Тут вожатая захлопала в ладоши и сказала, что сейчас будет самый главный номер.
      - К нам в гости, ребята, пришел лично Дедушка Мороз!
      - Подумаешь! - тихо сказала Светка. - Я этих артистов тыщи видела. Сейчас скажет: "Здравствуйте, милые дети!" Не могли чего-нибудь получше выдумать...
      Радиола заиграла марш.
      "Бум-бум-бум, трум-труру-рум!" Дед Мороз смело вышел в зал. Он хотел подойти к елке, замахал руками и качнулся из стороны в сторону.
      - Здра...здравствуйте, милые де...- начал он басом и вдруг накренился набок.
      - Здра... Да не качай ты меня, стой на месте! - прошипел Дед Мороз. - Здра...
      - Только не лягайся. А то скину! - строго предупредил голос из его живота.
      - Я лягаюсь? - возмутилась голова. - Не ври! Я управляю...
      Дед опять пошел, пошатываясь, как пьяный. Его клонило то влево, то вправо, и ребята хватали его под руки и поворачивали.
      - Ой, девочки, не могу! - хохотала Светка. - Ой!..
      Дед Мороз дошатался до стены, ухватился руками за шведскую стенку, хотел подтянуться, чуть не разорвался пополам и замер.
      Гаврилов подошел к Деду Морозу и зашептал:
      - Безобразие! Вы что же, роль забыли?
      - Не забыли! - сказал глухой голос из живота. - Пускай он не лягается, а то я его скину.
      - Ладно, не буду, - согласилась голова. - Здравствуйте, де...
      - Ой, ногу больно!
      Дед Мороз вздрогнул, захромал. Его потянуло вправо, потом влево. Он нагнулся вперед, потом еще больше нагнулся... Девочки завизжали и бросились врассыпную. Дед Мороз повалился на пол. Шапка повисла на елке, маска с длинной бородой отлетела в сторону. Верхняя часть, побарахтавшись в тулупе, выбралась и оказалась маленьким Сонкиным, а нижняя, длинная, в виде Усова, прорвав головой бумажный тулуп, сидела на полу и то трясла в воздухе кулаками, то потирала больную ногу.
      Заорали, завизжали, затопали и окружили толпой бывшего Деда Мороза. Сонкин ползал у всех под ногами - никак не мог найти очки. Светка сняла очки с елки и надела на Сонкина. Оглядевшись, Сонкин бросился с кулаками на Усова. Тогда Светка втиснулась между Усовым и Сонкиным, чтобы их разнять.
      - Я давно это знала, когда еще вы бумажный тулуп под кровать прятали. Думаете, не видела? Но не бойтесь, никому не выдала. Сказали бы мне, я бы вам такое лицо у Деда нарисовала - пальчики оближешь! А вообще-то все равно целый Дед Мороз лучше. Он хоть не так качается и не дерется.
      - Чего же вы не поменялись? - сказал Мишка. - Вам же было сказано...
      - Сказано, сказано! - ворчал Усов. - Мы поменялись. Да Сонкин чуть не лопнул, когда я на него сел! Пришлось опять меняться.
      - Не надо было тебе на катке падать! - сказал Сонкин.
      - Не надо было, - согласился Усов. - Если бы я знал...
      - Эх, вы! - ворчал Гаврилов. - Такое важное мероприятие - Новый год, - а вы его своей подвернутой ногой сорвали! Ничего Усову доверить нельзя...
      ТРЕБУЮТСЯ КОШКИ
      С ржавой водосточной трубы свисало объявление, напечатанное на пишущей машинке заглавными буквами. Сбивая сосульки, Гарик Сонкин остановился, оттопырил губу, поднялся на цыпочки и молча ткнул пальцем в бумажку. Генка Усов тоже стал читать, но ничего не понял.
      ВНИМАНИЕ!!! НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОМУ ИНСТИТУТУ ТРЕБУЮТСЯ КОШКИ 7 ОБРАЩАТЬСЯ САДОВЫЙ ТУПИК 7 ЛАБОРАТОРИЯ 7
      - Ну и что?
      - Понял? - спросил Гарик.
      - Чего "понял"?
      - Как чего? Это каждому идиоту ясно.
      - А я не идиот, мне не ясно.
