— Ты думаешь, они смогут нас побеспокоить?

— Непременно побеспокоят, если ты не поторопишься убить меня и не спустишься к деревьям, чтобы послать сообщение.

— Ты можешь спуститься туда сам, — сказал Гуаши. — Дорога очень скользкая, и мне отнюдь не улыбается перспектива проделать ее самому.

— Значит, ты не собираешься меня убивать?

— Я этого не сказал. Ты сам пришел к такому выводу. — Гуаши улыбнулся: — Это бы тебя вполне устроило.

— Что ж, не отрицаю. — Но я не ослышался — ты действительно сказал, чтобы я спустился вниз и сам передал сообщение.

— Верно.

— Тогда я пойду.

Гуаши вытащил из кармана маленький револьвер.

— Нет, не пойдешь до тех пор, пока не пообещаешь мне вернуться.

— Конечно, я обещаю, — сказал Лео и пошел, подумав про себя: «Вот деревенщина».

— И поторопись, — крикнул ему вслед Гуаши. — Моя дочь будет с нетерпением ждать тебя.

Лео остановился и обернулся назад:

— Дочь? При чем тут твоя дочь?

— Я думаю, что теперь ты сам смог бы ответить на этот вопрос. Совершенно очевидно, что я должен был найти какую-нибудь альтернативу убийству. Вместо того, чтобы быть убитым, ты можешь вернуться сюда и жениться на моей дочери. С точки зрения драматизма это даже здорово — соединить два враждующих рода и таким образом разрешить застарелый конфликт. Великолепное решение, столь же радикальное, как и убийство.

— Разумеется, теперь это для меня вполне очевидно, — сказал Лео. — А скажи мне, что представляет из себя твоя дочь?

— Возвращайся и сам увидишь.

— Доброе утро, Лорд Афтенбай, — сказал Дентон. — У меня есть для вас довольно неприятная новость.

— Неужели? — спросил Лорд Афтенбай. Он был расстроен и слегка нахмурился, стараясь, чтобы Дентон это заметил. Выражение его лица говорило: «Вы же знаете, сегодня мой последний день в должности Лорда планеты, разве нельзя было подождать, пока не изберут нового Лорда?»

— Нет, нельзя, — ответил Дентон, прочитав мысли Афтенбая по многочисленным черточкам на лице. Искусство такого чтения составляло один из главных предметов системы образования расы элероев. Получить информацию из компьютера может любой. Гораздо важнее была возможность разобраться в том, что происходит вокруг?

— Хорошо, если дело настолько серьезно, то, полагаю, я уделю ему внимание, — произнес Афтенбай с некоторой небрежностью, допускаемой элеройским этикетом.

Дентон избрал обычную для него непринужденную, но откровенную манеру разговора. Для премьер-министра, которым он стал после последней лотереи, это была, несомненно, наилучшая линия поведения.

— Перейду прямо к делу, — сказал Дентон. — Лео Хоу, наблюдатель на Пике Забвения, только что прислал сообщение. Он обнаружил космический корабль, направляющийся к нашей планете.

— Космический корабль? — спросил Афтенбай. — Чужой космический корабль из внешнего космоса?

— Судя по всему, — ответил Дентон. — Поскольку он не один из наших кораблей, следовательно, должен быть чужим, а так как движется не отсюда, то должен двигаться оттуда. Тот факт, что мы не имеем своих кораблей, также наводит меня на мысль о том, что он, по крайней мере, с нашей точки зрения, должен быть чужим, хотя, без сомнения, для его команды он должен казаться своим.

— Все это мне и без вас известно, — раздраженно сказал Афтенбай. — Просто я выразил вполне естественное изумление. В конце концов, последний такой корабль появлялся у нас тысячу лет назад, не правда ли?

— Что-то около того, — ответил Дентон. — Я знал, что вам это известно, но просто решил попрактиковаться в логике и уверяю, что вовсе не хотел вас обидеть.

