ГЛАВА VI

Он по-прежнему сидел на траве у самой границы купола оптической невидимости, положив руки на колени, а подбородок — на сплетенные пальцы, и было почти хорошо. Во всяком случае, тихо и безмятежно. Ни одной лишней мысли — только небо и низкий охристый горизонт. Жара и стрекот кузнечиков.

Услышав за спиной шаги, Александр Нортон не обернулся. За спиной все время ходили — лагерь не такой уж большой. Но приставать к нему, бывшему командиру, с разговорами и расспросами, к счастью, уже разучились: все, даже Стен. Впрочем, кажется, теперь им есть чем заняться, о чем спорить и чего ждать.

Сон. Один общий СОН на всех. Смелая, не доказанная пока гипотеза контактолога Ляо Шюна, доводами «за» и «против» которой гудит сейчас весь лагерь. СОН, успешно заменяющий жизнь — столетнее растительное существование корнями в землю. Наверное, красивый, цветной, счастливый сон… Красивая, цветная, счастливая жизнь.

А потом кто-то, уверенный, что ему лучше знать, врывается в эту жизнь, грубо трясет за плечо, пропускает сквозь виски электрический разряд: просыпайся! Взгляни, что ты такое на самом деле. Пойми, осознай: все, что было в твоей жизни до сих пор — детство, мама, юность, друзья, любовь, мечты, будущее, — всего лишь сон, патологический СОН! А теперь ты проСНУлся — подопытное растение с оборванными корнями. И циничный экспериментатор по фамилии Нортон еще и поинтересуется: «Что тебе снилось?.. Немного не по себе, правда?!.»

Конечно, тот мальчик не мог понять слов. Конечно, он умер не только от нервного потрясения — не в его возрасте… «условном возрасте», как они отмечали в описи в первые экспедиционные дни. Конечно, можно не мучиться догадками, а просто взять у Стена результаты экспертизы тела… но зачем?

Сухая трава уже минут пять робко потрескивала за спиной: кто-то переминался там с ноги на ногу, не решаясь заговорить. И не решится, если ты сам не обернешься, подумал Нортон не без удовлетворения, стертого и линялого, как и все остальные чувства.

Он обернулся.

Разумеется, Феликс Ли. Кому, кроме него?

— Командир Нортон, — смущенно заговорил молодой инженер, — я к вам… есть одно… Можно, я присяду с вами, командир Нортон?

Он пропустил «командира» мимо ушей. Парень говорит так по привычке, не вкладывая в это звание особого смысла, так зачем же кокетничать, изображая короля в изгнании?

— Садись.

Инженер Ли по-детски опустился на корточки. Он, как и все в лагере, загорел до оттенка обожженного кирпича, кожа на голых руках шелушилась и облезала. К тому же он, похоже, не брился несколько дней: темная поросль беспорядочно подернула красно-коричневые щеки.

Феликс исподлобья смотрел на Александра — и молчал. Он мог молчать так же бесконечно долго, как и топтаться у него за спиной; в собственных же интересах стоило завести разговор самому.

— Значит, тебе удалось поприсутствовать при великом открытии. И что ты об этом думаешь?

Получилось топорно и глупо; но цель была достигнута. Феликс вскинул голову и вступил в беседу:

— Рано что-то думать. Сейчас программист Олсен разрабатывает обеспечение для дешифратора, чтоб он мог взять информацию в любом виде, не только вербальную… Я его видел только что, в смысле — Марка. Говорит, это не так уж сложно, в компьютерной системе «Атланта» таких программ сколько хочешь, нужно только скачать и адаптировать…

Нортон усмехнулся:

— Кто бы сомневался.

Имя Марка Олсена смутно шевельнулось в голове напоминанием о чем-то неисполненном, отложенном на потом. Да, точно: давным-давно, еще до последнего полета в Замок, до жуткого эксперимента с Караджани… Программист что-то хотел сказать ему, Нортону, но, похоже, передумал… и слава Богу. Человек имеет право побыть один, не нагружаемый чужими проблемами. Хватит одного Феликса Ли с его вечными…

Неожиданно для себя он вдруг обозлился и резко бросил;

— Что тебе? Ну?! Только быстро.

