Свидетель понемногу пришел в себя и даже попросил воды. Напившись, провел ладонью по лысине и горестно вздохнул.
      - Не исчезло? - поинтересовался он.
      - Нет, светится. А вы сами его видите?
      - Как я могу его видеть, если оно сверху!
      - Я - в смысле, ощущаете? Что это?
      - Это так называемый нимб. А точнее - аура. Своеобразный знак святости.
      - Чего!?
      - Ну, то есть... Видите ли, после первого раза пришлось устроить своеобразный индикатор... Вообще говоря, наличие этого... Этой ауры означает, что в данный момент мои помыслы совершенно чисты, а злое начало во мне полностью отсутствует.
      Инспектор хмыкнул, недоверчиво покрутил головой и поинтересовался:
      - Стало быть, до этого оно присутствовало?
      - Вероятно, нет. Я же вам сказал, что о н отделился. Видимо, в момент аварии...
      - Да кто он, черт бы вас побрал!
      Свидетель горько усмехнулся:
      - Давайте его условно назовем сатаной. Так вот, он действовал в полном соответствии с вашим пожеланием, то есть именно "побрал" часть меня самого. Собственно, он - часть моей личности.
      - Вы что же, раздвоились?
      - Именно. Доброе начало отделилось от злого. И тот факт, что доброе во мне, подтверждает аура.
      - Послушайте! - взмолился инспектор. - Да объясните толком, что там у вас происходит в вашей личности? Я уже вообще ничего не понимаю!
      - Ну, теперь, кажется, придется. Иначе вы таких дров наломаете... Только не перебивайте, и постарайтесь мне верить. Вообще верить не надо, но пока вы постарайтесь... Да, я Бог. Но Бог - тоже существо, то есть индивидуум. А всякий индивидуум соткан из противоречий. Диалектику изучали? Канта, Гегеля?..
      - Так, по вертикали, - признался инспектор. - Зубрил когда-то к экзамену.
      - Там есть такой закон: единства и борьбы противоположностей. Помните?
      - Ну, что-то там такое было в источниках марксизма...
      - В каких источниках? По-вашему, Гегель был марксистом? Уверяю вас...
      - Да пес с ними, с марксистами! По существу.
      - Хорошо, по существу. Личность - это информационный процесс, тем более сложный, чем многограннее личность. Зависимость сложности факториальная. А чем сложнее процесс, тем меньше бифуркационная устойчивость личности.
      - Бифуркационная? - Инспектор улыбнулся.
      - Именно!.. Да-да, я понял. Постараюсь проще. Бифуркация - это катастрофа. Малое воздействие - крупные последствия. Склонность к локальной структуризации и распаду... Еще проще? Да куда уж проще!.. Короче, личность - информационный процесс. Его можно условно разделить на два потока: созидательный и разрушительный. И вот, в момент аварии, когда я... ну, скажем отделился от своего тела, информационный процесс моей личности утратил связность... Ну, хорошо, цельность! Это-то понятно? Тела нет, вот она и... Связи ослабли. И часть подсознания реализовалось отдельно, причем именно та самая, несущая деструктивное начало. Более того, есть основания думать, что она сумела воплотиться, и теперь это почти самостоятельный индивидуум, который, возможно, обладает свободой воли и способен действовать самостоятельно. Он несет в себе колоссальный заряд зла, копившийся во мне с.., с тех самых пор.
      - А что за зло такое? Чем оно характерно? И откуде ему было взяться?
      - Я не могу объяснить понятнее, - раздраженно сказал свидетель. - Скептецизм, деструктивная направленность мышления, цинизм, мстительность, вероломство... Что там еще?.. Да все, что угодно! Вы понимаете, в каждом человеке сидят, фактически, две личности. Иногда одна берет верх, иногда другая. Но я - существо иного порядка. В нормальном состоянии я подавляю свое разрушительное начало почти полностью И не выпускаю его на волю, хотя иной раз очень хочется, если посмотреть, что творится в мире... Я же не деревяшка!
