Увы! Народное прозвище воробья – жид. Правда, Словарь Даля это не фиксирует. (Впрочем, в гнезде "воробей" приводится пословица на евангельский мотив: "Фарисейские корабли, что сельские воробьи: скоро гибнут".) Существует несколько пословиц о евреях:
      "Жида крести да под лед пусти". Это народная память. При взятии 15 февраля 1563 г. Полоцка войском Ивана Грозного всех живших в нем евреев, в том числе крещеных, потопили в Двине, предварительно прорубив лед. Думаю, что приведенная пословица порождена этим событием и своего рода "эхо" этого события18.
      "Жидовского духа не выкрестить".
      "Жид крещеный, вор прощеный, конь леченый" (Вл. Даль). Эту пословицу можно сравнить с похожей итальянской: "Не может стать хорошим христианином тот, кто был плохим евреем".
      Верность евреев вере вызывала уважение – отсюда украинские пословицы: "Над жида нема крепчаго в вере" и "Побожний, як жид подорожний". Аналогичные поговорки и пословицы есть и у западноевропейских народов.
      Украина с ее частыми ярмарками не могла обойтись без энергичных оборотистых людей – отсюда: "Жид на ярмарке, как поп на крестинах". "Нема торговици без жидивской головици". Налицо и восхищение, и зависть.
      Еврейская взаимопомощь (или с негативным подтекстом – круговая порука) тоже фиксировалась народной мудростью: "Жиды, как шмели: все за одного стоят"19.
      В 1914 г. вышло в свет третье издание сборника русских пословиц. Составитель выудил из фольклорного океана одиннадцать пословиц, в частности такую: "Як жид убогий, свиня худа, жинка пьяна, грошей нема"20.
      Прочие нам знакомы в разных вариантах.
      "1. Не верен брат названой, волк вскормленой, жид крещеный.
      2. Волк прощеный, жид крещеный, конь леченый – ненадежные.
      3. В коне леченом, воре прощеном, жиде крещеном толку не бывает.
      4. Жидову би, да только заплаци (белорусск.).
      5. Цыган да жид обманом сыт.
      6. Православного обманет цыган, цыгана – жид, жида – грек, а грека – черт.
      7. Пан дере з жида, з пана юрист, а с юриста – по триста.
      8. Дере коза лозу, а хлоп козу, а хлопа жид, а жида пан, а пана юрист, а юристу тристя [тюрьма].
      9. Було всим добре, коле жиды не малы грунту (земли), мужыки хунту (торговли), а паны бунту"21.
      Очевидно, что некоторые пословицы сложились в XIX в. – в них отголоски польских восстаний 1830-1831, 1846, 1863-1864 гг., после которых множество алчных юристов "разинули рты на чужой каравай" – на конфискованные у мятежных панов поместья.
      Ряд пословиц фиксирует вред, наносимый православным представителями других конфессий. В этой "табели о рангах" еврей по зловредности оказывается не на первом месте. Среди этих пословиц есть такие: "Як бида, так до жида". Польский вариант намного правдивее: "Когда беда, то к жиду, а после беды за дверь жида".
      С. Вайсенберг обратил внимание, что в поговорках, в отличие от частушек, всегда употребляется унизительное "жид", а не "еврей". Возможно, это связано с географией – с Западным краем. Смысл русской поговорки – в акцентировании обоих слов: "Не тот жид, кто еврей, а тот жид, кто жид", т. е. уничижительное слово распространяется на любого негодяя, независимо от национальности.
      У Владимира Даля можно найти еще несколько оскорбительных пословиц, типа "Жид свиное ухо съел".
      А вот еще несколько "шедевров": "Жидовская душа"; "Скорее жиду поверю, чем ему";
      "Он и жида обманет". Иначе говоря, еврей (жид) – эталон обмана. Приведу еще пару "перлов": "Кто цыгана (жида) обманет (проведет), трех дней не проживет" или "На одного жида – два грека, на одного грека – два армянина, на одного армянина – два полтавских дворянина".
