ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Амеротк уходил по берегу все дальше и дальше. То тут, то там из зарослей взлетали стаи птиц и кружили над рекой, кишевшей судами всевозможных видов и форм. Из гущи тростника раздавался громкий поросячий визг. Несколько охотников били палками свинью, в то время как еще двое забрасывали в реку большие крюки с насаженными на них кусками свинины. Они рассчитывали на то, что крокодилы, привлеченные мясом с кровью и поросячьим визгом, проглотят приманку, и их можно будет вытащить на берег и забить до смерти. Рядом стояли мужчины в одних набедренных повязках, держа наготове копья и дубинки. Один из них заметил Амеротка и крикнул:

– Иди к нам, повеселимся!

Амеротк молча покачал головой и продолжил путь.

Наконец он добрался до полупустого причала и пошел по нему. Остановившись у края насыпи, он с опаской смотрел на вздувшуюся реку. Хотя и редкие, но все же были известны случаи, когда крокодилы утаскивали в реку зазевавшихся прохожих. По мнению Асурала, немало пьяниц, упавших в реку, угодило в пасть Крокодилов, поэтому крокодилы почувствовали вкус человеческой плоти. Амеротк дождался, пока его заметили с одномачтового судна, которое выполняло роль парома, плавая вверх и вниз по Нилу.

Амеротк не без труда поднялся на палубу. С него взяли плату. Команда к нему не приглядывалась. Болтая между собой, они вели судно через реку и по указаниям Амеротка держали курс к маленькому причалу на краю Города мертвых. Амеротк пристально смотрел на представший перед ним «муравейник» из улочек, домов, лавок и палаток, а над всем этим возвышался скалистый выступ, окрашенный закатными лучами в красноватый цвет. Это был пик запада, посвященный богине-змее Меретсегер, любительнице тишины. Амеротку на память пришло предостережение, связанное с долиной, над которой, как угрюмый человек, высилась эта скала: «Остерегайтесь богини западного пика, разящей мгновенно и без предупреждения!»

Амеротк решил вытеснить из головы эти мрачные мысли и постарался представить, чем в это время занималась Норфрет и сыновья. Он настолько погрузился в свои размышления, что паромщики сочли его спящим, и один из них даже потряс его за колено, когда паром со стуком соприкоснулся с деревянной стенкой причала. Амеротк поблагодарил перевозчиков и сошел на берег. Он направился по извилистой дороге, которая шла через весь город. Он задержался перед огромной статуей, местом поклонения Осирису, главнейшему здесь богу мертвых, пред которым должны предстать все. Амеротк нередко бывал в Городе мертвых, навещая усыпальницу родителей или усыпальницы гробницы других родственников, и неизменно такие посещения вызывали ощущение смутного страха. На многочисленных, тесно застроенных улицах размещались мастерские бальзамировщиков, гробовщиков, художников, столяров, изготавливающих все необходимое для захоронений. Сквозь раскрытые двери Амеротку были видны золоченые и расписанные гробы, прислоненные к стене. Это были комнаты, где мастера предлагали покупателям свой товар на выбор. Некоторые торговцы предоставляли покупателям возможность взять домой изготовленные в уменьшенном размере «футляры» для мумий, чтобы лучше их рассмотреть.

Рядом располагались палатки и мастерски бальзамировщиков, где тела умерших готовили к захоронению. Воздух был пропитан резким запахом натра, едкой соли, в которой тела выдерживались перед тем, как к своей работе приступали бальзамировщики. К этому запаху прибавлялись и другие: дух извлеченных через ноздри внутренностей; а также аромат пальмового вина, толченых благовоний, мирры и кассии, которыми заполняли тело после того, как оно было освобождено от внутренностей и очищено. Большинство работ могли позволить только богатые люди. Тела бедных просто подвешивались на крюках. Амеротку случилось мельком увидеть несколько. Начавшие чернеть, они висели, дожидаясь, пока их отправят в чаны с едкой солью, а после выдадут скорбящим родственникам.