      Усов, конечно, сам тоже может соображать, но его надо подтолкнуть.
      - Собаки в космос летали, кошки - никогда, так? Они выносливые так? Падать умеют лучше людей - так?
      Тут до Усова начало доходить. Он стал на палец накручивать чуб. Его, как уже было сказано, только подтолкнуть, а дальше он и сам мыслить может сколько угодно.
      - И сигналы подавать могут, - продолжал он. - "Мур-мур" - значит, все в порядке, "мяу-мяу" - значит, дело плохо.
      - Это все шуточки, - сказал Сонкин. - А тут серьезно.
      - Мы-то тут при чем?
      - Здрасте! У тебя же самого кот есть.
      - Есть-то есть! - Усов замялся. - Только понимаешь, он очень хороший. Ласковый такой. Я из школы прихожу - Кактус возле ног трется. Мы ведь с ним до вечера сидим, пока бабушка приходит. Что же я - сиротой останусь?
      - Не навечно же! Слетает - вернется!..
      Генка свел брови, пошевелил губами и решился.
      Нельзя терять ни минуты. Помчались домой, стали шить скафандр.
      Все нормально, только Кактус мерить не хочет, кусается. Ну, ничего, привыкнет! Усов в перерывах между примерками его дрессировал. На задних лапах Кактус и раньше ходил. Надо его научить считать хотя бы до трех. А он мяукает только до двух. Тоже с характером.
      Скафандр и герметичный шлем из пол-литровой банки с собой взяли. Поехали на трамвае. Боялись, с котом кондуктор выгонит, но он не заметил.
      Пришли в Садовый тупик. Дом номер семь искали полчаса. Там всего на улице пять домов. Хорошо, ребята в футбол играют. У вратаря Сонкин спрашивает, где институт. Оказывается, надо проходным двором на соседнюю улицу выходить.
      - Да ведь номер семь по этой улице?
      - Никакой это не номер семь! Слушайте, что вам говорят. Там один дом - красный такой. Прямо в проходную упретесь.
      Вратарь поймал мяч и выбил его в противоположный конец Садового тупика, туда, где стояли другие ворота.
      Перед проходной Усов вынул Кактуса из-за пазухи, погладил, поцеловал в последний раз.
      - Вообще-то мы должны при запуске возле Кактуса быть, чтобы у него давление от волнения не поднялось. Но мало ли что? Вдруг не пустят...
      На двери проходной висело знакомое объявление:
      ВНИМАНИЕ!!! НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОМУ ИНСТИТУТУ ТРЕБУЮТСЯ КОШКИ 7 ОБРАЩАТЬСЯ САДОВЫЙ ТУПИК 7 ЛАБОРАТОРИЯ 7
      - Нам в седьмую, - деловито сказал Усов.
      - В седьмую? - удивился вахтер в пиджаке и брюках галифе. - Да у нас всего-то лаборатория одна.
      - Нет, семь, - стал спорить Усов.
      - Ты кошку, что ли, принес? Во-он, видишь, сарай? Там надпись: "Посторонним вход запрещен". Это виварий. Туда и дуй, понял?
      - Понял! - гордо сказал Усов и покрепче прижал кота.
      - А ты тоже с кошкой? - спросил вахтер и загородил Сонкину рукой проход.
      - Он со мной, - сказал Генка.
      И вахтер убрал руку.
      Институт, видно, только построили. Еще леса не сняли. На дворе ни кустика, все перерыто.
      - Видал, как у них с кошками плохо? - сказал Усов. - Сразу пропускают. Наверно, запускать пора, а некого.
      Усов открыл дверь, на которой написано: "Посторонним вход запрещен", и сразу наткнулся на пухлого старика в белом халате. Старик из-за своей толщины еле поворачивался.
      - Академик! Видал? - шепнул Усов.
      И церемонно поклонился старику. Сонкин поправил очки и тоже поклонился. И старик с ними раскланялся.
      - У вас кошки? - деловито спросил старик. - Сколько?
      - Кошек у нас один Кактус. Вам нужно семь, да?
      - Почему семь? - не понял старик, а когда вспомнил, заговорщицки наклонился и зашептал. - Понимаете-с, молодые люди, какая у нас неприятность: машинка вместо точки бьет цифру семь-с. Вы уж извините!
