Полковник кратко изложил план операции и раздал нам карты районов боевых действий, в основном представляющие собой чистые листы с координатной сеткой, потому как провести картирование Цели пока не удалось. Наша операция должна была начаться через шестнадцать часов — теперь, когда нападение стало уже делом решенным, необходимо было действовать как можно быстрее. Надо нанести удар раньше, чем халиане успеют понять что к чему.

Отпустив всех, Бар Кохба попросил меня остаться.

Раскурив свою огромную, чрезвычайно вонючую трубку, полковник сообщил, что, изучив характеристики всех десяти своих офицеров, он решил предложить мне возглавить разведотряд.

Я был несколько озадачен.

— Никогда не думал, что у меня имеются какие-то особые данные.

Бар Кохба улыбнулся своей обычной вежливой улыбкой.

— Я выбрал тебя, — сказал он, — потому что в бумагах отмечено, что ты парень любопытный и вечно суешь свой нос в дела, которые тебя не касаются. А это как раз то, что и требуется от разведчика.

— Что вы хотите этим сказать, полковник? — спросил я. — Не думаете же вы, что я стану следить за своими боевыми товарищами?

Полковник удивился:

— С чего ты это взял? Это дело контрразведки, и совершенно меня не интересует. Офицер разведки нужен мне для того, чтобы разобраться, чего можно ожидать от этой чертовой планеты.

Я пожал плечами.

— Вы читали те же донесения, что и я. Что из них еще можно выжать?

— Разумеется, ничего. Но через шестнадцать часов, — он взглянул на часы, — уже почти через пятнадцать наша группа первой должна будет высадиться. И я сильно подозреваю, что нам придется на некоторое время задержаться там. Может обнаружиться что-то важное, нечто, что повлияет на ход войны. Потому-то мне и нужен человек, который станет собирать и систематизировать информацию.

Несколько минут я обдумывал его предложение. Работа казалась достаточно важной.

— Я займусь этим.

— Прекрасно, — ответил Бар Кохба. — Но давай сразу договоримся об одной вещи. Я не хочу сказать, что этим должен заниматься персонально ты. Никто не заставляет тебя шпионить. Я только прошу собирать и систематизировать сведения, вот и все. Тебе понятно?

— Конечно, сэр, — ответил я, отдал честь и отправился готовить свою группу к высадке. После некоторых размышлений до меня вдруг дошло — ведь собственно говоря, я не обещал полковнику не шпионить, а просто согласился с тем, что понял, что Бар Кохба просит меня не делать этого. Упоминаю об этом только потому, что после всего случившегося позднее, после моей первой встречи с Вик-Виком Зимородком пошли всякие разговоры о военном трибунале.

Десантно-диверсионные группы Флота, набранные на сотнях планет, где сильно различаются даже военные технологии, не говоря уж о местных обычаях и предпочтениях, всегда вооружались на свое усмотрение, таская повсюду свою собственную оружейную команду. Наша группа не составляла исключения, в качестве тяжелой артиллерии у нас имелись типовые плазменные пушки Гуши или попросту ППГ. С виду они представляли собой отрезки труб в полтора метра длиной и пятнадцать сантиметров в диаметре. Без перезарядки их хватало на три двухкилограммовых заряда, но радиус действия был ограничен пределами прямой видимости. Когда заряд приходил в контакт с мишенью, происходил взрыв, мощность которого эквивалентна полутонне тринитротолуола. В моей команде имелось четыре таких пушки. Обычно полагается одно орудие на десять человек, но мы ведь являлись головной группой.

Кроме этого мы были вооружены и своим оружием, производившимся на Эрец Пердидо, — несколько разновидностей метательных пистолетов, несложные в обращении бластеры, несколько типов гранат. Именно так мы были вооружены, когда настало время грузиться на борт истребителя «Уверенный»и спускаться на поверхность планеты.

Спуск занял немного времени, но нам он показался бесконечным. Мы не знали, что ждет нас впереди. Вполне могло статься, что халиане давно уже прознали о нападении. Ведь не секрет, что даже среди профессиональных военных Флота есть шпионы. Чрезмерная любовь к деньгам и гибкая совесть некоторых людей толкают их на предательство. А в качестве весьма удобного оправдания всегда можно использовать следующее — раз Альянс все равно победит, то какая разница? Нашему истребителю, бесшумно падающему сквозь атмосферу Цели, халиане могли уже приготовить теплую встречу. Самая лучшая в этом случае стратегия — дать нападающему возможность беспрепятственно приземлиться, а затем неожиданно напасть и уничтожить истребитель и его пассажиров, пока не подоспела подмога. Собственно говоря, мы даже не могли позвать на помощь, потому что вся операция должна была проходить в условиях полного радиомолчания.

