В ее глазах промелькнуло огорчение, но это произошло так быстро, что Тристан решил, что Женевьева все еще ненавидит его. Прошлое еще слишком живо в ее сердце.

– Не скучай слишком сильно, – сказал Тристан. Женевьева тут же отвернулась от него, и он не удержался от соблазна шлепнуть ее по тугим ягодицам.

– О! – воскликнула она, гневно повернувшись обратно.

й, как довольный кот, Тристан улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

– Не бойся, я не опоздаю на нашу свадьбу.

И он вышел, ничего больше не объясняя, ибо он не мог этого объяснить. Тристан не был в Бэдфорд Хит более трех лет, и ему было необходимо побывать там.

Джон и Томас Тайдуэлл поехали вместе с ним. Это было то же число, что и много месяцев назад, когда они возвращались домой, не подозревая, что их там ждет.

День был ясным, и к наступлению вечера они достигли окраин его земель. Тристан увидел, что поля приготовлены к весеннему севу, дома с черепичными крышами снова живописно располагались вдоль дороги. Мужчины работали на полях, поэтому его встречали их жены, которые наперебой говорили о том, как они ждали его.

Вечером они ужинали в зале вместе с Томасом и Джоном. Слуги с радостью приветствовали Тристана и вовсю старались ему угодить. К нему приходили торговцы, ремесленники, солдаты, крестьяне. После обильной трапезы Тристан сел в кресло у камина и, прихлебывая хорошее вино, занялся делами с Джоном, Томасом, своим управляющим и капитаном стражи. Они просидели так довольно долго, но, наконец, настало время отправляться отдыхать.

Джон и Томас не желали оставлять его, но он отослал их спать.

И всю ночь он словно наяву видел Лизетту, она легко скользила по залу и галерее, вот она шьет, сидя у камина, вот играет на арфе, ее пальцы так и летают над струнами, вот сдает карты за столом и улыбается от того, что выиграла предыдущую игру. Он слышал ее шепот, он чувствовал ее присутствие.

Он прошел через детскую в свою спальню и лег на постель, где они с женой лежали прежде, где они любили друг друга. Он так и не смог заснуть, лежал с открытыми глазами, глядя в темноту и предаваясь воспоминаниям.

На следующий день в часовне была отслужена месса поминовения усопших. Тристан посмотрел на изображения тех, кого он любил, высеченные на надгробиях в его отсутствие, и понял, что чувствовала Женевьева на Рождество, когда он застал ее в часовне.

Художнику удалось верно схватить черты Лизетты, ее лицо не было безжизненным и холодным, и хотя глаза были закрыты, казалось, что они могут открыться в любую минуту, а ее губы казалось, готовы были приоткрыться в загадочной улыбке, как будто она знала какую-то тайну. Тристан верил, что Лизетта сейчас обитает где-то на небесах, именно потому она столь таинственно улыбается, что теперь избавлена от земной боли, чего он не мог сказать о себе.

В последующие несколько дней у Тристана не было недостатка в делах. Бэдфорд Хит процветал благодаря тому, что Томас хорошо исполнял свои обязанности, но Томас был вместе с Тристаном в Ирландии и за несколько месяцев его отсутствия накопилось порядком счетов и вопросов, которые нужно было решить. Тристан думал: он больше никогда не вернется сюда. У него не было ни малейшего желания оставаться здесь. Но ему принадлежали земли, замок, доходы от этих земель… Он собирается жениться на Женевьеве и после себя оставит наследников, может быть его сын или внук захочет приехать сюда и обретет здесь свое счастье.

Священник предупредил Тристана, что, по слухам, в замке начали появляться привидения, но Тристан пропустил его слова мимо ушей. «Если бы это было так! Если бы его отец мог дать ему совет! Если бы он мог снова увидеть своего брата, услышать его смех, если бы он снова мог увидеть Лизетту…»

Вернувшись сюда, Тристан почувствовал, что с его сердца свалился некий камень. Он был рад приказанию Генриха. Он снова женится, он начнет все сначала, и ему показалось на мгновение, что Лизетта ему одобрительно улыбается сверху… она рада, что он снова познал любовь. Он не дурак, и хотя может поплатиться жизнью за свою любовь, но все равно женится на Женевьеве и будет любить ее, несмотря ни на что.

