– Так и скажи, – подбодрил я его. – Как учит комиссар, начни с самого начала.

Он сокрушенно покачал головой.

– Начала у этого нет.

– И все-таки начни с чего-нибудь.

Сэм поведал мне, что находился в своем отделе на третьем этаже и занимался обычным делом: как и надлежит начальнику, распекал дармоедов-подчиненных, когда рассыльный принес ему конверт от руководства. Содержавшиеся в нем бумаги велено было размножить и разослать в соответствующие отделы и управления. Сэм поручил заняться этим своему заместителю, тот в свою очередь передоверил работу канцеляристу. Обычная история. Через час канцелярист, запыхавшись, примчался к Сэму – он сделал важное открытие!

Дойдя до этого места в своем рассказе, Сэм со значением покачал головой:

– Некоторые мои парни на редкость сообразительные.

– Так что же за открытие он сделал?

– Отпечатки пальцев, которые мне передали на размножение, совпали с неопознанными из вашего люкса в отеле "Бульвар".

– И?.. – Напряжение стало невыносимым.

– Образцы поступили из штаб-квартиры "Интерпола", – сказал Сэм.

– Ну-ну!..

– Это снайпер, – выпалил Сэм. – Наемный убийца.

У меня часто застучало сердце.

– Несколько стран его разыскивают, чтобы судить за убийства и террористические акты, – продолжал Сэм. – За ним тянется долгий кровавый след.

– Имя? – спросил я, не подумав.

Сэм сокрушенно покачал головой:

– Да их по меньшей мере шестнадцать. У Омари есть на него пухлое досье, и он ждет только случая показать его тебе.

Я глубокомысленно кивнул, вспомнив тех двоих, что никогда еще не приканчивали черного. Чем я им помешал, что такого сделал, чтобы сподобиться чести быть первым?..

Комиссар вернулся ровно через десять минут, как и обещал, сел за стол и благосклонно поглядел на нас.

– Я только что получил известие от группы, выезжавшей в лес Нгонг. Они отвезли труп в городской морг. Инспектор скоро будет здесь с докладом.

Сэм ошарашенно глядел на меня. Я же старался сохранять невозмутимость, хотя знал, что мне еще придется попотеть, когда все прояснится, концы с концами сойдутся и комиссар примется за меня по-настоящему. Уж это как пить дать! А пока мы сидели молча, всем было немного не по себе.

В дверь постучали, вошел инспектор, выезжавший на место происшествия. Подойдя к столу, он положил перед Омари пластиковый пакет.

– Мы нашли два пистолета, – сказал он, – но стреляли не из них.

Все уставились на инспектора, следя за каждым его движением.

– Отпечатки пальцев и фотографии – в лаборатории, – доложил он.

Омари кивнул.

– Принесите сюда, как только будут готовы.

Инспектор никак не мог оторвать от меня глаз. Потом он вышел, затворив за собой дверь.

Омари раскрыл пакет и вытащил два автоматических пистолета, повертел в руках. Один – кольт 45 калибра. Второй – мой "стар". Он взвесил их на ладони и кивнул – стоящие, мол, игрушки. В огнестрельном оружии комиссар толк знал.

Наконец он поднял на меня глаза.

– Который твой?

– Тот, что покрупнее.

Он отложил кольт и сосредоточил внимание на "старе".

– Испанского производства, – пояснил я.

Он кивнул и спросил негромко:

– Разрешение имеется?

– Все в порядке, сэр.

Он опять кивнул, отложил "стар" и высыпал из пакета на стол остальное, в том числе паспорт; затем раскрыл его и несколько минут молча изучал.

– Швейцарский, – сказал он, – на имя Ганса Мюллера. Возраст: тридцать девять лет. Волосы каштановые. Глаза карие. Особых примет не имеется. Профессия – механик. Много путешествовал по Европе, но в Африке первый раз.

Покрутив паспорт, он швырнул его мне через стол.

– Это и есть тот, кого ты застрелил?

Одного взгляда на фотографию было достаточно. Я кивнул.

