Ища Юлю, Генка шел по нескончаемому коридору заводоуправления, свернул налево, как объяснила бабушка, и сразу за поворотом увидел дверь, возле которой висела дощечка:
      Директор
      Усов остановился и как-то застеснялся. Но марки все-таки нужны, он пересилил себя, приоткрыл дверь и просунул голову в щель.
      В комнате было полно народу, висел дым, стоял гам. А когда много людей и гам, уже не так страшно, потому что никто на тебя не обращает никакого внимания. Генка протиснулся между людьми, которые стояли группками, и увидел у окна стол, такой большой, что на нем можно было бы играть в пинг-понг. Рядом с ним еще столик, уставленный разноцветными телефонами. За столом сидела Юля. Она держала руками сразу две телефонные трубки и то в белую, то в красную говорила:
      - Подождите минуточку... Минутку обождите...
      Потом бросала одну из трубок на стол, что-то записывала, снова ее хватала. Тут звонил третий телефон, Юля говорила в обе трубки сразу: "Позвоните позднее", - вешала обе трубки, снимала третью - зеленую, - не послушав, сообщала:
      - Директора нет! Кто его спрашивает? Соединяю.
      И Юля нажимала кнопку.
      Генка стоял перед разноцветными телефонами с разинутым ртом. Он забыл, зачем пришел. Юля подняла голову и обратила на Усова внимание, наверное, только потому, что все вокруг были взрослые, а он еще не очень. И она сразу его узнала.
      - Подождите минуту! - строго сказала Юля в трубки и положила их на стол.
      Она протянула через стол обе руки к Усову, схватила его за уши и притянула к себе.
      - Усик, здорово, милый! Как ты сюда попал? Что-то я бабушку давно не видела... Случилось чего? Мама письмо прислала? Ей нужно что-нибудь?
      Юля тараторила быстро, и Генка растерялся. Он ничего не ответил, только головой покачал.
      - Подожди минуточку, Усик, я сей момент...
      Она снова начала снимать и вешать трубки, говорить и записывать. Когда телефоны замолчали, у нее образовался маленький перерыв, и она спросила:
      - Так тебе чего?
      - Марок, - сказал Усов неокрепшим басом. - У вас нет марок?
      Генка сказал и тут же испугался, что отрывает Юлю от работы и что сейчас выйдет сам директор и строго скажет: "А этот мальчишка что здесь делает?"
      Усова прогонят, а Юле попадет. Он стоял и теребил в руках шапку.
      - Марки? - удивилась Юля и задумалась.
      Снова зазвонили телефоны. Усов вздохнул и хотел уйти, но Юля сделала ему знак, чтобы подождал. Снова он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
      Потом Юля вскочила, принесла стул, открыла ящик стола, усадила Генку в углу, возле стола, положила перед ним ножницы.
      На конвертах в ящике были налеплены марки - большие и малые, всех цветов. Усов провел рукой по горе конвертов и растерянно спросил:
      - И все можно вырезать?
      - Дурачок, конечно, все! А то уборщицы выбросят.
      Усов понял, что жизнь ему улыбнулась. Он не торопясь вынул из ящика первый конверт, не стал вырезать марку, положил на стол так, чтобы не мешать Юле, а затем начал вырезать все подряд, складывая марки в этот первый конверт. На всех конвертах было написано одно и то же: "Директору завода Гаврилову В. Я.". Генка вырезал, вырезал, вырезал, сбрасывая остатки конвертов в корзину. Корзина скоро заполнилась, и конверты стали ложиться горой в угол под столик с цветными телефонами. А Генка все работал ножницами, и вскоре конверт с марками раздулся так, что новые класть было некуда. Тогда Усов взял второй конверт и снова стал вырезать и заполнять его. На заводе кончился рабочий день, стемнело, и только директор Юлю еще не отпускал. Она сидела, усталая, и, вынув зеркальце, подводила ресницы. Телефоны звонили все реже. Они тоже устали.
      - Ну как, годится? - Юля вспомнила про Генку.
      Он кивнул. Он уже подчищал остатки.
      - Пойдем, я тебя выведу из проходной. - поднялась Юля. - А то не выпустят. Бабушку поцелуй, а маме привет.
