- Иди сюда, Виктор, - сказал, наконец, Ганс. Когда Виктор подошел, Ганс указал ему на лошадь:
      - Взгляни!
      Виктор осмотрел ее.
      - Она больна, - сказал он. - Если то же с другими, мы погибли!..
      - Все заболеют... Если не сейчас, так потом, - отвечал Ганс. - Эта околеет не позже, чем через час. Придется оставить ее здесь.
      Болезнь, о которой упомянул Виктор, - чума. Это страшный бич для людей, путешествующих по южной Африке. Чума поражает лошадей и рогатый скот. С утра лошадь здорова, в полдень она скучна и ленива, а вечером околевает. До сих пор еще не найдено никаких средств против этой болезни, поэтому путешественники всегда должны рассчитывать, что значительный процент животных падет.
      Ганс следил за движениями врагов, которые находились на расстоянии мили от беглецов. Но дикари, выросшие в пустыне, обращают внимание на такие явления, которые никогда не заметили бы цивилизованные и полуцивилизованные люди. Они делают выводы даже из самых ничтожных обстоятельств. Когда матабили подошли к тому месту, где сделали привал наши беглецы, в воздухе остановились и стали парить несколько коршунов. Вероятно, их внимание привлекли лошади голландцев. Увидав это, Ганс сообразил тотчас же, что им грозит опасность.
      - Матабили заметят их... Такое обстоятельство они не пропустят ни за что, - тревожно прошептал Ганс.
      Он еще не окончил говорить, как дикари остановились и стали внимательно вглядываться в чащу, где находились наши друзья.
      Для наблюдений им потребовалось всего несколько минут. Затем они разделились на две группы и, стуча щитами и напевая боевую песню, бросились к оврагу.
      - Нужно бежать, - сказал Ганс. - Возможно, что мы убьем половину; другая же нас одолеет. Садись, Катя, на белую лошадь, и вперед!
      Обе девушки сели. Им пришлось ехать на мужском седле. Правое стремя было перекинуто на левую сторону и заменяло им луку; но они с самого детства привыкли к лошадям, и это не особенно обременяло их. Виктор и Бернард тоже уселись верхом и ожидали приказаний Ганса.
      - Пусть они войдут в эту лощину, - сказал Ганс, - тогда они не увидят, как мы уедем. Мы будем двигаться по склону гор; там реки гораздо уже, чем внизу... Ну, в путь!
      В то время, как матабили подошли туда, где скрывался Ганс с друзьями, последние отъехали уже на две мили. Дикари по следам заметили, как близко были от них ненавистные белые. На это указала им свежесть следа, издыхающая же лошадь свидетельствовала о том, что здесь только что были ее хозяева.
      Три часа голландцы ехали без остановок. Они держались прямого направления; солнце, отроги гор и направление реки указывали им путь. Наконец, они остановились; нужно было позаботиться об отдыхе лошадей, да и людям не мешало бы поесть. Ганс нашел на берегу реки уютное место, открытое со всех сторон, расседлал лошадей, поручил Виктору и Бернарду развести костер, сам же отправился на охоту.
      Такому опытному охотнику, с ружьем в руках, было нетрудно раздобыть ужин. Он обратил внимание на место, расположенное на берегу оврага и поросшее густой травой. Он был уверен, что здесь скрываются антилопы, а мяса этого животного хватило бы путникам на два дня.
      Он не ошибся в своих предположениях. Первой же пулей он убил антилопу, и, несмотря на несложные приготовления, отсутствие соли и хлеба, голодные путники поели с истинным удовольствием.
      Они снова тронулись в путь и через два часа остановились для ночлега. Выбрав место поудобнее, они расположились на ночь. Первую караульную смену взял на себя Ганс, дальше его должны были сменить Виктор и Бернард.
      XI
      Было далеко за полночь, когда Ганс начал свое дежурство. Все его товарищи спали. Хотя Ганс и не считал возможным нападение неприятеля, тем не менее, привыкнув принимать предосторожности не только против вероятных, но и возможных опасностей, он расположился в нескольких шагах от девушек, внимательно прислушиваясь даже к незначительному шороху.
