44. РЕЗКИЙ ПОВОРОТ

Маклеод только-только избавился от Минского, когда увидел, что к нему идет Элла, лавируя между койками, на которых лежали жертвы первого контакта человечества с инопланетянами.

Маклеод посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Стюарта. Он собирался сидеть здесь до тех пор, пока Стюарт проснется и сможет выслушать те слова, которые заслужил.

Странно все-таки разворачиваются события. Минский выразил удивительную готовность сотрудничать и не потребовал от Маклеода А-оружия. Это было непонятно. Или он считал, что оружие не понадобится мертвецам?

Маклеод приказал приготовить катер марсианских наблюдателей, но не упомянул ни об оружии, ни о магнитах. Толку от них все равно бы не было. Снабжать магниты электроэнергией от солнечных батарей спутника невозможно, по крайней мере, невозможно тогда, когда вся колония задыхается от недостатка энергии.

Он махнул Элле, она махнула в ответ. Наверное, Йетс залез в катер, не нашел ни оружия, ни магнитов и прислал ее уладить дело. Это было хорошо, он не собирался отпускать Эллу с Йетсом и Шенноном. Ему пришло в голову, что можно обменять ее на оружие.

Их отношения и так оставляли желать лучшего, еще одна ссора не намного ухудшит положение.

И если риллианину нужен Шеннон, ей ни в коем случае не стоит находиться поблизости от него. Она, конечно, придет в ярость, но это не важно. Быть может, оставшись в колонии, она отсрочит смерть всего лишь на несколько часов.

Если риллианину нужен не только один Шеннон, очень скоро все человечество будет мертво. Время было дорого. Он признался самому себе, что оставил магниты для себя. Ему так и виделось: он стоит на руинах миссии, прикрывая собой Эллу, чтобы лицом к лицу встретиться с очередным риллианином.

Инженеры лихорадочно работали, пытаясь наладить А-оружие. Им нужно было только немного времени: лет двадцать или около того…

— Привет, Элла, — он встал с постели Стюарта и сделал несколько шагов ей навстречу. Они обнялись.

Элла замерла в его руках. Маклеод несколько раз нежно поцеловал ее в щеку, потом — в губы, и она понемногу расслабилась.

Потом она прижалась к нему в ответ, Тейлор почувствовал, как бьется ее сердце — как пойманный зверек.

— Эй, — прошептал он, отводя голову назад, чтобы видеть ее лицо. — Все будет хорошо.

— Йетс сказал, ты хотел видеть меня…

— Не совсем, — честно ответил Маклеод. — Что-то тебе неправильно передали. Я хотел, чтобы ты знала, где я, но не…

Она отпрянула назад и ударилась ногой о кровать Стюарта.

— Нет, не неправильно передали, — отрезала она. — Сэм сказал, что тебе надо поговорить без Минского. Значит, ты ничего не передавал? — Ее глаза были прищурены. — Он хочет улизнуть без меня.

— Не волнуйся, катер еще не готов: там нет ни магнитов, ни оружия. — Если Йетс действительно додумался так сделать, то Маклеод почти готов был поблагодарить его.

Но он не должен показывать, что рад случившемуся.

— Пойдем сходим в ангар, посмотрим, как идут приготовления. — Хватит сидеть среди больных, от этого пользы ни им, ни ему все равно не будет.

Глядя на разъяренную Эллу, он понял, что надо спасаться.

— Тинг, если ты тоже замешан в этом…

— Элла, успокойся.

Она уже сделала несколько шагов к двери.

— Что?

— Вернись.

Она осталась на месте, и казалось, между ними пролегла ледяная пустыня.

Потом она медленно подошла к нему.

Маклеод сказал очень тихо:

— Я люблю тебя. Я бы не стал обманывать тебя.

— Я думала, что знаю тебя, — ее голос был холоден.

— Я не хотел, чтобы ты ехала, это правда, — он подошел к ней на шаг. — По крайней мере, не с Йетсом, он псих. Но я не стал бы так подло обманывать. Поверь мне.