– Он въехал в Кению три недели назад, – сказал комиссар. – Там есть штамп. Въездную визу ему выдали в аэропорту по прибытии.

А меня зачем-то посылали встречать мифический рейс "Люфтганзы"!

Я вернул паспорт комиссару. Он тем временем просмотрел остальные бумаги Мюллера. Ничего заслуживающего внимания. Отложив их, он поднял трубку зазвонившего телефона, послушал с минуту и положил ее на рычаг.

– Звонили из отеля "Бульвар", – сказал он мне. – Я устроил засаду на случай, если напарник Мюллера туда сунется. Они только что закончили обыск в номерах. Комнаты иностранцев пусты. Даже зубной щетки не оставили и за проживание не уплатили.

После того, что случилось несколько часов назад, меня трудно было удивить.

Вошедший офицер вручил комиссару большой служебный конверт. И Омари тоже высыпал его содержимое на стол.

– Предварительные выводы экспертизы, – сказал он, поднося к глазам листок с напечатанным текстом.

Дочитав до конца, он нахмурился, затем принялся сосредоточенно разглядывать глянцевые черно-белые фотографии. Отобрав одну, он протянул ее мне.

– Это он?

На фотографии я увидел снятое крупным планом лицо Ганса Мюллера с аккуратным круглым отверстием между широко раскрытыми глазами. Ручеек крови зигзагом сбегал по щеке.

Я кивнул комиссару и передал фотографию Сэму.

– Он застрелен пулей двадцать второго калибра, – сказал комиссар. – Эти два пистолета имеют совершенно другой калибр. Так что возникает вопрос: где третий пистолет?

Я заранее подготовил ответ.

– Когда второй убийца побежал к машине, я рванул в противоположную сторону и, наверно, обронил пистолет на бегу.

Я не собирался раскрывать тайну моей "кобры". К тому же я хотел сохранить ее про запас – это моя козырная карта.

По той версии, что я изложил комиссару, я выхватил пистолет у бандита и выстрелил из него. Совершенно очевидно, что Омари не поверил, однако это его дело. Мой пистолет зарегистрирован, найден там, где я указал, и из него не стреляли.

Комиссар снова уставился в доклад.

– Отпечатки убитого в нашей картотеке не обнаружены. Придется отправить их на проверку в "Интерпол". Вряд ли он въехал в Кению под своим настоящим именем.

Он отодвинул от себя бумаги.

– Теперь насчет второго, австрийца.

– Вы о Яносе?

– Да. Где он может быть, не знаешь?

Я покачал головой.

– Мог уже улететь за границу.

Комиссар кивнул.

– Чутье мне подсказывает, что он тот самый, кого мы ищем.

– Что это значит?

– Что именно его отпечатки прислал нам "Интерпол", – пояснил комиссар.

Он поднял телефонную трубку и сообщил приметы Яноса.

– Передайте во все аэропорты и на пограничные пункты. Если что узнаете, сразу мне звоните.

Потом он проводил нас с Сэмом до дверей.

– Вам обоим надо хоть немного поспать. Утро вечера мудренее. Завтра мы этот клубок распутаем до конца.

Мы замешкались на пороге. Я посмотрел мимо комиссара на письменный стол, туда, где остался "стар".

– Конечно, конечно, можешь забрать свою игрушку, – сказал он, кивая. – У нас нет причин тебя ее лишать.

Я спрятал оружие под пиджак, в специальную кобуру под мышкой. Комиссар довел нас по коридору до лифта и на прощание сказал:

– В этой истории еще много непонятного.

Он словно прочел мои мысли, я как раз собирался сказать то же самое – слово в слово!

– Жду тебя в восемь утра.

Сэм проводил меня до стоянки машин.

– Окей, хотелось бы о многом тебя расспросить, но я валюсь с ног, да и у тебя вид что надо.

Я был тронут его чуткостью: мне действительно было не до ответов на вопросы. Мы подошли к его машине.

– Куда тебя отвезти? – спросил он.

Выбор был невелик. Захотелось туда, где ждала свежая постель, горячая вода, сверкающая ванна.

– В отель "Бульвар", – попросил я.

