ДРАГОМИР МИХУ
      БЕЛАЯ ПУШИНКА
      Предполагалось, что космонавты пробудут на Белой Пушинке почти месяц. Разумеется, месяц в земном исчислении, потому что там, на этой далекой планете, месяцы значительно короче - в каждом из них только по семнадцати дней. Дней в свою очередь также земных, ибо на Белой Пушинке сутки длятся чуть больше восемнадцати часов.
      Это несоответствие времени очень забавляло Мариуса еще в самом начале его карьеры космонавта, и, прибыв на очередную планету, он первым делом составлял собственный "маленький местный календарь". Уточнив необходимые соотношения, Мариус тщательно разрабатывал календарь по всем земным правилам, то есть разбивал годы на месяцы, месяцы на недели и так далее. При этом он называл их по собственному произволу, бесцеремонно используя имена оставшихся на Земле друзей, в основном женщин. Получался очень забавный календарь, в котором месяцы назывались "Марта", "Елена" или же "Моя богиня", а первый день недели неизменно носил имя самого Мариуса...
      Так было и на этот раз. Не прошло и часа после того как они сели на Белую Пушинку, а "маленький местный календарь" Мариуса уже красовался на почетном месте в салоне космического корабля. В наспех сделанных песочных часах мерно пересыпался мельчайший белый песок, отсчитывая время планеты. Если бы космонавты получше пригляделись к этим нескольким граммам песка, они, возможно, с самого начала смогли бы понять странную природу Белой Пушинки. Но тогда никто из них не обратил на песок внимания. Впрочем, по виду он ничем не отличался от обычного, разве только своим цветом - сверкающе белым. Издали, из иллюминаторов космического корабля, казалось, будто планета покрыта вечными снегами или льдом. Поэтому-то ее и назвали Белой Пушинкой. Однако данные спектрографического анализа показывали, что планета отнюдь не оледенела и температура на ней, по-видимому, никогда не опускается ниже нуля. Так как планета представляла собой идеальную площадку для сооружения базы космических кораблей и постоянно действующей автоматической станции, было решено тщательно ее исследовать. Этим и объяснялось появление на ней космического корабля, в салоне которого красовался "маленький местный календарь" Белой Пушинки.
      Экипаж корабля состоял из двух опытных космонавтов, не раз принимавших участие в экспедициях за пределами Солнечной системы. Обязанности между ними не были строго разграничены. Космонавты - Константин и Мариус - сменяли на вахте друг друга. Оба они были превосходными специалистами, и работа велась непрерывно.
      Когда космолет опустился на плоскую, как стол, равнину, моросил мелкий дождь, затянувший даль серой дымкой. Непрерывно вращающийся луч радиолокатора сигнализировал, что где-то впереди тянется цепь высоких гор с крутыми, обрывистыми склонами. Кругом же, в пределах видимости, простиралась идеальная равнина - великолепная посадочная площадка для космического корабля.
      Однако сейчас из-за сплошной пелены дождя серовато-белую, словно мокрый мел, равнину можно было рассмотреть только на расстоянии нескольких десятков шагов. Тихо. Ни ветерка. Не покидая корабля, космонавты взяли первые пробы. Микроорганизмов в атмосфере планеты не оказалось. Воздух содержал те же элементы, что и воздух Земли, но соотношение между ними было иным - более чем на четыре пятых он состоял из азота.
      Утром дождь прекратился и над горизонтом появилось желтое солнце. Мариус, первым прильнувший к перископу, восхищенно воскликнул:
      - Быстрее, Константин! Это же сказка!
      Константин недовольно пробормотал:
      - Вечно млеешь, как только видишь что-нибудь новое... Как девчонка... Ну, что ты там такое узрел?
