Айкидо не является системой рукопашного боя, пришедшей к нам из далекого прошлого. Слово «айкидо» служит общим обозначением, принятым в XX веке, под которым скрывается ряд современных дисциплин довольно широкого плана, включая духовную дисциплину, религиозную культовость, физическое воспитание, самооборону, активный отдых и спорт. На сегодняшний день существует более тридцати различных секций айкидо. Все они, несмотря на заявления о том, что между ними имеются технические и идейные расхождения, родственны в своих усилиях, ибо представляют собой интерпретации и частичные преобразования, вносимые разными людьми, того, что изначально было создано одним человеком.

Нелепо было бы считать, что существует только одно айкидо, а остальные системы, воспользовавшиеся этим именем, всего лишь поддельные формы; поступать таким образом — значит отрицать естественный процесс эволюции, которому подвержена любая классическая либо современная дисциплина; отрицать фактически сам процесс, посредством которого и было создано айкидо. С точки зрения такого эволюционного процесса необходимо различать нынешние формы айкидо и его более ранние прототипы. А для этого следует отбросить традиционные голословные утверждения о связи айкидо с глубокой древностью и осознать, что самый ранний исторический прототип айкидо появился в период Эдо.

Такэда Такуми-но Ками Соэмон (1758-1853), ученый муж, учил теологии и неоконфуцианству (Чжу Си) даймё удела Айдзу (сегодня префектура Фукусима); чжусианство характеризуется идеей айки-ин-ё-хо, иначе «гармонии духа на основе взаимодействия сил инь и ян». Клан Айдзу строго придерживался идей чжусианства, поскольку Хосина (Мацудаира) Масаюки (1611-1672), внук Токугавы ИэясуЮ первого токугавского сёгуна, был непоколебимым сторонником данной, поддерживаемой бакуфу школы неоконфуцианства, будучи даймё удела Айдзу. Поэтому рыцари Айдзу воспитывались в духе чжусианской этики. В их представлении бусидо являлось сводом строгих норм, основанных на понятиях философии Чжу Си.

Воины удела Айдзу прекрасно умели сражаться, и их очень ценили за выдающийся боевой дух. Эти рыцари упражнялись в воинских искусствах различных рю. Гото Тамауэмон Тадаёси (1644-1736) основал Дайто-рю, в число военно-прикладных предметов которой входили тодзюцу (кэндзюцу), кюба (искусство стрельбы из лука верхом на лошади), содзюцу (искусство владения копьем) и кадзюцу (огнестрельное искусство). В 1671 году Гото поступил на службу в удел Айдзу, и его идеи стали обязательной частью обучения всех рыцарей. Опытные мечники удела также изучали иай-дзюцу (умение быстро извлекать меч из ножен) из Мидзуно Синто-рю, основанной Кобаяси Коэмон Тосинари (умер между 1703 и 1736 годами). В школу Мидзуро Синто-рю в качестве вспомогательной дисциплины входила также система единоборства, подобного дзюдзюцу.

Общий упадок воинских добродетелей у большинства самураев эпохи Эдо был не столь заметен среди рыцарей удела Айдзу, которые по-прежнему сохраняли достаточный уровень подготовки во владении классическим оружием. Все вспомогательные системы рукопашного боя попадали там под общее понятие осикиути. Все эти системы основываются на дуализме неоконфуцианской философии, как в случае с концепцией айки-ин-ё-хо. Лишь самураю с высоким общественным и финансовым положением было разрешено изучать осикиути. Направлял распространение идей осикиути Сайго Таномо Тикамаса (1829-1905), министр удела Айдзу и глава дома Сиракава.

Ликвидация уделов в 1871 году и запрет на ношение мечей в 1876 году способствовали падению популярности классического фехтования на мечах. Но неспокойные социальные условия ранней эпохи Мэйдзи сделали изучение самообороны без оружия популярным и необходимым. В этот период Сайго Таномо Тикамаса был священнослужителем в синтоистском храме Никко Тосёгу, и как раз здесь он повстречал Такэду Сокаку Минамото Масаёси (1858-1943), оказавшегося искусным мечником.

