— Ну, Миша, ты у нас везучий. Мы потеряли много времени, чтобы использовать правило одной стенки. Иди вперед и сворачивай туда, куда тебе подскажет интуиция.

И я пошел. Это было, как полет в невесомости. Часа два мы шли без передышки и ни разу не нарывались на тупик или замкнутое кольцо, которое бы откидывало нас на исходные рубежи. Когда наступил предел нашим силам, решили сделать привал. Остановились у развилки. Сима, который давно уже мечтал о тупичке, тотчас рванулся направо. Минут через десять он вернулся совершенно преображенный.

— Ребята! Там выход!

Мы только разложили остатки провизии, собираясь прикончить ее перед последним, как нам показалось, рывком, но, забыв про еду и усталость, повскакали и помчались за ним следом.

Это было волнующее зрелище: широкая поляна, освещенная солнцем, белые березки и свежий, некондиционированный воздух!

— Ну вот и вышли, — улыбнулся Серега. — А я думал — не выдержу! Было бы обидно, хотя я уже понял, что в исследователи космоса не гожусь.

— Ребята! Выход ложный! — заявил Сашка.

— Брось ты! Вот тут написано: «Для вызова транспорта снять с руки личный знак», — горячо возразил Смолкин.

— Ты уж дочитывай до конца! «Дверь задраить». То есть капитулировать! Я думаю, что у основного выхода нас должны встречать.

— С музыкой и цветами! — не удержался от иронии Сима.

— И потом, — не обратив ни малейшего внимания на его язвительную реплику, гнул свое Саша. — Мы не использовали еще автономный дыхательный аппарат. Уверен, что на главном выходе он нам понадобится.

В его суждении была логика и здравый смысл, и я немедленно принял его сторону, но убедить Смолкина оказалось непросто. Пока мы изощрялись в логике, Серега вернулся к развилке и забрал свое снаряжение. В пылу полемического задора мы не заметили его ухода и готовы были охрипнуть, но отстоять свою точку зрения, если бы Сергей не охладил наш пыл. Он протянул нашему основному оппоненту руку.

— Ты чего? — оторопел Сима.

— Все, ребята. Я ухожу. Не хочу быть обузой. Спасибо, но пора и честь знать. Тем более, все решено.

С этими словами он снял со своей руки личный прибор. Освещавший стрелку и циферблат огонек погас.

— Давайте прощаться, пока не прибыл транспорт.

Обедали в грустном молчании. Оставленные им остатки своего рациона как-то по-особому тронули нас.

— Все-таки зря он так, — вздохнул Сима. — Космонавт из него бы получился.

— Не думаю, — Сашка бережно вытряхнул на ладонь осколки галет, отправил их в рот и, запив глотком воды, продолжал: В детстве я читал рассказ… Еще о тех временах, когда существовала нетронутая, первозданная тайга в Якутии. Там описывается, как отряд геологов открыл первые алмазы, но у них перевернулась лодка и осталось мало провизии. И вот самые слабые уходили, чтобы их товарищам хватило пищи и они могли донести открытие. Хороший рассказ, но я думаю, слабым надо уходить вовремя. Еще до выбора профессии…

Может, на меня подействовал уход Сергея, может, рассказ Сашки, только моя интуиция иссякла, и мы попадали из одной карусели в другую. Перед каждой новой попыткой Сашка смотрел на меня грустными усталыми глазами и просил:

— Миша, ну сосредоточься, пожалуйста!

Я сосредоточивался, но былой уверенности не было, и при очередной попытке мы попадали в тупик.

— Передохнем, — сказал Сашка.

— Мальчики, можно я немного подремлю, — робко попросила Майка. — Я сегодня мало спала.

— Давай, — разрешил Сима. — Миша, тебе бы тоже не мешало. Что-то твой компас забарахлил.

Я прилег на бок и мгновенно уснул. Для меня вообще сон-лучшее средство от всех болезней. И что интересно: чем хуже я себя чувствую, тем больше сплю. Но когда нужно, я могу проснуться в любое время, хоть на часы не смотри! На этот раз я приказал себе спать, пока не отдохну, и все-таки проснулся первым. Мне показалось, что послышался шорох, и я открыл глаза… А может быть, действительно, кто-нибудь пошевелился. Оглядев безмятежные лица своих друзей, я с минуту колебался: будить или не будить. Это была четвертая ночь по нашим биологическим часам. Все шансы выбраться из лабиринта в срок утеряны, и, вероятно, следовало дать всем возможность отдохнуть как следует, но, не знаю почему, в нас жила уверенность, что мы еще можем дотянуть до выхода в последнюю минуту, и эта уверенность пересилила жалость. Едва я тронул Сашу за плечо, он сел и, поморгав глазами, потянул за ногу Симу. Тот невнятно замычал и, дрыгнув ногой, подтянул ее к животу. Пришлось применить более действенное средство: слегка плеснуть на лицо водички.

— Ну, чего вы? — недовольно заворчал он и открыл глаза. Созерцание круглого зала взбодрило его. Он потянулся, отгоняя сон.

