Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тайна Клумбера

ModernLib.Net / История / Дойл Артур Конан / Тайна Клумбера - Чтение (стр. 5)
Автор: Дойл Артур Конан
Жанр: История

 

 


      - Боялись их! - удивленно воскликнул я.
      - Да. Моряки думали, что они опасные товарищи по плаванию. Не сомневаюсь, если вы сейчас пойдете на кухню, то услышите, как матросы высказывают убеждение: именно наши пассажиры были причиной катастрофы.
      Едва капитан произнес эти слова, дверь гостиной отворилась и вошел его помощник - высокий рыжебородый человек. Ему достался полный комплект одежды какого-то добросердечного рыбака, и он, в удобной фуфайке и хорошо смазанных сапогах, был типичным моряком. Поблагодарив нас за гостеприимство, он подвинул свой стул к камину и начал греть у огня большие загорелые руки.
      - Ну-ка, скажите, капитан, - обратился он к Мэдоузу, - не прав ли я был, предупреждая о плачевных результатах пребывания черномазых на борту "Белинды"?
      Капитан искренне расхохотался, откинувшись на спинку стула.
      - Ну вот, что я вам говорил? - воскликнул он, обращаясь к нам.
      - Все могло бы кончиться очень печально для всех нас, - сказал помощник с раздражением. - Я потерял новый костюм и чуть не расстался с жизнью.
      - Должен ли я вас понять, - спросил я, - что вы приписываете гибель судна только своим несчастным пассажирам?
      Помощник капитана широко раскрыл глаза и спросил удивленно:
      - Почему несчастным, сэр?
      - Потому что они, очевидно, утонули, - ответил я.
      Он недоверчиво фыркнул, продолжая греть руки.
      - Такие люди никогда не утонут, - сказал он, помолчав. - Их отец, дьявол, заботится о них. Разве вы не видели, что в тот самый момент, когда были смыты бизань-мачта и часть квартердека, они преспокойно стояли на корме и скручивали сигареты. Для меня этого достаточно. Простительно, если в это не верят сухопутные люди, но капитан, который плавает с детства, должен знать, что кошка и священник - самый опасный груз на судне. А если это относится к христианскому священнику, то, думаю, что языческий жрец в пятьдесят раз опаснее. Я человек твердой веры, черт возьми!
      Мы с отцом невольно рассмеялись по поводу его весьма неблагочестивого восклицания, которым он подтверждал свою веру. Но помощник был очевидно, настроен чрезвычайно серьезно и продолжал отстаивать свои убеждения.
      - Еще в Карачи, как только они появились, я предупреждал вас, укоризненно сказал он капитану. - В мою вахту на корабле было три буддистских матроса, и, как вы думаете, что они сделали, когда на борту появились эти типы? Они повалились на брюхо и стали тереть палубу носами. Они не сделали бы этого даже перед адмиралом королевского флота. Им было прекрасно известно, что представляют собою эти гости. Я сразу почувствовал: дело неладно. Потом в вашем присутствии, капитан, я спросил наших матросов, зачем они это проделали, и они сказали, что эти пассажиры - святые люди. Вы сами слышали.
      - Ну что ж, в этом нет ничего плохого, Хоукинс, - ответил капитан Мэдоуз.
      - Вы видели, капитан Мэдоуз, как они себя вели во время плавания? Они читали книги, написанные не на бумаге, а на дереве. Они всю ночь сидели прямехонько и все вместе что-то бормотали на квартердеке. А кроме того, для чего им нужна была морская карта и зачем они каждый день отмечали на ней курс корабля?
      - Они не делали этого, - сказал капитан.
      - Нет, делали, и если я не доложил вам об этом раньше, то только потому, что вы всегда смеялись надо мной. Они имели собственные мореходные инструменты, правда, я не знаю, когда они работали с ними, но ежедневно в полдень они знали широту и долготу, отмечая положение корабля на карте, приколотой к столу в их каюте. И я, и буфетчик видели их за этим делом.
      - Не знаю, что вы хотите этим доказать, - заметил капитан, - хотя согласен, что это довольно странно.