      Но и он не сдержал возгласа восхищения, едва приоткрыл плотные ставни центрального иллюминатора. Равнина сверкала ослепительно белым неподвижным светом. На горизонте рисовались очертания гор. Скопление громоздящихся друг на друга пирамид и конусов напоминало друзы кристаллов под микроскопом. Острые вершины горели, словно объятые пламенем, отражая солнечные лучи и рассеивая их молниеносными разноцветными вспышками. На идеально гладких поверхностях пирамид и конусов не было заметно ни малейшего признака растительности. Весь величественно причудливый, насыщенный светом пейзаж казался созданным искусственно.
      - Какое-то геометрическое наваждение,- пробормотал Мариус.- По сравнению с этими горами египетские пирамиды - просто жалкие игрушки... Однако горы ли это или какие-то постройки? Уж слишком точные геометрические линии!
      Константин с удивлением посмотрел на него.
      - По-твоему, эти горы могут быть творением рук человека? Ты же прекрасно знаешь, что на Белой Пушинке не существует живых организмов.
      - А что если в этих необычных условиях все же возникли какие-то неведомые нам формы жизни?
      - Выйдем и посмотрим,- предложил Константин.
      Через несколько минут от корабля отделилась танкетка-робот. Гусеницы мягко шуршали по белому песку, оставляя за собой глубокие ровные полосы, очень гармонировавшие со всем геометрически четким пейзажем. Песок, словно толстый белый ковер, равномерным слоем покрывал равнину. Механическая "рука" танкетки зачерпнула горсть песку и опустила его в анализатор. Вскоре раздался металлический голос:
      - Ничего необычного. Кремний с некоторыми примесями. Свыше девяноста процентов кремния.
      Космонавты удовлетворенно переглянулись. Приятно, что их окружают известные элементы. В тех случаях, когда результаты анализатора соответствовали контрольным таблицам, ответ начинался словами "ничего необычного". Если робот не произносил этой фразы, космонавты знали, что необходимо быть внимательными.
      - Странно, почему он такой белый?- задумчиво произнес Мариус.
      Робот безмолвствовал - подобные вопросы не входили в его компетенцию. Впрочем, Мариус и не ждал ответа.
      - Выясним в лаборатории,- сказал Константин.
      Вращавшееся над ними чуткое "ухо" танкетки-робота, способное воспринимать и регистрировать даже ультразвук, не улавливало ни малейшего шума. Вся равнина была погружена в неестественную тишину. По мере того как солнце поднималось выше, нагромождение пирамид и конусов сверкало все ярче, краски непрерывно менялись, переливались, вытесняли друг друга, словно между ними происходило безмолвное сражение. Горные пики и грани извергали багровые снопы стрел, окружавшие их странным ореолом. Казалось, в недрах горного массива пылает невидимый костер, разбрасывая во все стороны разноцветные языки пламени.
      Горная цепь вздымалась прямо над песчаной равниной - будто кто-то поставил ее на огромный стол. У ее подножия космонавты вышли из танкетки и подошли к склону, который сейчас, когда его рассматривали снизу и в непосредственной близости, не играл больше пламенными красками, а стал таким же белым, как песок равнины. Обрывы были гладкими и вертикальными, словно по ним прошлись рубанком, лишь кое-где можно было разглядеть тонкую трещинку. "Рука" танкетки с трудом отломила кусок породы, и вскоре снова раздался бесстрастный голос:
      - Ничего необычного. Кремний с некоторыми примесями. Свыше девяноста процентов кремния.
      - А вдруг вся планета состоит из чистого кремния?- Мариус хмыкнул.Подумать только - такая глыба кремния! Впрочем, вряд ли это нас сильно опечалит - быстрее закончим работу! Где найти для нашей станции лучшую базу, чем такая спокойная, лишенная сюрпризов планета, как Белая Пушинка?
      - Мы еще почти ничего не видели, а ты уже готов разделаться со всей планетой!- возразил Константин, налаживая ультразвуковую аппаратуру.
      Из танкетки выдвинулась антенна аппарата и слегка завибрировала. Снова раздался металлический голос:
      - Ничего необычного. Сплошная порода. Никаких разломов. Глубина четыре тысячи двести четыре метра.