— Я пытаюсь.

— Ты обвиняешь меня без доказательств. Ты даже не знаешь, где они — в моем кабинете или уже в катере.

— Тинг, я иду туда. Я полечу в этом катере, если он еще там. Ты прав: Йетс не сможет один помочь Шеннону. Там должен быть кто-нибудь со здравым смыслом, чтобы умерить его пыл…

— Элла, я обещаю тебе, если катер еще там, ты полетишь на нем, даже если мне придется лететь с тобой.

— Ты обещаешь? Тогда позвони в ангар и скажи, чтобы их не выпускали без меня.

— Постой здесь, я позвоню.

Маклеод воспользовался телефоном, предназначенным для медсестер, и убедился, что катер до сих пор стоит на месте.

Он вернулся к Элле и легонько тронул ее за локоть.

— А теперь, миледи, ваш экипаж ждет.

По настоянию Эллы он позвонил к себе в кабинет, но там никого не было.

— Должно быть, они уже вышли, — объявил Маклеод, вешая трубку.

Он видел только одно объяснение, почему Йетс решил не брать с собой Эллу. Поэтому он отдал приказ не препятствовать отлету Йетса, если он решит воспользоваться катером до их с Эллой прихода.

Они вошли в ангар и увидели, что катер марсианских наблюдателей по-прежнему стоит на своем месте. Пришлось притворяться, что он рад этому. Теперь никуда не деться от проблемы: он не может разрешить Элле лететь с Йетсом и Есильковой, есть там с ними Шеннон или нет. Не может — и все.

Катер марсианских наблюдателей можно было смело назвать лайнером — он был оборудован как настоящее пассажирское трансатмосферное судно: мягкие кресла, кухня с большим запасом провизии, шлюзовая для эвакуации, многофункциональный двигатель, который переключался с окисления атмосферным воздухом на чистый кислород без малейшего толчка — из полных стаканов пассажиров не проливалось ни капли кофе.

Маклеод смотрел на катер, и ему внезапно захотелось бежать на нем с Эллой, с друзьями, с ранеными, бежать на Землю, где смерть придет к людям еще только через несколько дней.

Это было бы несложно. Катер имел навигационную программу, даже если оба пилота внезапно оказались бы мертвы, судно могло автоматически войти в атмосферу и приземлиться при нулевой видимости на шестидесятифутовую площадку.

Если бы он решил сделать это, надо только отдать приказ, отобрать тех, кто полетит, и как можно скорее отправляться, до того, как в ангар ворвутся остающиеся, тоже желающие спастись.

Но приказ был отдан другой: никто не полетит на Землю, пока все не кончится, и Маклеод не собирался нарушать его.

Он стоял, прислонившись к стеклянной будке, где на ящиках с инструментами сидели техники, и наблюдал за Эллой. Она вертела головой по сторонам, высматривая, не идет ли Йетс.

Когда станет окончательно понятно, что Йетс не придет, можно будет подойти к ней, поговорить с ней, утешить ее. Но где-то в глубине мозга копошилась раздражающая мыслишка: а почему Минский был так покладист и даже, э-э… цивилизован? А если учесть отчаянную глупость Йетса, то…

У каждого разведчика должна быть развита интуиция, которая может связать внешне не связанные данные.

И он позвонил в кабинет Минскому, отключив видеоканал. Когда трубку подняли, он был уже абсолютно уверен, что догадался правильно. От выброса адреналина и норадреналина в кровь его руки дрожали.

— Привет, Олег, жалко, что не работает видеоканал.

— Здравствуйте, вице-секретарь, не иначе как что-то с электроникой в моем офисе.

— Не иначе. Я тут нахожусь в нашем ангаре, думал, что встречу здесь вас.

— Тейлор, я очень занят.

— Да, я начинаю это понимать. Йетса, Есильковой и Шеннона тут тоже нет.

— Неужто? Так, значит, электромагниты и оружие уже погружены на катер?