Сокаку начал изучать хэйхо (кэндзюцу) школы Оно-ха Итто-рю в 1870 году под руководством Сибуя Тома, бывшего врача из удела Айдзу. Он также получил представление об искусстве боя на мечах школы Кйсин Мэйти-рю, выступая против Момоно-и Сюндзо в 1874 году. Но лишь после того, как он присоединился в 1875 году к школе Дзикисинкагэ-рю и стал заниматься под началом Сикакибара Кэнкити, его умение владения мечом стало отточенным, и он получил прозвище Айдзу-но Котэнгу, "малыш-тэнгу из Айдзу". Сокаку оказался в храме Тосёгу в связи со смертью своего старшего брата, который обучался в здешних местах. Сокаку так приглянулся Сайго Таномо Тикимасе, что тот взял его к себе на услужение в качестве телохранителя; но мотивы, побудившие престарелого Сайго взять к себе Сокаку, возможно определялись его надеждой на то, что Сокаку сможет научиться осикиути. Как бы то ни было, такой поворот событий позволил Сокаку все свои силы направить на изучение воинских искусств. Он получил в 1877 году преподавательскую лицензию на окудэн, иначе тайные учения, как хэйхо из Оно-ха Итто-рю, так и содзюцу из Ходзоин-рю. Путешествуя по Японии и испытывая свое мастерство в схватках со многими мечниками из различных рю, он тем самым укреплял свою славу сильного мечника.

Бойцовский характер Сокаку прошел серьезную проверку, когда ему было от роду двадцать три года. Едва достигая полутора метров, облик Сокаку должен был представлять странное зрелище, когда он устало тащился по токийским улицам со своим тренировочным скарбом, подвешенным к столь дорогому его сердцу зачехленному мечу Бидзэн, который он носил на плече. Общий спад интереса к бою на мечах и ярко выраженное стремление средних японцев эпохи Мэйдзи поклоняться всему западному подтолкнуло нескольких молодых строителей поддеть проходящего мимо Сокаку: «Эй, а не стало ли ныне старомодным занятие фехтованием?» На что Сокаку резко огрызнулся: «Лучше заткнитесь», и это разозлило рабочих, которые тотчас же набросились на невзрачного Сокаку. Когда один из рабочих схватил Сокаку за отвороты его кимоно, тот, инстинктивно реагируя, сбросил свой скарб на землю и, пользуясь зачехленным мечом, отбросил соперника назад. В завязавшейся схватке меч выскользнул из ножен и серьезно порезал грудь рабочего. Остальные при виде крови отступили, но скоро гнев пересилил страх. На их крики о помощи прибежали другие рабочие. Более двадцати человек, вооруженные ножами, тростями со складными лезвиями и рабочим инструментом насели на Сокаку, и у того не оставалось выхода, как пустить в дело меч, спасая собственную жизнь. Он рубил всех, кто к нему приближался. Бригадир, видя, как умело Сокаку обращается с мечом, послал за подкреплением, и скоро почти триста рабочих окружили отчаянно сопротивляющегося Сокаку.

Путь к отступлению был отрезан, а он сам оказался в центре негодующей толпы, откуда летели камни, черепица, резаки и все, что попадалось под руку. Сокаку сохранял спокойствие, увертываясь от ударов и делая перебежки, пока силы не оставили его, и, изможденный, он упал на землю. Рабочие разом набросились на него. Один из них зацепил тело упавшего Сокаку с помощью багра. Сокаку ожидала неминуемая смерть. Но в этот момент появились конные полицейские и спасли жизнь Сокаку. Разогнав толпу рабочих, полиция обнаружила двенадцать убитых и еще больше раненых; Сокаку же лежал без сознания, истекающий кровью, но так и не выпустивший из рук свой драгоценный меч. Последовавший суд оправдал Сокаку, сняв с него все обвинения со стороны рабочих. Сайго Таномо Тикамаса наставлял Сокаку: «Жизненный уклад уже не тот, что был в период Эдо, время мечей прошло. Стычка произошла из-за того, что ты был при оружии. Отложи меч в сторону и займись дзюдзюцу». Но прошло немало времени, прежде чем Сокаку внял данному совету.