      В других местах результаты были такими же. Своеобразный скалистый массив пирамид и конусов представлял собой плотную сплошную породу, основная масса которой состояла из кремния - обычного кремния, столь распространенного на Земле.
      - Видишь, Константин, я был прав - ничего, кроме кремния. Попробуем отыскать в горах проход.
      В течение нескольких часов танкетка шла вдоль белых скал. Горная цепь возвышалась сплошной стеной, словно крепость с замурованными воротами, и не было никакой возможности проникнуть внутрь. Солнце стояло высоко, воздух накалился. Пейзаж, который раньше представлялся космонавтам столь причудливым, теперь казался гнетуще однообразным; все те же гладкие белые горы, все тот же мелкий неподвижный песок.
      - Вернемся, Мариус?
      - А может быть, поищем хоть какое-нибудь ущелье?
      - По-моему, лучше воспользоваться вертолетом.
      - Идея! А то танкетка заладила как попугай: "Ничего необычного, ничего необычного".
      Вскоре космонавты уже летели над горным массивом. Сверху горы казались еще более необычными; они еще сильнее напоминали хаотическое нагромождение кристаллов. Мариус рассмеялся:
      - Эх, сюда бы нашего кристаллографа! Вот для кого здесь сущий рай!
      Они медленно огибали торчащие вершины и зорко вглядывались в темные провалы. Свет, отражаясь от гладких поверхностей, кое-где создавал неожиданные переливы красок, и они еще более подчеркивали темные, словно покрытые ночным мраком, участки. Ближе к центру вершины стали ниже и вскоре слились в чуть наклонное плато. Космонавты с трудом выбрали место для посадки. Горы окружали их сплошным кольцом. Плато было отшлифовано как стекло, и только кое-где тончайшей пудрой блестели пятна песка.
      - Настоящая крепость! В древности этот природный бастион был бы неоценим!воскликнул Мариус.
      Хотя космонавты уже освоились с однообразным пейзажем, они продвигались очень осторожно, на каждом шагу проверяя почву металлическими щупами. Плато незаметно шло вниз и внезапно оборвалось глубокой пропастью. Внизу, метрах в ста, в тени, отбрасываемой конусами и пирамидами, слышалось яростное клокотание. В узком, похожем на колодец отверстии бурлила темная вода. Время от времени уровень жидкости резко понижался, будто ее всасывало в глубину, затем вновь поднимался.
      - Вода! А я было подумал, что на этом плоскогорье мы не найдем ничего, кроме кремния! Хорошо бы посмотреть, что представляет собой этот колодец...
      С этими словами Константин отошел на несколько шагов в сторону и внезапно почувствовал, что его ноги погружаются во что-то мягкое. В тени трудно было что-либо разглядеть, все казалось одинаково белым и гладким. Константин воткнул щуп, и тот, пройдя сквозь тонкий слой какого-то вещества, похожего на липкий снег, уперся в твердую скалу.
      - Что ты нашел, Константин?- Мариус с киноаппаратом в руках перегнулся через край колодца.
      - Не знаю. Кажется, снова кремний, но какой-то необычный, похожий на желатин. Жаль, что мы поторопились и не захватили анализатор.
      Они отобрали в небольшой герметично закрытый сосуд пробу странного "снега" и решили двинуться дальше - спуститься в заинтересовавшую их расщелину было совершенно невозможно. Мариус заснял на пленку и отметил на карте все особенности ландшафта; были собраны десятки образцов породы, и космонавтам не терпелось узнать результаты анализов.
      Внезапно на плато поднялся ветер. Вначале слабый, он быстро усиливался. Когда космонавты подошли к вертолету, порывы ветра вздымали к небу песчаные смерчи, рассыпающиеся прозрачными, светлыми, трепещущими веерами.