— Немного не добрал. Зато мне снилось домашнее жаркое с маринованными огурчиками.

Напоминание о еде было некстати. У меня рот наполнился слюной.

— Попей водички, раз поел солененького, — посоветовал я и, подавая пример, сам потянулся за термосом.

Наглотавшись воды и сбив ощущение голода, я подошел к Майе. Она спала, подложив ладошку под щеку, и смешно посапывала носом. Не знаю почему, но меня именно эта деталь окончательно примирила с ее внешностью и, пожалуй, сблизила, что ли… Я наклонился к ней и тихо сказал:

— Майечка, вставай!

Она открыла глаза и улыбнулась.

— Ой, как хорошо я поспала!

Майя протянула мне руки, и я помог ей подняться.

— Пора, ребята! — напомнил Сашка.

Было и в самом деле пора. Я поднял полупустой рюкзак Майи, она продела руки сквозь ремни и на секунду задержала на мне взгляд. Могу поклясться, что не одну благодарность за внимание выражали ее большие синие глаза. Нет, эта синева завораживала, и я поторопился занять свое место впереди группы. На первом же тройном разветвлении я свернул уверенно налево, и через несколько минут мы оказались в прямоугольном зале. Половину его занимал бассейн, но ни одного выхода из зала не оказалось.

— Переспал, — хмыкнул Сима.

Саша посмотрел на меня вопросительно, и я буквально увидел, как тень недоверия начала проявляться на его лице.

— Мальчики, надо обследовать бассейн, — предложила Майя.

Лицо Саши прояснилось, теперь он с интересом поглядел на Симу, и тот поспешно, пожалуй, даже слишком поспешно, стал вытаскивать из рюкзака автономный дыхательный аппарат. Загерметизировав костюм, он надел маску и погрузился в бассейн. Минуты через две он вынырнул в левом углу, и, махнув нам рукой, снова погрузился под воду. Не теряя времени, мы быстро приладили аппараты и друг за другом попрыгали в бассейн…

В воде было сумеречно, в левом углу темнел сводчатый туннель. Подплыл Сима и, кивнув головой в сторону входа, занял положение ведущего. Туннель был узкий, плыть можно было только по одному, друг за дружкой. Становилось все темнее, только впереди вспыхивали какие-то красные отблески. Ближе к выходу красноватые вспышки становились ярче. Выбравшись из туннеля и вынырнув на поверхность, мы увидели такой же зал, на длинной стене которого вспыхивало красное табло: «Опасно! Дыхательные маски не снимать!». Оно высвечивало три темных выхода…

Меня прямо потянуло к выходу с правой стороны, но коридор был абсолютно темен и, едва мы завернули за угол, пришлось пробираться на ощупь. Правой рукой я касался стены и продвигался довольно свободно, все время отрываясь от идущего сзади Саши. Я вообще в темноте чувствую себя довольно уверенно, может, потому, что много занимался фотографией и привык на ощупь заряжать кассеты и передвигаться в темной лаборатории. На повороте я ожидал товарищей, и почти каждый раз Саша натыкался на меня, что-то невнятно мычал сквозь маску, может, бормотал извинения, это на него похоже. Мне такое подталкивание быстро надоело. Я взял его за руку и потащил за собой, пока после нескольких поворотов мы не уткнулись в глухую стену. Саша похлопал меня по плечу, одновременно успокаивая и призывая к вниманию. Ощупывая стены, я наткнулся на выключатель. Вспыхнул свет, и вдруг глухая стена в конце прохода поползла в сторону, открывая небольшую камеру. Осмотревшись, мы увидели красную кнопку. Сима поднял и опустил руку, показывая движение наверх; Саша отрицательно помотал головой и показал на кнопку, призывая меня нажать на нее. Я придавил, и сразу пошла дверь… Когда камера полностью изолировалась, мы почувствовали, что от перемены давления заложило уши. Саша заулыбался и показал на стену за нашей спиной. Мы обернулись. На стене сияла красная надпись: «После прохода шлюзовой камеры дыхательные аппараты разрешается снять». Вскоре давление выровнялось, и противоположная дверь поползла в стену.

— Ну, ребята, — заговорил Сашка, едва мы сняли маски, — думаю, мы почти у цели. Вперед!

Едва мы миновали развилок, как почувствовали прохладу. Еще один зигзаг — и мы вышли из лабиринта… На улице была ночь. Прямо от выхода через сквер тянулась освещенная асфальтовая аллея, а дальше, за деревьями, виднелось темное здание с большими окнами, залитыми серебристым светом люминесцентных ламп.

— Внимание! Из лабиринта вышла первая группа, ведомая Михаилом Субботиным, — раздался усиленный динамиком голос. — Группа вышла досрочно. Дежурному встретить курсантов и проводить к месту отдыха.

И только тут мы осознали, что лабиринт остался позади, что мы не только выдержали испытание, но сделали это досрочно.

— Ура! — истошным голосом завопил Смолкин, и мы нестройно подхватили победный клич.