В 1877 году Сайго Таномо Тикамаса оказал поддержку Сиде Сиро (род.1868) и взял его в Айдзу обучать искусству осикиути. После трех лет усердных занятий Сида отправился в Токио для продолжения учебы. Занимаясь в Сэйдзё Гакко, учебной школе для военных, Сида в 1881 году записался в Инодэ Додзё школы Тэндзин Синъё-рю. Два года спустя его заметил Кано Дзигоро, бывший тогда тоже учеником Тэндзин Синъё-рю. В то время Кано как раз стремился поднять престиж для своего Кодокан Дзюдо. Мастерство, которое показывал Сида в рукопашных схватках, убедило Кано, что неплохо было бы предложить ему место помощника в Кодокане, на что Сида дал согласие. Женившись в 1884 году на дочери Сайго Тономо Тикамасы, Сида стал приемным сыном этой семьи и переменил свое имя на Сайго Сиро. В период, когда Кодокан делал свои первые шаги, Сайго служил для всех вдохновляющим примером. В романах и фильмах его обессмертили под именем Сугата Сансиро. В 1886 году, когда Кодокан смело принял вызов, брошенный ему школой дзюдзюцу, которая думала перечеркнуть надежды выскочки Кано, Сайго Сиро показал все свое умение. Используя технику яма-араси (бури в горах), основанную на принципах и технике искусства осикиути, Сайго наголову разбил всех, бросивших вызов, и способствовал славе Кано и его Кодокан Дзюдо.

Кано назначил Сайго Сиро главой Кодокан на время своей поездки в Европу в 1888 году. Такая ответственность еще сильней заставила его испытывать угрызения совести за свои столь противоречивые привязанности, ибо он был многим обязан и своему первому благодетелю и учителю, Сайго Тономо Тикамасе, и Кано, оказавшего ему столь высокое доверие. Пытаясь разрубить этот узел, в 1891 году Сайго Сиро покидает Токио и отправляется в Нагасаки и строит свою жизнь таким образом, чтобы не стеснять себя обязанностью быть преданным ни тому, ни другому. Он бросает занятия осикиути и дзюдо. К 1899 году он уже вице-президент Хинода Ньюспэйпэр Компани на Кюсю, и последующие двадцать лет, вплоть до своей смерти, целиком посвятил себя изучению кюдзюцу (искусству стрельбы из лука), достигнув уровня ханси (образцового мастера).

Поспешный отъезд Сайго Сиро вынудил старшего Сайго искать иного достойного ученика, которому он мог бы доверить все свои знания в области осикиути. Будучи священнослужителем в храме Рэйдзан, старший Сайго остановил свой выбор на Сокаку, посчитав его достойным такой чести, и начал в 1898 году обучать Сокаку некогда единственному в своем роде искусству рыцарей клана Айдзу. Его неуемное желание изучать боевые искусства, помноженное на мастерство мечника классического кэндзюцу, позволило Сокаку быстро овладеть искусством осикиути. В тот же год, когда он приступил к занятиям под началом Сайго, Сокаку было разрешено обучать людей, отобранных из бывшего самурайского сословия удела Айдзу. Незадолго до своей смерти старший Сайго благословил Сокаку на дальнейшее распространение идей и техники осикиути среди более широкой аудитории. Следуя воле мастера, Сокаку начал постепенный пересмотр исходных идей осикиути. По официальной просьбе он отправился в 1908 году на Хоккайдо, чтобы обучать полицейские отряды приемам рукопашного боя.

