Короче – зеркальное отражение. Хорошо писал отец Печерин Герцену о коммунизме:
Николаевский режим наизнанку.
Что же касается, скажем, "зверя" Ивана Грозного и его оппонента "западника" князя Курбского, то к евреям они относились одинаково зверски. Здесь их разнила лишь мера власти: возможности царя и князя неодинаковы. Царь топил несчастных в Полоцке подо льдом. Не тогда ли родилась поговорка "Жида крести, да под лед пусти". А князь Андрей Курбский, бежавший в Литву и получивший большие владения, стал "своевольничать" – грабить и убивать своих соседей и, увы, евреев. Как сказано, "схватил за долги двух жидов ковельских и жидовку в субботу, в школе на молитве, посадил в яму, наполненную водою, запечатал в домах их и в домах других жидов лавки и пивницы" (см.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М, 1989. Т. 7/8, кн. IV. С. 148). Но происходило это все-таки в Польше, где действовали иные, чем в России, законы, в частности по защите личности. Они плохо соблюдались, но все же были писаны на бумаге. Евреи пользовались королевскими привилегиями, они пожаловались, и согласно королевскому указу Курбский должен был освободить несчастных, открыть синагогу и лавки. Соседям Курбского – христианам доставалось не меньше: одного несчастного, предварительно ограбив его имение, он шесть лет держал в собственном узилище, подвергая пыткам. Таков "западник" Курбский (см.: Там же. Т.15/16. С. 148-149).
30 июля Московское правительство времен Михаила Федоровича требовало возвращения на родину молодых людей, посланных Борисом Годуновым для обучения на Запад. Как известно, никто из них возвращаться не хотел. Тонкий историк А.А. Лебедев в монографии "Чаадаев" (М., 1965) заметил, что это было бы возвращение из бытия в небытие. Подьячий Грязев писал, что англичане "совратили их в свою веру", а один из них, Никифор, "поставлен" в попы в Лондон, другой – королевский секретарь в Ирландии, двое в Индии занимаются торговлей. Значит, талантливых юношей отправил Годунов. Тот же Никифор Арефьев, сын боярский, отказываясь от возвращения на родину, Бога молил за тех купцов, которые вывезли его из Московии. Один из посланных, по словам посла Мерика, искренним или неискренним, уже умер (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1990. Т. 9-10, кн. V. С. 90, 135). 2 августа, вечер.
Читаю "Письма к другу. Дмитрий Шостакович Исааку Гликману". СПб., 1993.
Рассуждение о гениальности и странностях музыкального вкуса. Д. Ш:. "У меня в юные годы был один знакомый, очень хороший музыкант, который ставил Мейербера выше всех оперных композиторов мира". И. Г.: «Я по этому поводу заметил, что четвертый акт из "Гугенотов", на мой вкус, выше всех похвал и ничуть не уступает лучшим страницам Верди». Д. Ш:. "Это, пожалуй, верно, но сколько у Мейербера всякой дряни. Впрочем, гении знают, сколько надо сочинить хорошего и сколько посредственного" (С. 218). 22 сентября Давно ничего не заносил в дневник. Совсем забросил свою книгу. В главе, посвященной Бондареву, рассказывая о евреях – исследователях Сибири, забыл упомянуть Ивана Семеновича Полякова (1847-1887), зоолога, антрополога и этнографа. А ему в Брокгаузе и Ефроне отведены две колонки: написано, что происходит из забайкальских казаков. Но казак был евреем, в чем может убедиться каждый, открыв книгу Адольфа Когута "Знаменитые евреи – мужчины и женщины" (Одесса, 1902-1903. Т. П. С. 237). Поляков окончил СПб. университет; магистр зоологии и хранитель Зоологического музея при Академии наук.