— Да, поэтому я волнуюсь, где ваша команда, ведь вы так беспокоились, хотели посмотреть оружие.

— Интересно, а мои люди доложили мне, что оружие все еще находится в одной из ваших секретных лабораторий. Видимо, они ошиблись.

— Видимо, да. Кстати, не можете подсказать, где Йетс, Есилькова и Шеннон? — Долгое молчание. Маклеод подумал, что его ждет, если Шеннон — лицо, находящееся под протекторатом США, — окажется завербованным СССР. — Минский? Вы все еще тут?

— А?.. Да. Я припоминаю, что Есилькова подала заявку на катер — срочную заявку, и мои подчиненные подписали ее. Я этого, разумеется, не знал, но дело в том, что еще раньше я авансом приказал оказывать ей содействие.

— Сукин сын. Что ты от этого получишь?.. — Глупый вопрос. — Ладно. Значит, не стоит искать Йетса и кирианина?

— Думаю, не стоит. Разумеется, у нас нет причин не дать вам координат судна Есильковой…

— Рад это слышать. Я перезвоню, Олег, и тогда вам лучше сообщить эти координаты… И еще одно, вы должны подтвердить или опровергнуть; это…

— Что?

— А то, что вы не взяли Шеннона силой, что корабль Есильковой не направляется к Земле, а летит в оговоренное на нашей встрече место.

— Да, именно так. Вице-секретарь Маклеод, мы понимаем друг друга.

Маклеод с силой бросил трубку и подошел к Элле. Она уже ждала его.

— Ты оказалась права, Элла. Они улетели без тебя — на советском катере.

— Без риллианского оружия? Без магнитов? Без… — ее голос прервался, она отвернулась и долго смотрела в сторону.

— Слушай, я отвезу тебя. Сделаем это для истории, для правительства, если все это еще будет, когда все закончится. И я не хочу доставить удовольствие Минскому, спрашивая, как прошла встреча.

Она повернулась к нему лицом, ее глаза сияли.

— Правда? Ты можешь это сделать?

— Да, мне только нужно узнать координаты катера Есильковой у Минского. И погрузить риллианское оружие, может, оно так или иначе окажется полезным. Это дело пары минут.

— Спасибо, Тинг, спасибо.

— Если останемся в живых после полета, тогда и благодари.

Он не думал о будущем и о том, что будет делать, когда увидит риллианина. Просто надо было лететь, и другого выхода не было.

Если верить Шеннону, где-то на поверхности Луны две инопланетные расы должны будут решить будущее человечества.

Он должен быть там, даже если придется довольствоваться ролью просто свидетеля. Нельзя позволить Советам или кому-нибудь вроде Йетса заграбастать все себе. И Элла тоже заслужила право быть там. Этого нельзя отрицать.

45. В КАТЕРЕ

Человеческий космический корабль приближался к месту встречи с риллианином, и Шеннон уже чувствовал волны его мозга.

Это было нелегко из-за волнения людей. От них, кроме того, сильно пахло, в замкнутом помещении это было трудно переносить. Запах хищников смешивался с запахом их сексуальных выделений, страха, пота.

Йетс сейчас мог говорить только о достоинствах корабля, который пилотировал: о его орудии, способности к вертикальной посадке, о бесплодности попыток его соотечественников догнать их.

— Я не знаю, что там думает Маклеод. Или Минский. Они думают, как бы нас арестовать и предать Суду. Вернее, не нас, а то, что от нас останется.

— Замолчи, Сэм, — подала голос Есилькова с соседнего кресла, тыкая пальцем в клавиши. — На тот случай, если от нас что-то останется, я как раз собираюсь передать им наши координаты, о которых они запрашивают, если Шеннон не возражает.

Женщина-воин была готова к битве так же, как и ее мужчина: процесс потоотделения у нее резко усилился, когда она повернулась к Шеннону и спросила:

— Что скажешь, Шеннон, передавать им данные? Они и так получат наши координаты рано или поздно. Мы не невидимки.

