Глава 12

ФОССА

В «штабе» собрались лишь через два дня. Все знали о том, что Маша после пережитого ею потрясения и полученных травм целый день провела все же в больнице. Еще сутки ушли на то, чтобы она отоспалась.

Однако выглядела она, несмотря на все треволнения, вполне прилично. Даже новые бинты на ногах и белые кресты пластыря, скрывавшие уже более серьезные ссадины на лице, которые она получила, оказывается, находясь в подвале теплицы, воспринимались ее друзьями не как простые медицинские повязки, а как чуть ли не победные знаки.

— Знаешь, а тебе даже идут эти пластыри, — подбодрил Машу Саша Дронов, впервые увидев после невероятного похищения. — Ты в них такая.

— Брось, Дрон. Не надрывайся… — сегодня Маша была уже не изнеженной барышней «а ля Изабель Юппер», а владеющей всеми видами борьбы Синтией Ротрок, для которой сделать из громилы-парня фарш все равно, что сдунуть со лба локон… — Я знаю, как выгляжу, а потому оставим эту тему. Что у нас сегодня на повестке дня?

— Машка, хватит валять дурака, — не выдержал Никита. — Режь торт! Мы только тебя и ждем!

На столе в гостиной действительно стоял торт. Огромный, весь в розочках, при виде которого можно было забыть все, что еще позавчера заставляло думать об окружающем мире, как о неминуемой пропасти, темной и страшной, как было там, в подвале…

Маша оглянулась, все еще не в силах расстаться со своими тяжелыми воспоминаниями, но, увидев, какими глазами смотрят друзья и на нее, и на торт, умилилась. А ведь там, в теплице, ей в голову лезли самые страшные мысли, что она никогда больше не увидит ни своего милого Пузыречка, ни храброго Горностаева, ни скромнягу-Дрона.

— Вот черт, — прошептала она, беря в руки нож. — Да с таким ножом можно и на медведя… И откуда у нас торт?

— Отец привез, — сказал Горностаев. — Он нам всем привет передает и благодарность… А вот эту кинокамеру привезли утром из зоопарка. Оказывается, под теплицами у Атаевых в клетках была еще одна зебра и две птицы: павлин и фламинго…

— Класс! — Маша отрезала большой кусок торта, положила его на тарелку, ловко подставленную Никиткой, и счастливо вздохнула. — А мы еще сомневались, нужно организовывать наше детективное агентство или нет… Давай сюда свою тарелку, шеф, — она подмигнула Сергею Горностаеву. — Что-то тебя сегодня не слышно.

— А он, увидев тебя, голос потерял… — Сашка расхохотался.

— Главное, чтобы он не потерял рассудок… — заметила Маша, отрезая еще один кусок. — Братец, а тебе не кажется, что ты забыл о своих святых обязанностях?

— О!!! — и Пузырек помчался на кухню. Вернулся с двумя бутылками кока-колы. Затем принес четыре стакана. — Серый, а, Серый, ты чего молчишь? Скажи им, скажи…

Сергей, который сегодня с самого утра чувствовал себя несколько странно после того, что ему продемонстрировал отец, выглядел задумчивым и даже грустным.

Он понимал, что сегодняшний день — день, когда они могут вдоволь посмеяться, порадоваться, наесться до отвала торта и напиться колы, отметить, наконец, свою победу и первый успех их агентства. Но отец, как это ни странно, уже рано утром внес свои коррективы и, вместо того чтобы сразу же повезти Сергея в кондитерскую, где для ребят уже был заказан праздничный торт, отвез его совершенно в другое место. Он говорил об этом и раньше, да только Сергей не обращал на это внимания.

И когда машина въехала в знакомый уже дворик медицинского университета, сердце его сжалось.

Он знал, что Атаева-старшего и его жену арестовали и на них завели уголовное дело; что Кирилла временно определили в интернат, но к нему уже едет мать… То есть все живы. Тогда почему же отец привез его в морг? Узнал что-нибудь об их самостоятельной и дерзкой поездке в Саратов? Но ведь это же было так давно…

— Я не пойду туда. Все, что ты хотел мне показать, ты уже показал… — сказал он, когда отец, выйдя из машины, открыл ему дверцу. Мол, выходи. — Что еще я сделал не так?

Он даже разозлился на отца за то, что тот решил ему испортить настроение в такой день.

— Пойдем, и ты все поймешь сам…

И снова он шагнул в эту обитель смерти. Их шаги гулко отдавались эхом в кафельных стенах морга. И снова этот же человек в фартуке, при виде которого хочется закричать и убежать куда глаза глядят.

— Открой глаза… Ты должен это увидеть… Он открыл, но ничего, кроме черных кусков непонятного вещества, не увидел.

— Я ничего не понимаю, — сказал Сергей. — Что это? Черное… Как…

— Легкие курильщика. Пойдем…

Они вышли на свежий воздух. Сергей стиснул зубы. «Разве можно наказывать таким образом даже за тайные мысли? »

— Я считал сигареты, — сказал отец и закурил.