      - Ладно, чего там, - сказал Гена. - Это даже лучше. А что с Кактусом делать?
      - Вот, видите, клетки? Найдите пустую. Номер клетки напишите на этой бумажке, адрес свой и фамилию. Писать умеете?
      Сонкин и Усов чуть не обидились.
      Академик спрятал бумажку в карман.
      - Простите, а когда Кактуса запустят?
      - Да на днях-с, - сказал старик.
      - А может, мы потребуемся?
      - Нет, вы нет-с...
      Генка пошел было, но вернулся. Он подошел к клетке, в которой степенно, как тигр в зоопарке, ходил вдоль туда и обратно Кактус. Усов просунул в щель пальцы, и Кактус подошел, потерся о них ухом. Гена поджал губы. Гарик стоял в стороне и терпеливо ждал.
      Старик-академик ждал, пока они уйдут.
      - Знаете что? - Усов повернулся. - Я совсем забыл. Мне ведь от бабушки попадет за кота. И вообще его жалко. Отдайте мне его обратно!
      - Договаривайся с ним о чем-нибудь, - тотчас проворчал Сонкин.
      - Пожалуйста! - согласился старик. - Только мы ему ничего плохого не сделаем. И кормить будем хорошо. А выполнит свой долг перед наукой заберете.
      - Ну, вот видишь! Согласен? - Сонкин гнул свое.
      Генка погладил еще раз кончиками пальцев Кактуса, кивнул ему на прощанье, и они ушли.
      За проходной поссорились. По мнению Сонкина, Усову следовало лучше расспросить, что да как. Усов заорал, что Сонкин там вообще молчал как рыба. Надо было раньше думать. Знал бы, не брал бы его с собой. А Гарик напомнил, что это он предложил Кактуса для полета. Не подрались только потому, что надо было скорей обдумать, как сообщить о Кактусе в школе.
      Можно, конечно, просто ждать, пока в газетах будет сообщение ТАСС, но это очень долго. Лучше самим рассказать или намекнуть Крынкину из пятого "А" и предупредить, чтобы никому не говорил. Через полчаса вся школа будет знать.
      Крынкин поклялся, что будет молчать. Глаза у него расширились, и он перешел на шепот:
      - Никому, само собой! Я - могила! Это же космос! Все секретно!.. А долго надо молчать?
      - Сколько сможешь.
      - Понятно! - Крынкин закрыл ладонью рот и исчез.
      Минут через пять к Сонкину подошел Гаврилов.
      - Слушай, у меня к тебе секретный разговор. Ты Усову не говори, понял?
      - Понял!..
      - Как ты считаешь, а его не могут взять с Кактусом?
      - Все может быть...
      Мишка отошел и тотчас подошел к Усову.
      - Слушай, - тихо сказал он. - У меня к тебе секретный разговор, ясно?
      - Ага!..
      - Насчет сроков ничего не известно? Анкету вы уже заполняли? Без этого в космос нельзя...
      Остальные уроки не занимались. На переменах лезли из других классов посмотреть. Дежурные не пускали, но старшеклассники все равно проходили. С ними не справишься: выкручивают руки - и входят.
      После уроков остались.
      - Все-таки, если разобраться, с нами неправильно поступили, - сказал Гаврилов и вытер нос ручкой от портфеля. - Кот из нашего класса. А получается, что коллектив вроде бы ни при чем...
      Все зашумели.
      - Есть предложение! - крикнула Светка Мельникова. - Выбрать ответственного за Кактуса.
      - Так ведь это же усовский кот! - крикнули сзади.
      - Ну и что? - сказал Гаврилов. - А кто Усова назначал? Никто.
      - Действительно, никто!
      - Так и быть. Пускай Усов будет главным ответственным!
      - Все "за"? - спросил Гаврилов. - Единогласно!.. Теперь дальше: обязать Усова отдать все силы подготовке Кактуса к полету.
      - Ладно! - вяло согласился Генка. - Может, он еще вообще не полетит...
      И зачем это "не полетит" у него вырвалось?.. Все заорали.
      - Как так не полетит?!.
      - То есть какое ты имеешь право говорить, что не полетит?!.
      - Тебе на честь класса наплевать!
      - Может быть, переизберем ответственного? - предложил Гаврилов.