      Вскоре после того, как Ганс уселся близ Катерины, он различил легкий шорох. Сомнений не могло быть! Это были человеческие шаги. Несколько минут подряд в ночной тиши не было слышно других звуков, кроме тяжелого дыхания уснувших товарищей. Очевидно, это ничтожное обстоятельство явилось причиной значительной опасности. Острый слух кафра и льва мог уловить этот звук за много шагов, и на него мог направиться как тот, так и другой из этих страшных врагов. Ганс решил будить спящих только в крайнем случае, пока не увидит, что он один не может справиться с неприятелем. Враг, человек или лев, подкрадывался крайне осторожно; он делал не больше двух-трех шагов подряд, и потом все опять погружалось в тишину. Это заставило Ганса убедиться в том, что ему предстоит столкнуться с человеком: ни одно животное не могло быть так осторожно. Кроме того он знал, какой храбростью отличаются все кафры.
      Сжимая в руке охотничий нож, Ганс лег на землю и, затаив дыхание, прислушивался к шагам врага. Враг приближался медленно; очевидно, он шел по тому направлению, откуда слышалось дыхание спящих, так как увидать что-нибудь в ночной тишине было решительно невозможно.
      Двигаясь так же осторожно, как и кафр, Ганс одним прыжком бросился на врага и замахнулся своим длинным ножом в ту сторону, где, по его мнению, находился кафр. Однако, ему не удалось рассчитать расстояния, или же враг успел отскочить в сторону, но его нож не встретил сопротивления, и сам Ганс, споткнувшись о куст, упал на землю.
      Когда Бернард и Виктор, проснувшиеся от шума, спросили, в чем дело, он тихонько ответил им:
      - К нам подкрался матабиль, чтобы перерезать нас.
      - Где же он? Убежал? - спросил Виктор.
      Ганс не успел ответить на вопрос, как послышались такие звуки, что мужчины невольно сжали ружья, а девушки в ужасе поднялись. Это был близкий рев льва, за которым последовал отчаянный крик человека. Затем последовала минутная борьба, послышалось хруст чего-то хрупкого, и все слилось в диком гортанном рычании зверя, лакомящегося сладким куском.
      - Прожорливый лев сожрал кафра, - прошептал Ганс. - Этим он спас жизнь одному из нас. Не бойся, Катя, милая, ничего опасного нет. Спи себе спокойно, а если не можешь уснуть, отдохни по крайней мере. Еще два часа мы можем пробыть здесь.
      - Что это за шум, Ганс? Мне снилось, что ты убит!
      - Слава Богу, я жив и здоров. Доверься нам троим и ничего не бойся.
      По совету Ганса, все трое расположились так, что каждый имел возможность наблюдать за одной третью горизонта; с какой бы стороны ни подошел неприятель, его всегда заметила бы пара острых глаз.
      После продолжительного молчания охотники, наконец, убедились, что в недалеком будущем им не грозит никакой опасности.
      - Лев, должно быть, хотел напасть на лошадей, - сказал шепотом Ганс, - и в эту минуту ему подвернулся дикарь. Интересно, один ли был этот человек? Впрочем, очень часто матабили идут поодиночке, даже на самые рискованные предприятия. Теперь ни нам, ни лесным зверям не опасен этот дикарь.
      - Удивительнее всего то, что он попал в когти льву именно в ту минуту, когда хотел напасть на нас, - сказал Виктор. - Мне еще никогда не случалось пользоваться услугами льва. Этот же лев сберег для нас по крайней мере один лишний заряд. Однако, Ганс, расскажи толком, как он подкрался к нам.
      Ганс рассказал все в нескольких словах.
      - Уже светает, - заключил он свой рассказ. - Скоро будет совсем светло. Я опасаюсь того момента, когда нам придется осматривать лошадей. Без них нам не удастся спастись. Как вам кажется, далеко до наших?
      - На мой взгляд, не менее трех дней пути, - ответил Бернард.
