Глава XII

Благополучньй исход

Тревога все более охватывала их, по мере того как близился день суда. Если суд решит дело не в их пользу — а как бы оптимистически ни был настроен Оуэн, он все же допускал возможность этого — им придется платить двойные судебные издержки, помимо исковой суммы. Всего их имущества не хватит на это. С другой стороны, если они выиграют дело, богатое Общество может перенести его в высшую инстанцию и вовлечь их таким образом в дальнейшие непосильные расходы. Так или иначе, но опасность была серьезная. Франк говорил мало, спал еще меньше.

Однажды вечером, незадолго до суда, к Франку неожиданно явился Вингфилд, доверенный страхового Общества. Его визит был чем-то вроде ультиматума.

— Мы все еще готовы сами уплатить свои судебные издержки, — сказал он, — если вы согласны удовлетворить наше первоначальное требование.

— Не могу согласиться на это, — сказал Франк угрюмо.

— Эти издержки растут с неимоверной быстротой, и кто-нибудь да должен же будет их уплатить.

— Надеюсь, что это будете вы.

— Смотрите, не говорите потом, что я не предупреждал вас, Дорогой Кросс, уверяю вас, что вы просто введены в заблуждение. У вас нет ни малейших шансов выиграть это дело.

— На то и существует суд, чтобы решить это.

Франк держался стойко во время визита, но после ухода Вингфилда Мод увидела, что уверенность мужа сильно поколебалась.

— Они, кажется, очень уверены в себе, — заметил Франк, — иначе Вингфилд едва ли бы стал говорить так.

Но Мод взглянула на дело иначе.

— Если они так уверены в том, что выиграют дело, то зачем же им посылать Вингфилда с подобными предложениями.

— Он славный парень и хочет просто избавить нас от лишних расходов.

— Нет, он заботится об интересах своей стороны, — возразила Мод, — это его обязанность, и мы не можем винить его за это. Но если он нашел нужным переговорить с тобой, какой оборот примет дело на суде. Может быть, мы можем предложить им какой-нибудь компромисс.

— Нет, — сказал Франк, — мы уже слишком далеко зашли, чтобы остановиться. Ведь и половины требуемой суммы мы все равно не в состоянии заплатить, так уж надо бороться.

Быть может в первый раз Мод не согласилась с мнением мужа. Она не спала всю ночь, раздумывая, и в голове ее возник новый план действий. Ей так хотелось поскорее приступить к его выполнению, что она с нетерпением ждала наступления утра.

За завтраком она сказала Франку:

— Сегодня я пойду с тобой в город.

— Очень рад, дорогая.

Когда ей нужно было сделать кое-какие закупки, она часто отправлялась в город вместе с Франком, и поэтому он вовсе не удивился. Но он был бы очень удивлен, если бы знал, что прежде чем уйти из дома, Мод при помощи Джемимы отправила три телеграммы следующего содержания:

«Джону Сельби, 53 Фэнчор Стрит, Лондон. Зайду одиннадцать часов. Важное дело. — Мод.»

«Поручику Сельби, Кентербери. Пожалуйста приезжайте следующим поездом, встречай Фэнчор Стрит половина двенадцатого. Очень нужно. — Мод.»

«Оуэну, 14 Шэрлей Лен, Лондон. Зайду к вам двенадцать часов. Очень нужно. — Миссис Кросс.»

Так она приступила к выполнению задуманного плана.

— Кстати, Франк, — сказала Мод, идя вместе с суженым в город, — завтра день твоего рождения.

— Да, дорогая, — сказал он довольно уныло.

— Что же мне подарить моему милому мальчику? Тебе ничего не нужно?

— У меня есть все, что мне нужно, — сказал Франк, взглянув на нее.

— Мне думается, что-нибудь можно будет найти. Я поищу сегодня в городе.

Ее поиски начались визитом к отцу. Для мистера Сельби было ново и неожиданно получить телеграмму от дочери. Он с удивлением встретил ее у дверей дома.

— Ты выглядишь превосходно, дорогая. Все ли благополучно в Уокинге? Надеюсь, что вторая кухарка оказалась на высоте своего призвания.

Но Мод пришла сюда не для того, чтобы болтать о пустяках.

— Милый папа, — сказала она, — я пришла к тебе за помощью, потому что нахожусь сейчас в затруднении. Только пожалуйста, взгляни на это дело с моей точки зрения, не возражай и делай все, что я попрошу. — Она обняла отца и звонко поцеловала.