И тут же понял, что совершил ошибку: парень снова смешался и смотрел на него изумленными собачьими глазами. Теперь еще черт-те сколько будет собираться с духом…

— Мне надо, чтобы вы увидели кое-что… то есть… словом, чтобы увидели. Это важно, командир Нортон. Очень важно. Я прошу вас, пойдемте со мной.

Феликс выпалил все это на одном дыхании и, поставив точку, вскочил на ноги, словно отпущенная клавиша. Сам нарвался, мрачно подумал Нортон. Если бы дать парню возможность объяснить все по-человечески, можно было б отделаться отцовским советом, не сходя с места. Сам виноват. Придется.

Он тяжело поднялся.

— Куда?

— В Замок спящей красавицы.

— Ты хоть понимаешь, что это дисциплинарное преступление? Командир Брюни, кажется, еще не отменял запрета самовольно покидать лагерь, а согласно Уставу…

Получилось вяло и равнодушно; ничего похожего на грозную апелляцию к документам и авторитетам. Феликс Ли на ходу досадливо помотал головой:

— Ерунда. Туда все время летает кто-то из наших. Уже половину продуктов съели из того, что вы тогда привезли.

Даже так? Нортон присвистнул. Хотя, впрочем, ему-то какое дело?

— Не понимаю, почему бы нам не поставить в известность Стена и не взять катер.

Парень аж затормозил:

— Не надо, командир Нортон! Я очень вас прошу, не надо. Они уже пересекли лагерь, ухитрившись ни на кого не наткнуться, и, конспиративно скрываясь за корпусом «Атланта», приблизились к границе купола. Александр любил это сюрреалистическое мгновение: шаг, взгляд через плечо — а за тобой уже ничего нет. Ни колоссальной, подавляющей громадины космического корабля, ни его не менее грандиозной тени, ни людского муравейника, копошащегося в этой тени. Воздух, трава и небо — равномерно со всех сторон.

Другое дело, что их, беглецов по ту сторону купола, из лагеря прекрасно видно. И будет видно еще ой как долго — на плоской, как блин, выжженой равнине. Селестену Брюни стоит лишь случайно повернуть голову в их сторону. Феликс — дурак, мальчишка. А кто получаешься ты сам, раз согласился пойти с ним?

— Тут небольшая возвышенность, — в такт его мыслям заговорил инженер Ли. — Вроде бы не чувствуется, но она есть. А шагов через пятьдесят пойдет под уклон, и нас с вами срежет горизонтом. Разве что с катера смогут заметить.

Нортон пожал плечами. Прямо шпионская история. На всякий случай он отключил портативный передатчик, висевший у пояса. Чего ради Феликсу понадобилось тащить его, Александра, в Замок, выпытать так и не удалось, но, судя по малиновым пятнам на коричневых щеках парня и дрожи в его голосе, это «ради» и в самом деле было важно для него. Что ж, ладно. Но как они оба будут выглядеть — замеченные, пойманные, возвращенные в лагерь? Давно не приходилось участвовать в подобном идиотизме.

Хотя какое это имеет значение?

— Тихо! Лежим, — жаркий шепот над ухом.

Нортон даже не успел среагировать — Феликс рванул его за руку, и они залегли в траве, как разведчики на вражеской территории в каком-нибудь древнем фильме. За ухом тут же нестерпимо засвербело: то ли туда склонился сухой усатый колосок, то ли успело взобраться насекомое. Александр черкнул рукой по уху — кажется, все-таки колосок…

— Тише, — умоляюще шепнул Ли.

