Совсем рядом я услышат чей-то стон, а потом раздался стук упавшего тела. Я быстро развернулся и увидел ноги, торчащие из-под складок перегораживающего боковой проход желтого полотнища. Я еще раз влупил туда из станнера и рванул в сторону тяжелую ткань. За занавесом я обнаружил лежащего без сознания юношу. В руке он сжимал короткую трубку, в которой я сразу признал лучевик неизвестной мне модификации. Видимо, здешний рой паковался на одной из планет дальнего Пограничья, где была своя военная промышленность.

К моему удивлению, юноша оказался одет не в стандартную серебристо-черную униформу ярла, а в обычный керстянский наряд, состоявший из разлетайки и бридж. Что-то здесь было не так. С учетом того, что меня не пытались снять на подходе, рой выглядел каким-то порченым: то ли обколотым, то ли перетертым. Но рассуждать о дисциплине и нравах этой сборки у меня сейчас не было ни времени, ни желания.

Я подхватил трубку, сунул ее за пояс и огляделся. Я стоял в огромном проходе, по потолку которого тянулись полупрозрачные кожухи, укрывавшие переплетения кабелей, световодов и фиксаторов силовых линий. Прямо от меня внутрь базы уходил большой транспортный тоннель. Я понял, что оказался на нижнем уровне, где располагались складские помещения. Это меня не устраивало. В первую очередь я должен был найти и блокировать управляющий центр и четырехмерные пути отхода. С четырехмерками было сложнее всего. Пираты всегда старались замаскировать запасные выходы как можно надежнее. Впрочем, я знал, как вынимают нужную информацию.

Ярость бурлила во мне, выжигая внутренности. Стиснув зубы, я рывком задвинул калитку и метнулся вдоль ворот портала, вешая на них дилютеры. Теперь выход с базы был запечатан навечно. Его могли открыть только те, кто знал личный код Юкиры, Таким образом, я уже сделал треть дела. Правда, бандиты могли слинять через неизвестные пока мне четырехмерки. Но они еще не знали, что бежать надо немедленно. Когда они поймут это, будет поздно.

По установленным канонам управляющий центр базы должен был располагаться в ее пространственном фокусе. Я понимал, что в поиске лифтов или лестниц следует бежать вглубь, оставляя портал строго за спиной. Там, в сумрачной глубине тоннеля, наверное, уже собрался для атаки дежурный караул. Поджидающие меня пираты даже представить не могли, как страстно я жаждал этой встречи. Я снова чувствовал себя шкипером рейдера, патрульным месилой, бойцовым сгустком энергии, пронзающим тьму. Больше всего я жалел, что не могу сменить станнер на бластер. Констабуларий простил бы мне временное помрачение сознания. Подобные сбои всегда сходили с рук патрулям. Но я сам решил на этот раз сохранить всех для допроса.

Оставив юношу валяться в проходе до конца судного дня роя, я рванул по тоннелю вперед. Безликие стены транспортного пути были покрыты напылением, испускающим слабый жемчужный свет. Я мчался сквозь полумрак, отчаянно вертя головой в попытке сориентироваться в пространстве. Громкий топот моих башмаков, отдающийся эхом в безлюдной пустоте, должен был поднять даже мертвых. Но пока никого не было. Видимо, осознав ситуацию, пираты готовили где-то ловушку или рубеж обороны.

Я проскочил первый перекресток. Мелькнули узкие фонари лифтов и уходящая вверх спиральная лестница. Я взлетел по ней на следующий этаж. Драконья полость! Сколько у них уровней? Куда бежать?! Больше всего я опасался выстрела в спину. Овальные двери молча провожали меня, смыкаясь сзади, как остатки прорванного заслона. Где ж они, дьявол?! Давайте, паскуды! Вот он я! Сам пришел!

Но за выходящими в коридор дверями царила тишина. Угроза висела в воздухе, отравленным дымом стлалась по полу. Есть! Ноздри уловили знакомый уже запах нагретого песка. Я наудачу пальнул туда из станнера. Дальше! Дальше! Кто-то пока еще невидимый бежал где-то неподалеку. Выстрел! Мимо! Вот он – из бокового коридорчика! На! Скрючившееся тело отвалилось к стене. Дальше! Взвыла наконец на высоких нотах где-то далеко сирена. Дальше! База гудела, оживая. Быстрее! Вперед!