— Сделай это, хорошо, что надо делать — хорошо. Кроме убивать риллианина — это не хорошо, — Шеннон поскорее надел свой шлем, опасаясь гневного мозгового импульса от людей-воинов.

С помощью аппаратуры шлема он мог общаться с риллианином, используя всеобщие частоты, или настроиться на его коммуникационную частоту. Пока он настраивался, корабль пересек границу светлой и темной части Луны. Стало темно.

Через внешние аудиосенсоры он слышал слова Йетса:

— Шеннон, ты уверен насчет Маклеода и Бредли? Мы изменили курс, чтобы оторваться от них.

Он слышал свист, с которым воздух входил в их легкие, когда они ждали ответа, ему даже казалось, что он слышит, как бьются человеческие сердца. Их тела были так прекрасно подготовлены к полету и битве, что, если он не вмешается, они непременно нападут на врага и заставят его принять бой.

Он не мог снять свой шлем. Они даже не понимали, как тяжело ему было переносить их необузданные эмоции, которые они не могли контролировать. Волна сочувствия к этим диким существам внезапно захлестнула его, и Шеннон забыл, как говорить по-английски. Он сказал на языке кири:

— Будьте спокойны, дети. Будьте терпеливы. Храбрость победит зверя в нас всех. Победа в том, как понять, чтобы не стать врагами. Вселенной нужны перемены, а не разрушение.

Слова были бесполезны: литания кири, даже если бы он произнес ее по-английски, не дошла бы до душ этих созданий. Он нажал на кнопку своего переводчика и сказал через динамик скафандра:

— Скажите Маклеоду, пусть приходит, видит, будет свидетелем. Скажите Минскому: все в порядке. Скажите обоим, не прерывать путь Кири. Шеннон сделает это, риллианин сделает это. Люди получат жизнь, Шеннон пойдет своим путем. Люди попытаются идти человеческим путем — все погибнут.

— Не пытайся испугать нас, Шеннон, — слова Йетса было трудно разобрать, какое-то дикое рычание. — Мы притащили тебя сюда, мы за тебя отвечаем. Хоть в пушке и нет рениумовых снарядов, но это лучше, чем быть безоружным.

— Тише, Сэм, успокойся, — сказала Есилькова, не отрываясь от приборов. Она поправила микрофон, прикрепленный к наушникам, и заговорила в него.

Шеннон терпеливо ждал, пока она закончит. Теперь он понял, что не может рассчитывать на повиновение Йетса и Есильковой, даже если бы они пообещали его слушаться. Опасность грозила им самим, а они были экспертами по выживанию. По их понятиям, для выживания и победы любые средства были хороши.

В этот момент он снова почувствовал мозг риллианина и нашел коммуникационную частоту риллиан. Теперь предстояло проверить все свои предположения и решить, что можно сказать испуганным хищникам, которые летели вместе с ним, чтобы встретиться с существом из их первобытных кошмаров. Шеннон давно понял, что он сам и риллиане представляли собой именно того неведомого врага, которого с незапамятных времен боялось человечество, едва осознав свою разумность: врага, более могущественного, жестокого и нетерпимого, чем даже сами люди.

Человечество выжило и добилось процветания, став самым умелым убийцей на Земле, стерев с лица планеты больше половины существовавших до его прихода видов. Люди не могли смотреть в звездное небо без того, чтобы не видеть там более могущественное отражение самих себя. Даже их боги, как он узнал из Уэбстера, были жестокими, мстительными и злобными.

Поэтому Шеннон представлял собой загадку для класса воинов, таких как Йетс и Есилькова. Оставалось только надеяться, что представители класса дипломатов, такие как Маклеод, понимали его лучше. Присутствие Йетса и Есильковой на встрече с риллианином было необходимо, потому что риллиане, будучи убийцами, считали свое поражение непременным условием для начала переговоров…

Провидение забросило его сюда, где обитал народ, без которого переговоры с риллианами были бы невозможны. Терри, чье присутствие он постоянно ощущал с тех пор, как человеческий корабль устремился навстречу риллианину, поняла бы иронию вечности.

