Платон очнулся от того, что Ларри незаметно пихнул его в бок. Лучи прожекторов передвинулись. Сережка Терьян с дымящейся в углу рта сигареткой, Витька в белом плаще я Марик с поднятой правой рукой ушли в темноту.
– Скажи слово, – шепнул Ларри. – Люди ждут.
Платон провел рукой по лбу, собираясь с мыслями, сделал шаг вперед и заговорил.
Федор Федорович, конечно же, знал о приезде Платона. Он подвез Ленку на площадь, высадил в сторонке и встал у своего "опеля" поодаль, не сливаясь с праздничной инфокаровской толпой. Он видел, как Платон вышел на лестницу, как постоял, вглядываясь в лица собравшихся и о чем-то размышляя, как начал говорить, разрубая воздух правой рукой.
Ему были хорошо видны и Платон, и стоявший справа от него Ларри. Они были одного роста, стояли бок о бок, и профиль Ларри, с пышными усами, наполовину прикрывал чеканный профиль Платона.
"Отличный кадр, – подумал про себя Федор Федорович. – Интересно, догадается кто-нибудь снять для истории?"
Он сел в машину и включил зажигание. Праздник только начинался, но ему здесь нечего было делать.
Автомобиль Федора Федоровича тронулся с места, замер на минуту перед светофором, а потом исчез в темноте.
– У меня есть одна идея, – пробормотал Платон, спускаясь вместе с Ларри к машине. – Классная...
– Какая?
– Расскажу. Сейчас поедем в клуб, там и расскажу...
Голыми руками
...Очередную встречу с председателем кооператива "Информ-Инвест" Бенционом Лазаревичем Ларри провел в ресторане "Пиросмани", неподалеку от Новодевичьего монастыря. Она была уже четвертой по счету, а в первой принимал участие сам Платон. Информация, полученная от Сысоева и Терьяна, заинтересовала Платона и Ларри чрезвычайно, и они решили узнать как можно больше про бизнес, творящийся вокруг главка.
Во время первой встречи говорил исключительно Платон – он рассказывал про Проект и как бы случайно приоткрывал разнообразные и многообещающие перспективы. Ларри слушал, курил, иногда вставлял пару фраз, нарочито утрируя акцент, и внимательно присматривался к Бенциону Лазаревичу и председателю "Технологии" Семену Моисеевичу. Разобраться в том, кто есть кто, не составило для него особого труда.
Оба кооператива, несмотря на то что каждый был вполне самостоятелен, представляли собой одно целое. Их задача состояла в том, чтобы выкачивать из главка фонды, перерабатывать их на полуподвальных производствах, еще несколько лет назад имевших нелегальный статус "цеховых", реализовывать произведенную продукцию через каналы, налаженные задолго до начала кооперативного рая, и снова пускать деньги в оборот, снимая довольно жирные пенки и распределяя их среди вовлеченных в операции лиц. При этом оборот собственно "Информ-Инвеста" и "Технологии" был совершенно незначительным, а основные деньги крутились в десятке других кооперативов – формально они не имели к главку никакого отношения, но жестко контролировались Бенционом Лазаревичем и Семеном Моисеевичем. А также еще одним человеком – его звали не то Махмуд, не то Ахмет, – который упомянут был только однажды и то вскользь. На вопрос, зачем нужна такая сложная схема, Бенцион Лазаревич ответил что-то невразумительное, но Ларри понял, что в прошлом у этой парочки были кое-какие проблемы с ОБХСС и потому, несмотря на лафу, наметившуюся в области экономических свобод, они свято исповедовали принцип "береженого бог бережет".
При первой встрече собеседники не проявили видимого интереса к возможностям Платона и Ларри, но по косвенным признакам Ларри определил, что одной встречей дело не закончится: выход на Завод, пусть даже через посредников, представлял для этой парочки немалую ценность.