Сэм, взглянув на меня, замотал головой. Конечно, он подумал, что в гостиницу мне возвращаться небезопасно, однако не стал ничего говорить, довез до "Бульвара" и укатил под сень родного крова, где его ждала теплая постель и супружеская забота.

Я подошел к конторке портье и попросил ключ от своего номера. Девушка, что была со мной так приветлива, сменилась. За стойкой сидел сонный мужчина, тщетно напускавший на себя энергичный и деловой вид. Я медленно ступал по лестнице, мечтая о горячей ванне и мягкой постели. Войдя в номер, я стал нашаривать на стене выключатель.

Внезапно словно порыв ветра подхватил меня и оторвал от пола. Я упал ничком на ковер, кто-то заломил мне руки за спину, в ноздри ударила пыль – не такой уж этот ковер чистый, как кажется.

Вторично за этот вечер я глядел смерти в глаза, и медный привкус снова появился у меня во рту.

Потом вспыхнул свет, меня рывком повернули на спину, и я увидел две мерзкие рожи. Правда, черные, но в данных обстоятельствах это небольшое утешение. На моих запястьях защелкнули наручники, затем быстро и умело обыскали, найдя оба пистолета. Один из незваных гостей достал из кармана миниатюрный передатчик и заговорил в него:

– Докладывает сто десятый. Мы сцапали одного.

И тут все стало на свои места. Следовало предупредить комиссара, где я собираюсь ночевать. Ведь, пока я сидел у него в кабинете, его люди подстерегали меня в гостиничном номере!

– Подождите! – быстро выкрикнул я. – Пока вы не натворили глупостей, позвоните комиссару Омари.

Они остановились в нерешительности.

– Я только что от него!

Оба молодчика переглянулись.

– Я имею полное право находиться здесь, – добавил я.

Тот, у кого был передатчик, повертел мое водительское удостоверение, взял трубку и, набрав номер, объяснил сложившуюся ситуацию своему непосредственному начальнику. Мы ждали – процедура-то ведь известная. Начальник доложит комиссару, а затем позвонит сюда.

Мои пленители не спускали с меня настороженных глаз. Я все еще лежал на спине с заломленными за спину руками. Один из них, взяв "кобру", стал разглядывать ее.

– Славная штуковина. – Он понюхал дуло и передал пистолетик своему напарнику, чтобы и тот понюхал. Оба снова переглянулись, а я старался выглядеть беспечно.

Зазвонил телефон, один из парней снял трубку, выслушал, что ему было сказано, потом приложил к моему уху:

– Комиссар.

Я думал, Омари спросит, что я делаю в гостинице, но не угадал.

– Ты случайно ничего от меня не утаиваешь, Окей?

– Нет, сэр, – ответил я. – Если только неумышленно...

Он громко вздохнул. Я живо представил себе, как он кивает.

– И я так думаю, – сказал он.

Снова пауза. Наконец Омари изрек:

– Тот турист, что выпал из окна...

– Вэнс Фридмен?

– Он из ЦРУ, – объявил Омари.

Мне точно снова заехали в затылок рукоятью пистолета! Я всего ожидал от Вэнса Фридмена, он мог оказаться кем угодно, но только не агентом Центрального разведывательного управления США!

– ЦРУ?! – повторил я, как кретин.

– Секретный агент, – продолжал комиссар. – Остальное отложим до завтра. Спокойной ночи. Теперь дай трубку моим ребятам.

Я ошарашенно указал на телефон тому, кто был у них за старшего. Повторив несколько раз "Да, сэр", он повесил трубку и, велев своему напарнику снять наручники, промямлил:

– Извините...

Я встал, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение. Агенты пошли к двери. Тот, кому приглянулась "кобра", спросил с порога:

– Что с вами стряслось?

– Меня хотели убить.

Они, понятно, не поверили, вышли в коридор, захлопнув дверь. Я тщательно заперся изнутри: хватит с меня сюрпризов!

Быстро раздевшись, я наполнил ванну и залез в горячую воду. Все равно что родиться заново! Я лежал, расслабясь, прогнав все мысли. Смертельная усталость, обман, бесчестье, насилие, смерть – все это кануло в забытье, я отключился.