      - Да тише вы! - сказал Сонкин. - Полетит! Академик сам сказал: на днях запустят. Погодите, еще и бегемота из зоопарка в космос отправят. А что? Умнейшее животное!
      Но все равно появилось недоверие. Что, если Усов и Сонкин вообще трепачи?
      - Вдруг на днях не полетит? - спросил Мишка. - Кто за это ответит?
      - Тогда в следующий раз полетит.
      - А если и в следующий не полетит? Знаете что? Так оставлять нельзя. Ехать всем классом в институт и бороться, чтобы летел наш Кактус. Кто "за"?.. Мало ли какую кошку несознательные элементы с улицы подсунут... Мы тут за него отвечаем, Кактус не подведет.
      Сонкин говорит:
      - Может, не надо всем классом? Еще рассердится академик: "У вашего кота данных нет, а вы его в космос по блату пропихиваете..."
      Но все были "за".
      Пришли к проходной института - не пускают. Вахтер в майке, галифе и сапогах встал поперек прохода и руки развел.
      Тут всем бороться расхотелось.
      Мишка вышел вперед, надул щеки и говорит:
      - Товарищ вахтер, мы пришли от имени и по поручению. Дело очень важное. Вы бы не могли позвать нам академика? У нас совершенно секретный разговор.
      - Какого академика?
      Мишка показывает:
      - Такого седого из этого как его... ви-ва-рия.
      - А, из вивария! Так бы сразу и сказали. Позвоню, только все ни с места. А то...
      - Ясно, ясно! - сказала Светка. - А то буду стрелять...
      - Вот именно, - вахтер ушел к телефону.
      - Мы своего добьемся! - потирая руки, зашептал Мишка. - Только не кричите, поняли? Главное - организованность.
      - Здравствуйте, молодые люди-с! - Из проходной на улицу выкатился, как колобок, старик в белом халате. - Вы что же, все кошек принесли?
      - Нет, что вы!..
      - Тогда чем могу я быть полезен-с?
      - Понимаете, у нас ответственное поручение. - Мишка старался говорить как можно вежливее, а остальные кивали головами. - Речь идет о чести школы. У вас находится наш кот Кактус... Так вы бы не могли точно сообщить, когда вы его запустите.
      - Так, так-с, - старик вынул руку из кармана халата и почесал остатки волос на затылке; какая-то мысль промелькнула у него в глазах. - А куда, собственно, вы хотите, чтобы мы его запустили?
      Он посмотрел на вахтера, потом на ребят.
      - Ясно куда, - сказал Усов. - Нас не проведешь, понимаем. В космос, конечно!
      Академик покачал головой:
      - Ах ты, старая моя голова! Ну как это я сразу не сообразил?! Сегодня третья делегация из школы приходит. Писем целый ящик. И кошек штук тридцать. Приходится всем отказывать.
      - Товарищ академик! - Мишка старался убедить его изо всех сил. - Я должен сказать, что наш Кактус - животное особое. Он на задних лапах ходит, мяукает до двух. И потом, ему уже скафандр сшили. Вот он сшил...
      Усова вытолкнули вперед, но он скис.
      - Ты скафандр сшил? - спросил академик.
      Генка вяло кивнул.
      - А вот он, - Мишка отечески погладил по голове маленького Сонкина, - всех космонавтов может без запинки назвать - и наших, и американских.
      - И американских?! - изумился старик, и на глазу у него нависла слезинка. - Хорошие вы мои! Я бы рад всей душой запустить вашего Фикуса...
      - Кактуса, - угрюмо поправил Усов, накручивая на палец чуб.
      - Да, да, Кактуса! Я готов запустить его на Луну-с и даже потом на Марс.
      - То-то же! - сказали сзади.
      - Прошу без выкриков, - строго сказал Гаврилов. - Давайте поддержим академика. Три-четыре - ура-а!..
      Но академик замахал рукой.
      - Тише, тише! Кошки-то нам требуются не для этого.
      - Не для этого?! А для чего?
      - У нас в институте много мышей развелось - а, как известно, лучше кошки зверя нет-с. Уж извините!..
      Все притихли и растерялись.
      - А я уже в план сбор включил, - процедил сквозь зубы Гаврилов, - на тему "У нас в гостях первый в мире кот-космонавт".