      - Я расскажу вам еще об одной странности, - выразительно прищурил глаза помощник калина. - Вам известно название этой бухты, где мы потерпели аварию?
      - Я слышал от наших любезных хозяев, что мы на берегу Вигтауншира, ответил капитан, - но я не знаю названия бухты.
      Помощник наклонился с мрачным лицом.
      - Это - бухта Киркмэйден, - сказал он.
      Если он рассчитывал удивить капитана Мэдоуза, то ему это прекрасно удалось, потому что капитан от изумления буквально лишился дара речи.
      - Это на самом деле изумительно, - сказал он, обращаясь к нам через несколько минут. - Наши пассажиры еще в начале путешествия расспрашивали нас, существует ли бухта с таким названием. Хоукинс и я говорили, что понятия не имеем о такой бухте, ведь здесь на карте она включена в бухту Лус. То, что буря загнала нас именно сюда, и что как раз здесь мы потерпели аварию, является невероятным совпадением.
      - Слишком невероятным, чтобы быть совпадением, - проворчал помощник. - Еще до бури я заметил, как они показывали на берег за правым бортом. Они прекрасно знали, где эта бухта, до которой они добирались.
      - А вы что думаете об этом, Хоукинс? - встревоженно спросил капитан. Каково ваше мнение?
      - Я думаю, - ответил помощник, - что этим трем мошенникам так же легко было вызвать бурю, как мне выпить этот грог. Очевидно, у них были свои причины появиться в этой проклятой (я не хотел обидеть вас, джентльмены) бухте, и они избрали кратчайший путь, вызвав бурю. Такова моя версия, хотя я совершенно не понимаю, зачем понадобилась трем буддистским жрецам именно бухта Киркмэйден.
      Мой отец поднял брови в знак сомнения, которое законы гостеприимства не позволяли ему высказать.
      - Полагаю, джентльмены, - сказал он, - что вы оба крайне нуждаетесь в отдыхе после таких ужасных переживаний. Если вы последуете за мной, я провожу вас в вашу комнату.
      Со старомодной учтивостью он проводил их в лучшую запасную спальню лэрда, а затем, вернувшись ко мне в гостиную, сказал, что надо бы сходить на берег и узнать, не случилось ли еще чего-нибудь.
      Когда мы во второй раз шли к месту кораблекрушения, на востоке уже забрезжил первый слабый свет. Буря стихла, но море было еще очень неспокойно. Внутри волнореза были видны бурлящие волны пены, как будто свирепый океан скрежетал зубами от ярости.
      На берегу повсюду трудились рыбаки и арендаторы, не покладая рук, выуживали доски и бочонки, принесенные волнами. Трупы погибших никто из работавших не видел. Это объяснялось, по их словам, тем, что на сушу могли попасть только плавучие предметы. Подводное течение было здесь стремительным, все, находящееся под водой, относилось в море.
      На вопрос, могли ли пассажиры как-нибудь добраться до берега, эти опытные моряки отвечали отрицательно, не допуская даже такой мысли. Если бы индусы и не потонули, волны безусловно разбили бы их о скалы.
      - Мы сделали все, что было в наших силах, - грустно сказал отец на обратном пути. - Суждения помощника капитана, очевидно, объяснялись внезапностью катастрофы. Ты слышал, как он рассуждал о буддистских жрецах, вызвавших бурю?
      - Да, - ответил я.
      - Очень больно слышать такие речи. Как ты думаешь, не согласится ли он, если я посоветую ему поставить по небольшому горчичнику под каждое ухо? Это спасет его от прилива крови к мозгу. Или, может быть, разбудить его и дать одну или две какие-нибудь таблетки?
      - Думаю, - сказал я, зевая, - что лучше его не будить Ложитесь и сами. Если понадобится, вы сможете полечить его завтра утром.
      Добравшись до своей спальни, я бросился на кровать и погрузился в сон без сновидений.
