В большом зале мужчины и женщины готовились к охоте. Фаллон увидела отца, который возле камина разговаривал с Вильгельмом и Матильдой. Она подошла к ним и высказала слова благодарности, когда герцогиня преподнесла ей перчатки для соколиной охоты. Двое из детей герцога — Роберт и миловидная десятилетняя Адела — примут в ней участие. Фаллон оглядела зал и за высоким столом увидела Аларика. На коленях у него лежали перчатки, а сам он оживленно беседовал с рыжеволосой дамой, которая удостоилась его внимания накануне. Он резко повернулся к Фаллон, словно почувствовав ее появление в зале. Ее лицо вспыхнуло — она была бессильна совладать с собой. Что до Аларика, то он сделал ей глубокий поклон и лишь затем подал руку своей даме.

Жгучее любопытство завладело Фаллон. Она отыскала дядю Вулфнота и спросила его, кто эта женщина. Тот ответил, что это леди Мэри из Тара, представительница ирландского королевского дома.

— Ищет здесь себе подходящую пару, я так понимаю, — пояснил, подмигнув, Вулфнот, и, вздохнув, добавил: — С Алариком она может лишь развлечься. Но пары себе не найдет…

— Почему? — невинно поинтересовалась Фаллон; ведь Вулфнот находил ее милой, по-видимому, таково было и мнение Аларика. К тому же, по словам Вулфнота, она была богата. Так почему мужчина не может жениться на ней?

— Аларик заявил, что он не женится снова, — ответил Вулфнот, с любопытством глядя на племянницу. — Мы с ним часто беседовали, и я знаю: он говорит то, что думает. Конечно, о них ходят разные слухи… Мэри уверена в своих чарах… Многие бились об заклад относительно исхода этого флирта… Однако, дорогая моя, не объяснишь ли ты мне свой интерес к графу и предмету его любви? — Вулфнот вопросительно изогнул бровь. — Тебя интересует Аларик? Если это так, тебе лучше прикрыть щитом свое сердце. Он отличный приятель и верный друг, но может быть суров и холоден.

— Нет! — поспешно ответила Фаллон. — Я спросила из простого любопытства, дядя. Я презираю этого человека.

Вулфнот улыбнулся, затем поджал губы. Внезапно послышался громкий смех в другом конце зала. Стоявшая возле матери между своим отцом и Гарольдом Адела мило покраснела, а мужчины с улыбкой смотрели на девочку.

— Дело сделано, — прозвучал на весь зал громкий голос Вильгельма. — Адела видит в вас галантного рыцаря, мой друг. С этого момента я считаю свою дочь помолвленной с великим герцогом Уэссекским Гарольдом Годвином.

Фаллон похолодела от ужаса. Должно быть, это какая-то нелепая шутка, ибо отец миновал рубеж сорокалетия, а девочке едва исполнилось десять. Фаллон почувствовала подступающую к горлу тошноту и повторила себе, что это, скорее всего, игра. Отец сделал комплимент Аделе, в свою очередь, Вильгельм сделал комплимент Гарольду.

Но это похоже на насмешку, подумала она. Граф Понтье вел себя честнее, лишив их возможности передвигаться. Вильгельм действовал более тонко.

Фаллон внезапно захотелось покинуть зал. Почти ничего не слыша, она стала пробираться к выходу.

Протрубили рога, возвестившие сбор, и Фаллон с готовностью воспользовалась помощью конюха, чтобы сесть в седло. Когда дворец остался позади и кавалькада въехала в лес, она стала обдумывать, как ей оторваться от остальных. Ей не хотелось сейчас видеть ни отца, ни герцога Вильгельма, да и вообще никого. Некоторое время она ехала позади всех, а затем, оказавшись в густой роще, повернула лошадь к западу, в то время как охотничья процессия продолжала двигаться на юг.

Лес был густолиственный и темный, деревья росли часто. Ветви над головой сплетались в плотный шатер. По земле стлался туман. Время от времени где-то негромко кричала неведомая птица, да еще тишину нарушало мерное постукивание лошадиных копыт. Эта часть Нормандии казалась какой-то волшебной страной, прибежищем спокойствия и мира.

Внезапно Фаллон услыхала громкий щелчок и тотчас же пожалела, что отделилась от охотников. Она оказалась одна в населенной варварами дикой стране.

Подул ветер и зашелестел листьями. Если она закричит, ее никто не услышит. У нее не было ничего, чем она могла бы защитить себя, кроме подаренного Матильдой маленького кинжала, висевшего на поясе.