      - Так-так, - инспектор пристукнул ладонью по столу. - С трудом, конечно, верится в эти ваши разделения и перевоплощения, но другой версии у меня пока нет.
      - Я должен вас предупредить, - глухо сказал свидетель. Личность не сбалансированная диалектически, крайне неустойчива. Я могу в любой момент выкинуть что-нибудь.., истерику закатить или начать проповедовать какое-либо учение... и прочее. Я вас умоляю, не предпринимайте опрометчивых шагов! Самое лучшее в этом случае изолировать... Вы ведь человек уравновешенный и благоразумный. Не надо огласки, и шум поднимать на надо...
      - Что же надо?
      - Ну, не знаю... Интуиция вам подскажет. Надо как-то восстановить статус-кво.
      - Что-что?
      - То есть, меня в том состоянии, в каком я был до аварии.
      - Хорошо бы, - согласился инспектор. - Только вот как? Авария была? Была. Вы погибли? Погибли. Трагически? Еще бы!.. Все - официально вы не существуете.
      - Официально я в этой стране уже давно не существую, буркнул свидетель. - Но тогда кто же перед вами?
      - Скажите, а какими свойствами обладает этот ваш внутренний оппонент? То есть, теперь уже наружный... Нельзя ли его как-нибудь изловить и обезопасить?
      - Боже вас сохрани! - вырвалось у свидетеля.
      Инспектор поймал на себе взгляд собеседника и почти физически ощутил свою наивность. И смутился.
      - Ну, я может быть неправильно выразился...
      - Вероятно, вы не вполне отдаете себе отчет в том, что произошло. Поймите, это теперь вполне самостоятельное сознание. И оно эволюционирует. Но его эволюция носит очень односторонний характер. В известном смысле, это сознание похоже на сознание закоренелого преступника, отчаявшегося найти свое место в обществе, исполненного презрения к существующей этике и морали, и мстящего за свои неудачи всем подряд.
      - Какие неудачи?
      - Он - разрушитель, а удачи сопутствуют только созиданию. Отсутствие же признания - тяжкая ноша. И любой из нас старается переложить эту ношу на окружающих, хотя должен нести ее сам.
      Произнеся эту загадочную фразу, свидетель умолк, посчитав, видимо, что сказал достаточно, и продоставив инспектору трактовать ее по своему усмотрению.
      Инспектор уже приступил к размышлениям, но в это время в дверь постучали.
      - Войдите, - крикнул он.
      Дверь открылась, и в кабинет вошел дежурный сержант.
      - В чем дело, Николай? Я веду допрос, - стого сказал инспектор.
      Сержант помялся в растерянности.
      - Владимир Борисович, тут позвонили из морга и сказали, что труп нашелся.
      - Как нашелся? - инспектор вскочил. - Как это нашелся?! Они что там, совсем!.. Я тут, понимаешь... А они... Черт бы их всех побрал! Где он был?
      - Да я не знаю - они не сказали. Но они говорят, что он живой.
      - Кто живой? Труп?
      - Нет, - сержант совсем растерялся. - Я понял так, что он и не умирал... Или симулировал.
      - Что симулировал? Смерть?
      - Ну, в общем, не знаю... Позвоните сами и выясните.
      - Так, - сказал инспектор. - Это номер! Какой у них телефон?
      - Не знаю. Там у меня на столе список есть - узнать?
      - Не надо - у меня самого он есть.
      - Так я могу идти?
      - Да-да, иди, Я сам разберусь.
      - А подследственный?
      - Что - подследственный?
      - Его забрать?
      - Куда забрать?
      - Ну, куда... В камеру. Или куда?
      - В камеру? - инспектор наморщил лоб. - Нет, не надо. Пусть пока посидит. Иди Коля, не морочь мне голову!
      Сержант вышел, а инспектор начал вызванивать по телефону районный морг. Удалось ему это не сразу, а когда удалось, из морга сообщили, что у них сроду никто не оживал, никуда по этому поводу они не звонили, а что касается трупа, то он как исчез, так с тех пор и не объявлялся. Получив эту информацию, инспектор машинально взглянул на часы, чертыхнулся и уставился в одну точку, расположенную где-то за горизонтом событий во вселенной.