      Глава XII
      О ТРЕХ ЧУЖЕСТРАНЦАХ НА БЕРЕГУ МОРЯ
      Было уже одиннадцать или двенадцать часов утра, когда я проснулся. В золотых лучах солнца ужасные события прошедшей ночи вспоминались мне каким-то кошмарным сном. Трудно было поверить, что легкий ветерок, нежно шепчущий сейчас в листьях плюща вокруг окон, был порождением той же стихии, что и буря, сотрясавшая дом несколько часов тому назад. Казалось, природа раскаивается в своей кратковременной вспышке и хочет вознаградить потрясенный мир теплом и сиянием солнца. Хор птиц в саду наполнял воздух радостными трелями.
      Внизу я увидел потерпевших бедствие моряков. После отдыха они выглядели превосходно. Меня встретили словами радости и благодарности. Было решено всех их отправить в Вигтаун, откуда они смогут выехать вечерним поездом в Глазго. Отец дал указание обеспечить каждого на дорогу сэндвичами и крутыми яйцами.
      Капитан Мэдоуз от имени владельца судна горячо поблагодарил нас за доброе отношение к морякам и предложил команде трижды прокричать "ура" в нашу честь, что и было выполнено от всего сердца. После завтрака капитан с помощником и я отправились к морю, чтобы взглянуть еще раз на место кораблекрушения.
      Обширная бухта все еще была неспокойна; волны с рокотом разбивались о скалы. Однако ничто не напоминало той дикой пляски, свидетелями которой мы были на рассвете. Длинные изумрудные волны с небольшими гребнями пены катились медленно и величаво, разбиваясь о скалы в монотонном ритме, напоминающем дыхание усталого чудовища.
      На расстоянии одного кабельтова от берега мы увидели грот-мачту разбитого судна, плавающую по волнам и то скрывающуюся между их гребнями, то поднимающуюся ввысь, подобно гигантскому копью. Обломки помельче усеивали поверхность моря; всюду на песке виднелись ящики и бочки, выловленные крестьянами и уложенные подальше от воды.
      Две ширококрылые чайки то парили в воздухе, то проносились у места кораблекрушения низко, почти касаясь воды, будто высматривали что-то под волнами. По временам мы слышали их хриплые крики.
      - "Белинда" было старое судно, давало сильную течь, и все же мне очень больно глядеть на его останки, ведь я им так долго командовал. Впрочем, его все равно скоро пришлось бы сломать и продать на дрова.
      - Как здесь все тихо и спокойно, - заметил я. - Кто мог бы поверить, что как раз здесь погибли ночью три человека...
      - Бедняги! - с чувством сказал капитан. - Надеюсь, мистер Уэст, если их выловят после нашего отъезда, вы достойно предадите их земле.
      Только что я собрался ответить ему, как помощник капитана разразился громким хохотом, хлопая себя по бедрам.
      - Если вы хотите их похоронить, то держите ухо востро, пока они не удрали отсюда. Помните, что я вам говорил сегодня ночью? Взгляните-ка на тот холм и скажите, прав я был или нет.
      На некотором расстоянии от нас виднелась высокая песчаная дюна. На вершине ее стоял человек, привлекший внимание помощника капитана. Взглянув на него, Мэдоуз в изумлении всплеснул руками:
      - Клянусь спасением души, - воскликнул он, - это Рам-Сингх собственной персоной! Поглядим-ка на него поближе.
      С этими словами он помчался вдоль берега, сопровождаемый помощником и мною, а также двумя рыбаками, в свою очередь заметившими чужестранца.
      Последний, увидев нас, спустился со своего наблюдательного пункта и спокойно направился нам навстречу. Голова его была опущена на грудь, как у человека, погруженного в размышления.
      Мне невольно бросилось в глаза различие между нашими порывистыми и возбужденными движениями и величавым достоинством этого уроженца Востока.
      Впечатление не изменилось и тогда, когда он поднял на нас темные глаза, пристальные и задумчивые, и склонил голову в изящном общем поклоне. Мы были похожи на кучку школьников в присутствии учителя. Широкий гладкий лоб незнакомца, его ясный и проницательный взгляд, крепко сжатые выразительные губы, резко очерченное решительное лицо - все это придавало ему внушительный и благородный вид.