      - По-моему, здесь безопаснее, чем по ту сторону гор,- сказал Мариус.Может быть, переждем, пока погода не улучшится?
      - Самое безопасное убежище - корабль,- возразил Константин.- Кто знает, когда прекратится этот ветер, он и так уж начинает смахивать на бурю!
      Они поднялись в вертолет, который через мгновение взмыл вверх, раскачиваясь в вихрях, крепчавших с каждым новым порывом.
      Вдруг Мариус показал на середину плато:
      - Смотри!
      Неподалеку от того места, где Константин наткнулся на слой желатинообразного кремния, начали вздыматься волны - они медленно, но упорно ползли в направлении ветра. Редкие белые гребни вздымались вверх и под хлещущими ударами бури опадали каскадами капель. Довольно обширный участок плато внезапно ожил и стал похож на озеро, лениво перекатывающее тяжелые волны. Когда вихрь, словно набираясь новых сил, на мгновение прекращался, белые валы замирали на месте, а затем снова начинали перекатываться - медленно и вяло.
      - Это же не вода!- крикнул Мариус.- Это похоже на...
      - Проба покажет, вода это или...
      - Желатин,- закончил Мариус.
      - Может быть, и желатин! По-моему, эти волны того же происхождения, что и геометрические горы...
      Перелетев горную гряду, космонавты очутились над равниной и попали в белую пелену взвивающихся отовсюду песчаных завес. Вокруг ничего не было видно. Космонавты с трудом вошли в корабль, сняли скафандры и, оставив их в ионизационной дезакамере, бросились к иллюминатору. За стеклами иллюминатора не удавалось различить ничего, кроме бесконечных песчаных смерчей, вздымающихся на сотни метров. В ожидании результатов проб, которые должны были выдать анализаторы, космонавты устало развалились в креслах. Для анализа были взяты пробы белого вещества, похожего на липкий снег, и куски породы, собранные в горах и на плато.
      - Опять услышим "ничего необычного", "кремний",- борясь с дремотой пробормотал Мариус.- Я свирепею, когда слышу шаблонные ответы этих безликих машин. Погляди в иллюминатор, что там творится! А они называют это - "ничего необычного"!
      Раздался щелчок ультразвуковой установки, и зажглась лампочка, сигнализирующая о начале выдачи результатов, но голос не произнес уже надоевшего "ничего необычного", хотя звучал все так же бесстрастно:
      - Проба номер один. Полимерный материал на основе кремния.
      Космонавты недоуменно переглянулись. Металлический голос продолжал:
      - Проба номер два. Полимерный материал на основе кремния.
      Анализ остальных проб дал точно такие же результаты. Замигали разноцветные сигнальные лампочки, затем аппарат объявил:
      - Запишите формулы. Проба номер один...
      По мере того как голос робота монотонно диктовал, на экране анализатора появлялись сложные структурные формулы, включающие различные элементы, среди которых основное место занимал все тот же кремний - владыка Белой Пушинки.
      Когда анализатор закончил работу и автоматически выключился, Константин присвистнул от изумления.
      - Ничего не понимаю! Полимерный материал? Интересно, кто же мог изготовить здесь равнины, горы и озера из полимера?
      - А может быть, вся планета представляет собой своеобразную лабораторию?Мариус недоуменно пожал плечами и отбросил в сторону тетрадь с записями химических формул.- Послушай, как насчет обеда? На сытый желудок у меня голова лучше работает.
      За стенами корабля белые смерчи продолжали равнодушно кружиться в фантастическом призрачном хороводе.
      К вечеру буря стихла так же внезапно, как и началась. Над равниной лениво поднимались две луны, заливая окрестности матовым светом, который придавал безжизненному ландшафту еще более искусственный вид. Горный массив на горизонте сверкал, словно паря в воздухе.