— А я и не обиделся. Наверное, мне лучше всего начать действовать. Процедура давно известна. Надо объявить Осадное Положение первой степени. Пойдемте со мной, я передам сообщение.

Дентон и Афтенбай пересекли огромную резиденцию Лорда и подошли к открытому окну. За окном росло высокое ветвистое дерево, усыпанное маленькими бело-розовыми бутонами.

Афтенбай протянул руку и взялся за одну из ветвей.

— Важное сообщение, — произнес он. — Освободите канал.

Он подождал, пока канал освободится, и заговорил:

— К нашей планете приближается чужой космический корабль. Предупредите, пожалуйста, всех, кто находится вокруг вас, но не подсоединился к биологической связи. Мы немедленно приступаем к выполнению Оборонного плана «А».

Афтенбай почувствовал, как его послание, пройдя по ветвям и корням дерева, устремилось в ближайший лес, а там побежало по лианам, вьюнам и по траве, чтобы обежать всю планету. Где бы ни находился элерой, если он сейчас касался рукой дерева или лианы, он слышит это сообщение.

Афтенбай повернулся к Дентону:

— Этого должно быть достаточно.

— Может, стоит назвать себя? — спросил Дентон.

— Совсем забыл. — Афтенбай снова схватил ветку. — Это говорит ваш Лорд Афтенбай. Правитель планеты, если помните. Законно избранный на прошлогодней лотерее.

Афтенбай обернулся к Дентону.

— Ну как теперь?

— Прекрасно, — ответил Дентон. — Разве добавить фразу-другую для поднятия духа? Полагаю, это входит в обязанности главы планеты.

— Хорошо, если вы, конечно, действительно думаете, что я должен так поступить. — Афтенбай опять сжал в кулаке ветку. — Так повелось, что в тяжелые времена лидер обращается к народу с мудрыми и утешительными словами. Но, по правде говоря, я боюсь, и вы тоже, должно быть, боитесь. Появление чужаков — не сулит нам ничего хорошего. Но мы, без сомнения, как-нибудь вывернемся.

Он отпустил ветку и опять повернулся к Дентону.

— Такая речь должна подбадривать, вы согласны?

— На меня, во всяком случае, она произвела впечатление, — ответил. Дентон. — Что ж, пойдемте на командный пункт.

— А чего мы там не видели? — спросил Афтенбай.

— Там мы должны разработать план, как вести себя с чужаками. Все-таки вы Лорд этой планеты, а я ваш премьер-министр.

— Как уверенно себя чувствуешь, когда рядом такой, как вы, — заметил Афтенбай. — Всегда-то вы знаете, что делать.

— До тех пор, пока не приходит пора отвечать за свои поступки, — сказал Дентон. — Это уж, Милорд, ваша участь.

— Не воображайте, будто я об этом не знаю, — пробурчал Афтенбай. — Ладно, идемте на этот ваш командный пункт.

Тони-Посредника разбудило щекотание усика плюща. Скорее всего плющ действовал не без помощи со стороны — слишком слабая у него внутренняя мускулатура. Конечно, ему помог ветер. А тот, в свою очередь, был вызван посредством универсального взаимодействия коллективного разума элероев с Гайей, неким духом, — гештальт, в коем слились воедино все души планеты и ее эфирного окружения. Так, во всяком случае, казалось Тони-Посреднику.

Хотя это могло быть и просто счастливым совпадением, случайностью, или, скорее, проявлением интуиции.

Усик снова пощекотал его ногу.

— Что за наглость, черт побери, — сказал Тони тоном хозяина, отчитывающего своего любимого кота. Он потянулся, накинул на себя легкий халат и заварил чай. Усик нетерпеливо постукивал по стене.

— Подожди минутку, — прикрикнул на него Тони. — Должен же я позавтракать. Но усик не понимал его. Ушей у него не имелось вовсе, а разума было так мало, что, как бы ни шумели по этому поводу Программы Развития Универсального Интеллекта, его наличие легче было постулировать, нежели доказать.