За мастерскими находились ячеистые гробницы, вырубленные в известняке. Амеротк остановился, пропуская похоронную процессию. Возглавлял ее жрец, обращавшийся с молитвой к Осирису. За ним слуги несли в алебастровых кувшинах еду и масло, а также длинные деревянные сундуки с разными личными вещами, оружием и одеждами, принадлежавшими покойному. В центре процессии два человека тащили крытые салазки с канопами – сосудами, где хранились забальзамированные внутренности, удаленные из трупа. Шедший позади жрец – причетник торжественно затянул нараспев: «Мы предстаем пред тобой, о владыка запада, великий бог Осирис. Этот человек не совершал дурного. Уста его не произносили лжи. Да будет воля твоя, чтобы он стал одним из тех избранных, что следуют за тобой. Привет тебе, о божественный отец Осирис! О владыка дыхания! О повелитель чертогов вечности! Да пребудет при них душа этого человека!» Слова эти были подхвачены другими жрецами, сопровождавшими покрытый замысловатой резьбой футляр с мумией, установленный на повозке под балдахином. Следом шли родные и друзья, а также наемные плакальщицы, которые, дружно рыдая, усердно рвали на себе волосы и били себя в грудь, успевая обильно посыпать свои волосы и одежду пылью. Как видно, их усердие соответствовало полученным ими деньгам.

Наконец дорога освободилась, и Амеротк уже собрался продолжить путь, как вдруг, к немалому своему удивлению, увидел лекаря Пия, который торопливо покидал один из домов. На плече его сидела ручная маленькая обезьянка, какие часто жили в богатых домах, где их любили и баловали. Лекарь шел быстрой походкой и старался держаться в тени. Амеротк гадал, что могло привести этого человека в некрополь. Амеротк двинулся дальше, и тут столкнулся с кем-то. Он отступил на шаг и узнал бальзамировщика, заступившегося за своего родича на одном из недавних заседаний суда. Смущенный, он стоял, потупив голову, И бормотал извинения.

– Здравия и благ! – приветствовал его Амеротк. – Здравия и благ и вам также, господин Амеротк. – Что привело вас сюда, в Город Mepтвых?

– Судьи и их семьи попадают сюда рано или поздно, – ответил Амеротк.

– Где они похоронены? – спросил бальзамировщик.

Амеротк указал на дальний край города.

– Я могу вас проводить. Вам лучше не ходить одному по этим местам.

Амеротк посмотрел в раскрытую дверь мастерской. Бальзамировщики занимались своим делом, и тела их, прикрытые одними набедренными повязками, блестели от пота. Он слышал стук молотка, надрывные причитания плакальщиц, а едкие запахи настойчиво лезли в рот и нос. Амеротк в первый раз оказался в этом месте один. Обычно его сопровождала семья, слуги, охрана или должностные лица.

– Будьте осторожны, – посоветовал бальзамировщик.

– Буду, – резко бросил Амеротк.

Он хотел пройти, но бальзамировщик остался на месте, загораживая дорогу. Когда же он увидел, что Амеротк взялся за меч, он поднял руку, призывая к спокойствию.

– Я благодарю вас, судья, за снисхождение к моему родичу.

– Да, это было очень большое снисхождение, отметил Амеротк. – Твой родич совершил кощунство.

– Я не перестаю молиться за вас, господин Амеротк.

– Тогда помолись за меня и сейчас, – попросил судья, похлопав бальзамировщика по голому плечу, и ушел.

Город мертвых остался позади, и теперь Амеротк торопливо шагал по пыльной тропе, по обеим сторонам которой тянулась жесткая зеленая кайма утесника. Звуки и запахи города постепенно слабели, уступая место жаркому, насыщенному песком дыханию пустыни. Он обогнул скалистый выступ, следуя по узкой тропе, что змеилась вдоль высохшего речного русла и вела в Долину царей. По обеим сторонам тропы высились утесы, и, освещенные последними лучами закатного солнца, они выглядели мрачно и, казалось, таили угрозу. Услышав шорох, Амеротк остановился. Немного выше на склоне утеса он заметил узел тряпья и слабое движение. Сжимая меч, Амеротк поднялся по осыпающемуся склону. Перед ним на земле лежала старуха. Пожелтевшее, иссеченное морщинами лицо обрамляли редкие грязные пряди седых волос. Амеротк услышал предсмертные хрипы и заглянул в помутневшие глаза. Он слегка потряс ее и увидел, как в ответ затрепетали веки и слабо шевельнулась рука, покрытая сеткой морщин, словно женщина пыталась загородиться от солнца. Амеротк на руках перенес в тень почти невесомое тело и усадил женщину у скалистого выступа. Губы старухи задвигались, но Амеротк не мог разобрать ее невнятное бормотание. Он понял, в чем дело. Старую женщину принесли сюда, в пустыню, умирать родственники, которым бедность не давала возможности прокормить еще один рот, ставший бесполезным из-за старости.