– Займешься? – спросил Платон, когда Ларри отвозил его домой после встречи. – Как впечатление? Ларри подумал и кивнул:
– Я думаю, это интересно. У них есть бизнес. Есть связи. Только с головами плохо. Ничего лучше, чем гонять деньги через пяток фирм и давать взятки, они не придумали. Ну и накалывать младенцев, вроде наших.
– Так ведь все так делают, – заметил Платон. – Эти двое не хуже и не лучше остальных.
– Вот все и погорят, – спокойно ответил Ларри. – Одни раньше, как Витя с Сережкой. Эти – чуть позже. Но погорят. У них ведь психология простая – схватить, а там хоть трава не расти. С такой психологией хорошо по карманам лазить, а не дело делать.
– У тебя есть идея? – тут же спросил Платон. – Расскажи. Ларри помотал рыжей головой.
– Какая идея? С ними еще работать надо. Разговаривать. Тогда и идея будет.
После этого Ларри стал названивать Бенциону Лазаревичу и назначать встречи. В разных местах. А для решающей беседы, когда уже появилась серьезная перспектива, он выбрал "Пиросмани".
Ресторан состоял из двух залов. Из первого открывался великолепный вид на Новодевичий монастырь. Но для беседы Ларри выбрал второй зал, который у случайных посетителей популярностью не пользовался и был практически пуст. Заняв столик, он подозвал официанта и, не заглядывая в меню, коротко объяснил:
– Сейчас ко мне придут люди. Двое. Проводишь сюда. И накрой стол, чтобы все было. Принеси вино.
– Вино только за валюту, – сообщил официант. – Еда за рубли, а вино за валюту.
Ларри пожал плечами, достал из кармана пачку десяток и протянул официанту.
– Директор здесь? Пойди скажи ему, что пришел Ларри. И двигайся быстрее, у тебя пятнадцать минут.
К приходу гостей стол был уставлен закусками в четыре этажа. На отдельно приставленном маленьком столике красовались бутылки "Киндзмараули", "Ахашени", "Цинандали" и огромный кувшин с домашним вином.
Экспозиция произвела на гостей впечатление. Ларри широко улыбался и излучал обаяние. Смешно коверкая слова, он рассказывал анекдоты и не уставал потчевать Бенциона Лазаревича и Семена Моисеевича, особо отмечая достоинства тех или иных блюд и их влияние на мужскую силу. Серьезный разговор начался, когда принесли кофе и коньяк.
– А у нас нет проблем, – заявил Бенцион Лазаревич, выслушав длинную фразу Ларри, содержавшую прозрачный намек на желательность сотрудничества. – Мы с Семеном – производственники, ведем легальный бизнес. Мы четыре проверки прошли, и никто не придрался.
– У вас только одна проблема, – ответил ему Ларри, – и состоит она ровно в том, что вы считаете, будто проблем нет. Если завтра проверят не вас, а главк, ваш бизнес кончится через неделю. Или через месяц. Объяснить, почему кончится и почему не сразу?
Бенцион Лазаревич почему-то развеселился:
– Ну объясни. Только так, чтобы я понял.
Он откинулся на спинку стула, предвкушая потеху.
Ларри не спеша полез во внутренний карман пиджака и достал сложенную вчетверо газетную вырезку.
– Вот этой бумажке три недели от роду. Тут напечатано постановление. Я его читать не буду, так перескажу. Кооперативы могут покупать у государственных организаций любую продукцию, любое сырье. Только три недели назад цены для всех были одинаковые, а теперь для кооперативов установлены в пять раз выше.
Бенцион Лазаревич расхохотался:
– Ты что ж думаешь, мы с Семеном это не читали? Или не знаем, как это обходить?
– Наверняка читали, – кивнул Ларри. – И знаете, как обходить. Беда в том, что и я знаю. И все знают. В том числе ОБХСС. Рассказать?
Бенцион Лазаревич перестал смеяться и оперся локтями на стол.