      После нескольких часов отдыха космонавты вновь продолжили работу. Результаты анализов по-прежнему их озадачивали. Неподалеку от корабля они установили автоматическую буровую вышку, чтобы исследовать пласты на глубине в несколько тысяч метров и разобраться в структуре породы, которая на поверхности оказалась столь странной. Установка, вибрируя, метр за метром пробивала кору планеты. Через каждые сто метров бур выбрасывал на поверхность пробу и направлял ее прямо в анализатор. Результаты записывались, и робот тотчас сообщал их космонавтам. Они могли также изменять режим бурения, получая пробы через каждый метр, а в случае необходимости и чаще.
      Сначала бур проникал в породу с трудом, словно ему приходилось пробиваться сквозь металл. Первые сотни метров проходки сопровождались одними и теми же словами робота:
      - Полимерный материал на основе кремния.
      Но, достигнув глубины в пятьсот метров, бур пошел значительно быстрее: по-видимому, сопротивление уменьшилось.
      - Мариус, возьми пробу! Не ожидай очередной сотни метров!- крикнул Константин.- Возможно, мы наткнулись на какой-то тонкий слой, а потом снова начнется этот проклятый полимер.
      Мариус нажал на рычаги, установка вздрогнула, но бур тут же продолжал свой невидимый путь. На поверхности появилась проба, герметично закрытая в стальном цилиндре. На этот раз робот объявил:
      - Различные породы. Глина, песчаник, известняк.
      - Но ведь это же самые распространенные породы на Земле!- воскликнул Константин.- После пятисот метров начинается земля! Быстрее, Мариус! Неужели глубже мы опять наткнемся на залежи полимера?
      Но бур продолжал уходить вниз все с той же легкостью. Результаты пробы неизменно свидетельствовали об одном:
      - Глина, песчаник, известняк.
      Недра Белой Пушинки, казалось, ничем не отличались от земли, но планета была одета в толстую броню из полимерного материала, словно кто-то задался целью защитить ее.
      Когда бур достиг глубины в три тысячи метров, ночь была на исходе. Обессиленные тяжелой работой и долгим пребыванием в космических скафандрах (как бы хорошо они ни -были сконструированы и какими бы удобными ни казались в первые часы, с течением времени они начинали очень мешать), космонавты выключили установку.
      Теперь они совершенно ясно представляли себе разрез верхних слоев планеты, скрытых под броней из полимера,- чередование скальных и глинистых пород, влажные пески, пещеры, заполненные смесями всевозможных газов, подземные воды. Все бесчисленные пробы были теперь уложены в лаборатории космолета в небольшие герметично закрытые сосуды. Автоматическая буровая установка проникла в глубь Белой Пушинки, и полученные результаты предстояло довести до сведения всех научных институтов Земли,
      - Отбой!- сказал Константин.- Пять обязательных часов сна. Нам еще многое предстоит сделать...
      - А может быть, разрешим себе небольшую разминку?
      - Какую?
      - Давай устроим вылазку на вертолете, ну хотя бы минут на пятнадцать. Смотри, уже светает. Полет освежит нас. После прогулки и спать будем лучше.
      - Что ж, неплохая идея.
      На этот раз они полетели не к горному массиву, а в противоположную сторону. Гладкая как зеркало равнина постепенно голубела. Луны поблекли, начинало светать. На вершинах гор зажглись первые сиреневые блики. Когда же за горизонтом поднялось желтое солнце, на плоской равнине внезапно сверкнула зеленоватая тонкая искра, затем ослепительно полыхнули змейки молнии, тут же слившиеся в пульсирующий светящийся опаловый шар, который стал медленно вращаться. Издали он казался странным световым сигналом.
      Космонавты направили вертолет к этому причудливому источнику света, осторожно снизились и повисли метрах в десяти от него. Рассвело, и вся равнина окрасилась в нежно-голубой цвет. Космолет, видневшийся на горизонте, казался частью геометрического пейзажа. Под вертолетом на гладкой поверхности космонавты увидели прозрачный правильный куб высотой примерно в метр. Идеально ровные грани куба словно были вырезаны тончайшим инструментом, а в самом его центре виднелся сгусток молочного цвета. Едва первые лучи солнца коснулись странного куба, как все его углы расцветились ярким фейерверком, а внутри снова полыхнула зеленая молния, извивающаяся будто живое существо.