И Тони-Посредник уже собрался поразмышлять с часок о возможностях Всеобщего Развития. Тони был толст, ленив, куда меньше своих приятелей, склонен к проявлениям двигательной активности и очень любил думать об абстрактных вещах. Правда, ему исполнилось всего четырнадцать — для него все еще впереди. Никогда нельзя заранее предугадать, что уготовила тебе Программа Развития.

Тук, тук, тук.

— Ладно, иду!

Тони неторопливо прошел в гостиную и подошел к окну, сквозь которое в комнату проникали зеленые усы плюща. Он взял один из них в руку, и его тотчас же соединили с Резиденцией Лорда планеты. Насколько Тони помнил, в этом году Лордом был Афтенбай, а его премьер-министром — Дентон.

Заговорил сам Афтенбай.

— Тони! Как поживаешь?

— Прекрасно, — ответил Тони. — В чем дело-то?

— Сначала возьми себя в руки, — сказал Афтенбай.

— Ну, тогда я уже в курсе, — ответил Тони. — Это и впрямь нетрудно, особенно после вашего совета — или лучше назвать это выговором? Вы ведь насчет чужаков, точно? Они уже приземлились?

— Пока нет, — ответил Афтенбай. — Но скоро приземлятся.

— Чертовски вовремя!

— Да, со времени последнего визита прошла уже тысяча лет.

— Я так и думал, — согласился Тони. — Ну и что вы предприняли?

— Задействовал Оборонный план «А». Мы установили посадочные огни, так что чужаки, приблизившись на расстояние визуального контакта, смогут увидеть, где им приземляться.

— Вы хотите сказать, где мы хотим, чтобы они приземлились, — поправил Тони.

— Верно. Но обычно они придерживались наших рекомендаций. Мы посадим их на берегу Северного залива, поближе к городу Дунгрул.

— Дунгрул? Что-то я не припомню города с таким названием.

— Это потому, что там никто не живет. Разве ты не читал «Руководство по обращению с чужаками»? Дунгрул — фальшивый город, оставленный нам предками. Именно там мы демонстрируем чужакам нашу цивилизованность во всем ее блеске.

— А как вы объясните отсутствие людей? Кто демонстрировать-то будет?

— Не говори глупости. Разумеется, там будет население, оно появится как раз ко времени прилета гостей.

— Похоже, вы едва поспеваете.

— У нашего наблюдателя были кое-какие неприятности из-за лавины и кровной мести, поэтому донесение попало к нам с некоторой задержкой. Но не волнуйся, времени хватит, и ты знаешь, что должен сделать.

— Знать-то знаю, но стоит ли? Я хочу сказать, не найдется ли кого другого, кто бы имел к этому призвание и сделал все гораздо лучше меня?

— Нет. Кроме того, работа есть работа. В этом году тебе досталось быть Посредником, так что и не пытайся отвертеться.

— Разумеется, у меня и в мыслях не было, но могу же я выразить свое недовольство. Приступаю прямо сию минуту. Вас устраивает?

— Погоди. Ты знаешь, с чего начать?

— Конечно, нет. Не думаете ли вы, что я целыми днями только и занимаюсь тем, что изучаю, как мне следует действовать в случае появления чужаков? Тем более, что они не показывались уже тысячу лет. Но, разумеется, прежде чем тронуться в путь, я ознакомлюсь со всей информацией. Мои слова «сию минуту», были просто метафорой, означавшей, что я тронусь в путь, как только произведу все необходимые приготовления для того, чтобы сделать свое дело на совесть. Или, может быть, до вас не дошел смысл моих слов?

— Мальчик, чего-чего, а уж объяснения смысла твоих слов я никогда требовать не буду, — сказал Афтенбай. — Я спросил, знаешь ли ты, что делать, заведомо понимая, что ты не знаешь, но намереваешься узнать. Просто я хотел подчеркнуть, как важно, чтобы ты просмотрел материалы не ради простого любопытства. Или, может быть, я говорю недостаточно понятно для тебя?

