Порядочно набралось немцев в Луже. Выполняет Вася задание - запоминает чины офицеров, род их войск. А на нем нет-нет да остановятся холодные глаза какого-нибудь пьяного эсэсовца с черепами на петлицах. Страшная расплата ждет его в случае провала. Но маршрут его поездок по городу, даже посещение ресторана - все намечено в партизанском отряде...
      Допил Вася пиво, кивнул, прощаясь, хозяину и опять сел на велосипед. Не спеша спустился к площади. Пересек мост через гречку. Уехал.
      30
      Советская Армия неодолимо шла на запад. В освобожденной части Словакии тысячи людей вливались в чехословацкие части. Плечом к плечу с русскими дивизиями бились они теперь с гитлеровцами на родной земле.
      В тылу врага чехи и словаки боевыми делами поддерживали наступление освободителей. В "протекторате" сами немцы отмечали до сорока партизанских операций в сутки.
      Отчет Васи о поездке в Луже удовлетворил командование батальона. С тех пор русскому парнишке поручали поездки и в Скутеч, и в Високе Мито, и во многие другие города и деревни.
      Вася помнил теперь многие партизанские тропинки, мог исчезнуть с дороги так неожиданно и бесследно, что его не нашла бы никакая погоня. В деревнях у парнишки появились знакомые люди, незаметные и удобные наблюдательные пункты.
      Особенно любил он ездить в деревню Глубоко. Она раскинулась в зеленой низине. Лишь несколько домиков лепилось на соседнем склоне. В самом верхнем из них жил пожилой крестьянин Кучеров с женой и свояченицей.
      Вася приходил к ним, поднимался из сеней на чердак и из слуховых окон целыми днями наблюдал за передвижением немцев. Ему хорошо были видны деревенские улицы, верхняя и нижняя дороги.
      Закончит наблюдение - ищи-свищи его! Лес-то рядом. А хозяйки еще накормят на дорогу как следует.
      Там, на чердаке у Кучеровых, Вася и дружка себе нашел. Тоже русского. Разведчика другого батальона партизанского полка имени Людвика Свободы Валентина Безушенко. Он был постарше годами, богаче опытом уже служил солдатом, бежал из немецкого плена.
      Сидят товарищи у слуховых окон и запоминают все что видят. Хорошо им вместе - земляки и судьбы похожие.
      Возвращался Вася в отряд, докладывал о результатах разведки, а по его следам в населенные пункты врывались партизаны - громили немецкие учреждения, жандармские управы, жгли склады, гаражи.
      Неравны были силы, но помогала родная земля, поддерживал народ. Всегда с партизанами была их верная помощница - внезапность. И бойцы Четвертого прапора благополучно выходили из многих тяжелых ситуаций, успевая наносить врагу немалый урон.
      Вот свой человек сообщил с железнодорожной станции за Скутечем, что там должен проследовать немецкий эшелон с боеприпасами. Командование партизанского полка приказало третьему и четвертому батальонам не пропустить эшелон к фронту.
      Ударные группы обоих батальонов, сделав бросок через горы, вовремя прибыли в намеченный район. Там скрытно подошли к железнодорожному полотну, заложили на ближайшем мосту мину и залегли вдоль дороги в ожидании поезда.
      Среди гор послышался гудок паровоза. Партизаны быстро перерезали линию связи, чтоб немцы не могли вызвать помощь с другой станции. Приготовились к бою.
      Но гитлеровцы приняли меры предосторожности. Вместо паровоза из-за гор выехали две дрезины с охраной.
      Подрывники чертыхнулись. Они боялись, что дрезины заставят мину сработать и план операции сорвется.
      Однако легкие дрезины благополучно миновали мост.
      За дрезинами показался резервный паровоз. И лишь за ним, выдерживая дистанцию, второй паровоз тяжело тянул состав с боеприпасами. На тормозных площадках и крышах вагонов сидели пулеметчики.
      Резервный паровоз въехал на мост. Грохнул взрыв. Паровоз выпустил облако пара и завалился набок.