Ее лошадь забеспокоилась, стала прядать ушами и шевелить ноздрями. Она упиралась и не хотела идти дальше. Вдруг Фаллон услыхала резкий крик, и с дерева на нее прыгнул мужчина.

Он сбил ее с лошади, и они покатились по земле. Лошадь взвилась на дыбы, но пока Фаллон боролась с одним разбойником, другой поймал животное. Прямо перед собой Фаллон увидела лицо напавшего, его тонкие губы, маленькие темные глаза, длинный шрам на выбритых щеках. Она видела все это лишь какое-то мгновение, после чего почувствовала неодолимый страх. Она закричала и отчаянно забилась. Оседлав ее, мужчина оскалился и угрожающе произнес:

— Настоящая ведьма! Давай-давай, сопротивляйся, красавица! Тем больше удовольствия я получу!

Она не зря провела столько лет в компании братьев и их учителей. Мужчина не был рыцарем, это был просто вор, обрадованный внезапной добычей. Преодолев свой страх, Фаллон дотянулась до кинжала. Она никогда не использовала оружие для того, чтобы ранить или убить человека, и боялась, что не сможет сделать это сейчас. Но придется…

— Хорошенькая штучка, — пробормотал мужчина. Он наклонился и понюхал ее волосы. — Представь себе, это леди! Я тебя сейчас таким вещам научу, леди!

— Побыстрей, я занимаю очередь за тобой! — откликнулся второй мужчина.

Скрытая угроза вернула Фаллон к жизни. Она изо всех сил ударила разбойника коленом между ног. Лицо мужчины поблекло и исказилось от боли. И тогда Фаллон вонзила кинжал ему в бок. Разбойник издал вопль и свалился с нее.

— Сука! Она пырнула ножом!.. Убила меня!.. Брось лошадь — прикончи девчонку!

Фаллом успела поднять кинжал, когда второй мужчина схватил ее за щиколотку. Она отчаянно лягнула его, попав каблуком в лицо, и тот, отпустив ее, схватился за щеку.

Освободилась! Вскочив на ноги, хватая ртом воздух и задыхаясь, она бросилась в лес, моля Бога о том, чтобы разбойник не погнался за ней. Ветер к тому времени разгулялся не на шутку, ветви качались и гнулись, затрудняя бег.

Внезапно за спиной она услыхала пронзительный крик. Она оглянулась, но деревья не позволили ей что-либо увидеть. Небо, казалось, готово было обрушиться на нее. Туман подползал к ногам. Фаллон, спотыкаясь, продолжала бежать, а кто-то преследовал ее.

Несмотря на шум ветра, она все отчетливее слышала за собой треск сучьев и топот ног. Сердце ее стучало словно молот, дыхание с хрипом вырывалось из груди.

Преследователь был уже рядом! Он оказался над ней, схватил за плечи и потянул к земле. Волосы упали на лицо Фаллон, мешая ей что-либо увидеть. Падая, преследователь приподнял ее, смягчив тем самым удар о землю. Затем он перекатился и оказался на ней. Фаллон по-прежнему ничего не видела, она лишь слышала стук своего сердца.

— Нет! Нет! — отчаянно закричала Фаллон. В своем сопротивлении она зашла слишком далеко, чтобы сдаваться, поэтому продолжала яростно бороться, и наконец ей удалось занести для удара нож. Мужчина выругался и, хотя удар казался неминуем, схватил ее за запястье и сжал с такой силой, что нож выпал на землю.

— Фаллон!

Она услыхала свое имя, но не поняла, кто его произнес, и продолжала борьбу. Когда мужчина сдавил ей оба запястья, ее имя прозвучало повторно:

— Фаллон!

На этот раз она узнала голос. Фаллон замерла, а мужчина стал убирать волосы с ее лица. Наконец она смогла увидеть, что ее оседлал — точно так, как некоторое время назад это сделал разбойник, — граф Аларик, с той лишь разницей, что одной рукой он сжимал ее запястья, а второй осторожно убирал с лица волосы.

Фаллон обмякла.

— Господи Боже мой! — прошептала она, чувствуя, что может разрыдаться.

— Вы чуть не лишили меня жизни, — пробормотал он с какой-то удивительно мягкой улыбкой. — Вы очень ловко обращаетесь с ножом, леди. Я не думал, что вы пустите его в ход и против меня.

— Я же не ударила вас! — с негодованием возразила она и сделала попытку встать, но Аларик продолжал удерживать ее. Она вспомнила произошедшее между ними накануне вечером, его великолепное мощное тело, которое так легко могло заставить ее подчиниться.