— Ну, это я называю незаконным давлением, — сказал мистер Сельби, освобождая свою седую голову. — Если подобные вещи допускаются теперь в Лондоне, значит, дело плохо. — Но глаза его с любовью остановились на дочери. — Итак, сударыня, чем могу быть вам полезен?

— Я буду говорить с тобой самым деловым образом. Слушай, папа, ты даешь мне пятьдесят фунтов стерлингов ежегодно, верно?

— Дорогая девочка, я не могу дать больше. Джек в гусарском полку стоит мне…

— Я и не прошу у тебя этого.

— Что же ты хочешь?

— Насколько я помню, ты говорил, что эти пятьдесят фунтов составляют проценты с капитала в тысячу фунтов стерлингов, положенного на мое имя в банк.

— Совершенно верно, по пяти процентов в год.

— А если бы я удовольствовалась двадцатью пятью фунтами вместо пятидесяти, то могла бы взять пятьсот фунтов из банка, и никто от этого не пострадал?

— Кроме тебя самой.

Мод рассмеялась на это.

— Мне эти деньги нужны на один день. И даже не все, а меньше. Но мне необходимо знать, что я имею столько, сколько мне нужно. Только пожалуйста, дорогой папа, не делай мне сейчас никаких вопросов и будь так добр, объясни мне, как я могу получить эти пятьсот фунтов стерлингов.

— И ты мне не скажешь, зачем они тебе нужны?

— Мне не хотелось бы говорить этого, но если ты настаиваешь, то конечно скажу.

Старик взглянул на честное, открытое лицо своей дочери и не стал настаивать.

— Слушай, — сказал он. — у тебя ведется свой банковый счет. Ведь так?

— Так, папа.

— Отлично; не смешивай его со счетом твоего мужа. Он написал чек.

— Предъяви его в банке, и ты получишь пятьсот фунтов стерлингов. Когда ты вложишь их обратно, ты снова будешь получать пятьдесят фунтов в год.

Мод расписалась, где нужно. Затем, поцеловав еще раз отца, распростилась с ним.

Джек Сельби курил папиросу у дверей дома.

— Что случилось, Мод? К чему вызваны резервы? В чем дело? Хорошо, что я сегодня свободен. Вы все думаете, что солдату и делать нечего. Было так раньше, да прошло это время. Нет, благодарю, не пойду к бате. Он подумает, что я пришел за деньгами, и это испортит ему весь день.

Мод усадила брата с собой на извозчика и рассказала ему историю несчастия, постигшего Франка, и свои соображения по этому поводу. Джек очень заинтересовался.

— Что же думает обо всем этом батя?

— Я ничего не говорила ему. Это, вероятно, огорчило бы Франка.

— Прекрасно. Ну, а против меня он едва ли что будет иметь. Я кое-что понимаю в этих делах. Много, должно быть, хлопот и неприятностей Франку.

— Вот уже несколько месяцев, как мы не знаем покоя.

— Это не годится для молодых людей. Но пустяки, не надо только падать духом. Смелость города берет. Мы с тобой оборудуем это дело, Мод. Я вполне одобряю твой план.

Они застали Оуэна дома. Мод объяснила ему, в чем дело.

— Я убеждена, мистер Оуэн, что им нежелательно доводить дело до суда. Визит Вингфилда доказывает это. Мой муж слишком горд, чтобы торговаться с ними, но я не так щепетильна. Не думаете ли вы, что лучше всего будет, если я сама схожу к Вингфилду и уплачу эти триста сорок фунтов, чтобы навсегда покончить с этим делом?

— Как юрист, — сказал Оуэн, — я нахожу это очень неправильным. Но как человек, я думаю, что ничего худого из этого выйти не может. Но ни в каком случае не следует предлагать им всю сумму. Скажите им, что вы готовы пойти на уступки и спросите, какова наименьшая сумма, которую Общество согласится принять, чтобы покончить дело.

— Предоставьте это мне, — сказал Джек. — Я отлично понимаю вас и буду следить за сестрой. Я знаток в таких делах и умею говорить с этими людьми. Идем, Мод!