Коридор вдруг уперся в тупик. Черт! Хоть бы один указатель! Я развернулся и бросился назад. И тут на меня навалились. Это была ловушка! Я не заметил изменения освещения и вылетел в широкий колодец. Взгляд ошеломленно ухватил высокое пустое пространство, ограниченное несколькими ярусами балконов. На балконах меня уже ждали. Там было не меньше пяти человек. Кретины! В таком широком колодце попасть в меня они могли только сдуру. Тем более – из своих детских пукалок!

Я метнулся в сторону, уходя от первых разрядов, прыгнул влево, ведя широким захватом станнера сверху вниз и сметая всех, кто оказался от меня справа, а потом упал на бок и, перекатываясь, снял тех, кто торчал на балконах слева. Пол вокруг был усеян горелыми пятнами и дымился, но меня даже не задело. Второй раунд тоже остался за мной. Кто б только сказал, сколько их впереди?!

Еще перекатываясь, я включил антиграв и резко взлетел, пронзая задом пустое пространство над полем сражения. В пылу схватки я слишком сильно вдавил регулятор мощности, и меня бросило под самый потолок. Зато отсюда стал виден большой коридор, идущий на предпоследнем уровне параллельно тому, по которому я только что бежал. Окинув взглядом разбросанные на всех ярусах колодца тела, я снова удивился, что ярлы этого роя одеты во что попало, и нырнул в обнаруженный проход. Вместе с теми, кто встретился мне по дороге, я выбил уже семерых или восьмерых. Судя по всему, в резерве оставалось столько же. Их численный перевес позволял надеяться, что они будут сражаться, а не удирать.

Сирена давно уже пела общий сбор, но коридор был пуст, и мне оставалось только гадать, где меня ждут и что готовят. Зажатые в угол подонки могли пойти на все. Впрочем, теперь так легко, как на "Горностае", я им не дамся. Я теперь битый. Распоротый. Больше я свою грудь подставлять не намерен. Второй раз ее уже не склеить.

Антиграв нес меня слишком медленно, и я, влетев в коридор, снова выключил его, предпочитая передвигаться на своих двоих. Сюда тоже выходило множество дверей, но я, не задерживаясь, бежал прямо. Я точно знал, что стоит мне отвлечься, и я – труп. Я очень надеялся, что в конце этого коридора обнаружу либо тинг-зал, либо центр контроля. Если здесь снова окажется тупик, ярлы второй раз успеют организоваться для атаки, и мне придется туго. Но за свою жизнь я повидал много разных станций, форпостов и баз и знал, что большие коридоры не могут вести в никуда.

И я не промазал. Коридор свернул, и я вылетел к перегораживающей его двери, в центре которой красовалось изображение космического корабли. Я понял, что это матка роя – весьма небольшая, судя по величине отражателя. Дверь, безусловно, была заперта. Боясь подставиться, я перевел бластер на струю и, спрятавшись за угол, прожег стальной лист по краям. Я еще не довел луч с правой стороны до конца, как дверь качнулась и со страшным треском ввалилась внутрь. Едва увидев, что она падает, я бросился вперед и, грохоча подошвами по еще горячему металлопласту, ворвался в окаймленный контрольными панелями и выключенными почему-то экранами зал.

Похоже, здесь были все оставшиеся в активном состоянии обитатели базы. Их было шесть или семь человек, одетых в белые балахоны с плотно облегающими голову капюшонами. Больше всего они смахивали на киборгов, обслуживающих атомные реакторы. Вбежав, я по инерции выпалил из станнера, но в последнюю секунду, не увидев ни одного дула, чуть поднял раструб, и луч ушел вверх Опасаясь выстрела в спину из коридора, я шатнулся влево и прижался спиной к стене.

– На пол!!! – дурным голосом заорал я. – Ложись! Всех пожгу, гады! Ложись, кому сказал!

И тут я заметил Таш.

Она потрясение смотрела на меня, слегка приоткрыв рот, и глаза ее, когда-то прозрачные, были белыми от страха. Я вдруг увидел себя со стороны, в рваном камуфляжном анораке, с подтеками крови на шее и на щеке, с грязными волосами, клочьями торчащими из-под съехавшего набок амортизатора. Я был даже не страшен. Я был безобразен. Об этом мне сказали тонкие ноздри Таш, нервно подрагивающие на длинном породистом лице.