      - Да, не меньше, - подтвердил Виктор. - Если же мы наткнемся на неприятеля, то значительно дольше. Ведь тогда придется сделать крюк.
      - Теперь уже настолько рассвело, что можно увидеть кое-что, - сказал Ганс. - Нужно осмотреть лошадей - ведь им придется напрячь последние силы.
      Все трое поднялись и, потягиваясь, чтобы размять усталые от неудобного положения члены, подошли к лошадям, которые стояли тут же. Опытные охотники обратили внимание на печальное состояние лошадей. Только одна из пяти казалась здоровой, свежей и не отказывалась от корма. Другие стояли, опустив головы, свесив уши; в безжизненных глазах светилось полное равнодушие ко всему окружающему. Полным отчаяния взглядом, друзья переглянулись.
      - Через несколько часов у нас будет всего одна лошадь, - воскликнул Ганс. - У Катерины, пожалуй, хватит сил, но сестра ее так слаба, что не сможет идти пешком. Нам придется умереть, раз матабили преследуют нас. Есть ли у вас какие-нибудь планы?
      - Мы можем сделать только одно: продать подороже свою жизнь, - ответил Бернард. - В моем распоряжении около тридцати пуль и столько же зарядов пороха. Мы можем сразиться с большим отрядом врагов.
      - Их отразить не так-то просто, - отвечал Ганс. - Они нападают целым роем; не успеешь положить на месте нескольких из них и снова зарядить ружье, как другие уже подле тебя.
      Пока товарищи советовались в утренних сумерках, Катерина и ее сестра проснулись. Они незаметно подошли и, хотя слышали только обрывки последних фраз, поняли, что лошади не могут больше служить им.
      - Ганс, мы пойдем пешком, - сказала Катерина, прикоснувшись к его плечу. Правда, мы будем идти медленно, но мы готовы идти куда угодно.
      - Если бы все дело состояло в ходьбе, это бы еще ничего, - ответил Ганс, я опасаюсь за то, что нам придется бежать так, чтобы матабили нас не нагнали.
      - Если так, оставьте нас обеих здесь. Сами же отправляйтесь и приведите нам помощь. Мы подождем здесь, пока приедут наши.
      - Ни за что! Или спасемся вместе, или же вместе умрем. Я ни в коем случае не оставлю вас здесь одних. Быть может, мы придумаем что-нибудь. Виктор и Бернард, выслушайте меня.
      Подумав, он сказал:
      - Вот единственное, что нам остается. Мой план состоит в следующем: вороная лошадь пока еще здорова, поэтому ты, Виктор, или ты, Бернард, выбирайте сами - оседлайте ее сейчас же и скачите в лагерь. Расскажите там Морицу или кому-нибудь другому из наших приятелей о том, что мы остались в пустыне. В лагере у меня есть лошади; отыщутся и добрые люди - они нам окажут помощь. Захватите их и лошадей, и мы благополучно вернемся к своим.
      - А ты останешься здесь, Ганс? - спросил Виктор.
      - Я пойду к той группе холмов. Итак, кто из вас едет? Оставаться здесь и ехать - одинаково опасно. Ты, Бернард, весишь меньше, и тебе будет легче ехать. Через шесть дней ты вернёшься назад, а мы это время уже как-нибудь переждем.
      - Если Виктор ничего не имеет против, я еду, - ответил Бернард, - и чем скорее я тронусь в путь, тем лучше.
      - Итак, Бернард, с Богом. Ты не заблудишься?
      - Нет. Не знаю только, довезет ли лошадь. Будь уверен, Ганс, что я или приведу на помощь друзей, или умру.
      Дружески распрощавшись со всеми, Бернард тронулся в путь. Ему предстояло преодолеть немало опасностей: перебраться через громадные равнины, где нет дороги, переправиться через несколько рек, пробиться через горные хребты, всегда помня, что за ним идут неприятели, готовые при первой возможности напасть на него.
      XII
      Когда Бернард скрылся из глаз, Ганс решил не откладывая сделать все приготовления, необходимые для недельного пребывания в пустыне.