      Есть пословицы, смысл которых сейчас не понятен: "Он из наших. Он от стены пишет" (т. е. жид) или "От него цыбулькой, чесноком пахнет" (он из жидов), в данном случае маркировка еврея – это запах чеснока. Приведу описание одним антисемитом, имевшим ученую степень юриста и долгие годы работавшим судьей, того, как благодарные евреи носили на руках профессора Бехтерева и чем это закончилось: "Не могу не привести следующего курьеза, который был бы смешон, если бы не был грустен: в то время как на этом съезде академик Бехтерев в своей приветственной речи-лекции расшаркивался в упоении знатока перед прекращением занятий студентами, за что и был удостоен триумфа – несения на руках растроганной молодежи, после чего, однако, несмотря на принятую почтенным психиатром ванну и, кажется, даже ароматическую, от него долгонько-таки несло чесноком…"22. Кстати сказать, автор этого пассажа (Д.В. Туткевич) защитил диссертацию, посвященную правовому положению евреев. Что же касается чеснока, который в быту нередко ассоциируется с евреями, то его лечебные свойства признаны во всем мире. Народ увековечил реванш Сталина над Троцким поговоркой "Раньше пахло чесноком, нынче пахнет шашлыком".
      Конечно, вульгарный антисемитизм и ксенофобия были и, вероятно, будут всегда – в соответствии с уровнем развития нации, о чем свидетельствуют взятые наугад из сборника В. Даля пословицы: "Ешь медведь татарина – оба ненадобны"; "Злее злого татарина"; "Нет проку в татарских глазах"; "Бог создал Адама, а черт – молдавана";
      "Коли грек на правду пошел, держи ухо востро"; "Мордва полуротая"; "У мордвы две морды, а шкура одна" (т. е. два языка – вероятно, в значении двуличия).
      Или "дразнилки": "Калмык Иван Иванович, механик, под собою кобылу съел"; "Ай молодца: широка лица, глаза узеньки, нос пятка" (калмык).
      Чужак всегда хуже русских, посему неважно, к какой нации он принадлежит. О немцах: "На русском хлебе отъелся" или "Русский немцу задал перцу", или "Сущий итальянец" (т. е. пройдоха); "У немца (француза) ножки тоненьки, душа коротенька";
      "Что русскому здорово, то немцу карачун"23. Примеры можно умножить, и это огорчает. (Любопытно, что предисловие к сборнику пословиц В. Даля написал Михаил Шолохов.) В моей "копилке" (архиве) есть пословица, как бы стоящая особняком: "Бери хворостину – гони жида в Палестину". Она хоть и юдофобская, но указывает верное направление. Ясно, куда следует репатриироваться евреям, ясно также, что у них есть права на Землю Обетованную.
      К пословице об итальянце добавлю один петербургский случай-анекдот, относящийся к началу 20-х годов XIX в. Известный польский художник и мистик Юзеф Олешкевич (1777-1830), будучи в Петербурге, бродил среди балаганов, устроенных на Масленицу, и вдруг услышал странные звуки. Выяснилось, что предприимчивый итальянец демонстрировал кошек. Хвосты двадцати несчастных созданий были подложены под клавиши фортепьяно, с воткнутыми в клавиши булавками. Когда "маэстро" на них нажимал, уколотые кошки издавали одна за другой жалобное мяуканье. Объятый ужасом Олешкевич помчался к генерал-губернатору Петербурга Милорадовичу, который немедленно выслал жестокосердного итальянца за границу, а "хористок" приказал отпустить на свободу!24 Не этот ли случай способствовал появлению пословицы об итальянцах? А может быть, рассказы о пребывании в Петербурге графа Калиостро?..
      Очевидно влияние на русские пословицы и поговорки библейских притч и сюжетов.
      Вот пример из сборника пословиц Петровской галереи: "Давыд играет в гусли, а Лемех в скрипку"25. То, что Давид играл на "лире звучной" ("И когда дух от бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него". – 1 Цар. 16:23) и был поэтом, общеизвестно.
