Глава 13

Эдвин Крейс сидел под замком в камере для допросов полицейского участка на Седьмой улице и обдумывал создавшееся положение.

...Он стоял на углу Массачусетс-авеню и разглядывал здание штаб-квартиры БАТО, когда его заметили те же самые полицейские, что окликнули возле Белого дома. Крейс хотел было дать деру, но окрестностей не знал, и копы настигли бы его через минуту. И к тому же получили бы основание предъявить обвинение в попытке к бегству. Патрульный автомобиль тормознул и задним ходом подкатил к Крейсу. Из него, не торопясь, выбрался полицейский, одна ладонь на рукоятке пристегнутой к ремню дубинки, другая придерживает фуражку. Коп достаточно вежливо поинтересовался, что Крейс делает в данном месте в данное время. Вразумительного ответа на подобный вопрос у Крейса не было. Полицейский оглянулся на своего напарника, который, оставаясь за рулем, внимательно следил за происходящим через плечо. Тот молча кивнул. Коп надел на Крейса наручники и небрежно обыскал, охлопав туловище и ноги. Пистолет Крейса, к счастью, лежал в бардачке машины, которую он оставил в круглосуточно открытом гараже по соседству со штаб-квартирой БАТО. Тем не менее на него надели наручники и доставили в участок. Регистрировать его арест, однако, почему-то не стали, но изъяли бумажник, часы и связку ключей, после чего, сняв наручники, поместили в камеру для допросов, где он находился, по его прикидкам, уже не менее трех часов. Так что чашка кофе ему сейчас не помешала бы.

На полный осмотр здания БАТО времени не хватило, однако из того, что он успел увидеть, было ясно, что оно куда уязвимее, нежели штаб-квартира ФБР. Прежде всего потому, что значительно уступало в размерах. Во-вторых, несмотря на телекамеры, подъехать к его фасаду было намного легче; перекрестки и светофоры здесь не столь многочисленны, как на подступах к Дому Гувера. Подкатившую вплотную к зданию автоцистерну, конечно, заметят, но слишком поздно. Фактически у Макгаранда будет возможность припарковать машину, включить взрыватель и скрыться до того, как служба безопасности опомнится и начнет реагировать. Крейс мрачно усмехнулся, представив, как дежурный увидит на мониторе остановившуюся у стены автоцистерну и убегающего от нее прочь неизвестного. Что он станет делать? Спустится посмотреть, что находится в автоцистерне? Или, не теряя ни секунды, метнется к черному ходу в поисках спасения? Тем временем он, один из немногих, кто знает о грозящей опасности, сидит за решеткой...

Дверь распахнулась, и дежурный сержант впустил в камеру двух штатских. Один из них, круглолицый здоровяк с трехдневной щетиной, редеющими темными волосами и недобрым голубым взглядом, уселся за стол напротив Крейса.

— Сэм Джонстоун, ФБР, — представился он, небрежно махнув раскрытым удостоверением. — А вы, значит, Эдвин Крейс. Тот самый Эдвин Крейс.

Крейс промолчал. Джонстоун откинулся на спинку стула.

— А мы-то вас ищем, ищем, мистер Крейс. Точнее, наш резидент в Роаноке. У них есть к вам вопросы в связи с убийством в Блэксберге.

Крейс продолжал молчать. Джонстоун многозначительно взглянул на своего напарника.

— Вы не хотите отвечать, мистер Крейс?

— А мне еще не задали ни одного вопроса, — парировал Крейс.

— Ах так! Вопрос. С какой целью вы шатались вокруг штаб-квартиры БАТО? После того, как вас застукали за тем же занятием возле Белого дома? Ох, черт, два вопроса получилось. Ну, ничего. Вас также засекли наши видеокамеры у штаб-квартиры ФБР. — Джонстоун демонстративно рассматривал его, словно какую-то невиданную диковину. — В чем дело, мистер Крейс? Может, вы на нас за что-то сердитесь?

— Нет, — односложно ответил Крейс.

— Я слышал, ты был шпионом, Крейс, — вступил напарник Джонстоуна. — Вроде как твои дружки из Лэнгли тебя по следу пускали и ты охотился на людей. Не врут? Ты и впрямь шпик?