      Попросив Виктора остаться с Катериной и ее сестрой, он отправился осмотреть окрестности.
      - Знаешь, Виктор, как кричат серые обезьяны? - спросил он. - Если кто-нибудь из нас крикнет трижды таким образом, то это значит, что ему необходима помощь другого. А теперь мне нужно идти.
      Ганс поднялся на скалы и по самому краю кустов пошел по тропинке, проложенной, как ему показалось вначале, дикими козами и другими животными. Однако, присмотревшись внимательнее, он убедился, что эту тропинку пробили когда-то люди. Теперь же ею уже никто давно не пользовался. По ней он дошел до места, окруженного со всех сторон скалами. Сюда вела только узенькая тропинка. Ганс сразу сообразил, что это место - неприступная крепость и что, находясь здесь, можно отразить нападение целого племени дикарей. С одной стороны скала была искусственно выдолблена. В ней были устроены две пещеры, глубиною до восьми и шириною до шести футов.
      Внутри, на каменных стенах пещеры, были грубо сделанные изображения различных животных; перед ними лежала забытая кем-то тыква, вмещавшая несколько бутылок воды. Ганс спрятал в одну из пещер тыкву, потом нарезал длинной, сухой травы, покрывавшей соседний склон скалы. Устроив из травы мягкую постель, он вернулся обратно в овраг к ожидавшим его Виктору и молодым девушкам.
      - Надвигается гроза, дождь смоет наши следы, - сказал он. - Идемте, я покажу вам отличное место, где можно скрыться не только от непогоды, но и от врага.
      Ганс, Виктор и девушки поднялись на утес. Местом, куда их привел Ганс, все остались довольны, ведь в отношении удобства и безопасности лучше нельзя было ничего желать. Это понимали даже неопытные девушки.
      - Нас не найдут здесь, - сказала Катерина, - а если и найдут - едва ли доберутся. Как тебе удалось найти такое чудное место, Ганс?
      - Совсем случайно, - отвечал тот.
      - Дождь идет! - воскликнул Виктор. И, действительно, начали падать крупные грозовые капли, а за ними начался сильный ливень. - Благодаря дождю исчезнут наши следы, и нас будет невозможно найти. Стало быть, нам решительно нечего бояться, если удастся сделать так, чтобы никто не видал нас самих. Однако, Ганс, есть ли у нас какая-нибудь еда? Мне хочется есть, да и наши бедные девушки, по всей вероятности, чувствуют сильный голод.
      - Сейчас в нашем распоряжении немного дичи. Когда пройдет дождь, я постараюсь раздобыть еще что-нибудь. Мы устроим костер и наготовим себе как можно больше еды. Я думаю, что мне и без выстрела удастся раздобыть что-нибудь, ведь кафрский дротик - хорошее оружие.
      Ганс захватил с собой на всякий случай ружье, вышел из пещеры и медленно пошел по тропинке, внимательно оглядываясь во все стороны, в надежде найти какую-нибудь дичь.
      На ветвях акации Ганс заметил пчел, собиравших мед. Из них он выбрал одну, к лапкам которой пристало много цветочной пыли, и сильным ударом сбросил ее с ветки. Пчела начала сердито жужжать, затем, сделав несколько кругов над его головой, быстро полетела вверх из оврага. Ганс смотрел ей вслед, пока не потерял ее из виду, потом пошел в ту сторону, куда она полетела. Пройдя около ста шагов, он еще раз проделал то же самое и достиг того же результата. Он знал, что если потревожить набравшую цветочную пыль пчелу, она непременно полетит в свой улей. Ему хотелось раздобыть мед, но для этого надо узнать, где находится улей. Путь к своему гнезду показали ему сами же пчелы.
      Ганс достал немного сотов и отнес их в пещеру. Он понимал, что может наступить момент, когда нельзя будет выйти из пещеры, и потому нужно собирать все съестное, что попадается на пути. Правда, мед не отличается особой питательностью, но он явится для них приятным разнообразием после постоянной мясной пищи. Кроме добычи меда, Ганс надеялся убить несколько кроликов.