— Вы едва не убили меня этим ножом, — повторил он.

— Очень жаль, что не убила! — зло бросила она. — Поверьте, сэр, я не знала…

— Я окликнул вас по имени.

— Я не слышала… Я так боялась…

— Больше нечего бояться, — сказал он мрачно и встал на ноги. Она задрожала, когда он взял ее за руку, поняв, что оба нападавшие на нее мертвы, что Аларик убил второго. Когда Фаллон встретилась с его взглядом, то прочитала в его глазах нечто новое: они излучали гнев.

— Для чего вам понадобилась вся эта затея?

Фаллон посуровела, закинула волосы за спину и гордо выпрямилась.

— Сэр, я отправилась на прогулку.

— Одна, в глухую чащу?

— Я хотела побыть в одиночестве.

Он ничего не сказал, лишь протянул руку в ее сторону, и ей бросились в глаза его длинные пальцы, бронзовый загар и мощь этой руки.

Какая-то горячая волна накрыла Фаллон, когда он коснулся ее.

— Пошли, — сказал Аларик. — Ваш отец сейчас места себе не находит, и его можно понять, миледи, потому что вы способны прельстить любого мужчину — от вора до короля.

Фаллон хотела было возразить, убедить его в том, что все произошло не по ее вине. Но в этот момент небо решило показать, на что оно способно. Казалось, разверзлись хляби небесные, и на молодых людей обрушился яростный ливень.

Аларик сжал ее руку.

— Миледи, пойдемте же!

Фаллон вынуждена была двинуться вслед за ним. Она ничего не видела, кроме широкой спины Аларика перед собой. Фаллон споткнулась о корягу и упала. Он помог ей подняться, затем взял на руки.

— Нет! — воскликнула она. — Опустите меня!

— Я не намерен утонуть из-за ваших капризов! — нетерпеливо сказал он.

Против этого Фаллон ничего не могла возразить. Аларик широким шагом двинулся вперед сквозь дождь и ветер. Фаллон вынуждена была прижаться к нему. Кольчуги сегодня не было, и сквозь одеяние Фаллон ощущала тепло мужского тела. В ней поднялась буря, когда она вспомнила, как его губы прижимались к ее губам. Внезапно Фаллон представилось, что она пленница и сейчас находится в руках безумного норманна…

Когда они достигли поляны, Аларик свистнул. Огромный черный жеребец услыхал зов и подбежал к хозяину. Аларик усадил Фаллон в седло и сел позади нее.

Он хорошо знал этот лес, и через несколько минут они добрались до нежилого домика. Аларик спустил девушку на землю у самой двери и сказал, что позаботится о жеребце и затем присоединится к ней. Он смотрел на нее сверху, сидя в седле, и Фаллон молча кивнула.

Она вошла в домик. Комнатка была маленькая, но чистая, а главное — здесь можно было надежно укрыться от дождя. Дождь свирепо стучал по крыше и ставням, а ветер выл и стонал. Она сняла накидку и осторожно подошла к камину, чтобы выяснить, есть ли дрова.

Дверь с грохотом распахнулась, в помещение ворвался ветер, и Фаллон обернулась. В дверях стоял Аларик; накидка развевалась за его плечами. Молния на мгновение осветила почерневшее небо, обрисовав его силуэт, который казался воплощением силы и мощи. Он бросил седло на пол и закрыл дверь, после чего они оказались в полной тьме.

Аларик подошел к камину и опустился на колени радом с Фаллон. Он быстро отыскал поленья и щепки. Буквально через несколько мгновений загорелся крохотный огонек, который затем превратился в яркое пламя. Аларик протянул к нему руки. Фаллон почувствовала, что ее начинает колотить дрожь. Он посмотрел на свою спутницу проницательными серыми глазами.

— Снимите мокрое платье, — строгим голосом сказал он.

Фаллон уставилась на него; кажется, он и вправду сошел с ума в этом лесу. Однако он хмыкнул и негромко добавил:

— Под ним ведь рубашка. И то и другое быстрее высохнет, если на вас останется что-то одно.

— Я чувствую себя отлично, благодарю вас, — сдержанно сказала Фаллон. Однако она продолжала дрожать, а губы у нее посинели от холода.

Он издал проклятье и сдернул меховое покрывало с небольшой кровати в углу. Она стала его благодарить, но он поднял ее на ноги.