– Ну, если ты такой умный, то расскажи. А я послушаю. Ларри улыбнулся и погасил сигарету.
– Я расскажу. Только мы договоримся. Если я ошибусь и расскажу не то, что вы придумали, я плачу вам пятьсот рублей. – Он вынул из кармана и положил на стол пухлый бумажник. – А если угадаю, – Ларри сделал вид, что задумался, – вы платите за этот стол.
В глазах у Бенциона Лазаревича мелькнула мгновенная настороженность, но тут же исчезла.
– Ладно, замазали. Рассказывай. Ларри налил себе вина и начал:
– Вы из чего свои трусики строчите? Ну, скажем, из гипюра. Значит, главк получает на склад гипюр. На складе его съедают мыши. Главк его уценивает. В пять раз. И продает вам некондицию. В пять раз дороже, как по постановлению положено. Все дела! У вас получается так на так. Только начальнику главка приходится чуть больше отстегивать наличными. Правильно?
Бенцион Лазаревич посмотрел сначала на Семена Моисеевича, потом на Ларри и промолчал. Ларри, наблюдая за выражением его лица, медленно взял со стола бумажник и снова убрал его в карман.
– В Грузии такие штуки уже сто лет делают. Без всяких кооперативов. Дальше рассказывать? Бенцион Лазаревич кивнул.
– Приходит в главк проверка, – продолжал Ларри. – Почему приходит– неважно. Кому-нибудь не додали, кого-то обидели. С кем-то, – он сделал паузу, – не договорились. Смотрят акты уценки, смотрят – кому ушла некондиция. Если вы с начальником каждые две недели рассчитываетесь, вас возьмут через две недели. Если каждый месяц – значит, через месяц. Если вы первую некондицию уже взяли, можете начинать сушить сухари. Взяли?
Бенцион Лазаревич ничего не ответил, но Ларри понял, что некондицию они взяли.
– Что вы можете предложить? – спросил Семен Моисеевич неожиданно охрипшим голосом. – Если это шантаж, то я официально заявляю – этот фокус не пройдет.
– Дорогой! – Ларри широко развел руки. – Зачем шантаж! Не говори такие слова. Вам нужна совершенно легальная схема, а не шахер-махер. Мы дадим легальную схему. Вам нужно кормить главковское начальство? Зачем связываться с наличными? Мы дадим чистую схему. У вас есть бизнес, производство, канал поставок, каналы сбыта – все есть. Только надо это правильно отстроить. А когда я вам предлагаю вариант, вы говорите, что у вас нет проблем. Кино смотрели? Ну, то самое, с Высоцким? Помните, там говорят: "Самое дорогое на свете – это глупость и жадность, за них дороже всего платить приходится"? Как раз ваш случай.
– Ваши условия? – спросил Бенцион Лазаревич, переходя на "вы"
Ларри положил руки на стол ладонями вверх.
– Мы работаем с половины.
Кооператоры дружно возмутились. Пятьдесят процентов в уже налаженном, безотказно функционирующем деле было цифрой невиданной, не имеющей никакого оправдания и обоснования. Что, в конце концов, думает о себе этот рыжий нахал?!
– Вы меня не поняли, – терпеливо объяснил Ларри. – Мы на ваше дело не замахиваемся. Я говорю о простой вещи. Сейчас вы занимаетесь элементарным криминалом. Я же говорю о постановке дела на совершенно законные рельсы и его расширении. Вот от этого надо считать половину.
Еще немного посопротивлявшись, Бенцион Лазаревич и Семен Моисеевич согласились. Двигало ими, в основном, любопытство – интересно было, что могут придумать эти молокососы. И за удовлетворение чисто человеческого любопытства вполне можно было пообещать половину от мифического увеличения прибылей.
– И когда же вы нам расскажете, как надо делать деньги? – иронически спросил Бенцион Лазаревич, расплачиваясь по счету.