Вообще-то, предательство является основной темой моего рассказа, но для него еще не пришло время. Наш истребитель бесшумно и без всяких приключений опустился на темную сторону планеты, и офицеры быстренько выгнали из шлюзов своих людей. Черное ночное небо было усыпано разноцветными оспинами вспышек далеких беззвучных взрывов; это высоко над нами корабли Флота начали бомбардировку приближающихся кораблей-разведчиков халиан — скоординированная акция, призванная прикрыть наше приземление.

Наконец последний из десантников вывалился наружу, и истребитель, даже не успев захлопнуть шлюзы, взмыл в небо, пытаясь, подобно гонимой штормом шхуне, найти в открытом океане космоса достаточное пространство для маневра прежде, чем заговорят халианские зенитные батареи.

Что же касается нас, то очутившись на поверхности планеты, мы не мешкая рассыпались в разные стороны. Каждый командир повел свою группу в определенном заранее согласованном направлении. Наша первоочередная задача состояла в том, чтобы рассеяться, хорошенько укрыться, оценить обстановку, найти противника, определить его силы и только потом подумать, как его покрепче ударить.

Поначалу нам сильно мешало отсутствие надежных карт, поскольку, как я уже говорил, картографический анализ Цели перед нападением не проводился. Разумеется, мы накупили чертову уймищу самых разных карт — матросы торговых флотилий часто входили в контакт с негуманоидами, которые, в свою очередь, имели дело с халианами. Торговля картами — довольно выгодное занятие. Так что кое-что у нас все-таки имелось, Но у меня было стойкое ощущение, что та карта, которую я держал в руках, совершенно не соответствовала окружающей местности. Реальность настолько отличалась от этих фантастических документов, которыми снабдил нас Флот, что я приказал своим людям поскорее выкинуть их — они могли только сбить нас с толку — и по ходу дела снимать свои собственные планы.

Двигаясь на юг, мы вышли к залитому искусственным светом небольшому городку или лагерю, улицы которого на несколько миль растянулись по берегу океанского залива. Мы окрестили его Вражеский Город и предположили, что он должен иметь кое-какое стратегическое значение. Небо над нашими головами, по мере того как все больше и больше кораблей вступало в космическое сражение, все ярче разгоралось от плазменных вспышек. Пора и нам было внести свой вклад в общее дело. Я проверил своих людей и решительно повел их к Вражескому Городу, уповая на то, что остальные командиры разделяют мое мнение о том, что он является очевидной мишенью.

Мы установили четыре плазменные пушки на двух контролирующих город высотах, так что они могли прямой наводкой стрелять вниз. Солдаты, окопавшись, охраняли пушкарей с тыла на случай атаки. Я удостоверился, что сделана необходимая поправка на ветер, взобрался на небольшой холмик, поднял вверх белый носовой платок, хорошо видимый в утренней полутьме, и резко дал отмашку.

Небо прорезали золотистые пологие дуги. По вспышкам взрывов я понял, что цель накрыта. Какое-то мгновение мы видели прижавшийся к земле, грязно-серый город, состоявший из одно — и двухэтажных глинобитных домишек с редкими вкраплениями более высоких строений. Мне вспомнились фотографии Земных городов Тимбукту и Омдурмана. Не был ли Вражеский Город местом вроде них? Хотел бы я, чтобы у меня было время сфотографировать его, но часть города мы разнесли на куски даже прежде, чем его образ успел запечатлеться в моем мозгу. Я собрал своих людей и быстро повел их прочь. Очень не хотелось покидать высоту, но надо было рассчитывать и на то, что кто-нибудь ответит на наш огонь.

Направляясь к Вражескому Городу, мы скатились по склону холма, пробежали извилистой узкой лощиной и в сотне метров от окружавших город низких глиняных стен наткнулись на первое укрепление — небольшое прямоугольное караульное помещение с узкими бойницами, напоминавшее форты древних крестоносцев. Разнеся его двумя залпами из лазерной пушки, мы увидели первых мертвых халиан — щуплых, покрытых коричневым мехом созданий; их пояса были просто увешаны огнестрельным и холодным оружием.