— Постарайтесь не быть глупее, чем вы есть! — сердито сказал он и, прежде чем она успела пошевелить занемевшими пальцами, расстегнул ее пояс, схватил за нижний край платья и стащил его через голову. Она стала неловко сопротивляться, но он уже обмотал ее покрывалом. — Вот так-то, думаю, получше будет!

Фаллон смотрела в огонь, Аларик развешивал мокрую одежду. При свете разгоревшегося камина она вполглаза следила, как он снял с себя тунику и рубашку, оставшись в рейтузах и ботинках. Пламя окрашивало его тело теплым золотым цветом. Фаллон проглотила подступивший к горлу комок и в смятении уставилась в камин. Никого из мужчин она так не ненавидела, как его, убеждала она себя. Никто из мужчин, если не считать Гарольда, не поднимал на нее руку. Никто из мужчин не разговаривал с ней столь грубо и холодно.

И никто из мужчин не касался ее… как касался он накануне вечером, рождая в ней ненависть… но и какой-то огонь, который полыхал в ней, кружил голову. Ее гордость протестовала против ее же смятения; она не могла забыть, что он дикарь, который позволял себе насмешки в ее адрес.

Однако когда он подходил к ней, она забывала об этом, и ее бросало в жар. Она боялась его, как боятся молнии, урагана, необузданной стихии.

Дождь продолжал стучать по крыше домика. Аларик открыл ставни, в него ударили новые струи. Он выругался, закрыл окно и повернулся к девушке.

Ему показалось, что пропитавшая его влага превратилась в пар от огня, который загорелся в его теле, и он поблагодарил Бога за то, что его рейтузы сделаны из прочной материи. Меховое покрывало спало с ее плеч, поскольку она протянула руки к огню. Легкая рубашка высохла и отошла от тела, и при свете огня Аларик увидел высокую полную грудь. Ему вспомнились гнев и страсть, которые пробудила в нем Фаллон. Вчера эти дивные полушария напряглись под его ладонями, и ему страшно хотелось испытать это ощущение вновь. Ему не доводилось еще встречать женщину, которую создатель наградил бы столь совершенными формами.

Он раньше не подозревал, что одно лишь прикосновение к девушке способно его зажечь, но это случилось. Вчера, держа ее в объятиях, он едва не потерял голову. Аларик коротко и грустно улыбнулся про себя. Он знал эту девушку. Знал, что она горда и неистова. Она представляла из себя изумительной красоты стихийное бедствие. Он не боялся за свое сердце, поскольку оно было раз и навсегда разбито. Он опасался, что ему откажет здравый смысл, не выдержав жара во всем теле, ломоты в затылке, мучительного напряжения мышц. Мужчина вполне может умереть за то, чтобы обладать ею.

Внезапно разозлившись, он снова распахнул ставни, и холодный дождь ворвался в помещение. Аларик захлопнул ставни и выругался. Если бы он не трогал ее вчера вечером!

Фаллон взглянула на него, когда громыхнули ставни, и быстро набросила на плечи покрывало.

— Что это за место? — спросила она.

— Охотничий домик, — раздраженно ответил Аларик. — Мы не сидели бы в плену у дождя, если бы вы не сбежали, словно капризное дитя.

При этих словах она вскочила на ноги. «Прекрасно, — подумал он. — Бой так бой!»

— Ничего подобного я не делала!

— Вы всегда были испорченным ребенком, Фаллон! — Он улыбнулся с холодной вежливостью и повторил: — Всегда!

— А вы всегда были варваром и ублюдком!

— А вы, миледи, упражняетесь в совращении безбородых юнцов. Вы и ненависть ко мне испытываете потому, что меня не обманывает ваша фальшивая улыбка или лживые слова.

— Лживые слова! — Она повернулась к нему, сжав кулаки. — Не вам, не сказавшему ни слова правды, говорить о лжи! — Слезы покатились из ее глаз, и Аларик внезапно пожалел, что затеял эту перепалку. — Воин и дипломат — то есть убийца и лжец! Как вы можете, Аларик! — Ее голос дрожал. — Как вы можете!

Она перешла на шепот, и Аларик понял, что сила Фаллон не в гордости, а в ранимости и девичьей страстности.

— Лживые слова! — задыхаясь, повторила она. — Твой достойный герцог Вильгельм буквально силой вырвал обещание у моего отца…

— А тебе никогда не приходило в голову, что твоему отцу проще служить Вильгельму, чем расхлебывать то, что натворил Эдуард? Гарольд и Вильгельм одного возраста. Оба отличные воины. Вильгельм безрассудный и неистовый, твой отец мудрый. Если у герцога будет такой советник, стране обеспечено процветание… А что касается Эдуарда, то он обещал Вильгельму корону много лет назад.