      - Точно алтарь или памятник, воздвигнутый во славу всей гаммы красок,пробормотал Константин.
      - Я же тебе говорил, что мы попали в мир геометрии! Но кто они, эти геометры, которые играют с целой планетой?
      Пустынная равнина казалась безжизненной. Жили только цветные струи, бьющие из одиноко стоящего куба. Мертвые просторы, раскинувшиеся вокруг, лишь подчеркивали ощущение необычности.
      Так что же это такое? Каприз природы или?..
      - Может, спустимся и возьмем пробу?- предложил Мариус.
      - Нет, летим на корабль. Вернемся позднее. Вряд ли куб исчезнет.
      - Кто знает? По-твоему, я смогу уснуть, если не узнаю, что это такое?
      - Конечно, сможешь,- сказал Константин, направляя вертолет к космическому кораблю.- Гарантирую, что сможешь...
      - Н-нда,- буркнул Мариус.- Я-то знаю, что смогу...
      Куб смеялся им вслед всеми цветами спектра.
      Когда они проснулись, моросил мелкий дождь, как и накануне. В салоне, стоя перед центральным иллюминатором, Константин стал надевать на себя скафандр.
      - Снова дождь? - спросил Мариус. Константин ответил не сразу.
      - А тебе не кажется странным, что, хотя здесь так часто идут дожди, мы не обнаружили ни одной речки, ни одного озера? Если не считать колодца в центре плато, никакой жидкости на поверхности мы не видели...
      Мариус так и подскочил:
      - Ну, конечно же! Как это раньше не пришло нам в голову?
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Если здесь, на планете, как мы полагаем, существуют особые, лабораторные условия, то и вода должна быть необычной! Нам с самого начала следовало проверить ее.
      Не успел он закончить, как Константин уже привел в движение механическую "руку", и та набрала ковш дождевой воды. Мариус еще делал зарядку, когда бесстрастный голос аппарата произнес:
      - Вода пересыщена кислородом. На два атома водорода два атома кислорода. Много примесей...
      - Вот оно что...- протянул Константин.- Действительно, как это мы не подумали? Перекись водорода... Теперь ясно, почему здесь нет озер. Под действием дождя пластмасса окисляется, кислород остается в песке, а водород освобождается...
      - И все-таки должны же здесь существовать моря или хотя бы озера, иначе откуда берутся тучи?
      - Ты прав. Нам нужно перебазироваться. А сегодня постараемся исследовать на вертолете как можно больший район планеты.
      Под ними тянулся все тот же однообразный пейзаж - пластмассовая равнина. Кое-где ее белую поверхность прорезали красные струйки, похожие на артерии. Потом на поверхности появились провалы - беспорядочно разбросанные, но идеально прямые, будто проведенные с помощью ножа и линейки. Казалось, здесь повторялся горный массив, который они исследовали накануне, но перевернутый, как на негативе, и погруженный в глубину. Пирамидальные провалы чередовались с коническими. На дне их то здесь, то там поблескивали водные зеркала.
      - Смотри!- в один голос вскрикнули космонавты.
      Перед ними раскинулось море- серое, мрачное море, изборожденное концентрическими волнами, словно ветер дул из его глубины; в воздухе не ощущалось ни дуновения, и все-таки поверхность моря, насколько хватало глаз, была покрыта волнами. Над водой плыли синеватые испарения. Обширный пляж, белый и гладкий, как равнина, на которую опустился космолет, обрывался высоким отвесным берегом. На пляже виднелось несметное количество кубов такой же величины, как тот, который космонавты нашли прошлой ночью. Правда, они были разбросаны без всякого порядка, но четкое совершенство их линий заставляло подозревать, что они сделаны разумными существами.