      Свидетель сидел тихо, понимая, что инспектору есть о чем подумать.
      - Ну, так.., - произнес тот после минутного молчания. Кто-то позвонил. Кто? Но самое главное, зачем?.. На шутку это не тянет. А тогда что?
      И тут на столе зазвонил телефон. Инспектор взял трубку:
      - Алле... Вас слушают!
      На другой стороне кто-то дышал в микрофон и молчал.
      - Ну, долго вы там намерены еще играть в молчанку?
      - Горобец сидит у вас? - произнес на другом конце развязный голос.
      - Вы куда звоните? - повысил голос инспектор.
      - Я знаю куда звоню. Отвечайте на вопрос.
      - С кем я говорю?
      - Если вам это не известно, то не имеет значения. А если известно, тогда незачем спрашивать. Я повторяю свой вопрос: Горобец у вас?
      - Вы ошиблись номером, - сказал инспектор и ухмыльнулся. - Это квартира.
      Подобные звонки раздавались в его кабинете не в первый раз. В отличие от многих других инспекторов, наш инспектор знал, как на них реагировать. А именно: следует вести разговор таким образом, чтобы получить максимум информации о собеседнике. Что он и делал теперь.
      - Хорошо, - голос высказал признаки раздражения у его владельца. - Передайте ему трубку.
      - Повторяю: вы ошиблись номером. Перезвоните.
      - Минуточку! Не кладите трубку, - тон голоса несколько смягчился. - Мне нужна справка.
      - Справок не даем, - строго сказал инспектор. - Я полагаю, вы должны извиниться и сообщить кто вы такой.
      - Хорошо, я извиняюсь. Я звоню участковому инспектору райотдела милиции.
      - Что ему передать, если вдруг появиться?
      - Я хочу сообщить вашему подследственному, что я существую.
      - Рад за вас.
      - Его, вероятно, это тоже обрадует.
      - А он вас знает?
      - Да, мы с ним когда-то были очень близки.
      - Ну, так вы бы ему самому и звонили - зачем же милицию зря беспокоить?
      - Есть сведения, что в данный момент у него нет телефона, - насмешливо произнес голос. Поэтому уж будьте так любезны, передайте от меня привет и наилучшие пожелания. И обратите внимание на бутылку. Вы меня слышите?
      - Спасибо, но я не пью. Телефон придушенно хрюкнул и залился монотонными гудками. Инспектор положил трубку и вопросительно посмотрел на свидетеля.
      - Интересуются вами, Сергей Кузьмич. Приветы шлют.
      Свидетель вымученно улыбнулся:
      - Знаете, я совершенно измотан. Обстоятельства изменились радикальным образом - мне нужно подумать. Отправьте меня в камеру, или... куда-нибудь.
      - А как же наш разговор?
      - Этот разговор бесконечен. Он совершенно беспредметен, и вы очень скоро в этом убедитесь. Вы придете к выводу, что самое лучшее - отпустить меня на все четыре стороны, сочинив какую-нибудь правдоподобную историю.
      - Да, похоже на то, - согласился инспектор. - Но я, собственно, и пытаюсь выудить из вас эту самую правдоподобную историю. Пока, правда, без особого успеха.
      Он задумчиво поводил пальцем по столу, повертел в руках шариковую ручку, не нашедшую иного применения, и задумчиво повторил:
      - Да, похоже на то... Очень на то похоже... Ну, хорошо, я готов вас отпустить на все четыре стороны. А что делать с этим абонентом? Он ведь не с того света звонит, не из преисподней?
      - Преисподняя - в нашей душе, - сказал свидетель каким-то обреченным голосом.
      - Что он может предпринять? Он вообще может что-нибудь предпринять? Как отразится его.., - инспектор поискал подходящее слово, но отыскал только одно: - наличие на делах мирских.