Очнулся я через четверть часа. Вымыл голову и при этом растревожил рану, так что снова застреляло в затылке. Насухо вытерся, растянулся на постели и через пять минут погрузился в беспокойный сон. Сначала мне снилось, что я тону в ванне, потом – что падаю из одномоторного самолетика, а Янос скалит зубы мне вслед. Я проснулся в испарине, голова раскалывалась от боли. Я проклинал все на свете, а пуще прочего тот день, когда узнал о существовании Яноса. Янос!

Я включил лампу на тумбочке у кровати. Часы показывали половину шестого. Сняв телефонную трубку, я набрал номер. Прошло несколько минут, прежде чем послышался заспанный женский голос.

– Знаю, что звоню очень рано и что Сэм только вернулся с работы, – начал я. – Конечно же, черт возьми, я дал слово, что не буду больше звонить, но мне приснился кошмар и... дайте мне Сэма, будьте так добры!

Тишина.

– Кто говорит?

– Снова я, – сказал я виновато.

Она зевнула.

– Сэм сказал, что какие-то белые хотели вас убить.

– Ничего не вышло – они делали это спустя рукава.

– Я думала, вы шутили, когда звонили в прошлый раз.

– Видите, как мы иногда неверно судим, – сказал я елейным голосом.

Она снова зевнула.

– А который теперь час?

– Начало шестого, – пробормотал я.

– Вы должны поберечь себя, – посоветовала она.

– Постараюсь, – искренне пообещал я.

– Сейчас муж подойдет. До свиданья.

Если тебе удалось избежать неминуемой гибели, все становятся с тобой любезны!..

– Ну, чего еще? – Сэм не был столь дружелюбен, как его супруга.

– Извини, я кое-что забыл.

– Обычная история, другого от тебя ждать не приходится.

Я пропустил мимо ушей саркастическое замечание.

– Помнишь, я просил установить адреса по телефонным номерам? Удалось что-нибудь узнать?

Сэм засопел, прежде чем ответить.

– Один номер принадлежит Швейцарскому кредитному банку в Цюрихе. А другой – на квартире сотрудницы отделения авиакомпании "Люфтганза" в Найроби. Ее зовут Ханна Беккер. Спокойной ночи! – И снова бросил трубку первый.

Ну ничего, я ему отомщу! Когда-нибудь так же швырну, но только не дослушав до конца и первой фразы.

Затем я набрал номер Ханны Беккер. Ответил сонный женский голос.

– Ханна? Доброе утро, – сказал я.

– Доброе...

– Что, Янос проснулся?

– Яноса здесь нет.

– Не скажешь, где мне его найти?

– Позвоните сюда днем, – ответила она. – Его вещи все еще у меня. Вечером он улетает в Европу.

Я застал ее врасплох, со сна она забыла о бдительности. Такой вот фамильярный, приятельский тон всегда дает желаемые результаты. Я продолжал наступление:

– А когда ты видела его в последний раз?

– Вчера. Он был у меня до восьми, потом я ушла на работу. Он собирался куда-то, сказал, что ему нужно встретиться с приятелем.

– С Гансом Мюллером? – спросил я.

– Не знаю. Послушайте, перезвоните попозже. Я вернулась за полночь и очень устала.

– Извините, что разбудил.

– А кто это говорит?

– Друг, – буркнул я и повесил трубку.

Парни Омари зададут ей вскоре еще множество вопросов, но для меня она не представляла интереса. Ханна Беккер знала про Яноса не больше того, что знаю я, а это сущий пустяк. Итак, мы в тупике: ни подлинного имени Яноса, ни его национальности, ни нынешнего местопребывания...

Я откинулся на подушку и задумался. Вэнс Фридмен, агент ЦРУ, мертв. Ганс Мюллер, никому не известная фигура, покоится на холодном цементном топчане в городском морге, а Янос, сыгравший решающую роль в гибели обоих, напуган до смерти и ударился в бега. Превозмогая боль в голове, я тужился распутать этот клубок.