      - Иди ты с твоим планом! - не выдержал Усов. - Узнали бы мы с Сонкиным тихо, сорвалось - и все. А теперь расхлебывай...
      - Что же вы, товарищ академик, - возмутилась Мельникова, детей обманываете? Вас спрашивают: "Когда запустите?" Вы отвечаете: "На днях". Занятия в школе срываете... Лучше бы Усов занимался. Вот останется на второй год - вы будете отвечать!..
      - Ай-яй-яй!.. Но мы действительно запустим на днях Фикуса...
      - Кактуса, - поправил Усов. - А когда можно за ним прийти?
      - Конечно, Кактуса! - сказал академик. - Пускай себе ловит мышей. Половит - и милости просим. Только не спрашивайте академика. Я ведь сторож. Будьте здоровы-с!
      ЗАЙЦЕМОБИЛЬ
      Вечером случилось нечто такое, чему поверить было трудно.
      К Усову забежал Гарик Сонкин.
      - Я, собственно говоря, хотел тебя предупредить: задача ни у кого не получается, даже у меня. Можешь спокойно ее не делать. Завтра что-нибудь придумаем. О погоде поговорим...
      - О погоде можно, - согласился Генка. - Только задачу я решил. Спиши - и все.
      - Не может быть! А с ответом сходится?
      - Сходится.
      Гарик долго глядел в тетрадку.
      - Молоток! Чувствуется моя школа! Но списывать не буду - нарушение принципа.
      Всю ночь Генке снилось, что он решает сложнейшие задачки - одну за другой, как орешки щелкает. А потом выходит к доске отвечать. Класс немеет от восторга, и Аллочка Борисовна стоит с разинутым ртом. Ай да Усов! Сонкина, величайшего математика, обошел!
      На другой день выяснилось, что, кроме Генки, задачу действительно не решил никто. Генка скромно сидел и молчал, к нему подходили, просили его вызваться отвечать. Генка был на все согласен. Синяя птица пятерка, можно сказать, была уже у него в руках.
      К сожалению, Алла Борисовна, которой предстояло пятерку поставить, еще этого не знала. Она понятия не имела ни о том, что Усов задачу решил, ни о том, что весь остальной класс надеется на Усова. И, стремительно вбежав, как всегда, в свой пятый "Б", Алла Борисовна сказала, словно боясь об этом забыть:
      - Сегодня к нам в класс должны пожаловать гости.
      Сразу начались догадки, вопросы, пересуды. Класс, ухватившись за соломинку, целеустремленно оттягивал роковой момент. Время шло, Генкина пятерка принимала форму нолика, нолик постепенно превращался в облачко. Облачко выпорхнуло в окно, растворилось в высоте. И никто этого не заметил.
      Тем временем делегаты солидно шли по коридору парами, взявшись за руки. Они с достоинством осматривали школу и лишь изредка, когда кто-нибудь, опаздывая на урок, проносился мимо них со скоростью света, растерянно останавливались, натыкаясь друг на друга, и в испуге втягивали головы в плечи. К таким скоростям делегаты не привыкли и, разинув рты, вопросительно оглядывались на воспитательницу. Та щурила глаза: дескать, идите-идите, еще не то увидите...
      Возле пятого "Б" воспитательница велела делегатам остановиться, подравняться и подтянуть колготки.
      Света Мельникова шла как раз из буфета, доедая булочку с повидлом.
      - Ой вы мои миленькие, хорошенькие! - запричитала она. - Как вы сюда попали? Мальчик, давай я тебе носик вытру!
      - Девочка, ты из пятого "Б"? - спросила воспитательница. - Скажи учительнице, что мы пришли.
      Света влетела в класс. Урок уже шел.
      - Алла Борисовна! Там вас грудные спрашивают, из детского сада...
      Алла Борисовна побежала к двери приглашать гостей.
      Делегаты выстроились у доски. Весь класс их разглядывал с особым удовольствием, потому что домашнее задание становилось таким же ненужным, как пятое колесо у телеги...
      - У нашей группы детского сада, - начала воспитательница, когда все затихли, - большая к вам просьба. Ребята очень любят играть, а вы все мастера - умелые руки. Сделайте нам, пожалуйста, что-нибудь. Ладно?