      - Идем на посадку,- сказал Константин. Разыскав подходящее место, космонавты посадили вертолет. Мариус рванулся к морю, но Константин остановил его:
      - Сначала выясним, что это за кубы.
      Механическая "рука" послушно отломила кусок от ближайшего куба, и через минуту раздался ровный голос:
      - Ничего необычного. Хлористый натрий.
      Космонавты в изумлении переглянулись.
      - Хлористый натрий? То есть... Не понимаю,- ошеломленно пробормотал Мариус.- Обычная поваренная соль?
      - Невероятно! Может быть, аппарат неисправен? Проверим еще раз.
      Они откололи кусок, затем проверили анализатор и, только убедившись, что туда не попало ничего постороннего, поместили в него пробу. Ответ не заставил себя ждать - тот же бесстрастный голос произнес:
      - Ничего необычного. Хлористый натрий.
      - Значит, все-таки... Не понимаю,- голос Мариуса стал сухим н бесстрастным, словно на него повлияли шаблонные ответы аппарата.
      - Чего ты не понимаешь? По-твоему, на планете не может быть соли?
      - Но...
      - Разумеется, ты ждал пластических масс, но ведь анализатор не может нас обманывать. Что ж, сделаем кристаллографический анализ.
      Анализатор пробормотал что-то невнятное и затем, к недоумению космонавтов, произнес:
      - Ничего необычного. Монокристалл хлористого натрия.
      - Знаешь, Константин,- со вздохом сказал Мариус,- боюсь, что...
      - Чего ты боишься?
      - Боюсь, что анализатор не в порядке...
      - Возможно... Но при всех обстоятельствах необходимо повторить анализ в лаборатории, на космолете. Возьмем еще несколько проб от других кубов.
      Они медленно побрели по пустынному берегу, похожему на площадку для игр, где дети гигантов разбросали кубики, которые поблескивали теперь в желтом свете дня.
      - Подумать только- кристаллы величиной в кубический метр!- бормотал Мариус.- Где это слыхано, чтобы поваренную соль доставляли на морской берег в таких кубах?
      Он принялся отбивать кусок этой необычной соли, но неожиданно куб, около которого он находился, стал темнеть, наливаясь фиолетово-синим цветом.
      - Мариус,- крикнул Константин,- проверь счетчик!
      У каждого космонавта на груди висел небольшой радиационный счетчик. Сейчас его стрелка ожила и еле-еле вздрагивала.
      - Ниже нормы.
      - Правильно, но будь начеку!
      Волнение на море усилилось, волны бежали все быстрее. Синеватый туман над водой начал сгущаться, вскоре небо заволокли темные тучи, которые, казалось, вырастали прямо из моря. Между соляными кубами с воем метался ветер. Стрелки счетчиков бешено дергались, кубы быстро синели, словно от холода.
      - Что происходит? - спросил Мариус.- Радиация усиливается!
      - Вернемся в вертолет.
      - Но мы же не взяли пробу морской воды...
      И тут разразилась гроза. Она обрушилась на них внезапно, как бы вырвавшись с яростной силой из морской пучины. Из темно-свинцовых туч, нависших над самым морем, сыпались снопы искр, которые быстро сливались в небольшие, с кулак, желтые шары, лихорадочно подскакивавшие на поверхности воды. Шары пульсировали, как будто внутри них кто-то судорожно корчился. Все так же подпрыгивая. они вздувались, достигали нескольких метров в диаметре и затем рассыпались искрящимся дождем капель, из которых образовывались новые шары.
      Как завороженные, смотрели космонавты на эту дикую пляску. Иногда шары сталкивались между собой, и тогда вверх взвивалась зеленоватая молния, притягивая на своем пути сотни других светящихся шаров, которые распадались и вновь возникали с непостижимой быстротой. Молнии вспыхивали все чаще, и наконец по краям туч возникло сплошное изумрудное сияние. Дневной свет совсем погас, но в отсвете желтых шаров и изумрудного венца, трепещущего на небе, можно было ясно различить яростно бурлящие волны и пронизанные фиолетово-синим светом кубы на берегу, из углов которых сыпались снопы искр.
