сказала Мойрис.

— Не можем, — согласилась Сеззет. Суровость ее позы, точно в зеркале, отражалась в позах остальных королев.

— Тусси, — отважилась наконец Лисни. — Вы с самого начала были среди нас первой. Не спуститесь ли вы теперь на планету и не встретитесь ли лицом к лицу с Мигерис?

Остальные выказали свое согласие с этим планом, хотя в одном-двух случаях неохотно. Однако все королевы видели, как справедливо и милосердно Тусси обошлась с двумя плененными дамами. И теперь они знали, что она не потеряет самообладания и не убьет Мигерис, прежде чем та сможет предстать перед их судом.

— Я это сделаю, — сказала Тусси. Внутренне она испытывала тоску и расстройство, но это был ее долг.

На «Непобедимом» слушали и наблюдали, держа орудия наготове и сосредоточиваясь на военных объектах.

— В смысле защиты там не особо, — тихо заметил Труон Ле.

Да, верно, — согласился Редер. — Судя по всему, Мигерис не ожидала, что кто-то придет и призовет ее к ответу. — «Или она просто такая психованная», — мысленно добавил он.

Было трагично, что один безумный индивид мог прибрать к рукам такую огромную власть. Конечно, подобное случалось и в человеческом обществе, но там все дело было в чистой харизме. Если они только хотели, многочисленные последователи различных безумцев человеческой истории запросто могли повернуться против своих вождей. А как уверяли людей их повианские советники, для подданных Мигерис, которые находились в пределах мили от ее феромонов, такой вопрос в принципе не стоял.

— Свяжите меня с королевой Тусси, — внезапно приказал Редер.

Мгновение спустя лицо королевы появилось на экране.

— Слушаю вас, коммандер, — сказала она.

На Редера сильное впечатление произвела ее снисходительность. Тусси уже готовилась вступить в противоборство с враждебной ей королевой — и тем не менее отреагировала на появление назойливого чужака без тени нетерпения в манере.

— Могу я предложить, чтобы ваши солдаты надели скафандры, когда вы отправитесь вниз? — сказал Редер.

Едва заметным сдвигом хелицера Тусси указала на свое легкое удивление.

— Тем воздухом, который есть на планете, вполне можно дышать, коммандер, — ответила она.

— Причина, по которой я это предлагаю, такова. Сель-по, наш военный советник, рассказал нам, что королева способна выделять феромоны, которые вынуждают самцов сменять кланы. Еще он сказал, что если они будут сопротивляться, они умрут. Скафандры смогут их защитить.

Раздался легкий щелчок, когда один из пальцев королевской педипальпы коснулся твердой глади ее щеки. Так Тусси указала на правоту коммандера.

— Блестящее предложение, — сказала она, — за которое я вас благодарю.

— Я выслушал сообщение, которое вы недавно получили с планеты, — продолжил Редер. — Они изолировали королеву Мигерис и ее феромоны в большом помещении?

Королева жестом это подтвердила. В быстроте этого жеста все же прослеживалось легкое нетерпение.

— Облегчите всем жизнь и закачайте в то помещение парализующий газ. Затем пусть ваши люди заберут оттуда Мигерис и поместят ее в надежное место, откуда она не сможет влиять на свой клан и вредить вашему. — Питер подождал, чтобы посмотреть, как Тусси на это отреагирует. Могло так получиться, что на этот счет существовали какие-то незыблемые правила. — Я хочу сказать, она уже нанесла немалый вред, и будет досадно, если она повредит кому-то еще.

Тусси целую минуту, застыв в неподвижности, на него глазела. А затем медленно кивнула, намеренно используя человеческий жест.

— Блестящее предложение, — сказала она. — Я совершенно согласна — нельзя позволить ей еще кому-нибудь повредить. Так мы и поступим, коммандер. Благодарю вас за ваши предложения.

Прервав связь, Тусси задумалась о том, насколько гибки и сведущи люди в вопросах войны и нанесения увечий. Пугающе осведомлены. Так же гибки, как — здесь королева позволила себе откровенность — их прискорбно отвратительные лица. Пугающе адаптивны и изобретательны… Разумеется, она совсем не знала их истории. «Как можно скорее, — подумала Тусси, — я должна предписать экспертам во всех подробностях ее изучить».

— Все так безопасно, так безмятежно и надежно! — бушевала Мигерис. — Огромный мир уменьшен до размеров детской. Ничто никогда не меняется, нет никаких испытаний, невозможен никакой рост. Моя роль была расписана за многие годы до моего рождения! Посмотрите на нас! Нам было предназначено стать воительницами!

Задыхаясь от гнева, она стояла перед голографическими изображениями своих сестер-королев. Пристальный взор Мигерис скользил с одной на другую.

— Ведь вы совсем ничего не понимаете. Так? — спросила красная королева.

— Мы пытаемся, — ответила ее мать. — Мы пытаемся понять, как могла блестящая ученица…

— А когда-нибудь обращали внимание на то, что я изучала? — поинтересовалась отступница.

— Историю, — ответила Мойрис, слегка застигнутая врасплох этим вопросом.

— Я изучала старых королев! Их войны, их методы правления, их отношение к жизни и к окружающим. И я давно уже пришла к выводу, что они были живы, а мы всего-навсего пока еще не мертвы. Осторожно крадемся от системы к системе…ффу. — Мигерис повернулась к ним спиной и немного помолчала. — Клянусь, если бы у меня была возможность, я повела бы мой народ как завоевательница, как королева-воительница, которая берет то, что хочет, и смело встречает последствия.

— Именно поэтому мы все здесь, — сказала Тусси. Ей показалось, что самое время прервать всю это псевдоисторическую чушь. — Мы и есть эти самые последствия. Мы разговаривали с вашими дамами, и они рассказали нам, как вы вели их к катастрофе.

— Я их не вела, — с презрением отозвалась Мигерис. — Я просто делала, как мне было угодно, а они следовали моему примеру.

— Разве вы не приказывали им всем заводить по четыре дочери сразу? Разве вы не приказывали им иметь слишком много молодняка и натаскивать этих детей с такой жестокостью, какой, насколько мне известно, старые королевы никогда не проявляли? — Все тело Тусси буквально облучало молодую королеву презрением. — Разве вы не ели плоть членов собственного клана и разумных чужаков? Станете вы отрицать, что все это делали?

— Я отказываюсь признавать за вами право даже задавать мне такие вопросы. — Мигерис опять отвернулась и приняла позу, говорящую об оскорбленной добродетели. — Я никогда не причиняла зла вашим кланам. Вы не можете сказать, что я это делала, а следовательно, ваше вторжение полностью неоправданно. Но я уже вижу, что вы намерены делать — вы намерены преследовать меня за мои убеждения, а я никак не могу вас остановить. Однако в один прекрасный день вы поймете, что я была права и что старые способы самые лучшие. Понаблюдайте за вашими новыми друзьями, людьми, — бросила она через плечо. — Вот где вы увидите преступные умыслы и злоупотребления. Но вы также увидите народ, который знает, что он жив!

— Давайте удалимся, — предложила Тусси, и ее изображение отключилось.

Все остальные поочередно исчезали, пока Мигерис не осталась наедине со своей матерью.

— Почему? — спросила Мойрис.

— Такова была моя воля, — ответила Мигерис. — Что это за королева, которая неспособна проявить свою волю?

Голоизображение Мойрис последним присоединилось к собранию королев в покоях Тусси на ее флагманском корабле. Другие королевы встретили ее повернутыми в сторону головами и поникшими плечами, указывая на свое смущение.

— Она безумна, — сказала Тусси. Ее поза выражала сочувствие. — Она также очень хитра. Иначе мы бы обо всем узнали, прежде чем передать ей эту систему.