      - Что сделать? Что? - спросила Мельникова.
      - Да уж что сможете! Мы вам за это скажем... Что мы скажем, ребята? Три-четыре!..
      - Спа-си-бо! - недружно заявили делегаты.
      Потом воспитательница взяла самого маленького, Вову, за руку и повела к двери. Остальные делегаты, толкая друг друга, потянулись за воспитательницей. Знакомство состоялось. Света догнала Вову и еще раз вытерла ему нос.
      - Давайте быстро подумаем, что мы сделаем для наших подшефных, сказала Аллочка Борисовна, - и займемся наконец математикой.
      - Ясно! - сообразил Гаврилов. - Игрушки, конечно!
      - Игрушки разные бывают, - философски заметил Усов.
      В классе начался спор.
      - Куклы всем надоели! У каждого их полно!
      - Я придумал: сделаем зверей пострашнее!
      - Верно! Зверей! Подарим зоопарк!
      - Каждый сделает по зверю...
      - Я буду делать лису, - сказала Мельникова. - У мамы мех остался от воротника.
      - Я сделаю зебру! У меня платье старое, полосатое...
      - Я - жирафу! У бабушки накидка в жирафьих пятнах...
      - Погодите! - сказал Гаврилов. - Одному подарим лису, другому зебру, третьему жирафу - они же все перессорятся. А? Алла Борисовна?
      - Решайте сами, вы у меня самостоятельные, - сказала Алла Борисовна. - Что ты предлагаешь, Гаврилов?
      - А вот что. Старик Хоттабыч подарил футболистам двадцать два мяча, чтобы не ссорились. И нам надо всем дарить одинаковых зверей. Чтобы не ссорились... Без обиды... И делать легче!
      - Если одинаковых, - сказала Светка, - тогда давайте делать зайцев. Зайцев почему-то все малыши любят...
      - Правильно, зайцев, - поддержали Мельникову остальные девочки. Мордочку сшить и туловище. Ватой набьем, глаза нарисуем, уши пришьем - и можно дарить.
      Алла Борисовна, ко всеобщей радости, так и не успела из-за этих зайцев заняться математикой. Но домашнее задание все же записала.
      Дома перво-наперво Генка вытащил бабушкино шитье и свои инструменты.
      Заяц обязан быть летом сереньким, а зимой - беленьким. Но ни серой, ни белой материи у бабушки не было. Была розовая, осталась от распашонок, которые бабушка шила для соседского малыша.
      Генка вырезал из розовой материи туловище, голову и одно ухо. На другое ухо материи не хватило.
      Швейная машинка у бабушки была открыта. Нитки в ней были заправлены черные, но шпульку вставлять Усов не умел и решил шить черными. Усов прострочил зайцу живот. Вытащил его из-под лапки, но оказалось, что живот пристрочился к Генкиной рубашке.
      Генка взял ножницы и, чтобы не портить зайцу живот, отрезал его с частью своего рукава. Теперь надо набить живот ватой. Но как набить, когда со всех сторон застрочено? Пришлось разрезать, наложить в отверстие ваты и снова зашить. Живот получился первого сорта. Только видно, что зайцу сделали операцию аппендицита.
      Голова шилась легче. На этот раз он застрочил не все, оставил отверстие, натолкал туда ваты и хотел зашить, но раздумал. Это же рот! Настоящий рот! Ну, подумаешь, из него вата торчит!
      Голову Генка пришил к туловищу и занялся ушами. Первое ухо вышло замечательно длинное, но несколько узкое, похожее на чулок. Генка пришил это ухо к голове и стал думать, из чего сделать другое ухо. Усов нашел лоскуток красный в горошек - от блузки. Из него он выкроил второе ухо, пришил, нарисовал чернилами глаза, но заяц получился безжизненный. Ему не хватало усов. Из чего их сделать? Конечно, из проволоки. Стал Генка искать проволоку и нашел батарейку. Тут уж идея сама собой пришла. Распорол он снова зайцу туловище, вату вынул, засунул батарейку и вставил в глаз лампочку от карманного фонаря. Глаз у зайца загорелся. Теперь другое дело! Надо бы и в другой глаз вставить лампочку, но больше лампочек нет.