      Я никогда не видел человека, на лице которого было бы написано такое невозмутимое спокойствие и в то же время такое сознание своей скрытой силы.
      Он был одет в коричневый бархатный пиджак, широкие темные брюки, рубашку с низко вырезанным воротником, открывавшим мускулистую коричневую шею. На его голове была красная феска.
      Когда мы приблизились к нему, я с удивлением увидел, что на одежде незнакомца не сохранилось следов борьбы ее владельца с волнами.
      - Вижу, что купание не причинило вам ни малейшего вреда, - сказал он приятным мелодичным голосом, переводя взгляд с капитана на помощника. Надеюсь, ваших бедных матросов обеспечили хорошим ночлегом?
      - Нас всех спасли, - ответил капитан. - Мы очень боялись, что вы погибли, - вы и оба ваших друга. Я только что говорил с мистером Уэстом о ваших похоронах.
      Незнакомец с улыбкой взглянул на меня.
      - Мы не доставим таких хлопот мистеру Уэсту, - сказал он. - Мы все трое благополучно добрались до берега и нашли пристанище в хижине на расстоянии мили отсюда. Это очень уединенное место, но у нас имеется все необходимое.
      - Сегодня пополудни мы все отправляемся в Глазго, - сказал капитан. - Буду очень рад, если вы поедете с нами. Без провожатых вам будет трудно.
      - Очень благодарны вам за заботу, - ответил Рам-Сингх, - но мы не воспользуемся вашим любезным приглашением. Раз уж природа занесла нас сюда, мы побудем здесь еще немного.
      - Как угодно, - пожал плечами капитан. - Сомневаюсь, чтобы вы нашли в этой глуши что-нибудь интересное.
      - Может быть, и не так, - улыбнулся Рам-Сингх. - Вспомните строки Мильтона: "Разум сам создает себе среду и может сделать в себе самом ад из рая и рай из ада". Мне кажется, мы хорошо проведем здесь несколько дней. И вы не правы, считая это место таким глухим. Я не ошибусь, если скажу, что отец этого молодого человека - мистер Джон Хэнтер Уэст. Его имя известно и пользуется большим уважением у браминов в Индии.
      - Мой отец действительно известный ученый, знаток санскрита, - ответил я с изумлением.
      - Присутствие такого человека, - медленно сказал чужестранец, - превращает пустыню в город. Великий ум, даже если он только один, является большим показателем цивилизации, чем несчетные мили кирпичных или цементных построек. Возможно, ваш отец не обладает столь глубокими познаниями, как сэр Вильям Джонс или универсальностью барона фон Хаммер-Пургшталя, но он соединяет в себе многие достоинства их обоих. Все же можете сказать ему от моего имени, что он ошибается, проводя аналогию между корнями самоедских и тамуликских слов.
      - Если вы решили оказать честь нашей местности своим пребыванием, хотя бы на короткое время, - сказал я, - вы очень обидите моего отца, не остановившись у него. Он представитель лэрда, а по шотландским обычаям лэрды имеют привилегию принимать у себя всех почетных иностранцев, посещающих нашу округу.
      Гостеприимство побудило меня сделать такое приглашение, хотя помощник капитана дергал меня за рукав, предупреждая, что визит чужестранца может оказаться очень нежелательным. Но мистер Хоукинс опасался напрасно: Рам-Сингх отрицательно покачал головой.
      - Я и мои друзья очень признательны вам, - сказал он, - но у нас имеются причины оставаться там, где мы сейчас обитаем. Хижина, в которой мы живем, находится в очень уединенной местности, она полуразрушена, но мы, люди Востока, приучены обходиться без большей части тех предметов, которые считаются необходимыми в Европе. Мы твердо верим в мудрую истину, что богатство человека заключается не в том, что он имеет, а в том, без чего он может обойтись. Один добрый рыбак поставляет нам хлеб и овощи, у нас чистая сухая солома для ложа - что еще требуется человеку?