      - Вообще говоря, ничего сверхъестественного без меня он сотворить не может. Все же, Бог - я, а не он, при том, что и я не... всесилен!.. Однако, в духовной сфере, то есть в сфере политики, культуры... Я это могу охарактеризовать, как массовый психоз, или нечто подобное.
      - А разве у нас сейчас на психоз? Плюнь, и в суверенитет попадешь! Страна разваливается на глазах...
      - Пустяки. Совершенно естественный процесс развала империи. В исторических масштабах это достаточно безобидное явление.
      - И это вы называете безобидным явлением?! Государство,существовавшее тысячу лет, разваливается на мельчайшие куски!
      - Что касается России, то за тысячу лет ее пытались развалить уже тысячу раз, и ни разу не смогли. А что касается, скажем, Армении, то к России она имеет слабое отношение. Там своя культура, и свой менталитет. Не надо путать божий дар с яичницей! Одно дело - нация, а другое государство. Почему вы не сожалеете о развале Британской Империи на Великобританию и далеко ей не сопредельную Индию?
      Инспектор покрутил носом, соображая, а потом воскликнул:
      - Но мы-то живем не в Индии и не в исторических масштабах! И кушать хотим каждый день. А на почве всех этих размежеваний скоро уже с голоду начнем пухнуть, потому что никто толком не работает.
      Свидетель мягко улыбнулся:
      - Не волнуйтесь. То, что сейчас происходит, процесс, в общем, позитивный. Сознание каждого человека освобождается от религиозных догм, утрачиваются жизненные идеалы и ориентиры, но это ненадолго. Постепенно каждый осознает,что прежде всего нужно надеяться на себя, а сумма частных интересов, в конечном итоге, даст положительный импульс развитию всего общества. Самое главное, что общественное сознание не захвачено сейчас какой-то одной идеей религиозного толка. Вот когда это случается - действительно страшно.
      - Например?
      - Например, начало нынешнего столетия.
      - А какая там была религиозная идея?
      - То есть? Коммунизм, естественно?
      - Как коммунизм?! Да там же атеист на атеисте сидит!
      - Коммунизм, Владимир Борисович, - это типичная религиозная доктрина, причем, одна из самых ярких и притягательных, ибо под нее была подведена якобы научная база. Истоки - в раннем христианстве, и здесь я, каюсь приложил руку. Намеренья были самые благие: всеобщее равенство, братство и прочая общественная гармония. Результат налицо. Фанатизм, порожденный этими намерениями, только России обошелся примерно в семьдесят миллионов жизней. Стремление к равенству обернулось нивелированием личности, братство - круговой порукой. А во что обошлась общественная гармония! Не гармонируешь - на Колыме загармонируешь!.. Мифологизация общественного сознания достигла своего предела. Даже когда до победы коммунизма оставалось всего два года, в него верили. Рассказывали анекдоты, но верили. Вот ведь какая штука!
      - Зато уж теперь ни во что не верим, - мрачно сказал инспектор. - Только в очереди, талоны и повышение цен.
      - И правильно делаете. Потому, что рост цен - это р е а л ь н о с т ь, природа которой в естественной переоценке каждым результатов своего труда. И ничто, кроме падения спроса на товар, не сможет остановить рост цены предложения. Но прогнозы сбываются, значит они возможны, а значит надо их делать и пытаться организовать свое поведение в соответствии с ними. Действия людей становятся рациональными - это главное.
      - А в противоположном случае?
      - Иррациональными. Например, во времена крестовых походов люди шли в Палестину отвоевывать гроб господень. Спрашивается, зачем им нужен был этот несчастный гроб?
      - А он существовал в реальности?
      - Это зависит от того, кого считать Господом. В принципе, гробы есть везде.
      Подследственный сделал многозначительную паузу, и инспектор понял намек.
      - А! - произнес он, - в том смысле, что... Труп в морге, а вы-то здесь. Н-нда... И это лишний раз подтверждает... Ну, вы меня убедили. Почти.