Ему казалось, что она здесь, словно мир плоти и духов слился в его сознании. Когда он искал риллианина, он чувствовал, что она где-то рядом. Он почти мог видеть ее лицо, как будто она была совсем близко, как будто он мог выглянуть из окна и махнуть ей рукой, а она махнула бы в ответ.

Но в окне — иллюминаторе корабля — были только темнота и изрытая метеоритами поверхность спутника Земли.

Поведение риллианина он не мог понять: едва их разумы встретились, как тот блокировал свое сознание, требуя только личного контакта. Он хотел, чтобы Шеннон пришел к нему.

Потом внезапно перед его мысленным взором возник образ риллианина: он скалился, оттягивая черные губы, его язык свешивался между клыков. И в динамике шлема раздались слова: «Иди сюда, кирианин, недоносок. Покажи мне, как ты смог победить моих братьев. Докажи мне, что ты достоин, чтобы с тобой беседовали. И знай: один неосторожный шаг, попытка предательства, проявление трусости — и этот спутник, планета, вокруг которой он вращается, даже гравитационные колодцы перестанут существовать. Будет буря разрушения, а потом останутся только выжженные планеты, и мир, который вы, кириане, так любите, воцарится здесь. Вот мои условия. Объясни, почему мы должны говорить с вами, приведи и покажи достойных союзников или умри, как элевенеры обычно делают, визжа, зовя милосердную смерть».

После этого риллианин послал еще одно изображение самого себя: уши выставлены вперед, глаза сверкают. Он ждал ответа.

Шеннон искоса посмотрел на людей, потом закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться. Он забыл, что люди глухи ко всему, кроме звуковых волн. То, что он видел и слышал, осталось неведомым для них.

Придется прятать их от риллианина на первых порах. Тот не должен почуять их — пока.

Шеннон послал риллианину свой образ, постаравшись сделать его как можно более правдивым, избавленным от бессознательного приукрашивания. Сконцентрировавшись на этой задаче, он не мог случайно выдать риллианину то, чего тот не должен был знать.

И он сказал: «Командир риллиан, ты пришел сюда для переговоров не потому, что хотел этого, а потому, что был вынужден. Кири и его союзники послали меня, Шеннона, и воинов с соболезнованиями. Но не забывай очевидного: две попытки уничтожить меня не удались, ваши усилия ни к чему не привели. Если бы мы знали, что вы садитесь за стол переговоров, только потеряв в бою воинов, мы бы заставили вас говорить с нами раньше. Теперь готовься встретить нас честно — твоя или моя гибель не принесет пользы. Ни мое, ни твое правительство не послали бы нас на смерть. Мы должны говорить и принимать решения».

Шеннон прервал контакт, несмотря на то что ему отчаянно хотелось посмотреть, какой эффект оказали его слова, но он боялся проговориться о чем-нибудь важном.

Шеннон снял шлем. Он удостоверился в том, что давно подозревал: по происхождению и положению риллианин имел право вести переговоры. Начало настоящего диалога было обеспечено. И неудача будет катастрофой не только для него, Шеннона, но и для риллианина и для цивилизации, которая называет себя человечество.

Шеннон заговорил снова с источающими неприятные запахи людьми:

— Риллианин принес «убийцу планет». Нужен успех, или все погибнем в этот день: Луна, Земля, человечество… Йетс, Есилькова, риллианин, Шеннон… все умрем. Переговоры успешны, только если помощь Йетс, Есилькова. Верите Шеннону?

— Ты еще спрашиваешь! Что нам делать, Шеннон? — сказала Есилькова, прежде чем Йетс успел открыть рот.

— Зачем ты нам это говоришь? — глаза Йетса превратились в щели, которые обожгли Шеннона на мгновенье, прежде чем тот снова повернулся к приборам.

— Нужно вранье. Согласны, Йетс, Есилькова?