Сокаку рассматривал видоизмененную форму осикиути как дзюдзюцу. Чтобы придать солидность своему детищу, он добавил к нему название Дайто-рю (не следует путать с Дайто-рю клана Айдзу). Дайто-рю дзюдзюцу, руководимое Сокаку, оставалось консервативной, но действенной системой самообороны. Одним из его многообещающих учеников был Уэсиба Морихэй (1883-1969).

Уэсиба был старшим сыном земледельца из префектуры Вакаяма. Юношей в 1898 году он отправился в Токио поступать в Тэндзин Синъё-рю, руководимую Тодзавой Токусабуро. Утверждают, что интерес Уэсибы к другим классическим будзюцу привел его в 1902 году к изучению Ягю Синкагэ-рю дзюдзюцу под началом Накаэ Масакацу. Во время русско-японской войны он был призван в императорскую армию, что дало ему возможность путешествовать и непосредственно познакомиться с различными видами борьбы и самообороны. В период своей службы Уэсиба продолжал заниматься дзюдзюцу, и ему была дана высшая форма преподавательской лицензии, мэнкё-кайдэн, школы Тэндзин Синъё-рю в 1908 году. Покинув армию, Уэсиба отправился на Хоккайдо, намереваясь заняться сельским хозяйством, и именно там в 1915 году он сам поступает в Дайто-рю, чтобы изучать дзюдзюцу под началом Сокаку.

Уэсиба был способным учеником, и уже в 1917 году он получил мэнкё, иначе преподавательскую лицензию, за совершенное владение тридцатью тремя техниками. Он также продолжал изучать Ягю Синкагэ-рю и в 1922 году якобы удостоился мэнкё за мастерство в части дзюдзюцу этой школы; в том же году Сокаку разрешил ему самому преподавать методы Дайто-рю, известные тогда как айкидзюцу.

Но кипучая натура Уэсибы была неудовлетворена классическими будзюцу, которые ему довелось изучать. Его скорее привлекали более высокие идеалы (до), чем практическая жилка рукопашных искусств (дзюцу). А ранняя форма айкидзюцу делала ставку на практические стороны самообороны. Когда ему пришлось специально демонстрировать свое умение адмиралу Ямамото Гомбэю в ставке последнего в 1925 году, высокопоставленное общество было приятно удивлено. В 1932 году Уэсиба открывает в Токийском квартале Синдзюку двери своего додзё и целиком отдается задаче расширения базиса айкидзюцу. Он стремился через занятия установить непосредственную связь с природой, совершенствовать себя и тем самым улучшать общество. Его влияния на учеников оказалось достаточно сильным, а его идеи стали популярны среди широкой части японского общества. Уэсиба также теоретически усвоил Синкагэ-рю (не путать с Ягю Синкагэ-рю) дзюдзюцу. В 1938 году Уэсиба выступает со своим собственным видом айкидзюцу, который должен был соответствовать социальным условиям того времени. Он назвал этот вид айкидо.

Вслед за этим произошел раскол внутри основного течения Дайто-рю айкидзюдзюцу. Линия Сокаку, традиционная или консервативная часть, стала сильно уступать по популярности новому прогрессивному направлению. Каждое из этих направлений основывало свою работу на разных принципах, и поскольку айкидо Уэсибы существенно отличается от традиционного направления айкидзюцу Сокаку в задачах, технике и методах занятий, то Уэсиба и считается настоящим основателем айкидо.

Все системы техник, подобных айкидо, традиционно классифицируются согласно понятиям их собственной механики, являющейся подразделом дзюдзюцу, поскольку в своей основе они опираются на дзю-но ри, иначе принцип податливости. Но, исходя из многообразия тех идеалов, на которые ориентируются сами учения айкидо, точнее будет дать этим системам отдельную классификацию; по этой причине айкидо в данной книге помещено в раздел, рассматривающий формы до.