– Откуда вы?

Старуха попыталась что-то сказать, но покачала головой, дыша прерывисто и хрипло. Амеротк приложил к ее губам купленную тыкву с водой. Она пила с жадностью, затем он налил немного воды себе на ладонь и смочил ее иссушенное солнцем лицо. Веки ее дрогнули, открывая глаза, помутневшие от катаракты, но еще способные видеть очертания Амеротка.

– Я умираю.

Амеротк сжал ее руку.

– Я могу отнести вас домой, – предложил он.

Она попыталась рассмеяться, но бессильно уронила голову на грудь. Он смочил ей затылок водой, и она, немного взбодрившись, подняла голову.

– Останьтесь, пожалуйста, – прошептала она. Останьтесь прочитать молитву.

Амеротк прошелся взглядом вглубь долины. Ему надо было идти. Он мог бы отнести эту женщину, но куда? Ее кожа уже холодела и становилась влажной, хрипы в горле звучали все отчетливее. Он еще раз дал ей напиться.

– Я останусь с вами.

– И вы закроете мне глаза и прочитаете молитву? Амеротк согласился и остался ждать, наблюдая, как постепенно удлинялись тени. Женщина теряла силы. Он давал ей воду и старался устроить поудобнее. Конец наступил быстро. Она закашлялась, выплюнув часть воды, тощее тело задрожало, и голова завалилась набок. Амеротк закрыл ей глаза, а затем стал молиться, повернувшись лицом к северу. Он просил у Амона-Ра особой милости, чтобы душа этой старой женщины получила разрешение обрести Покой среди просторов вечности. Он прикрыл ей лицо разорванной накидкой и потратил еще немного времени, заваливая тело старухи камнями. Ночь наступала, и горячий порыв ветра принес со стороны пустыни вой ее хищных обитателей: шакалов, львов и гиен.

Амеротк полагал, что потерял не менее часа, а потому скорым шагом углубился в долину. И чем дальше шел, тем сильнее чувствовал, как гнетущая тишина становится зловещей. Прилепившиеся к откосам скал кусты утесника казались людьми в капюшонах, которые притаились и готовы напасть в любую минуту. Холодало. На иссиня-черном небе засветилась мерцающая россыпь звезд. Тени вы тягивались поперек тропы и соединялись. Амеротку припомнились рассказы о том, что в этих местах полным-полно призраков. Где-то по близости находилась надежно спрятанная гробница фараона Тутмоса I. Придворный могильщик и архитектор Инени похвалялся, что глаз не видел, и ухо не слышало, и язык не мог рассказать, где погребен великий царь. Другими словами, мертвые молчат. Были перебиты сотни заключенных и пленников, трудившихся на строительстве гробницы. Может быть, души тех людей продолжали призраками бродить по Долине.

Тропа сворачивала направо. В дальнем конце долины, высоко на скалистом откосе, Амеротк рассмотрел вход в огромную пещеру: святилище богини Меретсегер. На фоне надвигающейся ночи вспыхнул сигнальный огонь. Приглядевшись, Амеротк заметил призывно машущую фигуру.

Судья заторопился и, обливаясь потом, стал взбираться по склону. Грубо вырубленные в скале ступени были покрыты сланцевой глиной с песком, осыпавшимися под ногами. Культ богини пришел в упадок, замененный пышностью храмовых ритуалов в Фивах. Амеротк посмотрел вверх, но вход в пещеру скрывала от глаз крутизна склона.