      Усов шагал по улице, гордо держа два больших конверта, до отказа набитых марками.
      Дома Генка выложил марки на стол.
      Первым делом он налил в таз воды и высыпал туда марки - целую гору. Отобрал их, отмокшие, снял с полки все книги, которые только были в доме, и между страниц сложил марки.
      Бабушка штопала Генке носки, если же ей надо было пройти, осторожно вышагивала по комнате зигзагами, обходя таз, и стопки книг на полу, и расстеленные газеты.
      Генка высыпал марки на стол и отобрал флору и фауну, прибавив изрядную порцию к тем четырем маркам, которые у него были. Он только теперь по-настоящему понял, как много у него марок. Можно собрать на любую тему. Но пускай уж остается флора и фауна.
      Остальные Генка разбирать не стал - надоело. Он решил, что обязательно напишет матери письмо. Как достал марки и вообще как дела. От Юли привет не забыть бы передать... Но письмо успеет. Он подошел к окну и стал свистеть Светке Мельниковой, что жила этажом выше.
      Светка тут же высунулась из окна, взмахнула руками, скрылась и через минуту спустилась.
      Она вошла и удивленно застыла у стола.
      - Бери, - сказал Генка.
      Светка недоверчиво посмотрела на него и загадочно улыбнулась.
      - Бери! - повторил Усов и покраснел.
      Мельникова подошла к столу крадучись, как кошка. У нее разбежались глаза. Она сразу обратила внимание на самые большие марки с космическими кораблями и тут же решила их собирать. А может, и спорт тоже?
      Губы у Светки приоткрылись, она часто-часто хлопала длинными ресницами.
      Генка смотрел на нее счастливыми глазами.
      - Послушай, - вдруг спросила Светка. - Тебе на жалко?
      - Чего там! Захочу - еще достану!
      - Тогда я возьму еще про войну. И вот эти серебряные, ладно?
      - Бери!
      Светка завернула марки в газету.
      - Ну, я пошла...
      И взглянула на Усова. Генка стоял посреди комнаты и не отрываясь глядел на Светку. Глядел - и глаза его сияли.
      - Я пошла, - повторила она.
      - Посиди еще... Хочешь, чай будем пить? - очнулся Генка.
      - Чай? Да мне попадет! Уже почти что ночь... Пока!
      Она погладила его по голове, как всегда делала ее мать, уходя ни работу, и выскользнула за дверь.
      Все марки, кроме флоры и фауны, Усов принес утром в класс и просто выложил на парте.
      Произошла небольшая свалка. Несколько марок порвали.
      - Подумаешь, я и сам соберу! - сказал Мишка. - Беспорядок только устраивают.
      И в толкучку не полез. Генка стоял в стороне и блаженно улыбался, видя, как из-под его парты вылезают коллекционеры, крепко прижимая к груди марки. За этим занятием застала свой чудесный класс Алла Борисовна.
      Весь урок и следующий тоже в классе шел энергичный обмен. Тот, кто схватил ненужные марки, менял теперь у других на те, которые требовались.
      - Осел ты! - ласково сказал Гарик Сонкин Усову. - Самый настоящий, с длинными ушами. Ты бы мог знаешь сколько выменять на эти марки? А ты выбросил.
      - Не выбросил, а отдал, - заметил Усов. - Буду еще мелочиться! Что я, Плюшкин какой-нибудь?
      - Да у Генки, знаешь, сколько марок? - вмешалась Мельникова. - Он себе и так собрал - будь здоров!
      Сонкин задумался и ничего не возразил. Всеобщий азарт его не задел.
      До выставки оставался всего один день. Все должны были расклеить свои марки на большие листы бумаги и принести в школу.
      - Кто не расклеил, завтра - последний срок! - обходил и предупреждал всех Гаврилов.
      Листы разложили на полу, и Мишка отгонял любопытных, чтобы не наступили.
      - А твои где? - спросил он Усова.
      Тот показал коробку.
      - Разве у тебя тоже фауна и флора? - удивился Гаврилов.
      - Нет, - ответил Генка. - У меня флора и фауна.
      Оказывается, никто не собирал флору и фауну, кроме Мишки и Усова.