— По ее собственному признанию, — заметила Лисни, — эти мысли уже были у нее в голове, когда она жила с кланом Линче.

— Что нам делать с нашими преступными дочерьми? — спросила Мойрис.

Сеззет бросила на нее быстрый взгляд, затем выразила свое согласие с вопросом.

— Их следует наказать, — сказала она.

— Однако прецедента для чего-то подобного еще не бывало, — заметила Сембе, неловко смещая свое оранжевое тело. — Несмотря на заявления Мигерис, старые королевы не ели свой молодняк. По крайней мере, в пределах исторических времен… в дни мифов и легенд, хотя…

Все они постепенно повернулись к Тусси, которая в ответ долго на них смотрела, прежде чем заговорить.

— Я не желаю быть той, которая станет решать, что следует сделать, — сказала голубая королева.

— Вы единственная из нас, у кого в этот кошмар не вовлечен виновный ребенок, — обратилась к ней Мойрис — Мы взираем на вас в поисках беспристрастности. И мудрости. У вас есть и то, и другое.

Сестры-королевы умоляли Тусси, их позы и педипальпы страстно взывали о помощи.

— Хорошо, — наконец произнесла голубая королева. — Вот что я думаю. Я думаю, что эти наши дочери слабы и безумны, что они позволили себе совершить множество злых поступков. Я думаю, что мы приняли очень скверное решение, когда передали им власть над этим сектором. Следовательно, на нас я возлагаю обязанность забрать этих испорченных и ожесточенных детей из Нтагона и, используя любые средства, какие только необходимы для их излечения, сделать их счастливыми и полезными гражданами наших кланов.

— Согласна, — сказала Мойрис. Другие королевы также выразили свое согласие.

— Наши заблудшие дочери должны быть стерилизованы, — продолжила Тусси. — Я бы не хотела, чтобы их гены передавались дальше. Они не годятся стать матерями следующему поколению.

После этих слов последовало молчание.

— Но вы же не собираетесь их казнить? — спросила Лисни.

— Как я сказала, они безумны. Мигерис совершенно определенно душевнобольная, — продолжила голубая королева. — Думаю, мы должны с этим согласиться, не так ли?

Остальные королевы показали, что соглашаются.

— Каким-то образом Мигерис убедила своих дам поддержать ее в этой болезни. Поскольку то, что из этого вышло, оказалось чистым безумием, я вынуждена заключить, что они также душевнобольные.

Королевы переглянулись.

Сембе пожала оранжевыми плечами, указывая на неохотное согласие.

— Полагаю, дело обстоит именно так, — заключила она.

— Хорошо, — сказала Сеззет, желтая королева. — Они душевнобольные. И что нам теперь с ними делать?

— Мы их стерилизуем, затем поместим на. пригодную для жизни планету, каждую на отдельный материк или остров, и удалимся. — Тусси заглянула в глаза каждой из своих сестер-королев. — Любая из нас способна выжить сама по себе, и такими же были старые королевы. Пусть же наши преступные дочери соперничают со своими возлюбленными предшественницами в роскошном уединении. Тогда как мы возложим на себя задачу устранения беспорядка, порожденного их эгоизмом и распущенностью.

Королевы зашевелились, и их плечи поникли.

— Да, — сказала Мойрис — Это справедливо и милосердно. Так мы и поступим. — Она бросила резкий взор на голубую королеву. — А что с их соучастниками-самцами?

— То же самое, — ответила Тусси. — Найдем пригодную для жизни, но неразвитую планету и оставим их там. Вряд ли стоит добавлять, что другую.

— А наши человеческие… друзья? — спросила Лисни. — Что, если они выдвинут требования?

— У них есть право выдвигать требования, — горестно сказала Мойрис. — Без вмешательства Нтагона они бы уже давным-давно победили своих врагов. Тем не менее, прежде чем что-то им обещать, я предлагаю через Туссиного коммандера Редера выяснить, какие требования они могут выдвинуть.

— Он не…

— Я поддерживаю это замечание, — сказала Сеззет, глядя на Тусси с легким наклоном желтой головы. — Коммандер может не принадлежать к голубому клану, но он достаточно с вами близок. Думаю, он гораздо скорее расскажет вам, чего они хотят, чем любой из нас или всем нам вместе взятым.

Остальные выразили энергичное согласие.

— Итак, — подытожила Мойрис, — все вопросы улажены. Теперь пора за работу.

— Покорите вот это, — предложила Мойрис своей дочери, широким жестом педипальпы обводя поляну, на которой они стояли. — И знайте, что вы живы.

Затем изображение зеленой королевы отключилось, оставляя Мигерис наедине с грудой коробок с витаминными добавками. Бывшая королева клана Нтагон прислушалась к живым звукам, доносящимся из незнакомой растительности вокруг травянистой поляны. Затем она подняла взгляд в темнеющее небо, и ее хелицеры сдвинулись. Жвалы щелкнули один раз, затем защелкали еще и еще, пока все тело Мигерис не стало сотрясаться в радостном пароксизме. Целый мир, чтобы его покорить. Какое счастье!

— Наверху мы оставили искусственный спутник с одним-единственным заданием, — сообщил Ист-дас собравшимся самцам. — Он настроен на регистрацию любой электроэнергии выше биологических уровней; когда он таковую зафиксирует, он выстрелит из лазерной пушки и уничтожит источник показаний. — Он оглядел соучастников королевы Мигерис. — Лично я очень надеюсь на то, что первым, чем вы займетесь, станет постройка электростанции. Пусть даже вы заслужили нечто гораздо большее, чем столь быстрый конец.

Его изображение отключилось, оставляя самцов наедине друг с другом, до немоты ошарашенных одной только стремительностью, с какой изменился их мир.

— Что теперь будет? — спросил один из них.

Ответа он не получил.

— В клановом доме Нтагон нет солдат, ваши величества, потому что все они были посланы вторгнуться в Содружество.

Редер сделал паузу и попытался прикинуть, какой эффект это произведет на собравшихся королев. Если вообще какой-то произведет. Они со странной неохотой согласились на общую аудиенцию, поначалу стараясь всучить коммандеру одну лишь королеву клана Нрзан. Но он был настойчив. «Они в любом случае соберутся поговорить у меня за спиной, — решил Питер. — Так пусть они хотя бы этот разговор с одной и то же страницы начнут».

— У меня нет точного представления, насколько велика посланная отсюда армада, — продолжил он. — Однако я могу сказать, что те повиане отбыли четверо суток тому назад. Я также знаю, что их может оказаться слишком много для моего народа, особенно если к сражению присоединятся мокаки. Я прошу вас остановить корабли Нтагона. Есть какой-то способ, посредством которого вы можете заставить их повернуть назад?

— Очень может быть, — откликнулась Тусси. — Ведите нас в ваше Содружество; мы последуем за вами и сделаем все, чтобы вам помочь.

— Я не хочу так долго находиться вдали от моего народа, — запротестовала Сеззет — И так далеко, что никакое сообщение невозможно.

— Мы уже по меньшей мере две недели остаемся вдали от наших кланов, — поддержала ее Лисни. Ее поза указывала на то, что она считала такое положение весьма напряженным.

Тусси оглядела своих сестер-королев.

— Вы препоручили это мне, — сказала она. С формальной точки зрения это было не совсем верно, однако достаточно близко. — Я отправляюсь с нашими человеческими друзьями, и вы тоже. Мы должны остановить эту бойню. Разве вы забыли, что Мигерис укомплектовала свои корабли нашими детьми?

Пристыженные королевы жестами указали, что последуют за Тусси в ее благородной миссии. Однако их совсем не порадовал тот факт, что этот вопрос пришлось так откровенно вентилировать прямо на глазах у человека.