И тут Нортон услышал негромкое потрескивание — мирный звук, напомнивший о чем-то ностальгическом, вроде догорающего костра или шкворчания яичницы на сковороде. Шаги. Куда более громкие, чем в лагере, где всю траву давно вытоптали до бурого утрамбованного грунта. Интересно, кто это прогуливается у них за спинами, тоже, кстати, игнорируя приказ командира Брюни? Чтобы посмотреть, поворота шеи явно не хватало. А встать и оглядеться по-настоящему… да нет, это было бы маленьким, но все же предательством по отношению к Феликсу.

— Кто это? — вполголоса спросил Нортон.

— Не знаю, — еще тише отозвался Ли.

Шаги замерли. Громко стрекотнул над ухом кузнечик.

— Вроде бы прошел, — сообщил парень. — Давайте теперь быстро, перебежкой, а потом уже можно будет…

Со вздохом — признаться, довольно картинным, — Александр поднялся на ноги. Перед последним рывком за горизонт не выдержал, обернулся назад.

На огромном фоне неба, слегка подволакивая ноги и размахивая длинным, как удочка, стеблем злака, удалялась массивная фигура в кепке козырьком назад и легком комбинезоне, спущенном с верхней половины грузного тела. Праздношатающимся нарушителем командирского приказа оказался системный механик Брэд Кертис.

— Командир Нортон. — Инженер Ли был готов к так называемой перебежке.

— Сейчас, — махнул рукой Александр.

Почему-то очень хотелось посмотреть, как толстяк Кертис вспыхнет огоньками на границе купола и шагнет в никуда. Нелепое мальчишеское желание… естественное для того, кто ведет себя словно мальчишка.

И, конечно же, Брэд Кертис, не доходя буквально нескольких шагов до невидимого лагеря, остановился и оглянулся.

— Еще немного, — сказал Феликс. — Я помню место. Хорошо помню…

Нортон придержал очередную ветку, отпущенную парнем, а следующую перехватить не успел, и она влепила ему пощечину тугими влажными листьями. Такое чувство, что за эти несколько дней парк зарос еще гуще… Отбросил ветку назад, не особенно заботясь о громко пыхтящем в затылок механике Кертисе. Тот, видимо, тоже не смог вовремя ее отвести и ругнулся негромко, без злобы.

Этот Кертис оказался хорошим, честным, своим в доску парнем — Нортон мрачно усмехнулся. И не подумал бежать в лагерь и настучать начальству, то бишь Стену, о беглом бывшем командире; а мог бы, наверное, получить немалое удовольствие. Зато мертвой липучкой увязался за ними — и с этим было невозможно что-либо поделать. Странно, что Феликс, похоже, не имел ничего против присутствия полуголого потного Брэда с его постоянным паровозным пыхтением. Ах да, все время забываешь, старик, они ведь вроде как друзья, еще с перелета… Хотя что у них может быть общего, кроме карт?

Инженер Ли шел впереди, раздвигая кусты, и его лица Александр уже с четверть часа не видел. И голос тут, в Замке, подал раза два, не больше, — и то коротко, отрывисто. Но от самой его фигуры, от сгорбленной спины и пружинистого шага веяло напряжением, надрывом. Что же все-таки случилось в этом парке, совсем недалеко — сориентировался Нортон — от поляны с муравейником, от жуткого черного пятна земли, из которой химик Чакра безуспешно корчевал тогда корни, рассыпавшиеся пылью в его руках… да, совсем близко. Что?..

Феликс остановился. — Вот.

Такой голос бывает после нескольких часов отчаянного крика; Александр передернул плечами. Жаркое печное дыхание механика Кертиса обдало затылок.

Ли обернулся; его лицо дробилось в пятнистой тени, и можно было лишь догадываться, насколько оно потерянное и бледное. За его спиной Нортон видел одну зелень: стереоэффектом, более темную вперемежку с более светлой. Если было что-то еще, Феликс, наверное, заслонял это нечто собою.

Их глаза встретились, и парень, кивнув, отступил вбок. Хрустнула ветка у него под ногами.