      Машинист поезда стал тормозить. Пулеметчики открыли неистовую стрельбу по лесу. Лязгнув буферами, состав остановился. Потом, набирая скорость, двинулся задним ходом на станцию.
      Партизаны предусмотрели такой маневр. Подрывники подорвали рельс позади состава. С ходу вагоны въехали на разрушенный участок пути. Кренясь и роняя е крыш пулеметчиков, поезд остановился.
      Тем временем боевые группы партизан уже били по составу изо всех видов оружия. Немцы, попрыгав с тормозных площадок и крыш вагонов, залегли у колес. Разгорелся жестокий бой.
      Партизаны уничтожили локомотивную бригаду, пробили пулями котел паровоза, заставили замолчать несколько пулеметов. Но приблизиться к составу не могли. Врагов было слишком много.
      Уже немало партизан было убито и ранено. Шум боя, конечно, услышали на соседних станциях. Оттуда в любую минуту могли подойти на выручку эшелону отряды немцев. А эшелон все еще был невредим.
      Партизаны сделали вид, что отходят к лесу.
      Не особенно доверяя им, немцы все же выдвинулись вслед.
      Партизанские подрывники, находившиеся с другой стороны состава, поползли к вагонам...
      Взлетела ракета: "Всем укрыться".
      Партизаны со всех ног бросились за ближайший холм, приникли к земле.
      И раздался взрыв.
      От взметнувшейся к небу земли померк свет. Широкой полосой полег лес. Снесло ближайшие постройки, линии связи. Один вагонный скат, пролетев по воздуху метров триста, рухнул на ногу бойцу, лежавшему рядом с Васей...
      Вражеский эшелон был уничтожен.
      В другой раз разведка донесла, что в район действий соседнего партизанского батальона на транспортерах движется карательный отряд врага. Каратели могли застигнуть партизан врасплох. Ироушек послал Васю предупредить соседей.
      Дороги в Чехословакии хорошие. Вася нажимал на педали изо всех сил. Благополучно объехал Луже стороной. Под вечер, вытирая пот, уже поднимался к раскинувшейся на склоне деревне, где должен был передать сообщение крестьянину. И вдруг увидел, что в деревню навстречу ему втягивается колонна транспортеров.
      "Опоздал", - в тревоге подумал Вася.
      К счастью, его опознали бойцы того самого партизанского батальона, в который он ехал. Они возвращались с задания, увидели мчавшегося по шоссе разведчика из Четвертого прапора и остановили его.
      - Куда?
      - К вам?
      - Зачем?
      Вася рассказал.
      Старший оперативной группы задумался. С ним было восемнадцать человек. Через деревню двигались пять или шесть транспортеров. Следовательно, гитлеровцев было раз в пять больше, чем партизан. Но пропустить колонну дальше было неразумно. Она могла наделать много бед.
      - Встретим! - решил старший.
      В этом месте шоссе проходило по узкому карнизу. С одной стороны почти вертикально вздымалась гора. С другой - пропасть. За каменным выступом партизаны свалили поперек дороги дерево.
      Колонна уже вышла из деревни. Партизаны торопливо залегли в камнях над дорогой. Васе дали мадьярскую винтовку, несколько немецких гранат с деревянными ручками.
      Колонна приближалась. Она уже огибала полукружье горы под засадой. Партизаны напряженно следили за ее движением.
      Вот головной транспортер объехал выступавшую скалу и затормозил у сваленного дерева. Из кабины выскочил встревоженный водитель. Попрыгали на землю солдаты. Оглядевшись, они подошли к дереву и стали сталкивать его в пропасть. Сзади подъезжали новые машины. Водители сигналили, офицеры ругались. Колонна подобралась, как сжавшийся червяк.
      Партизаны открыли огонь. По передней матине - чтоб не прорвалась вперед. По последней - чтоб не дать врагу отступить.
      Первая и последняя машины загорелись.