      Здесь нелишне напомнить и о популярности в Древней Руси Псалтири. Менее известен Лемех, сын Мафусаила. От жены Ады он родил сына Иувала (Юваля), который "…был отец всех играющих на гуслях и свирели" (Быт 4:21). Вероятно, эта пословица – свидетельство разносторонности человеческих дарований.
      Другая пословица из этого сборника гласит: "Малой мой вертеп лутче Синайския горы". Или две очаровательные поговорки со ссылкой на Ветхий завет: "По бороде Авраам, а по делу – Хам" и "Прозорлив, как Аввакум"26. "Малый" пророк Аввакум особо чтим христианами. Обращение к нему Всевышнего трижды цитируется в Евангелии. А прославление Аввакумом могущества и величия Божия очень похоже на псалом. В православии оно служит основанием IV канона. Молитва Аввакума "Во гневе вспомни о милости", вероятно, связана с пророчеством о неотвратимости возмездия угнетателям путем наказания их детей и внуков. (Авв. 3:2).
      В 1914 г. вышел в свет сборник великорусских частушек, общим числом более шести тысяч, из них лишь шесть имеют отношение к еврейству. Это объясняется тем, что в "коренных" губерниях евреев жило немного. Фабулы незамысловаты. В Новгородской губернии почему-то пели о засилье евреев и латышей в селах:
 
 
Вот по нашей деревеньке
Иди и не дыши,
По краям живут евреи,
По средине латыши.
 
 
      В другой частушке молодая крестьянка называет свою мать еврейкой, ибо та советует ей обменять медь на серебро. Каким способом? Легко догадаться:
 
 
Моя маменька, еврейка,
Не научит на добро.
Дала медную копейку
Разменять на серебро.
 
 
      Автор короткой статьи (скорее, заметки) о частушках С.А. Вайсенберг не понял сути этой частушки, сочтя, что народ гонится за красным словцом в ущерб здравому смыслу. Конечно, это не так.
      Остальные четыре частушки, собранные в Архангельской, Енисейской и Иркутских губерниях, тиражируют стереотип, наличествующий в польской и русской литературе, относительно уродства евреев и красоты евреек. Так сказать, вариант Тургеневского "Жида".
 
 
Жала в полюшке овес,
Еврей евреечку повез;
Еврей небелого лица,
Евреечка-красавица.
 
 
      Следующая почти дословно повторяет предыдущую:
 
 
Через речку, через мост,
Еврей еврейку перевез;
Еврей нечистого лица,
Евреечка красавица.
 
 
      Обе частушки из Архангельской губернии. Сибирские же частушки повествуют о древнейшей профессии… Почему-то на окраине империи ей "предавались" еврейки.
      Но поверим народному опыту:
 
 
Милочка, евреечка,
Скажи, которо времечко.
Времечко девятый час,
Идем на станцию чичас.
 
 
      И, наконец, последняя, дубликат предыдущей:
 
 
Танечка, евреечка,
Скажи-ка, сколько времечка?
Времечка маленечко,
Люби-ка хорошенечко.
 
 
      Комментарий С.А. Вайсенберга: "Не проглядывает ли в этих двух последних частушках влияние жриц свободной любви еврейского происхождения, имеющих по закону полный доступ повсюду на Руси и попадающих часто и в Сибирь?"27. Ирония комментатора очевидна. В конце заметки Вайсенберг с удивлением отмечает отсутствие в этих частушках слова "жид".
      Один из источников русской народной сказки – Священное писание, как, впрочем, и другие еврейские книги. В качестве примера сошлюсь на сказание "О Ное праведном".