В такие минуты он был для нее превосходным компаньоном. В его присутствии она не могла долго оставаться серьезной, и сама заражалась его веселостью. Вскоре они приехали в контору Хотспурского Общества и спросили Вингфилда. Последний оказался очень занятым, и к ним вышел секретарь Уотерс, очень толстый и важный господин.

— Мне очень, очень жаль, миссис Кросс, — сказал он, — но теперь уже слишком поздно для какого бы то ни было компромисса. Мы уже настолько втянулись в расходы, что другого выхода, кроме суда, нам не остается.

Бедная Мод чуть не расплакалась.

— Но если бы мы предложили вам…

— Один час на размышление, — перебил ее Джек.

Господин Уотерс покачал головой.

— Не думаю, чтобы мы изменили принятое нами решение. Впрочем, мистер Вингфилд скоро освободится, и он, конечно, будет очень рад выслушать вас. Пока же прошу извинить меня, у меня очень много работы.

— Глупая девчонка! — воскликнул Джек, когда за секретарем закрылась дверь. — Ведь ты чуть не испортила всего дела. Хорошо, что я вовремя остановил тебя. Счастлива ты, что у тебя под рукой имеется такой опытный деловой человек, как я. Однако этот господин совсем мне не понравился. Разве ты не поняла, что он просто хотел запугать нас?

— Почему ты это знаешь?

— Да я его насквозь вижу. Неужели ты думаешь, что человек, столько времени занимавшийся покупкой лошадей, не будет знать всех этих торгашеских приемов? Тебе нужен именно такой человек, как я, для этого дела. Ага, вот идет еще один из их компании. Смотри, держись крепче!

Вошел Вингфилд, и его обращение было совсем другое, чем Уотерса, Он вообще относился дружески к Кроссам, к тому же ему вовсе не хотелось перебирать всякие дрязги Общества на суде. Поэтому он был очень не прочь прийти к какому-нибудь соглашению.

— По правде говоря, мне следовало бы иметь дело с вами не лично, а только через адвокатов, — сказал Вингфилд.

— Ведь вы уже приходили к нам, — заметила Мод. — Я думаю, что если мы переговорим лично, мы скорее придем к соглашению.

— Уверяю вас, что это мое самое искреннее желание, — отвечал Вингфилд. — Мы будем очень рады принять к сведению все, что вы нам предложите. Но во-первых, признаете ли вы вашу ответственность?

— До некоторой степени, — сказала Мод, — если Общество также признает, что оно действовало неправильно.

— Мы, пожалуй, готовы согласиться с тем, что книги следовало бы проверять чаще, и мы очень сожалеем, что доверяли нашему агенту слишком много. Мне кажется, это должно удовлетворить вас, миссис Кросс. И так как вы теперь признаете отчасти свою ответственность, то это уже большой шаг вперед. Мы не хотим быть слишком требовательными, но до тех пор, пока вы отрицали вашу ответственность, нам не оставалось другого пути, кроме судебного. Главный вопрос заключается, конечно, в том, в каком размере вы признаете свою ответственность. Я лично нахожу, что каждая сторона должна заплатить свои издержки по этому делу, и что вы должны, сверх того, уплатить Обществу…

— Сорок фунтов стерлингов, — сказал Джек твердо. Мод ожидала, что Вингфилд поднимается и без дальнейших разговоров уйдет из комнаты. Но так как он продолжал спокойно сидеть на прежнем месте, то она сказала:

— Да, сорок фунтов.

Вингфилд покачал головой.

— Помилуйте, миссис Кросс, ведь это такая ничтожная сумма.

— Мы предлагаем сорок фунтов, — повторил Джек.

— Но на чем же вы основываете ваше предложение?

— Мы рассчитывали, что сорок фунтов самая правильная сумма.

Вингфилд поднялся со своего места.

— Конечно, — сказал он, — лучше какое-нибудь предложение, чем вовсе никакого. Сегодня после обеда у нас как раз состоится совещание директоров, и я передам им ваше предложение.

— И когда же мы узнаем ответ?

— Я извещу запиской вашего поверенного.

— Это — как вам будет удобнее. Нам не к спеху, — сказал Джек. Но когда они вышли из конторы и уже сидели на извозчике, Джек не мог больше сдержать своего восторга.

— Превосходно, великолепно! — воскликнул он, хлопая в ладоши. — Что, Мод, разве я не деловой человек? Вот как надо обращаться с этими господами!

Мод не могла не поздравить брата.

