– Хатусу! – откликнулся многоголосый хор.

– Хатусу! – на этот раз рев бьт оглушающим.

– Хатусу!

Дальше к хвалебному хору присоединились тыcячи голосов.

Колесницы постепенно разгонялись. Амеротк гадал, была ли подготовлена эта лавина восхвалений, или все получилось само собой. Но скоро ему стало не до размышлений. Колесница Хатусу летела, словно птица. За ней грохотали сотни других колесниц. Земля гудела от дроби копыт, скрипа упряжи, лязга металла. Ехавшие позади Хатусу старшие офицеры отдавали команды. Движение по фронту замедлилось. Затем правое крыло, описывая дугу, ускорило ход. Прохладный вечерний ветер доносил до них шум битвы у главного входа, но им ничего не было видно, кроме огромной белесой тучи пыли. Амеротк отстегнул от борта лук и принял боевую стойку, расставив ноги для равновесия. Колесницы еще прибавили ход. Понукаемые возничими, кони мчались, как демоны, на ничего не подозревающих митаннийцев. Их увлекал вперед гром битвы, сам вкус убийства. Они приблизились к белой туче и в следующее мгновение, как стрелы, вонзились в ряды митаннийцев.

Вокруг царил неописуемый хаос. Земля была усеяна телами людей и трупами лошадей. Кое-где египетские фаланги еще держались, но частично воинам-митаннийцам удалось прорваться в лагерь. Появление египетских колесниц застало их врасплох. Митаннийцев привлекал грабеж, их кони были измучены, а среди всеобщего хаоса битвы их тяжелым колесницам не хватало свободы движения.

Амеротк увидел обращенные к нему кричащие лица. Он стал выпускать стрелу за стрелой, затем взялся за меч и палицу. Перед ним возникали лица, руки, торсы и тут же отлетали прочь огромными хлещущими кровью ранами. Дождь кровавых брызг обдавал его и возничего, заливал пол колесницы. Вокруг шел рукопашный бой. Густой слой пыли покрывал доспехи, стяги, шлемы и лица; и трудно было отличить, где свой, где чужой. Амеротк поднял голову. Хатусу сражалась в гуще врагов. Ее копье без устали поднималось и опускалось. Группа воинов-ветеранов обступала ее, добивая солдат митаннийцев и защищая свою царицу, которая продвигалась все дальше во вражеские ряды.

Вначале это была битва яростная и кровавая: со всех сторон неслись крики и вопли; митаннийцы пытались развернуть лошадей и ввести в бой свои колесницы. Но Амеротк заметил перемену в настроениях. Египетские пешие воины, сражавшиеся в лагере, услышав о подоспевших им на помощь Колесницах, начали теснить митаннийцев. Издалека донеслись звуки труб, криков прибавилось. Это несколько отрядов колесниц, ведомых Сененмутом, обрушились на дальний фланг митаннийцев. И битва превратилась в резню. Митаннийцы оказались в ловушке в виде подковы. Некоторые попытались вырваться, и им это удалось, но офицеры Хатусу отправили часть своих отрядов в погоню. У Амеротка руки налились тяжестью, резало в глазах, а в рот набилось столько пыли, что ему казалось, он вот-вот задохнется. Милосердие и жалость были забыты. Воины-ветераны перерезали горло всем врагам, кто бросил оружие, а иногда незнающие жалости бойцы насиловали своих поверженных врагов. Амеротк схватил за руку своего колесничего.

– Все, конец! – завопил он. – Все кончено. Это уже не битва, а бойня!

Возничий смотрел на него с немым удивлением.

– Поворачивай! – взревел Амеротк. – Битва выиграна!

Возничий неохотно развернул лошадей и поехал в обратную сторону, выискивая просветы в рядах египтян и давя поверженных врагов.

Вскоре центр побоища остался позади. В лучах заходящего солнца каменистая пустыня казалась красной от крови. В некоторых местах трупы лежали в три слоя. Отовсюду неслись стоны раненых. Лошади пытались освободиться от постромок. Следовавший за армией сброд уже нахлынул в поисках поживы. Они раздевали трупы, перерезали горло раненым вражеским воинам.