      Между скал оказалось много дичи. Попадались цесарки и фазаны, виднелись следы оленей, показывавшие, что где-то тут, недалеко, пасутся целые стада. Ему удалось вскоре найти следы кроликов и четверых убить кафрским дротиком.
      Набрав достаточно провизии, он вернулся в пещеру и, заметив, что хворост сырой, решил подождать до ночи с приготовлением пищи.
      - Если мы разведем огонь сейчас же, - сказал он Виктору, - то дым от костра будет виден на несколько миль и укажет врагам на наше присутствие здесь. Мы никак не можем помешать дыму подниматься вверх, поэтому не будем раскладывать днем костер из сырых дров. Гораздо легче ночью устроиться так, чтобы не было видно огня. Для этого придется закрыть вход в пещеру или же развести костер внизу. Ночью не видно дыма, и мы спокойно зажарим дичь. Нам необходимо заготовить столько провизии, чтобы потом можно было целую неделю обходиться без огня.
      - Мы пришли сюда по руслу, - сказал Виктор. - Большей частью оно совершенно сухо, так как вода ушла под землю. Там мы найдем удобное место огня не будет видно издали.
      - Да, да, - подтвердил Ганс, - наберем сейчас же дров и травы; к ночи все должно быть готово. Потом я постараюсь принести цесарок и фазанов.
      Ганс приготовил несколько палок с утолщениями на конце и отправился в горы. Он метал эти палки не менее ловко, чем кафры дротик, и ему очень скоро удалось убить десяток птиц. Кроме кроликов и цесарок, Ганс набрал много яиц. Теперь они располагали провизией на целую неделю и в течение этого времени могли не делать ни единого выстрела.
      Когда вопрос с едою был решен, Ганс нарезал длинных тонких палок и воткнул их на расстоянии фута одна от другой перед входом в пещеры. Поперек их он привязал зеленые прутья, переплел их и подвязал гибкою корой, содранной с куста. Сверху он прикрыл свое сооружение высокой травой, которая росла поблизости. К вечеру ему удалось сделать настоящую комнату, защищенную со всех сторон от дождя и ветра. Перед этой решеткой он поставил покрытые зеленью ветви так, что, глядя со стороны, было трудно определить, что это искусственное сооружение.
      Ганс остался доволен своей работой и попросил Катерину отойти и взглянуть на нее издали.
      - Издали нельзя даже заметить, что тут есть что-нибудь, кроме кустов. Не правда ли?
      - Правда! Тебе, Ганс, удалось сделать это очень искусно. Меня смущает лишь одно: если враги поднимутся на нашу площадку, у нас не будет никакого выхода.
      - Конечно! Поэтому будем думать, что они сюда не заглянут. Да и им лучше не приходить - многие из них останутся здесь навсегда. Однако я спущусь вниз и займусь ужином. Неплохо было бы съесть чего-нибудь горячего.
      Чтобы издали не было видно дыма. Ганс решил развести костер лишь тогда, когда достаточно стемнеет. Он спустился в яму, где какое-то время пришлось подождать. Костер приготовлен был заранее; тем не менее ему пришлось подложить еще дров, так как готовить надо было много.
      Поднимаясь обратно на крутой обрыв, он был поражен, увидев на скалах несколько силуэтов. Было уже темно; но он все-таки разобрал бы, что это за фигуры, если бы пламя костра, от которого он только что отошел, не ослепило бы его. Зоркость его глаз ослабела на некоторое время. За это время фигуры скрылись в кустах, заметив его движения, и не показывались. Однако и этого было достаточно, чтобы понять, что это либо кафры, либо бушмены. И то и другое было одинаково неприятно. Не теряя ни минуты, Ганс быстро дошел до пещеры и сообщил Виктору неприятную новость. Предупредив молодых девушек, чтобы они сидели тихо и ни в каком случае не выходили из пещеры, охотники захватили с собой ружья и расположились в таком месте, откуда им отлично был виден весь горный хребет, на котором Ганс заметил странные фигуры.
      Они ждали недолго; враги появились снова; их фигуры отчетливо выделялись на темном небе. Ганс шепнул Виктору:
      - По всей вероятности, это бушмены.