      Броня у транспортеров имелась лишь по бокам. Сверху солдаты не были защищены ничем. Они выскакивали из машин, пытались отстреливаться, развернуть пушки. Но укрыться на дороге было негде. Партизанские пули ложились густо. Сверху летели гранаты, бомбами обрушивались тяжелые камни.
      Запылали еще два транспортера. Немцы били из крупнокалиберных пулеметов по камням, за которыми засели партизаны. Пытались залечь у колес транспортеров. Но смерть настигала их везде. Шоссе все больше устилалось трупами врагов.
      Когда садилось солнце, на шоссе стало совсем тихо.
      В бою погибло несколько партизан. Шальная пуля сразила и отважного командира группы. Но колонна карателей не прошла. От транспортеров остались лишь обгоревшие остовы. Ни одну пушку не успели развернуть немцы...
      В конце февраля гитлеровцы собрали всех полицаев и националистов Хрудимского округа и двинулись в горы, чтоб покончить наконец с партизанами. Диверсии на железной дороге, уничтожение колонны карателей под Луже, дерзкие налеты на немецкие гарнизоны в городах в селах - все это окончательно вывело фашистов из себя.
      Шли от Хрудима. Впереди пустили собак. За ними - полицаев. Сзади двигались сами немцы.
      Операция готовилась тщательно, началась внезапно. Немцам удалось окружить Хрудимский батальон. Партизаны отбивались почти сутки, несли большие потери.
      Выручили местные крестьяне. Они сообщили о боде лужанам. Четвертый прапор бросился выручать товарищей. Но когда батальон прибыл к месту боя, карателей там оказалось столько, что они могли бы, наверно, одолеть весь партизанский полк.
      Помогла внезапность. Лужане ударили в тыл немцам. Произошло замешательство. Хрудимский батальон воспользовался этим и вырвался из окружения.
      Когда немцы опомнились, оба батальона, отстреливаясь, уже уходили в глубь леса.
      31
      После шести с половиной лет немецкого ига всходило наконец солнце свободы и над многострадальной Чехословакией. В ежедневных перечнях освобожденных городов Европы уже мелькали и словацкие названия: Прешов, Кошице, Левога, Попрад, Кожмарок, Банска Штявница, Зволен, Банска Бистрица...
      К концу марта Советская Армия очистила от немцев большую часть Словакии. К западным границам Чехии приближались американские войска. Им немцы не оказывали серьезного сопротивления.
      Близость победы побуждала партизан действовать еще активней. Стычки и бои с немцами происходили ежедневно. Лужский батальон разбил колонну немецких машин с солдатами у деревни Дале. Потом такую же - у Глубокой. За ней - колонну под Скутечем. Налеты народных мстителей были дерзки, вносили сумятицу в действия оккупантов.
      Но были и неудачи. Одна из них едва не стоила Васе и пяти другим разведчикам жизни.
      Темной апрельской ночью они возвращались с задания. Все шестеро очень устали. А тут еще лил дождь, идти было тяжело. Подняв воротники и повесив винтовки на плечи, разведчики молча брели за старшим.
      Показались окрестности Рехембурга. От него было уже рукой подать до базы. Мокрая тропинка круто спустилась в долину. Внизу стало еще темнее и глуше.
      Вдруг они оказались в кольце автоматов.
      - Руки вверх! - рявкнул кто-то по-чешски.
      Разведчиков окружил взвод полицаев из той самой Рехембургской жандармерии, которую разгромили партизаны накануне побега пленных.
      - Руки вверх, бандиты, пока живы!
      Что было делать? Не успев даже снять оружие с плеч, Андрей Сталинградский, который был в группе старшим, а за ним Философенко, Вася, Яначек и другие медленно подняли руки.
      Полицаи сорвали с них винтовки, выхватили из-за поясов пистолеты, гранаты, ножи и, глумясь, погнали прикладами в Рехембург. Там закрыли партизан на третьем этаже пустой школы, стоявшей против бывшей казармы русских пленных. Поставили одного часового в коридоре, второго - снаружи и ушли звонить в Лужское гестапо.