Наконец, он достиг вершины. А дальше на пути к пещере зияла бездна. Казалось, чья – то исполинская рука вырыла эту расщелину головокружительной глубины, рассекавшую скалу. Амеротк остановился, чтобы перевести дух, и огляделся. Огонь, который его манил, исчез, не было видно и человека, подававшего ему знаки. Над входом в пещеру резная статуя богини с пучком змей вместо волос смотрела прямо на него пустым взглядом раскосых глаз.

– Я здесь! – крикнул Амеротк. Ему послышался какой – то звук за спиной. – Я здесь, – повторил он, оглянувшись. – Это я, Амеротк, главный судья Зала Двух Истин!

Сверху из-за скал донеслось тявканье больших гиен. Держа наготове меч, Амеротк осторожно перешел через провал по деревянному мосту, состоявшему из нескольких уложенных рядом досок у самого входа в пещеру он заметил тонкий ручеек крови, вытекавший из темноты. Амеротк еще крепче сжал меч и вошел. В двух металлических плошках слабо горели масляные лампы. Костер был залит водой, которая погасила пламя и забрала тепло. Пещеру заполнял густой смрад, соединявший в себе зловонный запах крови и разложения. Рука Амеротка непроизвольно потянулась корту. Звук снаружи привлек его внимание. Он поспешил к выходу и с ужасом увидел, что моста больше не существовало: кто-то перетянул доски на противоположную сторону. У Амеротка вырвался крик отчаяния. Каким же он был самонадеянным и самодовольным, что даже не подумал о возможности ловушки! Амеротк вернулся к потушенному костру, прихватил лампу и двинулся в темную глубину пещеры.

Представшее пред ним жуткое зрелище сковало его ужасом. Старик жрец лежал с перерезанным горлом в луже крови, окружавшей его тощее тело. Разрез был настолько глубоким, что голова держалась на одних сухожилиях. За ним на полу распростерлись зловонные трупы двух бабуинов. Ветер выдувал тошнотворный запах, но только здесь, в глубине пещеры, Амеротк ощутил весь ужас ловушки, в которой оказался. Стены пещеры были покрыты начертанными кровью знаками. На полулежало каменное изваяние богини. Святилище подверглось осквернению.

Амеротк вернулся к выходу и облегченно прикрыл глаза. Пещера была вырублена на склоне утеса. Если он выйдет на выступ, то сможет взобраться на расположенную выше скалу и доберется до края долины. А дальше ему предстоит долгий и пыльный кружной путь в Фивы по кромке пустыни. Снаружи он принялся ощупью искать опору, куда можно было бы ставить ноги, и с благодарностью заметил узкую и ровную проторенную тропинку, что вела на склон скалы. Он поставил лампу, вложил в ножны меч и начал подъем. И вдруг тишину ночи разметал низкий звучный рык, и Амеротк, обдирая руки и колени, скатился обратно. Выше по тропе возникла темная масса, и во тьме ночи засветились желтые огоньки звериных глаз. В воздухе чувствовался гнилостный запах. Амеротк подавил испуг. Темное пятно хотя и пугало, но оставалось неподвижным. Снова раздалось низкое грозное рычанье, но теперь поддержанное другими голосами. Амеротк обнажил меч, и тень двинулась в его сторону. На фоне иссиня-черного неба он разглядел длинные уши, безобразную голову и гривастую шею громадной гиены, одной из тех, что рыщут в поисках поживы по краю пустыни. Амеротк шагнул назад. Страшилище колебалось. Обычно гиены не отваживались нападать на вооруженного человека. Но на этот раз стая вполне могла изменить своим правилам и напасть, привлеченная запахом крови и разлагающейся плоти. Они нападут, как только почувствуют его беспомощность. Амеротку случалось слышать рассказы купцов и торговцев, как их захватывали врасплох гиены, или истории о раненых, чьи раны стали приманкой для стаи гиен.