Едва мы успели перегруппироваться, как из горящего города навстречу нам ринулась толпа халиан. Освещенные сзади заревом пожарища, они не могли видеть нас, укрывшихся в лощине. Халиане мчались нам навстречу, а мы в упор расстреливали их из плазменных пушек, пока не кончились заряды, потом из стингеров и бластеров, затем настала очередь наших ножей с кривыми лезвиями, пока, наконец, убивать больше стало некого. Вскоре после этого мы овладели Вражеским Городом.

День застал меня и мою команду в небольшой башне, возвышавшейся в самом центре города. Это здание из массивных гранитных блоков, которое, как мы впоследствии узнали, называлось Ратушей. Каким-то чудом оно не пострадало при бомбардировке и стояло посередине большой площади, что давало нам возможность контролировать все стороны. Это было особенно важно, поскольку в любое мгновение можно было ожидать контратаки. До сих пор все шло прекрасно, но так не могло продолжаться вечно. Ведь, в конце концов, мы находились на родной планете халиан. Оставалось только надеяться на то, что полковник Бар Кохба распорядился прислать нам смену, очень уж мне хотелось поскорее убраться отсюда.

Вскоре после полудня замигала лампочка нашей походной рации, сигнализируя об окончании радиомолчания. Это был полковник, который потребовал от меня рапорта о положении дел.

— Мы заняли город, — сообщил я ему, — сопротивление было не слишком сильным. Все прошло удачно. Но я не знаю, что делать дальше. Мы торчим в самом центре этой дыры и каждую минуту ожидаем нападения.

— Можешь немного успокоиться, — ответил Бар Кохба. — Мы ведем радарное и визуальное наблюдение над всем сектором. Концентрации халианских войск нигде не замечено.

— А как другие?

— Все выполнили свою задачу. При взятии космопорта были небольшие потери. Четыре человека. Пока что все идет просто чудесно.

— И что с космопортом?

— Мы разрушили его.

— А сражение в космосе?

— Крупная победа Флота. У халиан, по-видимому, не было общего плана сражения. Просто множество кораблей, атаковавших каждый по отдельности. Флот сбил многих из них. Остальные удрали, перешли в гиперсветовой режим и скрылись.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить новости.

— Значит, мы победили! — наконец крикнул я.

— Видимо, да, — ответил Бар Кохба. Однако в его голосе не слышалось особой радости. — Полагаю, что это можно назвать победой.

— Не понимаю причины вашей сдержанности, — сказал я ему. — Мы разбили флот и захватили родную планету халиан. Разве это не означает, что война окончена?

— Мой дорогой, бен Иуда, — ответил Бар Кохба, — полагаю, тебе пора уже узнать о последних открытиях. Все предыдущие донесения указывали на то, что Цель является или по крайней мере являлась важной перевалочной базой для халианских рейдеров. Мы одержали важную победу. Но, похоже, эта планета не является родной планетой халиан.

В этот момент в комнату, которую я отвел под радиорубку, заглянул один их моих людей и жестом пригласил меня выйти наружу. Я в ответ махнул рукой, требуя, чтобы он подождал.

— Но если это не родная планета халиан, — несколько растерянно спросил я, — тогда кому же она принадлежит?

— Откуда я могу знать? — раздраженно ответил Бар Кохба. — Офицер Разведки у нас ты. Ты и узнай.

— Ладно, — сказал я, — а как насчет халиан?

— Тебе нужно быть все время начеку. По поступившим сведениям на планете их осталось по крайней мере несколько тысяч.

— Хорошо, сэр. Мы будем осторожны. А как долго нам еще придется здесь торчать?

— Достаточно долго, — ответил Бар Кохба с несколько суховатым смешком. — Наша боевая группа показала себя настолько хорошо, что командование Флота поручило нам нести здесь гарнизонную службу.

И Бар Кохба отключился. Теперь наконец я мог уделить внимание моему подчиненному, продолжавшему бешено жестикулировать.

— В чем дело, Гидеон?

— Там снаружи кое-какие люди хотят с вами повидаться.

— Люди? Ты имеешь в виду настоящих людей или халиан?

— Ни то, ни другое. Иуда. Мне кажется, что это туземцы.

— Прекрасно, — ответил я. — Нам как раз не мешало бы выяснить, кому принадлежит эта планета. Я приму их сейчас же.