— Воспитываешь меня, а сам куришь? — буркнул Сергей.

— А ты курить не будешь… Знаешь, сколько пачек ты выкурил за месяц?

— Сколько? — он уже понял, о чем идет речь.

— Восемь! Ты покупал их, помимо того что брал у меня, в нашем ларьке. Мне продавщица все докладывала.

— Я покупал сигареты для Макса Гришина.

И потом уже в машине, когда они ехали из кондитерской, Сергей с тортом на коленях рассказал отцу о Максе. Отец говорил об интернате, но Сергей-то знал, что Макс сбежит в тот же день.

— Тогда ему нужно просто помочь. Он должен питаться, чтобы вырасти. Ты же видишь, какого он маленького роста. А ты, вместо того чтобы давать деньги на пирожки или шоколад, покупал ему сигареты… А что касается того, чтобы ему подработать, так пусть он приходит ко мне, я поговорю с ребятами, они его устроят в нормальную фирму. Пару-тройку часов в день — и он будет сыт и одет. Я помогу…

За эти слова Сергей простил отцу поездку в морг.

— Сергей, что такое ты должен нам сказать? — спрашивала Машка с набитым ртом. Вот такая, естественная и простая, она нравилась Сергею больше всего. Он знал, что она всегда разная и если любишь человека, то воспринимать его нужно таким, какой он есть на самом деле. А какая она, Машка? И сам себе ответил: замечательная, верная, умная, веселая. Вот какая.

— У нас теперь есть электронная почта. Отец настроил, все объяснил…

— Что-то я не пойму, почему ты такой грустный, — не унималась Маша, которая только что начала оттаивать и не скрывала своей радости.

— Да нет, все нормально… Я рад, как и все. Просто подумал про Макса. Может, поможем ему? Деньги-то у нас есть. Купим ему к школе джинсы, кроссовки, что там еще… Учебники. Отец обещал помочь устроить его на работу, на пару часов.

— Так он же не возьмет денег, — посерьезнела Машка.

— Надо будет что-нибудь придумать, и он возьмет…

Стали придумывать, но постепенно вернулись к Атаевым. Обсудили и проанализировали все, что обрушилось на их головы за последнюю неделю. Вспомнили и про капсулы с вирусом. И вот так, беседуя, практически съели большущий торт.

— Между прочим, у меня есть электронный адрес Соломона, — вдруг сказала Маша и густо покраснела. — Он же мне письмо прислал… И вам привет передал.

— Лучше бы он сам приехал… — похлопал себя по животу объевшийся Пузырек. Глаза у него слипались, и Маша, глядя на него, подумала, что какой же он еще, в сущности, ребенок.

— Когда-нибудь приедет…

И в это время зазвонил телефон. Словно напомнил о себе.

Саша Дронов, который находился ближе всех к аппарату, взял трубку.

— Слушаю, — сказал он неуверенным голосом, только сейчас вспомнив о том, что могли звонить по объявлению. А что, если сейчас к нему обратятся с просьбой найти какого-нибудь еще преступника? Его от волнения даже пот прошиб.

— Добрый день, — послышался тихий женский голос.

— Добрый.

Сашка увидел, что Сергей делает ему знаки, и, сообразив, включил микрофон, чтобы их разговор могли услышать все присутствующие в комнате.

— Я по объявлению.

— Да-да… Слушаю. Говорите.

— Вы хотели заказать чучело…

У Саши от удивления перехватило дыхание. Неужели все, что они сделали, оказалось напрасным, и в Москве действует не одна фирма, занимающаяся преступным промыслом — изготовлением чучел?

Приблизительно такие же мысли пронеслись в головах и остальных, когда они услышали про чучело.

Горностаев активно кивал головой: мол, соглашайся, назначай время…

— Да, мы действительно хотели заказать чучело. Мы… мы могли бы встретиться?

— Конечно. Я согласна подъехать к вам в любое удобное для вас время… Говорите адрес.

Горностаев снова кивнул, и Сашка назвал адрес «штаба».

— Вы можете приехать сейчас? — спросил он, проявляя инициативу.

— Да, конечно.

Всем сначала показалось, что в трубке кто-то прыснул, а потом раздались громкие короткие гудки. Саша тоже положил трубку.

— Что будем делать? Звонить твоему отцу?

— Ну уж нет. Если мы распутали дело по первой группе таксидермистов, то возьмемся и за вторую… Тем более что они сейчас сами к нам приедут.

— Сережа, но мне почему-то страшно… — сказала Маша. — А вдруг это «атаевские» люди, которым поручено отомстить нам за то, что мы помогли арестовать их хозяина? У нас кончился «Антидог», нет никакого оружия…

А я и так вся раненая, на мне ни одного живого места нет…

Маша снова стала прежней капризной Машкой. Прекрасной, нежной и до умопомрачительности красивой, несмотря на все ее бинты и пластыри.

— Маша, ничего не бойся. Мы же разговаривали с женщиной. Нас — трое мужиков, разве может она нас испугать?

