- Этого не может быть, - с потерянной, какой-то вопросительной интонацией сказал Макс.
      Кананбер смотрел на него с почти нескрываемым презрением. Он уже был совершенно спокоен. Этот человек не в состоянии управлять страной, а ведь управлять ею кто-то должен...
      И вдруг он вздрогнул от резкой неожиданности.
      - Разыскать!!! - рявкнул Максимилиан. - Расстрелять - но сначала ко мне! Если через двадцать четыре часа её не доставят сюда, будете расстреляны вы! Идите!!!
      Резная дверь автоматически захлопнулась за поспешно отступившим Кананбером. Несколько секунд Максимилиан смотрел в одну точку сузившимися глазами. Потом он медленно, отчаянно поднял руку к глазам - и вдруг с яростью ударил кулаком по копошащимся вслепую маленьким молоточкам. На содранных костяшках пальцев крупными каплями выступила кровь, темнея на белоснежной гладкой коже.
      * * *
      Дверь распахнулась, и она стремительно пересекла порог - высокая, красивая, несокрушимо-спокойная и уверенная. За её спиной маячил Кананбер теперь он казался просто слабым, жалким стариком.
      - Доброе утро, дорогой, - сказала Кэтлин. - По-видимому, произошло небольшое недоразумение, и мне хотелось бы его уладить, прежде чем приступить к разбору корреспонденции.
      Максимилиан попытался спрятать за спину окровавленную руку.
      - Я думаю, - медленно сказал он с невообразимым облегчением в голосе, - в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья... господин Кананбер ошибся.
      Это конец, устало подумал Кананбер. Ее последняя победа, его последнее поражение... Осталось с честью уйти в отставку... но он привык бороться до конца.
      - Мне тоже, со своей стороны, хотелось бы все уладить. Как вы объясните исчезновение гимнастки по имени Марианна?
      Лицо Кэтлин осталось безмятежным.
      - Насколько я знаю, цирк входит в полномочия Министерства развлечений, а не порядка, господин Кананбер. Кстати, я намерена заняться деятельностью этого Министерства, их методы иногда совершенно неприемлемы. Да, и о полномочиях, - уголки её глаз неуловимо улыбнулись. - Ты не находишь, дорогой, что господин Кананбер вполне мог бы представлять нас на Конференции Содружества?
      - Кэтлин, - медленно произнес Максимилиан, когда они остались одни. Кэтлин...
      - Ты счастлив? - спросила она и, по-матерински вздохнув, приложила платок к его ободранной руке. - Человек должен быть счастлив, всегда, непременно. Я подумала... у меня могло бы и не получиться без тебя.
      1997.