Крейс медленно обернулся к говорившему. Вот уж действительно классически усредненный тип. Среднего роста, веса, телосложения. Абсолютно ничем не приметная внешность, вялые, будто нарочно растушеванные черты лица. Идеальный образчик для службы наружного наблюдения, подумал Крейс и отвернулся.

— Ух ты, как он на меня посмотрел, Сэм. Аж мороз по коже!

— Берегись, Лэнни! Говорят, этот мистер Крейс одного парня довел до того, что тот застрелил свою жену, детей, а потом и себя самого. Такой, понимаешь, у него дар убеждения! Правда, после этого из ФБР вас вышибли, мистер Крейс, не так ли?

Крейс усмехнулся, но не проронил ни слова.

— Смотри, Лэнни, опять молчит! Неужто обиделся? Ну конечно же! Вот он, сам Эдвин Крейс, сидит в каком-то занюханном участке... И забрали-то его как последнего уличного бродяжку. Как думаешь, чем он занимался, Лэнни? Зачем белый, заметь — не ниггер какой-нибудь, бродит по городу среди ночи? Может, подружку себе искал? Или дружка? Что, угадал я, мистер Крейс? Ну конечно, столько лет в компании с извращенцами из ЦРУ; как говорится, с кем поведешься...

Крейс по-прежнему невозмутимо смотрел мимо Джонстоуна, словно того не существовало вовсе. Агенты либо заранее отрепетировали свои действия в попытке спровоцировать его на какой-нибудь опрометчивый поступок, либо срывали на нем злость за то, что им выпало тащиться в какой-то заплеванный полицейский участок после того, как заурядная проверка личности заурядного задержанного выявила объявленного в федеральный розыск подозреваемого. А возможно, и то и другое. Однако о бомбе они пока ни единым словом не обмолвились. Значит, Дженет не удалось предупредить ФБР об угрозе взрыва в Вашингтоне. Крейс поднял запястье к глазам, но вспомнил, что часы у него отобрали.

— Куда-нибудь торопитесь, мистер Крейс?

— А что, я арестован?

— О нет, как можно! Вы задержаны. В качестве главного свидетеля по делу об убийстве в Виргинии. Но до отправки в Блэксберг с вами хотят перекинуться парой слов комиссары из Лэнгли.

«Вот черт, черт, черт! — раздосадованно выругался про себя Крейс, сохраняя, однако, на лице бесстрастное выражение. — Это ж надо, уйти от лучшего на свете чистильщика и так по-дурацки попасться на пустяке!»

— Так что сейчас поедете с нами, мистер Крейс. Сначала в Лэнгли, где вас жаждут видеть в Управлении контрразведки. Потом доставим в наше оперативное управление, а уж оттуда отправим в Роанок. Наручники, Лэнни!

Крейс вздохнул, поднялся со стула и вытянул перед собой руки. Он был гораздо крупнее Лэнни, и опасливый взгляд, которым тот смерил Крейса прежде, чем замкнуть на его запястьях пластиковые наручники, его порадовал. Вот и славно. Плюс грубая ошибка, которую агенты допустили, сковав ему руки перед грудью, а не за спиной. Теперь, если у них не фургон, а легковой автомобиль, где ему наверняка отведут заднее сиденье, он, считай, свободен. Уйдет от них на дороге через парк, там полно подходящих поворотов и обрывов. Крейс, повесив голову, с унылым видом смотрел в пол. Он проиграл. Смирился со своей участью. Джонстоун за его спиной издал смачный звук поцелуя, оба агента самодовольно расхохотались. Крейс надеялся, что за руль сядет именно Джонстоун.

Дженет очень боялась проскочить поворот к дому Майки Уолла, однако, когда увидела искореженные автомобили, проржавевшие холодильники, груды рваных покрышек и кучи разнообразного хлама по обеим сторонам пыльного проселка, поняла, что они наконец прибыли к цели. Действительно, на склоне холма мерцало несколько окон длинного приземистого строения. На полпути к нему фары высветили поваленный поперек дороги телефонный столб. Дженет остановила машину, из темноты к ней неторопливо направились вооруженные винтовками и дробовиками люди. Она вышла из автомобиля, оставив дверь открытой.

— У меня в машине Линн Крейс, — громко и отчетливо проговорила Дженет. — Она ранена. Нам нужна помощь.

— Кто ее ранил? — спросил властный голос из темноты.