Взгляды наши встретились. Многократно усиленная биоизлучателем жуткая смесь боли и ненависти, тоски и презрения выплеснулись ей прямо в лицо.

Тварь!

Мне показалось, что я выплюнул это слово, хотя зубы мои были так стиснуты, что я, если б даже и захотел, не смог бы открыть рот.

Таш отшатнулась, словно от удара, сделала шаг назад и закрылась рукой.

И тут я почувствовал опасное сгущение информационных полей. Что-то мелькнуло в углу, и, не успев даже осознать, что происходит, я мгновенно взмахнул станнером. Выработанные за годы дозорной службы рефлексы не подвели меня и на этот раз. Ярл, попытавшийся поднять лучевик, еще валился на задетого тем же выстрелом соседа, а я уже прыгнул к упавшей трубке и наступил на нее ногой. Приходя в себя, я ударил скорчившегося на коленях второго ярла ребром ладони по шее и, когда он размазался по покрытию, снова закричал на классическом гэлакси тем, кто остался на ногах:

– Ложись, суки! Я – череп четырнадцать сорок пять! Кто дернется – прожгу кадык! Все арестованы по единым законам ойкумены.

Однако никто не пошевелился. Их было четверо: двое мужчин и две женщины. Плохо различимые в своих одинаковых балахонах, они продолжали стоять, прижавшись друг к другу, глядя на меня широко раскрытыми глазами и игнорируя финишную команду. И тогда я почувствовал, что моя левая рука начинает жить самостоятельной жизнью. Повод! Это был тот самый долгожданный повод, которым я мог воспользоваться. Передо мной стояли людские выродки, галактические отбросы, бандиты, а может быть, маньяки, пытающиеся изуродовать судьбу целой страны. И мышцы предплечья стали непроизвольно сокращаться, поднимая бластер от бедра.

У меня даже дух перехватило от бешеного позыва сбросить удавку и, сорвавшись, пожечь их тут же, прямо в центре контроля. Сразу всех. И в первую очередь – Таш! "Стой! – приказал я руке, тихо обмирая, словно увидел призрак. – Да стой же ты, дьявол!" Сжав зубы, я ударил по ней раструбом станнера и, почувствовав боль, опомнился.

– Ложись! – рявкнул я, разом зверея и делая шаг вперед. – Последний раз говорю! На «три» буду стрелять! Раз!

Теперь я закричал почему-то по-керстянски. Однако это подействовало, и все четверо дружно, как кегли, повалились на пол прямо перед центральным пультом. Что-то, легко зазвенев, подкатилось под лежащее в углу кресло, один из упавших тихонько ойкнул, отчетливо запахло озоном, и наступила тишина, прерываемая лишь далеким зовом сирены.

Я подошел и остановился рядом, следя, чтоб ни один ублюдок не цапнул меня за ногу. Все четверо лежали ничком, уткнувшись в серо-голубое покрытие, и, глядя в их круглые затылки, я вдруг почувствовал, как грудь мою распирает восторг. Я победил! Я одолел их. Я совершил невозможное и один захватил базу роя, Теперь все они были в моей власти. И Таш, и парализованные ярлы, и сраный их командор. Все!

Я смотрел на узкую, обтянутую тонкой тканью спину Таш, на худенькие, остро торчащие лопатки, на безвольно разбросанные ноги в уютных башмачках, и в душу медленно заползало сводящее скулы желание наступить на эту спину ногой и сломать Таш, как последней гадине, хребет. Я знал, что такое желание позорно и вызвано бессилием, но голову повело, как от хорошей порции айи, и, чтоб отогнать сумасшествие, я заскрипел зубами и изо всех сил затряс головой.

Быстро обыскав лежавших мужчин, я отодвинулся, чтобы не подставиться под выстрел из коридора, и начал допрос. Несмотря на победу, я сильно нервничал – и нервничал не без оснований. Время мощно работало против меня. Сейчас, в эти минуты, где-то в извивах полутемных проходов крались уцелевшие ярлы, и крались они либо сюда, либо к четырехмеркам, выводящим в бескрайние леса диких материков Керста.

Я поднял ногу и ткнул ботинком самого ближнего. К счастью, это оказался мужчина.