– Через два дня, – спокойно ответил Ларри. – После того, как вы, – он начал загибать пальцы, – дадите мне справку о ваших оборотах, нарисуете организационную структуру главка и мы подпишем соглашение.
– Ха! – сказал Бенцион Лазаревич. – Я вам скажу, что у меня оборот – миллион в месяц. Что дальше? Ларри пожал плечами:
– Тогда будем считать, что мы не договорились. У вас оборот... – Он назвал цифру. – Плюс-минус десять процентов. Кооператоры переглянулись.
– Ладно, – сказал Бенцион Лазаревич после минутного раздумья. – Устройство главка могу объяснить хоть сейчас.
Он достал из кармана блокнот и толстую ручку с золотым пером...
– Здорово! – оценил ситуацию Платон, когда вечером во вторник Ларри рассказал ему о результатах переговоров. – И что теперь? Ларри развел руками:
– Я все сделал, как ты сказал. Теперь у нас есть два дня, чтобы придумать нечто сногсшибательное. Ты хоть знаешь, что мы собираемся делать?
– Понятия не имею! – рассмеялся Платон. – Впрочем, дай-ка мне эту картинку. Нужно подумать.
Думал Платон ровно два дня. Вечером в четверг он повел Ларри в одну из семинарских аудиторий, запер дверь, взял кусок мела и встал у доски. Через полчаса он положил мел и посмотрел на Ларри:
– Ну как?
– Класс! – сказал потрясенный Ларри. – Просто класс! Сам придумал?
Платон изобретает "Мельницу"
Изобретенная Платоном схема казалась сложной только с первого взгляда. На самом же деле он изобразил структуру, которая в точности дублировала устройство самого главка, но состояла при этом из ряда кооперативных звеньев, через которые осуществлялся поток товаров и денег, причем, что особо важно, в полном соответствии с действующими законными и подзаконными актами. Это был первый элемент "ноу-хау". А второй – очень существенный элемент – состоял в том, что платоновская схема совершенно исключала примитивные взятки как движущую силу экономического механизма. И наконец, платоновская схема давала ему и Ларри полный контроль над движением денежных средств, не позволяя Бенциону Лазаревичу и Семену Моисеевичу слишком уж резвиться.
Спустя несколько лет, когда в "Инфокаре" началось то, что стыдливо именовалось неприятностями, майор МВД, выясняя подробности биографии Сысоева, скорчил гримасу и сказал в никуда:
– И что это докторов наук в коммерцию потянуло? Тогда Виктор мгновенно вспомнил платоновскую идею, которая впоследствии получила кодовое название "Мельница". Ему стало смешно, и на фразу майора он решил никак не реагировать. Не понимает человек, так что с него взять?
Главк отвечал за снабжение Москвы самыми разнообразными товарами. Он состоял из нескольких мощных отраслевых отделов, через которые двигались основные товарные потоки, а также восьми захудалых подразделений, называвшихся, с легкой руки инициатора перестройки, управлениями по оптовой торговле. Каждое из этих подразделений действовало на определенной части московской территории и снабжало школы, детские садики, больницы и прочие организации краской, кафельной плиткой, иногда паркетом, тряпками, мелом и всякой иной мелочью. Если, например, директору школы надо было провести текущий ремонт, он составлял список требуемого, шел в свое управление по оптовой торговле и начинал клянчить. Иногда директор не получал ничего, чаще – процентов десять от того, что хотелось, редко – половину, но все не получал никогда. Потому что эти управления сами сидели на голодном пайке, снабжались по остаточному принципу и служили отстойником для тех главковских кадров, которым не могли найти решительно никакого применения, а также для тех, кто, по неосторожности, был уличен в мздоимстве. Соответственно и зарплата была – у начальника управления сто двадцать, у зама – сто десять и так далее. Обстановка там была унылой до чрезвычайности.