Темная фигура двинулась с места, припадая к земле. Это шел на разведку вожак. Амеротк принялся кричать что есть силы на разные голоса и одновременно колотил по скале бронзовым мечом. Угроза отдалилась. Амеротк отступил к пещере, где догорала масляная лампа. Обжигая пальцы, он схватил ее и попытался разжечь костер единственно верную защиту от опасности, грозившей снаружи. Но его отчаянные попытки поджечь отсыревшие хворостинки закончились ничем. Рычание раздалось снова. Он поднял голову. У входа в пещеру стоял зверь темной масти, похожий на волка. Даже при таком скудном свете Амеротк достаточно хорошо мог разглядеть этого демона, возникшего из мрака. Перед ним оказалась необычная гиена. Возможно, стаю возглавляла матерая самка. Ее большая грива вздыбилась, обрамляя пышным ожерельем безобразную голову. Ужасающий облик чудовищу придавала открытая пасть и пылавшие яростью глаза.

Амеротк с диким воплем швырнул в сторону входа лампу. Гривастое чудовище исчезло. Он слышал многоголосное рычание: стая постепенно приходил а в неистовство. Обливаясь потом, Амеротк сжимал в одной руке меч, а в другой – кинжал. Скоро вся стая дружно ринется на него. Огонь не дает защиты. Он мог выскочить из пещеры и сделать попытку с разбега перепрыгнуть расщелину. Но пропасть была слишком широка, и, кроме того, гиены, успешно охотившиеся на быстроногих газелей, с легкостью настигли бы его прежде, чем он смог сделать прыжок.

Амеротк закрыл глаза и стал молиться Маат.

– Я не совершал ничего дурного, – тихо говорил он. – Разве не приносил я тебе жертвы? Разве не старался следовать истине и справедливости?

Вновь послышалось рычание, и у входа появилась гиена, за ней – другая. Амеротк увидел, как в темноте ночи небо покрыла огненная дуга, и что-то С чмокающим звуком ударилось о скалу над пещерой, а вслед за этим раздались пронзительные крики. За первой полетело еще несколько огненных стрел. Встревоженные гиены отступили.

– Хозяин! Хозяин! – Шуфой!

Амеротк бросился бежать, но вспомнил об опасности и, прижимаясь спиной к стене, стал осторожно двигаться к выходу. Присмотревшись, он разглядел в темноте движущуюся фигуру с поднятым в руке факелом.

– Хозяин, сюда, сюда!

– Доски! – крикнул Амеротк.

Он услышал звук натянутой тетивы, и в сторону гиен полетели одна за другой несколько стрел. Он услышал ворчливое бормотание слуги.

– Хозяин, во имя правды, помогите мне! Амеротк вышел на выступ и поежился от прохладного ветра, холодившего вспотевшее тело. Он взглянул направо, но гиен видно не бьшо.

– Они ушли! – крикнул Шуфой. – Но могут вернуться. Давайте класть доски, быстро!

– Смотри, чтобы они легли ровно.

Амеротк сел и начал шарить в темноте. Его била дрожь, мешая сосредоточиться, но ему никак не удавалось ее унять. Шуфой перебросил ему факел через расселину. Пламя затрещало, но смола воспламенилась снова, и оно разгорелось еще ярче.

Амеротк заставил себя успокоиться. Свет факела помог увидеть концы перекинутых Шуфоем досок и устойчиво их установить. Затем он перебрался к Шуфою и опустился на землю рядом с ним. Амеротк не возражал, когда слуга укутал его накидкой. Он боролся с подступающей тошнотой и чувствовал, что горло у него горит.

– Откуда ты узнал? – выдохнул он.

– Я не знал, – самодовольно объявил Шуфой.

А сейчас, хозяин, нам надо уходить.

Амеротк собрался идти, но сначала помог Шуфою перетащить доски обратно. Это была идея Шуфоя.

– Гиена – зверь хитрый, – объяснил Шуфой. Мы были не первые несчастные, за которыми они охотились в ночи. Как вы? Идти сможете?

Амеротк кивнул.

– При одном условии, – прохрипел он, – никаких пословиц, никаких нравоучительных изречений.

– От судьбы не уйдешь, – изрек Шуфой.