      - Я, собственно, все это говорю к тому, что ваш абонент усиливает иррациональную сферу бытия в некоторой своей окрестности. И тут ему нет равных. Теперь главное: что вам делать? Ничего! Нужно делать вид, что ничего не случилось. Понимаете?
      - Момент! - инспектор был огорошен таким поворотом дела. - Что значит "ничего"? Вообще ничего?
      - Поймите, - с жаром воскликнул подследственный, - ему как хлеб нужна атмосфера ажиотажа. То есть, шум до небес. Слухи. Он питается энергией сумасшествия. Существует некоторое коллективное биополе, и чем выше его потенциал, тем большими возможностями он располагает. Его кредо разрушение. Я созидаю, а он разрушает!
      - Что именно?
      - Все подряд. Причем, не собственными руками, но путем создания атмосферы психоза в обществе. Смущает умы, направляет помыслы в сторону разрушения существующих... В общем, всего подряд.
      - Ясно. Но ведь не всякое разрушение - зло. Может быть...
      - Вот! - свидетель подскочил и, выбросив вперед руку, уставил палец на инспектора. - И вы туда же!
      - Да нет, вы меня не поняли. Я не говорю..., - инспектор досадливо поморщился. - Если, например, что-то мешает...
      - Кому мешает?!
      - Ну, я не знаю... Мало ли... Стоит, например, сарай, а на этом месте хотят, например, построить баню. Я к примеру говорю.
      - Какую баню?! Зачем?.. Да поймите, странный вы человек, то, что построено, не надо ломать. Когда оно состарится само рухнет.
      - Ну и что, сидеть вот так и ждать?
      - Почему ждать? Не надо ждать. Хотите строить - найдите место и стройте. Надо искать с в о е место! Пустого места в мире хоть завались.
      - Конечно, завались... Вам легко говорить. Сотворил себе новую вселенную, и созидай на здоровье. А у нас тут - черт знает что!.. Вон, в Москве был - плюнуть некуда. Да и вообще.., - инспектор махнул рукой.
      - Вот что я вам скажу. Эта посылка - о том, что прежде чем строить новое, необходимо разрушить...
      - Не разрушить, а расчистить место! - перебил инспектор.
      - ...Необходимо разрушить старое, - упрямо продолжил свидетель, - эта посылка в корне неверна. Более того, именно она лежит в основе всех бед. Разрушение бесплодно - поймите это. Оно увеличивает хаос и подрывает гармонию, независимо от благости ваших намерений. Разрушение не может быть всеобщим - оно избирательно. Что-то ломают, а все остальное остается. Но выпадает звено из связной цепи, и утрачивается смысл... Если хотите, суть божественного промысла в том и состоит, чтобы сохранить единство мира, его цельность. А вы говорите!..
      - Да ничего я не говорю! Возможно, вы и правы, возможно. Но тогда почему вы не уничтожили своего внутреннего оппонента в самом зародыше, лишив его даже потенциальной возможности что-либо разрушить.
      - Во-от!.. "Уничтожили"! Вечный лозунг: долой оппозиционеров! А я не хочу никого уничтожать. Не хочу и не могу. Но вы не желаете это понять. И пока все вы этого не поймете, ничего хорошего в вашем мире не образуется. "Возлюбите врагов ваших, как самих себя". Почему? Да потому, что уничтожая своих врагов, вы уничтожаете самих себя - вот почему!
      - Ясно, - сказал инспектор, криво ухмыляясь. - Их надо лелеять и холить.
      Свидетель ничего не ответил. Он обхватил голову руками, закрыл глаза и закачался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос. Инспектор мог разобрать только последние слова:
      - Боже!.. Как я устал!.. Это невероятно, немыслимо!.. Фатальная тяга к саморазрушению... Ошибка... Если бы знать заранее... Поздно, поздно!...
      Наконец он поднял голову и произнес, глядя куда-то мимо инспектора:
      - Я устал. Все это абсолютно бессмысленно... Я истощен морально и физически. Никакой я уже не Бог - так, недоразумение... Все, вселенная переросла создателя. Она усложнилась настолько, что теперь, верно, абсолютно непостижима... Отправьте меня в камеру, пожалуйста, я уже изнемог от всех этих разговоров.