      Казалось совершенно невероятным, чтобы бушмены могли услышать шепот и заметить на таком расстоянии едва уловимое движение руки Ганса; тем не менее в ту же минуту, словно по мановению волшебного жезла, фигуры бесшумно исчезли.
      - Виктор! - крикнул Ганс. - Едва ли против этих врагов годно смертоносное оружие. За свою жизнь я убил свыше двух десятков кафров, главным образом из племени амаказов. Ужели же это их призраки, явившиеся терзать меня? Я убивал этих людей, защищая жизнь или домашний скот... убивал в честном бою... Это не люди... Люди не могли услышать моего голоса и увидеть меня... А эти как в воду канули...
      - Ганс, подожди немного, посмотрим что будет дальше. В нашем деле правы мы, а если это так, то как бы силен ни был сатана, Бог все же сильнее его... Бог не позволит душам мертвецов нарушать наш покой... Взгляни, взгляни... вот они... еще, еще... стоят на скалах... держат что-то в руках... Я готов выстрелить, хотя и знаю, что пуля не может нанести вреда выходцам с того света!
      Вдруг Ганс громко рассмеялся.
      - Хороши же мы с тобою, Виктор! Словно городские жители. По всей вероятности, мы или больны, или так разнервничались, что не могли разглядеть павианов! Это самки с детенышами в руках, а нам показалось, что они хотят бросить в нас камни! Для нас это очень хорошо. Раз здесь обезьяны, значит человеческая нога давно не ступала сюда, и, надеюсь, нас никто не потревожит. А без караула все же нельзя обойтись. Не возьмешься ли ты за это первым, Виктор? Если тебя будет сильно клонить ко сну, - а это вполне возможно окликни меня. Поспать немного в ту минуту, когда мы так нуждаемся во сне, гораздо лучше, чем спать целую ночь, не чувствуя в этом потребности. Я засну в один миг. Итак, если устанешь, зови меня.
      Несколько минут Ганс прислушивался у входа в ту пещеру, где спали Катерина с сестрой. До него доносилось только ровное легкое дыхание, по которому он заключил, что девушки спят. Тогда он лег в другой пещере и через пять минут спал сладким сном без тревог и сновидений.
      - Половина ночи миновала, - сказал Виктор, входя в пещеру и слегка толкая друга. - Теперь ступай ты, а я лягу спать.
      Ганс сел, повернувшись спиной к пещере. На плече у него лежало ружье, под рукой несколько дротиков. Он чутко прислушивался к звукам ночи и ясно представлял себе то, что происходит теперь над трупами несчастных лошадей.
      XIII
      Наступлению дня предшествовало чудное африканское утро. Вчерашний дождь освежил землю; кое-где видны были еще лужи; все животное царство - птицы и звери, весело принялись за свои дела.
      Ганс внимательно наблюдал за животными. В глаза ему бросилась кучка квагг, бежавших по полю во весь дух. На это бегство обратили внимание и другие, которые до сих пор спокойно паслись. Поднялась общая тревога.
      Ганс решил узнать, в чем дело, и взобрался на скалы, расположенные над пещерами. Стараясь скрыться от посторонних взоров, он стал осматривать безбрежную даль. Немного потребовалось времени, чтобы узнать, что суматоха животных не была напрасной. По скалам быстро двигался отряд черных людей. Не было сомнения, что это вооруженные матабили. Их было около сотни. Они были вооружены и держались того направления, по которому двое суток назад ехал Ганс. Он понял, что они идут по следам лошадей.
      Ганс видел, что трое или четверо, по всей вероятности самые опытные, часто сокращают дорогу, чтобы сберечь свои силы и силы товарищей. Хотя они очень удачно держались смытого дождем, но все еще заметного следа лошадей, Ганс надеялся, что им не удастся найти следа пешеходов, начиная с того места, где они бросили трупы лошадей. Несмотря на это, он все же спустился со своего наблюдательного пункта, чтобы сообщить обо всем друзьям и подыскать такое место, откуда, будучи самому скрытым, можно наблюдать за движением врагов. Все это отняло немного времени. Ганс и Виктор притаились в ожидании приближающихся неприятелей.