— Афтенбай, — сказал Тони, — вы добились только одного — вывели меня из себя. Спасибо вам. Как раз этого не хватало, чтобы подстегнуть мою флегматичную натуру и заставить действовать более адекватно сложившимся обстоятельствам.

— Удачи тебе, мальчуган, — пожелал Афтенбай. — Иди и вступи в контакт с этими чужаками. Помни, что мы на тебя надеемся. И постарайся поменьше выходить из себя.

— Постараюсь, — пообещал Тони. — В конце концов самое страшное, что они могут сделать, — это стереть с лица планеты всю нашу цивилизацию. Но если следовать древней и общепринятой доктрине о вечном перевоплощении всего сущего, то это не такая уж большая беда, ведь правда?

— Пожалуй, — согласился Афтенбай. — Надо отдать должное широте и беспристрастности твоей точки зрения. Но несмотря на это, постарайся, пожалуйста, чтобы наша цивилизация протянула хотя бы еще немного, ладно? А теперь приступай.

Прошло не больше часа после приземления. Анна с Бродским сидели за легким обедом из курятины с карри, когда раздался стук в крышку люка корабельного шлюза.

— Кто бы это мог быть? — спросил Бродский.

Анна оторвала взгляд от лежащей перед ней на столе инструкции под названием «Первичные контакты с обитателями других планет».

— Нетрудно догадаться, — ответила она. — Это разумный обитатель данной планеты.

— С чего ты взяла, что он разумный?

— Чтобы знать, что нужно стучать, надо иметь мозги. Самая умная земная собака не умеет этого делать. Она просто, лает. Даже наших ближайших родственников, человекообразных приматов нельзя научить стучать перед тем, как войти.

Бродскому хотелось бы знать, откуда ей это было известно. Вероятно, какая-нибудь большая обезьяна, дрессированная, но не слишком, как-то раз вошла к ней без стука. Он, вообще, многого не знал об Анне.

— Почему бы не взглянуть, собственно говоря, — сказал Бродский, широко распахивая дверь шлюза.

Вошел маленький толстый подросток.

— Привет, — сказал он. — Вы, должно быть, с другой планеты?

— Да, конечно, — ответил Бродский. — А ты, должно быть, из хазар?

— Мы больше не зовем себя так, — сказал мальчик, — мы называем себя элероями. Добро пожаловать на нашу скромную планету.

— А откуда ты знаешь английский?

— Я телепат, — объяснил мальчик. — Меня зовут Тони. Я — Посредник.

Бродский встал, взглянул на Тони и покачал головой:

— А не слишком ли ты юн для Посредника?

— Вовсе нет. У нас, элероев, степень ответственности определяется умом и скоростью восприятия, а не возрастом.

— Это не лишено смысла, — заметил Бродский. — Меня зовут Бродский, а это Анна.

Анна пожала Посреднику руку и сказала:

— Наличие общего языка сильно упрощает дело. Мы хотим узнать все о вашей цивилизации. И рассказать о своей.

— Разумеется, ведь это обычная практика, — подтвердил Тони.

— Кроме того, мы желаем осмотреть планету, — прибавил Бродский. — Посетить ваши города, послушать музыку и все такое.

— Конечно. Все гости обычно хотят того же, — сказал Тони. — Пойдемте, я отведу вас в Дунгрул.

— С удовольствием, — сказала Анна. — А мы найдем там вашего лидера — президента, генерального секретаря или кто он у вас?

— Собственно говоря, он довольно занятой человек, — ответил Тони. — Я уполномочен представлять его.

— Мы должны встретиться с ним до нашего отлета, — заявила Анна, и тон ее не оставлял сомнений в том, что так или иначе это будет выполнено — коли возможно, так мирным путем, а нет, так любым другим.

О вторжениях чужаков элерои знали все. Они пережили такое великое множество вторжений, что каждый раз во время очередной высадки представителей других планет, элерои только пожимали плечами и говорили:

— Ну вот, снова эти чужаки хотят втянуть нас в свои суетные делишки.