      Не в силах простить себе оплошность, разведчики метались по классу. Полицаи не оставили им даже свечки. Попробовали в темноте нажать на дверь на замке.
      Стали наблюдать из окна за часовым, оставленным у школы. Он вел себя странно: тревожно оглядывался по сторонам, затаивался среди деревьев за углом, где было еще темнее. Разведчики догадались: боится, что партизаны налетят выручать своих товарищей.
      Да, взаимная выручка была первейшим законом партизан. Но ждать подмоги в этот раз не приходилось. В отряде не знали о случившемся, а гестаповцы могли прибыть с минуты на минуту.
      В темноте кто-то нащупал на стене электропроводку. Стали плести из нее веревку. Проводки оказалось мало. Пояса полицаи тоже забрали. Пришлось рвать рубахи, белье.
      Сплели. Привязали один конец к батарее отопления. Долго ждали, когда наружный часовой зайдет за противоположную сторону школы.
      Дождались. Открыли окно. Спустили веревку. Обдирая о провод руки, начали один за другим соскальзывать вниз.
      Но тут опять не повезло. Пять человек спустились благополучно. А шестой, всегда неловкий Солонников, зацепился у окна второго этажа штанами за крючок. В первые месяцы войны на такие крючья вешали щиты затемнения.
      Не видя в темноте, что произошло, пятеро партизан с удивлением смотрели на "упражнения", которые молча проделывал их товарищ, вися вниз головой и двигая руками и ногами, словно жук на булавке. Андрей Сталинградский яростно грозил ему кулаком.
      Солонников задергался сильнее. Удар его ноги пришелся по окну. Звон стекла перепугал часового. Спрятавшись за школой, он дал длинную очередь из автомата, поднимая тревогу.
      Солонников забился изо всех сил и наконец тяжело шлепнулся на мокрую землю.
      Партизаны помогли ему встать, со всех ног бросились в лес. Солонников, который чувствовал себя виноватым перед товарищами, мчался первым. Сзади гремел автомат часового.
      У леса дорогу преградил ручей, бурливший после дождя. Вместо моста лежало мокрое бревно. Незадачливый Солонников оступился и сорвался в воду. Течение закружило его и понесло. Партизаны выхватили Солонникова из воды и через минуту скрылись среди деревьев. А на шоссе уже мелькали фары немецких машин...
      Полуголые, с огромными синяками от полицейских прикладов, исцарапавшиеся о сучья в ночном лесу, добрались утром разведчики до партизанской базы. Посмотреть на них сбежался весь отряд. Расспросам но было конца.
      Через несколько дней рехембургские полицаи получили достойный ответ. Партизаны закидали гранатами окна жандармерии, разгромили телеграф, телефонную станцию. Подняли предателей с постелей и рассчитались с ними за все их черные дела.
      32
      Кончились дожди. Стихли холодные ветры. Солнце грело уже по-весеннему. На северных склонах гор и в глубоких долинах еще лежал снег, а на лесных полянах, на пригорках как-то за одну ночь поднялись цветы.
      Потом налетела первая гроза. Поиграла над горами бело-синими клубами облаков, пошумела громом, ярко выцветила все радугой. И на вымытых дождем деревьях сразу появился нежно-зеленый лист.
      Вася Безвершук смотрел, как оживала природа, слушал журавлиный крик, доносившийся с неба, и мучительно тосковал по дому. В памяти всплывал родной Турбов - его маленькие дома, широкие улицы с золотыми апрельскими лужами, фиолетовая сирень в садах и палисадниках, тополя у хат, играющие листьями на ветру.
      Стоит ли еще родной дом? Живы ли отец, тетка Фросына? Жив ли Иван, угнанный в немецкую неволю? Как бывает с подростками в его возрасте, Вася сильно вытянулся за эту весну. Он вместе со всеми ходил в разведку и на диверсии. Вместо винтовки носил трофейный автомат. За поясом у него был трофейный "вальтер".