Гидеон кивнул. Дисциплина в наших вооруженных силах оставляла желать лучшего.

— Я провожу их. — Выражение его лица было каким-то странным, словно он пытался сдержать смех. Причину этого я понял через несколько минут, когда он ввел посетителей в комнату.

Я полагаю, что термин «люди» применим к каждому существу, способному поддерживать интеллигентную беседу. Называем же мы иногда «людьми» халиан, хотя они больше напоминают полутораметровых хорьков. Поэтому я, вероятно, не должен был удивляться, когда Гидеон ввел четырех двуногих существ под два метра ростом, облаченных в длинные одеяния, скрывавшие большую часть тела. Однако открытые участки шелушились и были покрыты перьями. Ноги напоминали когтистые птичьи лапы, а тощие, кожистые шеи венчали маленькие птичьи головки.

Так я впервые повстречался с нидийцами, как они сами себя называли, кочевыми птицечеловеками с планеты Цель. И пока другие представители рода человеческого занимались самым насущным вопросом, а именно — выясняли, где, если не здесь, может находиться родная планета халиан, я принялся очищать планету от остатков войск противника, собирать информацию и устранять трения, возникавшие между нашими войсками и туземцами.

Моя первая встреча с аборигенами, однако, казалось, не предвещала ничего плохого. Я дружески поприветствовал заявившуюся компанию, попросил принести для них кресла и предложил освежающие напитки. Необходимо было сразу взять верную ноту — я понимал, что нам понадобится помощь аборигенов, чтобы выследить и уничтожить оставшихся в живых халиан.

Но моя приветственная речь вместо того, чтобы придать беседе непринужденный характер, казалось, только вызвала в рядах гостей беспокойство. Гогоча, кудахча и тряся индюшачьими бородками, птицечеловеки принялись торопливо что-то обсуждать. Наконец они пришли к какому-то решению, и самый старший, которого позже я назвал Зимородком, поскольку его нидийское имя было абсолютно непроизносимо, выступил вперед, дважды хлопнул рудиментарными крыльями, прочистил горло и на довольно сносном английском, хотя и с заметным птичьим акцентом, произнес:

— Вы оказываете нам честь, но как хотите. Если вы желаете, чтобы мы сели, — мы сядем. Только помните, что сами мы ни о чем подобном не просили.

Я приказал Гидеону принести несколько складных стульев, полученных нами со складов Флота. Нидийцы попытались было сесть, подражая мне, но скоро стало очевидным, что их кости сочленяются не так, как у нас. Все же они умудрились пристроиться на стульях, приведя при этом свои перья в заметный беспорядок, и Зимородок снова заговорил:

— Правильно ли я понимаю, что это является своего рода унижением или подобная поза имеет какое-то иное значение?

— Это не имеет ничего общего с унижением, — ответил я. — Я приветствую вас как друзей и почетных гостей.

— Так значит, таким образом вы обращаетесь с друзьями? — спросил Зимородок. — Не хотелось бы мне увидеть, как вы поступаете с врагами.

— Там, откуда я явился, — ответил я, — приглашение сесть означает встречу на равных. Но если вам угодно, можете встать.

— Нет, нет, — возразил Зимородок. — Мы польщены тем, что вы рассматриваете нас как равных себе. Сидеть — занятие неудобное и нелепое, но что это значит по сравнению с тем уважением, которое оно выражает? — Он перевел эти слова остальным, которые дружным гоготом выразили свое полное одобрение.

— Джентльмены, — сказал я, — разрешите мне начать с того, что я весьма рад тому, что смог избавить вас и ваших сородичей от деспотического правления халиан.

— Вы зовете их так? — спросил Зимородок. — Мы называем их пануа. Или иначе «карлики, у которых слишком много зубов». Есть еще и другие названия. Да, мы хотели поблагодарить вас за это. Но вы, разумеется, знаете, что на самом деле они не совсем ушли?

— Мы позаботимся об этом, — пообещал я. — Но, разумеется, ожидаем, что вы поможете нам.

— Я не могу говорить от имени всей своей Гильдии, — ответил Зимородок. — Что же касается меня, могу вас заверить, что вы получите все почести, полагающиеся вашему положению.

Зимородок занимал весьма высокое положение в Гильдии Лудильщиков. Другие гости представляли Гильдию Строителей Гнезд, Гильдию Поставщиков Водорослей и Гильдию Устроителей Жилищ.