— Ты милый славный мальчик, — сказала она. — Лучше сделать нельзя было.

— Он сразу понял, с кем имеет дело. Настоящие деловые люди с одного взгляда узнают друг друга.

Мод рассмеялась. Джек, с его кавалерийскими ухватками и белой полосой вокруг загорелого лица от ремня фуражки, был очень мало похож на делового человека.

Они пообедали вместе в ресторане, и затем Джек повел сестру смотреть то, что называл «поистине поучительным зрелищем», оказавшимся аукционом лошадей в Таттерсале. После этого они поехали обратно к Оуэну и нашли здесь письмо, адресованное на имя госпожи Кросс. Мод разорвала конверт.

«Дорогая миссис Кросс, — прочла она. — Я очень счастлив известить вас, что директора правления решили приостановить судебное производство и, приняв ваше предложение сорока фунтов стерлингов, считают себя вполне удовлетворенными в требованиях, предъявленных вашему мужу».

Мод, Джек и добрый Оуэн торжествующе протанцевали но комнате.

— Вы прекрасно исполнили свою задачу, миссис Кросс, прекрасно! — воскликнул Оуэн. — Лучше никто никогда не мог бы сделать. Теперь дайте мне ваш чек и подождите здесь, а я сейчас схожу и все вам окончательно устрою.

Когда Франк утром в день своего рождения спустился вниз в столовую, он заметил на столе перед своим прибором хорошенький серебряный портсигар.

— Это для меня, дорогая?

— Да, Франк, маленький подарок от твоей жены.

— Благодарю, Мод. Какой милый, хорошенький портсигар. Да там что-то лежит внутри?

— Папиросы, вероятно.

— Нет, это какая-то бумага. «Хотспурское Страховое Общество». О Боже мой, опять это проклятое дело! Как оно сюда попало? Что это такое? — «Сим извещаю вас…» — Что это такое? Мод, Мод, что ты сделала?

— Франк, мой милый, славный мальчик! — воскликнула она, крепко обнимая его. — Мой дорогой Франк! О, я так счастлива!

Глава XIII

Помещение капитала

— Я хочу посоветоваться с тобой, Мод.

Она была прелестна при свете утренних лучей солнца. На ней была белая с розовыми цветами блузка из французской материи и кружевное жабо, над краем стола едва заметно блестела пряжка ее темного кожаного кушака. На столе стояла чашка кофе, на тарелке лежала скорлупа от только что съеденных яиц, ибо Мод была молода и здорова и обладала превосходным аппетитом.

— В чем дело, дорогой?

— Я поеду сегодня со следующим поездом. Поэтому мне незачем торопиться.

— Вот это очень мило с твоей стороны.

— Не думаю, чтобы Динтон был того же мнения.

— Всего только один час разницы, — что за беда!

— В конторе едва ли будут с этим согласны. Час дорого стоит в великом Лондоне.

— О, я ненавижу этот великий Лондон. Он вечно стоит между мною и тобою.

— Не только между нами. Многих любящих людей разъединяет он на целый день.

Франк подошел к ней, и через минуту одна чашка уже была опрокинута. Мод выбранила его за это, и затем оба, смеясь, уселись на диване. Когда Франк кончил любоваться ее маленькими хорошенькими ножками в черных ажурных чулках, она напомнила ему, что он хотел с нею о чем-то посоветоваться.

— Итак, дорогой, в чем же дело? — повторила она вопрос и попробовала с деловым видом нахмурить брови. Но разве можно сохранить деловой вид, когда рядом с вами сидит молодой человек, обнимает вас за талию и целует ваши волосы?

— У меня есть деньги, которые следовало бы куда-нибудь поместить.

— Какой ты умница, Франк!

— Всего только пятьдесят фунтов стерлингов.

— Ничего, дорогой, это только начало.

— Я тоже так думаю. Это краеугольный камень нашего будущего состояния. И вот я хотел узнать твое мнение.

— А что если на эти деньги купить пианино? Наше старое фортепиано было достаточно хорошо, пока я была девочкой, но теперь оно слишком скрипит на высоких нотах. Может быть, кто-нибудь купит его?

Франк отрицательно покачал головой.

— Я знаю, дорогая, что приобрести новое пианино нам необходимо. И как только мы скопим нужную сумму денег, мы сейчас же купим самое лучшее, какое только найдем. Но на деньги, которые у нас есть, мне не хотелось бы ничего покупать. Их следует куда-нибудь возможно выгоднее поместить. Ведь я могу захворать, могу даже умереть.