      Некоторые из бывших пленных к этому времени пали в боях. Их хоронили в одних могилах с местными партизанами. Остальные русские внешне уже почти не отличались от чехов. Они усвоили язык, неплохо знали местность, делили со своими чешскими друзьями радости и печали партизанской жизни.
      Костя Курский, Андрей Сталинградский командовали группами. Философенко лечил раненых и при возможности рядовым бойцом ходил на задания. Усач тоже участвовал в боевых операциях и одновременно был первым пропагандистом отряда. Партизаны любили слушать на досуге его живые и яркие комментарии к событиям, происходившим в Европе.
      Сколько радости несла народам порабощенной Европы весна 1945 года!
      4 апреля Советская Армия закончила освобождение Венгрии. В тот же день был поднят национальный флаг над Братиславой. 13 апреля войска Второго и Третьего Украинских фронтов вошли в Вену. 26 апреля русские выбили немцев из Брно. Еще через четыре дня - из Моравской Остравы.
      После этого названия освобожденных городов бывшего немецкого "протектората" стали перечисляться в ежедневных сводках Советского информбюро десятками. Фронт приблизился к Хрудимскому округу.
      Напрасно миллионная группа Шернера готовилась защищать рейх с юга. 2 мая пал Берлин. Немцы потеряли координацию действий. Они снимали полки и дивизии с западного фронта, чтоб бросить их на восток. Потом, видя, что Советскую Армию уже не удержать, гнали их опять на запад, чтоб сдать американцам. Часто одно распоряжение противоречило другому. Немецкие части метались по дорогам.
      Пользуясь растущей паникой врага, партизаны полка имени Свободы днем и ночью громили оккупантов, один за другим освобождали населенные пункты.
      На последний, решительный бой поднималась вся Чехословакия. Восстал рабочий Пльзень. Восстала древняя Прага. Восстали многие города и села Чешско-Моравской возвышенности. Франк испуганно сообщал из Праги правительству Деница, что "протекторат" на пороге революции и удержать его уже нельзя...
      Бесполезность сопротивления гитлеровцев и бессмысленность новых жертв были очевидны. Но и в этих условиях немецкие части, отступая на запад, зверствовали в чешских селах и деревнях.
      Автоматная очередь впивалась в спину женщины, возвращавшейся с водой от реки. Пуля обрывала жизнь старика, вышедшего за ворота погреться на солнышке. На "тиграх" гонялись палачи за ребятишками...
      Восстание в Праге Шернер приказал подавить всеми средствами. К чешской столице стягивались дополнительные немецкие части. Чтоб выиграть время, Франк вел переговоры с восставшими. Когда войск набралось достаточно, он бросил на народные баррикады танки.
      Приемник Четвертого Лужского батальона был настроен на Прагу день и ночь. Уходя на задания или возвратившись в отряд, партизаны молча останавливались перед домиком, в котором располагалась радиостанция, и слушали трагические призывы боровшейся столицы:
      - На помощь, добрые люди! Не хватает оружия. Мало патронов. Немцы занимают квартал за кварталом. Древние улицы Праги никогда не видели столько народной крови. Руда Армада! Войска Англии и Америки! На помощь страдающему народу!
      Радиостанция Праги работала круглые сутки. Диктором была женщина. Временами она рыдала.
      Однако у командования американскими войсками была своя точка зрения на народное восстание. Заняв Пльзень, американцы стали арестовывать руководителей восстания, разоружать восставших. Они выпустили на свободу задержанных народом гитлеровцев. В телеграмме Трумэну и Эйзенхауэру Черчилль настаивал на необходимости "как можно скорее занять Прагу и возможно большую часть территории Западной Чехословакии". Союзники боялись революции, по-прежнему смотрели на поруганную, замученную Чехословакию как на поле своих дипломатических интриг.
      Но ни интриги, ни предательства уже не могли остановить событий. Войска Первого Украинского фронта сломили сопротивление немецкой группы "Центр" и двинулись из Германии к Праге. Почти одновременно начали наступление на Прагу из района Брно войска Второго Украинского фронта.