Разумеется, это был далеко не полный перечень гильдий. Представители этой расы разумных птиц подразделялись на более чем три сотни функциональных занятий или профессий, каждая из которых являлась привилегией определенной гильдии. Даже убийцы были организованы в Гильдию Убийц, известную под поэтическим названием Гильдии Не Имеющих Гнезда.

Эту планету, бедную минеральными ресурсами и плодородными землями, мало беспокоили расплодившиеся за последнюю тысячу лет или около того многочисленные орды торговцев и захватчиков. Халиане наткнулись на нидийцев только около пятидесяти лет тому назад, решив, что эта планета станет прекрасной базой для их космического флота, отняли политическую власть у гильдий. До появления халиан планетой нидийцев управлял Совет, состоящий из лидеров всех гильдий. Этот Совет разрешал споры между гильдиями. Халиане не стали разрушать эту структуру, а попросту возглавили ее, и до нашего появления все главные вопросы решались халианскими господами, что вызывало у нидийцев сильное возмущение.

Теперь я, как можно в более вежливой форме, сообщил гостям, что отныне они будут подчиняться нам, представителям Флота. Конечно, это не могло им понравиться, но сказать об этом было нужно.

Зимородок торопливо обменялся мнениями со своими компаньонами. Они гоготали, кудахтали, как и полагается в присущей птицам суетливо-сварливой манере. Наконец они, казалось, договорились о чем-то, и Зимородок обернулся ко мне:

— Мы согласны с тем, что сила теперь за вами, людьми Флота. Мы, нидийцы, не собираемся противостоять вам.

Заявление выглядело не слишком многообещающе и не вполне удовлетворило меня, но делать нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть. Чуть позже я вызвал по радио полковника и доложил ему содержание разговора.

— Другие командиры сообщают то же самое, — сказал Бар Кохба. — Но не думаю, что они смогут доставить нам какие-нибудь неприятности. Я посылаю на планету подкрепление. Чтобы уничтожить или взять в плен оставшихся халиан, понадобится не менее недели или двух.

Бар Кохба несколько поторопился, из чего видно, что его пророческие способности оставляют желать лучшего. Спустя месяц мы все еще очищали планету от халиан. А еще через месяц — так переменчиво бывает военное счастье — мы оказались в положении обороняющихся.

Люди неправы, когда принимают халиан просто за больших хорьков. Да, сходство, без сомнения, есть — длинное, гибкое тело, густой мех, вытянутая морда. Но полутораметровый хорек должен производить нелепое впечатление. В халианах же абсолютно не было ничего нелепого. По своему поведению в бою они скорее напоминают росомах, пожалуй самых отчаянных бойцов в животном мире, всегда дерущихся до самого конца.

Халиане умеют отлично маскироваться, а при нападении они становятся просто неудержимы. В рукопашном бою халиане совершенно непредсказуемы. Халианский воин может сражаться с вами по всем правилам, лицом к лицу, но может и напасть исподтишка. В тактическом плане невозможно предугадать, чего от них ждать в следующий момент.

Халиане быстро отказались от тактики группового боя, это был не их стиль. Как оказалось, хорьки были настоящими индивидуалистами, их поведение в бою напоминало мне истории о норвежских берсерках — они фантастически владели ручным огнестрельным и холодным оружием. Только наиболее опытные фехтовальщики среди людей могли выстоять против халианского воина, вооруженного мечом с волнообразным лезвием. Во время наших рейдов они выскакивали перед нами неожиданно, как из-под земли. Желая вывести из строя как можно больше людей, хорьки бросали бомбы из городских переулков и доставляли нам гораздо больше неприятностей, чем мы первоначально рассчитывали. Собственно говоря, они доставляли нам столько неприятностей, что оккупация Цели начала серьезно беспокоить руководство Флота, которому не слишком нравилось бомбардировать свои родные планеты реляциями о потерях. На планете было задействовано более десятка бригад. И если бы в дальнейшем ситуация не сложилась слишком уж драматично, то могла бы возникнуть опасность, что десантные войска Альянса будут полностью исчерпаны.

В нашей борьбе нам сильно мешала реакция местного населения. Они не были врагами. Но не были также и друзьями и не мешали свободному передвижению халиан, а часто даже прятали их. Нидийцы не любили халиан, но и не предавали их. Позднее я понял причину такого поведения.