С какого боку тут ЦРУ? Я допускал, что в этой истории замешаны "красные бригады", но ЦРУ-то при чем?

Единственный человек, могущий пролить свет на эту загадку, был фон Шелленберг. Я поднялся с кровати, умылся, оделся и спустился вниз. Для желающих позавтракать уже распахнулись двери ресторанного зала.

Три чашки кофе помогли заглушить дерганье в затылке. Две таблетки аспирина, которым торговали в газетном киоске, разогнали туманную пелену. Я купил утренний номер "Дейли Нейшн" и пошел на стоянку такси, чтобы ехать в полицейское управление. Откинувшись на сиденье, я развернул газету. Заголовки кричали о завершении сессии ЮНКТАД. Газета утверждала, что конференция увенчалась колоссальным успехом. Приняты сотни резолюций, подписаны различные документы, мировая экономика спасена от краха. Я пробежал первую страницу, потом остальные.

Высадившись на Харамбе-авеню в восемь ноль-ноль, я поднялся на шестой этаж, но кабинет Омари оказался заперт, зато дверь приемной была приоткрыта, и я вошел туда без стука. Секретарша помнила меня еще с тех пор, когда я служил под началом комиссара.

Она сообщила, что он уехал в международный аэропорт провожать президента Маврикия и вернется к десяти часам, так что у меня есть время на личные дела.

Я пересек Харамбе-авеню и, миновав Центр имени Кениаты, вышел к отелю "Интерконтинентл". День был сухой и жаркий, и у меня снова застреляло в голове. Пожалуй, надо показаться доктору, вот только с делами управлюсь. На затылке образовался отек весом в тонну.

Моя машина стояла на том же месте, где я ее оставил ровно неделю назад. Жара в кабине была несусветная, пахло горелой резиной и старой пластмассой. Пришлось распахнуть окна и двери и хорошенько ее проветрить. Двигатель завелся с третьей попытки. Я покатил на ближайшую бензоколонку, чтобы залить бак, проверить уровень масла и воды в радиаторе.

Потом я отправился к себе на квартиру. В ней был все тот же беспорядок, в воздухе висела тяжелая пыль. Я распахнул окна, проглотил еще две таблетки аспирина и, рухнув в кресло, принялся листать газету. На последней странице мое внимание привлек заголовок: "ЮНКТАД плавно добирается до берега". Не столь оптимистично, как на первой странице, отметил я про себя. В нижней половине листа была помещена фотография: знакомое лицо в очках, широкая улыбка. Под фотографией подпись: "Д-р Уэллс откроет ирригационный объект".

Меня словно током ударило, пот залил лицо, сделались липкими ладони. Вмиг все стало на свои места, и события прошедшей недели обрели зловещий смысл. Теперь я знал, почему погиб агент ЦРУ Вэнс Фридмен, почему едва не отправился на тот свет ваш покорный слуга Оливер Канджа. От сделанного открытия я остолбенел, не хватало воздуха, я жадно ловил его ртом.

Схватив телефон, я дрожащими пальцами набрал номер комиссара Омари. Он еще не вернулся, и секретарша не могла с ним связаться.

– Это вопрос жизни и смерти, – сказал я ей.

– Чьей жизни и смерти? – потребовала она уточнений.

Я обругал ее, повесил трубку и, набрав номер Сэма, в двух словах объяснил суть дела.

– Господи! – только и мог произнести он.

– Можешь ты разыскать шефа? – спросил я.

– На это потребуется время, – сказал он. – Пока он объявится...

– ...будет уже поздно! – закончил я за него.

Я лихорадочно соображал. В моем распоряжении было меньше двух часов, и я принял решение.

– Я отправляюсь в "Баобаб", – объявил я Сэму. – Передай это старику, когда его увидишь.

– Но как ты туда доберешься? – спросил Сэм.

Мне наконец представился случай ему отомстить, и я повесил трубку, но злорадства я не испытал. Мой мозг полыхал как пожар.

Я открыл вмурованный в стену сейф, достал все деньги, что там были, распихал их по карманам, прихватил несколько коробок с патронами и выбежал из дома к машине.