      Возможно, это талмудический пересказ притчи о двух калеках: слепом и безруком, стерегущих сад. Во всяком случае Бог-отец говорит с героями сказки вполне будничным и земным языком28. В примечаниях говорится, что данная история заимствована из "притчи о теле человеческом, и о душе, и о воскрешении мертвых", которая встречается во многих рукописных прологах XIII-XVI вв. и в сочинении Кирилла Туровского, что, собственно, подтверждает влияние письменной литературы на народное творчество. Разумеется, о еврейском происхождении притчи не сказано ни слова. Лакуну заполняет работа С.Х. Бейлина "Странствующие, или Всемирные повести и сказания в Древнераввинской письменности", в которой сказано, что идея сказки "О слепом и безногом" заимствована из Талмуда и Мидраша: слепой и безногий (или безрукий), вступив в дружеский союз, составляют как бы одно здоровое тело29. Главное в данном случае – доказать, сколь полезна для людей взаимопомощь. Впрочем, талмудическая притча содержит и другой нравоучительный смысл: человек ответствен за свои поступки. В сказке увечные, подрядившись караулить сад, дружно его очистили, и когда их поймали с поличным, начали сваливать вину друг на друга.
      Следующая народная легенда – о "Соломоне Премудром" – больше связана с Евангелием. После распятия Иисус Христос сошел в ад и вывел оттуда всех грешников, кроме Соломона Премудрого, который, полагаясь на свой ум, должен сам оттуда выбраться. Естественно, мудрейшему из смертных удалось обмануть Сатану30.
      Особый интерес представляет происхождение русской демократической сатиры второй половины XVII в. "Повесть о Шемякином суде", или "Шемякин суд", существующей в прозаической редакции, в стихотворных и драматических переложениях XVIII-XIX вв., в устных пересказах и лубочных изданиях. В основе ее сюжета трагикомические происшествия, приведшие крестьянина-бедняка на скамью подсудимых, и хитроумное избавление от обвинений (выдвинутых против него богачом братом, попом и горожанином) благодаря казуистической ловкости судьи Шемяки. Большинство дореволюционных историков и литературоведов – А.Н. Веселовский, Ф.И. Буслаев, А.Н. Пыпин, А.Н. Афанасьев – полагали, что этот сюжет заимствован из какого-то иноземного – восточного или польского – источника (аналогичную коллизию использовал польский писатель Микола Рей (1505-1569) в сатирических диалогах). Вместе с тем в "Повести…" отразилось своеобразие исключительно российского быта; вынесенный Шемякой приговор-возмездие – зеркальное отражение преступления, т. е. по сути мы имеем дело с пародией на судопроизводство XVII в.
      С.Х. Бейлин считал, что источником "Повести…" мог быть Талмуд, притча о неправедных Содомских судьях, аргументировав это схожестью имен Шемяки и (если оно восточного происхождения) одного из судей-содомитян, Шакрана, что в переводе означает лжец. Кроме того, С.Х. Бейлин обнаружил влияние "Книги Товита" на фольклорные "Рассказы о мертвых" и на сказки "Ивашка в белой рубашке", "Еруслан Лазаревич", "О Силе царевиче" и др. Основная идея этих сказок сводится к тому, что добрые дела, в частности погребение умерших, спасают от смерти на брачном ложе молодых мужей – следствия козней злого духа или шестиглавого змея31.
      Афанасьев особо выделял рассказы об инородцах, в основном о цыганах и евреях.
      Например: цыган и жид спорили о вере, чья крепче. В итоге обоих выпороли на конюшне, при этом жиду досталось больше32. При столкновении русского мужика и еврея победа также достается мужику, который еврея обобрал, но тот вроде как сам себя объегорил. Впрочем, мораль этой "басни" вряд ли в том, что воровать плохо, а соответствует сомнительной поговорке "Не пойман – не вор", которая противоречит заповеди "Не укради".
      Сюжеты обработанных В. Далем сказок легли в основу очерков 1840-х годов в духе натуральной школы и были опубликованы под псевдонимом Казак Луганский. Сказки о евреях максимально приближены к житейским реалиям. В одной из них, "Про жида вороватого, про цыгана бородатого", рассказано о шестнадцати похождениях Ицьки Гобеля, который ехал из города А в город Б. Это не ребус – "закодированная" коннотация означает, что Ицька (с мягким знаком) ехал из Шклова в Бердичев. Привязка анекдотов к этим местам имеет под собой историческую основу: Лжедмитрия II в народе называли "шкловским вором", ибо считалось, что он был в этом местечке меламедом. (В. Маяковский в одном из писем процитировал следующую эпиграмму А.А. Кайранского: "Дико воет Эренбург, / Одобряет Инбер дичь его, / Ни Москва, ни Петербург не заменят им Бердичева"33.