Совершил несколько научных экспедиций по Русскому Северу, Сибири, Прибалхашью, Сахалину и многим другим регионам империи. Перечень его научных трудов занимает множество строк. Поляков, как сказано о нем в энциклопедии, был неустанным и разносторонним изыскателем. Редактором "Записок Им. Географического общества".
Его обширная коллекция поступила в Академию наук. 8 ноября Давно не писал. В "Парадоксах" у меня несколько слов сказано о народовольце и поэте Петре Филипповиче Якубовиче-Мельшине (1860-1911) и его взглядах на сионизм (Л. Мельшин – его псевдоним).
Связать свою судьбу с судьбой России, решить социальные и правовые проблемы в рамках Великой страны, обрести Обетованную землю и т. п. – все это было прекраснодушной мечтой. Чего стоит один из ответов Якубовича на вопрос о сионизме. К идее сионизма он относился скептически и предсказывал усиление мирового антисемитизма после возможного создания еврейского государства в Палестине в ближайшие 30-50 лет (ответ относится к самому началу XX в.). Мельшин же предсказал, что ко времени реализации идеи сионизма численность евреев в России достигнет 20 миллионов! (Гордон Г.И. Сионизм и христиане. М., 1902. С. 15).
Но впереди евреев вновь ждали погромы, "простые", мирного времени и мировой и гражданской войн. Репрессии, общие и национальные, и, самое главное, впереди была страшная война, унесшая миллионы жизней евреев. Не осуществилась мечта Петра Филипповича: не будет в России 20 миллионов еврейских тружеников.
Обетованная земля обернулась Еврейской автономной областью. (Официальная статистика никакого представления о действительности не дает. Цифры следующие: с 1811 по 1917 г. на территории империи зафиксировано 76 погромов, число жертв – чуть менее 3 тысяч человек.) Это все правильно. Народоволец Мельшин глубоко уважал еврейский народ и преклонялся перед собственным русским народом. Конечно, не он был автором гнусных антисемитских листовок, распространяемых некоторыми народовольцами в погромные дни 1881-1882 гг. Очень давно эти прокламации не цитировались. А из моей книги "Парадоксы" они были изъяты ввиду большого объема. Все же стоит привести их хотя бы частично.
Напомню, что писаны они (за исключением заголовка) на украинском языке, точнее, на той языковой смеси, где главный компонент – южнорусское наречие. Примерно, как у Григория Сковороды, базисный язык которого – говор Слободской Украины (Харьков и его округа). Итак:
"Исполнительный Комитет – Украинскому народу. Объявление Люди добpi, честний народ Український.
Тяжко стало людям жити на Україні, та чiм далі, все тяжче стає.
Hixтo ніде правди не находить. Б’ют вас скажені врядникі, їдять вас поїдом пани, граблять жиди – іуди непотрібні.
Од жиддв гiрше всього терплять люди на Україні.
Хто забрав у cвoi руки землі, ліса, та корчми? – Жиди.
У кого мужик, часом крізь сльози, просить доступитися до свого лану, до своєї царапи? – У жидів. – Куди не глянеш, до чого не приступиш, жиди усюди. Жид чоловіка лає, а він його обманює, п’е його кров – Нема у селі життя від жида"*.
Вывод напрашивается один: дестабилизация общества, достигаемая ценой еврейских погромов, желательна, так как "еврейская кровь должна быть смазочным маслом на колесах русской революции" (Бухбиндер Н.А. Прокламация "Земли и Воли" // Еврейский вестник. 1922. № 3. Июнь. Стлб. 25). Возникавшие еврейские беспорядки воспринимались как симптомы революционной ситуации (Любатович О.С. Далекое и недавнее: Воспоминания из жизни революционеров, 1878-1881 гг. // Былое. 1906. № 6. С. 146). Слово из песни не выкинешь – эта прокламация была одобрена членом Исполнительного комитета, евреем по национальности… (Богучарский В.Я. Указ. соч. С. 221. Примеч.).