— Вранье? — захохотала Есилькова так, что Шеннон невольно отпрянул, вжавшись в сиденье.

— Ну что ты скажешь! Кириане врут, как и все остальные! Конечно, мы соврем, но что надо говорить? И кому? Мы встретимся с риллианином? — поинтересовался Йетс. Его рука непроизвольно коснулась бедра, где в специальном чехле у него висело оружие.

— Шеннон сказал: человечество — новые союзники кириан, не ложь, маленькое вранье. Но будет правдой, если Йетс, Есилькова согласятся.

— Господи, ясное дело, согласимся, — проворчал Йетс. — Ты как, Соня?

— Если это нужно. Шеннон, мы пойдем с тобой?

— Риллианин хочет видеть воинов Шеннона. Скажу, убили риллиан, гордо, если спросит. Скажу — союзники Кири, если спросит. Скажу — лучшие друзья Шеннона во вселенной, если спросит.

Соня Есилькова стянула с головы наушники и уставилась на него.

— Шеннон, ты серьезно? А ведь это так, правда?

— Верно, — поддержал Йетс, внезапно осипнув. — Так в чем же дело?

— Риллианину нужно доказательство. Риллианское оружие… его нет. Но должны доказать, что убили других риллиан. У риллиан обычай: убийство… вызывает… уважение, необходимое условие для начала переговоров. Кириане не знали этого раньше. Плохо — нет оружия. Думаю, как…

— Достанем, — оскалился Йетс, скрипнув зубами. Так он еще больше походил на хищника. — Соня, звякни Маклеоду.

— Ты хочешь…

— Да.

Шеннон смотрел на них, волнуясь, поняли ли его правильно. Есилькова заговорила что-то в свой микрофон.

Пока она говорила, Йетс откинулся на своем сиденье к Шеннону и сказал:

— Дружище, если что-то надо сделать, мы сделаем. Что бы это ни было. Даже если погибнем. Понял? Сначала работа, потом — личная безопасность, потом — напишем мемуары, прославим свои имена…

— Шеннон прославит ваши имена, если останется жив. Герои Кири вы оба. Слава вам на много световых лет от звезды к звезде. Будьте храбры, следуйте за Шенноном без страха. Хорошо, Йетс?

— Хорошо, Шеннон.

Йетс протянул свою уродливую бледную руку, Шеннон, который стал экспертом по невербальным проявлениям чувств людей, пожал ее своей рукой — шестипалой.

Потом Есилькова сказала с таким выражением лица, словно съела что-то очень неприятное:

— Я на связи с Маклеодом, и он нами, видите ли, недоволен. Говорит, чтобы мы больше так не делали. Он даст Шеннону оружие, найдет нас, когда мы сядем. Хочешь, чтобы «проклятая коммуняка» передала тебе трубку?

— Нет, спасибо, Соня. Скажи ему, увидимся с ним позже, — ответил Йетс и подмигнул Шеннону. Его кресло снова заняло вертикальное положение. Так ему было удобнее положить руку на колено Есильковой — тактильная поддержка.

Шеннон был один среди своих диких друзей, а скоро ему предстояло встретиться с ужасным врагом. Ему отчаянно хотелось, чтобы Терри была с ним рядом и говорила бы с ним. В это мгновение он снова почувствовал ее присутствие.

Он видел ее, она улыбалась, открывая свои прекрасные зубы, он слышал ее слова: «Я здесь, о мой возлюбленный. Скоро мы будем вместе. Провидение будет хранить тебя».

Он сидел, потрясенный реальностью ее образа. Скорбящий разум может делать удивительные вещи, особенно на пороге смерти.

Люди и риллианин исчезли для него на какое-то время. Его сердце было полно Терри, там было когда-то место для любви…

…и любовь будет там снова, когда он сбросит свое тело — ненужную оболочку. Но до этого надо выполнить свой долг перед живыми и вечностью.