Амеротк указал на маленький островок зелени неподалеку от лагеря. Туда уже свозили раненых египтян, передавая на попечение лекарей. В тени, возле дышащего прохладой озера, Амеротк сошел с колесницы. Он двигался как во сне. Раненые стонали, просили дать им что угодно, только бы это помогло избавиться от жары, пыли и боли. Амеротком владело полное безразличие. Он снял доспехи, лег и окунулся лицом в воду. Брызги полетели на голову и шею, а он стал пить, лакая воду по-собачьи. У него не было сил двинуться с места; ему хотелось только уснуть и ничего не видеть и не слышать. Вдруг он скорее почувствовал, чем увидел, что рядом стоит какой-то человек: длинноволосый солдат-наемник в дешевых латах.

– Великая победа, господин Амеротк?

Судья обернулся на голос. Цвет лица стал темнее, черты скрывали борода и усы, но глаза Амеротк узнал сразу и тут же пожал протянутую руку Менелото.

На следующее утро частоколы, окружавшие лагерь, были сняты, чтобы вся египетская армия могла представить всю свою мощь, построившись в сомкнутые шеренги. За ночь был возведен огромный помост, на сооружение которого пошло дерево и другие материалы с захваченных колесниц. В центре помоста находился шатер, изготовленный из ткани, взятой в лагере митаннийцев. Рядом стоял Сененмут. Он был провозглашен одним из самых выдающихся героев битвы. Как истинный актер, он не стал мыться и переодеваться и остался в бронзовом панцире и военном схенти. В одной руке он держал шлем, а другая рука его лежала на изогнутом мече в ножнах. Ему было Поручено вручать «Золотых Орлов» – награду за доблесть военачальникам и отличившимся солдатам. Каждый раз, поворачиваясь, он бросал взгляд на стоявшего в передних рядах Амеротка. Он улыбался одними глазами. Выход Амеротка из боя не обсуждался. Накануне вечером Хатусу послала Амеротку вина. По обеим сторонам от Амеротка стояли командующие и главные жрецы со знаками и стягами разных богов и полков египетской армии.

В прошедшую ночь никто не спал. Лагерь митаннийцев стал добычей победителей, и ночь прошла в праздновании ошеломляющей победы Хатусу. Тушратте удалось спастись бегством, но ведущие его военачальники не избежали плена и теперь находились за лагерем в наскоро сооруженном загоне. Пешие воины, возничие, лучники с колесниц, гвардейцы, воины-ветераны и наемники – все как один смотрели на золотистый шатер, гордо возвышавшийся на помосте. Амеротк догадывался, что будет происходить дальше.

Сененмут поднял руку. Сразу же дружно заревели трубы, а за лагерем им вторили другие музыканты. За помостом плотной группой стояли жрецы в белых одеждах с курильницами, и дым благовоний словно молитвы, тянулся к небу. Раздался звон тарелок. Сененмут обернулся и подал знак. Двое жрецов поспешили вперед и медленно развели в стороны золотые полотнища шатра. На троне Гора, в дорогих одеждах восседала Хатусу, под ногами ее стояла скамеечка. Голубой шлем на ее голове, корону войны, обвивала серебряная кобра. На плечах у нее была прекрасная накидка. Нижнюю часть ее тела скрывали складки белого полотна. В скрещенных руках она держала короткий посох-скипетр и бич, а на коленях ее лежал боевой серп священный меч фараона. За ней стояли опахалоносцы, и колебание больших страусовых перьев вызывали одну ароматную волну за другой. Амеротк смотрел на красивое лицо Хатусу и думал о том, что совсем недавно его чудовищно искажал азарт битвы. Амеротка изумила закрепленная под ее подбородком накладная борода, как это делалось у фараонов. Войско застыло, пораженное ее величественным видом и необычностью положения. Взгляд неподвижной, как изваяние Хатусу, был устремлен поверх голов выстроенных перед ней воинов.