Вера Фигнер на свой страх и риск изымала этот мерзостный призыв (найти в ее воспоминаниях). Петр Филиппович хорошо относился к многострадальному народу.
Женился на еврейской девушке, подвижнице, Розе Франк, также народоволке. Их арестовали в один и тот же день (по наводке Дегаева) 15 ноября 1884 г.: его – утром, ее – вечером. Посадили Якубовича в Трубецкой бастион и после почти трехлетнего заключения приговорили к смертной казни через повешенье. Приговор он встретил с величайшим мужеством, но был поражен его несправедливостью.
***
* См.: Драгоманов М. Еврейский вопрос на Украине // Вольное слово. 1882. № 41, 45; см. также: Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х гг.
XIX века. М, 1912. С. 220-221.
***
Дело в том, что Якубович не принимал участия в терроре, хотя и был лидером "Молодой народной воли". Задачей партии он считал расширение социальной базы для государственного переворота. Он вел пропаганду среди рабочих и сотрудничал в нелегальных изданиях: писал статьи, стихи, распространял нелегальную литературу.
Ему повезло: смертную казнь заменили 18-летней каторгой в страшном Акатуе, воспетом не одним политзаключенным. Потрясающе, что у уголовников он пользовался непререкаемым авторитетом. Это было обусловлено двумя обстоятельствами: необыкновенной физической силой и нравственным превосходством. Все это описано им впоследствии в книге "В мире отверженных". Срок каторги был сокращен манифестами на треть. В ноябре 1893 г. с него сняли кандалы, а осенью 1894 г. в Кадаинский рудник к нему прибыла невеста, Р. Франк. После десятилетней разлуки они обвенчались.
Началось постепенное возвращение Мельшина в большую литературу. В молодости он дружил с С.Я. Надсоном и Н.М. Минским. Дмитрий Сергеевич Мережковский, трудно в это поверить, в молодости "благоговел" перед Якубовичем. Сам же Петр Филиппович восхищался "хрустальной правдивостью" Надсона. На литературный вкус Якубовича оказал влияние круг многочисленных знакомых: М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Н. Плещеев, С.А. Венгеров, Я.П. Полонский, И.И. Ясинский, фольклорист П.В. Шейн (крещеный еврей, о нем особый рассказ), художник К. Коровин и др. В 1882 г. он окончил Петербургский университет со степенью кандидата. Работа Якубовича "Внутренняя жизнь Лермонтова по его произведениям и письмам" была высоко оценена профессором М.И. Сухомлиновым. К диссертации он приложил собственные обратные переводы приписываемых Лермонтову стихов, известных по немецким текстам Фридриха Боденштедта. Любовь к поэзии Лермонтова он сохранил навсегда.
Романтическая любовь Якубовича к Франк вылилась в прекрасное стихотворение, навеянное библейской притчей. Наш праотец Иаков семь лет отслужил Лавану за Рахиль*. Многие, вероятно, помнят стихи А. Ахматовой на данный сюжет. У Якубовича современная ему жизнь вторгается в прошлое.
***
* И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее (Быт 29: 29).
***
Терпенье, кроткое терпенье!
Не вечно льется братьев кровь –
Исчезнут злые сновиденья…
У гроба встретимся мы вновь.
До нас, любя, несчастны были:
Семь лучших жизни лет губя,
Иаков ждал своей Рахили…
Я – трижды семь прожду тебя!
И буду скот пасти Лавану,
И буду слуг его рабом;
Иаков новый, не устану
Всю ночь бороться с божеством.
Но прозвучит труба рассвета,
Услышат внуки нашу быль,
И вдохновишь ты мысль поэта,
Моя любовь, моя Рахиль!*
Декабрь 1890 г.
Пересмотрел ли свои взгляды на сионизм Якубович после Кишиневского погрома?