      Ни Кайранскому, ни "агитатору, горлану-главарю" в душевной "доброте" в данном случае не откажешь…) Сам Эренбург не без горечи писал о том, что Бердичев фигурирует в сотнях анекдотов. И в самом деле, факт невеселый.
      Еще печальнее, что "жид" сказок и анекдотов почему-то всегда "вороватый", в отличие от других действующих лиц – "бородатых", "хитроватых" или просто "батраков".
      Почему еврей вороватый, знать не дано, а то, что его легко обмануть и обокрасть, – этого в сказках вдоволь.
      Вез Гобеля батрак Иван. Страх Ицьки перед разбойниками был столь велик, что он спросил Ивана, не балуют ли здесь гайдамаки. "Как не быть… – отвечает возница, – и злые, богатых жидков режут, да прикалывают, а нашего брата по головке гладят, за то, что жидков подвозим". Испуганный еврей просит у батрака защиты, однако тот по законам жанра не только его обманывает, но и жестоко избивает. Странная мораль!34 Вторая сказка, или по В. Далю, "Второе похождение" (почти в духе Фаддея Булгарина), начинается с рассказа о ярмарке в Бердичеве, где, как помним, еврей себя чувствует, "как поп на крестинах". "На бердичевскую ярмарку съезжаются жиды и поляки, цыгане и москали, татары и калмыки; съезжаются с Подолу и с Украины, с Крыму и с Черноморья, с Волги и с Днепра, с Дону и под-Московья, из Бессарабии и с Литвы, из пограничной неметчины, из Галиции, из города Львова, что по-ихнему Лемберг". Товаров видимо-невидимо. Ицька по такому случаю наряжается: "Жид вороватый, оставив рано утром батрака Ивана стеречь брыку свою, надел праздничный черный халат, который прозывался: латка на латке, латкой погоняет; надел черные короткие лосиные панталоны, которые единоверец его, скорняк Берка, выделал ему целиком из телячьей шкуры; натянул нитяные чулки, стоптанные башмаки, ермолку, из которой добывал на выварке, по два раза в год, фунтов по пяти сала, нахлобучил мохнатую шапку, плисовый верх которой давным-давно моль съела и крысы на гнезда растаскали; вырубил фейру, закурил краковскую деревянную трубку, взвалился на куцую клячу и повел пару, рыжую и чалую, в подводах, на водопой"35. Еврейская неопрятность, мнимая или настоящая, – извечный повод для злословия. Далее цыган бородатый надувает жида вороватого, к тому же жадного, вероятно, к большому удовольствию читателя. И снова непонятно: какова же здесь мораль?.. У Казака Луганского она сводится к одному: кто надул еврея – тот и прав.
      Описанный Далем переезд "жида вороватого", который "посадил на брыку два-сорока жидов, жидовок, жиденков (какой богатый русский язык у лексикографа! – С. Д.), завалил их перинами, подушками, мешками и сундуками", весьма правдоподобен.
      Ицька спешит, он не хочет "шабатствовать" в дороге. Даль поясняет: "А вы знаете, что жиды празднуют не воскресенье, а субботу, что это называется у них справлять шабаш, шабашевать, и что они тогда ничего в руки не берут, ни к какому делу не приступаются и дорогою ехать не могут; а начинается шабаш в пятницу, с вечера, лишь только солнышко закатится, а оканчивается с закатом же солнца в субботу".
      Евреи не едят "трефного", а лишь "кошерное" (если мясо, то резанное только своим резником); посуда у них тоже трефная и кошерная, из трефной едят их слуги, православные, хотя и запрещено нанимать православных. Короче, кормят прислугу из той же чашки, что и корову!36 Странное утверждение. Ведь корова в таком случае тотчас становится трефным животным! Но Даль в подобные "мелочи" не вникает, он лишь сравнивает евреев и староверов, тоже соблюдающих чистоту своей посуды.