      Точно гончие собаки по свежему следу, матабили шли, или скорее бежали мелкою рысью по следу лошадей. Когда же они увидали расположившихся на деревьях близ конских трупов коршунов, они прибавили шагу, чтобы скорее узнать, что здесь нужно птицам, питающимся падалью.
      Им бросились в глаза полусъеденные трупы лошадей и череп кафра, убитого львом. Обойдя кругом окрестности, дикари решили, что их недавним пленникам удалось убежать, несмотря на то, что все лошади, за исключением одной, погибли. Дальше дело сводилось к тому, чтобы найти их следы и определить направление, которое они приняли. Так как благодаря вчерашнему дождю на твердом грунте осталось совсем мало следов, то на это потребовалось довольно много времени. Опытные воины и охотники разошлись во все стороны и, наконец, натолкнулись на след лошади, на которой уехал Бернард.
      Это открытие привело в восторг дикарей. Они решили, что мужчины пошли пешком, обе же женщины сели верхом на лошадь. Понимая, что подобное путешествие не отличается особой быстротой, они были уверены, что вовсе не трудно настигнуть беглецов и снова захватить их в плен. Все матабили собрались возле найденного следа. Несколько минут длилось совещание. Так как нельзя было терять ни минуты, то самых зорких из них тотчас же направили вослед беглецам. Другие медленно пошли за ними, стараясь найти следы человеческих ног. Добравшись до места, где несмотря на рыхлую землю не было следов, опытный и хитрый дикарь, предводитель отряда, остановился и сказал, что они, по всей вероятности, ошиблись.
      - Среди беглецов, - сказал он, - было трое мужчин и две женщины. Кого-то растерзал лев (он не знал, что это череп его соплеменника). Мы видим следы одной лошади, на которой, должно быть, поехали женщины. Следов же от мужских ног мы не видим, их-то мы и должны отыскать. Если бы они прошли по рыхлой земле, на ней остались бы следы. Вполне возможно, что они прошли выше, где почва тверже. Присмотритесь повнимательнее, чтобы мы не ошиблись.
      Матабили тщательно рассматривали почву, окружавшую рыхлую землю, со всех сторон, но кроме следа лошади Бернарда, не нашли ничего.
      - След смыт дождем, - решили матабили.
      Они хотели было идти по следу лошади, но один старик поддержал мнение вождя: в погоню глупо пускаться, не разобравшись до конца.
      Заявление старика еще больше убедило вождя в правильности его предположения, и он оставил отряд в десять человек для детального осмотра окрестностей. Особое внимание велено было обратить на овраги лощины, раскинувшиеся при входе в горы. Сам же он с отрядом направился в погоню за мнимыми беглецами, приказав оставшимся лазутчикам догнать их, как только осмотр будет окончен.
      Ганс и Виктор с напряженным вниманием все время следили за врагами.
      - Едва ли удастся избежать столкновения, - сказал Ганс. - Мы должны приложить все усилия, чтобы перебить этих негодяев. В противном случае, прежде чем Бернард приведет помощь, они явятся к нам с целым полчищем. Пока они не знают, где мы - это дает нам преимущества. При нападении мы должны стрелять так, чтобы каждым выстрелом убивать сразу двух. Катерина, - спустя несколько минут крикнул он своей невесте, - сидите тихонько в пещере и ни в коем случае не выходите из нее. Скоро мы начнем стрелять - не бойтесь этого; все закончится благополучно.
      - Опять появились душегубы? - спросила Катерина. - Я буду молиться за тебя, а ты, пожалуйста, береги себя и понапрасну не рискуй жизнью.
      Лазутчики долго и старательно искали хоть каких-нибудь следов, но безрезультатно. Потом они подошли к горам, решив осмотреть все лощины.
      - Едва ли им удастся найти что-нибудь в этом овраге, - сказал Ганс. - Я раз прошел здесь, и то сверху, но там, пожалуй, остались следы моих ног.