      33
      8 мая радист Четвертого Лужского батальона записал сообщение английского радио о том, что Кейтель принял условия капитуляции Германии.
      Однако дивизии Шернера отказались сложить оружие и продолжали кровавые бои в Праге и центральных районах Чехии. Зверства гитлеровцев заставляли каждого, кто мог, браться за оружие. В отряд непрерывно прибывали новые бойцы.
      8 мая разведка донесла, что с востока двинулась большая группировка войск генерала Велера. Она не выдержала натиска Второго Украинского фронта и спешила сдаться американцам. Ее путь отступления был залит кровью невинных.
      Командование партизанского полка имени Свободы, сильно выросшего в эти дни, решило разгромить велеровские части. Партизанские дозорные с удвоенным вниманием следили за передвижением врага. Операция предстояла нелегкая, а так как многим новичкам не хватало винтовок и патронов, то командование поручило Ироушеку забрать из тайника в деревне Бела последние запасы оружия.
      Ироушек взял с собой девять разведчиков. Среди них были Философенко и Вася.
      В деревню разведчики пришли поздно. В темноте откопали под яблонями в усадьбе Ироушека десятка два винтовок, патроны, гранаты. Потом Ироушек и Застепа разделили партизан на две группы и повели ужинать.
      Вася попал к Застепе. Невысокий плотный Застепа был весел, шутил, приказал жене поставить на стол все, что есть.
      - Конец швабам! - говорил он. - Еще три-четыре дня - и русские будут у нас. Кончится горе народное!
      Хозяйка взволнованно отвечала:
      - Дай бог! Дай бог!
      И носила из кухни хлеб, картошку, молоко.
      - Кушайте, кушайте, люди добрые! Уйдет немец, наладится жизнь сливовицы наварим. А пока ничего нет больше.
      Партизаны смеялись.
      - Спасибо, пани! Хорошо и без сливовицы. Фашистов добьем - тогда отпразднуем.
      - Теперь немного осталось...
      Застепа хлопнул Васю по плечу:
      - Обязательно, Василь, в Россию приеду. Сколько лет думал: какая она? Теперь посмотрю. Примешь в гости?
      Вася залился краской от радости.
      - Приезжайте, дядя Иозеф. Знаете, какой у вас Турбов? А Винница? О-о!
      - Адрес не забудь написать. А то приеду - Россия большая. Где тебя искать?
      - Напишу, дядя Иозеф. Да нас там каждый знает. Спросите только батю, Григория Филипповича. Все большие дома в нашем Турбове сложил он.
      - В Одессу не забудь заехать, - наказывал Философенко. - Какая у нас набережная! А Молдаванка!
      - Все, все приедем, - обещал Застепа.
      Россия для многих была мечтой. Застепу тянуло продето посмотреть страну. А боец Тоушек, только вчера принятый в отряд, хотел учиться.
      - У вас, говорят, бесплатно? - спрашивал он Васю.
      Стах восхищенно крутил головой:
      - Монголов разбили. Турок разбили. Наполеона разбили. Гитлера разбили! И у себя тоже: царя прогнали, господ прогнали. Сами хозяева своей судьбы! Молодцы русские! Такого брата грех не знать.
      Заговорили о будущем вообще. Война кончилась. Что ждет каждого, когда он вернется домой? Партизаны задумались, ели теперь молча.
      И другая тревога не оставляла ни на минуту. Еще злодействовали фашисты в Праге. Еще лютовали они по селам и городам Хрудимского округа. Сколько могил - родных, товарищей, односельчан уже появилось и появится еще в эти последние дни войны.
      - Силен был, сукин сын, - оторвался от тарелки Застепа.
      - Кто?
      - Да тот борец.
      - Силен, мерзавец!