– Ну! – проревел я над его головой. – Колись! Где ваши отходники? Сколько всего ярлов на базе? Быстро! Мне за тебя ничего не будет!

Он упрямо молчал. И я, осознав, что теряю темп, вспорол бластером перед его носом кусок покрытия.

В воздухе резко запахло паленым. Лежащая рядом Таш дернула головой и скосила глаза.

– Что, сука! – обозлился я, с трудом сдерживаясь, чтоб не схватить ее за волосы и не сунуть пару раз рожей в пол. – Довольна?! Ты этого хотела?

– Я… не понимаю, – пробормотала Таш по-керстянски с паузами, похожими на всхлипы. – Что ты… говоришь?

– Не понимаешь?! – взорвался я, резко оборачиваясь к ней. – Врешь, сука! Ты все понимаешь! Это я не понимал, что ты нюхачка. И Чара с Принцепсом тоже, дураки. А ты как раз хорошо все понимала. И теперь ты ответишь. На Земле быстро определят планету, где тебе некого будет натягивать.

– На… каком Земле?

– На нашей! У нас пока одна Земля.

– Я… не знаю… Земля.

– Не знаешь! – изумился я. – Ты – киборг? Тебя клонировали здесь? Со стертым прошлым?

– Киборг?..

– Тут что-то не так. – Мужчина, которого я ударил ногой, повернул голову. – Мы не знаем, что такое Земля… или Земле. Как верно?

– Земля, – машинально ответил я, озадаченно пытаясь понять, что он имеет в виду. – Солнечная система. Как это не знаешь? Ты что, в школу не ходил?

– Ходил. Первый раз слышу.

– Как это первый раз?! – от возмущения я снова перешел на гэлакси. – Ты в какой дыре вырос, выкидыш?

– Я не понимаю этого языка, – спокойно сказал мужчина. – Ты из недавно вошедших диких? Будь осторожнее с оружием. Наши смерти тебе счастья не принесут,

– Ваши смерти?! – Я задохнулся, – Сейчас я вызову патруль и отправлю вас в констабуларий. На суде вы как раз сможете поговорить о жизни и смерти.

– Я все равно не понимаю. – Мужчина недоумевающе смотрел на меня. – В чем ты нас обвиняешь? И что такое "констабуларий"?

Он попытался перевернуться на бок.

– Лежать! – рявкнул я. – В чем я вас обвиняю? Во вмешательстве в дела неприсоединенной планеты. В организации захвата материнского государства. В действиях, приведших к развалу экономики и к человеческим жертвам. Мало?! Думаю, суд вам отвесит сполна.

– Мы не вмешивались в дела Керста. Мы не организовывали захват государства. И мы не разваливали его экономику. Ты чего-то напутал, ласковый. Дай мне подняться, и я тебе покажу экспедиционное задание.

– А! – сказал я саркастично. – У вас, значит, была экспедиция. С научными целями?

– Нет, мы… – Он вдруг перешел на другой язык, которого я не знал.

– Говори на гэлакси! – перебил его я. – Или по-керстянски. Я не могу знать все наречия ойкумены

– Я не говорю на твоем языке. А в керстянском нет нужных слов.

– Как это ты не говоришь на гэлакси?!

– Я не знаю, что такое "гэлакси".

– Общий язык… – Я вдруг растерялся. – А как же вы летаете?

– Откуда ты, ласковый? Общий язык – катара. И связь с маяками по всей Галактике на катара.

Меня словно кипятком обдало. Я растерянно прислонился к пульту.

– Нет, погоди, – сказал я обмирая. – Я чего-то не понял. Это где это общий язык – катара?

– Везде. Во всей цивилизованной части Круга.

– Какого круга?

– Как какого? – Мужчина попытался пожать плечами, но лежа у него это плохо получилось. – Большого.

В ушах у меня отчаянно шумело, и воздух перед глазами слегка поплыл.

"Спокойно, – сказал я себе. – Главное – холодная голова. Иначе можно сильно влететь".

Я глубоко вздохнул.

– Значит, Большого Круга, – повторил я. – А ты о нем первый раз слышишь?! Я сделал вид, что не заметил иронии.

– Ты можешь определить по небу Керста, где он находится?

– Конечно. Между кустами Котла и Бабочки, Ожерелья и Двойного Хвоста. Все это – Большой Круг.