      - Это же нечестно, понял? - Мишка увидел, что у Гены марок намного больше. - Надо самому собирать, а нахватать сразу я, знаешь, сколько могу, если схожу к отцу?
      - Пойди, - согласился Усов.
      - Так ведь их отмачивать надо, лучше готовые купить.
      - Купи, - снова согласился Генка.
      Тут начали марки вывешивать. Мишка повесил, и у него оказалось совсем мало. Усов вспомнил, как вырезал марки у тети Юли. Только теперь до него дошло, что директор завода и есть сам Мишкин отец. Как-то нехорошо получилось. Ведь, правда, Мишка мог сходить на завод, и это были бы его марки. На конвертах же написано: "Директору завода Гаврилову И.Я.".
      - Знаешь, что? - сказал вдруг Усов. - Мне премию все равно не дадут.
      - Почему не дадут? - спросил Мишка.
      Он кнопками прикреплял листы с марками.
      - Ну, все будут смеяться: двоечник, а марки собирает... Не буду я в этой выставке участвовать. Бери мои марки!
      - Ты это серьезно? - удивился Мишка. - Не шутишь?
      Вместо ответа Усов протянул ему коробку с флорой и фауной. Миша пожал плечами, спрятал коробку в портфель и ушел домой.
      Дома Усов вспомнил, что хотел написать письмо матери. Но чего ж теперь писать про марки, когда их нету?
      Назавтра в классе прибавилось несколько огромных листов с наклеенными марками и надписью сверху: "Фауна и флора Гаврилова М.".
      Из всех классов ходили смотреть выставку, и все замечали Мишкину коллекцию. Она была виднее всех, и в ней было больше всего марок. Даже вожатая гордо сказала:
      - Растут ребята. У многих хорошие коллекции, а у Гаврилова флора и фауна лучше всех. Берите, ребята, все, как один, пример с Гаврилова.
      Мишка получил премию: статуэтку - чугунный полководец Чапаев с саблей на скачущем коне. Он аккуратно завернул Чапаева в газету, положил в сумку, и все Гаврилову хлопали. А про Усова как-то забыли. Если и вспоминали, то с обидой: одним дал больше марок, другим - меньше. Раз уж ходил марки вырезать, мог бы взять и побольше.
      МЕЧЕНЫЙ ЛЕЩ
      Всю ночь кто-то шаркал босыми ногами, и бабушка встала. Приоткрыла дверь в коридор - на кухне горел свет. Она еще больше удивилась и испугалась. За столом, растопырив пятерню и держа на ней блюдце, сидел Генка Усов в одних трусах и пил чай, доставая вишневое варенье из банки столовой ложкой.
      Увидев бабушку, Усов встал, закрыл банку с вареньем крышкой, поставил в шкаф. Сел, продолжая пить чай без варенья, как ни в чем не бывало.
      - Что с тобой? - спросила бабушка. - Нормальные люди спят.
      - Мне рыбу ловить. Видишь, светает?
      - Рыбу... У него переэкзаменовка, а он рыбу... Все матери напишу!
      Бабушка вздохнула, легла, долго ворочалась, не могла уснуть.
      Усов допил чай, спокойно натянул штаны и, не возражая, выскользнул из парадного, держа в руке бидон и удочку. Пересек двор и остановился у подворотни нового дома.
      Два окна над самой подворотней - Гарика Сонкина. Самое лучшее свистнуть, но свистнуть Усов стеснялся. Вдруг проснется его мать Алла Борисовна? Все-таки училка.
      Усов стоял и не то, чтобы свистел, а подсвистывал. Так, слегка, и нельзя было догадаться, то ли он действительно свистит Сонкину, то ли просто так стоит, задумавшись...
      С тех пор, как начались каникулы, Усов с Сонкиным ездят на озеро. И каждый день на берегу, сидя на обрыве, смотрят, как Тимофеич, небольшого роста небритый мужичок в резиновых сапогах, пыхтя, вытаскивает из тины бредень, выбирает из него рыбешку, складывает в бидон, извлекает из кармана четвертинку водки и сверток, пьет, закусывает, а потом подходит к ребятам. Тимофеич живет в одном дворе с Генкой и Сонкиным, днем где-то пропадает, а по вечерам стучит в "козла".