— О, Франк, что ты говоришь!

— Надо быть ко всему готовым. Поэтому я и хочу отложить эти пятьдесят фунтов стерлингов на черный день, а пока они будут приносить нам небольшой доход.

— Папа обыкновенно покупал дом.

— У нас для этого слишком мало денег.

— Даже для маленького домика?

— Даже для самого маленького.

— Может быть можно купить государственную ренту, если только это вполне безопасно.

— Это, конечно, было бы без всякого риска, но рента дает слишком малый процент дохода.

— Сколько бы мы получали в год?

— Пятьдесят фунтов стерлингов приносили бы нам около пятнадцати шиллингов в год.

— Пятнадцать шиллингов! О, Франк!

— И даже, может быть, меньше.

— Ну, представь себе: такая великая, богатая страна и дает такой маленький процент! Нет, не дадим им наших денег, Франк!

— Конечно, не дадим.

— Но у тебя наверное есть какой-нибудь план, Франк. Скажи, что ты придумал.

Франк принес со стола утреннюю газету. Затем он развернул страницу, где помещался финансовый отдел.

— Вчера я встретил в городе одного старого знакомого, большого знатока в золотопромышленных делах. Мне удалось поговорить с ним всего несколько минут, и он очень настоятельно советовал мне приобрести несколько акций золотопромышленного общества «Эльдорадо».

— Какое красивое имя! Только согласятся ли они продать нам?

— О да, эти акции можно всегда купить на бирже. Дело обстоит так, Мод. Рудники этого Общества были раньше очень богатыми и давали хороший доход. Но затем случилась беда. Сначала оказался недостаток в воде, затем вдруг откуда-то появилось слишком много воды, и рудники оказались затопленными. Вследствие этого цены на акции, конечно, упали. Теперь рудники приводятся в порядок, но акции все еще держатся очень низко. Так что теперь, надо полагать, самое подходящее время, для того, чтобы приобрести несколько штук.

— А они очень дорогие?

— Я навел вчера справки и узнал, что акции эти были выпущены по десять шиллингов каждая. Но после всех этих неудач, надо ожидать, что цены понизились.

— Десять шиллингов! Как это дешево за акцию общества с таким хорошеньким именем.

— Вот оно, — сказал Франк, указывая карандашом. — Вот здесь. Видишь — Эльдорадо. Затем рядом с этим стоят цифры 4 3/4 — 4 7/8. Я должен сознаться, что очень мало смыслю в этих делах, но эти цифры могут, очевидно, означать только цену.

— Да, дорогой, вот видишь, здесь над столбцом напечатано: «Вчерашние цены».

— Совершенно верно. И так как нам известно, что номинальная стоимость акций равнялась десяти шиллингам, и что вследствие наводнения в рудниках акции должны были, конечно, понизиться в цене, то эти цифры должны означать, что цена этих акций была вчера четыре шиллинга и девять пенсов или что-нибудь около этого.

— И ты говоришь, что ничего не смыслишь в этих делах!

— Я думаю, что будет вполне безопасно купить несколько акций по этой цене. Видишь ли, с нашими пятьюдесятью фунтами мы можем купить двести штук, а затем, когда они поднимутся в цене, мы продадим их с выгодой для себя.

— Прекрасно! Но что если они не поднимутся?

— Они не могут не упасть. Мне думается, что вообще акция, стоящая всего четыре шиллинга и девять пенсов, не может много упасть. Просто некуда. Зато подняться в цене она может до бесконечности.

— К тому же твой знакомый сказал, что они непременно должны подняться.

— Да, он по-видимому, был в этом совершенно уверен. Итак, Мод, что же ты мне посоветуешь?

— О, Франк, я, право, боюсь советовать тебе. Ну что если мы вдруг все потеряем? Не лучше ли будет купить только сто акций Эльдорадо, а на остальные двадцать пять фунтов стерлингов купить каких-нибудь других акций? Мне кажется, так будет безопаснее.

— Нет, дорогая, относительно других акций у нас сейчас не имеется никаких сведений. Давай, остановимся на Эльдорадо.

— Ну, хорошо, Франк.

— Итак, значит, решено. У меня здесь есть телеграфный бланк.