      Заяц стоял, помахивал ухом в красный горошек, светил одним глазом и не шевелился. Чего-то в нем не хватало. Усова посетила еще одна мысль, и он помчался во двор. Возле песочницы играли малыши. В два счета Генка обменял фонарик без батарейки на заводной автомобиль без ключа и вернулся обратно. Он оторвал от автомобиля кузов так, что осталась одна рама с колесами. На нее он привязал своего зайца. Взял плоскогубцы и завел ими пружину. Заяц затрещал и как бешеный помчался по комнате, светя впереди себя одним глазом. Он ударился в стену и повернул обратно. Так заяц носился до тех пор, пока завод не кончился.
      Генка отсоединил провод от лампочки, чтобы не села батарейка, завернул зайца в бумагу, засунул вместе с плоскогубцами в портфель. Задание было выполнено. Генка так увлекся, что про задачки, которые Алла Борисовна велела решить дома, и не вспомнил...
      На другой день пятый "Б" тащил в школу свертки. Только и разговоров было, как пойдут после уроков в детский сад. Гаврилов проверял, кто что сделал, и ставил в списке плюсы.
      Генка вынул из портфеля сверток и сунул Гаврилову под нос. Мишка не стал разворачивать, нашел Усова в списке и поставил плюс. Тут в класс как раз вошла Алла Борисовна. Она раскрыла журнал и сразу спросила:
      - Кто не приготовил домашнего задания? Вчера целый урок проболтали...
      На этот раз задачи решили все. А Генка решил, что речь идет о зайцах, и закрыл глаза. Зайца он, как известно, сделал.
      - Гена Усов, прошу с тетрадкой!
      - Я лучше с зайцем! - предложил Усов.
      - С задачами!
      - Ой... А вчерашнюю задачу можно?
      - Ну знаешь ли, Усов! - возмутилась Алла Борисовна. - Если не сделал, имей мужество сознаться... И получить двойку... Два!
      Если б не заяц, который лежал в парте и которым Генка собирался всех удивить, день можно было бы считать неудачным.
      После уроков все двинулись в детский сад. Девчонки шли под руку парочками, а мальчишки сзади, подталкивая друг дружку в сугробы на глазах у смеющейся Аллы Борисовны.
      Завидев пятиклассников, воспитательница сказала своим:
      - Быстрей допивайте компот и выходите строиться!..
      Никто не стал допивать компот. Все выбежали строиться. Генка с грустью смотрел на обилие оставшегося компота. Он очень любил компот и мог съесть кастрюлю в один присест.
      Гаврилов вышел вперед, откашлялся солидно и произнес: "Дорогие дети! Уважаемая воспитательница!" Но в это время уважаемая воспитательница сказала:
      - Сейчас шефы подарят вам игрушки!
      И все испортила. Никакой торжественности не получилось, а просто все бросились к малышам и стали разворачивать и показывать подарки. Света Мельникова стояла возле маленькой девочки с большим бантом. Девочка проверяла, все ли у зайца на месте. Он был симпатичен, Светкин заяц, только косоват немножко. Но ведь заяц и должен быть косым.
      Гарик сделал огромного зайца из воротника своего старого пальто. Заяц был темноват, потому что воротник был из крашеного кролика. Но это тоже было ничего. Заяц и кролик как-никак родственники.
      Тут Генка увидел, что маленький Вова стоит в стороне и к нему никто не подошел. Генка молча протянул Вове сверток. Вова стал немедленно разворачивать.
      - Кто это? - спросил он.
      - Это зайцемобиль.
      Генка подключил проволочку к батарейке - и глаз у зверя загорелся. Потом он вынул из кармана плоскогубцы, завел пружину и поставил зайца на пол. Заяц нервно вздрогнул, тряхнул ухом в красную горошину, отчего лампочка замигала. Едва Усов отпустил руку, заяц затрещал и помчался прямо на Вову. Испугавшись, Вова сперва отступил на шаг, но тут же бросился догонять игрушку.
      - Зайцемобиль! - радостно закричал он. - У меня зайцемобиль!
      Зайцемобиль остановился, мигая глазом. Вова схватил его, тут же рассмотрел, как он устроен, погладил и принес Генке.
      - Заведи еще!
      Ребята побросали своих зайцев и столпились вокруг Усова.