      - Хорошо, - сказал инспектор, направляясь к двери, и добавил извиняющимся тоном: - Отпустить я вас не могу. Пока не могу. Не имею права. Но завтра, обещаю, вы будете свободны. С утра продолжим разговор, а к обеду закончим. Извините...
      Инспектор выглянул в коридор и позвал дежурного, а сам вернулся за стол. Сержант появился немедленно.
      - Вот что, Коля, отведи задержанного в изолятор. Завтра с утра поработаем еще. И позвони, пусть ужин привезут на одного. Он у нас один?
      - Пока один, - сказал сержант с упором на слово "пока" и увел задержанного.
      Инспектор некоторое время сидел, в задумчивости переводя взгляд с одного предмета на другой, а потом подошел к сейфу и открыл его. Документы задержанного были на месте, личные вещи - тоже. Полистав паспорт, инспектор нашел дату рождения. В графе значилось 1935 год. Никаких помарок и подчисток он не заметил.
      "Впрочем, для Господа это пустяки", - подумал инспектор, и тут вспомнил про бутылку.
      Он быстрым шагом покинул кабинет и почти столкнулся с дежурным сержантом, возвращавшися на свой пост.
      - Случилось что-нибудь? - участливо поинтересовался тот.
      - Н-нет... Ты у подследственного изымал опасные предметы?
      - Да. Ремень, шнурки. А что?
      - Бутылку изъял?
      - Нет. А что, надо было?
      - Да надо, конечно, - инспектор в задумчивости покусал губы. - Сам понимаешь, если что случится... Нам с тобой отвечать.
      - Так она полиэтиленовая, Борисыч, ею вены не перепилишь, - успокоил понявший намек сержант.
      - А-а... Тогда ладно.
      - Я хотел забрать, мол, не положено, но он начал причитать... Жалкий какой-то, забитый...
      - А что у него в этой бутылке?
      - Да, вроде, пустая.
      - Ну и Бог с ней... Слушай, а куда все подевались? После обеда райотдел будто вымер.
      - Нынче совещание - начальники в горотделе, а остальные разбежались.
      - Я, по-твоему, не начальник? - обиделся инспектор. Я-то не разбежался!
      - Так уже восемь вечера - что же вы хотите! Те, кто дежурит, - на дежурстве, а остальные используют конституционное право.
      - Какое еще право?
      - На отдых.
      - Тьфу... Уже восемь? А я что тут сижу?
      - Вот и я о том же.
      Сержант помялся, что-то соображая, а потом, видимо, решившись, поинтересовался:
      - Слушай, Борисыч, это твой подследственный - он и на допросе такой странный? Бормочет все время, а вокруг головы...
      - Что вокруг головы? - насторожился инспектор.
      - Вблизи не видно, а издалека кажется, будто вокруг лысины у него свечение.
      - Он должно быть святой, - небрежно бросил инспектор. Иконы видел? Вот и он - тоже.
      - Ну уж! Прямо таки и святой? - не поверил сержант.
      Он некоторое время пытался понять, шутит ли инспектор, а потом, решив, что все же шутит, рассмеялся:
      - Конечно святой! У нас тут других не держат.
      Инспектор, однако, веселья не поддержал, сухо распрощался и покинул здание районного отделения милиции.
      ---
      Жена, как обычно, проворчала, сетуя на то, что "ребенок растет без отца" и она "весь дом на себе тащит", однако, не будучи поддержанной в своем желании обсудить текущие дела, удалилась не кухню, предложив "отцу" заняться "воспитанием своего балбеса". "Балбесу" было восемь лет, он отличался шкодливостью, самостоятельностью и крайней независимостью. Звали его Юрием Владимировичем, Юркой или Юристом, в зависимости от настроения.
      - Пап, а у нас в школе учительница сказала, что Бога нет, - сообщил он немедленно после того, как инспектор вышел из ванной.
      - Как нет? Совсем? - изумился тот.