— Эдуард может пообещать корону и своей любимой собаке, если ему что-то ударит в голову! — парировала Фаллон.

Они стояли друг перед другом, и Аларик почувствовал, что весь полыхает. Он не знал, нравилась она ему или же он ее презирал, была ли она распутницей или невинной девушкой. Он знал лишь, что страстно желает ее. Яростный порыв ветра за окном прозвучал для него как предупреждение.

— Вильгельм надо всеми смеется, — горестно продолжала Фаллон, опуская глаза. — Как иначе расценить его слова о помолвке между моим отцом и его дочерью.

Аларик полез в свою переметную суму и достал бурдюк с вином.

— Ах, вот в чем проблема, — наконец отозвался он. — Намек на женитьбу Гарольда напоминает тебе о твоем собственном происхождении. Но по вашим же законам в действиях твоего отца нет ничего предосудительного. Уязвлена лишь твоя гордость.

Словно вихрь Фаллон пересекла комнату, и ее ногти впились в обнаженную грудь Аларика раньше, чем он успел распознать ее намерения.

— Фаллон!

Он уронил бурдюк с вином, пытаясь утихомирить ее. Фаллон обладала силой десяти обыкновенных женщин, а сейчас, в ярости, была свирепа, словно рысь. Ругаясь, он оторвал ее руки от своей груди, схватил за плечи, бросил на кровать и придавил коленом. Она лежала под ним, тяжело дыша, ее глаза метали молнии.

— Берегись, Фаллон! — предупредил он. — Тебе меня не одолеть!

Она попыталась подняться, и ее рубашка сползла с плеч, обнажив грудь.

— Хвастливый болван! — начала Фаллон, но внезапно поняла, что в ее положении лучше молчать. Колено Аларика находилось на ее обнаженном бедре. Он лежал на ней, и лицо его было так близко от ее лица, что она ощущала его дыхание, а их тела горели. От борьбы или?..

Он тоже молчал. Если что-то поняла она, то он понял и прочувствовал это еще острее. Он в упор смотрел на нее, и в глазах его бушевала буря. Он был весь напряжен, словно стальное лезвие.

Аларик отпустил запястья Фаллон, и она продолжала лежать под ним, глядя ему в глаза. Сладостная теплота обволокла ее, и она не имела сил шевельнуться. Фаллон не отвела лица и тогда, когда он снова поцеловал ее, поцеловал жадно, дерзко, почти грубо. Она попробовала покачать головой, но его ладони не позволили ей этого сделать. Фаллон почувствовала, как его колено раздвигает ей ноги. Ее бросило в жар. Ловя ртом воздух, она еще больше открыла губы. Она почувствовала, как рука Аларика легла ей на грудь и стала ласкать ее бархатную поверхность и горошины сосков. Сладостные ощущения всецело завладели Фаллон, убаюкали и ошеломили ее. Она лежала потрясенная, прислушиваясь к медовым токам в теле. Фаллон не пошевелилась и тогда, когда его рот от ее губ переместился к шее и ниже, захватил маковку правой груди, и движения его языка исторгли из нее крик.

Аларик отпустил ее так же неожиданно, как неожиданно начал эту атаку. Он почти оттолкнул Фаллон и прикрыл рубашкой обнаженные плечи. Его страсть сменилась гневом, который, казалось, можно было почувствовать кожей, как ветер.

Трясясь как в лихорадке, Фаллон вскочила на ноги. Она отыскала платье и быстро накинула его, бормоча про себя ругательства и в то же время не отдавая себе отчета в том, что и на каком языке она говорит.

— Мне следовало бы заколоть тебя, — сказала Фаллон ровным, почти ласковым голосом, — надо только точнее замахнуться.

Он засмеялся. Фаллон схватила старую ржавую кружку и швырнула ее в Аларика. Он увернулся и вдруг понял, что привычная горечь спала с него словно пелена. Он подошел к Фаллон, которая настороженно следила за ним, поднес ее руку к губам.

— Давайте заключим перемирие, миледи. Похоже, дождь затихает. Нам нужно ехать.

В серых глазах, которые смотрели на нее, лучились смешинки.

— Хорошо, пусть будет перемирие, — прошептала она. — Пока.

Тем все и закончилось, потому что он вернул ее отцу, а вскоре она уехала домой.