Мне вдруг стало нечем дышать. И уши заложило так, что я почти перестал воспринимать внешние звуки Я отчаянно сглотнул. Ойкумена располагалась прямо на противоположной стороне сферы. В том направлении, что мне назвали, мы только начали продвигаться

– Значит, – переспросил я, – это семидесятые градусы склонения и двухсотые прямого восхождения?

– Похоже, ты разбираешься в навигации.

Он снова попробовал меня уколоть. Но мне сейчас было не до обид. Я быстро обернулся и вгляделся в пульт. Возле индикации и у клавиш были выдавлены незнакомые мне значки. И сам дизайн пульта был достаточно необычным. И лучевиков я таких никогда не видел…

Я вдруг осознал, что все, кого я положил на пол, были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Возможно, ястребиным разрезом прозрачных глаз. Или формой носа. А может быть, удлиненным овалом лица. Сейчас, когда они лежали ничком, я не мог проверить свои смутные ощущения. Но то, что все они были одной расы и раса эта отличалась чем-то особенным, я знал точно. Может быть, именно поэтому мне так долго пришлось искать в первую ночь ключик к Таш…

Все кирпичики вдруг легко подошли друг к другу сложившись в стройную и четкую конструкцию. И когда я собрал их воедино, у меня едва не оборвалось сердце. Я понял, с кем свела меня судьба. Контакт – вот что сейчас произошло здесь! Контакт с неизвестной до сих пор, могущественной, высокоразвитой цивилизацией. Цивилизацией, освоившей область, ничуть не меньшую, чем земная ойкумена. Четвертой гиперпространственной цивилизацией Галактики.

Контакт!

Событие, затрагивающее судьбы всего человечества.

Здесь, в Пограничье, на маленькой курортной планетке, пересеклись сферы распространения двух гуманоидных популяций. И пересеклись самым неожиданным и трагическим образом. Если бы мне раньше сказали, что встреча с братьями по разуму может оказаться такой горькой, я бы не поверил. Земной патруль накрыл банду Большого Круга. Лишившись при этом половины своего состава.

"Видишь, Юк, кого мы поймали! – мысленно обратился я к Юкире, чей носитель, возможно, висел здесь же, в углу. – Все оказалось не зря! Только лучше б мы с тобой поменялись местами. На этот раз была моя очередь".

– А ты сам кто такой? – заинтересовался мой собеседник, в котором я уже угадал командора. И зашевелился, подтягивая ноги к животу. Похоже, до него тоже начало доходить. Теперь, обуреваемый любопытством, он неосознанно пытался подняться.

Я подоспел как раз вовремя – когда командор встал на четвереньки. От резкого тычка башмаком в ребра он свалился обратно. Бандиты всегда остаются бандитами, к какой бы цивилизации они ни принадлежали. В момент захвата они для тебя не более чем дерьмо.

– Лежать – загремел я, ругая себя за утрату бдительности. Минуту назад меня можно было брать голыми руками. – Ты мне еще не ответил! Где четырехмерки?!

– Четырех… что?

– Четырехмерки!

– Я не знаю этого слова.

– Ходы, – нетерпеливо пояснил я. – Наружу. Через четвертое измерение.

– У нас нет таких ходов.

– Я проверю. Отвечать быстро! Сколько людей на базе?

– Ты не имеешь… Я еще раз дал ему по ребрам.

– Мои полномочия ты проверишь после!

– Всего четырнадцать…

– Ага! – сказал я удовлетворенно. – Я снял как раз восьмерых.

– Ты убил их?! – истерично закричала Таш. Я презрительно скривил губы.

– Не суди по себе, крыса! Это твой спорт. Что ты предложила за меня Чаре? Пост Принцепса?

– Ты все время цепляешь нам всякую дрянь! – возмутилась Таш. До этого она говорила не поднимая головы. Сейчас же она приподнялась на локте, яростно сверкая глазами. – То мы экономику разрушаем, то убиваем кого-то. Пока что на нас напал ты! И ты за это ответишь!

– Отвечу, – согласился я. Полученная информация несколько успокоила меня. Теперь, прежде чем вызвать патруль, я мог позволить себе пару минут публичной полемики, – За все отвечу. И вы ответите. За внедрение в правительство и разрушение экономики Керста. За организацию через Чару военного переворота. За массовую гипнопедию. За развязывание гражданской войны. Единственное, что я прощу тебе, – это покушение на мою жизнь. Я сам виноват, что позволил себя обмануть.