Подошел знакомый нам высокий старшекурсник, готовивший нас к путешествию.

— Ого! Да это моя группа! Ну, молодцы! Запомните, то, что вы первыми вышли из лабиринта, вам зачтется, и вы будете пользоваться некоторыми привилегиями. Вам, например, будут поручаться наиболее трудные задачи, первыми в течение года вы будете проходить все испытания. Ну, а дальнейшее будет зависеть от вас, если сохраните лидерство… Ну что, пойдем. Пора вам и отдохнуть.

— Можно вопрос?

— Вы еще в состоянии задавать вопросы?

Саша смущенно потупился.

— Ну, пожалуйста. Сколько угодно.

— А Сережа Самойлов… Он будет отчислен?

— Да. Кстати, он сам попросил об этом. Думаю, Самойлов поступил правильно. Ему предоставлено право поступления в любое учебное заведение вне конкурса.

— А наш командор вышел?

— Владимир Мовшович снят с прохождения лабиринта.

— Почему?

— Не догадываетесь?

— Нет.

— За отсутствие выдержки и резко выраженный индивидуализм. Еще вопросы?

— Здесь объявили, что мы вышли досрочно. Может, я что-то не понял… — Сима потер подбородок. — По нашим расчетам, начались четвертые сутки.

Блондин улыбнулся и взглянул на часы.

— У вас еще в запасе двенадцать часов. Просто от усталости вы чаще спали.

— А если они, — Майя кивнула в сторону выхода, — придут позже назначенного срока, их снимут?

— Нет, лабиринт — это комплекс проверки прежде всего духовной стойкости, ну и, конечно, физических возможностей. Всех, кто пройдет лабиринт, независимо от срока, зачислят в институт, только, разумеется, с разными баллами. Тех, кто откажется от борьбы, снимут с прохождения. В прошлом году парень выбрался на десятые сутки. Ползком. Он оказался в группе самым слабым физически, и его бросили. Группу сняли, а он учится. Сейчас поздоровел, не узнать! Еще вопросы?

— Нет. А вот посмотреть, хоть краешком глаза, какой он, лабиринт, можно? Хотя бы на плане.

Старшекурсник с уважением посмотрел на Майку.

— Ну и ну! Вы будто с прогулки, а не из лабиринта. Будь по-вашему. Все равно вам надо забрать часы и сдать приборы, хотя это обычно делается после отдыха.

Старшекурсник вынул из кармана транзистор.

— Старшему диспетчеру лабиринта. Группа Михаила Субботина просит разрешения ознакомиться с лабиринтом.

— Не уходились еще? Проводи в диспетчерскую. Разрешаю, как первым.

Блондин подмигнул нам и, открыв боковую дверь, пригласил нас широким жестом.

— Прошу.

Старший диспетчер, пожилой седоватый мужчина, поднялся из-за пульта к нам навстречу и каждому пожал руку.

— Ну, герои, какой этаж показать?

— Наш, наверное, — сказала Майка неуверенно.

— Там почти никого не осталось. Вы ушли. Одна группа рассеялась по этажам. Вообще ваш этаж самый коварный, пожалуй.

Диспетчер вернулся к пульту.

— Давайте я покажу вам третий. Там сложилась любопытная ситуация.

Он включил большой экран, и на нем ясно проступили сложные зигзагообразные контуры ходов. По двум вертушкам навстречу друг другу двигались по пять огоньков.

— Хорошие группы, дружные, — вздохнул старший диспетчер, — но они не должны встречаться, иначе произойдет обмен информацией, и это облегчит им прохождение. Придется одну направить по ложному пути, а какую — трудно выбрать. Обе хорошие.

Он еще раз вздохнул и нажал клавишу. Одна из вертушек замкнулась и теперь группа шла по кругу, не подозревая о такой возможности лабиринта.

— Это и нас вы так морочили в центральном проходе? — догадался Сима.

— Было дело, — засмеялся старший. — Ну, насмотрелись?

— А близко к выходу есть кто-нибудь?

— На пятом. Проходят бассейн.

Он переключил программу. На экране возник узор ходов пятого этажа. Огоньки от зала медленно продвигались по правому проходу.

— Сейчас попадут в шлюз, — прокомментировал Смолкин.

— Нет, на пятом шлюз в центральном рукаве, а правый, увы, отбросит их на половину дистанции. Им придется начинать сначала.

— Внимание, старшему диспетчеру! На четвертом, в секторе двенадцать, драка!

Диспетчер мгновенно переключился на нужный сектор, и на экране в замедленном темпе поплыли кадры. Один из курсантов от удара опрокинулся на спину и теперь с гневным лицом поднимался навстречу обидчику, на руках которого повисли двое курсантов. Старший диспетчер нажал на клавишу, и переборка разделила драчунов. Диспетчер повернулся к нам. Лицо его было сосредоточенно и серьезно.

— Идите, ребята. У нас ЧП!

Мы на цыпочках выбрались из центрального поста. Нас ждали вкусный обильный ужин и мягкие постели…