Послышался тихий всхлип — это уснувший в кресле Пузырек слегка хрюкнул во сне, всхлипнул, тяжело вздохнул и, устроившись поудобнее, снова погрузился в свой неспокойный сон.

— Счастливый, он-то сейчас ничего не боится, — прохныкала Маша. — И вообще. Мне нужно домой. Врач прописал мне успокоительное, сон и…

Она обреченно махнула рукой, понимая, что все равно уйти не сможет.

— Предлагаю для убийства времени написать кому-нибудь электронное письмо, — предложил Сергей и, не дожидаясь одобрения общества, пошел и сел за компьютер. Все, за исключением, разумеется, Никитки, потянулись за ним. Окружили и с интересом стали наблюдать, как он нажимает пальцами на кнопки.

— Маша, ты помнишь адрес Соломона? — спросил Сергей.

На слух сказать не берусь, но написать пожалуй что смогу… Набирай маленькими буквами его фамилию английскими буквами… Правильно. Теперь «собаку» и три буквы, чтобы получилось «сом». Только не представляю, чтобы оно вот так просто дошло… У меня это в голове не умещается.

— Уместится. Просто привыкнуть нужно. И запомните, пожалуйста, наш адрес… Почти как «бауэр», но только латинскими буквами «фосса», понятно? А дальше, как положено.

— Что будем писать? — оживилась Маша, которая хотела бы, конечно, в эту минуту оказаться в комнате одна. Уж она-то написала бы ему письмо.

— Для начала нужно попробовать и отправить что-то совсем простое. Вроде: «Соломон, привет. Проверка связи. Ответь нам. Твои друзья Маша, Сергей, Саша…»

— Мы же с ним не знакомы, — засмущался Сашка, который столько слышал про Соломона, что увидеться с ним стало его заветной мечтой.

— Ну и что. Познакомишься. «… Саша и Никита».

Сергей быстро составил письмо и тут же отправил его в далекий Берлин.

И в эту же минуту раздался звонок в дверь.

— Ма-а-ма… я боюсь, — Маша впилась ногтями в плечо Сергея. — Сереженька, ну, пожалуйста, не открывай… Пожалуйста,

так хорошо было…

И Сергей, который так и стоял бы рядом с Машей, вдыхая аромат ее распущенных чистых волос и йода, которым по-прежнему было разукрашено ее лицо, все же вынужден был осторожно отстраниться. Он решительно направился к двери. После того, где он был рано утром и что видел, все представлялось ему если не пустяком, то уж, во всяком случае, обычной, нормальной, заполненной разными, пусть даже и непредвиденными ситуациями, но все-таки жизнью.

Сначала он, не торопясь, открыл первую дверь, затем, заглянув в «глазок» и ничего в нем не увидев, открыл и вторую.

Маша с Дроновым, которые шли следом за Сергеем, остановились, не в силах заглянуть через его плечо. Но Сергей явно что-то увидел, раз до сих пор стоял и не закрывал двери.

— Ты что, Сережа? Что там такое? Кто там?

Сергей отстранился, и перед Машей явилось видение. Прямо на пороге, грациозно сложившись и обвив себя длинным толстым хвостом, сидела гигантских размеров кошка. Умные глаза ее смотрели куда-то в пространство. Толстый красно-желтый мех, переливаясь на солнце, проникавшем сквозь окно, казался драгоценным… Это была фосса — несбыточная мечта Горностаева, которая явилась ему чудесным призраком в знак восхищения и, быть может, какого-то таинственного родства душ.

Придя в себя, Сергей вдруг улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался.

И Маша, узнав фоссу, которую она раньше видела, причем совсем недавно, тоже засмеялась. Прежде всего, конечно, над собственными страхами.

Она первая проскользнула вперед и взяла фоссу в руки. Вручила ее Сергею, поцеловала его в щеку и кинулась зачем-то к окну.

— Вон они, идите сюда… — она выскочила на лоджию, ребята за ней.

Внизу, возле скамейки, они увидели пару — мужчину и женщину.

— Они подарили тебе фоссу, — сказала растроганно Маша. — Это Монастырские… А мы даже не обратили внимания на номер абонента, забыли, что у нас есть определитель номера… Вот он, их номер… Здорово они разыграли нас с этим чучелом… Давайте помашем им рукой.

И, словно услышав их, Монастырские — Алексей Константинович и Софья Андреевна — остановились, посмотрели наверх и тоже помахали в ответ ребятам.

Они ушли, обнявшись, а Сергей, вернувшись в комнату, поставил чучело фоссы на стол и залюбовался им.

— Ну вот, теперь все в полном порядке, и у нашего агентства есть свой символ. И пока она с нами — мы не собьемся со следа…

— Какой ты смешной, Серый, — не выдержал Сашка Дронов и ухмыльнулся. — И что ты в ней только нашел?

В это время зазвонил телефон. Маша схватила трубку, чтобы звонки не смогли разбудить Никиту, по-прежнему крепко спавшего в кресле.

— Слушаю? — спросила она радостно. — Кто это?

— Это детективное агентство? — услышала она низкий мужской голос и посмотрела на электронное табло…