      - Это что же у вас, - замечает вдруг он, - одна удочка на двоих? Снасть я те дам! Любую рыбу возьмет! Вот там, в затончике, говорят, сом живет большой.
      - Где?
      - А вон слева. Хитрый такой. Говорит: просто так не дамся!
      - Кому говорит?
      - Кому, кому! Известно кому - рыбакам. А здесь мое местечко. Я его, как говорится, облюбовал.
      Смотав амуницию, Тимофеич берет бидон и поднимается кривой тропинкой в гору.
      - Знаешь, почему у нас не ловится? - сказал Сонкин, когда вчера они налегке возвращались домой. - Тимофеич всю рыбу бреднем забирает, а остальную распугивает. Мы приходим - пусто. Давай завтра придем раньше его. Нам бы хоть маленькую поймать.
      - Вставать надо рано, - скис Усов.
      - Да ты не спи совсем, пей крепкий чай ночью - и не проспишь.
      - А с вареньем не лучше?
      - Может, лучше, - сказал Сонкин, - я и так могу не спать, сколько хочу. Читать буду...
      И вот теперь Усов ждал у подворотни Сонкина, а Сонкин не появлялся. Генке надоело без толку посвистывать, и он крикнул. В окне показалось заспанное лицо Сонкина. Он радостно замахал руками, не то потягиваясь, не то делая зарядку, а потом сошел вниз, важно неся перед собой на ладони банку с мотылем и в другой руке книжку.
      Пустой автобус только выкатил из парка. Он был весь мокрый и снаружи, и внутри. В автобусе Сонкин вспомнил, что очки забыл дома. Книжку взял, а очки забыл.
      На озере никого. И самого озера не было, его застилал тихий туман. Он цеплялся по кустам, по траве и исчезал на берегу.
      Усов поежился, снял ботинки. Он отломил и воткнул рогульку, налил в бидон воды, аккуратно расстелил собственную куртку, чтобы удобно было сидеть.
      Возле удочки решили дежурить по очереди. Один поймает рыбу, идет отдыхать - садится другой. Бросили орел-решку: кому сидеть первым. Выпало Усову. Гена сидел долго, смотрел на поплавок, смотрел, смотрел и задремал. Вместо поплавка поплыла перед ним чашка с недопитым чаем, пошли от нее круги по воде. Со дна всплыла банка варенья, которую бабушка прятала. Задремав, Усов сполз по скользкой траве с откоса и чуть не плюхнулся в воду. Зацепился за куст.
      - Эй, рыбак, рыбу проспишь!
      - Проспишь тут! - встрепенувшись, сказал Усов.
      Он оглянулся и увидел Тимофеича.
      - Обошли, значит, старика? Так, так...
      - Соня, твоя очередь! - крикнул Усов. - Я посплю немного.
      Гарик гулял вдоль берега и на ходу читал книжку, приставив ее к носу. Глаза у Генки слипались. Он отдал удочку, на четвереньках залез под куст и тут же заснул. Как провалился.
      Сонкин вытащил крючок. Мотыля не было, съели. Еще весной достал он книжку, выучил наизусть все способы ловли, тренировался в комнате с дивана, а все равно никакого результата.
      Он нанизал нового, самого большого и жирного червя, какого только смог найти в банке. Едва закинул - поплавок повело, и он провалился. Потом показался опять и заметался по воде.
      - Смотри как повело! - воскликнул Тимофеич, перестал разматывать свою хитрую сеть и подскочил к Сонкину. - Дай-ка мне, я лучше выну.
      - Сам я, сам! Я и сам могу, я читал, как надо!
      Руки у Сонкина тряслись. Он тянул удочку, и два раза из воды показалась голова.
      Сонкин притягивал ее к берегу и уже почти выволок на траву.
      - Сом! Смотрите, какой сом! - крикнул он.
      - Где же сом? - удивился Тимофеич. - Это лещ.
      - Вы же сами говорили, что тут должен быть сом!
      - Мало ли что должен?! А вышел лещ.
      Лещ запрыгал по траве, бил хвостом и сползал обратно в воду.
      - Да держи ты его, держи, не то ведь уйдет!
      Сонкин упал на траву, накрыл леща грудью, и тот стал бить его хвостом по лицу. Сонкин хохотал и двумя пальцами вытаскивал у леща изо рта крючок.