Мог бы и не отступать, понял Нортон. Он просто не туда смотрел.

На земле, в этой части парка сырой и полуголой, лежала ничком спящая девушка. Блеклый бархат старинного платья. Белые округлые руки, обнаженные от локтей: одна протянута вдоль тела, поверх бархатных складок, другая согнута и закинута за голову. Руки, кажется, без корней… И безмятежное лицо упавшей статуи: бледный профиль на бурой земле. Масса темно-рыжих волос — волна, отброшенная назад, растворяющаяся в зелени кустарника. Одна тонкая вьющаяся прядь поверх щеки.

Феликс присел на корточки и отвел прядь с лица спящей. Снизу вверх взглянул на товарищей.

— Это Ланни, — просто сказал он.

Вдруг стало тихо. Ни шороха, ни шелеста, ни даже пыхтения Брэда Кертиса. Нортон машинально считал секунды этой тишины: одна, две… пять… Вверху коротко чирикнула какая-то птица.

— Феликс, — заговорил он, и в голосе предательски проскочили поддельно-отцовские интонации. — Ты не…

— Вы же ее не знали, — с тихой горечью перебил Ли. — Брэд! Ты ее видел тогда. Это она. Она.

Ничего похожего на вопрос, на просьбу подтвердить или опровергнуть утверждение, в его словах не было. Черт его знает, почему механик Кертис истолковал их именно так.

— Похожа, — с видом эксперта заявил он. — В самом деле похожа. Но, парень, вспомни, где мы сейчас.

Нортон поймал себя на желании двинуть механику в челюсть. Нет, правда. Лучше бы продолжал пыхтеть… но молча, черт возьми!..

Феликс поднялся на ноги. Негромко, бесцветно, обреченно:

— Даже платье ее.

Александр склонился над девушкой. Красивая. Несмотря на сероватую бледность и расширенные поры на лице. Вселенная не терпит идентичности… банальность, навязшая в зубах. Какая там идентичность… Мальчику, измотанному разлукой, достаточно сходства платья и, может быть, цвета волос. И, понятно, он не привел бы тебя сюда, если бы тот сеанс связи с Землей был доведен до конца. Проклятая Самодостаточная навигационная система…

Как все упрощается, когда знаешь, кого или что винить.

Он присел на одно колено и профессиональным ассистентским взглядом окинул спящую, определяя тип корневой системы. Мочковатая. Маленькие корешки пронизывают плечи, шею… да, и лицо. Такого он еще не видел; по спине пробежала мерзкая дрожь. Прекрати! — Нортон заставил себя коснуться лица девушки и очертить пальцем ее профиль, спотыкаясь на тонких нитевидных корешках.

— Осторожно!!! — беззвучным шепотом крикнул Феликс. Александр выпрямился.

— Не бойся, — вздохнул он. — Их можно разбудить только небольшим разрядом электричества. Караджани все перепробовал.

— Пошли отсюда, — бросил Кертис. — Красивая, жалко смотреть. Но твоя-то, парень, дома. И она тебя ждет, ты не сомневайся.

Именно те слова, которые и стоило сказать сейчас, — с удивлением признал Нортон. В устах не отягощенного интеллектом и тактом механика… даже странно. Что ж, надо кивнуть и, ухватившись за его реплику, поскорее увести парня отсюда. Пойдемте, инженер Ли; механик Кертис совершенно прав… черт, но почему не пропадает желание врезать ему по наглой толстой морде?!..

— Тебе кажется, это не Ланни? — спросил Феликс не то с мольбой, не то с угрозой. — Тебе так кажется, Брэд?

— Само собой. — Механик пожал мясистыми плечами. — Откуда? Мы ж не на Земле.

Налетел ветер, морским шумом заговорили деревья над головой. По морщинистому стволу рядом с Нортоном деловито ползла большая, желтая с красным, мохнатая гусеница. Таких не клюют птицы. Из таких получаются красивые бабочки…

На Земле.