      - Но вы, вероятно, мерзнете по ночам, тем более, что вы приехали из тропиков, - заметил капитан.
      - Может быть, нашим телам и бывает иногда холодно, но мы не замечаем этого. Мы прожили много лет на вершинах Гималаев, на границах вечных снегов, поэтому такое неудобство не имеет для нас значения.
      - Но позвольте мне, - сказал я, - прислать вам хотя бы рыбы и мяса.
      - Мы не христиане, - ответил он. - Мы буддисты высшей ступени и не признаем за человеком права убивать быков или рыб для поддержания своего тела. Он вложил в них жизнь и, конечно, не имеет дозволения всевышнего отнимать ее без крайней необходимости. Поэтому мы не смогли бы воспользоваться вашими дарами, если бы вы их прислали.
      - Но, сэр, - возражал я, - если в этом изменчивом и негостеприимном климате вы станете отказываться от питательной пищи, ваша жизнеспособность ослабнет - вы умрете.
      - Ну, значит, мы умрем, - сказал он с улыбкой. - А теперь, капитан Мэдоуз, я прощаюсь с вами, благодарю вас за вашу доброту во время путешествия. Вам, сказал он Хоукинсу, - я также желаю всего хорошего. Не пройдет и года, как вы будете командовать собственным кораблем. Надеюсь, мистер Уэст, что мы еще увидимся с вами до отъезда. До свидания. - Он приподнял феску, склонив прекрасную голову с величавой любезностью, которая так хорошо характеризовала все его движения, и пошел в том направлении, откуда появился.
      - Поздравляю вас, мистер Хоукинс, - сказал капитан помощнику по дороге домой. - Через год вы будете командовать собственным кораблем.
      - Вряд ли, - ответил помощник, улыбаясь. - Неизвестно, как еще обернется дело. Мистер Уэст, какого вы мнения о чужеземце?
      - Очень интересный человек, - сказал я. - Какая красивая голова и как он хорошо держится. Ведь ему не больше тридцати лет?
      - Сорока, - сказал помощник.
      - Нет, шестидесяти, ни больше, ни меньше, - заметил капитан Мэдоуз. - Я слышал как он говорил о первой Афганской войне. В то время он был взрослым, а это было сорок лет тому назад.
      - Чудеса! - воскликнул я. - У него такая же гладкая кожа и такие же ясные глаза, как у меня. Он, конечно, главный из трех жрецов?
      - Младший! - сказал капитан с загадочным видом. - Поэтому-то он и вел все переговоры от их имени. А их умы слишком возвышены, чтобы снисходить до пустых разговоров.
      - Это самые удивительные обломки крушения, когда-либо выброшенные морем на этот берег, - заметил я. - Мой отец чрезвычайно заинтересуется ими.
      - А я думаю, чем меньше вы будете иметь с ними дела, тем будет лучше для вас, - сказал помощник капитана. - Если мне придется командовать собственным кораблем, то обещаю вам никогда не принимать на борт такого товара. Ну, а теперь мы уже на борту, якорь поднят - прощайте!
      Экипаж с двумя продольными сиденьями только что заполнился отъезжающими. Оба первых места на скамьях были оставлены для капитана и его помощника. С прощальными кликами славные моряки покатили по дороге, а Эстер и я, стоя на лужайке, махали им руками, пока они не скрылись за деревьями Клумбера по дороге к вигтаунской железнодорожной станции.
      С этого момента корабль и его команда исчезают с наших страниц, оставив в качестве единственного сувенира кучки обломков на берегу, которым предстояло лежать там до прибытия агента Ллойда.
      Глава XIII
      О ТОМ, КАК Я УВИДЕЛ ТО, ЧТО ВИДЕЛИ ТОЛЬКО НЕМНОГИЕ
      Вечером за обедом я рассказал отцу о трех буддистских жрецах; как я и ожидал, он чрезвычайно заинтересовался ими. Услыхав же, в каких выражениях Рам-Сингх говорил о нем и какое выдающееся место отвел ему среди ученых-филологов, отец пришел в такое волнение, что хотел немедленно отправиться разыскивать Рам-Сингха, чтобы познакомиться с ним. Нам стоило больших трудов отговорить его.