Борьба велась безжалостная и бескомпромиссная, как в городах и селениях, так и за их пределами. Напряжение было столь велико, что возникла опасность отзыва войск командованием Флота — цифра потерь начала выглядеть угрожающе, если не в наших глазах, то по крайней мере в глазах населения планет. А в конце концов именно люди голосовали за бюджет Флота. И если они решат, что операция проводится плохо, политиканы уйдут в кусты. Они могут решить пожертвовать стратегическими интересами и поспешно отступить, надеясь одержать быструю и бескровную победу где-нибудь в другом месте.

К несчастью, войны вовсе не обязательно выигрываются стороной, понесшей наименьшие потери Некоторые величайшие победы прошлого были выиграны той армией, которая сумела дольше продержаться на поле битвы, которая, несмотря на потери, сохранила монолитность. Кроме того, иногда войны проигрывались из-за нерешительности некоторых людей, примером чему могут служить карфагенские купцы, слишком долго медлившие с поддержкой Ганнибала.

Проблема эта не простая, поскольку задиристости и упрямства здесь недостаточно. Вы должны понимать, когда нужно отступить, а когда ударить всеми силами. Нужен недюжинный ум, чтобы понять, когда следует уклоняться от сражения, подобно Фабию Медлительному, а когда и ударить изо всех сил, как поступил под стенами Карфагена его преемник, Сципион Африканский.

Они оба были великими военачальниками и оба спасли Рим — один тем, что не стесняясь медлил, когда это было необходимо, другой же наоборот тем, что когда для этого настало время, не мешкая, довел дело до победы.

Мы находились на линии фронта, проходившей везде и в то же время нигде, и чувствовали, что за эту планету стоит сражаться. Это можно было понять хотя бы по тому ожесточению, с которым боролись против нас халиане. Никаких конкретных признаков не было, ничего такого, что можно было бы просчитать на компьютере, но несмотря на это, невозможно отделаться от ощущения, что назревают какие-то важные события, нечто поначалу трудно определимое, что может, однако, оказаться стоящим всех трудов. И мы также чувствовали, что идет война характеров и окончательную победу одержит та сторона, которая проявит большее стремление к исполнению своей воли.

Поэтому не афишировался тот факт, что время работает против нас. Мы умудрялись тянуть это самое время, скрывая от Земли свои потери и похваляясь фальшивыми победами. Было такое ощущение, что здесь, на этой отдаленной планете, мы наблюдаем столкновение интересов, от которого зависит расцвет или закат целых биологических видов.

Как оказалось, поведение гильдий птицечеловеков являлось критическим фактором. Они откровенно сомневались, стоит ли им менять правление халиан на наше. Вопрос стоял именно так. Сперва мы честно хотели пообещать им свободу, но потом поняли, что не можем этого сделать и нужно честно сказать им правду. Альянс должен овладеть планетой, по крайней мере на ближайшее будущее, это было слишком важно для нас. Из-за многолетнего присутствия здесь халиан мы могли многое о них узнать. Цель являлась последним известным нам сборным пунктом халианских налетчиков, именно здесь предполагалось отыскать следы, которые могли бы навести нас на их родной мир, планету, питающую их силы, образно выражаясь, голову змея, которую мы могли бы наконец-то отсечь. И чтобы добиться этого, мы должны были отыскать на Цели разгадку тайны Халии. И, как оказалось, ключ к ней дал в конце концов именно птицечеловек.

Когда я повстречался с молодым нидийцем по имени Цк Отаи, которого окрестил про себя Дятлом, миновало уже два месяца со дня нашей высадки на Цель. Он был выше большинства своих соотечественников, голову его украшал красный гребень, встававший дыбом при малейшем возбуждении. Дятел был Мастером в Гильдии Лудильщиков. Понимая, что для столь молодой особи это являлось значительным достижением, я поздравил его с подобным рангом.

— Многие члены Гильдии не хотели присуждать мне звание Мастера, — ответил он, — но я продемонстрировал свое мастерство в Семи Манипуляциях и Трех Способах Соединения Материалов перед лицом всех собравшихся Мастеров. Так что у них не было другого выхода. Но они заставили меня дорого заплатить за такую честь.

— Каким образом? — поинтересовался я.