Хорошо еще, если чужеземцы прилетали с визитом вежливости. Их любопытство было понятным, хотя и несколько утомительным. Обычно, не встретив сочувствия местного населения, они просто улетали обратно. Впрочем, никто не отказывался поддержать с ними беседу, попозировать перед камерой и на прощание помахать рукой.

Гораздо хуже, если такие гости натыкались на развалины, поражавшие их воображение. Большинство визитеров просто помешались на древних руинах.

Элерои, ясное дело, позаботились о том, чтобы спрятать свои памятники старины под купола и перекрытия. Но несмотря на все ухищрения, некоторые особенно настойчивые пришельцы нет-нет да и отыскивали спрятанное.

Столь же часто, как визитам вежливости, даже, пожалуй, еще чаще элерои подвергались процедуре получения подарков от доброхотов. В принципе, у них не было предубеждения против подобных подношений. Дарителям дарение доставляло удовольствие и вреда никому не приносило. Но все дары так или иначе оседали на тщательно замаскированных складах, поскольку самим элероям были ни к чему.

Некоторые исследователи посещали Хазару с целью изучения элеройской культуры. Они отличались добросовестностью, честностью, эрудицией, но были опасны, поскольку часто задерживались на долгие годы, приставали ко всем с занудными вопросами и привозили с собой многочисленный персонал. Элерои пытались остудить их исследовательский пыл, демонстрируя произведения искусства, на которые не польстился бы даже индеец из Матагальпы с продетой сквозь нос костью, и выдавая этих чудовищных уродцев за высшие достижения своей культуры. По сути дела, элерои научились изготавливать живописные поделки, которые ни одно разумное существо в здравом уме и трезвой памяти никогда не решилось бы выставить на обозрение у себя в доме. Это было единственное средство борьбы с заезжими коллекционерами, но в некоторых случаях не срабатывало даже оно.

По природе своей элерои хилые, тяжелые на подъем, ленивые и к тому же чересчур умные лишь наполовину. На беду, они не умели скрывать свой ум — чем и выдавали свою игру — потому что высшей наградой считается у них оценка по заслугам. По счастью, большинство незваных гостей сами оказывались либо недостаточно умными, либо слишком самоуверенными и консервативными, чтобы замечать подобные нюансы.

Чаще всего элеройский прием срабатывал. Чужаки прилетали, сколько-то болтались по планете и отправлялись восвояси, оставляя элеройцев заниматься своими делами. Но иногда в события вмешивалась судьба, а уж ей противиться не дано никому.

Должно быть, именно судьба и привела сюда таких людей, как Бродский с Анной.

— А далеко до Дунгрула? — спросил Бродский.

— Около пяти ли, — ответил Тони. — Наш ли равен 1, 002 вашего стандартного километра. И боюсь, придется пройти их пешком.

— Разве у вас нет транспортных средств? — спросила Анна.

— Мы их пока не изобрели, — ответил Тони. — Видите ли, мы очень поздно открыли колесо.

— К счастью, наш транспорт у нас с собой, — сказала Анна. — Бродский, не покажите ли вы ему автолет.

Бродский сходил в складской отсек и вернулся с большим ящиком, величиной примерно с земной гроб. Он выкатил его наружу — ящик был на колесиках, сказав, чтобы все отошли в сторону, откинул защитную защелку и нажал на кнопку с надписью «Сборка». Ящик раскрылся, обнажив набор стержней из алюминиевого сплава, способного запомнить форму, и небольшую двигательную установку. Вся конструкция быстро сама собралась в летательный аппарат.

— Замечательно, — сказал Тони и полез вслед за Бродским и Анной внутрь автолета. Там было тесновато, но им удалось разместиться. Бродский поднял аппарат в воздух и завис метрах в ста над землей.

— Дунгрул вон там, — показал Тони. — Можете ориентироваться на столб дыма.

— А откуда идет этот дым? — спросила Анна.

— Из трубы новой фабрики дыма.

— И что производится на этой фабрике?

— Ничего. Ничего кроме дыма.