— Мы будем в высшей степени вам благодарны, ваши величества, — сказал Редер, не видя, но подозревая, чем сейчас озабочены королевы. — Я знаю, что наш народ станет с надеждой ожидать долгого и прибыльного сотрудничества с повианами, как только ему всю эту ситуацию разъяснят.

— Прибыльного? — спросила Мойрис, подозрительно наклоняя зеленую голову.

— Содружество процветает благодаря торговле, — объяснил Редер. — Кроме того, танцоров у нас больше, чем мест для представлений. — «По крайней мере, я на это надеюсь», — мысленно добавил он.

— А нас не возненавидят за ту войну, которую обрушили на человечество повиане? — спросила Сеззет.

— Есть честно, ваше величество, то я думаю, что некоторым людям — как и некоторым повианам — будут достаточно сложно принять наши физические различия, — ответил Редер. — Однако я также думаю, что большинство из нас будет невероятно увлечено одной только уникальностью этой ситуации. Не в наших традициях, подписав мирный договор, отказываться иметь дело с бывшими врагами. Тем более, что вы никогда нашими врагами не были. В целом, я думаю, все выйдет как нельзя лучше, — закончил он.

«И еще я думаю, — сказал себе Питер, — что мне пора бы заткнуться. Я не дипломат, а потому не вправе тут языком молоть».

Считанные мгновения спустя королева Тусси встала со своего ложа.

— Ведите нас, коммандер Редер, — сказала она. — Мы за вами последуем.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

«Я не должен рисковать кораблем», — думал Редер, пока его тело стряхивало с себя транзитный шок. Или, по крайней мере, так думала какая-то отдаленная часть его разума, явно принадлежащая потенциальному штабному офицеру. Большая же часть разума коммандера с хищной целеустремленностью устремилась вперед, как только в компьютеры атакующего авианосца начала стекаться информация из реального пространства.

Эта часть Редера совершенно точно знала, что «Непобедимый» хочет ввязаться в драку — причем не только его команда, но и каким-то непостижимым, недоказуемым образом сам корабль. Этого требовали все долгие годы войны с мокаками. Призраки погибших товарищей ободряющими возгласами гнали их вперед… и ладонь, которую Питер так давно потерял в своем «спиде», отчаянно чесалась, хотя протез определенно не был на это способен.

Полутемный капитанский мостик легкого авианосца подсвечивался зеленовато-голубыми экранами дисплеев. В профильтрованном воздухе с нейтральным ароматом свежей сосны буквально трещало напряжение.

— Они разворачиваются к бою, сэр, — сообщили коммандеру с тактического пульта. — Выпускают первую эскадрилью «спидов» согласно инструкциям.

Редер кивнул, отчаянно надеясь, что лицо его при этом осталось неумолимо-невыразительным. Сара уже была там, и ее датчики пересылали сюда данные, которые становились этими безукоризненно аккуратными линиями и диаграммами.

Губы коммандера сами собой прошептали безмолвную молитву, а затем так же безмолвно присвистнули, когда на экране возникли цифры.

— Сэр, там дьявольский бой прошел, — благоговейным шепотом доложил Редеру аналитик. — Я насчитываю по меньшей мере пятьдесят или даже сто крупных военных кораблей, которые уже были потеряны. А сколько легких, просто не сосчитать. Большинство крупных кораблей вражеские, но как минимум двадцать наши.

Все, кто был на капитанском мостике, потрясенно охнули при этом очевидном намеке на тот молекулярный туман, что плыл теперь в космическом вакууме:

Четверостишие на мгновение всплыло в голове у Редера — фрагмент элегии, старой как человеческие странствия за пределы Солнечной системы… или как привычка воевать, которая и выдвинула людей на этот великий рубеж.

— Дайте мне статус на неповрежденные единицы, — с неумолимым спокойствием произнес коммандер.

— Запуск, — приказал он, как только перечисление было закончено. «Вот уж действительно вовремя», — подумал Питер.

«Непобедимый» задрожал, когда «спиды» стали стремительно проноситься по пусковым дорожкам. Экраны показывали, как подходят вражеские истребители — часть тылового охранения тех сил, что окружали флот Содружества и отбрасывали его назад к прыжковым точкам, ведущим во внутренние миры человечества. Авианосец и линейный крейсер повиан медленно тормозили, готовясь дать задний ход и вступить в бой с этой новой угрозой — пусть даже столь незначительной. Красные конусы их возможных траекторий становились все уже и короче, тогда как голубой конус «Непобедимого» оставался все таким же широким.

— Ох, и удивятся же они сейчас, — пробормотал Редер.

Прозвучала негромкая тревога, когда позади одинокого на первый взгляд авианосца стал появляться дружественный повианский флот.

А флот Содружества уже должен был получать первый намек на то, что на шахматной доске в данный момент появляется что-то новое. Вопреки страху и напряжению на губах у Редера играла кривая усмешка. Коммандер мог поставить всю свою предполагаемую пенсию на то, что кое-кто из его знакомых будет наблюдать за этими рапортами в первую очередь.

«Все паутины порваны, — думал генерал Кемаль Скарагоглу, наблюдая за столбиками цифр на экране и дивясь собственному бесстрастию. — Все инструменты выпали из моих рук. В самом конце уже ничего не работает».

На лице адмирала Греттирсона пролегли такие глубокие и жесткие морщины, как будто их лазером вырезали на гранитном побережье норвежского фьорда. Наконец адмирал перевел дыхание и заговорил.

— Во всей этой истории есть одна хорошая сторона, — сказал он. — Мокакский флот капитально выведен из строя. Они пошли прямо на нас, и мы их аннигилировали.

Скарагоглу кивнул. А затем взглянул на Адриенну Кларксон, представителя премьер-министра в Космическом Отряде. Пожилая дама выглядела немного потерянной на командной палубе «Шато-Лорье», но взгляд ее голубых глаз был тверд.

— Какова ситуация, адмирал? — четко спросила она.

— Госпожа министр, как я уже сказал, мы уничтожили мокакский флот. Я всегда знал, что мы сможем это сделать, если они дадут нам открытый бой. Мы также нанесли тяжелый урон их повианским союзникам. В целом наши люди сработали так, что урон оценивается как два к одному в нашу пользу.

— И тем не менее, — резко произнесла Кларксон.

— И тем не менее, повиане численно превосходят нас в отношении три к двум, а если считать тяжелые единицы, то даже больше. Мы превосходим их по числу авианосцев, но мы уже потеряли множество «спидов», и теперь счет пойдет на тяжелую артиллерию.

Длинные пальцы адмирала задвигались, и ало-зеленые узоры сетью разошлись по голодисплею.

— Все это уже становится боем на истощение, и не в последнюю очередь потому, что мы должны удерживать эту прыжковую точку. Пока наши силы убывают, разница боевых возможностей растет в геометрической прогрессии.

— Мы проиграли?

— Госпожа министр, если мы не отступим сейчас, мы будем силой отброшены от прыжковой точки менее чем через трое суток боя — или даже за половину этого времени, если повиане пожелают оплатить такие военные расходы. Затем враги смогут провести свои подразделения внутрь, и у них по-прежнему будет достаточно сил, чтобы нас окружить. Мы не сможем долго держаться — у нас кончаются боеприпасы. Если что-то должно остаться для защиты Земли и Тау Кита, нам следует отступить и попытаться удержать прыжковую точку у выхода из Солнечной системы.

— А остальное Содружество? — спросила Кларксон.

— С тем, что у нас осталось, мы сможем удержать две центральные системы. По крайней мере, на несколько месяцев; урон мы им все-таки нанесли неплохой. Если же мы рассредоточим оставшиеся подразделения Космического Отряда, нам не удастся ничего защитить дольше, чем на неделю. Враг сосредоточит войска и станет уничтожать нас в одной системе за другой.