      Это разведчики вспомнили недавний случай. Партизаны разгромили в Скутече немецкий гарнизон. В бою взяли в плен унтер-офицера со зверским выражением лица и фигурой борца из цирка. Привели в штаб на допрос. Там, не помня себя от злости, унтер бросился на Ироушека. Потребовалось три партизанских пули, чтоб успокоить "арийца".
      Кончили ужинать - стук к окно. Связной Ироушека. Ночи в мае короткие. Пора идти. Разобрали винтовки. Взвалили на плечи груз. Под деревьями у дома подождали Ироушека с его половиной группы. Потом садами и огородами тихо вышли из деревни.
      На востоке уже горела заря. Серели тени. Пришлось торопиться.
      Из деревни в сторону леса шла прямая дорога. Она соединяла Белу с шоссе Луже - Скутеч. Но по дороге день и ночь проносились немецкие машины. У околицы дежурила немецкая застава. Поэтому сразу за кладбищем партизаны свернули на паханое поле и пошли стороной, параллельно дороге. Впереди Ироушек. За ним - Застепа. Потом Философенко, Вася и все остальные.
      Идти было тяжело. Ноги тонули в мягкой земле. Сказывалась усталость: от партизанской базы до деревни Белы не близко. Да и груза у каждого было порядочно. Даже Вася, которому давали меньше, чем остальным, нес две винтовки, торбу с патронами, штук пять гранат. Два набитых патронташа оттягивали пояс. Патронами же были наполнены карманы.
      Партизаны спешили. Перед самым лесом им надо было пересечь шоссе Луже - Скутеч, движение по которому в светлое время суток было очень оживленным и несколько затихало лишь ночью.
      Глядя на огни фар, проплывавшие на дороге, ведущей к Беле, Ироушек приказал еще прибавить шаг. Разведчики поняли его тревогу. Если столько немцев было здесь, то сколько же их шло и ехало по магистрали Луже Скутеч! Лишь в темноте можно было пересечь ее незаметно.
      34
      Кончилось паханое поле. Задыхаясь от усталости, стали подниматься на холм. Где-то там, в темной низине за холмом, петляло между гор магистральное шоссе. У вершины холма Ироушек остановил разведчиков. За их спиной ярко разгоралась утренняя заря. Партизаны прислушались. Из низины не доносилось ни звука. Шоссе было пустынно.
      - Вперед, - приказал Ироушек.
      Теперь земля как бы проваливалась под ногами. Еще триста-четыреста метров вниз и - магистральное шоссе.
      Партизаны почти бежали. Вдруг из низины донесся шум мотора. Партизаны замерли, прислушались.
      Однако понять, с какой стороны шла машина, приближалась она или удалялась, было невозможно. В низине и лесу перекатывалось гулкое эхо. Оно искажало ^направление звука.
      Шум усилился. Из-за поворота со стороны Луже выскочил бронетранспортер и, сверкая фарами, помчался на Скутеч.
      - К земи! - крикнул Ироушек.
      Разведчики пали на каменистую поверхность склона. Выскочил и промчался второй транспортер. Партизаны осмотрелись. Отходить назад за холм было поздно. Сжимая винтовки, бойцы ждали, будут ли еще машины. Заметили их или нет?
      Колонна шла большая. Транспортеры. Легкие танки. Самоходные артиллерийские установки. Бронемашины друг за другом выскакивали они из-за поворота и проносились мимо. Разведчики с надеждой провожали их взглядом. Может, пронесет?
      Но немцы, ехавшие в головном транспортере, заме-гили темные силуэты партизан на фоне утренней зари. Чашина остановилась. За ней, скрипя тормозами, начали останавливаться остальные.
      Партизаны растерянно озирались. Но подняться, отступить было уже невозможно. Немецкие пулеметы достали бы их раньше, чем они успели бы перевалить холм. Да если бы и перевалили - укрыться все равно было негде. Со всех сторон холм был гол как ладонь, а немцев в колонне никак не меньше нескольких сот.
      Было часа четыре утра. В это время танкисты маршала Конева, за несколько дней непрерывного марша преодолев кручи и перевалы Саксонии и Рудные горы, пройдя все минные поля, оставленные врагом, вступали в столицу Чехословакии.