46. ОДИН И ОДИН И ПЛЮС ДВОЕ

Недоносок из Кири прилетел на примитивном корабле, который в языках пламени опустился на поверхность, причем острый нос корабля и его оружие было направлено на него, Комиду.

Демонстрация силы? Комида сначала удивился, а потом гнев овладел им. Собранная им информация оказалась неверной. Надо было взять с собой оружие.

Но он не взял его. Комида встал, изогнул спину, надел шлем и вышел из купола. Четыре шага назад, и он снова в куполе, в родном пространстве-времени. Теперь надо ждать прихода кирианина.

Он знал о втором корабле, выйдя из купола до того, как тот приземлился, — это тоже демонстрация мужества (в полете корабль был более опасен).

Кириане не могли бы поступать так. Они трусливы, они молят о пощаде, сдаются в плен, они глупы и неопасны.

Вернее, так о них говорили.

Риллианин отошел на несколько шагов в сторону, так, чтобы видеть одновременно и свой купол, и выход кирианина из корабля.

Открылся люк, появился трап. Кирианин вышел первым. Комида издал злобный вой. Потом он взял себя в руки и громко произнес для записи время и свои координаты. Записывающее устройство находилось в куполе, в риллианском пространстве-времени. Оно не будет разрушено, что бы ни случилось с поверхностью этого бесплодного спутника.

Еще он сказал:

— Кирианин выходит из корабля. Двое похожих на него туземцев следуют за ним на почтительном расстоянии. Сейчас виден второй корабль туземцев, он заходит на посадку. Первый корабль вооружен, несомненно, оружие обладает способностью поражать риллиан. Комида идет навстречу кирианину. Желаю всего хорошего моему гнезду. Если я не вернусь, долг мести лежит на вас.

Закончив фразу, он включил автоматическую запись и пошел вперед.

Кирианин был высок, и Комиде захотелось встать на задние ноги, чтобы сравняться с ним. Он подавил это желание: нельзя показывать живот.

На половине расстояния он уселся на камень, упираясь четырьмя ногами в грунт, положив правую руку на «разрушитель планет», прикрепленный к поясу. Какая бы смерть ни ждала его, он успеет его активировать, а если нет — когда остановится его сердце, разрушитель сработает сам.

Они должны найти общий язык, или это медленное, искаженное измерение уже никогда не потревожит риллиан.

Первыми словами кирианина были:

— Приветствую тебя, о уважаемый Комида Отважный, командир риллиан. Я Шеннон, кирианин, специалист по конфликтам. Я пришел сюда создать основу для взаимопонимания между могучим Риллианским Союзом и Сообществом Кири.

— Тогда зачем, — Комида почти лаял, — зачем все это оружие, этот второй снижающийся корабль и эти, кто за тобой? Риллианин пришел один.

— Кирианин пришел с доказательствами, как просил риллианин.

— Я не вижу доказательств, только угрозу.

— Те, кто пришел со мной, подойдут ко второму кораблю и принесут оружие убитого риллианина, — оружие, которое они захватили в битве. Мы вернем его тебе как доказательство наших добрых намерений.

— Наших? Кто это «мы»? С кем я имею дело?

— С Сообществом Кири.

— Эти воины входят в Сообщество?

— Они совсем недавно стали нашими союзниками. Они защитили Шеннона дорогой ценой. Мы знаем эту цену. Вы послали две боевые единицы, и было много жертв. Возмещение ущерба послужит жестом доброй воли.

— Были убиты двое риллиан. Это вы должны возместить нам ущерб, — недобро сказал Комида. Кирианин подошел так близко, что сделай он еще шаг, Комиде пришлось бы встать. Двое его союзников повернули назад, к первому кораблю. Второй уже почти сел.

Это было несправедливо. Соотношение должно быть один к одному, а не один против одного, еще одного и еще двух.

Зарычав и тряхнув головой, Комида подавил в себе гнев. Он пришел сюда потому, что сила была здесь бесполезна. Риллианские солдаты и контролеры не должны посылаться в схватки, которые они не могут выиграть. Диспетчеры сделали ошибку. Вся эта Солнечная система могла бы остаться закрытой, если бы кирианин не оказался так ловок.