      Мы с Эстер успокоились, лишь отобрав у отца ботинки и отправив его спать; волнующие события последних суток были не под силу его слабому здоровью и больным нервам.
      Я сидел в сумерках на веранде, перебирая в уме последние, такие неожиданные события; бурю, кораблекрушение, борьбу за жизнь моряков, и странные обстоятельства, при которых жрецы были выброшены на берег. Сестра бесшумно подошла ко мне и коснулась моей руки.
      - Не кажется ли тебе, Джон, - тихо и ласково сказала она, - что мы забываем о наших друзьях в Клумбере? Разве могут последние события вытеснить из нашей памяти их тревоги и грозящую им опасность?
      - Из нашей памяти - возможно, - сказал я, улыбаясь, - но не из наших сердец. Впрочем, ты права, малышка: наши мысли были немного отвлечены от них. Утром я схожу в Клумбер, может быть, увижу кого-нибудь. Между прочим, как раз завтра исполняется это проклятое пятое октября. Остается подождать только один день, и все будет хорошо.
      - Или плохо, - сказала мрачно сестра.
      - Но почему же, скажи мне, моя маленькая пифия? - воскликнул я. - Чего это ты надумала?
      - Я очень волнуюсь, у меня тяжело на душе, - отвечала она, вздрагивая и подходя ко мне поближе. - Я предчувствую, что случится большое несчастье, уже давно грозящее тем, кто нам так дорог. Для чего остались здесь эти буддисты?
      - Кто? Буддисты? - беспечно сказал я. - У них постоянные религиозные торжества и самые разнообразные обряды. У них, наверно, имеются причины задержаться здесь.
      - А не кажется ли тебе странным, - трепетным шепотом спросила Эстер, - что эти жрецы появились из Индии как раз к этому числу? Разве из всего, что ты слышал об опасностях, грозящих генералу, не ясно, что они связаны в какой-то степени с Индией?
      Эти слова заставили меня призадуматься.
      - Да, - ответил я, - пожалуй, после твоих слов у меня создается впечатление, что тайна Клумбера действительно связана с каким-то событием, случившимся в Индии. Но я уверен, что ты отбросила бы всякий страх, если бы познакомилась с Рам-Сингхом. Он - воплощенные мудрость и доброжелательность. Его неприятно поразила мысль об убийстве - даже овцы или рыбы. Он сказал, что скорее умрет, чем примет участие в убийстве животного.
      - Конечно, очень глупо так нервничать, - сказала храбро сестра. - Но обещай мне выполнить мою просьбу, Джон. Сходи утром в Клумбер и, если увидишь кого-нибудь, расскажи о наших странных соседях. Обитателям Клумбера лучше судить, имеет ли какое-нибудь значение появление индусов.
      - Хорошо, дорогая, - ответил я, входя в комнату вместе с сестрой. - Ты слишком переутомилась, и тебе надо хорошенько выспаться. Я сделаю по-твоему, и наши друзья сами решат, связано ли появление жрецов с их делами или нет.
      Хотя я и дал сестре обещание рассеять ее мрачные предчувствия, но утром, при свете яркого солнца, мне показалось просто нелепым, думать, что наши скромные вегетарианцы-индусы могут иметь какие-то злобные замыслы или их прибытие может произвести какое-либо впечатление на обитателей Клумбера. И все же мне так захотелось увидеть кого-либо из Хэзерстонов, что сразу после завтрака я отправился к Клумбер-холлу. Затворничество наших друзей, конечно, не дало им возможности узнать о недавних событиях, и я чувствовал, что даже если увижу самого генерала, он не сочтет меня навязчивым; ведь у меня было столько новостей.
      Клумбер-холл имел все тот же мрачный и печальный вид. Поглядев сквозь толстую железную решетку на подъездную аллею, я никого не обнаружил. Одна из сосен была вырвана бурей и ее длинный красновато-коричневый ствол лежал поперек аллеи.