      На востоке - на всем необъятном пространстве до Тихого океана овациями и песнями начинала праздник Победы великая Россия.
      Но на десять бойцов из Четвертого прапора, видно, не хватило счастья...
      Несколько минут подтягивалась немецкая колонна. Скрипели тормоза. Глушились моторы, травившие чистый воздух низины перегаром газойля и бензола. Наконец стало тихо. С головного транспортера понеслась лающая немецкая команда.
      - Достать патроны и гранаты! Приготовиться к бою! - приказал Ироушек.
      Светало. Вася уже видел номера и эмблемы немецких машин, посуровевшие лица старших товарищей. Губы Ироушека были упрямо сжаты. Над переносицей легла тяжелая складка. Темные глаза его с черными, длинными ресницами как бы расширились.
      А от машин к склону холма двинулась перебежками немецкая цепь. Затрещали пулеметы и автоматы.
      Партизаны открыли ответный огонь.
      35
      Из-за гор медленно вставало солнце. Его первый луч окрасил рыжим барашки, плывшие в небе, осветил вершину хребта, стеной вздымавшегося сразу за Белой. А разведчики все дрались. Они били по немцам из раскалившихся винтовок, отбивались гранатами.
      Застепу ранило в ногу. У Васи была перебита левая рука. Тяжело стонал Философенко, раненный разрывной пулей в живот. Партизаны меняли позиции, превращали каждую ямку в окоп и бились насмерть. Но гитлеровцев было больше, они были лучше вооружены. Гранаты у партизан скоро кончились. Немцы смеялись:
      - Эй, бандит! Бросайся камнями.
      Солнце поднялось еще выше.
      Немецкая цепь приближалась. Ей помогали пулеметы с машин. Один из броневиков свернул с шоссе и, надсадно воя от перегрузки и шевеля пулеметными стволами, тяжело пополз на холм.
      Из цепи кричали:
      - Партизан! Не пугайся!
      - Сейчас ви пойдете на небо!
      Немецкая цепь рывком бросилась вперед. Началась рукопашная. Разведчиков сбили с ног, стали избивать прикладами. Потом подняли, приказали держать руки над головой. Окровавленных, повели к головной машине.
      Как в кошмаре шел Вася, подняв правую руку. Левая бессильно болталась и мучительно болела.
      Привстав в машине, маленький худой полковник в полевой форме СС с черепом на фуражке брезгливо смотрел на изорванную одежду и разбитые лица партизан, на Васину кровь, капавшую с перебитой руки.
      - Партизан? Коммунист?
      Партизаны молчали.
      Полковник нервно натянул на руку серую перчатку и зло махнул ждавшим его команды офицерам:
      - Erschiessen{11}!
      Шагах в ста от головной машины виднелся брошенный каменный карьер. Подгоняя прикладами, солдаты погнали к нему разведчиков.
      - Komm, Komm! Los{12}!
      Голова Ироушека была разбита. На высокий лоб, на темные глаза ручейком стекала кровь. Ироушек вытирал лицо о рукава поднятых рук и присматривался к карьеру. Там кулигами рос кустарник. На противоположной стороне, где был выезд из карьера, кустарник сливался с лесом. Что, если броситься всем вниз? Рвануться по кустам к лесу...
      До обрыва осталось несколько шагов. Немцы взвели затворы и приотстали.
      - Тикати! - крикнул Ироушек.
      Партизаны бросились врассыпную.
      Надо было прыгнуть в карьер до залпа.
      Вася тоже побежал. Он хотел оттолкнуться сильней, прыгнуть дальше. Но земля под ногой обвалилась. Толчок не получился. А сзади уже гремели ручные пулеметы и автоматы.
      Нет, не успели разведчики из Четвертого прапора опередить залп.
      Вася кувыркнулся в воздухе и, раненный еще одной пулей, тяжело полетел вниз. Рядом, переворачиваясь и задевая друг друга, падали его товарищи.