Он вернулся в Лондон позже, чем предполагал. Коротко переговорив с королем, Тристан поспешил в спальню, где его ждала Женевьева. Его сердце бешено колотилось в груди. Он напомнил себе:

– Ты безжалостен, ты победишь.

Джон и Эдвина встретили его по пути. Молодая женщина вспыхнула под взглядом Тристана, и тот понял, что она очень пылко встретила своего мужа… Тристан загадочно улыбнулся, и Эдвина вспыхнула еще сильнее, она горячо зашептала:

– Тристан, я уверена, что она ничего не подозревает, но она так зла на тебя! Я сказала, куда ты поехал, так как ты не сделал этого… – она с упреком посмотрела на него. – Но пойми, приближаются сроки рождения ребенка, она взволнована и поэтому…

– Женевьева капризна более чем обычно, это понятно. Тебе не нужно шептать Она готова?

Эдвина кивнула.

– Я сказала ей, что мы идем в город, но постараемся избегать знакомых, что король пригласил ее отобедать с ним в одном из любимых своих заведений.

– Ну что же, – пробормотал Тристан. – Пошли за ней?

– Наверное, тебе следует идти одному.

– Эдвина! – с упреком сказал Джон. – Ты ведешь себя, как испуганная гусыня! Женевьева может что-то заподозрить.

– Ты хочешь, чтобы я один пошел к ней? – переспросил ее Тристан.

– Ах, – протестующе развела руками Эдвина. – Мне не следовало принимать во всем этом участие.

– Но разве ты не хочешь, чтобы твой внучатый племянник родился законным, а твоя племянница сохранила свою честь? – рассмеялся Тристан.

– Ладно, пошли, – решительно сказала Эдвина. Они вместе отправились к Женевьеве.

– Вы оба должны себя вести так, как будто только что увиделись, – предупредил Тристан Джона и Эдвину.

– Я притворюсь пьяным.

Тристан открыл дверь в спальню и улыбнулся, когда увидел, как Женевьева подняла голову от своей работы. Она была в новом наряде и выглядела просто великолепно. Он ощутил внезапный прилив нежности к ней. Несколько локонов выбивались из прически и, извиваясь, ниспадали на ее плечи подобно золотому дождю, на ее голове красовалась драгоценная диадема, подаренная Тристаном на Рождество. Ее платье было перепоясано прямо под грудью, и широкая юбка скрывала значительную часть ее живота. Женевьева встала, и в ее глазах отразилась мгновенная смена эмоций. Сначала они были голубыми, затем стали серыми и вот поменяли цвет на лиловый… Она слегка взмахнула рукой, и Тристану захотелось поверить, что Женевьева готова броситься к нему, что она скучала без него.

– Добрый вечер, Женевьева.

– Да, милорд!

– Ты должна радоваться! – сказала Эдвина, стоя в дверях и обнимая своего, мужа.

– Женевьева!

Джон подошел к ней и поцеловал ей руку, затем быстро скользнул в сторону. Тристан шагнул вперед и нетерпеливо сказал, что им нужно выходить.

– Мы поедем в карете? – напряженно спросила Женевьева.

– Нет, я не хочу, чтобы тебя укачало. Время родов слишком близко.

Они быстро прошли через коридор. Когда они проходили по галерее, им повстречался лорд Ноттингем, Тристан приветствовал его взмахом руки. Они спустились по ступеням, прошли мимо стражи и вышли за ворота дворца. Женевьева держала голову опущенной, но Тристан заметил, что она снова покраснела.

– Тебе плохо? – озабоченно спросил он.

– Нет, со мной все в порядке.

– Ты смущена своим положением!

Ее глаза блеснули.

– Да!

– Тебе не стоит стесняться.

– Я никогда не выйду за тебя замуж.

– Тогда Генрих выдаст тебя замуж за старого безобразного, толстого лорда, – предупредил ее Тристан.

– Зато я не достанусь тебе!

– Но по ночам ты будешь страдать!

Томас догнал их, и Женевьева снова вспыхнула, ибо он наверняка слышал, о чем они говорили.

– Ага, и у него будут отвислые губы, а его живот будет занимать полкровати.