      Лещ успокоился и, вяло открывая рот, засыпал. Тимофеич между тем потоптался вокруг и безразлично произнес:
      - Да, хорошо вы моего леща сняли...
      - Почему вашего?
      - А как же? Я в это время всегда прихожу, и вся эта рыба моя.
      - Ну да! - возмутился Гарик. - Кто поймал - того и рыба.
      - Это еще неизвестно! - сказал Тимофеич.
      Он наклонился над лещом, и лицо его озаботилось. Он даже присвистнул.
      - Фьють... Погорели вы, ребята! Леща взяли запретного!
      - Почему? - испугался Сонкин.
      - Вот, видишь, - он ткнул пальцем в плавник лещу.
      Из-под плавника выглядывала крошечная пластинка с цифрами, Сонкин без очков еле ее разглядел.
      - Да за такого леща, знаешь, что бывает? - и Тимофеич повел рукой поперек шеи.
      - Мы разве виноваты? Сам же на крючок полез.
      - Полез-то, полез... Да надо его тут же обратно пустить. А вы...
      - Что же теперь?
      - Так и быть... Давайте его мне, возьму грех на душу, спрячу, пенсионера не будут обижать. Я тут свой человек, скажу: не видел, мол, кто поймал. Лежал, мол, меченый на берегу - и все.
      Сонкин растерянно оглянулся на Усова. Генка сладко спал под кустом, подобрав колени к подбородку. Сонкин подошел к нему, ткнул в пречо.
      - Ус, вставай! Ус!..
      - Встаю, - не открывая глаз, пробубнил Гена. - Только посплю немножко.
      - Вставай, - повторил Гарик. - Я вроде леща поймал.
      - Леща? - открыл глаза Гена.
      - Да, леща, только не того.
      Усов сел, хлопая глазами.
      - Как не того? Покажи.
      Сонкин оглянулся - рыбы на траве не было. Тимофеич укрывал свой бидон крышкой.
      - Отдай леща, - сказал Сонкин.
      - Да ускакал он в воду...
      - Отдай! - крикнул Сонкин.
      - Вам же хуже, - удивился Тимофеич. - В милицию попадете.
      - Отдай, - поднялся Усов и стал плечом к плечу к Сонкину.
      Генка был худой и длинный, и челюсть у него как-то нехорошо заходила.
      - Чего нервничаете, чего?
      Мужичок открыл крышку, сунул руку в бидон и швырнул леща на траву. Лещ тяжело плюхнулся, разевая рот, и выпученным глазом посмотрел на Генку.
      Усов прижал его к груди.
      - Насчет леща еще пожалеете! Сообщу вот, куда следует, вас под суд отдадут...
      Смотанный бредень Тимофеич бросил на траву и зашел в кусты спрятать одежду.
      Усов все держал в руках леща. Рядом, на голову ниже, стоял Сонкин и растерянно моргал.
      - Видишь метку? - спросил Гарик. - Что будем делать? Может, правда, нельзя? Может, рыба на учете в водоеме?
      - В каком водоеме?
      - В этом, в озере!.. Слушай, давай отнесем леща! Мы же не виноваты!
      - Леща жалко, - сказал Усов. - Большой такой. В жизни не поймаешь...
      - Жалко, - согласился Сонкин. - Отнесем?
      Он молча закинул на плечо удочку и побрел. За ним Усов в обнимку с лещом.
      Вдруг Сонкин остановился:
      - Иди, я сейчас...
      - Ты куда?
      - Говорю - сейчас...
      Скоро он догнал Усова.
      - Ты чего радуешься? - подозрительно оглядел его Генка.
      - Да так, ничего...
      Возле сторожки постояли. Усов толкнул дверь - она заперта. Сели на пороге. Усов опять задремал, не отпуская рыбы.
      - Кого ждете? Не меня ли?
      Перед ними стояла полная женщина, одетая в ватник, несмотря на жару.
      - Что же - меченого поймали?
      - Да мы не нарочно, объяснил Гарик.
      - Знаю, не нарочно. Ну-ка, несите!
      Она порылась в кармане, вынула ключ, долго отпирала дверь, положила леща на стол. Вынула из ящика скальпель и отрезала пластинку вместе с плавником.