— Федеральный агент. За нами гонятся по пятам. В полумиле отсюда я их остановила. Но если она осталась жива, то объявится здесь через считанные минуты.

— Она? — недоверчиво переспросил тот же самый голос.

— Вы не ослышались. Пожалуйста, не будем терять время. Надо осмотреть Линн. Она истекает кровью.

Майка Уолл материализовался из густой тени и подошел к Дженет. Она пожала ему руку и представилась. Трое его спутников тем временем без особых церемоний вытащили Линн из машины и уложили на землю. Девушка застонала. В свете горящей в салоне автомобиля лампочки один из них задрал намокший кровью подол ее рубашки. Входное отверстие оказалось на спине справа, чуть выше поясницы. Второй крякнул и склонился к Линн, в его руке блеснуло длинное лезвие. Прежде чем Дженет успела вымолвить хотя бы слово, он пошуровал кончиком ножа в ране и извлек оттуда пулю. Ударил фонтанчик крови, но Дженет поняла, что ранение не столь уж тяжелое. Кузов и мягкая обивка сидений, видимо, значительно ослабили убойную силу пули.

— Ничего страшного, — констатировал «хирург», затем вытянул из кармана мятый носовой платок, скомкал его и прижал к ране. Дженет очень надеялась, что он хоть немного чище, нежели рукав его замызганной куртки.

— Давай ее в дом, Большой Джон, — распорядился Уолл. — Томми, Марш, помогите ему. Присыпьте сульфидинчиком, перевяжите по-настоящему. Вы, Дженет, идите с ребятами. А мы здесь приготовим теплую встречу злой леди, что подстрелила нашу девушку.

— Вы поосторожнее, Майка, — предупредила его Дженет. — Эта леди, как вы ее называете, была у Эдвина Крейса инструктором.

— Вот как! — хмыкнул Уолл. — Тогда неплохо бы заполучить сюда его львов, а заодно и «барретт». Ну, чего столпились, парни, рассыпься по позициям, живо!

Браун Макгаранд проснулся в два часа ночи, потянулся в просторной кабине автоцистерны. Ее окна помутнели от ночной росы, и он на несколько секунд включил «дворники», чтобы очистить ветровое стекло. В здании БАТО светились те же окна, что и прежде, — значит, освещение на ночь там просто не выключали. Браун снял колпачок светильника на потолке кабины и вывернул лампочку. Открыл дверку и выбрался из машины. Ощутимо похолодало, облака на темном небе поредели. Внизу, на Массачусетс-авеню, царила мертвая тишина. Разминая затекшие от долгого сидения ноги, он обошел автоцистерну и направился в самый дальний угол гаража. Перегнувшись через невысокий парапет, прислушался. Жужжание вентиляторов стало намного глуше. Так, пока все идет нормально, обрадовался он; как и положено в ночное время, их переключили на пониженные обороты. И когда он заблокирует один из воздухозаборников, тревожная сигнализация на такой скорости вращения вентиляторов не сработает. Он вновь посмотрел на часы и вернулся к машине. На лебедке в ее задней части была смонтирована катушка с намотанным на ней шлангом. Один его конец он оборудовал специально переделанной медной насадкой, второй, с патрубком для присоединения к цистерне, оставался пока свободным.

Браун начал стягивать шланг с катушки, стараясь ненароком не повредить насадку из мягкой меди. Осторожно перевалил несколько футов шланга через бетонный парапет и отпустил: насадка, мигнув красноватым бликом, нырнула в темноту. Через несколько минут шланг стал сматываться под тяжестью собственного веса, и ему пришлось то и дело притормаживать катушку, чтобы не упустить его свободный конец. Показалась нанесенная на шланг белая полоса, он остановил лебедку и, заглянув через парапет, убедился, что насадка покачивается всего в нескольких футах над землей. Браун выключил тормоз и дождался появления второй белой метки, означающей, что теперь шланг достиг достаточной для его присоединения к воздухозаборнику длины. Он застопорил лебедку и провел тыльной стороной ладони по внезапно вспотевшему лбу.