Отаи рассказал мне, что его родина находится примерно в трехстах километрах отсюда, возле границы Карнаянской пустыни — страны невысоких холмов и каменистых лощин. Это было любимое место для скрывающихся халианских головорезов, в этих выжженных солнцем каменных лабиринтах их невозможно обнаружить. Нерегулярные халианские соединения время от времени навещали нидийцев и на манер всех бандитов требовали от них продовольствия. Но в один прекрасный день одна халианская банда явилась к нидийцам с совсем иным требованием, им понадобился Мастер-Лудильщик для того, чтобы помочь в починке оборудования.

— И выбрали вас? — догадался я.

— Против моего желания.

— Но мне казалось, что члены гильдий свободны в выборе работы или отказе от нее?

— Обычно так и бывает. Но в этом случае халиане сослались на вассальные обязательства, и Старейшины Гильдии подчинились. Но они должны были бросить жребий между всеми вместо того, чтобы просто приказать мне. Я ведь самый молодой.

— А что такое вассальные обязательства? — спросил я.

— На некоторый период времени господин может потребовать от Гильдии определенных услуг.

— Но халиане не ваши господа, — возразил я. — Теперь уже не господа.

— Это верно. Но они были вооружены и озлоблены, а вы, люди Альянса, находились далеко, поэтому мы решили не поднимать этот вопрос.

— Значит, они забрали вас с собой?

— Конечно. На свою секретную базу. Там я занимался несложными паяльными работами, к которым сами халиане, кажется, не очень способны, изготавливал всякие несложные вещи, вроде дверей на петлях и, в ожидании дня освобождения, терпеливо сносил их грубое и буйное поведение.

— Но так как вы сейчас находитесь в нашем лагере, — сказал я, — этот день, по-видимому, уже наступил.

Дятел уныло покачал головой.

— Они дали мне недельный отпуск для того, чтобы я смог привести в порядок свои домашние дела. Но как бы ни была ненавистна для меня эта мысль, мне придется вернуться к ним.

— Но зачем возвращаться? — спросил я — Здесь они ничего не смогут вам сделать.

— Вы не понимаете. Гильдия поручилась за меня. Если я не вернусь, как обещал, они должны будут послать кого-либо другого. В таком случае меня исключат из Гильдии.

— А почему бы вам не заняться чем-то новым? — спросил я его.

Он покачал головой.

— Если бы я даже и хотел этого, что не соответствует истине, такой поступок просто невозможен Мы, нидийцы, с рождения принадлежим каждый к своей Гильдии. На того, кто не состоит в Гильдии, смотрят, как на конченого. Он обречен на жизнь в одиночестве, должен держаться подальше от своих сородичей. На меня больше не взглянула бы ни одна женщина. Мои дети, если бы они у меня были, отреклись бы от меня.

— Есть ли какой-либо выход? — спросил я.

— Только один. Халиане должны сами аннулировать контракт. Но контракт считается недействительным, если потребовавший от меня службы начальник халиан умрет.

Я взвесил все обстоятельства.

— Но вы, конечно, не можете убить его сами, правда?

Дятел коротко рассмеялся.

— Чтобы я убил Тостига Истребителя Людей, начальника военной базы, с которым связан контрактом? Это невозможно! Убивать разрешено только членам Гильдии Не Имеющей Гнезда, а они отказали мне.

— И вы пришли с этой просьбой ко мне.

— Убивать халиан — ваша работа. Вы сами достаточно часто повторяли нам это.

Я задумался, и мысли мои отнюдь не отличались приятностью. Я не слишком доверял этим птицечеловекам, помогавшим нам с неохотой и казавшимся больше привязанными к своим кровожадным хозяевам, чем к нам. Возможность предательства в данном случае ни в коем случае нельзя было недооценивать. Путь до Карнаянской пустыни был неблизок и проходил по весьма пересеченной местности, дававшей предупрежденному врагу массу возможностей устроить засаду. Мне не было бы оправдания, если бы я повел своих людей в такую даль, тем более при столь подозрительных обстоятельствах.

Поэтому я собрался было отказать Дятлу. Но потом он прибавил еще кое-что, и мое решение изменилось.

— Я также смогу показать вам, — сказал он, — место, где халиане ремонтируют свои космические корабли.

Это сообщение крайне заинтересовало меня. Местонахождение халианских заводов, воинских арсеналов и ремонтных мастерских до сих пор оставалось для нас тайной, которую мы пытались раскрыть с самого момента приземления. Мы разрушили их космопорт, но корабли халиан все равно время от времени совершали внезапные налеты. И исчезали раньше, чем мы могли проследить их путь, и приземлялись где-то в пустыне, занимавшей большую часть планеты.