– Я не обманывала тебя! Я сама испугалась, когда поняла, что ты чужой!

– И испугавшись, натравила на меня Чару!

– Я не натравливала на тебя Чару!

– Но ты же была с ним прошлой ночью!

– Ну и что?! Мне нужен был пропуск. Для Кейги. На ГЭС в верховьях Ачейко. Мы вообще не говорили о тебе!

– Я не понимаю, – подал с пола голос командор. – Какое развязывание гражданской войны? Какой переворот?! Мы – историки, журналисты. Мы делаем это… запись. Только в образах. Чтоб можно было смотреть. Это наше экспедиционное задание. Я могу показать. А вот ты что здесь делаешь?!

– Запись?.. – изумился я. – Журналисты? Ну, тогда я оминотов развожу.

– Но мы ведь и вправду журналисты, – включилась вдруг, нервно всхлипнув, молчавшая до того женщина. – Неужели не видно? Я из Окьяда Сайяб. Кейга! Покажи ему наше предписание. Пусть прочтет!

– Журналисты?

Я все не мог поверить.

– И журналисты, и учителя, и ученые. Мы готовим пособие. Учебный материал. Здесь очень интересно. В нашей истории такого не было.

Мир рушился. Я стоял, безвольно свесив руки, беспомощно глядя в раскрывшуюся у ног бездну моей ошибки.

Таш не сдавала меня Чаре и не охмуряла Принцепса. Она снимала кино. Учебный фильм.

– Значит, не вы свели чистильщиков и "волчат"?

– Мы не сводили их…

– И не вы навязывали правительству тупиковые решения?

– Мы не навязывали никаких решений.

– И Чару к власти толкали не вы?

– Я же говорю: не мы.

– И ты готов прямо сейчас вскрыть ваш архив?

– Конечно!

Мой блуждающий взгляд, скользнув по стенам, остановился на Таш.

– А как же гипнообработка?.. – растерянно пробормотал я, уже понимая, что услышу в ответ.

– Какая гипнообработка?! – искренне изумилась Таш. – Ты это о чем?

Почти теряя сознание, я сел на пол.

Хребет Дракона! Я видел, что никто из них не врет. Они действительно прилетели из своего Круга делать фильм. Про то, что происходит в этой необычной стране. Про то, как, стремясь к миру и процветанию, она неуклонно катится в пропасть. Сама по себе.

– Но это ведь невозможно! – обратился я к командору. – Неэкономическое поведение не может быть таким массовым. Даже коллективный психоз никогда не охватывает всех поголовно. Кто-то всегда "против". А здесь все были "за". – Я перехватил внимательный взгляд второго мужчины и повернулся к нему. – Я сам видел это. Я жил среди них. Все бежали, как натертые. Радостно разрушая все вокруг.

– Оказывается, возможно, – сказал командор. Закряхтев, он начал неторопливо вставать, опираясь ладонями о пол. – Люди все могут. Именно поэтому мы здесь.

Я сидел, привалясь к опорной стойке ближайшего пульта, и пусто глядел в слабо светящуюся стену перед собой. Перед глазами медленно проплывали разноцветные пятна, а в ушах гремели трубы и ревел океан.

Могут.

Люди, оказывается, все могут.

Единство, помноженное на энтузиазм.

Именно тогда люди могут все.

Зал качался, как палуба надводного корабля. Кругом с шумом двигались, переговариваясь на странном языке, белые призраки. Слабо попискивал под чьими-то пальцами получающий команду пульт.

Легкие шаги приблизились ко мне, но я даже не вскинул глаз

Услышанное было таким громадным, что никак не могло уместиться у меня внутри.

Сами! Без вмешательства извне…

Кто-то коснулся обтянутого анораком плеча, и тогда я медленно поднял голову. Экраны внешнего обзора были теперь включены, и на них отчетливо вырисовывался снежный склон Чекуртана, далекая линия гор и большая луна, сияющая, словно корона, прямо над головой склонившейся ко мне Таш.

– Вставай, – сказала она, и я увидел протянутую мне руку. – Хватит сидеть. Налить тебе скруша, советник? Похоже, нам есть о чем поговорить…