      Космонавты бросились к вертолету. В кабине из антирадиационной стали стрелки укрепленных на скафандрах счетчиков постепенно успокоились. Но счетчик, установленный снаружи, тревожно вздрагивал. Радиация стремительно возрастала.
      Первые капли радиоактивного дождя, крупные и светящиеся, упали как раз в тот момент, когда вертолет поднялся в воздух.
      - Константин, ты только погляди, что происходит с монокристаллами!
      Константин оглянулся. Под струями воды кубы на берегу задымились и начали таять на глазах. Но вскоре пелена усилившегося дождя заслонила море и пляж.
      Преследуемые ливнем, космонавты все-таки успели добраться до корабля. Едва огромные щиты грузового отсека захлопнулись за вертолетом, как водяные потоки обрушились на равнину. Песок кипел, то тут, то там возникали лужи, которые, хотя ливень не прекращался ни на секунду, мгновенно испарялись, словно поверхность была раскалена докрасна. Изумрудный венец молний плыл над равниной и горами, заливая все призрачным светом.
      - Да, это не похоже на обычную грозу,- сказал Мариус.- Надо выяснить, с чем мы имеем дело...
      Они включили механическую "руку", но не успели получить ответа, как с криком: "Буровая установка!" Мариус выскочил из салона. Когда он добрался до установки и включил механизм автоматической разборки, в космолете робот объявил:
      - Дейтерий-два, кислород-два. Тяжелая вода.
      - Мариус!- крикнул Константин в микрофон.- Ты меня слышишь?
      Мариус махнул рукой, давая понять, что слышит.
      - Сейчас же возвращайся! Это дождь из тяжелой воды! Слышишь?
      - Кончаю,- ответил Мариус,- сейчас вернусь.
      - Брось установку! Это тяжелая вода, понимаешь?
      Мариус еще раз махнул рукой и снова нагнулся над буром. Механизмы усердно демонтировали буровую установку.
      В ту же секунду всю равнину как бы охватило желтое пламя, состоявшее из мириадов светящихся шаров. Изумрудный венец исчез; вместо него всего в нескольких метрах от поверхности планеты возник другой, в котором, как в огромной ладони, перекатывались раскаленные добела шары. Они сталкивались, сливались, вырастали до гигантских размеров. Один из них завертелся на месте, как бы пытаясь сохранить равновесие, а затем со страшной скоростью ринулся на буровую установку.
      - Мариус!- закричал Константин, невольно зажмурившись.
      Когда он открыл глаза, раскаленный шар плясал в воздухе правее корабля, а Мариус лежал на песке неподалеку от разбросанных труб. Константин хотел было окликнуть его, но в ту же секунду Мариус вскочил и стремглав кинулся к кораблю. Танкетка-робот, методически подбиравшая детали буровой установки, невозмутимо следовала за ним.
      - Пролетел мимо. Повезло...- Мариус попытался улыбнуться.- Что там происходит?
      Он в изнеможении упал в кресло, все еще не в силах унять бившую его дрожь.
      - Это тяжелая вода. Теперь тебе понятно, откуда берутся такие гигантские разряды энергии? Это...
      - Лаборатория. А что я тебе говорил? Мы должны ее зарегистрировать - ведь она станет одной из самых совершенных лабораторий Института космонавтики.
      Через иллюминаторы космонавты могли любоваться грозой во всем ее величии. Огромные шары, неудержимо разрастаясь, перекатывались из стороны в сторону.
      - Если они увеличатся еще больше... А шары все росли, и вскоре на равнине, дымящейся под изумрудными молниями, не было видно уже ничего, кроме гигантских мечущихся шаров.