      Ну а какова еврейская еда? Даль сообщает, что жена Хайка накормила многократно битого Ицьку локшанами, лапшердаками (?), напекла ему куглей. Но голодный еврей, забыв кошерность иногда ест и… кошку. Последнее на совести казака Луганского.
      Наконец вороватый жид улегся на пуховиках, прямо на полу, вероятно за неимением кровати (вот тебе и жулик!), в тесной грязной комнатенке, пропитанной запахом чеснока. Попутно рассказано о том, как ловко жульничала Хайка, обмеривая и обвешивая покупателей. Правда, ее барыши почему-то составляли всего несколько грошей.
      Далее лексикограф объясняет, что восточноевропейские евреи – польские, прусские, австрийские – говорят на ломаном немецком языке, в который вставляют множество еврейских (вероятно, он подразумевает древнееврейский иврит) и областных польских, русских и малороссийских слов; пишут же они еврейскими буквами, а сам еврейский язык, т. е. иврит, известен только раввинам и ученым. "Жиды" Западной Европы, живущие также и в Турции, говорят на искаженном испанском языке – речь идет о ладино. Даль удивляется тому, что, будучи упорными в своей вере, евреи утратили общий язык. Сегодня этого сказать нельзя: евреи не только не утратили общий язык, но и обрели.
      Известно, что, когда паны дрались, у холопов "чубы трещали", но первыми избивали и грабили "жидов" неприятеля. В отместку "пострадавший" за них вступался и грабил и избивал "жидов" недруга. Это не анекдот, а быль. В сказке казака Луганского хитрый Иван устраивает так, что два возка, наполненные евреями, не могут разойтись, и оба возчика, каждый подстрекаемый своим хозяином, избивают друг друга. Удивительная сметка батрака и глупость евреев! Полное торжество православия.
      Интересен рассказ-сказка о массовой экспроприации евреями у православных Подола, Волыни, Литвы и Украины звонкой монеты, что вконец их разорило. Дело было в 1821 г. Попутно сообщается и о контрабандной деятельности иудеев, во всем нарушающих законы империи – в большом и малом. Так, им запрещено содержать кабаки и корчмы.
      Несмотря на это, во всех шинках Украины сидят жиды и жидовки: "…жидовская воля владыка, и каждый оборванец и обшарпенец распоряжается вашим карманом, словно своим, и делает это, кажется, с помощью магнетизма"37. Чудеса да и только: как при таком умении распоряжаться чужим карманом евреи остаются оборванцами?!
      Правда, православные тоже не лыком шиты и измываются над несчастными многочисленными способами, то "…ермолку закинут за печь и ценою выкупа назначат: написать карандашом крест на лбу", а еще лучше – ляписом, тогда крест получается цветной. Ну разве не остроумно?! Другие потехи почище пановских. Ну, например, поймать двух евреев и привязать за пейсы затылками друг к другу мертвым узлом или скрепить смолой две бороды и т. п. Для таких забав нужен особый – садистский – талант, которым Всевышний в полной мере наградил украинцев.
      Но опять-таки жидки не остаются в долгу и при помощи факторства, расцветающего, когда в местечке стоит полк, вновь "взнуздывают" население. "Что такое жид-фактор?
      Это трудно объяснить; услужливое, навязчивое, нахальное и трусливое неотступное творение, которое бегает сломя голову весь Божий день по городу, местечку и добывает для вас форменной пуговки, для меня сухой ваксы, для иного золотообрезной бумаги, для другого какой-нибудь прихотливой материи на халат, для третьего гитару, для четвертого помаду для усов и для других причин – словом, это посредник для всего, что терпит посредничество". Но и офицерство российское, краса и гордость нации, тоже не промах: долгов не платит, порой развлекается – ведь провинциальная жизнь так скучна. Вот упоительный рассказ о военной смекалке: господин офицер, не достав лошадей, запряг шинкаря Янкеля в пристяжку: "Ну, хорошо, это ничего;
      Янкель везет; но этого офицеру мало, он его погоняет; ну, хорошо, и это ничего; офицер погоняет, да еще кричит: завивайся, завивайся! Ну, хорошо, а Янкель… был горяч, он начал завиваться на пристяжки, затянулся, надорвался и умер"38. Не правда ли, читатель, смешно? И какие претензии могут быть к Гоголю, который тоже "очень смешно" описал погром и убийства евреев малороссами.