— Так вы сообщаете мне, что мы проиграли войну, адмирал?

— Мы проиграли этот бой, мэм. Я даю вам лучший совет, какой у меня есть, и это также совет моего штаба. Разумеется, ваша прерогатива, как представителя гражданской власти, принять его или отвергнуть. Мы готовы выполнять ваши приказы. — Тут плечи адмирала поникли. — Но я… я не хочу терять еще больше моих людей без веской на то причины.

Скарагоглу вознес краткую благодарственную молитву Богу своего дедушки за то, что на нем сейчас нет шкуры Кларксон или адмирала.

— Сэр! — сказал один из адъютантов штаба. — Сэр, у нас тут новые следы! Множество боевых единиц появляется из прыжкового пространства. Сигнатуры повианские…

Многотысячетонная громада «Непобедимого» содрогалась, пока он проходил сквозь облако ионизированного газа, который не так давно был вражеским повианским кораблем. Незримые поля разбрасывали обломки по сторонам, и форма этих полей была обтекаемой, нисколько не напоминая форму любого звездолета глубокого космоса; датчики видели непосредственное окружение «Непобедимого» как копье с тупым наконечником, что прорезало тонкий туман частиц кермета и стали, где также попадались углеродные атомы, прежде составлявшие тела разумных существ.

Звериный рык эхом разнесся по капитанскому мостику как отклик на это ощущение, ибо оно означало настоящую победу в том ее виде, который уже очень давно считался константой космического поединка.

— Прицел самонаводящейся, — сказал кто-то.

От такой новости волоски на спине у Редера встали дыбом, едва не приподнимая тяжелую от пота форму. Бой теперь сделался безумно ближним — вражеские суда бросались на передовую часть союзного флота королев и в то же самое время пытались покончить с флотом Содружества.

А это означало, что тяжелые противокорабельные ракеты летели во все стороны как пули из ручного оружия. Один эсминец попытался протаранить «Непобедимый» — и лишь удачное попадание батареи ближнего боя в его силовую установку остановило врага. Антиводородная вспышка расцвела в опасной близости, и вторичная радиация стала просачиваться сквозь корпус авианосца, еще больше усиливая у членов его команды чувство предельной незащищенности.

— Слежение… слава Богу, один из наших «спидов» захватил цель… огневое решение…

Еще один шар ослепительно-белого цвета расцвел на фоне бархатно-черного космоса и равнодушных звезд.

— Очень хорошо, — услышал Редер собственный голос. — Запишите представление к награде премьер-министра за это попадание.

«Непобедимый» опять содрогнулся — и опыт позволил Редеру понять, что это был массированный запуск противоракет. «Теперь уже мало просто не подпускать их и клевать нашими „спидами“, — подумал коммандер. — Хотя, если следовать руководствам, авианосец в основном только этим и должен заниматься». Но здесь ситуация была особой. Подобного космического сражения за всю историю человечества еще не бывало. Невооруженным глазом можно было разглядеть в космосе с полдюжины судов, а взрывы боеголовок полыхали безостановочно, как будто на празднике фейерверков…

В голодисплее флагманского корабля Содружества выплыли колонки цифр и развернулись конусы возможных траекторий. Лицо Греттирсона побелело.

— О Боже! — невольно выдохнул адмирал.

«Надо полагать, это его первое спонтанное высказывание со времен Академии», — подумал Скарагоглу. Внутри у него все сжималось от страха. Проходил такой тяжелый лом, что он перевешивал присутствующий здесь вражеский флот в отношении два к одному. Таким образом, ставки Космического Отряда теперь можно было оценивать как пять к одному. Невыносимая ситуация вдруг сделалась абсолютно безнадежной.

И вдруг:

— Сэр! Мы получаем маяк опознавательной системы «друг-враг» с кодом Содружества!

«Интересно, теперь-то зачем повианам такая маскировка? — задумался Скарагоглу. — У них вполне достаточно грубой силы, чтобы в темпе закончить всю работу. Тем более, что это, похоже, их стиль».

— Какой-то фокус, — произнес Греттирсон, силясь отвлечься от воплощенного отчаяния в голодисплее.

— Сэр, у меня есть сигнатуры моторов ведущего корабля…нестандартные… погодите, да ведь это…

В одном из секторов голодисплея вспыхнуло изображение — изящный корабль в форме гантели, абсолютно непохожий на механоорганические очертания повианских судов.

Ожил еще один сектор дисплея, и там появилось лицо — человеческое лицо. «Это же Редер», — понял Скарагоглу и покрепче ухватился за поручень вокруг голодисплея. Негоже было в такой момент от слабости падать. Особый вычислительный центр в генеральской голове, который никогда не спал, в темпе прикинул, что прямо сейчас лучше будет надеть на лицо уверенную улыбку. Тогда пойдет слух — который никогда не будет ни подтвержден, ни опровергнут, — что он, Скарагоглу, невесть каким образом все время этого ожидал.

— …дружественные силы! Повторяю, идущие за мной повианские суда — дружественные силы! Согласуйтесь с нашими движениями, и мы сможем взять врага в клещи…

— Сэр! — снова заговорил спец по датчикам, чей датский акцент резко усилился от волнения. — Сэр! Новые повиане открывают огонь по старым… корабль уничтожен, сэр! Класс линкоров… авианосцы… они выпускают «спиды»… залп противокорабельными ракетами…

С лица Греттирсона мигом смыло всю озадаченность.

— Сообщение всему флоту, — рявкнул он, каждым своим дюймом напоминая железного человека из легенды. — Генеральное наступление! Готовность к преследованию! И предельная осторожность, чтобы избежать любых — повторяю: любых — враждебных действий в отношении наших новых… — адмирал сделал секундную паузу, — друзей, — закончил он.

Скарагоглу почувствовал, как его лицо порывается расплыться в широченной ухмылке. Усилием воли он переработал ее в загадочную улыбку.

— Госпожа министр, — обратился он к Кларксон, вставая из кресла и беря ее под локоть. — Давайте позволим специалистам проделать свою работу. К счастью, один из планов моего отдела успешно сработал. И в этой связи я бы хотел получить ваше дозволение — разумеется, с одобрения премьер-министра — на…

Десантный генерал Кемаль Скарагоглу глотнул немного кофе и с закрытыми глазами продолжил слушать, как остальные старшие офицеры чешут пятки и делят пирог. В принципе со всеми их высказываниями он соглашался. Разумеется, сам он что-то сделал бы по-другому, каких-то подчиненных еще помариновал, прежде чем повысить. Однако за свою долгую карьеру Скарагоглу уже столько раз пускал в ход свое влияние, что у него элементарно не хватало духу критиковать тех, кто прямо сейчас это делал.

Сказать по правде, в данный момент Скарагоглу был просто благодарен судьбе за то, что он здесь находится. Генерал открыл глаза и оглядел комфортабельное помещение. «А ведь чуть было не вышли кранты, — подумал он. — Самую чуточку не хватило». Все человечество находилось в одном шаге от полного истребления.

Разумеется, остатки человеческой цивилизации продолжали бы отчаянно сражаться за свою жизнь — так что в итоге могло бы выйти новое начало. Однако генерал чувствовал, что повиане были превосходными охотниками и целеустремленными убийцами. Они бы не остановились, пока изничтожили бы всех до единого.

Тут Скарагоглу позволил себе улыбочку. Только повиане могли остановить повиан. Особенно когда у Содружества почти кончалось горючее.

— По какому это поводу вы так улыбаетесь, генерал? — осведомился генерал Греттирсон.