      Кругом было все то же запустение и распад, только забор имел вид грозного препятствия для возможных нарушителей покоя. Я прошел вдоль всей изгороди до нашего старого места встреч, но нигде не нашел даже щели, через которую можно было бы заглянуть вовнутрь; забор был отремонтирован заново, причем теперь одна доска заходила за другую; это закрывало все щели, которыми я пользовался прежде, и целиком изолировало жильцов Клумбер-холла.
      Но как раз в том месте, где я имел знаменательную беседу с генералом, когда он застал врасплох меня и свою дочь, я обнаружил щель примерно в два дюйма. Через нее-то я и заглянул внутрь и увидел только дом и часть лужайки перед ним. Хотя ни вне дома, ни в окнах не было никаких признаков жизни, я решил оставаться на своем посту, пока не переговорю с кем-нибудь из обитателей Клумбера. Мертвый вид дома навеял на меня такую тревогу, что я решил лучше перелезть через забор, рискуя даже вызвать недовольство генерала, чем вернуться домой ни с чем.
      К счастью, мне не пришлось прибегнуть к такой чрезвычайной мере. Я не пробыл там и получаса, как услышал резкий звук отворяемого замка, и из главного подъезда вышел сам генерал. К моему удивлению, на нем была военная форма, причем не такая, какую носят в британской армии сейчас. Красный мундир отличался непривычным покроем и был испорчен непогодой. Белые брюки имели уже грязно-желтый оттенок. С красной перевязью на груди и прямым палашом, висящим сбоку, он казался воплощением британского офицера прошедшей эпохи, служившим сорок лет тому назад. За ним двигался прыжками бывший солдат капрал Руфус Смит. Он был сейчас прилично одет и имел вид довольного человека. Разговаривая друг с другом, они ходили по лужайке взад и вперед. Я заметил, что время от времени то один, то другой останавливались и украдкой озирались по сторонам, словно чего-то ждали.
      Я предпочел бы беседовать с генералом один на один, но он не расставался со своим спутником. Поэтому я громко постучал тростью о забор, чтобы привлечь их внимание. Они оба мгновенно повернулись в мою сторону и по их движениям я понял, что они встревожены и испуганы. Я поднял трость над забором, чтобы показать, где я. Тогда генерал очень неохотно и нерешительно двинулся в мою сторону. Капрал пытался удержать его за руку. Только когда я выкрикнул свое имя и уверил их, что я один, они успокоились. Узнав меня, генерал быстро подошел и чрезвычайно сердечно поздоровался.
      - Как вы хорошо сделали, что пришли, Уэст, - сказал он. - Поистине, в такие-то минуты и познаются друзья. Я не считаю возможным просить вас зайти в дом или задерживать вас здесь.
      - Я беспокоился обо всех вас, - сказал я. - Все эти дни я ничего не слышал о вас и никого не видел. Как вы поживаете?
      - Пока прекрасно, если можно так сказать. А завтра будет лучше, завтра мы станем совсем другими людьми, капрал, а?
      - Да, сэр, - ответил капрал, отдавая честь. - Завтра мы будем прочны, как банк.
      - Мы сейчас немного взволнованы, - пояснил генерал, - но, не сомневаюсь, все кончится благополучно. В конце концов провидение превыше всего, а мы в его руках. А вы что поделываете?
      - У нас было много хлопот, - сказал я. - Вы ничего не слыхали о кораблекрушении?
      - Ни слова, - отвечал генерал безразличным тоном.
      - Я так и думал, что шум ветра заглушит грохот сигнальной пушки. Сегодня ночью на берег было выброшено судно, большое трехмачтовое судно из Индии.
      - Из Индии! - воскликнул генерал.
      - Да. Его команда, к счастью, спаслась, и все они уехали в Глазго.
      - Все уехали, - повторил генерал. Он был бледен.
      - Да, все, за исключением довольно странных субъектов, называющих себя буддийскими жрецами. Они решили остаться здесь на несколько дней.