Он долго следил за гусеницей. Потом еще дольше смотрел на спящую девушку со скульптурным профилем, приросшим к земле. И только затем поднял взгляд на лица Феликса Ли и Брэда Кертиса — повернутые в одну сторону и чем-то абсурдно похожие, словно у братьев-близнецов… Точно: громадными глазищами, вытаращенными в одинаковом неподъемном изумлении.

И, обернувшись, напоролся на третий аналогичный взгляд. Белобрысый мальчишка-подросток, выбравшись из зарослей, молча вылупил на членов экипажа «Атланта» круглые синие гляделки.

Смотрел. Не спал.

— Вы с Кордона? — поинтересовался парень, которого звали Фрэнк.

Местный. Абориген. Забавно.

И не нужно никакого дешифратора, вяло подумал Нортон. Додумывать мысль до логического — единственного — продолжения он не стал. Рано. Пока.

— Ага, с кордона, — как ни в чем не бывало откликнулся Брэд Кертис. Теперь он шел впереди Александра, награждая его колючими катапультами ветвей. Замыкал цепочку Феликс, и приходилось то и дело оглядываться на него — не отстал ли? — пропуская очередные «подарочки» механика. Который продолжал непринужденно болтать с местным мальчишкой: — А тебя как сюда занесло?

«Занесло» — это сильно, оценил Нортон. В смысле, кто бы говорил. Кажется, даже инженер Ли негромко хмыкнул. Но, как ни странно, Брэд, похоже, попал в точку. Голос подростка, доносившийся откуда-то спереди, неуловимо изменился — врет. Во всяком случае, оправдывается.

— Я… Мы с пацанами забрались травки покурить, в поселке ж гоняют. На речке не прикольно… А Дэви-Косячок, у него брат на Кордоне, орал, что объект давно уже рассекретили. Я кретин был, что повелся. Секретный — он и есть…

— А где пацаны? — поинтересовался Кертис.

— Слиняли! — Этот вопрос Фрэнк явно предусмотрел; голос прозвучал бодро. — Слиняли, гады! Просыпаюсь — никого. Я и себе думал потихоньку… а тут — вы.

— Ну и как тебе здесь? — безмятежно спросил Брэд. Допрашивает; Нортон усмехнулся. Впрочем, почему бы не назвать это установлением контакта? Грамотный, профессиональный подход… и контактолог Шюн не сумел бы лучше. Действительно, не представляться же в лоб пришельцами из космоса, травмируя юную аборигенскую душу. Почему бы не пройтись, мило беседуя, пружинистой походкой по дикому парку в произвольном направлении… кто, кстати, его указывает? Механик Кертис или этот мальчик, Фрэнк?

…Фрэнк. Пол — мужской. Условный возраст — моложе среднего, можно точнее: лет пятнадцать-шестнадцать. Кожные покровы гладкие, со, следами солнечных ожогов первой степени. Положение тела мобильное. Корневая система отсутствует.

— Мне? Ничего, прикольно. Только я ни фига не видел. Вчера пока доползли, уже стемнело. Я Косячку рыло начищу. Какого, спрашивается, было вообще сюда переть?

Вот оно что. Никакой он не местный. Разумеется; было бы странно: этот обычный, живой, бодрствующий парень — и спящие, корнями пьющие соки из земли. Мальчишка тайно и, похоже, противозаконно забрался сюда, на территорию секретного объекта, охраняемого какими-то кордонами. Боится наказания, принимает их троих за сотрудников неких спецслужб, выкручивается как может и в первый же подходящий момент задаст стрекача. Домой — туда, откуда пришел, где живет немало таких же пацанов, где есть поселок и река… черт, довольно много информации успел выжать из него механик Кертис.

А ведь Замок спящей красавицы — единственный очаг цивилизации на всей планете. Во всяком случае, так показали предварзонды.

Не смешите меня.