– Томас, неужели ты не можешь найти себе женщину, чтобы насмехаться над ней? – взмолилась Женевьева.

– Нет, не могу, ибо служу Тристану, и мое время поэтому очень ограничено.

– Когда родится ребенок, – вмешался Тристан, – у тебя будет сколько угодно времени. Ты вернешься к себе в Бэдфорд Хит. А мы, как только Женевьева будет способна, вернемся в Эденби.

– Нет, не «мы», – возразила Женевьева. – Я останусь с этим толстым лордом с отвисшими губами.

– Какая ужасная судьба! – с содроганием сказала Эдвина, и все рассмеялись.

Женевьева посмотрела на Тристана, и хотя ее пальцы дрожали в его руке и любовь переполняла ее сердце, она напоминала себе сцены штурма Эденби и то, что он до сих пор использовал ее.

– Я не выйду за тебя замуж, Тристан, и тебе не заставить меня переменить моего решения ни уговорами, ни силой. Клянусь, что я никогда не доставлю тебе такого удовольствия.

Тристан улыбнулся. Минуту спустя они подошли к небольшому каменному строению. Слуга в ливрее встретил их у входа, Женевьева не разглядела эмблемы на ливрее и не узнала цветов.

– Кому принадлежит это заведение? – спросила она.

– Одному из друзей короля, – беззаботно ответил Тристан, и они вошли через коридор в небольшую столовую.

Женевьева подошла к столу и, придерживаясь за спинку массивного кресла, начала озираться вокруг. К высокому потолку были подвешены различные знамена, а на стенах висело всевозможное оружие.

Тристан подошел к ней, церемонно взял ее за руку и усадил в кресло.

– Садись, любовь моя.

– Я вовсе не твоя любовь, – возразила она, – и мне почему-то страшно…

– Не бойся, я все время буду сидеть напротив тебя.

Эдвина села рядом с ней. И немедленно появились расторопные слуги, в зелено-черных ливреях, и начали прислуживать сидящим. Вина были разлиты по бокалам, а стол ломился от различных яств, от нежного телячьего жаркого до рыбы, и редких экзотических фруктов. Обед занял некоторое время, и хотя на столе было множество еды, казалось, что выпивки еще больше. Тристан был доволен тем, что Женевьева часто прикладывается к своему кубку, пытаясь найти облегчение в вине. Она явно нервничала, ей было не по себе.

Эдвина беспрерывно болтала, Джон и Томас часто разражались хохотом, только Тристан и Женевьева молчали.

Наконец, де ла Тер кивнул своему другу, обошел вокруг стола и встал за спиной Женевьевы, которая в это время говорила Эдвине, что это место больше напоминает личный особняк, нежели таверну или гостиницу. Тристан подмигнул из-за ее спины Джону, помог ей встать, повел по коридору, но не к той двери, через которую они вошли.

– Тристан, мы были гостями короля? – спросила она. – Ты ничего не заплатил за обед! Я не видела других гостей и ты не туда идешь! Мы не там входили!

Но они уже подходили к двери, ведущей в небольшую часовню. Тристан открыл ее и провел Женевьеву внутрь и, несмотря на выпитое, Женевьева сразу же сообразила, где они находятся. Да, и как было не сообразить, если сам епископ ожидал их у алтаря, рядом с ним стояли два молодых служки.

– Эдвина! – воскликнула Женевьева. – Я не сделаю этого! Тристан, нет! Это будет незаконно! Ты не можешь этого сделать! Нет! – она попыталась вырваться.

– Черт возьми, Эдвина, она выпила не достаточно много! – проворчал Тристан.

– А чего ты от меня ожидал? – огрызнулась та. – Я же не могла вливать ей вино в горло.

– Пошли! – приказал он Женевьеве.

Она была просто неспособна прекратить борьбу, и, отчаянно сопротивлялась, пыталась пнуть Тристана ногой, лупила его, царапалась.

– Женевьева, по собственной ли воле, или нет, но ты станешь моей женой.

– Господи, дитя мое! – выступил вперед епископ, седеющий мужчина с добрыми глазами и строгим лицом. – Вы ожидаете ребенка от этого человека, король желает, что бы вы поженились, будьте благоразумны…

Женевьева не слушала, она изловчилась и попыталась ударить Тристана кулаком, но угодила епископу в подбородок. Тристан чуть смягчил удар, подставив свою ладонь. Он извинился перед священником, пытаясь перекрыть ее отчаянные, протестующие крики. Женевьева была готова разрыдаться от отчаяния и злости.