Собственно, для еврейства России Кишинев стал рубежом. Попустительство (или даже участие) властей в ужасном избиении толкнуло евреев в сторону революции. Старому народовольцу, который носился с идеей народа-богоносца, увидеть его во всей "погромной красе" было крайне тяжело. Да, власть устраивает погромы, но исполнители – христиане, т. е. "народ".
Дни скорби и стыда…
Сжимают горло слезы,
– Мне стыдно за тебя, возлюбленный народ!
Так скоро отцвели мечтаний ярких розы,
Так он далек опять, спасительный исход!
И с болью вижу я, что над твоей душою
Еще простерта ночь, витают злые сны,
И ты не видишь их, укрытых темнотою,
Всесильных хищников родимой стороны!
На них поднялся б ты могучей бурей мщенья,
Из жалкого раба бойцом свободным стал…
Но ты на слабого напал без сожаленья,
Ты у несчастного младенцев растерзал!
Позора, скорби дни…**
1903 г. После Кишинева В примечании редактора говорится, что погром глубоко взволновал поэта (Там же. С. 256, 462). "Ужасная кишиневская трагедия до сих пор не может ни у кого из головы выйти", – писал 16 мая 1903 г. В. Г. Короленко.
***
* Якубович П.Ф. Стихотворения. Л., 1960. С. 168-169. ** Там же. С. 256, 462.
***
Фрума Фрумкина – одна из тех, кого погром привел в ряды революционеров.
Приговоренная в 1905 г. к 11 годам каторги в Сибири, она бежала и была затем повешена в Бутырской тюрьме в июле 1907 г. Из тюрьмы она обратилась к Якубовичу с просьбой написать предисловие к брошюре, в которой будет собран весь материал по ее процессу: «…не сомневаюсь, что исполните мою просьбу и напишите так, как писали лучшие места из "Мира отверженных"» (Там же. С. 469-470). 10 ноября Мне приходилось писать о влиянии Надсона на Заболоцкого. Заболоцкий, читатель внимательный и придирчивый. Как ни странно, но его знаменитые "Журавли" написаны под влиянием "Журавлей" Якубовича.
В заветный, чудный край с решимостью стремясь,
Они, спокойные, необозримой цепью,
Красиво выстроясь, с вождями впереди,
Медлительно плыли раздольной вольной степью…
В заветный чудный край! Отважны их вожди,
Бестрепетны сердца, могучи, быстры крылья!
Но трудный ждет их путь, великие усилья
И жертвы без конца… Жестокою рукой
Их будет человек губить без сожаленья,
Рассеет ураган не раз во тьме ночной,
И много смельчаков в часы изнеможенья,
Поглотит океан в пучине роковой!
И точно клятвою пред небом и землей,
Со славой пасть, не изменив решенья,
Вдруг криком радостным ответил брату брат.
И этот гордый клич свободы непродажной,
Могучий зов борьбы великой и отважной,
Над оргией людской раздастся, как набат!..*
1886 г.
***
*Там же. С. 139-140.
***
Петр Филиппович был образованным человеком: блестяще переводил Шарля Бодлера, Сюлли Прюдома. Правда, с некрасовским надрывом…
С ужасной еврейкой, прекрасной, прекрасной, как мертвый
Изваянный мрамор, провел я всю ночь,
Как труп возле трупа простертый…
Порока продажную дочь
Тогда я представил в величьи природном,
С печатью ума на челе благородном
Под шлемом душистых тяжелых волос,
Со взором, сияющим грацией нежной
И зорями дремлющих гроз…*
Обращался Якубович и к таким поэтам, как Байрон, не боясь состязаться ни с одним переводчиком. "Поражение Сеннахерима", переведенное десятки раз, в его переложении было, безусловно, спровоцировано той антисемитской обстановкой, которая его окружала. Божья кара за надругательство над избранным народом – лейтмотив стихотворения:
Враги, точно стая волков, налетели!