      - Ну, - подтвердил отпрыск. - Я мамке тоже сказал - она не верит.
      - А ты сам-то как думаешь?
      - Витька сказал, что он все сделал, - уклонился от прямого ответа сын.
      - Какой Витька? Это тот, у которого отца вызывали все время? Хулиган?
      - Нет, другой. Который весной под партой застрял толстый.
      - А он-то откуда знает?
      - Ему Колька сказал.
      - Ясно. Но следует пользоваться только проверенными фактами. Колька надежный человек?
      - Ну. Он в секцию ходит. Нет, не в секцию, а в этот.., как его, кружок с самолетами. Ну, где все истребители клеят... Он потом сказал, что все это вранье - оно само сделалось.
      - А-а. Тогда понятно. Сведения получены из надежного источника и заслуживают полного доверия. Стало быть, Бога нет - играем в кости!
      Юрка шмыгнул носом и сказал:
      - Пап, а он кто, этот Бог?
      - Черт его знает... Его же нет, поэтому неизвестно, кто он такой.
      - А если бы был, тогда кто?
      Этот последний вопрос настолько озадачил инспектора, что он счел за благо перевести разговор на другие рельсы, а чуть позже был вызван на кухню для принятия пищи.
      - Между прочим, - сказала жена, - талоны на сахар за этот месяц еще не отоваривали, и неизвестно, будут ли вообще отоваривать. Ходят слухи, что цены отпустят.
      - Куда отпустят? - машинально спросил инспектор, думая о своем.
      Обстановка требовала участия в разговоре, но после всех этих дел инспектору даже и жевать не очень хотелось - не то что говорить. Жена, однако, хотела поделиться своими проблемами, и заметив его безучастие, обиделась:
      - На самотек!.. Вам зарплату не повышают?
      - Пока нет. А что?
      - Всем повышают, а вам нет! - в сердцах сказала жена. Сидишь на работе дотемна, другие уже дома, а тебя нет. Им зарплату повышают, а в милиции словно бы ангелы бесплотные. Ну, ладно, мужики - ангелы, а жены и дети?.. Пусть тогда и нам крылья выдают.
      Подобные разговоры инспектор не любил и пресекал их неукоснительно. Ибо ничего хорошего подобные разговоры не сулили и означали только одно: кому-то испортили настроение, и он непременно хочет отыграться. Дальше все по цепочке. Но сейчас инспектор решил оставаться на позициях миролюбия и выступить в роли демпфера.
      - Что это с тобой сегодня? - поинтересовался он осторожно, чувствуя по интонациям жены приближающуюся грозу.
      - А ничего! Постой в очередях после работы, послушай, что говорят, - узнаешь.
      - И что там говорят?
      - А то!.. Вот сегодня одна бабка всем объясняла, что, мол, антихрист пришел, и скоро конец света наступит.
      - Антихрист? - инспектор перестал жевать и уставился на жену. - Интересная версия... И давно он здесь?
      - Со вчерашнего дня, - буркнула жена. - Давай, ешь скорее - мне посуду мыть надо...
      ---
      Версия с антихристом ушла на задворки подсознания инспектора и никак себя не проявляла в течение всего вечера. Утром он проснулся с ощущением того, что вчера вечером придумал какой-то остроумный следственный ход, но какой именно, вспомнить никак не удавалось. И уже по дороге в райотдел вспомнил: "антихрист"! Это было то самое ключевое слово, но что именно в связи с этим словом необходимо предпринять, инспектор вспомнить не мог, как не старался.
      Он попросил дежурного доставить в свой кабинет подследственного для продолжения допроса. В каком русле будет протекать допрос, инспектор пока не знал, но надеялся по ходу дела выяснить, нет ли какой-нибудь связи между слухами о появлении антихриста и расследуемым эпизодом. Дежурный - тоже сержант, но уже другой, - отправился в изолятор, а инспектор замешкался в коридоре, шаря по карманам в поисках ключей.