Скарагоглу взглянул на мрачную физиономию адмирала Космического Отряда.

— Да так, ни по какому, — ответил он, пренебрежительно махая рукой. А затем вдруг сел прямо и развернулся к адмиралу. — Хотя нет. Беру свои слова обратно. Я улыбался от удовлетворения. Я рад тому, как все повернулось. — Генерал обвел рукой помещение. — Вот мы опять здесь — продолжаем работать на Содружество, строить планы, связывать концы с концами. А меньше недели тому назад, — он слегка треснул по столу кулаком, — я всерьез думал, что все кончено. И вот, пожалуйста.

Остальные старшие офицеры ухмыльнулись ему в ответ. Настало время быть счастливыми, праздновать победу — короче, одно из тех исключительно редких времен, когда поздравление самого себя могло считаться вполне приемлемым.

— За личный состав Космического Отряда! — провозгласил Скарагоглу, поднимая чашку.

— За Космический Отряд! — откликнулись офицеры, поднимая свои.

Греттирсон тоже поднял чашку, отхлебнул немного кофе и поставил ее на место. Все это время на физиономии у адмирала сохранялось такое выражение, будто его живьем пожирают муравьи. Внезапно он уперся в Скарагоглу пристальными голубыми глазами.

— Вы счастливы тому, что этот ваш щенок притащил домой чертовски мясистую кость, — проскрежетал Греттирсон. — Вся эта ситуация очень вам на пользу пошла, не так ли, Скарагоглу? — Презрительным жестом он оттолкнул в сторону и чашку, и блюдце.

Десантный генерал ответил ему откровенно самодовольной улыбкой. Он знал, что от этой улыбки Греттирсон может совсем взбеситься, но чувствовал, что вправе немного себя побаловать. Затем Скарагоглу позволил своим губам расползтись еще шире и едва заметно кивнул.

«Ага, — подумал он, — это мне очень на пользу пошло. И вышло так потому, что я мордой к уставу Космического Отряда не приклеивался. И кое-что вокруг себя замечал».

— Я уже обратил внимание, — с мрачной угрозой произнес адмирал, — что единственная персона, которую за этим столом не обсуждают, как раз та, которой предполагается наш список возглавить. Почему так выходит?

— Вы, простите, о ком? — осведомился Скарагоглу, и его широко распахнутые глаза засветились детской невинностью.

Остальные офицеры слегка заерзали. Кто-то стал переглядываться через стол, другие внимательно наблюдали за двумя антагонистами.

— О Редере — Фамилию коммандера Греттирсон произнес так, словно она была достаточно острой, чтобы порезать ему губы. — Мне казалось, он ваш протеже.

— Прошу прощения, адмирал, но мой протеже — капитан Сьярхир. Если у меня вообще таковой имеется. Коммандер Редер — одно из моих орудий. Которых у меня много.

Теперь уже генерал перешел в режим ожидания, как бы создавая вокруг себя манящую пустоту и пытаясь вызвать своего противника на откровенность. Однако адмирал мог быть тяжелым человеком, но он при этом был весьма изворотлив и знал, как добиваться желаемого. Знал это, разумеется, и Скарагоглу.

— Что ж, учитывая влияние вашего орудия на текущие события, я удивлен, что имя этого человека так до сих и не всплыло, — прорычал Греттирсон.

— Ну вот, адмирал, его имя и всплыло. Что вы хотели насчет него сказать?

Какое-то время Греттирсон просто сочился злобой. Теперь до него дошло, что генерал только того и дожидался, пока кто-нибудь вытащит на поверхность этот предмет. Если бы он не заговорил, вопрос о коммандере, вполне вероятно, как-то по-тихому, под столом, был улажен самим Скарагоглу. Теперь же Греттирсон выставил себя человеком неблагодарным и, возможно, даже неуравновешенным. И все же так просто это дело он оставить не мог.

— Я хотел сказать, что считаю его человеком без тормозов, а следовательно, потенциально опасным.

Неспешно подаваясь вперед и складывая руки на столе, Скарагоглу подметил, что никто из остальных офицеров, похоже, не торопился вставать на чью-либо сторону.

— Ну-у, — медленно протянул генерал, — просто он еще молод и полон новаторских идей…

— Новаторских идей! Не имея подготовки в ни в одном из аспектов дипломатии, этот человек взялся представлять Содружество перед целым сообществом чужаков. Есть специальные правила поведения в ситуации первого контакта, а коммандер сам признался, что даже представления о них не имел! — Греттирсон откинулся на спинку кресла, упираясь взглядом в темные глаза Скарагоглу. — Даже представления не имел, — повторил он. — Это просто счастливая случайность, что он не испортил отношений с этими новыми повианами.

— Прошу прощения, адмирал, — вмешалась вице-адмирал Пола Андерсон, — но коммандер не только не испортил с ними отношений, но повел повиан в бой в качестве союзников. Уговорил их вступить в войну с представителями их собственного вида. Могу добавить, в войну, которой они с легкостью могли избежать. Едва ли мы можем игнорировать этот вклад только потому, что коммандер не знал правил первого контакта. Если мы сейчас устроим в Космическом Отряде экзамен по этим правилам, не сомневаюсь, что все офицеры дружно его завалят. — Она рассудительно развела руками. — В конце концов, кто из нас всерьез ожидает найти новый разумный вид?

— Только не я, — поддержал ее контр-адмирал Бертуччи.

Остальные офицеры хранили молчание. Они наблюдали за Греттирсоном и Скарагоглу, ожидая очередного хода. Молчание затягивалось.

— Итак, — произнес наконец Скарагоглу, пожимая могучими плечами, — вы подняли этот вопрос, адмирал. Что вы об этом думаете?

Греттирсон опустил взгляд и принялся сжимать и разжимать кулаки. Он понял, что его обошли в маневре, и это ему чертовски не понравилось. Но адмирал люто ненавидел Питера Эрнста Редера, чувствовал, что тот в свое время его унизил, и знал, что никогда его не простит. И еще он понимал, что если он сейчас не заговорит, будет в высшей степени вероятно, что они вручат этому негодяю ключи от королевства, а тогда попробуй его возьми.

— Ситуация непростая, — в конце концов прохрипел Греттирсон. — Судя по всему, этот Редер, исключительно благодаря удаче, спас Содружество. Очевидно, общественность будет ожидать, что его каким-то образом наградят. — Рот его так работал, точно он желуди разжевывал. — Но из его личного дела мы знаем, что этот коммандер даже собственной команды не заслуживает.

Офицеры неловко заерзали. Упоминание адмирала об общественности заставило всех занервничать. Действительно, общественность видела в коммандере самого настоящего героя и ожидала, что в том же самом свете его увидит Космический Отряд.

— Вы предлагаете дать ему почетный знак в память о героических свершениях? — хмуря брови, спросила Андерсон. — Какую-нибудь медаль?

Адмирал так молниеносно выстрелил в нее ядовитым взором, что почти никто этого не заметил.

— Я предлагаю что-то, что почтит в равной мере весь Космический Отряд, — парировал Греттирсон. — Безусловно, ситуация была слишком грандиозной, чтобы отмечать кого-то одного. Выбирая одного, мы тем самым игнорируем вклад всех остальных отважных мужчин и женщин, которые сражались на этой войне. — Пальцы адмирала при этом корчились, как черви.

— Иными словами, вы говорите о том, что мы должны проигнорировать экстраординарные действия коммандера Редера? — спросил Бертуччи.