      Здесь нелишне вспомнить Толковый словарь Даля, где он объясняет гнездо "Шабаш":
      "еврейск. шабаш, суббота, праздник, день молитвы; отдых, конец работе, время, свободное от дела, пора роздыха". Далее приведены поговорки о слове "шабаш" и случаи его употребления даже в морском деле: "Шабаш – морск. Приказное слово гребцам: полно грести". Чаще всего используется в нейтральном выражении: "Шабаш, миряне, обедня вся!.. Шабашковые свечи у жидов сальные, маленькие, по 16 или более на фунт". И еще: забастовка рабочих на Западе (понятное дело, в России стачек не бывает) называется "Шабашничать, прогуливать работние дни, дать себе произвольно шабаш. За границей рабочие, вымогая высшую плату, нередко шабашничают скопом, стачкою [Шабаш]ничанье"39. Умиляет это "вымогание высшей платы"…
      Ясно, что Владимир Иванович Даль (1801-1872) – человек своего времени. Один из его псевдонимов – Русопят. Но, несмотря на столь очевидную самоидентификацию, русской крови в нем не было. Его отца И.М. Даля, датского подданного, Екатерина II пригласила в Петербург на должность библиотекаря с непременным условием знания древнееврейского языка. Он был медик и увлекался богословием. Императрица в беседах с ним не раз поверяла ему "прогрессивные" мысли: "Ни одну нацию, какая бы она ни была, не отстраняют от получения гражданства; каждый волен его приобрести.."40. Мать лексикографа – полунемка, полуфранцуженка, бабка – из семьи гугенотов, известная в свое время переводчица Ф. Фрейтинг. Согласно, на мой взгляд, достоверному источнику, В.И. Даль был еврейского происхождения.
      Сообщая об этом, автор сетует: "он (Даль) не написал и двух строк по еврейской этнографии"41.
      Имя В.И. Даля связывали с написанием одиозной брошюры "Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их" (СПб., 1844), изданной по инициативе Николая I в количестве десяти экземпляров для "внутреннего" пользования – для чтения императора, великих князей и членов Государственного совета. Эта брошюра тождественна записке, составленной в том же 1844 г. директором департамента духовных дел иностранных исповеданий Скрипицыным по распоряжению министра внутренних дел Л.А. Перовского. В 1878 г. она была перепечатана за подписью Скрипицына в журнале "Гражданин", издаваемом Ф.М.
      Достоевским и князем В.П. Мещерским. Существует и третий предполагаемый автор этой убогой мистификации – Волынской губернатор генерал-майор И.В. Каменский.
      Впоследствии антисемиты регулярно приписывали этот "опус" Далю, хотя в собственноручном перечне его работ он отсутствует. Подробно историю выхода в свет "Розыскания" поведал в своих воспоминаниях образованный юдофоб, проницательный человек и один из главных "экспертов" по данному вопросу, Осип Антонович Пржецлавский, хорошо знавший польскую антисемитскую литературу, из коей автор "Розыскания" почерпнул очень много. На мой взгляд, участие Даля в создании этого "труда" было номинальным – он управлял особой канцелярией Л.Р.