– Смотрите же! Пред вами совершенное божество! – Звучный голос Сененмута разносился по всему лагерю. – Взирайте на золотую плоть вашего бога! Золотой трон живущего божества! Вот ваш фараон, Хатусу, Макаат-Ра: истина души бога! Любимая дочь Амона, зачатая милостью бога Амона-Ра во чреве царицы Яхмос!

Сененмут сделал паузу, давая слушателям время осознать его слова. Он не только провозглашал Хатусу фараоном, но и заявлял о ее божественном происхождении.

– Смотрите! Вот ваш фараон, правитель Верхнего и Нижнего Египта! – продолжал он. – Золотой Гор, владыка диадемы, сокола и змеи! Царь, чья Слава не померкнет в веках! Любимец Амона– Ра!

Он умолк. Молчание становилось гнетущим. Никогда прежде в истории Египта женщина не держала скипетр и бич и не провозглашалась как дитя Бога, царь, повелитель Девяти Луков.

– Хатусу! – крикнул кто-то за спиной Амеротка.

И сразу же все войско стало дружно повторять:

– Хатусу! Хатусу! Хатусу!

Копья стучали о щиты. Рев голосов нарастал.

Приветственные возгласы звучали так громко, словно они должны были дойти до самого края земли и про никнуть за дальний горизонт в чертоги богов. Шеренги подались назад, и Амеротк вместе с остальными опустился на колени и коснулся лбом земли в знак полного подчинения. Амеротк улыбнулся в душе: Хатусу одержала победу и в войне, и в мире. Взревели трубы, все поднялись с колен. Сененмут отдал приказ привести пять знатных пленников. Связанных, их подвели к трону и поставили на колени.

Хатусу встала и взяла ритуальную палицу, поданную ей одним из жрецов. Солдаты держали пленников, а она хватала их по очереди за волосы и наносила удар. Амеротк закрыл глаза. Ему были слышны стоны и страшный хруст. Когда он снова открыл глаза, распростертые тела пленников в одних набедренных повязках лежали перед помостом в растекающихся лужах крови.

Хатусу снова воздавали хвалу, и через Сененмута она объявила о своих милостях «любимым воинам». Были обещаны новые награды, дележ захваченной добычи; триумфальное шествие в Фивы; также заявлялось о будущем укреплении царства.

К Хатусу приволокли Небанума. Сененмут не стал тратить много слов и времени. Опозорившего себя командующего было приказано вывести из лагеря, и там солдаты из разных полков должны были забить его камнями. После всего этого Хатусу вернулась на свой трон. Золотые полотнища были опущены, словно закрылись дверцы священного ларца, скрывающие золотую божественную плоть от нечистых людских взглядов.

Амеротк смотрел на божественную пирамиду и восхищался правильностью формы этой необыкновенной лестницы в небо. Лучи восходящего солнца коснулись ее отполированной вершины, иона вспыхнула, как подожженный фитиль масляной лампы. Темная, поражающая воображение громада пирамиды пробудила в его памяти воспоминания об отце, который когда-то привозил его сюда познакомить с величием Древнего Египта.

Никто не знал истинной причины строительства пирамид. Амеротку вспомнились рассказы отца о существовании связи между ними и богами начала времен. Назывался тот период «3еп Тепи». Тогда боги спускались с небес и жили среди людей. Везде царил мир. В те времена Нил не тянулся узкой зеленой полоской, а представлял собой роскошную долину, покрывавшую землю, как богатый ковер. Тогда лев был другом человека, а пантера жила в его доме, как домашняя любимица. Отец Амеротка, жрец, знал множество подобных историй о том, что пирамиды были попыткой вернуться к богам.

Амеротк оглянулся на пристань, где стоял на якоре имперский военный флот. Хатусу вместе со своим советом спешила в Фивы впереди своей победоносной армии. По словам Сетоса, она собиралась вершить суд над непокорными и недругами, оставшимися в Фивах. Войска увидели ее, как бога, отмеченной богом, царем и фараоном, и ее слово было законом. Даже Сененмут стал в отношениях с ней более осторожным, а вот Омендап во всех вопросах полагался на ее мнение. Он выздоровел после покушения, но ничего нового по этому делу сообщить им не мог.

Внешне Хатусу мало изменилась. Ее глаза по прежнему могли весело щуриться. Она могла и кокетничать, но все это были уловки, своеобразное оружие. Даже в простом одеянии без регалий она излучала силу власти. Ее настроение не оставались постоянными, словно она познала человеческие души и сердца, и ей открылись тайные пружины их движения. В считанные мгновения она могла превратиться из жеманной соблазнительницы в капризную девчонку. Когда она опускала голову, сжимала губы и смотрела исподлобья от нее веяло холодом. Хатусу не терпела возражений. У нее были скипетр и бич. Весь Египет, все народы Девяти Луков должны трепетать перед ней. С Амеротком она почти не говорила, но как то раз, когда остальные покинули ее палатку, она придержала его за руку.

– Вы не получили награды за то, что сделали. Он смотрел на нее и молчал. – Но, может быть, вы не хотите награды? – дразнила она. Ее рука легла ему на плечо. – Вот твоя награда, Амеротк. Ты мой друг. Ты – любимец фараона.

Амеротк поклонился, благодаря за высочайшую из наград, которые могут быть пожалованы фараоном: звание «Друга Царя», дававшее пожизненную защиту, прощение и помилование за все прошлые и будущие грехи. Однако ответ у него вырвался нескладный:

– Ваше Величество, – объявил он, – вам принадлежат мое сердце и душа, но они всегда будут стараться следовать истине.

Хатусу с улыбкой взяла его руку и поцеловала в ладонь.

– Вот поэтому ты мой друг, Амеротк.

Хатусу показала войскам, каково ее возмездие.

Небанум встретил смерть под градом камней. Было принесено в жертву еще несколько пленников. Лагерь митаннийцев подвергся разграблению. На Синай отправились отряды колесниц, чтобы вернуть рудники, обновить гарнизоны и пройтись огнем и мечом по земле Ханаана.

– Пусть эти бунтовщики получат хороший урок! – заявила она. – Я хочу, чтобы слух обо мне прошел по всей земле. Пусть все знают о могуществе Египта!

Были собраны тела убитых вражеских воинов. Их число измерялось тысячами. Нескончаемые ряды трупов лежали на солнце, распространяя зловоние. Хатусу приказала отрезать и собрать в корзины пенисы убитых вражеских солдат.

– Отошлите их Рахимеру! – потребовала она. Пусть он и жители Фив узнают, как велики наши победы!

Никто не возражал. Обычно в таких случаях отрубалась правая рука, но жуткий дар Хатусу служил напоминанием всем, какой удар она нанесла миру мужчин, перевернув все. Она также желала показать этим Рахимеру и его приспешникам, какие ужасы еще ждут их впереди. Воины-ветераны, ее подручные без малейших колебаний выполнили кровавое поручение. Прикажи им Хатусу забраться на небо и достать для нее солнце, они бы подчинились беспрекословно. Хатусу была не только их фараоном, но и прекрасной, ужасной и кровожадной богиней.

Амеротк вздохнул. Флот бросил якорь в Саккаре, где Хатусу принимала управляющих окрестных провинций. Получая их дары, преподнесенные с почтением, она показывала, что власть у нее, и подтверждала свои права.

Отправиться к пирамидам предложил Менелото. Миновало уже четыре дня, как они покинули места сражений, но черная завеса от дыма погребальных костров продолжала закрывать небо. Менелото обычно навещал его ночью. Садился он там, где потемнее, и рассказывал о том, как ему удалось ускользнуть из рук амеметов, как он отправился в Красные земли, где встретил группу наемников. Позднее они присоединились к армии, двигавшейся на север.

– Я доверяю вам, Амеротк, – сказал Менелото. Тогда в Зале Двух Истин вы судили по справедливости и рассуждали здраво. Но уже в пустыне я поразмыслил и кое-что вспомнил. Все началось с того момента, как фараон посетил пирамиду в Саккаре и прошел через потайную дверь.

– Потайную дверь? – не поверив своим ушам, переспросил Амеротк.

– В то время я ничего о ней не знал, – признался Менелото. – Вам известно, что в пирамидах множество галерей и потайных ходов. Я предположил, что фараон посещал какое-то святилище или ему случилось найти какое-то спрятанное сокровище. Я, Амеротк, солдат, и мое дело – выполнять приказы.

– И сколько раз он туда ходил? – спросил Амеротк. – Три или четыре раза. До пирамиды Хеопса нас сопровождал Ипувер и несколько человек охраны. Они остались ждать снаружи. Мы поднялись по ступеням и прошли сначала через маленькую дверь в северной грани, а затем через потайную дверь. Я стоял на страже, а фараон с Аменхотепом отправились дальше внутрь.

– И что вы хотите теперь?

– Мы должны там побывать. И должны вернуться. Надо узнать, что скрывается за всем этим. – А я вам зачем?

– У вас царский картуш, – пояснил Менелото.

– Кроме того, вы пользуетесь божественной милостью. Вам не станут задавать лишних вопросов. Кроме того, вы судья в моем деле. Есть и еще одна причина.

– Какая?

– В лагере скрываются амеметы. Я уверен в этом. Возможно, кое-кого из своих они потеряли во время сражения, когда досталось и другим шакалам, следовавшим за войском, но добычу они захватили богатую.

– Возможно, они здесь ради этого.

– Нет. Они здесь по какой-то другой причине.

Амеротк отошел от стены, окружавшей пирамиду, и окинул взглядом каменную пустыню. Он пожалел, что рядом не было Шуфоя. С того момента, как он покинул лагерь, его не отпускал страх. Он никак не мог понять, на самом ли деле за ним кто-то следил, или ему только так казалось. Или же на него сильно действовало само это священное место? Эти загадочные сооружения, пирамиды, заупокойные храмы, гробницы, мощеные дороги и в отдалении припорошенный песком сфинкс, задумчиво устремивший в пустыню невидящий взгляд, – все вокруг дышало угрозой.

– Здравия и процветания!

Амеротк молниеносно обернулся. При слабом свете звезд Менелото выглядел тенью. Он прокрался вдоль стены неслышно, по-кошачьи. Амеротк крепко пожал протянутую руку. Менелото опасливо оглянулся.

– Что такое?

– Мне как-то не по себе, – признался Менело то, качая головой. – Жрецы-хранители напились дешевого пива и спят. Мне чудится, что за нами следят. Призрачные тени…

Он придвинулся ближе, и Амеротк уловил винный дух и запах лука.

– Амеротк, вы верите в призраков? В то, что тени умерших живут сами по себе?

– Мне призраков и здесь хватает, – постучал себя по голове Амеротк, и собирался отвернуться, но Менелото схватил его за руку.

– Как ваша жена, госпожа Норфрет?

– С ней все хорошо, – ответил Амеротк, порываясь идти. И снова Менелото задержал его.

– Я знаю, что у вас в душе, Амеротк. Думаю, что половина Фив тоже об этом знает. Когда вы обручились с Норфрет, я был молодым офицером и ухаживал за ней.

– Ну, что же дальше? – холодно спросил Амеротк.

– Я ей нравился, – ответил Менелото. – Я очень ей нравился. Но душой и телом она ваша, Амеротк. – Он прошел вперед. – Вы поклоняетесь истине, так примите ее такой, какая она есть! – бросил он через плечо.

Они вошли в некрополь и по извилистым не мощеным дорожкам добрались до своей цели. Разбуженный жрец-хранитель был готов возмущаться и протестовать, но все возражения застыли на губах старика-жреца, когда дрожащий свет факела осветил царскую печать-картуш. Его позвал женский голос, но он в ответ огрызнулся и, недовольно ворча, проводил их к подножию огромной пирамиды.

– Но почему надо идти сейчас, если скоро рассвет? – сетовал жрец.

– А почему бы и не сейчас? – насмешливо ответил вопросом на вопрос Амеротк.

Он взял из рук старика факел и начал долгий трудный подъем по неровным ступеням к входу на северной грани. Жрец шел следом. Вход был выдолблен в стене. Их встретила темнота и затхлый запах. Они зажгли еще несколько смоляных факелов. Жрец сел у входа.

– Я подожду здесь, – раздраженно объявил он. Держа в каждой руке по факелу, Амеротк с Менелото вошли в пирамиду. К духоте и застоявшемуся воздуху прибавлялась гнетущая тишина. Казалось, мертвые собрались вокруг и пристально наблюдали за ними. В конце главной галереи они свернули налево и спустились на несколько ступеней.

– Пирамида стоит открытой уже несколько веков, – проговорил Менелото, и гранитные стены отозвались гулким эхом. – Воры и грабители успели потрудиться здесь от души.

– А как мы найдем дорогу назад? – поинтересовался Амеротк.

– Божественный фараон тоже об этом беспокоился, – ответил Менелото. Он подвел Амеротка к стене и поднял факел. – Видите, там есть стрелки.

Амеротк не сразу разглядел зарубки, напоминавшие листья или наконечники стрел, которые указывали в сторону, откуда они пришли. Менелото двинулся дальше.

– Смотрите, вот еще одна отметина. Они идут по всей пирамиде. Ее строитель, Хеопс, бьш не только фараон, но и маг. В пирамиде великое множество галерей и коридоров. Часть из них заканчивается тупиками, а по другим можно бродить по кругу до бесконечности. Поэтому ищите стрелки. Если найдете их на стене, значит, вы идете назад.

Они уходили все дальше вглубь пирамиды. Амеротку с большим трудом удавалось сдерживать страх и не поддаваться панике. Ему казалось, что стены сходятся, сужая проход. В некоторых местах потолок опускался настолько, что им приходилось идти согнувшись. В воображении Амеротка это была уже не старая, давным-давно разграбленная усыпальница, а живое существо, пристально наблюдавшее за ними и готовое в любую минуту захлопнуться и раздавить их. К счастью, Менелото знал дорогу. Он часто останавливался и проверяя потметки на стенах. Время от времени им попадались следы тех, кто побывал в пирамиде до них. В одном из углов лежал рассыпающийся скелет, пальцы которого продолжали держать нож, сломанный у самой рукоятки. Попадались на их пути и другие ужасные останки.

– Воры продолжают наведываться сюда и испытывать судьбу, – заметил Менелото. – Им приходится расплачиваться за свою дерзость.

Амеротк собирался ответить, но услышал прокатившееся по коридорам эхо какого-то звука.

– Что это?

Он обернулся. Менелото обнажил кинжал.

– Я уверен, что слышал крик, – сказал Амеротк и посмотрел на Менелото. – За нами кто-то идет?

Менелото показал на песчаный пол, на след пепла от их факелов.

– Может быть, это жрец решил пойти за нами.

Но мы не можем ждать, идемте!

Они ускорили шаги. В конце галереи Менелото остановился и с облегчением вздохнул. Он подошел к стене, нажал на один из камней. Амеротк опустил факел и заметил у основания стены царапины. Он услышал звук и поднял голову. Камни пришли в движение. Потайная дверь повернулась на смазанных штифтах. Порыв холодного ветра заставил плясать пламя факелов.

– Дверь деревянная, но сделана и раскрашена под камень, – объяснил Менелото. Он погасил один из факелов и надежно установил его под одной из петель. – Снаружи дверь можно открыть, но я не уверен, открывается ли она изнутри. Здесь я оставался на страже, а божественный фараон с Аменхотепом отправились дальше.

Амеротк вошел внутрь вслед за Менелото. Коридор так резко уходил вниз, что им пришлось почти бежать, чтобы не упасть. Коридор заканчивался квадратной комнатой с каменным полом и стенами из гранитных блоков.

– Ничего здесь нет, пусто, – заключил Амеротк.

Менелото тем временем ощупывал стены в поисках потайного хода. Амеротк обратил внимание на то, что в одном из углов насыпанный горкой песок был слегка примят. Он стал копать в том месте, Менелото помогал. В одной из каменных плит обнаружилось кольцо. Они тянули за него, обливаясь потом и ругаясь, и в конце концов им удалось сдвинуть плиту с места. Менелото опустил факел, и перед ними предстали верхние выщербленные ступени лестницы, уходившей в темноту. Они заторопились вниз. Сначала свет еще боролся с тьмой, но тьма оказалась сильнее.

– Похоже на чертог Дуата, – заметил Менелото. Как будто мы в одном из страшных залов подземного царства.

Он сделал несколько шагов и ругнулся. Амеротк поспешил к нему. Они вытянули руки с факелами. Постепенно глаза их привыкли к скачущим теням. Пламя вспыхнуло ярче, и Амеротк открыл рот от изумления. В свете факелов они увидели, что находятся в длинном зале со сводчатым потолком. По бокам вдоль стен стояли огромные деревянные столбы.

Менелото подошел к одному из них. Когда Амеротк поднял факел, на потолке стали видны трещины.

– Должно быть, потолок начал трескаться, и его укрепили столбами, – предположил он.

– Во имя владыки света! – воскликнул Менелото.

Он прошел вперед и остановился. Амеротк последовал за ним и посмотрел вверх. Сначала ему показалось, что с потолка свисают какие-то лохмотья, но, присмотревшись, понял, что это были кожаные ремни с петлей на конце. Из большинства свисали полуразвалившиеся скелеты. Кое-где в петлях оставались только черепа с грудной клеткой и часть позвоночника. Несколько петель болтались пустые: вывалившиеся из них кости лежали внизу горками праха. Они пошли дальше мимо этих жутких напоминаний об усопшем фараоне. Казалось, не будет конца этому залу и ременным петлям с их жутким грузом. Сверху на них сыпалась каменная крошка.

– Вероятно, это построил Хеопс, – задумчиво рассуждал Амеротк. – Он проложил под пирамидой потайной лабиринт. Но ходы оказались слишком глубокими, и его архитекторам пришлось установить эти колонны. Позднее, чтобы никто не узнал, что произошло, он приказал повесить рабов, ставших мертвыми стражами его тайн.

Его слова гулко отдавались в темноте. Страх охватывал Амеротка все сильнее и сильнее, так что у него появилось ощущение, что его обступает армия мертвецов. Возможно, они превратились в демонов-сторожей этого тайной места. Но что же Хеопс хотел спрятать так тщательно? Что такое особенное требовалось скрыть в глубинах земли и запечатать смертной печатью? Вокруг валялись напоминания о тех, кто трудился в этом подземелье: обрывки ткани, черепки, инструменты, разбитые тарелки.

Они шли и шли по нескончаемому залу. По обеим сторонам тянулась вереница столбов, а с потолочных балок свисали бесчисленные кожаные петли. Под ногами хрустели кости, сандалии взметали прах. Наконец они достигли дальней стены с выбитой на ней длинной надписью. Амеротк высоко поднял факел. Иероглифы относились к раннему периоду, но в свое время он изучал их в Доме Жизни. Он прочитал несколько фраз: «Хеопс, любимец властелина света, фараон, царь и маг, скрыт за этой стеной тайну тайн: записи тех времен, когда бог и человек жили в мире и согласии».

Амеротк прочитал надпись вслух для Менелото. – Это бьшо начало времен, – продолжал переводить Амеротк, – «Зеп Тепи», когда воплощение света, Бог-Творец отправил с небес своих посланников.

Амеротк умолк. По залу про катился звон, как от упавшего оружия, и в этой обители смерти звук этот показался трубным гласом.

– Оставайтесь здесь, – шепнул Менелото. – Постарайтесь узнать все, что можно.

Амеротк принялся поспешно читать, пропуская иероглифы, которые не мог понять или разобрать. Теперь ему стала ясна перемена в Тутмосе. За стеной с надписью хранились архивы, рукописи, где говорилось не о многих богах, а об одном боге: воплощении света, всемогущем Творце всего сущего. Когда-то Бог общался с человеком; он направлял своих посланников со звезд из-за далекого горизонта. То было время изобилия, когда во всем мире царило согласие и гармония. Но люди восстали и убили посланников со звезд, которым они дали имена Осирис и Гор. Амеротк сделал шаг, собираясь поискать потайную дверь, и зацепил ногой какой-то предмет. Он поднял кусок зазубренного и почерневшего металла, необыкновенно твердого. Металл не был бронзой, но его, несомненно, сделал человек. Амеротк чиркнул находкой по стене. Металл остался невредим, а на камне появилась царапина. От резкого движения с потолка клубами полетела пыль. Амеротк услышал негромкий звук.

К нему спешил Менелото.

– За нами следили, – прошептал он.

– Кто?

Менелото схватил его за руку.

– Это только богам света известно. Идемте скорее отсюда!

Амеротк вспомнил об амеметах. Бросив прощальный взгляд на надпись, он поспешил за Менелото по залу смерти, сжимая в одной руке факел, а в другой – кусок неизвестного металла. Они были у самой лестницы, когда Менелото увлек Амеротка подальше в сторону. Они едва успели потушить в пыли свои факелы, когда в зал, как призраки, спустились амеметы.

Амеротк зажмурился и мысленно поблагодарил Maaт что Менелото догадался оставить зажженный факел в нише у дальней стены. Свет этого факела стал приманкой для амеметов. Их было восемь или девять человек, одетых, как кочевники, во все черное с ног до головы. Каждый нес факел и обнаженный меч. Они также остановились, потрясенные ужасным зрелищем. Послышался горячий отрывистый шепот. Некоторые не хотели идти дальше, но главарь, не слушая протестов, указал мечом на свет в дали.

– А теперь подождем, пусть уйдут! – шепнул Менелото.

– Но мы должны посмотреть, что за стеной, также шепотом ответил Амеротк.

Менелото покачал головой.

Амеметы уходили во тьму все дальше и дальше.

Амеротк понял, что им надо спасаться бегством, что иного выбора у них нет. Во тьме он стал подниматься по ступеням вслед за бывшим начальником охраны. Они успели дойти до середины лестницы, когда на верхней ступени возникла фигура в черном с факелом и мечом. Менелото попытался уклониться, но меч амемета глубоко вонзился ему в грудь. Он отшатнулся-, увлекая за собой убийцу, и они вместе повалились на Амеротка. Все трое скатились вниз. Первым вскочил на ноги амемет, но, падая, он выронил факел. Амеротк метнул в него зазубренный кусок металла. Удар оказался настолько силен, что убийца отлетел назад и ударился об один из столбов-подпорок. Раздался хруст и треск. Амеротк ухватился за деревянную колонну, и опора, не выдержав нагрузку, начала падать, а за ней лавиной посыпалась каменная кладка и камни. С дальнего конца зала бегом возвращались амеметы. Падение колонны вызвало волну. Кровля обрушилась еще в нескольких местах: камни и песок сыпались дождем.

Амеротк подхватил с пола факел и поспешил к Менелото, лежавшему недвижимо у подножия лестницы. Он перевернул своего спутника. Меч попал Менелото прямо в сердце. Падая, он ударился головой о выщербленную ступеньку, и кровь продолжала сочиться из раны. Амеротк пощупал пульс, но жизнь покинула тело Менелото. Он закашлялся от попавшей в рот пыли. Из глубины зала неслись вопли амеметов.