Одежды их пурпуром ярким горели,
А копья блистали в полдневных лучах,
Как звезды небес в галилейских волнах… …
И трауром вдовы Ашура покрыты,
И идолы в храме Ваала разбиты;
Но сила врага не от наших мечей –
От блеска растаяла Божьих очей!**
1903 г.
Переводил Мельшин и с идиша поэта Мориса Розенфельда (Мойша – Яков Алтер, 1862-1923), автора пьесы "Кантонисты". Консультацию переводчик получал у известного критика А. Г. Горнфельда. По взглядам анархист и социалист, Розенфельд был далеко невторостепенным поэтом. Его стихи при жизни переводились на английский, немецкий, польский, чешский, румынский, французский, русский языки. Иногда их печатали латинским шрифтом, например переведенное Якубовичем стихотворение "Mein ingele" (Мой мальчик), в переводе "Отец". Как писали критики, многие стихи Розенфельда заслуживают очень высокой оценки.
Современник Владимира Соловьева Мельшин, конечно же, не разделял его взглядов, но как свидетель русско-японской войны вспомнил знаменитое пророчество философа о желтой опасности:
О Русь! Забудь былую славу:
Орел двуглавый сокрушен,
И желтым детям на забаву
Даны клочки твоих знамен.
Панмонголизм, 1894 г.
***
* Там же. С. 338. * Там же. С. 370.
***
В стихотворении "Последняя жертва" (1905) описана гибель российской эскадры: пророчество сбылось… Несмотря на преследование цензуры, стихотворение распространялось стремительно, особенно в солдатской и матросской среде. Но несравнимо интереснее стихотворение, посвященное победителям, чья "отчизна хризантем, любимый солнцем край", в котором Якубович отметил всемирно-историческое значение победы азиатов над европейцами: …Нипон, иным гордись!.. Актеры грозной драмы, Бойцы усталые, под мирный отчий кров Вернутся воины счастливые Ойямы.
Свобода и любовь в объятья примут их!
На клич земли родной они как барсы встали, За право равенства в семье племен людских Бестрепетно в полях чужбины умирали.
И яркий вспыхнул день – награда всех трудов, Ликуйте, мертвецы Мукдена и Телина:
Отныне желтый цвет – не подлый цвет рабов, Отныне Азия не знает господина!* 20 августа 1905 г.
Многие поэты откликнулись на страшную петербургскую драму – Кровавое воскресенье, но, пожалуй, самое значительное стихотворение "Красный снег" написал Мельшин.
Каин, что ты сделал?!
Прячась, словно тать,
Божьего проклятья
Смоешь ли печать? ….
У престола Бога,
В утро райских нег,
Все мы видеть станем
Этот красный снег!**
1905 г. 25 ноября А.Б. Гольденвейзер по отцу правнук Я.М. Эйхенбаума, автора поэмы "Гакраб" (Они играли в шахматы. М., 1982. С. 186-187). 27 ноября Зубатов начал свою карьеру филера (осведомителя) на гимназической скамье. В течение трех лет (после чего?) возглавил рос-
***
* Там же. С. 271. ** Там же. С. 268.
***
сийский сыск. Конечно, многое из его практики позже заимствовали большевики: всеобщая слежка за гражданами, полная информации об их настроениях, особенно оппозиционных или "прогрессивных". "Жизнь эволюционирует: при Иване IV четвертовали, а при Николае II – канун конституции. Еврейский вопрос – вопрос временный, должен быть разрешен по западноевропейскому примеру: все ограничения следует отменить (Заварзин П.П. Жандармы и революционеры: Воспоминания. Париж, 1930. С. 58-59). Зубатов предчувствовал революцию и гибель России, его предчувствия оправдались. Прошло пять лет. Однажды, сидя за столом в кругу семьи, он узнал о начавшейся революции (спустя три дня докатившейся до Москвы). Зубатов задумался, затем вышел в соседнюю комнату и выстрелом закончил счеты с жизнью.