      Перовского, и это дело проходило по его ведомству. В свое время я высказал предположение, что настоящим автором "Розыскания" был последовательный антисемит и тюрколог Василий Васильевич Григорьев (1816-1881), автор книги "Еврейские религиозные секты в России", изданной в типографии Министерства внутренних дел в 1846 г.42 В защиту В.И. Даля можно процитировать одну из обработанных им прибауток: "Вот нам сказка гладка; смекай, у кого есть догадка; кто охоч, да не горазд, тот поди, я с ним, глаз на глаз, еще потолкую; а кто горазд, да не охоч, тот прикуси язык, да отойди прочь"43. И еще издателем собранных Далем сказок был Маврикий Осипович Вольф – это ему посвящены в свое время известные в литературных кругах строки: "Хуже нет жида Маврикия…" Большой знаток русских обычаев М. Забелин в книге "Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия" (М., 1880), рассказывая о суевериях, констатировал, что зачастую они приводили к трагической развязке. Обвинение в чародействе было почти нормой придворной жизни вплоть до начала XVIII в.
      Обвинение дяди матери Петра I Натальи Кирилловны Нарышкиной, боярина Артамона Сергеевича Матвеева, в чародействе – случай уникальный даже в богатый подобными историями период петровского царствования. Политические противники Матвеева по наущению Милославских донесли, что будто бы он со своим другом, крещеным евреем доктором Стефаном Гаденом, запершись в палату, читали черную книгу и будто бы в это время к ним являлась нечистая сила. По этому доносу несчастного сослали. А.С. Матвеев был образованным человеком, знал европейские языки и не гнушался дружить с выкрестом (и тот и другой были друзьями покойного царя Алексея Михайловича). Боярин Матвеев, будучи начальником Посольского приказа, повелел построить в Москве аптеку и множество государственных зданий, в том числе здание Посольского приказа. Из ссылки Матвеев отправил на имя государя челобитную (прошение), в которой привел список невинно обвиненных в чародействе лиц. В итоге и Матвеев, и Гаден, и многие другие, включая сына доктора, стали жертвами фанатичной и озверевшей толпы, разорвавшей их на части. Усугубило ли ярость толпы еврейское происхождение врача, сказать трудно. Но это был не первый случай подобной расправы. При Иване III толпа растерзала врача-еврея мессера Леона Эренштейна, также обвиненного в чародействе. Под 1490 г. в "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина рассказано о казни лекаря "мистра Леона",
      "родом жидовина", приглашенного из Италии, чтобы лечить наследника, но, к сожалению, "Иоанн молодой" скончался. Великий князь, склонный к ереси жидовствующих, приказал, однако, "всенародно" доктора казнить на Болванове за Москвой-рекой. Та же участь постигла некоего немца (лекаря) Антона, который якобы уморил своего пациента – татарского царевича. В 1485 г. несчастного зарезали под Москворецким мостом, чем повергли в ужас находившихся на службе у великого князя иностранцев – они запросились домой. В их числе был и знаменитый зодчий Аристотель Фиорованти. Просьбу отклонили, и несчастные навсегда остались в Московии… Есть предположение, что и доктор Антон был евреем. Суеверия "держались" долго, подтверждение чему – воинский устав Петра Великого (!?) 1716 г., в котором сказано, что если кто из "воинов" будет чернокнижник, заговорщик ружья и богохульный чародей, то его следует наказать шпицрутенами, заключением и даже сожжением!44 Будем справедливы: Россия не единственная страна, где казнили лекарей. Признак еврейского заговора против человечества возбуждал воображение христиан, искавших виновных в эпидемиях чумы и холеры, еще в средневековье (считалось, что евреи отравляют воду в колодцах). Личный врач английской королевы Елизаветы I Тюдор Родриго Лопец якобы за попытку ее отравления был в 1594 г. обезглавлен.
      Признался в этом, он, естественно, под пыткой… В России вера в "козни" врачей дожила до новейшего времени: дело проф. Плетнева, "дело врачей" и т. д. Один из свидетелей "дела врачей" писал: "Распространялись и подогревались слухи о том, что зубные врачи прививают под пломбой
      чуму и другие смертельные болезни"45. (Моя теща, будучи заведующей стоматологическим отделением одной из ленинградских поликлиник, всякий раз, когда пациент "бунтовал" против врача-еврейки, вызывала главврача, русскую женщину, которой ничего не оставалось, как крыть соплеменников матом.