"Датсун" развернулся – из-под его колес веером полетел гравий – и выскочил за ворота. Я "утопил" педаль акселератора, не задумываясь о собственной безопасности. Если мне не суждено одержать верх в предстоящем поединке, значит, грош мне цена, придется менять профессию и, стало быть, моя жизнь утратит всякий смысл.

Голубой "датсун", ревя мотором, несся по Проспекту Ухуру, объезжая препятствия и не сбавляя скорости у светофоров. Перепуганные насмерть водители шарахались в стороны. Через десять минут я был уже на аэродроме "Уилсон", побив, таким образом, все рекорды скоростного прохождения данной трассы. Подкатив к ангару частной авиакомпании, я резко затормозил. Если и можно где-то нанять самолет за считанные минуты, то только здесь. Я устремился в контору.

В ней скучали два черных служащих. Коротко, без лишних слов, я объяснил, что мне нужно: немедленно самый скоростной из имеющихся у них самолетов! Деньги – не помеха, главное – время, а за ценой я не постою! Мне ответили, что понадобится по меньшей мере час на оформление вылета, согласование с контрольной вышкой и с диспетчерской.

Я повторил, что должен вылететь сейчас же, даже через полчаса будет слишком поздно. Неужто ничего нельзя сделать?

– Вопрос жизни и смерти! – твердил я.

– Диспетчерская идет на исключения в экстренных случаях, – сообщил низенький толстяк, – однако формальности все равно займут какое-то время. Куда вам надо лететь?

Я ответил.

– Ну, это несложно. Я туда не раз мотался. Надо только получить "добро" диспетчера.

Он схватил телефонную трубку, набрал нужный номер и объяснил ситуацию. Потом, прикрыв рукой микрофон, шепотом спросил, отчего такая срочность.

Я пожал плечами. Он подмигнул мне и затараторил в трубку:

– Там тяжелобольной. Его надо осмотреть, оказать помощь и, если удастся, вывезти.

Выслушав ответ, он поблагодарил диспетчера и повесил трубку.

– Через десять минут взлетим, – сказал он мне. – Это обойдется вам в шесть тысяч шиллингов.

У меня было при себе всего три тысячи. Остаток я уплатил немецкими марками, полученными от фон Шелленберга, и ровно через десять минут красно-голубой одномоторный "чироки" уже выруливал на взлетную полосу. Пилот в последний раз проверил приборы, дал полный газ, отпустил тормоза, и мы помчались по полосе, точно камушек, пущенный из рогатки.

Навстречу нам несся высокий забор – быстрее, еще быстрее. В последний момент, когда казалось, столкновения не избежать, забор нырнул под фюзеляж, мы поднялись в воздух и взяли курс на восток. Преодолевая встречный ветер, самолет быстро набрал высоту, лопасти пропеллера мерно рубили воздух. Пригороды Найроби остались позади, и вскоре под нами уже тянулась унылая равнина Капити.

Я вытер вспотевшие ладони о брюки и развернул газету, которую так и держал под мышкой от самого дома. Я перечел один из абзацев, и мне почти сделалось дурно – точно меня снова стукнули по голове. "Находящийся в Кении с официальным визитом личный представитель президента США д-р Уэллс откроет сегодня первую очередь водозаборного сооружения на территории заповедника Амбосели. Строительство объекта "Куко", начатое в ноябре прошлого года, осуществляется совместно Кенией и США..."

Я повернулся к пилоту.

– А быстрее эта штука лететь не может?

– Ради бога! – Он добродушно захохотал и дал полный газ.

Мотор загудел, рассекая ветер, но я не заметил, чтобы скорость возросла.

– Идем на пределе, – закричал пилот. – Чтобы лететь быстрее, нужен реактивный двигатель.

Я смотрел в окно на серовато-зеленые просторы, стараясь не думать о том, что меня ждет.

– Спокойно, старина, – подбодрил меня пилот. – Будем вовремя, поспеем к сроку – вот увидишь!

Я был бы рад, если бы мне передалась его уверенность. Интересно, комиссар уже поставлен в известность?

Самолетик точно завис в небе.