Возможно, не самый глупый поступок в его жизни…
Заварзин – бывший начальник Кишиневского, Донского, Варшавского и Московского охранных отделений. Опытный сыщик, умница. Приехал в Кишинев после погрома.
Оставил интересные заметки о прибывших адвокатах – Карабчевском, Винавере, Грузенберге, Зарудном, в речах которых было много искреннего и театрального. Еще Заварзин отметил, что революцию Карабчевский не принял, оказался монархистом. В эмиграции частично вынес приговор делу, которому служил в Кишиневе (С. 82-83).
Одна из глав воспоминаний называется "Еврей", где выведен друг жандарма доктор Лившиц. Высокий брюнет с проседью, 46 лет, с "чистой речью (вероятно, имеется в виду отсутствие акцента), но все-таки она (речь) выдавала его семитическое происхождение (!?). Врач, получивший диплом в Вене и имевший возможность жить в Австрии, предпочел свои Пенаты – Кишинев и в итоге – погром. В присутствии нового (назначенного после погрома) губернатора либерала князя Сергея Александровича Урусова и прокурора местного суда Владимира Николаевича Горемыкина произошел любопытный разговор. Инициатором был князь. (Заварзин свою точку зрения не выдвигает, но, похоже, он соглашался с необходимостью решить еврейский вопрос.) Урусов считал необходимым провести реформы, в первую очередь уничтожить черту оседлости. Заварзин сохранял с ним отношения вплоть до перехода князя в левое крыло Думы. Князь, воспользовавшись удобным моментом, попросил доктора Лившица высказать точку зрения "лояльного" еврея на процесс и на все, что ему предшествовало. Позиция ассимилятора прозрачна: "Еврейство – мировая сила. Сила, которая вливается в культурные государства земного шара, хотя и с запозданием, но неудержимо и последовательно.
Запоздалость явилась вследствие давления руководителей христианской доктрины, с одной стороны, а с другой – и отсталые идеологи-талмудисты предостерегают евреев от влияния на них европеизма; им необходимо сохранение еврейства в библейской психологии и обычаях. Я верю, что не пройдет и одного столетия, когда еврейство совершенно ассимилируется в тех странах, которые сделались его второй родиной.
Ведь на наших глазах у евреев исчезают курьезные одежды, прически, нелепые обычаи и т. п. Ничего не поделают ни патеры, ни цадики! (духовное лицо у евреев).
Народ, который на 100% грамотен, силен в борьбе, и никакие хулиганы его роста не остановят ни в России, ни вне ея" (С. 90). 28 ноября Из писем В.М. Пуришкевичу:
"Еврей – начальник военного училища (корреспонденция).
Как это ни дико звучит, как не может показаться странным, но тем не менее это правда. Чего только у нас на Руси не бывает!
Почти в конце апреля начальником Чугуевского пехотного военного училища был назначен Фенстер, по слухам, по национальности принадлежащий к иудейскому племени и, как рассказывают, принявший крещение в христианскую веру (?! Так в тексте. – С. Д.) на 18-м году жизни.
Каким образом мог еврей попасть в число офицеров русской армии, затем в генеральный штаб и, наконец, получить чрезвычайно ответственное место начальника военного училища – остается загадкой. До этого назначения Фенстер командовал одним из Сибирских полков, по слухам, на Русском Острове, у входа во Владивосток.
Любопытно то, что в России существует закон, в силу которого еврей может быть офицером только при условии, когда отец и дед его родились в христианстве…" (Прямой путь. СПб., 1914. № 5. С. 208). 28 января 2001 г.