— Война закончена, — твердо сказал Греттирсон. — Общественность уже не нуждается в герое. Зато людям совершенно необходимо почувствовать, что все их сыновья и дочери были героями. Что их живые и мертвые дети в равной мере несут ответственность за спасение Содружества. Таким образом, все жертвы обретут смысл. Если бы война продолжалась, тогда коммандер мог бы стать для общественности чем-то вроде символа. Но если теперь как-то исключительно его наградить, то может показаться, что все остальные были недостойны. Кроме того, как я уже сказал, офицер он паршивый. Он скорее годится для Топографической Службы, чем для Космического Отряда.

Скарагоглу задумчиво кивнул.

— Возможно, коммандеру требуется еще некоторая закалка, — согласился он. — Не захочет ли совет передать это дело в мои руки?

Глаза Греттирсона вспыхнули, но он промолчал. Именно такого исхода ему больше всего хотелось избежать, а теперь он сам его себе обеспечил. Хуже того, ему предстояло увидеть, как совет это санкционирует. Адмирал просто поверить не мог, что его так капитально обставили.

Андерсон какое-то время, сузив глаза, внимательно изучала генерала. А затем вздохнула. Редер уже связал свою судьбу с Пауком. По крайней мере, у него будет интересная жизнь — пусть даже совсем не обязательно долгая.

И Андерсон кивнула.

— Если вы сможете удовлетворить сразу и общественность, и коммандера Редера, — осторожно сказала она.

— Думаю, я смогу, — отозвался Скарагоглу. — Уверен, что смогу.

Питер сидел в приемной у десантного генерала Скарагоглу, отчаянно желая себя чем-то занять. Пожалуй, ему следовало захватить с собой несколько дискет с рапортами, которые он должен был прочесть и подписать. Еще ему необходимо было провернуть массу всякой бухгалтерии в отношении ресурсов, которые они зацапали для «Непобедимого», не говоря уж о тех «спидах», которые он угнал.

Не то чтобы кто-то уже от коммандера это потребовал, но он знал, что это просто вопрос времени. Прямо сейчас его акции котировались очень высоко, так что никто не хотел задавать неприятных вопросов. И тем не менее. Как только у адмирала Смоллвуда найдется время оглянуться на последние несколько месяцев, или его настигнет какая-то канцелярская работа, или какой-нибудь гад ему настучит… Питер сдержал тяжкий вздох. «Что ж, — подумал он, — любишь с горки кататься — люби и саночки возить».

Прямо сейчас Редер чувствовал себя жутко потерянным и одиноким. Прошла уже целая неделя с тех пор, как он последний раз видел Сару, и у него не было никакой возможности с ней связаться. Оба вкалывали от зари до зари, помогая расчищать тот беспорядок, который оставили последние дни войны. Питер отправлял ей сообщения, но в ответ ничего не получил. «Может, я ее отпугнул?» — удрученно подумал он.

Коммандер повидался с некоторыми из королев, и они проявили в общении с ним необыкновенное благородство и дружелюбие. Судя по всему, они искренне наслаждались знакомством с человеческим родом. «Или просто проявляли свою поразительную тактичность», — подумал Питер. Оставалось только надеяться, что человечество сумеет сподобиться на такую же широту взглядов. Или, по крайней мере, на такое же хорошее воспитание.

В особенности королевы вылупляли солидные наборы своих глазных яблок на целый ряд танцевальных концертов, который Содружество для них организовало. Они уже пригласили исполнителей навестить их клановые дома, как только появится такая возможность.

Редер искоса взглянул на часы. Прошло уже больше двух часов с тех пор, как он прибыл, и битый час сорок пять минут со времени назначенного ему приема. Кроме того, это был первый раз, когда коммандеру приходилось дожидаться Скарагоглу. Это как пить дать что-то означало. Быть может, генерал был недоволен?

«Ничего-ничего, — подумал Питер, глядя на запертую дверь. — Может, я и наступил на несколько мозолей, но все по делу. Тогда, может статься, человечество не вполне готово к дружественным повианам? К враждебным мы точно не были готовы. А по-моему, друзей надо привечать, когда ты их находишь».

Коммандер принялся постукивать ногой по полу, зарабатывая себе не слишком дружелюбный взгляд секретаря, который вернулся к своей машинописи, получив в ответ гневный взор Редера.

Тут дверь приемной раскрылась, и туда вошла Сара.

— Сара! — воскликнул Питер, вскакивая на ноги.

Секунду он стоял, широко ей улыбаясь, а затем, когда она ничего не сказала, а лишь улыбнулась в ответ, жестом указал на неудобный диван. Сара села, Питер тоже сел, и они стали смотреть друг на друга. Затем коммандер взглянул на секретаря, который словно бы вообще ничего не заметил.

— Это капитан-лейтенант Сара Джеймс, — сказал Редер.

Секретарь поднял взгляд.

— Благодарю вас, сэр, — отозвался он. И снова взялся за свою машинопись.

Повернувшись к Саре, Питер пожал плечами.

— Как ты? — спросил он. — По-моему, века прошли с тех пор, как я последний раз тебя видел.

— И впрямь века, — согласилась Сара. — Я была в дальней командировке. Меня послали кое-какие «психи» домой от Шкетта пригнать.

— Почему тебя? — хмурясь, спросил Питер.

— А почему не меня? — отозвалась она. — Думаю, в дальнейшем нам следует ожидать множество подобных странных заданий. Пройдет долгое время, прежде чем все устаканится, и люди поймут, что именно происходит.

Редер кивнул и отвернулся. Смотреть на Сару прямо сейчас ему было слишком напряженно.

— Надо полагать, вооруженные силы резко сократят, — вскоре сказал он, по-прежнему глядя в никуда.

— Я бы ничуть не удивилась, — кивнула Сара.

Мгновение спустя коммандер почувствовал, как она берет его за руку. Он быстро взглянул на Сару, и она улыбнулась. «Да», — сказали ее губы. Питер всем телом к ней развернулся.

«Да?» — безмолвно переспросил он. Сара кивнула. Питер кивнул. Они смотрели друг другу в глаза, пока в голове у Питера взрывались фейерверки.

«Она сказала да! Она сказала да!» Счастливая мысль с шумом стукалась о его черепную коробку. А затем Питер подумал: «А что, если она про что-то другое? Может, я это „да“ неверно истолковал?»

Тогда он ткнул себя в грудь указательным пальцем и вопросительно на нее посмотрел. Сара закатила глаза и уверенно кивнула, после чего в уголках ее глаз от беззвучного смеха появились легкие морщинки. Питер ухмыльнулся как последний дурак и обеими руками схватил Сарину ладонь.

Затем коммандер кое-что припомнил и принялся хлопать себя по карманам. Найдя наконец то, что искал, Питер достал небольшую коробочку и вручил ее Саре. Та с довольным видом ее приняла. Открыв коробочку, Сара обнаружила там тонкое золотое колечко с миниатюрным камушком. Глаза ее вспыхнули от удивления.

— В такие краткие сроки я ничего лучше не раздобыл, — объяснил он. — Их уже почти распродали.

Сара хихикнула.

— Интересно, к чему бы это? — Затем она протянула ему коробочку. — Полагается, чтобы ты мне его надел.

— Ах, да. — Питер взял коробочку и вытащил кольцо из бархатной подушечки. Затем, глядя Саре в глаза, стал надевать его на безымянный палец ее левой руки. Кольцо дошло только до сустава. — Вот черт! — разочарованно выдохнул Питер.

Сара вытянула руку, разглядывая кольцо.

— Оно слишком узкое, — прокомментировала она.

— Ты такая стройная, — сконфуженно пробормотал Питер. — Я думал, твои ладони…

— Это ты к тому, что у меня жирные пальцы? — осведомилась Сара.

— Нет! Они не жирные. Но они такие длинные и красивые, что они показались мне совсем тоненькими.

Сара улыбнулась и вздохнула.