– Я буду ждать вас у алтаря, – сказал епископ.

– Ты – сын шлюхи! – кричала Женевьева, когда Тристан обхватил ее и понес к алтарю. – Ты крыса, подонок, бастард…

Тристан прикрыл ей рот рукой. Джон, Томас и Эдвина шли сзади, чувствуя себя крайне неловко. Тристан остановился перед алтарем, крепко держа Женевьеву и зажимая ей рот. Ее волосы растрепались, юбки измялись, она смотрела ему прямо в глаза, пытаясь что-то сказать.

Тристан улыбнулся.

– Начинайте, отец, мы готовы.

И. служба началась. Епископ очень быстро проводил обряд. Он спросил Тристана, согласен ли тот взять в жены Женевьеву и тот твердо ответил.

– Да.

Женевьева ожидала своей очереди, слезы застилали ее глаза, но она крепилась и ждала.

– Женевьева Льюэллен…

И священник продолжил дальше, перечислив ее титулы и происхождение.

– Вы согласны…

«Никогда, согласиться стать его верной женой, никогда!»

Настало время для ответа, Тристан должен отпустить ее, вот его рука освободила ее рот, и она глубоко вздохнула, чтобы категорично и твердо отказать.

– Я…

Его большой чувственный рот прижался к ее губам, точно так же как в тот день, когда они были рядом с женским монастырем. Он не давал ей дышать, Женевьева пыталась извернуться, она колотила кулаками по его спине, но все без толку. Тристан кивнул епископу, чтобы тот продолжал. Тот прокашлялся и завершил службу.

Женевьева слышала все, что было сказано, но слова доносились до нее как сквозь туман. Наконец она увидела, как сгущается темнота, и появляются звезды. В глазах у нее потемнело, уши как бы забили ватой, руки и ноги онемели.

Тристан оторвался от ее губ и Женевьева наконец обрела возможность дышать. Их свадебная церемония была на стадии завершения, священник читал последние напутствия…

– Нет! – выкрикнула она, и руки Тристана снова зажали ее рот. И затем, когда она начала брыкаться, чтобы освободиться и получить возможность нормально дышать, Тристан неожиданно отпустил ее, но Женевьева была не готова к этому и едва удержалась на ногах.

Она закачалась и Тристан подхватил ее. Несколько секунд Женевьева отчаянно глотала воздух и пыталась обрести равновесие.

Но вот ее внезапно развернули и повели от алтаря к столу, и Женевьева увидела, что Тристан подписывает уже засвидетельствованный брачный контракт.

– Я не подпишу! – запротестовала она, но безжалостные пальцы сомкнулись на ее руке, и хотя она отчаянно боролась все время, ее подпись была поставлена на документе.

– Это незаконно! – выкрикнула она, наконец, освободившись от хватки Тристана.

Он не ответил, он просто смотрел на нее. Вперед выступил епископ, явно рассерженный…

– Все совершенно законно, миледи! Я слышал, как вы пытались дать свое согласие и остальные могут засвидетельствовать это. Уверяю вас, миледи, что вы вступили в совершенно законный брак.

– О! – слезы душили ее, она зашаталась и почувствовала, как ее подхватили сильные руки Тристана. – Я ненавижу тебя, и Эдвину и Томаса, и Джона, вы не имели права, вы не…

Женевьева замолчала, почувствовав нечто новое, как будто кончик ножа прикоснулся к низу ее живота.

– Ох, – вскрикнула она испуганно, ибо в следующее мгновение ей показалось, что изнутри ее тела низвергались потоки воды. И Женевьева осознала, что ее ребенок вот-вот появится на свет. Все смотрели на нее, она видела их лица сквозь туман, застилавший глаза…

– Тристан! – она чувствовала, что сейчас упадет, она нуждалась в нем.

Он подхватил ее, прежде чем комната погрузилась во мрак.

– Господи! – Женевьева слушала бормотание епископа, что это вполне законный брак и обряд завершен как раз вовремя.