Давно не заносил, а жаль… Месть в потомстве. Присяжный юдофоб А.С. Суворин не был счастлив в детях. Человеком он, без сомнения, был одаренным, но в детях генеалогия отдыхала. О его сыне писали довольно много, вплоть до Пикуля в романе "У последней черты". Но, у Суворина-старшего была еще дочь, мечтавшая стать балериной. Кончила она свою карьеру печально и "даже с конфузом". После революции приехала в Японию с "балетным мальчиком", который в афишах назывался артистом Императорских театров. Себе же она присвоила имя знаменитой танцовщицы Наташи Трухановой. Напомню, что Труханова была подругой и женой советского графа Игнатьева. Прославилась настоящая Наташа великолепным исполнением Саломеи (в костюме Евы). Ей посвящены несколько строк в любой истории русского балета. Но вернемся к Настасье Сувориной. В европейском театре Иокагамы на ее спектакль были проданы по высоким ценам все билеты. Спектакль состоялся – она была освистана и тайком, ночью, на китайском пароходе бежала в Сан-Франциско, оставив в гостинице двоих детей. К счастью, детей забрал барон Гинзбург, прозванный Порт-Артурским, и поместил их в устроенный им для русских беженцев дом (Крымов Вл. Портреты необычных людей. Париж, 1971. С. 44). Хорошо, что старик Суворин не дожил до этих дней…
В статье, посвященной проявлению антисемитизма в шахматах, я привел пример вопиющего беззакония, когда в устав шахматного клуба был введен пункт, запрещавший принимать в него евреев. Я писал, что шахматы – лишь зеркало российского общества. Но и первый параграф устава Императорского автомобильного общества гласил то же самое: "евреи не допускаются в число членов". Кстати сказать, почетным председателем клуба был Николай II. Конечно, как в шахматном, так и в автомобильном клубе евреи были, в обход правил, разумеется. Один из них – генеральный директор знаменитой компании "Проводник" в Донецком угольном бассейне по фамилии Виттенберг, некрещеный, но тайный советник и миллионер. Быть богатым хорошо в любые времена и при всех режимах… (Крымов Вл. Указ. соч. С.50).
29 января 2001 г.
Возвращаясь к Суворину. Потомок солдата, отличившегося при Бородине, своей карьерой он полностью обязан только себе. Есть мнение, что сам Суворин не был антисемитом и "правизна" его личных взглядов резко отличалась от линии газеты.
Действительно, стоит просмотреть сохранившуюся часть дневника, чтобы понять:
Суворин умнее и левее своей газеты. Девиз газеты "Чего изволите?". Благодаря статьям Буренина, Меньшикова, Розанова и других менее талантливых юдофобов она стала рупором государственного антисемитизма. Защитники Суворина указывали на множество сотрудников-евреев, работавших в его изданиях. Совершенно верно.
Банальная "философия" Суворина сводилась к одному: после отмены крепостного права в России должен править капитал. Деньги – это власть. За деньги можно все купить и на все повлиять. Деньги нужны большие. А значит, сотрудники должны быть талантливые и высокооплачиваемые. Этот принцип неукоснительно соблюдался.
Суворин покупал еврейские таланты. Говорить о нравственности евреев, работающих на антисемитскую газету, не приходятся. Я в свое время писал о трагедии Ивана (Исаака) Павловского. Другим "талантом" был Манасевич-Мануйлов. Знаток перечисляет и других "наемников": Юрий Беляев, Гольдштейн, Шайкевич и некий Шмулевич, закадычный друг по Бахусу Суворина. Человек одаренный, он не хуже Лоло-Мундштейна или Дона Аминадо владел рифмой, писал "подвальные" фельетоны в стихах в "Петербургском листке" за подписью Декадент. Суворин доверял ему самые деликатные поручения (Крымов Вл. Указ. соч. С. 54-55). 2 февраля В черте оседлости, согласно статистическим данным, проживало 4 899 327 человек, вне черты – 1 320 тыс. (Неизвестный Нилус. Т. 1. С. 400. Примеч.).
Интересные данные. Общая численность евреев достигала около 6 млн.