— Никогда не слышала, чтобы кто-то так чудесно зубы заговаривал, — с любовью сказала она.

Питер рассмеялся.

— Лучше слишком узкое, чем слишком широкое, — заметил он.

— Верно подмечено, — согласилась Сара, опять понимая руку, чтобы с восторженным видом взглянуть на кольцо.

Кольцо было на редкость уродливое.

— Мы можем получше раздобыть, — сказал Питер.

— Гм… нет. Я сохраню это, — с сияющими глазами отозвалась Сара. — У него уже есть своя история.

— Сэр, мэм, вы можете заходить, — объявил секретарь.

Питер с Сарой переглянулись, почти удивляясь тому, что находятся в генеральской приемной.

— По-моему, я именно тебя ждал, — прошептал Редер.

Он сжал Саре ладонь, а затем они встали и прошли в кабинет Паука.

Скарагоглу, естественно, наблюдал за радостной сценой в приемной. Однако предложить счастливой паре свои поздравления значило бы разоблачить один из своих секретов. А любое свое преимущество Скарагоглу никогда так просто не отдавал.

Генерал ответил на их четкие салюты и жестом указал на стулья перед столом. Затем он подался вперед и сложил руки перед собой.

— Мои поздравления вам обоим со славно проделанной работой, коммандер, капитан-лейтенант. Содружество задолжало вам и всей команде «Непобедимого» великую благодарность.

Редер и Сара переглянулись, затем посмотрели на генерала.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Редер.

Сара кивнула. Они оба не спускали глаз с генерала.

Скарагоглу немного выждал, затем откинулся на спинку кресла, принимая усталый и разочарованный вид.

— К несчастью… благодарность порой может оказаться… — Он щелкнул пальцами, словно бы подыскивая нужное слово. — Весьма затруднительной. — Скарагоглу обратил на Редера мягкие темные глаза, якобы полные сочувствия. — Официальная позиция командования такова, что ни один солдат не может возвыситься над другим в итоге этой войны. Таким образом, должно считаться, что все служили одинаково достойно и все в равной мере ответственны за ту славную победу, которую мы теперь и вкушаем.

Редер и Сара опять переглянулись.

— Ладно, — медленно произнес коммандер. — Звучит неплохо. — «Если меня ни в чем таком не обвинят и не отправят под трибунал, — подумал он, — можно будет считать, что я выиграл. Разочарован? Я? Ни Боже мой!»

Сара выглядела не слишком обрадованной, но спросила лишь:

— Что будет дальше, сэр?

— Рад, что вы об этом спросили, капитан-лейтенант, — с довольным видом отозвался Скарагоглу и подался вперед, подтягивая кресло к столу. — Думаю, вы уже размышляли по поводу дальнейшей судьбы вооруженных сил, — сказал он.

Они кивнули.

— Полагаю, в ближайшие пару лет нас будут резко сокращать, — сообщил им генерал. — Боюсь, что с такими неприятными пометками, какие есть в вашем личном деле, — сказал он, кивая Редеру, — в вашей просьбе о поступлении на сверхсрочную службу вам будет наотрез отказано.

— Вряд ли это справедливо, — отважно заметила Сара.

— А в вашем личном деле, капитан-лейтенант, есть неудачная стоянка в лагере «Стикс», — сказал Скарагоглу.

Сара какое-то время сидела с открытым ртом.

— Но это… это же…

Генерал грустно покачал головой.

— Да, это несправедливо. Вы оба так много сделали, внесли столь феноменальный вклад в нашу победу в этой войне. — Он беспомощно развел руками. — Однако командование было непреклонно.

Редер сидел как громом пораженный. Он буквально онемел, не мог ни на что реагировать. «Как же меня приземлили! — в отчаянии думал он. — Все кончено — я больше никогда не полечу». Теперь ему оставалась лишь какая-то скучная работа где-нибудь на планете. Питер попытался представить себя торговцем и подавил жуткое содрогание.

— А что, командование было в особенности по поводу нас так непреклонно? — сузив глаза, поинтересовалась Сара.

Редер вскинул голову.

— Это интересно, сэр. Что именно командование имело для нас в виду, раз оно было так непреклонно? — Как ни старался Питер это скрыть, он буквально излучал надежду.

Генерал усмехнулся.

— Знаете, сынок, это как раз одна из тех вещей, которая при нашем первом знакомстве мне больше всего в вас понравилась. Вы всегда продолжаете искать причины для оптимизма. — Откинувшись на спинку кресла, Скарагоглу сложил руки на животе. На его смуглом лице застыло предельно самодовольное выражение. — И так получается, что такую причину я вам дать могу.

Питер и Сара быстро переглянулись.

— Космический Отряд будет сокращаться. Этого никак не избежать. Прежде всего, Содружество уже не нуждается в таком большом флоте, поскольку воевать остается только с пиратами и контрабандистами. — Тут он скорчил недовольную гримасу. — Лично я сделал бы его еще больше, чем он был, но никто, облеченный соответствующей властью, моего мнения не спрашивает.

Питер сильно в этом сомневался. «Лучше бы ты скорее до сути добрался, — подумал он. — А то эта тягомотина меня убивает».

— Но когда одна дверь закрывается, другая открывается.

«Теперь Паук меня афоризмами кормит, — подумал Питер. — Он явно вознамерился меня до приступа довести». И коммандер постарался выразить на лице то бесконечное терпение, которым он абсолютно не располагал.

— Я не могу принести вам достаточных извинений, — сказал Скарагоглу, подаваясь вперед и выражая на лице искреннее смущение, — за тот безобразный метод, посредством которого с вами здесь обошлись, коммандер. Лучшее, что я смог сделать, это организовать для вас по большому блату перевод. Для вас и вашей команды, если она вам понадобится… — Генерал облизнул губы. Вид у него был такой, словно он собирался предложить нечто совершенно оскорбительное и никак не мог заставить себя заговорить.

«Ну давай же! — ободряюще подумал Питер. — Давай!»

— Сэр? — вслух произнес он.

Скарагоглу заглянул Питеру в глаза.

— Я предлагаю вам возглавить расширенный исследовательский отряд в рамках Топографической Службы. Впрочем, с полной самостоятельностью… — Генерал покачал головой. — Безусловно, вы заслуживаете лучшего, — добавил он.

«Не бросай меня в терновый куст, Братец Лис! Пожалуйста!» — мысленно возопил Редер. Невесть как ему удалось удержаться от того, чтобы вскочить из кресла и заорать: «Ур-ра!» Вместо этого коммандер сдержанно кивнул. А затем с серьезным видом повернулся к Саре.

— Что вы по этому поводу думаете, капитан-лейтенант? — спросил он.

Глаза Сары сияли, и со своей радостью она справлялась куда менее успешно, чем Питер.

— Каковы будут условия нашего контракта, сэр? — все же сумела спросить капитан-лейтенант.

— Обычное пятилетнее задание, — ответил Скарагоглу. — Со стандартной изыскательской оплатой.

— Мне понадобится новый корабль, — сказал Редер. — Или, по крайней мере, одобрение того судна, которое мне предложат.

— Поскольку вы станете первым, это проблемы не составит, — отозвался генерал.

— Как насчет ресурсов и горючего? — спросил Редер. — Их будет обеспечивать Содружество?

Традиционно корабли обеспечивались Содружеством, а ресурсы и горючее — капитаном и командой в кооперативном товариществе. Так было потому, что исследовательские суда со временем, как правило, становились семейными предприятиями, и Содружество не испытывало особого желания вмешиваться в подобные личные ситуации. Таким образом обеспечивалась стабильность команд и успешный возврат инвестиций. Существовал даже вариант, позволявший капитану выкупить корабль у Топографической Службы и работать самому по себе.