      - Так, - бодро сказала она, - заприходуем...
      Усов, привыкший к неприятностям, покорно стоял, глядя себе под ноги и слегка пошевеливая ушами. Он всегда так делал, когда надвигались неприятности. Это успокаивало нервы.
      Женщина спрятала метку в коробочку и открыла сейф.
      - Берите рубль!
      - Рубль? - удивился Усов.
      - За леща меченого положен рубль.
      Сонкин взял рубль и засунул в карман.
      - А нам что теперь? - удивленно спросил Усов.
      - Идите домой!
      Они вышли из сторожки.
      - Эй! А леща-то, леща берите!
      Усов остановился. Не поворачиваясь, сделал два шага назад, схватил леща и бегом бросился на улицу. Следом за ним Сонкин.
      - Понял? - кричал Усов.
      - Понял! - кричал Сонкин.
      - Видал? - кричал Усов.
      - Видал! - кричал Сонкин.
      - Леща видал? - сунул ему под нос рыбу Генка.
      - Рубль видал? - спросил Гарик, остановившись.
      Солнце поднялось высоко. Они вышли на улицу и у конечной остановки автобуса купили мороженое. Потом, выскочив из автобуса, на углу у кино опять купили. А возле дома у продовольственного купили еще эскимо. Рубль кончился.
      - Как же теперь быть? - спросил Усов. - Нас двое, а лещ один... Слушай, а где твоя книжка?
      Книжку на радостях забыли на траве у кустов.
      Но настроение было прекрасное.
      - Бери леща ты! - сказал Генка. - Алла Борисовна уху сделает.
      - Лучше бери ты, - сказал Гарик. - Матери нет, она на занятиях, а у тебя бабушка сварит.
      - Так и быть! Бабушка сварит, а ты приходи есть.
      Все порешили и хотели расходиться, когда в подворотню вошел Тимофеич. На ногах он стоял не очень уверенно и прошел было мимо. Потом увидел ребят, двинулся на них, но споткнулся о выбоину в асфальте.
      - Дождетесь у меня! - прохрипел он. - Я вам еще покажу, как меченую рыбу ловить...
      Маленький Сонкин засмеялся.
      - Ты чего? - не понял Усов.
      - Помнишь, когда мы уходили с озера, я вернулся...
      - И что?
      - Да я бредень Тимофеича закинул в озеро. Далеко. Пускай честно рыбу ловит.
      - По домам! - весело крикнул Усов.
      Тимофеич стоял, покачиваясь, посреди двора и ругался.
      СЕМЬ АВТОБУСОВ И ГРУЗОВИК
      - Наконец-то я от тебя избавлюсь! - сказала бабушка. - Все печенки мне проел...
      Не ел ей Генка печенок. Вообще они видятся мало. И на второй год Генка все-таки не остался.
      Она просто так, любя, это говорила, пока аккуратно пришивала ему метки к одежде с инициалами Г.У., обсуждала, какие штаны класть, а какие нет. И как быть со свитером: брать нужно, а локоть рваный. Тем временем Гена то и дело вынимал из кармана ножик. Наконец-то, по случаю перехода в шестой, бабушка его подарила. Ножик прекрасный, туго открывался, а захлопывался со страшной силой.
      - Смотри, пальцы не прищеми! - вскрикивала бабушка каждый раз, когда нож щелкал. - Купила на свою шею, станешь, не дай бог, инвалидом...
      Наконец бабушка написала на листке от тетради красивым почерком: "Гена Усов", вырезала и приклеила "Гену Усова" к чемодану.
      К заводской проходной Генка пришел, как всегда, последним. Народу полно было, и дежурные всех рассаживали по автобусам.
      - Вон того видишь? Это начальник моего цеха, - говорила бабушка.
      Начальник цеха бежал с огромным чемоданом, волоча за руку девочку.
      - А вот это, - бабушка показала пальцем на крыльцо, - сам директор завода.
      - Да?! - не поверил Усов. - Это Гаврилов?
      - Гаврилов. А почему бы нет?..