Рационализм неоконфуцианского учения лежит в основе всех идей айкидо, что указывает на влияние чжусианского воспитания на рыцарей удела Айдзу и воздействие доктрины айки-ин-ё-хо на их воинские дисциплины. Искусство осикиути из Айдзу, а следовательно, и айкидзюцу Сокаку, пронизаны дуализмом чжусианского учения. Концепция ки, являющаяся сутью всего айкидо, в какой-то мере коренится в дуализме Чжу Си, где она выражает «материальную силу», дополняемую ри, иначе «принципом». Ки также рассматривается в учении неоконфуцианства Кайбары Эккэна, который характеризовал дуализм Чжу Си и само понятие ки как монизм. Доктрина айки-хо нашла выражение и в идеях Ягю Синкагэ-рю, где концепция айки образно сравнивается с тем, как ивовая ветвь стряхивает навалившийся на нее снег. А в практической плоскости техники айки упор на ки наблюдается в идеях Тэндзин Синъё-рю, которые изучал Сайго Сиро и которые, возможно, повлияли на развитие осикиути в эпоху Мэйдзи.

Слова «ки», «айки» и «ки-ай» в рамках рю классических будзюцу считались техническими обозначениями тех понятий, которых следовало придерживаться при обучении. Хотя они и считались важными элементами обучения, их никогда особым образом не выделяли сами воины и не рассматривали в качестве тайных учений. Эти обозначения можно обнаружить в макимоно (манускриптах) многих классических воинских рю, касающихся окудэн, но тайными эти учения делала природа самих техник, составляющих окудэн, а не термины «ки», «айки» и «ки-ай».

В период Мэйдзи ученые и писатели, наделенные воображением и воодушевленные идеями относительно ки, айки и ки-ай, составили на сей счет особое мнение. Самая первая книга, где обсуждалась проблема айки, называлась «Будо Хикэцу-Айки-но Дзюцу» («Тайна будо — искусство айки») и была опубликована в 1899 году. Там утверждалось, что «наиболее глубоким и загадочным искусством в мире является искусство айки. Не существует различия между айки и ки-ай. Кто им овладевает, становится несравненным военным гением».

Другие книги давали столь же напыщенные описания обозначений ки, айки и айкидо, но в «Кёдзю-сё Рю-но Маки» («Справочнике по Дзюдзюцу, описание Рю»), опубликованном в 1913 году, появляется, похоже, лучшее определение айки: «Айки — бесстрастное состояние ума без ослепления, вялости, дурных помыслов либо страха. Отсутствует различие между айки и ки-ай; и все же если их сравнивать, то в динамике айки предстает как ки-ай, а в статике является айки».

После этого термин «айки» приобретает широкую известность и становится популярным среди представителей различных рю, которые приспособили его к нуждам своих дисциплин. Даже каратэ-дзюцу, недавно привезенное в Японию из Окинавы, попало под влияние айки. В книге Сокусэки Кацуё «Каратэ Госин-дзюцу» («Непосредственное приложение каратэ, искусства самообороны»), опубликованной в 1917 году, мы находим: "Тайный принцип айки состоит в том, чтобы победить противника без боя, показав превосходство своего ки". Другая книга, «Госин-дзюцу Оги» («Тайные принципы искусства самообороны»), опубликованная в том же году, вторит идеям Ягю Синкагэ-рю: «Айки-хо — эта техника, позволяющая остановить нападения противника благодаря перехвату инициативы».

Регистрационные записи токийской библиотеки Татикава свидетельствуют о том, что в середине эры Тайсё, или около 1920 года, книги, затрагивающие проблемы айкидзюцу и ки-ай-дзюцу, пользовались невиданной популярностью у читателей. Книга «Нин-дзюцу Кайсэцусё» («Комментарии к нин-дзюцу»), опубликованная в 1921 году, была одним из таких популярных изданий; в ней обсуждались проблемы как айки, так и ки-ай. Сокаку рассматривал ки, айки и ки-ай с традиционной точки зрения. Он прежде всего интересовался их практической стороной. Его собственное представление о существе айки выражено в достаточно сжатой форме: «Тайна айки состоит в том, чтобы завладеть соперником внутренне, с первого взгляда, и одолеть его без борьбы».