— Хорошо, — согласился Скарагоглу. — Не обещаю, что это будет пожизненным условием. Однако могу гарантировать, что по меньшей мере на два первых задания корабль, ресурсы и горючее обеспечит Содружество. А вы постарайтесь не подкачать.

Питер и Сара переглянулись.

— В отношении моей команды, сэр, — сказал Редер. — У меня есть просьба.

— Слушаю, — отозвался Скарагоглу.

— Старшина Патрик Кейси, сэр. Он механик, новоирландец. Не сможете ли вы организовать для него офицерское звание, генерал? Он в высшей степени его заслуживает. И, честно говоря, он мне позарез нужен. А без офицерского званию, боюсь, мне его к себе не заполучить.

— Коммандер, вы что, меня не слушали? Космический Отряд будет сокращаться, и там очень долго не собираются раздавать никаких офицерских званий. — Неудовольствие Скарагоглу было очевидно.

— Но он будет немедленно переведен в Топографическую Службу, сэр. Он предельно квалифицированный работник и в равной мере достойный. На самом деле Космическому Отряду это не будет ровным счетом ничего стоить, кроме небольшой бумажной работы. Отказывать такому человеку в продвижении по службе после его ценнейшего вклада в столь важную миссию, особенно когда он при этом переходит в другой вид вооруженных сил… — Питер покачал головой. — Это будет не очень хорошо выглядеть, сэр.

Генерал помрачнел и ненадолго отвернулся.

— Насколько это важно для вас, Редер? — спросил он затем, бросая на коммандера пронзительный взор.

— Так важно, что ради этого я об стенку расшибусь, сэр. — «На самом деле вряд ли об стенку, — подумал Питер. — Тут я, пожалуй, блефую». Он взглянул на Сару. Та сидела, спокойно глядя на генерала. Внутренне коммандер улыбнулся. «С Сариной поддержкой я, может статься, до чего угодно дойду», — подумал он.

— Начальству это не понравится, — предупредил генерал. Затем он вздохнул. — Впрочем, пару-другую услуг я вам все-таки задолжал. Я смогу это дело обтяпать. Но это моя последняя услуга.

— Когда пройдет его продвижение, сэр? — спросила Сара.

Скарагоглу сжал губы.

— Думаю, через час, — ответил он, и в глазах его мелькнула лукавая искорка.

— Тогда благодарю вас, сэр, — сказал Питер, вставая. — Я с удовольствием приму это предложение.

— И я тоже, — присоединилась к нему Сара.

— Тогда я подготовлю ваши приказы о переводе, — сказал генерал. — Дайте мне знать, кого вы еще возьмете с собой. Постарайтесь слишком много наших лучших людей не захапать.

И Скарагоглу протянул им руку.

Широко улыбаясь, Редер крепко ее пожал. Затем генеральскую руку пожала Сара.

— Мы собираемся пожениться, сэр, — сказал Редер. — Не желаете ли побывать на нашей свадьбе?

Впервые за многие годы искренне удивленный и обрадованный, Скарагоглу сердечно их поздравил и сказал, что очень рад . будет прийти.

— Детали мы согласуем, сэр, — сказал ему Питер.

Они с Сарой закрыли дверь в генеральский кабинет, после чего, смеясь как дети и не обращая ни малейшего внимания на порядком позабавленного этим секретаря, бросились друг другу в объятия. Затем, взявшись за руки, они побежали сообщить Падди и Синтии хорошие новости.

Падди спешил по коридору, проявляя от волнения необычную для него неловкость. Казалась, он теперь состоит из одних локтей и коленей — совсем как пятнадцатилетний пацан. Если, понятное дело, можно представить себе пятнадцатилетнего пацана с добрым центнером мышц и костей, мозолями в дюйм толщиной на костяшках пальцев, а также носом, который вся микрохирургия Содружества так и не смогла бы до конца выпрямить. Широченная чемпионская ухмылка на физиономии новоирландца еще больше усиливала эффект.

После того, как Падди заприметил, что второй лейтенант Синтия Роббинс как раз выбирается из «спида», эта ухмылка расширилась до такой степени, что стала напоминать болезненный спазм.

— Лейтенант! — заговорщически прошипел он, причем с такой громкостью, что все головы на полетной палубе мгновенно повернулись к ним.

Падди помахал всем огромной лапищей, и люди вернулись к своей работе, косясь, однако, одним глазом на громадного рыжеволосого механика.

Синтия поставила ногу на палубу и повернулась посмотреть на новоирландца, вопросительно поднимая бровь.

— Лейтенант, — произнес Падди, беря ее под локоть и оттаскивая в сторонку. — Прошу прощения, — прошептал он затем, с радостью видя, как Синтия, сохраняя на лице деловитость, отчаянно краснеет. — Сегодня самый счастливый день! Во всей вселенной! Это точно!

— Вы о чем? — прошептала Синтия, аккуратно пытаясь высвободить свою руку из его хватки.

Падди с нежным пожатием ее отпустил.

— Возьмите вот это, — сказал он, вручая Синтии ридер. — И вот это, — добавил он, вручая ей дискету.

Новоирландец стоял, уперев руки в бока, дико ухмыляясь и наблюдая, как лейтенант нервно вставляет дискету в ридер. Хмуря брови, Синтия принялась читать, и Падди сложил руки на груди. Затем он потер лицо, снова сложил руки на груди, затем упер их в бока и так далее. Наконец Синтия подняла на него взгляд, и на лице у нее, точно восходящее солнце, медленно засияла улыбка.

— Ох, Падди, поздравляю, — прошептала она.

Синтия протянула к нему руки и коснулась груди новоирландца как раз над сердцем, а тот, с гордостью и надеждой улыбаясь, накрыл обе ее ладони одной своей. Затем его улыбка медленно испарилась.

— Ты ведь понимаешь, что это значит, правда? — тихо спросил Падди.

Редкая озорная искорка мелькнула в темных глазах Синтии.

— А что? — с невинным видом спросила она.

Здоровенный новоирландец опустился на одно колено, после чего рот и глаза Синтии одновременно распахнулись. Она потянула его за руку, силясь поднять, но с таким же успехом она могла пытаться поднять «спид».

— Выйдешь за меня замуж? — спросил Падди.

— Встань! — прошипела Синтия.

— Прошу тебя, девочка, — настаивал новоирландец.

— Падди! Люди же смотрят!

— И пусть смотрят! — Падди только рукой махнул. — Мне они как свидетели нужны. Теперь, когда я стану офицером, между нами уже ничто не будет стоять. И я еще раз спрашиваю тебя, любимая. Выйдешь ты за меня замуж?

Синтия бросила отчаянные попытки поднять громадного механика и посмотрела ему в глаза. Секунду спустя она перевела дух и с нежной любовью ему улыбнулась.

— Конечно, выйду, — просто сказала Синтия.

Падди вскочил на ноги, схватил ее в медвежьи объятия и оторвал от пола. Синтия смеялась, а вся главная палуба оглашалась радостными возгласами.

Сара с Питером рука об руку туда вбежали, когда праздник все еще продолжался. Питер взглянул на Сару и удивленно покачал головой.

— Похоже, Паук уже все обтяпал, — заметил он.

— И куда быстрей, чем за час, — добавила Сара.

— Можно подумать, он почти всякий раз мои просьбы предвосхищает, — сухо произнес Редер.

— Почти. — Сара ему подмигнула.

И радостными улыбками они поспешили поведать своим друзьям хорошие новости.

Капитан Сьярхир вошел в кабинет генерала и вопросительно поднял бровь.

— Вот бедняга этот Редер, — с ухмылкой сказал ему Скарагоглу. — Ему и впрямь кажется, будто он меня на это подбил.