      - Теперь дай мне! - потребовал рыжий мальчик.
      - И я хочу зайцемобиль, - сказала маленькая девочка с большим бантом. - А просто зайца - не хочу...
      Усов снова завел игрушку и вернул Вове. Но у Вовы ее тут же вырвали. Заяц затрясся в воздухе, зашипел и замигал одним глазом. Его выпустили из рук, и он шлепнулся на пол. Тут на него навалились человек десять. Послышался рев. Воспитательница с Аллой Борисовной бросились разнимать дерущихся.
      Гаврилов стоял посреди комнаты очень сердитый и все еще держал в руках открытую тетрадку с речью.
      - Так я и знал! - воскликнул он. - Опять Усов! Если сам не дерется, так из-за него драка. Я говорил - нужно делать всем одинаково, а ты?
      - Что я? - спросил Генка. - Пускай зайцемобиль будет общий...
      - Усов, Усов! - повторяла Алла Борисовна. - Усов, Усов!..
      - Я всю жизнь Усов, - пробурчал Генка.
      Но настроение у него после двойки и после драки все-таки не испортилось. Подумаешь невидаль, размышлял он. Мне всегда не везет. Выходит, если мне не везет, значит, все в порядке...
      ГЕНКА, ФЛОРА И ФАУНА
      - Чего это ты сегодня такой тихий? - спросила бабушка, входя из кухни в комнату. - Здоров?
      И она приложила руку Генке ко лбу.
      Генка сидел за столом и глядел вдаль. Время от времени что-то передвигал на столе и снова задумывался. Бабка очень удивилась, потому что такая сосредоточенность находила на Генку не часто. Взрослеет, наверное...
      - Не приставай. Я думаю, - отстранил Усов мягкую руку бабушки.
      - Можно и повежливей ответить. Матери бы письмо написал, скучает по тебе ведь!..
      Генка промолчал, что само по себе тоже являлось признаком болезни или очень большой его занятости. И бабушка вышла.
      Усов двигал по столу марки: то соединял, то раздвигал. Но в каком порядке ни ставь девять штук, все равно мало. А нужна коллекция. И не просто, а на какую-нибудь интересную тему. Как тут ни крути, тема не придумывается. Из девяти две марки с героями войны, три - звери, две самолеты, на одной какой-то цветок, и еще одна польская, с гербом.
      Генка двигал, двигал и все же соединил по темам: герои стали в один ряд, самолеты - в другой, животные - в третий, цветок повис отдельно. Самолетов и героев было мало, поэтому Генка решил собирать зверей и цветы. Получалось четыре марки. То, что росло, было флора. Что бегало - фауна. Флора и фауна, фауна и флора. Ничего звучит!
      Бабушка опять не выдержала, вошла.
      - Уроки сделал?
      - Почти, - сказал Генка. - Все-таки плохо, что ты не домохозяйка.
      - Что, что?.. Это почему?
      - Да потому, что у всех ребят, у кого матери не работают, они ходят днем по магазинам и покупают марки. Ты хоть и бабушка, а толку что? У всех, знаешь, сколько марок? А у меня?..
      - Марки? Да, во-первых, сам ты можешь купить. Если, конечно, не дорого. А во-вторых, зачем покупать? Поезжай к Юльке, Юле! У нее в канцелярии каждый день почта приходит!
      Усов сразу смекнул, чем это пахнет:
      - И ей не жалко?
      - У нее их столько, что, наверное, не жалко.
      От бабушки тоже, оказывается, польза бывает.
      Юля, старая подруга матери, иногда и теперь еще забегала к ним в гости, долго крутилась перед зеркалом, спрашивала, что пишет мать, и просила бабушку помочь ей скроить юбку или платье. Когда у Юльки было хорошее настроение, пока бабушка кроила, она хватала Генку и пыталась учить его танцевать. Из этого ничего не выходило.
      - Что ты топчешься, как слон? - проиостанавливалась Юля. - Танцуй легко: ля-ля, ля-ля...
      Но кончалось тем, что Усов наступал ей на ногу, она стонала, на одной ноге прыгала в кухню и усаживалась пить чай. От Юли исходил таинственный аромат духов, и после танца такой же аромат долго чувствовал Усов, поднося к носу собственные ладони.