— Но в этом нет никакого смысла, — сказала Анна.

— Наоборот, смысл совершенно очевиден, — возразил ей Тони. — Решить, что будет выпускать эта фабрика можно и потом. Сперва нужно определить, можно ли выносить этот дым.

Дунгрул оказался большим, изрядно запущенным поселением с ветхими зданиями и грязными улицами. Тони обратил внимание спутников на главные местные достопримечательности — дом Гильдии Нищих, Министерство Социального Обеспечения, ресторан «Обжора». По улицам бродили немногочисленные, неопрятно одетые прохожие подозрительной наружности, демонстрировавшие поразительное разнообразие многочисленных болячек.

— Очень интересно, — объявила Анна после экскурсии. — А теперь нам пора возвращаться на корабль. Не посетите ли вы нас еще раз завтра утром?

— Разумеется, — ответил Тони. — У нас осталось еще кое-что достойное осмотра. Например, горы Камаранг, возносящие свои вершины на высоту более километра. Или река Моут, средняя глубина которой составляет три метра, разлившаяся в самой широкой части почти на сто.

— Нас не интересуют горы и реки, — сказала Анна.

— И разве можно винить вас за это? — ответил Тони с грустной улыбкой. — В конце концов, каждому ясно, что мы отнюдь не процветаем, кроме того, не слишком изобретательны и даже не очень умны. Но мы постараемся по мере сил развлекать вас, пока вы не отбудете в поисках более перспективных миров.

— Не понимаю, зачем так уничижать себя, — сказала Анна. — Нет никаких особых проблем, которые нельзя было бы разрешить при помощи витаминов и продуманной системы образования.

— Витамины — это неплохая мысль, — согласился Тони. — Может быть, вы оставите нам немного перед отлетом?

— Мы пока еще не собираемся улетать, Тони, — твердо сказала Анна. — Завтра мы обсудим, как нам встретиться с вашим лидером, чтобы доказать ему все преимущества присоединения к нашему Альянсу — как физические, так и моральные.

— Не сомневаюсь в том, что Афтенбаю, Лорду Хазары, будет любопытно узнать вашу точку зрения.

— Лучше, если бы это было так.

— Но хочу предупредить вас заранее: честно говоря, мы, элерои, не любим присоединяться к кому бы то ни было.

— Теперь все изменится, — заверила его Анна. — Человечество ведет войну. Ожесточенные бои идут по всему космосу. На кон поставлено наше существование и ваше тоже. Вам придется выбирать чью-нибудь сторону и вступить с нею в связь. И этой стороной должны быть мы.

— Я передам ваше мнение Афтенбаю, — сказал Тони. — Но вряд ли ему это понравится.

— Какую связь она имела, в виду? — спросил Афтенбай. — Я хочу сказать, не в буквальном же это смысле, а?

— Думаю, что она имела в виду союз, независимый Альянс, представителем которого она является, — ответил Тони.

— Ах да, наверное, говоря «мы», она имела в виду группу планет, — произнес Дентон. — Среди варваров принято заключать союзы для борьбы с другими союзами. Похоже, они хотят, чтобы мы присоединились к ним. Ишь ты, прямо чуть ли не силой пихают.

При мысли о присоединении к Альянсу Афтенбай содрогнулся. Всю свою историю элерои боялись этого больше всего и всячески увиливали от подобных шагов.

Но раз пришельцев не удалось убедить в бесполезности элероев вместе с их планетой, пора идти на крайние меры.

— Нет, я больше не хочу карри, — сказал Бродский за завтраком. — И не желаю больше лицезреть твою высокомерную физиономию.

Анна недоуменно посмотрела на него:

— В чем дело?

— Нас послали сюда для того, чтобы мы выяснили обстановку и доложили о результатах. А не для того, чтобы принуждать аборигенов к вступлению в Альянс.

— Вы получили свои приказы, а я свои, — отрезала Анна.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не витайте в облаках, Бродский. Война идет не понарошку. Неужели вы думаете, что кто-нибудь сможет отсидеться в своей норе? Что будет с этими людьми, если хорьки или кто-то из них нападет на планету раньше, чем мы разместим здесь свой гарнизон?