Ки предстает как вполне естественная и довольно незамысловатая концепция. И те, кто пытается представить ее чем-то таинственным и обладающим магической силой, оказывают медвежью услугу тому, что, по существу, является обыденным делом. Все обладают ки. И нужно лишь научиться владеть ки и использовать ее, в чем и состоит трудность в выражении самой природы и задач силы ки. В этих целях айкидо располагает такой методикой обучения, которая позволит человеку овладеть и сознательно управлять ки; в этом отношении айкидо ничем не отличается от любой системы классических будзюцу и будо.

Но ки несет в себе различные смысловые нагрузки. Ее можно трактовать как «жизненность», «дыхание», «дух», «ауру» и «эмоциональную энергию». Ее функция в человеческом организме определяется как «электричество, протекающее по нашим нервам» и как «психофизиологическая сила, связанная с кровью, дыханием и мозгом, некий род биофизической энергии, создаваемой дыхательным ритмом». Но все, что заботит последователя айкидо, так это то, что ки представляет собой силу, которую можно мобилизовать и которой можно управлять, и овладение этой силой тождественно духовному росту. На более обыденном уровне ки связывают с координацией умственных и физических усилий, что позволяет адекватно реагировать на непредвиденные обстоятельства.

Уэсиба Морихэй, что следует отметить, является самым ревностным выразителем идеи ки в современных японских дисциплинах. Хотя сторонники айкидо признают действенность элемента ки, никто из их числа не заостряет на нем столько внимания, как это делает Уэсиба. Уэсиба следует монистической интерпретации ки со стороны Кайбара, для которого ки представляется «созидательной жизненной силой». Такое понимание Уэсиба дополняет нравственной философией, основанной на учении моизма о «всеобъемлющей любви». Уэсиба искал религиозное обоснование для своих идей и остановился на моистской [нравственной] установке при создании своего айкидо, гласящей: «Допустимо то, что является благом для страны и народа». Человек и природа, считают Уэсиба и Кайбара, «связаны и неразделимы». Постижение природы, таким образом, немыслимо без постижения человека. Человек постигает природу, полагает Уэсиба, отдаваясь целиком дисциплинированному, праведному образу жизни, для которого практика айкидо является непременным условием.

Другая концепция моизма, представление о жэнь, или дзин по-японски, определяет собой основную задачу уэсибовского айкидо. Дзин можно определить как «добросердечие» либо «человеколюбие», и оно является высшей конфуцианской добродетелью, которая связует человека и природу. Чтобы сделать это наглядней, Уэсиба рассматривает добросердечие как преодолевающую [все на своем пути] человечность, поэтому личное стремление стать добросердечным обретает форму «любви ко всему». В этих своих мыслях Уэсиба вторит словам Кайбары: «Все люди в мире являются детьми неба и земли, а небо и земля являются великими родителями всех нас… Долг человека состоит… в служении природе… Добросердечие означает наличие у людей чувства симпатии друг к другу, и оно благословляет не только людей, но и все живущее». Уэсиба еще в большей степени следует моистским учениям о «всеобщей любви», когда приравнивает дзин к «космической любви», отождествляемой с созидательной силой природы.

Идеальный человек у Уэсибы соответствует представлению Кайбара о нем: «Человек должен быть смиренным и незаносчивым по отношению к другим, сдерживать свои желания и не потворствовать своим страстям, питать глубокую любовь ко всем людям, рожденным великой любовью природы, и не вредить либо отягощать их… Все… суть предметы любви природы. Лелеять и хранить их — значит служить природе, как велит ее отзывчивое сердце».

Физическая техника уэсибовского айкидо отражает и следует за его религиозной философией. Он рассматривает основные динамические процессы вселенной как высшие образцы ай, иначе гармонии и близости (космическая любовь). Поскольку все во вселенной следует по кругу, а не линейно, Уэсиба построил все свои техники в айкидо на круговом движении. Айкидо — это гармоничное слияние телесных и умственных усилий в механике движений, которая опирается на силу, действующую вдоль плавной линии, концепция естественного ритма свободного самовыражения, что предполагает отсутствие какого-либо противостояния природе. Равно как самовыражение может приобрести бесконечные формы, так же и техники айкидо теоретически неисчерпаемы.