      "Привет, Володя", - услышал он и оглянулся на голос. По коридору шли двое. Первым шел вчерашний свидетель, а следом за ним и чуть сбоку шагал сослуживец и приятель инспектора - участковый в звании старшего лейтенанта.
      - А, привет, Саша... Ч-черт, куда же они подевались?.. Давай его сюда. Сейчас, минутку, ключи вот только... Куда же я их засунул?!
      - Так ты его что, вызывал?
      - В каком смысле? Я сказал, чтобы его доставили.
      - Куда?.. То есть, - старший лейтенант сделал удивленное лицо, - кому сказал?
      - Дежурному. Где он?
      - Не встречал. Я этого из "предбанника" веду - только что доставили из отделения. Нарушение общественного порядка в форме оскорбления личности и нанесения ущерба здоровью.
      - Из отделения? А как он там оказался?
      - Не знаю. То есть знаю, разумеется. Его задержали возле "Ручейка" - там сейчас водкой с утра торгуют.
      - Погоди, - инспектор помотал головой. - Какого "Ручейка"? Возле магазина? А как... Он же в камере у нас сидел!
      - Ну, не знаю. Сказано, что задержан возле "Ручейка".
      Инспектор почувствовал неладное. Ключей в карманах не было, а ситуация требовала осмысления. Но осмыслить ее не удалось, поскольку в конце коридора показался дежурный, а следом за ним...
      Взгляд инспектора заметался. Подследственный теперь оказался уже в двух экземплярах.
      Тот, которого привел старший лейтенант, выглядел слегка выпившим, смотрел нахально и кривил губы в брезгливой усмешке. Напротив, второй - которого эскортировал дежурный - брел, понуря голову и прихрамывая.
      В голове инспектора немедленно возникла каша, причем, основными ее ингридиентами были слова "ключи" и "антихрист".
      - А, так их двое! - воскликнул старший лейтенант. Теперь понятно.
      Следовавший за дежурным вздрогнул и поднял голову. Его лицо исказилось гримасой. На некоторое время инспектор "выключился" из ситуации, а когда пришел в себя, ощутил в руке искомые ключи от кабинета, неизвестно откуда взявшиеся.
      - Так, - сказал он, - обоих сюда. Будем разбираться параллельно.
      Открыв дверь, он отступил в сторону и пропустил вперед всю кампанию.
      - Так ты им займешься? - спросил старший лейтенант.
      Судя по всему, дел у него было невпроворот, и он был не прочь спихнуть подопечного инспектору.
      - Займусь, займусь... Еще как займусь!
      - Тогда вот протокол задержания. Он там дал троим по физиономии, всех обхамил... Один доставлен в больницу с носовым кровотечением. Документов, кстати при нем не оказалось. В общем, разбирайся, а я побег - дел выше ушей. Детали, если потребуется, уточни в отделении. Потом расскажешь, что и как.
      - Обязательно, - заверил инспектор. - Сержант, к подследственному замечаний нет? Он завтракал?
      - Завтракал без замечаний, товарищ участковый инспектор, - бойко отрапортовал молодой сержант.
      - Тогда вы свободны. А вы, граждане, рассаживайтесь поудобней.
      Он поплотнее закрыл дверь, прошел к своему столу, достал из ящика какие-то бумажки, аккуратно разложил их и принялся изучать протокол задержания, исподтишка наблюдая за подследственными.
      Сидевший справа - это был вчерашний свидетель выпрямился на стуле и строго смотрел прямо перед собой. Казалось, он даже не замечает вновьприбывшего двойника. Тот, в свою очередь, игнорировал окружающую среду. Он развалился на стуле, закинул ногу на ногу и с интересом рассматривал носки своих замызганных кроссовок. Одет этот тип был в не первой свежести футболку с надписью "ЦСК" поперек груди и штаны неопределенного цвета и покроя. У инспектора он вызвал невольную ассоциацию с Шурой Балагановым из "Золотого теленка". Но Шура, как известно, был стойким борцом за справедливость, а этот деятель, судя по всему, ничего общего со справедливостью не имел и иметь не хотел.