— Каждый должен решать сам, присоединяться ему или нет, — возразил Бродский.

— Они могут выйти из Альянса когда захотят, — ответила Анна. — Таковы правила. Но прежде, чем выйти, они должны вступить в него.

— Но ведь не существует прямых приказов, предписывающих подобные действия.

— Да, право на окончательное решение, предоставлено офицеру, находящемуся непосредственно на месте событий.

— Но я тоже офицер, — возразил Бродский.

— Да, но я занимаюсь этим делом дольше вас. Это дает мне преимущество и право решать.

Тут как раз раздался громкий стук по крышке люка. Бродский встал, чтобы открыть.

— Не понимаю, зачем мы ссоримся, — сказал он, возясь с запорами. — Наши точки зрения не так уж далеки друг от друга. Я тоже считаю, что элерои должны вступить в Альянс. Но ты выбрала неверный подход.

— А вам, конечно, известен верный. С каких это пор вы стали специалистом по элеройской психологии? Бродский, говорю вам, последний раз: не лезьте не в свое дело, я поступлю так, как считаю нужным.

— Добро пожаловать. Тони, — сказал Бродский, открывая люк.

Тони вошел, а за ним еще двое. Бродский даже без представления понял, что перед ним Лорд планеты и его первый помощник.

Никакого представления и не последовало. Лорд планеты, произнес:

— Это вы пришельцы? Насколько мне известно, у вас есть воздушный летательный аппарат. Соблаговолите поднять его, и я покажу вам, какие бедствия повлек ваш визит.

С высоты было видно, что за ночь зеленые поля Хазары приобрели коричневый оттенок. Реки, еще вчера мирно струившие свои зеленоватые воды, высохли. Дул опаляющий ветер. Повсюду, насколько хватало глаз, лежала пустыня.

— Мне очень жаль, — сказала Анна, когда они вернулись на корабль. — Я не знаю, что могло вызвать подобную катастрофу, но ясно, что нашей вины тут нет. Хотя, разумеется, мы готовы помочь вам исправить положение.

— Весьма любезно с вашей стороны, — с горечью произнес Афтенбай. — Вот так всегда: прилетят, опустошат нашу планету, а потом предлагают помощь. Нет уж, благодарим покорно. Лучше улетайте, пожалуйста, отсюда и дайте нам возможность самим навести порядок.

По-видимому, Анну одолевали сомнения. Она не знала, что ей делать. Перед ее мысленным взором замаячил призрак военного трибунала, неминуемого в случае невыполнения задания.

— Что скажете, Бродский? — спросила она.

Бродский немного удивился:

— Ты спрашиваешь моего совета?

— Да, если вы не против.

Бродский пересек каюту и остановился перед Афтенбаем, Дентоном и Тони. Они смотрели на него угрюмо и грустно. Неожиданно Бродский рассмеялся.

— Ну, ладно, — сказал он, — пошутили, и хватит.

— Вы о чем? — спросил Дентон. — Что хватит?

— Я имею в виду психобиологическую связь, объединяющую элероев со всей планетой и ее энергетической системой. Речь идет также о вашей способности управлять всеми процессами на планете.

— Значит, вы полагаете, что мы сами это сделали? — спросил Дентон.

— Разумеется. Для меня совершенно очевидно, что ваша цивилизация создала систему обороны не в общепринятом смысле этого слова. Вы включили химические процессы своего организма в единую систему растительной жизни. Когда вы плохо себя чувствуете, плохо чувствует себя вся планета. Урожаи падают. Вода загрязняется. Воздух портится. И наконец пришельцы с отвращением улетают прочь. Таков сценарий. И конечно, раньше уловка удавалась. Но на сей раз номер не пройдет.

— Откуда вы все это узнали? — глухо спросил Афтенбай.