      Нужно было не меньше получаса, чтобы матабили по оврагу добрались до того места, где Ганс и Виктор могли свободно наблюдать за ними.
      - Не следует стрелять до тех пор, Ганс, - сказал Виктор, - пока они не станут перебираться через кряж, ведущий к нашей площадке.
      - Взгляни! - шепнул он товарищу. - Все-таки твои следы. Видишь, бегут сюда со всех ног. Ясно, что в конце концов придется стрелять.
      - Сами идут под пули, - сказал Ганс, опуская шомпол, чтобы убедиться, плотно ли лежат заряды. - Стреляй сперва ты, Виктор, и постарайся свалить двух, потом буду стрелять я.
      Дикари, действительно, увидели следы Ганса и быстро побежали по тропинке. Вскоре они добрались до кряжа и заметили пещеры и приспособления, устроенные Гансом для защиты от ветра и дождя. Они сообразили, что это - работа человека и, радостно крича, бросились вперед.
      - Ну! - шепнул Ганс. У Виктора ружье было наготове, и он нажал собачку. Раздался раскат выстрела, заглушивший на минуту все другие звуки. Ганс и Виктор нагнулись и из-под облака дыма увидали, что два дикаря убиты; третий же с криками боли и ярости метался взад и вперед. Остальные струсили, но потом тотчас же опомнились и кинулись вперед стуча щитами.
      - Теперь моя очередь, - сказал Ганс, поднимая ружье. Снова двое упали на землю.
      - Они хотят отступать, - шепнул он Виктору. - Ты стреляй в вождя, а я убью того великана, который идет за ним. - Раздались два выстрела, и снова упали два дикаря.
      - Скорее заряжай ружье! - крикнул Ганс. - Из десяти пять убито, и двое ранено. Право, это недурно. Но три оставшиеся в живых убегут и догонят своих товарищей. Необходимо этому помешать, иначе через двенадцать часов на нас нападет целая сотня. Останься здесь, а я пересеку дорогу этим мерзавцам. Катерина, - крикнул он, - все идет хорошо. Мы, словно собак, прогнали этих кровопийцев. Двое удрали, но я и им зажму рот, чтобы не болтали. Сейчас приду назад.
      Прикрытый диким виноградом и ползучими растениями, Ганс перебрался на ту сторону площадки, с которой пришли враги, и быстро опустился к опушке. Отсюда он видел ту часть степи, по которой, по его мнению, должны были пробежать оставшиеся в живых дикари. Он не ошибся в своем предположении. Низко наклонившись, так чтобы кусты закрывали их от людей, оставшихся в пещерах, дикари быстро подвигались к Гансу. Когда они были от него всего на расстоянии пятидесяти ярдов, он нацелился и наповал уложил первого из них. Двое других, делая крутые зигзаги, побежали так быстро, что Ганс выстрелил наудачу. Пуля просвистела мимо и ударилась о землю перед неприятелями.
      XIV
      - Жалко, что ушли, да ничего не поделаешь! - сказал Виктор, когда Ганс рассказал ему о своей неудаче. - Что теперь делать? Оставаться здесь? Но вдвоем нам не отбить ста человек... Половину еще куда ни шло... Что же предпримем теперь?
      - Не будь так зорки матабили, я посоветовал бы уйти отсюда как можно скорее. Но теперь это невозможно, так как они все равно отыщут нас, а хуже их погони трудно придумать что-нибудь. Уж лучше будем сражаться здесь до последней возможности.
      - Правда, Ганс; лучше останемся. Кроме того, и здесь можно укрепиться. Перекопаем тот узкий кряж и устроим укрепление, чтобы защитить себя от их дротиков. Нарежем еще толстых ветвей и устроим забор; всякое препятствие заставит их останавливаться на пути и даст нам возможность заряжать ружья. Я нашел бушменский лук и колчан с отравленными стрелами; они пригодятся нам, когда у нас не будет пороха и пуль. Нам нужно продержаться всего три дня. В случае удачи, Бернард явится к этому времени.