      Едва я произнес эти слова, как генерал упал на колени, протянул к небу длинные тощие руки.
      - Да будет воля твоя, господи! - воскликнул он хриплым голосом. - Да будет твоя святая воля!
      Через щель я увидел, как лицо капрала стало бледно-желтым. Он вытер пот со лба.
      - Так уж мне везет! - сказал он. - После всех этих годов лишений я пришел сюда только к самому концу.
      - Ничего, друг, - сказал генерал, распрямляя плечи, как человек, который снова взял себя в руки, - будь что будет, мы встретим конец, как подобает британскому солдату. Помните, при Чиллианвалахе нам пришлось сделать переход от вашей батареи к нашему каре, а кони сикхов ринулись на наши штыки? Тогда мы не дрогнули. Не дрогнем и сейчас. Мне кажется, что в эту минуту я чувствую себя гораздо бодрее, чем все эти годы. Меня убивала неизвестность.
      - И это проклятое звяканье! - добавил капрал. - Ну, что ж, мы погибнем вместе - в этом какое-то утешение.
      - Прощайте, Уэст, - сказал генерал. - Будьте хорошим мужем для Габриель и приютите мою несчастную жену. Думаю, что она недолго будет причинять вам беспокойство. Прощайте, да благословит вас бог!
      - Послушайте, генерал, - резко сказал я, отламывая кусок доски, чтобы удобнее было разговаривать. - Эта история длится слишком долго. К чему все эти намеки, недомолвки и загадки. Давайте обсудим все. Чего вы боитесь? Довольно скрытности. Вы боитесь этих индусов? Если да, то я смогу, пользуясь влиянием отца, арестовать их как бродяг.
      - Нет, это не годится, - сказал генерал, качая головой. - Вы скоро будете в курсе дела. Мордаунт знает, где хранятся бумаги. Поговорите с ним завтра об этом.
      - Но послушайте, - закричал я, - если есть опасность, надо попытаться избежать ее. Скажите мне только, чего вы боитесь, и я буду знать, как действовать.
      - Дорогой мой! - сказал генерал. - Сделать ничего нельзя, поэтому успокойтесь. Пусть события идут своим чередом. С моей стороны было, конечно, глупо прятаться за укрытиями из дерева или камня. Все это объяснялось тем, что я не мог оставаться пассивным. Лучше делать хоть что-нибудь для самосохранения, пусть даже бесполезное, чем покорно ждать. Вот этот мой друг, занимающий скромное место в мире, и я оказались в таком положении, в каком, думаю, никто еще не был. Нам остается только поручить себя неисчерпаемому милосердию всевышнего и надеяться, что наши страдания в этом мире уменьшат нашу кару на том свете. А теперь я ухожу, мне нужно уничтожить кое-какие бумаги и привести в порядок много дел. Прощайте!
      Он протянул мне руку через проделанное мною отверстие и крепко сжал мои пальцы. Затем он твердым и решительным шагом направился к дому в сопровождении мрачного капрала.
      Я пошел в Бранксом очень расстроенный, недоумевая, что же мне-то делать!
      Было ясно, что подозрения моей сестры оправдались полностью, существует самая тесная связь между появлением у нас трех индусов и загадочной опасностью, угрожающей генералу.
      Представляя себе Рам-Сингха, его благородное лицо, утонченные манеры и слова мудрости, я не мог допустить мысли о каком-нибудь насилии с его стороны. Сейчас, думая об этом, я поражаюсь, какой ужасный гнев скрывался в этих черных проницательных глазах. Я чувствовал, что из всех людей, с которыми я сталкивался, мне меньше всего хотелось бы навлечь на себя именно его гнев. Но мне было непонятно: как могли два человека, столь далекие друг от друга, грубый старый капрал и англо-индийский генерал - заслужить одинаковую ненависть этих индусов. И, если опасность носила материальный характер в полном смысле этого слова, почему генерал не согласился с моим предложением взять под стражу этих людей, хотя, честно говоря, мне было бы крайне неприятно применять суровые меры да еще на таких туманных основаниях.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8