Представьте себе: директор приличного продовольственного магазина желает обновить обстановку в кабинете. Конечно, он идет прямиком в отраслевой отдел, открывает дверь ногой, потому что руки заняты, и четко и внятно объясняет, что ему надо. Разумеется, он немедленно все получает. Потому что начальник отдела вовсе не желает питаться гнилой свеклой и мороженой картошкой, а хочет чего-нибудь вкусненького. Директор магазина против этого не возражает – наоборот, он готов максимально содействовать. И даже будет рад плюс ко всему поучаствовать в формировании новогодних продовольственных заказов для сотрудников.
Совершенно другое дело, если приходит начальник управления по оптовой торговле. Он, может, и уважаемый человек, и – в прошлом – с заслугами, но разговор получается какой-то странный. Сидит и несет что-то невнятное насчет четырех ящиков плитки на ремонт – даже сказать неудобно – кожно-венерологического диспансера. С него точно ничего не возьмешь, ну а уж с диспансера-то... В общем, на тебе один ящик и скажи спасибо, что с тобой вообще разговаривают. И раньше, чем через месяц, не приходи.
Однако жить хотят все, и начальников управлений такая обстановка категорически не устраивала. Все они, конечно, воровали, потому что на сто двадцать особо не проживешь, но возможности резко отставали даже от самых скромных потребностей. Поэтому Платон, сделав основную ставку на люмпенизированный слой средних руководящих кадров, сыграл безошибочно.
Один за другим начальники управлений написали начальнику главка жалобные докладные, в которых обстоятельно перечислили все трудности со снабжением опекаемых ими детских садиков и прочих богоугодных заведений, нарисовали апокалиптические картины будущих бедствий и попросили разрешить им закупку всего необходимого на стороне, раз уж отраслевые отделы относятся к ним, как к изгоям. А еще в этих докладных четко обозначалось, что управления по оптовой торговле ни в каком финансировании закупок не нуждаются, ибо в состоянии решить эту проблему, не залезая в государственный карман.
На первой из таких докладных начальник главка молниеносно нарисовал благожелательную резолюцию, читая вторую – задумался, а когда получил третью, то сообразил, что в низах происходит какое-то брожение и, похоже, кто-то решил состричь с его вотчины приличные дивиденды. Причем этот кто-то – явно не дурак и затевает нешуточную игру.
Начальник принял, как и полагается, начальственный вид и вызвал к себе Бенциона Лазаревича.
– Беня, – сказал он, – тут наши оптовики что-то крутят. Собираются самоснабжением заниматься. Твоя работа?
Бенцион Лазаревич, получавший от Ларри только ту информацию, которую Ларри считал невредным ему передавать, сделал важное лицо и промолчал.
– Смотри, Беня, – сказал начальник, делая в календаре какую-то пометку. – Это мой главк, и пока что я им командую, Я ведь пальцем двину, и ты со своими бебехами слетишь в минуту. Мы о чем договаривались? Ты что-то делаешь – я должен знать. А если ты мимо меня крутеж затеваешь, тебе же дороже встанет. Выкладывай.
Бенцион Лазаревич попытался рассмотреть пометку в календаре, не смог и сказал:
– Мы, Игнат Сергеевич, подумали и решили, что надо менять стиль работы. Совершенствовать, то есть. Дела все те же, и договоренности наши в силе. Но надо, знаете ли, чуток соломки подложить. Мы люди торговые, чуть что – нас нету. А вы – государственный человек, мы о вас заботиться должны.
– Во спасибо! – перебил его Игнат Сергеевич. – Во удружил! Ну, благодетель! Это ты, значит, обо мне заботишься? Ты кому яйца крутишь, Беня? Выкладывай, говорю, а то разнесу всю вашу лавочку по кочкам.
– Так я же и рассказываю, – продолжал Бенцион Лазаревич. – Мы нашли человека. Он пообещал все сделать, чтобы никаких концов и по закону. Как, что – не говорит. Работает сейчас с начальниками управлений.