      Усов хмыкнул, не ответил. Он очень удивился. Ему почему-то казалось, Мишкин отец толстый, с большим животом, очень строгий и обязательно в очках. А директор был тощим, длинным и без очков. Генка не раз заходил к Мишке домой, но отца никогда не видел. Мишка и сам видел его мало. Директор уезжал чуть свет, появлялся ночью. Ночью, говорил Мишка, он приходит и еще сидит, читает. Когда он только спит?..
      Директор тоже вышел проводить детей в лагерь. Мишки не было. Его в санаторий для особых детей в Крым увезли.
      Бабушке кто-то махал рукой, хлопал по плечу, все ее знали, и она всех: уж сколько лет в одном цехе работает.
      - По автобусам! Скорей по автобусам!
      Все ребята карабкались на подножки, запихивали под сиденья чемоданы, открывали окна, свешивались вниз. Вожатая кричала:
      - Дети, окна открывать запрещено! Кому сказано?! И так не жарко ехать...
      - Это ты, Усов? - сказала вожатая.
      - А это вы? - спросил Генка.
      - Я с вами на лето в лагерь еду. Смотри не повторяй своих школьных штучек, а то...
      - Усик, садись, - сказала бабушка. - Расстанемся на месяц. Ты от меня отдохнешь, а я от тебя.
      Вздохнула и отвернулась, сморкаясь в маленький платочек.
      - Я от тебя вообще-то не устал, - сказал Гена.
      - Зато я от тебя устала.
      Она обняла его за шею. Он был с бабушкой одного роста, даже, пожалуй, чуть повыше. Она подала ему чемодан с наклейкой "Гена Усов".
      В автобусе было полно. Генка втиснулся на заднюю скамейку. Хоть бы кто-нибудь знакомый был из школы. Никого! Светку и ту к родным в деревню на лето отправили.
      Мимо вереницы автобусов проехала милицейская машина "раковая шейка" с рупором на крыше, рупоры вращались и объявляли:
      "Лагерь отправляется! Провожающие, отойдите от автобусов. Всем отойти от автобусов!.."
      "Раковая шейка" развернулась и медленно покатила по улицам. За ней черная "Волга", в которой сидел начальник лагеря. За "Волгой" "Скорая помощь" - на всякий случай. А после автобусы.
      Из окон все равно высовывались. Девочки руками махали, родители бежали кросс по тротуарам, обгоняя друг друга, пока не отстали. Зря бежали! Все равно автобусы крутили колесами быстрей и скоро скрылись за углом.
      Усов в окно не смотрел. Он вытащил ножик, открывал и закрывал. Ножик щелкал, только успевай пальцы убирать. Вожатая похлопала в ладоши и сказала: "Знакомиться не будем, потом и так познакомимся, будем лучше петь".
      Долго ехали. Город кончился. Выехали на шоссе. Леса побежали мимо. Мальчик, который рядом с Усовым сидел, говорит:
      - Дай нож посмотреть.
      Отдал Генка; тот открыл, потом стал закрывать, да так, что чуть пальцы не прищемил. Генка у него отобрал: мал еще с такими игрушками играть. Другой сосед говорит: "Дай мне". Ну и ему дал. Пошел нож гулять по автобусу. Все смотрели, даже девочки, хотя ничего они в ножах не понимают.
      Ждет Генка свой нож, а тот не возвращается. Встал Усов, пошел по автобусу, спрашивает:
      - У кого мой ножик? Отдайте!
      Насилу нашел, спрятал в карман. Вожатая кричит:
      - Садись, Усов, на место! Ходить не разрешается.
      - А я разве хожу? Мне нож взять...
      - Какой еще нож? - спросила вожатая. - Ну-ка дай его сюда!
      Она повертела ножик и спрятала в карман куртки.
      - Когда отдадите? - спросил Генка.
      - Не бойся, придет срок - отдам.
      Тут автобусы остановились. Мимо проехала "раковая шейка":
      - Остановка пять минут. Далеко не отходить. До кустиков! Мальчики направо, девочки налево...
      Двери открылись, и все посыпались из автобуса, побежали к кустикам.
      Усов пошел вперед, стал считать автобусы. Насчитал семь, а сзади грузовик. Кузов накрыт брезентом. Обогнул грузовик, на заднем борту написано: "Обгон запрещен - лагерь!" Интересно все же, обгоняют или нет? Милиция впереди, откуда ей видно?