Наступал самый опасный этап операции. Сейчас ему придется спуститься вниз, пройти в переулок, наглухо закрыть пластиковым полотнищем один воздухозаборник, а на второй накинуть такое же, но с вклеенным в него приемным патрубком. Вставив в него насадку, он убедится, что через шланг в вентиляционную систему поступает достаточное количество воздуха. Если нет, проделает в пластике несколько отверстий. Потом можно будет подняться обратно в гараж, к цистерне. И ждать самого подходящего момента для того, чтобы приступить к закачиванию в здание водорода. Он хотел, чтобы к тому времени, когда его концентрация в воздухе достигнет критической массы, там собралось как можно больше этих поганых ублюдков. С другой стороны, чем больше вокруг народу, тем выше риск, что кто-нибудь наткнется на его устройство и поднимет тревогу.

Было бы, конечно, идеально, если бы здание взлетело на воздух в восемь утра. По его подсчетам, на то, чтобы заполнить его взрывчатой смесью, уйдет около полутора часов. Следовательно, начинать надо не позднее половины седьмого, в это время будет еще темно, правда, ненадолго. Он опять посмотрел на часы. Два тридцать пять. Ох, до чего же медленно тянется время... Соединить насадку с патрубком будет нетрудно, главное, чтобы до восьми утра никто не обнаружил свисающий сверху шланг. Он еще раз проверил тормоз лебедки, отвязал укрепленную рядом с ней канистру с пятью галлонами бензина и отнес ее в кабину автоцистерны, где положил на середину сиденья. Поставил стрелку самодельного запала на восемь часов. Если машина не будет уничтожена взрывом, то все равно сгорит, и никаких следов не останется. Браун тщательно запер дверки автомобиля и стал неспешно спускаться по темному пандусу гаража.

Агенты ФБР, получив на руки пакет с бумажником, часами и ключами Крейса, вывели его из полицейского участка только в пятом часу утра. Усадили на заднее сиденье своего седана, и Лэнни для надежности пристегнул его сразу двумя ремнями безопасности. Крейс про себя возликовал, что агент проявил подобную предусмотрительность, еще больше его порадовало то обстоятельство, что в отличие от спецмашин для перевозки заключенных в этом автомобиле отсутствовал крюк, к которому его могли бы приковать. Потом Джонстоун отправился обратно в участок, а Лэнни остался присматривать за Крейсом. Вскоре Джонстоун вернулся с двумя бумажными стаканчиками, в которых дымился кофе. Агенты с нарочитым удовольствием прихлебывали горячий напиток, восхищенно закатывали глаза, вкусно причмокивали губами. И посматривали при этом на Крейса. Затем Лэнни связался по рации с Центром оперативного управления ФБР и доложил, что они, согласно полученным указаниям, транспортируют задержанного в Лэнгли. Центр распорядился, чтобы о его доставке к месту назначения было сообщено немедленно. Лэнни подтвердил прием и отключил связь.

Машину вел Джонстоун, а Лэнни, сидя на переднем сиденье вполоборота к Крейсу, не спускал с него глаз и дула крупнокалиберного дробовика. Джонстоун изо всех сил старался вывести из себя Крейса, изощряясь в язвительных расспросах и предположениях о том, чем он занимался среди ночи на улице, как он ухитрился так крепко насолить долдонам из ЦРУ, с чего бы это ему шьют убийство в Блэксберге... Лэнни, судя по его широкой улыбке, наслаждался происходящим, но молчал. Крейс тоже никак не реагировал, сидел с закрытыми глазами, делая вид, что пытается вздремнуть. Через некоторое время фантазия Джонстоуна иссякла, и он сосредоточился на управлении машиной. Лэнни также отвернулся от Крейса и плакался напарнику, что в штаб-квартире ФБР какая-то сволочь постоянно мухлюет с графиком дежурств. Проехав по Конститьюшн-авеню до Двадцать третьей улицы, они свернули по направлению к парковой автостраде Джорджа Вашингтона. Крейс внимательно следил за маршрутом, мысленно готовясь к осуществлению своего плана побега.

Крейсу, который в свое время ездил этой дорогой не одну тысячу раз, достаточно было лишь бросить беглый взгляд из-под прикрытых век, чтобы точно определить, где именно они находятся. Едут скалистым берегом Потомака, до Маклина и Лэнгли уже недалеко. Слева тянется невысокий каменный разделительный бордюр, за ним и двумя полосами встречного движения высится густой лес. Справа между столь же высоченными, но не так тесно стоящими деревьями виднеется река, которая поначалу течет почти вровень с автострадой, а потом ныряет вниз футов на двести, на дно узкого ущелья с отвесными склонами.