– Я ему поработаю, – пообещал Игнат Сергеевич. – Я сначала тебе ноги повыдергиваю за то, что пускаешь в дело посторонних, а потом ему башку откручу. За самоуправство.
Бенцион Лазаревич, уже начавший проникаться к Ларри неподдельным уважением, попытался представить, как Игнат Сергеевич будет откручивать Ларри башку, но картинка получалась неубедительная.
– А вы с ним встретьтесь, Игнат Сергеевич, – предложил он. – Я могу попробовать договориться.
– Договориться? – Игнат Сергеевич побагровел. – Да я свистну – ко мне пол-Москвы на карачках поползет. Кто он такой, чтобы с ним договариваться?
Впрочем, потом начальник сменил гнев на милость и назначил встречу на завтра.
Во время беседы он узнал много интересного. Во-первых, у кооператива "Информ-Инвест" появились филиалы. В количестве восьми штук. И каждый из этих филиалов действует при своем управлении по оптовой торговле. Во-вторых, каждый филиал имеет своего директора. И директором этим является один и тот же человек. Ларри. В третьих, филиалы "Информ-Инвеста" готовы поставить управлениям необходимые им товары, причем собственного производства и по ценам ниже государственных. С отсрочкой платежа.
– А где же?.. – Начальник главка поводил в воздухе руками, и Ларри его понял.
– Наш интерес состоит вот в чем, – начал объяснять он. – Если вы отпускаете товары кооперативу, то цены будут высокими. – Тут Ларри снова помахал в воздухе газетной вырезкой с постановлением. – Но если кооператив поставляет вам продукцию по госцене или ниже, то, в качестве оплаты по взаиморасчетам, вы имеете полное и законное право поставить им свой товар тоже по госцене.
Начальник главка и Бенцион Лазаревич уловили ситуацию мгновенно.
– Хитер, – начальник главка откинулся в кресле и посмотрел на Ларри. "Бешмет дырявый, а оружие в серебре", – почему-то вспомнил он школьную программу. – И кто же будет поставлять нам кооперативную продукцию?
– Филиалы "Информ-Инвеста", – ответил Ларри. – А отраслевые отделы будут рассчитываться с самим "Информ-Инвестом". Потом мы с Бенционом Лазаревичем проведем взаимозачеты.
– А оружие в серебре, – задумчиво повторил начальник. – Хитер, ничего не скажешь. Да, фирма веников не вяжет...
– Здесь вы, уважаемый, ошибаетесь, – невозмутимо заметил Ларри. – Мои филиалы как раз специализируются на производстве веников. Мы будем поставлять их в управления по оптовой торговле. Очень нужный для бюджетных организаций товар.
У начальника неожиданно сел голос.
– И сколько же этих самых – ну... веников... – вы нам поставите?
– Мы начнем с того, – Ларри по-прежнему был совершенно спокоен, – что филиал номер один поставит управлению номер один веников на миллион рублей. Заготовку мы произвели, сейчас идет производство.
– На миллион? – Начальник не поверил своим ушам.
– Да, – подтвердил Ларри. – Для начала. В дальнейшем мы нарастим объемы.
Начальник хотел было спросить, куда управления по оптовой торговле денут такую чертову прорву веников, но потом сообразил, что его это не должно особо волновать.
– Кроме того, – продолжил Ларри, – у нас есть кое-какие дополнительные возможности. Раз уж мы партнеры, так и быть, скажу. Мы ведем большую совместную работу с одним предприятием. И у нас есть разнарядка на легковые автомобили. В порядке шефской помощи можем посодействовать заслуженным работникам главка в приобретении транспортных средств.
– По какой цене? – у начальника загорелись глаза.
– По го-су-дарст-вен-ной, – видно было, что Ларри получает от беседы истинное удовольствие.
В то время на вторичном рынке машины стоили, по меньшей мере, втрое дороже.
– О каком количестве мы говорим? – начальник тут же схватился за карандаш.