      Генка оглянулся, вокруг никого. Уцепился за борт грузовика, влез на колесо, подтянулся и перевалился в кузов. В грузовике матрасы для кроватей везут. Усов сразу под брезент, накрылся, лежит, в щель поглядывает. Лежать роскошно: просторно, мягко, как королю на именинах. Зачем ехать в душном автобусе? Там даже окна открыть не разрешают, а здесь ветерок, облака над тобой плывут, верхушки деревьев покачиваются.
      Опять "раковая шейка" проехала. Всем велят в автобусы садиться, сейчас отправляемся. Генка разлегся, в щель глядит.
      Заурчал мотор - тронулись. Вот и не заметили, что Генки нет. "А вдруг я в лесу заблудился? Вдруг меня волки съели? Остались от Усова рожки да ножки".
      От этого Генке стало так весело, что он захохотал. И тут слышит: мотор умолк. Опять стало тихо. Послышались крики, а что кричат - не разберешь. "Раковая шейка" проехала. Кто-то кричит:
      - Ребят не выпускать. Ищите его в лесу!
      Вожатая бежит куда-то.
      - Фамилию установили? Проверьте по спискам, кого не хватает.
      Слышит Генка, в лесу кричат:
      - Усов!
      - Усов!!
      Генка чуть было не отозвался. Но думает: лучше пока помолчу. Доеду до лагеря, там уж все наверняка поймут, что это шутка. "Молодец, - скажут, Усов, скучно было ехать, ты всех развеселил". Назначаем тебя капитаном команды КВН - ты у нас самый веселый и самый находчивый.
      А возле автобуса суета. Взрослые бегают, и "раковая шейка" раза два проехала. Те, кто в лес пошел, вернулись, руками разводят.
      Смотрит Усов - две огромные зеленые машины остановились. Из них солдаты выпрыгивают. Построились в шеренгу прямо на шоссе. Начальник лагеря стал им что-то объяснять, офицер крикнул, они растянулись цепочкой и вошли в лес. Хотел Усов вылезти и посмотреть. Но мотор заревел, и грузовик тронулся за автобусами. На шоссе только "раковая шейка" осталась и военные машины.
      Опять ехали они по шоссе мимо леса, потом свернули на проселок. Все под пылью скрылось. Высунулся Усов из-под брезента, а ничего разглядеть не может. Пыль клубами. Закашлялся, испугался, что его сейчас найдут. И действительно, остановились.
      Забился Усов поглубже. Сидит, на всякий случай не вылезает. Полчаса прошло. После выглянул; видит: вокруг домики, лужайка зеленая, разноцветные флажки к забору прибиты. Ребята бегают, разносят свои вещи по корпусам, а совсем рядом с грузовиком кто-то кричит:
      - Матрасы где сгружать?
      Сейчас брезент скинут. Надо удирать, пока не поздно.
      Сполз на колесо, спрыгнул и побежал от грузовика подальше. Смотрит, ребята уже в футбол играют. Он, конечно, сразу сосчитал, в какой команде на игрока меньше, и пристроился, тоже начал играть. Ребята сначала заворчали, а после он с левой так врезал по воротам, что ему сказали:
      - Где же ты раньше был?..
      Генка вспотел, и пыль, намокнув, текла по нему бурыми полосами.
      Поиграл Усов немножко и соображает: "Надо бы в свой отряд пойти, а то, чего доброго, без кровати останешься и без обеда. А как своих найти, когда все незнакомые?.."
      Стал из отряда в отряд ходить. Половину корпусов прошел - ничего не понять. Навстречу по дорожке вожатая идет. Увидела его , издали кричит:
      - Ты где это так вымазался? Котельную чистил? Из какого отряда?..
      Тут вожатая подошла поближе, всплеснула руками и как закричит:
      - Это же Усов! Усов, который потерялся!
      Генка думает: чего это она так обрадовалась? Она схватила его за руку и тащит.
      - Пойдем, - говорит, - скорей! Слава богу, нашелся...
      Притащила к двери, на которой написано: "Начальник лагеря".
      - Вот он!
      - Кто? - спрашивает начальник.
      - Да Усов, который потерялся.
      Начальник из-за стола вскочил: