Письма Сергея Довлатова к Владимовым

      3 Николай Иванович Тетенов (род. в 1937) - бухгалтер, автор самиздатских "Случайных заметок о личной жизни", с 1975 г. в эмиграции. В ? 135 "Граней" напечатана статья Я. Костина, посвященная разбору первых семи номеров профашистского журн. "Русское самосознание" (США), начавшего выходить в январе 1984 г. под ред. Тетенова, поставившего своей задачей создание "всемирного антисионистского и антимасонского фронта".
      4 Статья Максимова "Эпоха Скотского хутора, или Будни посторвелизма".
      5 Norman Mailer (род. в 1923), James Jones (1921 - 1971), William Styron (род. в 1925) - американские авторы переведенных в советское время на русский и ценимых С. Д. произведений о Второй мировой войне: "Нагие и мертвые" ("The Naked and the Dead", 1948), "Отсюда и в вечность" ("From Here to Eternity", 1951), "Долгий марш" ("The Long March", 1956).
      6 Издана автором отдельной книгой: "Кеннеди, Освальд, Кастро, Хрущев" (Tenafly, "Hermitage", 1987).
      7 Кроме некролога в "Русской мысли", другие тексты Н. К. о С. Д. мне не известны.
      8
      4 апреля <1985>1
      Милая Наташа!
      Я написал такую странную книжку под названием "Чемодан". Выйдет она в "Эрмитаже" в начале 86-го года, точнее, "Эрмитаж" только возьмется за нее в январе-феврале, короче, выйдет она через год. Так что при желании можно успеть что-то из нее напечатать.
      Суть такова. Автор распаковывает свой эмигрантский чемодан, и за каждой тряпкой и вещью, которая там обнаруживается, стоит какая-то нелепая история. Все мы помним, какими дикими путями раздобывалась одежда в Союзе. Значит, у меня там идет предисловие на 3 страницы и затем - семь глав, страниц по 12-13, каждая глава соответствует какой-нибудь шмотке. В общем, что-то наподобие "13 трубок" Эренбурга.2
      В принципе, каждая глава - это рассказ, который можно публиковать отдельно. Можно, но не совсем. Мне кажется, если бы Вы отобрали что-то для журнала, то какая-то минимальная вводка необходима, чтобы ясна была связующая идея, тот маленький фокус, на котором все держится.
      Вот эскиз такой вводки. Что-то вроде:
      "С. Довлатов закончил книгу, в центре которой - чемодан, обыкновенный потрепанный чемодан, с которым эмигрант Довлатов покинул родину. Распаковывая чемодан, автор убеждается, что за каждой вещью..." И так далее.3
      В идеале я хотел, чтобы в этом чемодане уместилась вся, так сказать, Россия, в разных измерениях и аспектах.
      Будет время - посмотрите. На этот раз - никакой спешки. Простите, что копия бледная, оригинал - в "Эрмитаже".
      И еще, в который раз заверяю Вас, Наташа: если не понравится, не подойдет, говорите прямо, без всякого стеснения, я к тому времени напишу что-нибудь еще.
      Всего Вам доброго. Привет и лучшие пожелания Георгию Николаевичу.
      Разговоры о преображении журнала "Грани" ширятся.
      Ваш
      С. Довлатов
      1 Очевидно в датировке этого письма, повторяющей предыдущую, какая-то описка. По содержанию оно также относится к 1985 г.
      2 "Тринадцать трубок" - 13 "гнусно-мудро-трогательных", по замыслу самого Эренбурга, историй из жизни персонажей разных национальностей. Написаны в 1922 г., отдельной книгой изданы в начале 1923 г. (Берлин, "Геликон").
      3 Под названием "Рассказы из чемодана" (без рассказа "Куртка Фернана Леже"), книга напечатана (? 137, 1985) с авторским предисловием, без редакционной врезки.
      9
      15 апреля <1985>
      Милая Наташа!
      Только что получил наконец экземпляр статьи Сермана.1 Все, что там написано, соответствует если не моим возможностям, то, во всяком случае, моим идеалам. Короче, все очень лестно.
      Обсуждать статью (именно в силу ее комплиментарности) я бы не хотел, но я бы очень хотел исправить довольно многочисленные опечатки в цитатах. Среди них есть такие, которые меняют смысл или делают фразу бессмысленной. А Вы, при Вашей загруженности, можете этого не заметить.
      Посылаю Вам копии тех страниц, где эти опечатки имеются. Если есть время исправить, буду очень рад, если поздно - ну что ж! Опечатки помечены знаком V.
      Большой привет Георгию Николаевичу. Насколько я знаю, Л. Штерн2 и Шарымова что-то на днях Вам вышлют, а может, уже выслали. Штерн - тетка обязательная, а Шарымова - не очень. Ефимов также собирается послать Вам что-то новое.
      Пытался я вырвать что-нибудь у Турчина,3 с которым ездил на Пасху к друзьям, но Турчин сказал, что совершенно погружен в свою математику, а когда освободится, что-нибудь для "Граней" напишет.
      От души желаю Вам (вам) всяческих успехов.
      С. Довлатов
      Р.S. Деньги за рассказ получил, ощутимые, спасибо.
      С.
      1 "Театр Сергея Довлатова" (см. ? 7). Очевидно, статья была прислана С. Д. в гранках - на просмотр.
      2 Людмила Яковлевна Штерн (род. в 1935) - геолог, журналист, прозаик, приятельница С. Д. с ленинградских времен, с 1975 г. в эмиграции. См. письма к ней С. Д. в книге "Малоизвестный Довлатов" (СПб., 1995).
      3 Валентин Федорович Турчин (род. в 1931) - физик, правозащитник, с 1977 г. в эмиграции, автор книги "Инерция страха" (Нью-Йорк, 1978).
      10
      29 мая <1985>
      Милая Наташа! Только что беседовал с Вами по телефону. Парамонову сообщил все, о чем Вы просили. Очень рад, что Ваше положение в журнале стабильно. Это же подтвердил и позвонивший через минуту после Вас осведомленный человек Гладилин.
      Последние номера "Граней" все хвалят. Если бы Вы решили издавать у себя на работе стенную газету, то могли бы назвать ее - "Гранки".
      Посылаю Вам в качестве, так сказать, маневренного фонда - рассказ, дописанный мной в сборник "Чемодан"1 по просьбе Ефимова - для увеличения объема. Это вовсе не значит, что я хочу увеличить публикацию в "Гранях", просто Вы сможете, при желании, какой-то рассказ заменить этим, если он Вам покажется более интересным. Короче, шлю его для порядка, а Вы уж смотрите...
      Кроме того, посылаю Вам копии четырех страниц из "Чемодана", на которых есть правка. Дело в том, что я не помню, на каком этапе выслал Вам текст, то есть - внесена ли эта правка в Ваш экземпляр.
      Всех вас обнимаю. Будьте здоровы. Ждем Владимовский новый кусок из романа.
      Ваш
      С. Довлатов
      1 Рассказ "Куртка Фернана Леже", в публикацию "Граней" не вошедший.
      11
      5 сентября <1985>
      Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
      К сожалению, я в Германию поехать не смогу, нет никакой возможности: тут хворобы моих 80-летних родителей, и отсутствие разумной деловой цели (не считая двух-трех дружеских встреч), и даже возня с собакой, с которой я один могу управляться, поскольку ей 16 (!) лет и во двор ее надо носить на руках.
      Мне неловко, что я морочил вам голову, но уж очень заманчиво было съездить почти бесплатно в Европу, тем более, что все куда-то ездят, путешествуют, а я сижу в Нью-Йорке во главе огромной армянско-еврейско-русской семьи, насчитывающей четыре поколения. И я единственный сравнительно полноценный член этой семьи, кое-как объясняющийся по-английски.
      Рецензию в "Континенте"1 читал, экземпляр "Граней" получил. Все прочитал, кроме глав из романа,2 к которым приступаю. Все нелитературные материалы очень понравились, это как бы традиция "Нового мира". Стихи Левы Друскина начинаются с забавной строчки ("Как весело ели..."),3 за которой напрашивается: "Как весело пили...", но стихи хорошие, он как бы замыкающий в колонне: Кушнер, Глеб Семенов, Давид Самойлов, Липкин...
      Рассказ Савицкого мне не очень понравился, хотя он складный, не без "анекдота" внутри, но уж очень залихватские у него и у Милославского манеры, а все эти заграничные барышни (Лоранс, Фелин)4 похожи на сексуальные грезы малоимущего беженца, и вообще, вся эротика у наших авторов молодежного крыла отдает страшным плебейством. Петька Вайль со свойственной ему грубостью сетует: "Как будто манды не видали..."
      Рецензия Поповского на Вайля с Генисом добросовестная, но странная.5 Со всеми его тезисами я более или менее согласен, есть в В. и Г. доля цинизма, есть и, хоть и веселая, но однотонность, но обоснования этих тезисов идут как-то невпопад: то ему выводов не хватает, то он их "обзывает" Ильфом и Петровым (а между тем, парочку бы Ильфов заслать в эмиграцию, и вся наша жизнь могла бы измениться к лучшему), так и ждешь, что Поповский скажет: Вайль и Генис - безбожники, вроде Пушкина. Короче, в этой рецензии Вайль с Генисом выглядят лучше, чем Поповский.
      Извините за непрошеные оценки и т.д.
      И еще раз - спасибо за все, я - не самый избалованный автор.
      Обнимаю. Ваш
      С. Довлатов
      1 Е. Тудоровская. "Путеводитель по Заповеднику"" ("Континент", ? 46, 1985).
      2 Глава "Три командарма и ординарец Шестериков" из романа Владимова "Генерал и его армия" ("Грани", ? 136, 1985).
      3 Лев Савельевич Друскин (1921-1990) - поэт, с 1980 г. в эмиграции, жил в Германии, в Тюбингене. В ? 136 напечатан его "Реквием", начинающийся строчками: "Как весело ели / Сегодня шумели...".
      4 Дмитрий Петрович Савицкий (род. в 1944) - журналист, прозаик, с 1978 г. в эмиграции, живет в Париже. В ? 136 напечатан его рассказ "Петр Грозный", начинающийся, действительно, несколько "залихватски": "Письмо было из Нового Йорка. Эд писал, что дела идут хреновато..." И т. д. Есть в рассказе и Лоранс, и Фелин ("Совсем не интересно с Фелин. Гораздо уж лучше с Лоранс"). Рассказов Юрия Георгиевича Милославского (род. в 1946 г., с 1973 г. в эмиграции) во владимовских номерах "Граней" нет. Правда, вместе с довлатовским "Представлением" его рассказ "Облава" напечатан в "Континенте" (? 39, 1984).
      5 Марк Поповский. "Пределы иронии" (Петр Вайль, Александр Генис. "Потерянный рай". Изд. "Москва-Иерусалим", 1983).
      12
      10 сент. <1985>
      Милая Наташа, здравствуйте!
      Все, что касается Поповского, мне было известно в 80-м году. Я мог бы сразу Вас с Г. Н. предупредить, но какая-то этика меня остановила. Кто-то мог бы заподозрить, что я сам посягаю на это место или хочу протолкнуть туда угодного мне и моим друзьям человека.
      Разумеется, у Поповского есть достоинства, и немалые: он добросовестный солидный публицист, с разумными, как правило, идеями. Он простодушный, не хитрый, лишен вероломства, наоборот - открытый, прямолинейный, честный (в рамках своего понимания жизни) и т.д. Но при этом: глупо воинственный, заблуждающийся относительно своей роли, грубый и бестактный с женщинами, да и с мужчинами. У него нет ни малейших учрежденческих, корпоративных навыков. В какой бы системе ни оказался Маркуша, он тотчас начинает бороться - во вред окружающим, на погибель себе, черт знает с кем и черт знает во имя чего. Дома он боролся с советской властью - мишень была гигантская, видимость отличная, и все было ясно. Тут - все сложнее. Он - глуп, именно глуп, как может быть глуп человек с двумя дипломами и 30-ю научными книгами, в том числе - и очень хорошими.
      В Нью-Йорке Поповский давно уже стал персонажем бесчисленных анекдотов, которые я Вам при встрече расскажу. Ведь, помимо всего прочего, он еще и крупный селадон, роковой мужчина, заявивший одной крашеной блондинке, которая принесла ему как мэтру свои чудовищные новеллы:
      "Дайте мне власть над вами, а я дам вам славу!"
      Уверен, что ситуация в "Гранях" с самого начала представлялась Поповскому такой:
      "Есть Жора - хороший, даже замечательный писатель, не такой великий, как Поповский, но все-таки замечательный, и есть жена - стерва и психопатка, которая вертит Жорой и делает все по-своему. Так вот, надо Жору опекать и воспитывать, иначе жена напустит в "Грани" всякую пузатую мелочь - безбожников, черносотенцев и хулиганов, а судьбы России и мира окажутся в загоне". И так далее.
      Не сомневаюсь, что рано или поздно вы с Маркушей расстанетесь, иначе быть не может, так было у него и с Седыхом, и с "Новым американцем", и с "Новой газетой".1 Оптимальная для Поповского роль - систематический автор-заочник, не участвующий в редакционных делах, он - пунктуальный, трудоспособный, опытный, но вне личного творчества - непереносимый. Увидите.
      Раза два я пытался очертить легкими художественными штрихами его образ. Посылаю Вам в качестве приложения эти фрагменты (? 1 и ? 2).2
      С Поповским покончили.
      Куски из романа3 очень понравились. После всяческого модернизма и безобразия такая отрада - читать внятную ощутимую прозу. Все люди живые, и по-моему, чем выше звание, тем сильнее и ярче фигура. Лучшие, мне кажется, Власов и Гудериан. И то, что Власов долго не назван по имени, и впервые его имя вводится косвенно - как-то волнует. Все рассуждения, вся военная психология, мотивы, причины, зависимость между случайным и закономерным все выверено и хорошо. Вопреки заявлениям Г. Н., роман все же идет в Толстовском направлении. По Толстому, как я понимаю (во всяком случае - в "Войне и мире"), человек живет не в Москве, не в усадьбе, не на войне, а в истории + сплетение частного и государственного + присутствие авторского интеллекта и т. д. Все это есть в романе. Так и должно быть, любой, я думаю, серьезный писатель действовал бы сейчас в этом ключе. Можно ли представить себе военный роман, написанный в традициях Достоевского, Чехова, Гоголя или Щедрина, а других традиций нет. Была еще Тургеневская, но куда-то, к сожалению, пропала. К Толстовским же урокам относится умение глядеть в бинокль с обеих сторон, видеть разом большое и маленькое. Все это есть.
      А покоробили меня, как я уже говорил, три-четыре выражения, вроде: "пред генеральские очи", "генерал на расправу скор", "угрелись" и еще какие-то мелочи, связанные с былинными инверсиями. Мне кажется, это следует отнести к трафаретам военного повествования. Мне кажется, не нужно окрашивать авторскую речь в народные тона, вся народность отлично проявляется в диалогах, да еще присутствует в виде чудных деталей, вроде "не кила с геморроем, а мерцание предсердия".
      Ради Бога, извините за непрошеные замечания, и уж во всяком случае не обращайте на них внимания.
      Обнимаю. Ваш
      С. Довлатов
      1 "Новая газета" - эмигрантский еженедельник, выходил в Нью-Йорке в 1980-83 гг. под ред. Евгения Рубина.
      2 Один из выразительных шаржей на Поповского содержится в "Иностранке", где он изображен как публицист Зарецкий. Приложенные к письму фрагменты в архиве не обнаружены.
      3 Глава из романа "Генерал и его армия" (см. прим. 2 к ? 11).
      13
      24 сентября <1985>
      Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
      Вынужден обременить вас двумя просьбами. Дело в том, что я недавно виделся с Игорем Ефимовым (писателем и хозяином "Эрмитажа"1), в результате чего эти просьбы (увы) и возникли. В конце зимы Ефимов выпускает мою книжку "Чемодан". Разумеется, он знал, что я предварительно посылаю рукопись в "Грани", и, более того, сам же и посоветовал сделать предварительные публикации, считая, что это полезно. (Хотя некоторые издатели, скажем "Ардис", не любят печатать в периодике куски до выхода книги.) Но Ефимов, как выяснилось, был уверен, что вы дадите 2-3 рассказа из "Чемодана", и несколько опечалился, узнав, что в "Гранях" пойдут 100 страниц. В связи с этим у него возникли две просьбы, к которым я присоединяюсь.
      1. Если публикация сопровождается хоть какой-то вводкой, то в этой вводке не называть публикуемое - книжкой, а представить в качестве рассказов, то есть по возможности создать видимость неполного объема, неидентичности публикации и будущей книжки, чтобы не отбить у скудного читателя желание в дальнейшем эту отдельную книжку приобрести. Короче, чтобы это выглядело как подборка рассказов, а не как целая повесть, состоящая из отдельных глав.
      2. Игорь хотел бы просить разрешения у вас и у вашего технического руководства - использовать ваш набор. При этом он считает, что тиражирование с экземпляра "Граней" дает не максимальное качество при печати, и потому просит вас, если это возможно, прислать оригинал набора, то есть - непосредственно часть макета с текстом рассказов. Если же по каким-либо причинам это невозможно, то тогда он просит разрешения все равно использовать набор, но тогда печатать книжку не с вашего оригинала, а с экземпляра "Граней".
      Ясно ли я выразился?
      Простите, что вынужден затруднять вас всем этим.
      Среди русских издателей в Америке Ефимов выделяется: а. своим демократизмом (на фоне "Ардиса"), б. своей порядочностью (на фоне "Руссики"), в. своей интеллигентностью (на фоне Габи Валка) и г. своей ответственностью (на фоне "Серебряного века"2), и потому хотелось бы ему содействовать.
      Конечно, и у него есть недостатки, но не буду уподобляться Собакевичу.
      Всего вам доброго и заранее - огромное спасибо.
      Ваш
      С. Довлатов
      1 В 1981 г. Игорь Ефимов основал изд-во "Эрмитаж" ("Hermitage"), в котором вышли три книги С. Д.: "Зона" (1982), "Заповедник" (1985), "Чемодан" (1986).
      2 Изд-во "Серебряный век" основано в 1978 г. Григорием Поляком, опубликовало книги Ремизова, Ходасевича, Чаянова, Вагинова и др., в 1980 г. начало выпуск альманахов "Часть речи" - при ближайшем участии С. Д.
      14
      2 ноября <1985>
      Дорогой Георгий Николаевич!
      Благодарю Вас за письмо, которое не без труда, но все же достигло цели. Что касается Вашего романа, то его "придется" еще раз читать полностью. Если Вы не Ильф и не Дюма, у которых двойная композиция, то есть - каждая глава - законченное приключение + общий сюжет, значит, надо читать целиком, а не кусками. Я, например, до сих пор не уловил, какой именно генерал вынесен в заглавие - Власов или Фотий Иваныч? И вообще, не ясно, как все повернется. Если Ваш роман и в целом виде окажется хорошим, не развалится на части, не осядет, то возникнет наконец почва под бесконечными, но все еще, увы, почти бесплодными разговорами о миссии эмиграции, о сохранении культуры и о нашей красивой роли. Надеюсь и даже уверен, что так и будет. Давно пора.
      И о Власове давно пора сказать что-то осмысленное, солидное и спокойное. Вы, может быть, знаете, что два года назад в здешних газетах развернулась дискуссия о Власовском движении между второй и третьей волной, то есть между власовцами и евреями. Помню даже, что начал ее юрист Еселевский1 в газете "Новости".2 Все дискутанты страшно горячились, "уровня" не возникло, и правда, как это часто бывает, затаилась где-то посредине. Важно другое - ругались так темпераментно, столько людей было вовлечено в эти споры, что Рюрик Дудин (он же Днепров и Градобоев)3 прекратил здороваться со мной только потому, что я печатаюсь в газете, которая ругает Власова, хотя сам я, как Вы понимаете, в дискуссии не участвовал. Короче говоря, Власов - белое пятно, при том, что интерес к нему велик и страсти бушуют.
      Мое собственное куцее мнение о Власове (две-три книжки о нем я прочел) сводится к тому, что раз Власова повесили, то судить его второй раз неэлегантно, остается - понять.
      Что же касается моего ненаписанного романа, то, во-первых, он написан, и во-вторых, настолько плохо, что я даже удивлялся, перечитывая эти 650 страниц. Действительно, такой роман под заглавием "Пять углов"4 я написал еще в Союзе и с невероятными трудностями переправил в Америку. Когда-то хорошо сказал о нем вздорный и чудесный человек Давид Яковлевич Дар5:
      "Как вы умудрились написать роман - одновременно - страшно претенциозный и невероятно скучный!?"
      Короче, роман никуда не годится, и не только потому, что первые 300 страниц написаны с оглядкой на цензуру. Видно, я, как говорится, не по этому делу. Из него не удалось даже выкроить повесть страниц на сто, все испорчено на химическом уровне.
      Я думаю, для романа нужно не особое состояние, а особые органы, особый характер, проще говоря - особый талант. И дело, конечно, не в объеме, а в каком-то неясном и неформулируемом качестве.
      Уверен, что когда больной Чехов поехал на Сахалин (при тогдашних средствах сообщения), то действовал он лишь отчасти в поисках гражданской судьбы и даже вериг, а в значительной степени - в погоне за романом. В его письмах тоска по роману очень заметна, хоть она и ретушируется юмором. Ведь и тогда разница или даже дистанция между романистами и беллетристами считалась качественной. В общем, "комплекс романа" там был, и я не уверен, что Чехов избавился бы от него, даже если бы прожил на 30 лет дольше.
      Ну, а от Чехова не так трудно перейти и к себе. Последние лет десять я пишу на одну-единственную тему, для русской литературы традиционную и никогда никем не отменявшуюся - о лишнем человеке. При том, что, по моему глубокому убеждению, все люди - более или менее лишние, а все проблемы в принципе неразрешимые.
      Короче, романа мне не написать, как бы я этого ни желал. Я пробовал, и после первой неудачи пробовал, один раз написал 50 страниц, и на этих пятидесяти страницах ни один персонаж не ожил, все были из фанеры и говорили механическими голосами. Не получается. Без всякого кокетства я думаю, что прав был один мой знакомый, который говорил, что я принадлежу к "малым дарованиям".6 Ничего унизительного тут нет, поскольку это не оценка, а понятие, термин. Думаю, он был прав, и я готов с этим примириться.
      А вот в связи с передачами моими на "Либерти" я чуть не обиделся на Вас. Ведь это самое радио - единственный ощутимый источник пропитания. Литературой я зарабатываю в последние три года от 3 до 5 тысяч, на эти деньги здесь не может прожить даже караульная собака. Лена7 зарабатывает на своей наборной машине долларов 100-140 в неделю, все у нас бесхозяйственные, все проедается мигом, ни о какой экономии никто не в состоянии думать, при этом - никаких медицинских страховок и ни малейших сбережений у нас нет. В общем, если я завтра сломаю ногу, то буду лежать на тротуаре, пока она не срастется. И т.д.
      Кстати, к ужасу моему, радио "Либерти", как будто прислушавшись к Вашим безответственным рекомендациям, сократило мои передачи до одной в неделю, да и эта одна никем не гарантируется.
      Конечно, радио - это халтура, написаны все мои передачи кое-как, но конструктивной вредной лжи в них не так уж много. Как гражданин я сторонник мирного сосуществования, но как отец семейства цинично уповаю на международную напряженность. А то переизберут ястреба нашего Рейгана, да и прикроют всю радио-лавочку. В общем, буду продолжать халтурить, разве что, узнав, что Вы слушаете эти передачи, буду писать их старательнее.
      Надеюсь, 137-й номер8 уже вышел. Если все мои (и Ефимова) просьбы по-прежнему выполнимы, то попросите, пожалуйста, Леву Рудкевича9 выслать мне часть макета, когда Вы убедитесь, что он Вам больше не понадобится. Огромное спасибо.
      Георгий Николаевич, дорогой, не подумайте, что я вовлекаю Вас в многословную переписку, это письмо ответа не требует, вот поговоритъ как следует - хотелось бы. В Вашем письме промелькнул намек на то, что Вы собираетесь к нам. Неужели опять будете так загружены и измучены? А то мы бы устроили пикник на берегу Мидоу-озера, в десяти минутах от нашего дома. Что же касается воблы, то ее сколько угодно в наших бесчисленных русских магазинах, о пиве же и говорить нечего.
      К Вашему приезду я буду водить машину, взял уже шесть уроков, способностей, правда, не выказал.
      Всех вас обнимаю, Левушке огромный привет, масса людей тут его вспоминает с любовью.10
      Будьте здоровы.
      Ваш
      С. Довлатов
      1 Михаил Яковлевич Еселевский, адвокат, в 1979 г. эмигрировал из Одессы. В газете "Новости" (?? 41-45 и 52-58, ноябрь-декабрь 1983) напечатал большую статью "Зигзаги", негативно оценивающую власовское движение. Ему оппонировал В. К. Завалишин, после чего в "Новостях" последовала еще одна статья Еселевского: "Дуэль при одной шпаге" (12.1.1984). В "Иностранке" под фамилией Еселевский изображен нью-йоркский таксист, чья судьба ассоциируется с реальным лицом: "На Западе Еселевский окончательно разочаровался в марксизме. Начал публиковать в эмигрантских газетах запальчивые статьи. Но затем разочаровался и в эмигрантских газетах. Ему оставалось только сесть за баранку..."
      2 "Новости" - ежедневная (затем еженедельная) эмигрантская газета, издававшаяся в Нью-Йорке с сентября 1983 по февраль 1984 г. Евгением Рубиным и Павлом Палеем.
      3 С. Д. путает здесь двоих братьев: Рюрика Владимировича Дудина, псевд. Роман Днепров (1924-1995) и Льва Владимировича Дудина, псевд. Николай Градобоев (1910-1984) - эмигрантов "второй волны", сотрудничавших на радио "Свобода", в "Новом русском слове" и др.
      4 Под названием "Пять углов" у С. Д. должен был выйти в 1975 г. сборник рассказов в Таллине. Однако в последний момент книга была запрещена. Роман, написанный С.Д. в середине 1970-х, был озаглавлен "Один на ринге" (хранится в архиве семьи С. Д. в Нью-Йорке). "Пять углов" - одно из гипотетических названий.
      5 Давид Яковлевич Дар - прозаик. О нем см. эссе С. Д. "Последний чудак" в книге "Малоизвестный Довлатов".
      6 Слова Валерия Алексеевича Грубина, ближайшего приятеля С. Д. с университетских времен.
      7 Елена Довлатова (род. в 1939) - корректор, наборщица, редактор, жена С. Д., с 1977 г. в эмиграции.
      8 В ? 137 "Граней" напечатаны "Рассказы из чемодана".
      9 Лев Александрович Рудкевич (род. в 1946) - биолог, психолог, доктор психологических наук, один из создателей в Ленинграде (вместе с Татьяной Горичевой и Виктором Кривулиным) самиздатского журн. "37" (1976-1981), в 1977 г. вынужден был эмигрировать, жил в Австрии, в Вене. В ? 137 "Граней" напечатана его статья "Забытая годовщина" - об И. В. Мичурине, в 1986 г. короткое время (после ухода Поповского) был зам. гл. редактора "Граней". В 1991 г. вернулся в Петербург.
      10 Лев Рудкевич, занимавшийся в Вене проблемами эмиграции из СССР, запомнился многим из тех, кто уезжал через австрийскую столицу.
      15
      1 марта <1986>
      Дорогие: Наташа, Георгий Николаевич и Левушка, которого я отказываюсь называть по отчеству!
      Посылаю вам два слегка преображенных радиоскрипта,1 отобранных, как мне кажется, в соответствии с профилем "Граней". Может, вы захотите использовать их в разделе коротких рецензий. Если не захотите - обид не последует.
      Если вас смутит заглавие "В круге первом" (как оно смущает меня самого), то назовите, скажем: "Эксперимент, симптом или случайность?".
      Если понадобится псевдоним, то подпишите - Д. Сергеев. Инициалы "С. Д." не годятся, так подписывается в РМ Сергей Дедюлин.2 Между прочим, этот Дедюлин напечатал лет десять назад в "Вестнике РХД" статью "Пушкин и Бродский" (сравнение шло в пользу Бродского), подписал эту статью "С. Д.",3 и весь Ленинград был уверен, что это именно я помешался на почве любви к Бродскому.
      Как вы там? Надеюсь, вас еще не сожрали темные силы? Надеюсь, вы не на каждую низость окружающих реагируете сердечными приступами?
      А также надеюсь, что мы увидимся весной, как обещала Наташа.
      Всех обнимаю.
      Ваш
      С. Довлатов
      1 О каких скриптах идет речь, установить не удалось. В начале марта 1986 г. Владимову оставалось редактировать "Грани" два месяца.
      2 Сергей Владимирович Дедюлин (род. в 1950) - историк, журналист, с 1981 г. в эмиграции, в 1980-е сотрудник "Русской мысли". Живет в Париже.
      3 "Пушкин и Бродский" ("Вестник РХД", ? 123, 1977). Статья подписана инициалами Д. С. (не С. Д.), перепечатана из самиздатского журн. "37". Ее автор - не С. Д., и не Дедюлин, а Владимир Сайтанов; никакого сравнения "в пользу Бродского" в статье нет. Очевидно, само сопоставление жизненного пути и творчества Бродского с судьбой нашего национального гения вызывало в ту пору ощущение непомерного возвеличения Бродского. Точно так же "весь Ленинград" совсем не был уверен в авторстве С. Д. И у него, и у авторов "37" круг читателей пересекался весьма сильно, и, в общем, было известно, кто, что и где публикует.
      16
      15 мая <1986>
      Дорогие Наташа и Георгий Николаевич!
      Довольно грустно то, о чем вы пишете. И все-таки мне кажется, что европейские безобразия как-то опрятнее наших, американских. Все же в подоплеке европейского свинства лежат - пусть заниженные, окрашенные безумием, но все-таки - идеи: антисемитизм, славянство, почва, левые, правые, будущее России. В Америке - подоплека всегда денежная, а сами слова: "принцип", "идеал" - воспринимаются как неуклюжие и кокетливые ископаемые из Даля, такие же, как "тамбурмажор" или "шпрехшталмейстер". Всех тех людей в Нью-Йорке, которые не воруют, я знаю по именам и восхищаюсь ими так же, как в Союзе восхищался Солженицыным. Будь я Эрнстом Неизвестным, я бы ваял их одного за другим. Если бы вы знали, от скольких знакомых я слышал, что Миша Михайлов - дурак, и только потому это говорилось, что он - открытый и простой человек.
      Именно поэтому меня давно удивляет интимная близость между Максимовым и Андреем Седых. Я никогда не пойму, что общего у фанатика и при всем его жлобстве - идейного человека Максимова с этим старым прохиндеем? Полностью и абсолютно доказано, что Седых крал деньги, жертвуемые Бунину Рахманиновым и Кусевицким, но никого это не интересует. У нас считается: если украл и не попался, значит - умница, настоящий бизнесмен. Я ничего не преувеличиваю. Здесь именно воруют, грабят, причем нисколько не фигуральным, а самым базарным или вокзальным способом. К сожалению, это относится только к нашей эмиграции. Среди стариков ворья меньше, Седых почти исключение. Какой бы причудливой, смехотворной и даже болезненной ни была деятельность Вадима Белоцерковского,1 я не могу, сравнивая его с нашими, забыть о том, что он во всяком случае - не вор и не жулик. В Нью-Йорке это воспринимается почти как святость. Ладно...
      Скоро вам что-то пошлет (или даже уже послал) еще один славянский мыслитель Женя Наклеушев,2 печатавшийся в "Континенте". По типу он начетчик, деревенский философ в оловянных очках и с самодельным телескопом в руке. Тем не менее, я, например, читаю его с интересом. На фоне всеобщего (не в Европе, а в Америке) балагурства, порядком мне надоевшего, хотя я отчасти сам его и взращивал, Наклеушев выглядит привлекательно. Должен сказать, что я еще в 1980-м году объяснял (как старший товарищ) Вайлю и Генису следующее. Если писатель лишен чувства юмора, то это - большое несчастье, но если он лишен чего-то обратного, скажем, чувства драмы, то это - еще большая трагедия.