Самую серьезную ошибку совершили те, кто дал кирианину уйти. Если Комида останется жив, он найдет виновного, и его гнездо разрушит гнездо, породившее дурака. Но сейчас нужно договориться.

Нельзя забывать о риллианском пути: договариваться с теми, кого невозможно уничтожить. Так поступают все могучие цивилизации. Без ограничений, законов и договоров риллиане никогда не стали бы хозяевами и властелинами над столькими мирами, которым они соблаговолили сохранить жизнь.

Но о Сообществе Кири всегда думали как о жертве, предназначенной для растерзания. Их хотели уничтожить без жалости, как вредителей.

Многие годы он презирал и ненавидел Кири. Но теперь об этом надо забыть и сделать то, что может только самый высокопоставленный риллианин: создать договор, который спас бы от взаимного уничтожения обе цивилизации.

Путь риллиан — путь выживания.

Но как хотелось Комиде ощутить вкус крови во рту! Он почти чувствовал его — генетическая память. Мышцы спины напряглись, раздувая скафандр, — атавизм, оставшийся с тех времен, когда его предки были больше, имели чешую и не могли вести переговоры. Теперь переговоры жизненно необходимы. Везде во вселенной пролегают границы, и его задача — установить новые.

Никто раньше не понимал, как хитры кириане… Нельзя смотреть только на второй корабль, за первым тоже нужно следить, следить за кирианином, который подошел и был теперь угрожающе близко.

— Сядь, кирианин Шеннон. Сядь на корточки и говори с командиром риллиан. Или я сочту твои действия нападением.

— Я сел, — сказал кирианин по имени Шеннон.

— Как были убиты мои братья?

— Они напали.

Далеко за спиной кирианина Комида видел, как возвращаются двое двуногих с риллианским оружием в руках.

Доказательство было налицо, и снова Комиде захотелось выть от злобы. Он опять схватился за разрушитель. Так просто активировать его, и все будет кончено.

Но тогда позор ляжет на его гнездо, а убийство этих воинов не убьет все Сообщество. Должно быть другое решение. Оно где-то рядом. Он почти ощущал его вкус.

— Кем они были убиты? Где воины? — резко спросил он кирианина. — Я должен знать правду.

— Вот они, идут со своим трофеем, — ответил уродливый элевенер. — Они живут в той же части вселенной, что и кириане, их жизненные ритмы сходны с нашими. Они нашей породы, они — наши дети. Мы с тобой установим границу, которую все будут уважать, границу, основанную на разнице в скорости света. В этом нет ничего постыдного. А потом будет конгресс, и просвещение, и мир. Или мы просто будем избегать друг друга.

— Как мы можем избегать? Существуете вы, существуем мы, никто не может притвориться, что другого нет.

— Значит, ты хочешь сказать, что можно начать переговоры на таких условиях? — поинтересовался кирианин.

— Я хочу сказать, что ты привел на переговоры воинов. Я не привел воинов.

— Ты послал их вперед себя, и они умерли. Ты хотел видеть победителей. Я показываю тебе победителей. Мы возвращаем захваченное оружие — мы доверяем тебе.

Еще двое двуногих вышли из дальнего корабля и пошли к ним — очень медленно, по следам первой пары.

— Тогда пусть воины приблизятся, — потребовал Комида.

Они приближались — один с риллианским оружием в руках. Комида не был уверен, что их скафандры обладали достаточной энергией, чтобы оружие выстрелило, но ему не хотелось выяснять.

— Они идут.

Раздался щелчок, и Комида услышал, как кирианин говорит со своими солдатами, которые отвечали нечленораздельно, в высокочастотном диапазоне.

— Только двое, — предупредил Комида. — Я говорил, что будет, если я замечу предательство, — я держу свой окончательный выбор в руке.

— Хорошо, только двое. Остальные останутся около корабля.