Неожиданно они вышли на ту самую поляну, где неподалеку от высоченного муравейника он, интендант Нортон, наспех смонтировал продуктовый контейнер… давным-давно, лучше не вспоминать. Сверхлегкая конструкция покосилась, скукожилась; примерно треть ячеек пустовали. Что там говорил Феликс об исследованиях, якобы проводившихся тут, несмотря на официальный запрет командира Брюни? Кажется, дело обстоит несколько иначе.

— Твоя работа? — бросил он Фрэнку, вклинившись в дружеский допрос, проводимый Брэдом Кертисом. Механик укоризненно взглянул на Александра: мол, зачем же так грубо? Ничего, переживет.

Пацан ощутимо напрягся, почуяв новое серьезное обвинение. Сейчас опять начнет плести более или менее правдеподобные враки. Великодушно давая ему передышку на размышления, Нортон подошел к контейнеру и вынул наугад первый попавшийся сандвич. Джиабата с ветчиной и сыром. Нормально.

— Это ваше, да? — наконец подал голос Фрэнк. — Мы так и думали, что такими штукенциями только Кордон могут снабжать.

Брэд побарабанил по пластику контейнера толстыми сосисками пальцев.

— За один вечер столько схрумать! Это сколько ж вас тут было?

— Так, блин, прятать надо лучше! — Фрэнк почему-то осмелел и нахально пошел в наступление. — Я не брал, честно. Ну, булку какую-то съел и банку сгущенки, с вас не убудет. Но пацанов тоже понять можно, набрали с собой, сколько унесли. В Порт-Селине, сами знаете, с хавчиком напряженка, тем более с таким…

— В Порт-Селине?!! — переспросил до сих пор молчавший Феликс Ли.

Хриплое, пронзительное изумление. Кричащий вопрос в глазах, с которых на сегодня, казалось, хватит. Бедный мальчик… тьфу, да какое ты имеешь право называть его бедным мальчиком?! Да и какое это имеет значение — теперь…

Он неплохо помнил анкеты членов экипажа. И пояснил себе реакцию Феликса за мгновение до того, как тот неслышно произнес:

— Мой родной поселок.

А вот Фрэнк ничуть не удивился.

— Я думаю! На Кордоне в основном местный народ служит. Подожди, — он шагнул к Феликсу, переходя на «ты» в неожиданном приливе любопытства, — а ты случайно не брат нашего очкарика? Точно! А то все думаю: где я тебя видел? Ты у него на стенке висишь. И похожи, в общем, только ты без очков… Джерри Ли, нормальный пацан, кстати. Братан твой, правда?

У Феликса было серое, мертвенное лицо. Как у статуи. Как у спящего…

Прошептал:

— Это… Земля?

Вот и сказано вслух.

Нортон вздохнул. Интересно, а механик догадался раньше?

Он возвращался в лагерь один.

Если бы они прилетели на катере, можно было бы скрутить инженера Ли, запихнуть на борт и стартовать в вертикальном режиме, набрав максимальную высоту. Честное слово, он бы так и сделал! — независимо от того, чью сторону принял бы механик Кертис.

Но тащить здорового парня несколько километров против его воли — нереально, даже если бы Кертис и стал помогать. Мелькнула мысль связаться с лагерем и вызвать-таки катер, а еще лучше — самого командира Брюни, но у того возник бы ряд закономерных вопросов… нет. Некоторые вещи сообщают, не дожидаясь, пока спросят, и совсем в другой обстановке: один на один. В конце концов, именно Стену принимать самые главные решения. Он имеет право хотя бы на несколько минут спокойного, трезвого, а не экстремально-полевого размышления.

Феликс категорически отказался идти. Негромкая бесстрастная обреченность в голосе. Непробиваемая логика: если планета — Земля, значит, спящая девушка с лицом, прошитым тонкими корнями, — Ланни. И он никуда от нее не уйдет. Ни на шаг. Нортон искренне надеялся, что так оно и будет; Брэд Кертие клятвенно заверил его, что присмотрит за парнем, не даст ему наделать глупостей… но насколько можно доверять в этом плане самому Кертису? В любом случае вернуться надо как можно скорее. Короткий разговор со Стеном — и назад. Пока инженеру Ли не вздумалось навестить свой родной поселок Порт-Селин — и понять все до конца… Впрочем, он все равно поймет. Но когда это произойдет, лучше оказаться с ним рядом.