Нет никакого противостояния между практическим использованием уэсибовского айкидо и его философии любви к человеку, если не забывать, что Уэсиба нацеливал само айкидо на то, чтобы освободить человеческий разум от злобных мыслей. Все техники используются без всякого намерения разделаться с нападавшим либо его ранить. Уэсиба отвергает саму идею кобо-ити, лежащую в основе всех классических будзюцу; согласно данной идее, нападение и защита в схватке представляют собой одно и то же, и что выходит на первый план, целиком зависит от конкретной ситуации. Взамен Уэсиба выдвигает идею абсолютной го-но сэн, оборонительной инициативы. В свете такой идеи айкидо становится по существу чисто оборонительным [единоборством], отражающим действия нападающего, что делает теоретически невозможным для обоих соперников, исповедующих данную идею, атаковать друг друга.

Уэсибовское айкидо не является системой противоборства нападающему, это скорее средство, благодаря которому достигается состояние ай, иначе согласия, между последователем айкидо и его оппонентом. Лишь после того, как нападающий устремился в атаку, обороняющийся начинает проявлять свою физическую активность. Вначале он делает это с целью уклониться от атаки, затем таким образом войти в нее, чтобы использовать собственную силу атакующего для победы над ним. Нападающий буквально сам себя приводит к поражению. А сам путь проторяют с помощью ки, которую «испускает» айкидоист таким образом, что она гармонично соединяется с ки атакующего его соперника. Должна быть развита высокая восприимчивость к душевному состоянию атакующего и направлению его движений, ибо пока айкидоист не научится «читать» мысли атакующего и распознавать направление приложения его сил, он не сможет согласовать (аи) свои действия с действиями атакующего и тем самым показать ему всю беспомощность его действий. Если атакующий при нападении на опытного айкидоиста пострадает, то причиной этих страданий будет он сам.

Полной противоположностью духовно ориентированного уэсибовского айкидо является традиционное айкидзюдзюцу Сокаку, первоочередная задача которого заключается в выработке средств по ведению рукопашного боя. Айкидзюдзюцу Сокаку упирает на техническую сторону дела, что позволяет его представителям прибегать к жестким мерам против нападающего. Широко используется атэми, иначе удары в уязвимые точки тела, а за атэми всегда следуют захват и обезвреживание атакующего. Все представители айкидзюдзюцу приветствуют и высоко ценят физическую силу, экономно расходуемую (дзи-но ри) и сочетающуюся с техническим мастерством. Классический метод занятий — наставник работает с учеником индивидуально — характеризует метод обучения традиционного направления. Такой консервативный метод обучения гарантирует высокий уровень технического мастерства учеников, чего нельзя достигнуть при групповом методе обучения; но при этом, конечно, резко ограничивается число учеников.

В сравнении с самой природой айкидзюдзюцу Сокаку, уэсибовское айкидо представляет собой в значительной степени ослабленную форму рукопашного боя. Айкидо по существу не является боевым видом единоборства, поскольку не руководствуется в своих принципом кобо-ити; к тому же исключение атэми из его технического арсенала выводит айкидо за пределы практических стилей рукопашного боя. Преподаваемое посредством группового метода айкидо служит целям воспитания здравомыслия и здорового тела, в котором живет здоровый дух. Все последователи айкидо стремятся жить в согласии с собой и с окружающими. Поэтому, отринув саму идею боя, уэсибовское айкидо предстает замечательной системой дисциплины в достижении поставленных перед ней духовных и общественных целей. Самому Сокаку в какой-то степени айкидо представлялось более мирским занятием, чем это видел Уэсиба: «Айкидо служит для того, чтобы приноровить свои движения к движениям противника и победить его с помощью его же силы, направляя ее посредством плавных круговых движений. Все это в большой мере напоминает элегантный старинный танец».