Ларри назвал цифру, которую они до этого долго согласовывали с Платоном. При любом раскладе интерес начальника, выраженный в автомобилях, возрастал весьма существенно Кроме того, вместо наличных денег, получение которых было сопряжено с определенным риском и которые к тому же день ото дня теряли в покупательной способности, предлагались машины – товар дефицитный, постоянно растущий в цене и представляющий собой вековую мечту каждого советского человека. Крючок был заглочен.
Бенцион Лазаревич испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он, как человек деловой, не мог не оценить по достоинству изящество предложенной схемы. А с другой – он понимал, что Ларри захватил две ключевые позиции: поставку этих чертовых веников и учет интересов руководства посредством автомобилей. И если он, Бенцион Лазаревич, попытается лукавить, то Ларри мгновенно перекроет любой из этих каналов, прикончив бизнес раз и навсегда.
Если бы Бенцион Лазаревич обладал даром предвидения, то мог бы почувствовать, что присутствует при качественно новом явлении– вхождении в традиционный, совковый, доморощенный бизнес новой генерации людей – интеллектуальной элиты страны – с холодным расчетом, мертвой хваткой и выпестованной за годы активной умственной деятельности техникой стратегического планирования.
Через несколько месяцев в главке произошли революционные изменения. У Игната Сергеевича появилась личная "Волга". Начальники отраслевых отделов обзавелись собственными "Жигулями", а начальники управлений по оптовой торговле – "Москвичами". Стоянка перед главком была переполнена "Запорожцами", на которых ездили рядовые, но облеченные доверием начальства сотрудники. "Информ-Инвест" процветал.
Гениальность платоновской схемы так никем и не была оценена по достоинству. Прежде всего потому, что остроумная суть ее так и не стала достоянием широкой общественности. Речь идет о вениках. Они, конечно, были. По договоренности с Сысоевым и Терьяном, Ларри сначала немного попридержал деньги, вырученные от продажи трусиков и компьютеров, а потом купил на них несколько десятков тысяч веников, которые и поступили на склад управления № 1. Это была часть заявленной Ларри первой поставки. В "Информ-Инвест" пошли товары из отраслевых отделов по госцене. Через три дня Ларри, как директор филиала № 2 при управлении № 2, написал начальнику управления № 1 письмо, в котором предлагал избавить его от переизбытка веников. Тот немедленно согласился, и веники перекочевали в филиал № 2, а оттуда в управление № 2. Поток фондов из отраслевых отделов получил новую подпитку. Еще через три дня начальник управления № 2 получил такое же письмо от директора филиала № 3, того же самого Ларри. И "Мельница", как ее потом назвали в "Инфокаре", закрутилась. Каждый поворот колеса приносил баснословные прибыли.
Учитывая скорость вращения, не было никакой необходимости в физическом перемещении веников со склада на склад. Они продолжали находиться все там же, в управлении № 1, и к сегодняшнему дню, наверное, благополучно сгнили. Впрочем, вряд ли это кого-нибудь расстроит.
Однако нет ничего вечного под луной, и опасности на нелегком пути к успеху поджидают каждого. После нескольких месяцев ударного труда на горизонте появились первые тучки. Нет, они возникли не из-за переизбытка веников, не из-за падения спроса на трусики, вовсе нет. В главк пришли проверяющие.