— Разве ты не мог бы купить эти акции сам, когда будешь в городе?

— Нет, этого нельзя. Эти вещи делаются через биржевых маклеров. К тому же я обещал Гаррисону, что все подобные дела буду вести через него. Как ты находишь это?

«Гаррисону, 13-а, Трогмортон Стрит, Лондон. — Купите двести акций Эльдорадо. Кросс, Уокинг».

— Тон телеграммы тебе не кажется немного резким, Франк?

— Нет, нет, это чисто деловой тон.

— Но ты не упомянул о цене.

— Нельзя указывать цену, потому что мы ее не знаем. Дело в том, что эти цены все время колеблются. Со вчерашнего дня Эльдорадо могли уже немного упасть или подняться в цене. Но, конечно, разница не может быть очень большой. Господи Боже, Мод, уже четверть одиннадцатого! Мне осталось три с половиной минуты, чтобы пройти четверть мили. До свидания, моя дорогая! Какая ты красавица в этом платье. Нет, нет, до свидания.

— Мод, дорогая, здравствуй. Что у нас хорошего?

— Так рада тебя видеть, мой милый мальчик!

— Пожалуйста подальше от окна, дорогая.

— О, Боже мой, кажется, он нас не заметил. Он смотрел в другую сторону. Дело с нашими золотыми акциями в порядке.

— Гаррисон прислал телеграмму?

— Да, вот она.

«Кросс, Линденс, Уокинг. — Купил двести Эльдорадо по 4 

— Великолепно! Я надеялся встретить Гаррисона на станции. Весьма возможно, что по дороге со станции он зайдет к нам. Ведь ему идти надо мимо нашего дома.

— Тогда он, наверное, завернет.

— Что это у тебя в руках, Мод?

— «Финансовый Вестник».

— Откуда ты его достала?

— Я знала, что Монтрезоры получают какую-то финансовую газету. Поэтому, когда ты ушел, я послала к ним Джемиму с просьбой одолжить мне на время эту газету, и я прочла ее всю от начала до конца, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь про наши золотые рудники.

— Ну, и что же, есть там что-нибудь?

— Да, да, там сказано, что эти рудники процветают, — говорила Мод, хлопая в ладоши. — Вот, посмотри!

— Господи Боже, Мод, да это совсем не Эльдорадо, это совсем не то! Вот где про них говорится. — Лицо Франка вдруг вытянулось. — «Эти плачевные рудники»… Мод, слушай, здесь говорится, что эти рудники никуда не годятся.

Мод почти в ужасе смотрела то на газету, то на Франка.

— О, Франк, наши бедные пятьдесят фунтов, неужели они все пропадут? А я думала, что это про Эльдорадо написано, что эти рудники процветают. И берегла газету, хотела сделать тебе сюрприз, когда ты придешь.

Мод опустила голову к Франку на грудь и заплакала.

— Ну, полно, моя дорогая девочка. Что за пустяки! Ведь газета может ошибиться. Да все золото во всем свете не стоит твоих слез! Ну, перестань же плакать, Мод, успокойся, моя славная, милая девочка.

Через сад к дому направлялся какой-то высокий господин в блестящей шляпе. Через минуту Джемима ввела его в комнату.

— Здравствуйте, Гаррисон!

— Здравствуйте, Кросс. Как ваше здоровье, миссис Кросс?

— Здравствуйте, господин Гаррисон. Я сейчас прикажу подать вам чаю.

Приготовление чая длилось довольно долго. Затем Мод вернулась с более свежим и веселым лицом.

— Скажите пожалуйста, мистер Гаррисон, это хорошая газета?

— Что это такое? «Финансовый Вестник». О, нет, это самая мерзкая, продажная газетка во всем Лондоне.

— О, я так рада!

— Почему?

— Видите ли, мы сегодня купили несколько акций, и она называет наши золотые рудники плачевными и никуда не годными.

— И только-то? Стоит обращать внимание на такую ничтожную газетку. Да она и Государственный Банк назовет никуда не годным, если это ей покажется выгодным. Ее мнение гроша медного не стоит. Кстати, Кросс, я зашел к вам по поводу этих акций.

— Я ждал, что вы зайдете. Я сам только что вернулся из города и только что прочел вашу телеграмму. Значит, все в порядке?

— Да, я решил по дороге сам занести вам условие. Уплата в понедельник.