Яна Дубинянская
      БАРЖА НАД ЧЕРНОЙ ВОДОЙ
      Она поскользнулась и судорожно вцепилась в перила, покрытые тоненькой корочкой льда. Стремительно темнело; с неба начало падать что-то мелкое, мокрое, мерзкое, непохожее ни на дождь, ни на снег. Набережная пошла вгору, и теперь подошвы скользили по грязно-снежной намерзи на каждом шагу.
      Пора возвращаться.
      Тем более, что баржа - вот она. Длинная темная блямба посреди заледенелой реки; островка под снегом совсем не видно.
      Возвращаться.
      К восьми быть дома, накормить кота, сварить какого-нибудь супа, чтобы неделю не надо было готовить. И сесть, наконец, за эту чертову диссертацию: хотя бы пару страниц...
      Ну хорошо: ещё несколько метров. Поравняться с баржей - как всегда. И, как всегда, две минуты постоять у перил напротив.
      Ее тронули сзади за локоть.
      - Ты?
      Она так долго ждала этого, что почти не удивилась.
      * * *
      - Но зачем? Там же все обледенело, и вообще, она, наверное, уже разваливается на части...
      - Нет.
      - Разве мы не можем здесь... погулять?
      Она не оборачивалась. На слух поняла, что он остановился.
      - Ты не хочешь?
      Ей стало страшно. Что он сейчас уйдет, исчезнет, или окажется, что его вовсе не было... Страшно до щемящей пустоты в горле. Страшнее даже, чем оглянуться через плечо и...
      Она оглянулась.
      Его силуэт едва виднелся в сумерках: темная фигура на темном фоне. Высокая, узкая, одетая во что-то вроде длинного плаща. Это удивило, потому что было неправильно. Откуда у него мог взяться плащ?
      Лица не разглядеть.
      - Как мы туда попадем? - спросила она с нервным смешком. - По льду?
      - На лодке, - ответил он. - Как тогда.
      - Но разве...
      Она посмотрела на реку. Так странно. Только что - лед, а теперь черная вода... Впрочем, по радио с утра передавали потепление.
      И, наверное, так и должно быть.
      Обернувшись назад, она впала в панику - потому что оказалось, что его рядом нет. Слава Богу, на тающей корке снега под ногами просматривались темные вмятины следов. Бросилась вниз по скользкой лестнице; потеряла равновесие, нелепо взмахнув сумочкой; едва удержалась на ногах; съехала, как с горки, по трем последним ступенькам. И перевела дыхание, увидев его.
      Он стоял на носу лодки, сильно подавшись вперед, и держался за кольцо, вцементированное в эстакаду. Между лодкой и берегом сам собой медленно, очень медленно ширился тонкий черный поясок.
      Если он отпустит руку - всё.
      И больше никогда.
      Она побежала по тонкой гранитной кромке, на которую одна за другой наплескивали маленькие волны. Прыгнула, не глядя под ноги; упала на низкую дощатую скамью.
      Он оттолкнулся от стены и сел за весла.
      Его лицо оставалось в тени - хотя, кажется, сумерки были уже не такими густыми. Он греб широкими, сильными движениями; берег убегал вдаль. Повернувшись боком на скамье, она ухватилась взглядом за растущую баржу. Темный угловатый силуэт на все больше светлеющем небе.
      Стало жарко; она сбросила с плеч тяжелую шубу. Потом стянула через голову толстый свитер. Баржа приблизилась настолько, что до неё можно было дотянуться рукой - так она и сделала.