Камень в фундамент
Довольно быстро проверяющим удалось нащупать единственное слабое звено в платоновской схеме. Слабина эта заключалась в том, что каждый последующий филиал "Информ-Инвеста", приобретая у соответствующего управления по оптовой торговле веники, платил за них ровно ту же цену, по которой их сбывал предыдущий филиал. То есть, государственную. А это как раз и было запрещено. И несмотря на наличие всех необходимых писем, обосновывающих полную невозможность реализации злополучных веников на каких-либо иных условиях, данное обстоятельство служило формальной зацепкой. Поэтому возникли дополнительные накладные расходы. К Ларри, как к директору всех восьми филиалов, и к Бенциону Лазаревичу, его непосредственному начальнику, все эти претензии никакого отношения не имели. Под удар попал только сам главк, но накладные расходы легли на "Мельницу". Их размеры поставили рентабельность операций под серьезное сомнение. Нет, прибыль осталась, и весьма приличная. Но, по любым прикидкам, прямая торговля автомобилями выглядела куда как привлекательнее. Поэтому, посовещавшись, Платон и Ларри решили, что пора мало-помалу выходить из дела.
– Ларри, – сказал Платон. – Надо начинать что-нибудь свое. Только не кооператив.
Ларри кивнул. Присутствовавший при разговоре Марк Цейтлин хотел что-то сказать, но хмыкнул и промолчал. Муса Тариев вопросительно поднял брови:
– Папа Гриша?
– Может быть, – ответил Платон. – Ларри, ты как думаешь? Ларри снова кивнул:
– Надо лететь и договариваться. Только тут нужна идея.
На следующий день Платон и Ларри вылетели на Завод первым же рейсом.
– А что? – Папа Гриша посмотрел на платоновские каракули. – Пожалуй, есть разговор.
– С директором? – подал голос Ларри, до этого сидевший молча.
Папа Гриша кивнул.
К директору пошли втроем. Платон не виделся с ним со времен той самой поездки в Италию. Да и в Италии им пришлось разговаривать всего раза три, причем на темы незначительные, поскольку основную часть времени занимали переговоры на высоком уровне, которые директор вел либо единолично, либо в присутствии двух-трех особо доверенных лиц, а Платону доставалось лишь завязывание контактов среди свиты. Тем не менее директор сразу вспомнил Платона.
– Платон Михайлович, здравствуйте, – сказал он и вопросительно посмотрел на Ларри, которого увидел впервые.
Платон думал, что папа Гриша представит Ларри сам, но этого не произошло. Григорий Павлович повернулся к большому столу для заседаний и принялся вдумчиво наливать в стакан минеральную воду. Платон скороговоркой рассказал директору про Ларри и его роль в Проекте, после чего все уселись.
В кабинете воцарилось молчание. Наконец папа Гриша заговорил:
– Тут вот ребята пришли с предложением. Люди они не чужие, так что, может, обсудим?
Пока Платон рассказывал, директор не перебил его ни разу, а по завершении не задал ни единого вопроса. Подумав секунду, он сказал:
– Ну что ж. Наверное, что-то в этом есть. Посмотрим.
Это обозначало конец аудиенции.
Когда все выходили из кабинета, директор окликнул папу Гришу:
– Григорий Павлович, задержись на секундочку. Уже при закрытой двери он спросил:
– Ты чего их привел? Им что нужно – тридцать тысяч в уставный капитал?
– Ну да, – сказал папа Гриша.
– Дай ты им тридцать тысяч и пусть катятся.
Может, потому, что у директора, как у большинства крупных и физически сильных людей, чувственное восприятие мира преобладало над интуицией, может, из-за нервной жестикуляции Платона и смешно торчащих усов Ларри, совершенно не вписывавшихся в подавляюще солидную атмосферу кабинета, или, может быть, из-зa очевидном смехотворности предмета обсуждения, – но директор не удержал в памяти деталей этой встречи и ничего особого не почувствовал. А зря. Именно в эти минуты завязался узелок и потянулась ниточка. Этой ниточке было суждено разветвиться в где-то видимую, а где-то невидимую, но неизменно прочную сеть, уловившую впоследствии и судьбу страны, и судьбу Завода, и судьбы очень многих людей, включая самого директора. И наверняка кое-кто из этих людей, обладая более тонкой нервной конституцией, вздрогнул в эту минуту и посмотрел на часы.
Потому что в фундамент финансовой империи "Инфокара" был положен первый камень.
Псарня