— Я смог прийти к этому выводу лишь потому, что ничем не отличаюсь от вас. Умен настолько, что мне это вредит, а делать в общем-то ничего не умею.

— Да, нечто в этом роде, — согласился Дентон. — Полагаю, вам известно, что вся жизнь основана на противоречиях и каждый устраивается как умеет. Против природы не попрешь, и свои недостатки искоренить очень трудно. Но при разумном подходе можно создать условия, при которых разрушительные процессы, проявлением которых являются эти недостатки, будут сведены к минимуму. Я не слишком вас запутал?

— Вовсе нет, — ответил Бродский. — Все сводится к тому, что, как бы вы ни были умны, без некоторой толики удачи вам не обойтись. И до сих пор удача сопутствовала элероям. Но ваше будущее зависит от выбора, который придется сделать прямо сейчас.

— Все пытаетесь заставить нас вступить в ваш варварский Альянс? — проворчал Афтенбай.

— Нет, не пытаюсь, — ответил Бродский. — Выбирать вам. Только как поступят с вами хорьки со своими друзьями, если нагрянут сюда? Не знаю. Что касается нас с моей напарницей, то в случае отказа мы просто улетим. Это я вам обещаю. Правда, Анна?

Анна была озадачена. Она никак не предполагала, что Бродский способен так уверенно взять дело в свои руки. По-видимому, командир Бродского, отправляя его на задание, руководствовался не только стремлением избавиться от нерадивого подчиненного.

— Хорошо, я смирюсь с их решением.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал Афтенбай. — И по-честному. Мы изучим ваше предложение как можно внимательнее, а пока почему бы вам не полететь спокойно домой, а мы, как только изобретем межзвездные средства передвижения, сразу и вступим в ваш союз.

— Афтенбай, остановитесь на минутку, — сказал Дентон. — Разве вы не видите, он просто потешается над нами? Ему что-то известно!

Бродский кивнул и повернулся к Дентону:

— Вы так умны, господин премьер-министр, что наверняка уже догадались, что меня рассмешило?

— Я знаю, я догадался! — подпрыгивая от нетерпения закричал Тони.

Дентон с достоинством произнес:

— Будьте добры, расскажите, почему вы смеялись? Что вам известно?

— Мне известно, чего вы, элерои, боитесь больше всего на свете, — ответил Бродский.

— Да, да! — Тони пришел в восторг оттого, что делает верные умозаключения быстрее взрослых. — Скажите ему, Бродский! Только начните с самого начала!

— Ладно, — сказал Бродский. — Только начало это было так давно, что, возможно, вы и сами не помните, когда все началось. Ну, положим, миллион лет тому назад. Вы осознали, что можете спокойно сосуществовать друг с другом. Бьюсь об заклад, никто из вас не помнит, когда элерои воевали в последний раз. Вы единственная цивилизация развивавшаяся мирно. Как вам это удалось?

— В некотором смысле нам просто повезло, — сказал Дентон. — Мы оказались настолько умны, что решили осуществить несколько серьезных генетических изменений своей расы, а в качестве основополагающего принципа выбрали и заложили в новый наследственный код биологический альтруизм.

— Вы выбрали застой и остановились в своем развитии. Может быть, в момент остановки это было полезно, но все же остановка есть остановка. Вы перестали интересоваться окружающим миром, внушили себе, будто он не существует вовсе. Но к огорчению элероев, этот мир не забыл их. Братья элерои — а я считаю себя одним из вас — пора вам попробовать другую тактику.

— Вы подразумеваете вступление в ваш Альянс? — спросил Афтенбай. — Все ваши мошеннические доводы сводятся к этому, не так ли?

— Разумеется. Только вовсе они не мошеннические. Конечно, я могу ошибаться. Но что-то подсказывает мне, что для вас это было бы наилучшим выходом, и вы в общем-то со мной согласны и просто ищете благопристойный предлог объявить эту идею своей собственной.

— Вот, черт побери, — смутился Афтенбай. — Ну, раз все у вас так логично, то и возразить-то нечего? А, Дентон?