Самодостаточная навигационная система. Ты согласился принять командование кораблем, ведомым неизвестно кем или чем и неизвестно куда. Ты согласился… почему?! Наверное, потому что не каждый день даже самому опытному навигатору предлагают стать командиром Первой Дальней экспедиции. Гарантированно войти в историю. По-крупному, с размахом послужить человечеству. Заработать на хорошую жизнь своей семьи на несколько поколений вперед. Что там еще?.. Да мало ли можно придумать причин, по которым человек с готовностью надевает на голову мешок без прорезей и бодро топчется на месте, уверенный, что его ведут вперед?

А потом, уже без мешка на голове, он глубокомысленно осматривается по сторонам в поисках эпохальных открытий, готовый хоть сейчас выйти на контакт с внеземной цивилизацией. Разумеется, внеземной: разве на Земле люди, живые люди пускают корни, наслаждаясь общим беспробудным СНОМ?!.

На Земле…

Добро пожаловать на Землю.

Ты можешь взгромоздить всю вину на себя. Расплющиться под ее грузом в сознании собственной трагической значимости. И снова будешь последним идиотом. Да, ты был командиром «Атланта» и единственный из тринадцати человек экипажа знал о Самодостаточной навигационной. Да, остальные верили тебе — но ведь они в подавляющем большинстве тоже не были новичками космоса! Они верили еще и показаниям приборов, исправно выдававших длинные столбцы данных, рисовавших кривые воображаемого полета и демонстрировавших россыпи чужих звезд на экранах иллюминаторов. Затем, на орбите, ученые честно проводили предварительные зондовые исследования и видели на мониторах другую планету с иными очертаниями материков и океанов, с единственным — а вот это изящный ход! — зарегистрированным очагом цивилизации. Конструктор Сергей Улишамов поработал на славу, создавая этот шедевр имитационного тренажера для курсантов-навигаторов — "экспериментальный межзвездный исследовательский корабль «Атлант-1».

Какого черта? Кому это было надо?! Зачем?!!

А интересно, как далеко в космос таки забралась Первая Дальняя? Эти четырнадцать месяцев «Атлант» накручивал витки по земной орбите или петлял в пределах Солнечной системы? А может, просто стоял на Центральном космодроме, ханжески прикрытый куполом оптической невидимости? И только напоследок — локальный прыжок в окрестности провинциального Порт-Селина, где угораздило родиться самого молодого из членов экипажа, инженера по коммуникациям Феликса Ли?

Любопытство приговоренного, которому приспичило узнать фирму-изготовителя патронов в карабинах расстрельной роты.

На самом деде тебя интересует совсем другое.

Даже не спящие. Они были бы загадкой, если бы действительно представляли иную цивилизацию. Но от Земли — Эпохи Великих Свершений! — можно ожидать чего угодно, не только деревьев с человеческими телами. Ты всегда знал об этом.

Совсем простой вопрос. Его обычно задают психиатры при освидетельствовании человека на предмет дееспособности. А еще узники, бежавшие из каменных мешков пожизненного заключения, — первому встречному на свободе…

Надо было спросить у того мальчика, Фрэнка.

В лагере Нортон первым делом напоролся на Олега Ланского, и это кольнуло тупой иглой досады: ведь хороший же парень, рыжий, смешной, с круглыми глазами, честными, как разметка космодрома… какого черта он лезет под руку? Усмехнулся, удивляясь, что еще способен ощущать подобные уколы.

— Выходили, навигатор Нортон? — осведомился Олег, изображая подчеркнутую укоризну, переходящую в угрозу. — Покидали пределы лагеря?