Приблизительно четверть вырвалась из пресловутой "черты". Они представляли собой, в общем, элиту любого, в том числе русского, общества – адвокаты, журналисты, инженеры и т. п. Многие были купцами первой и второй гильдий. Подчеркну: эти цифры официальные. В них не входят "нелегалы" и псевдокрещеные. Последнее объясню таким примером. Писатель Осип Дымов (Перельман) пришел в Санкт-Петербурге в Большую синагогу, чтобы заказать сидячие места на Йом-Кипур. К его удивлению представитель "администрации" заявил, что мест уже нет – все они закуплены выкрестами! Потрясенный Иосиф Исидорович в сердцах воскликнул: "Может быть, мне креститься, чтобы получить место?!" (Дымов О. Что я помню. На идиш. Нью-Йорк. Т. 2. С. 85).
И все же число евреев, проживающих в столицах, было ничтожным. Перед Первой мировой войной в Москве жили только 9 тыс. человек! (см.: Новый энциклопедический словарь. М., 2001). 4 февраля Несомненно, книга Н. Кона "Благословение на геноцид" чрезвычайно важна, но в ней много недочетов и ошибок, кстати сказать, вполне естественных: он не знает русского языка. Например, утверждение, что Цион не мог быть автором ПСМ, зиждется на зыбком фундаменте психологии: разве человек такого интеллектуального уровня способен опуститься до написания
грубой антисемитской фальшивки. Увы, история знает многих таких, кто, не щадя своего интеллекта, служили ЗЛУ в самом непотребном виде. Довод, что Цион в книге "Современная Россия" (1892 г. на фр. яз.) ратовал за равноправие евреев (по словам Кона, "продемонстрировал глубокую симпатию к российским евреям"), не выдерживает критики – сей труд вышел для западного читателя, а до этого Цион писал весьма страшные вполне антисемитские вещи. В этом же месте Кон, видимо, не доверяя самому себе, предположил, что П.И. Рачковский воспользовался фельетоном или сатирой Циона, которая была изъята во время тотального обыска на вилле Циона в Швейцарии (Кон Н. Указ. соч. С. 67-68). Вот то противоречие, которое заметил Кон у Рачковского (Карьера П.И. Рачковского: Документы // Былое. 1918. № 2).
Даже в переработанном виде ПСМ были доносом на всесильного Витте, его покровителя. Что-то не срабатывает. Да и как "отец" франко-русского союза мог подвергать опасности свое же детище. Несомненно одно, и это не заметили многие исследователи ПСМ, они были скрытно ориентированы на сторонников союза с Германией. Общая болезнь правых в России – тяготение к Германии – привела к тому, что ПСМ стали известны на Западе.
Архивы? По мановению чьей-то волшебной палочки они исчезли. Как и архив Рачковского, который в 1930 г. просматривал Николаевский. Архивы Циона, хранимые вдовой ученого до Второй мировой войны, бесследно исчезли и т. д.
Среди правых юдофобов очень много психически больных людей, о чем Давид Черняховский написал в замечательной статье-послесловии к книге Н. Кона. Я же убежден, что большинство правых – люди нечистоплотные, многих в правый лагерь затянули деньги. Тонкий аналитик Вл. Крымов полагал, что Суворин преуспевал вовсе не на правительственные субсидии – прямого субсидирования не было. Помощь получали полуправительственные "Санкт-Петербургские ведомости" (с 1875 г. в ведении Министерства просвещения, последний редактор князь Э.Э. Ухтомский); "Гражданин" Мещерского, "Земщина" и "Прямой путь", но все эти издания в одночасье "почили" – началась война и государству они стали в тягость, к тому же поддерживать прогермански настроенных людей было бы слишком странно. Кроме, понятно, "Санкт-Петербургских ведомостей", переименованных (как глупо) в "Петроградские ведомости". "Новое время" получало косвенную дотацию, воспользовавшись тем, что именно в центральной прессе было разрешено печатать объявления земельных банков, особенно Дворянского. 