— Где командир Брюни? — хмуро бросил Александр.

Прогнать с дороги, зачеркнуть' грубостью предложенную шутку; но не врать, не врать… Наврано уже достаточно. Более чем.

— Кажется, где-то там. — Ланский неопределенно-указующе махнул рукой. Он не обиделся и был настроен продолжать разговор; это неожиданно навеяло бешенство и тоску. — Подождите, навигатор Нортон, вас только что искал Марк. Программист Олсен: у него, по-моему, неприя…

— К черту, — негромко рявкнул Нортон и, пройдя мимо оторопевшего связиста, пожалел, что не выругался крепче.

Десять человек, которые еще ничего не знают. Десять полноправных членов Первой Дальней экспедиции, временно запертых под куполом на пятачке лагеря — что, разумеется, для них отнюдь не трагедия. Тем более сейчас, на пороге — уже на самом-самом пороге — величайшего открытия. Выхода на контакт с инопланетной цивилизацией; иначе говоря, подглядывания чужого СНА в интересах науки и человечества. Вот-вот. Земля запомнит их имена. Пошло, банально и даже не смешно. И почему-то не жаль — ни капли не жаль! — никого из этих десятерых. Все они хотели бессмертия — а получили кукиш. Надо было оставаться дома, заниматься делом, летать в Ближние, в конце концов!!!

Он вяло подивился собственной жестокости. Что ж, защитная реакция. Если смотреть на это по-другому, может попросту не хватить сил им сказать…

Тоже ерунда. Никто не обяжет тебя делать публичное заявление. Ты скажешь одному Стену. А уж с ним-то можно говорить обо всем. Полдюжины Ближних — настоящих — экспедиций, налетанных вместе, способны сделать проще многие сложные и страшные вещи.

Вот только как бы никого больше не встретить?!.

Нортон увидел Селестена Брюни, когда тот, пригнувшись, выходил из низкого павильона мобильной лаборатории. Подтянутый, целеустремленный, чуть ли не помолодевший. Отсчитывающий последние минуты пребывания на посту реального начальника всамделишной экспедиции.

Прости, Стен.

Заставил себя прибавить шагу. Прокрутил в голове первые слова предстоящего разговора. Лучше сразу взять официальный, «уставный» тон — это и насторожит, и мобилизует одновременно.

— Можно вас, командир Брюни? Селестен остановился.

— С возвращением из Замка, — иронически проговорил он. — Я не стал объявлять тревогу и высылать за вами группу, но разрешите сообщить, что вы были не правы, навигатор Нортон. Где остальные?

Александр вздохнул; язвительная манера Брюни делать выговор подчиненному из образа аристократа-белоперчаточ-ника всегда выводила его из себя; вынести это сейчас было выше всяких сил. Нет, никаких вступлений. Пора.

— Я был прав, Стен.

Внезапно мерзкими гудками запикал портативный передатчик на поясе. Какого дьявола?! Зачем вообще было снова его включать?

— Навигатор Нортон слушает.

— Наконец-то! — Он узнал голос раньше, чем вызывавший представился, и поморщился. — Это программист Олсен. Все время помехи, а отойти от компа боюсь: если там запустится аварийная система, файлы самоуничтожатся ко всем чертям… Поднимитесь на борт, командир Нортон! Помните, я вам говорил… все подтвердилось.

Еще и этот. Мало ли что там у него подтвердилось — Александр чуть было не озвучил эту фразу; в последний момент прикусил язык. Еще несколько минут Марк Олсен может позволить себе верить, что его компьютеры что-то значат… это не преступление.

— Прости, я занят, Марк. У меня серьезный разговор с командиром Брюни.

Передатчик глушил высокие частоты, выравнивая голос, почти не оставляя в нем эмоций.

— Пусть командир Брюни тоже… Ко мне, в компьютерный отсек. Это очень важно. Понимаете, нас обманывали. Все время, с самого начала…