– Теперь голоса гиен не кажутся такими ужасными, – нашел в себе силы пошутить Амеротк.

Слуга обхватил его за талию и осторожно повел вниз по склону.

Когда они выходили из долины, Амеротк ослабел и чувствовал себя совершенно разбитым. В голове вертелся водоворот разных образов, один ужаснее другого: окровавленные трупы, оскаленные морды мертвых бабуинов, гнилостный запах и наступающие из темноты неясные тени, несущие смерть.

Они обогнули Город мертвых, и Шуфою как-то удалось нанять маленькую лодку, чтобы переправиться через Нил. На пристани, забыв о всяком достоинстве, Амеротк сел на землю, подтянув к себе колени, скрестил руки и закрыл глаза. Он не мог справиться с бившей его дрожью.

– Вам надо съесть что-нибудь горячее.

для Амеротка такое предложение оказалось последней каплей. Его тут же начало тошнить. Он безропотно подчинился, когда Шуфой силой поднял его на ноги и устроил под пальмовым деревом рядом с одной из лавок, не прекращавших торговлю до глубокой ночи. Усаживая Амеротка на ска, Шуфой крикнул хозяину лавки, что у них есть чем расплатиться и он может не беспокоиться. Потом Шуфой дал Амеротку выпить крепкого белого вина и предупредил:

– Вас потянет в сон, но станет легче.

Амеротк залпом выпил вино. Теперь он стал замечать что делается вокруг: приметно одетых моряков, перебрасывавшихся шутками со шлюхами, сводников и торговцев, солдат, отдыхавших после службы, важных служащих гавани – все были заняты своими делами. Амеротка тянуло вскочить с места и кричать во всеуслышание о тех ужасах, какие ему пришлось пережить.

– Я не могу вернуться в таком состоянии, – сказал он Шуфою. – Не хочу пугать Норфрет.

– Мы побудем здесь еще немного, – успокоил его Шуфой. – Выпейте вина, хозяин, и поешьте.

– Как ты узнал, куда я пошел? – спросил Амеротк.

Он вдруг заметил, как побледнел и осунулся Шуфой, и ласково коснулся щеки карлика.

– Ты не слуга, Шуфой, – тихо заговорил Амеротк. – Ты свободен и богат. Ты – мой друг, который достоин сидеть в дорогих одеждах на почетном месте.

– Нет уж, благодарю, – ответил Шуфой. – Какая судьба человеку дана, такой ей и быть. Если боги дают человеку пустую корзинку, то и ноша от этого легка. По крайней мере, я не судья в Зале Двух Истин, за которым глухой ночью охотятся гиены. Хозяин, вы поступили очень глупо.

– Знаю, – не стал спорить Амеротк. Он прислонился спиной к пальме и вытер вспотевшую шею. Я судья, Шуфой. Мне и в голову никогда не приходило, что кто-то осмелится угрожать судье фараона. Сегодня ночью мне преподали урок скромности. Я понял, что возможности мои сильно ограничены и жизнь моя такая же, как у других. Словно пламя на ветру, может так же легко угаснуть!

– Я гадал, куда вы могли отправиться, – стал объяснять Шуфой. – Поэтому, как обычно, я поискал ответ в ваших бумагах, и когда нашел письмо жреца богини – змеи, то последовал за вами.

Амеротк поднял голову. – А где ЛУК со стрелами?

– Где-то в Долине царей, – отшутился Шуфой.

Я зашел к Пренхо и взял их. Его дома не было, иначе он пошел бы со мной. Я прихватил его лук и колчан со стрелами и отправился в Город мертвых. Там мне повстречался тот бальзамировщик, что был на суде. Он рассказал, что встретил вас. Я двинулся следом. Я видел то место, где вы помогали старой женщине: вы порвали о скалу одежду. Я заторопился. Тьма была такая, хоть глаз коли. Я не мог увидеть, куда вы пошли, и не знал, как мне вас найти, пока не услышал ваши крики. У вас была лампа. Я заметил ее огонек. Носа у меня нет, но есть пара отличных глаз и ушей. Перед тем как уйти из города, я купил, – он повел плечами и с улыбкой признался, – да нет, украл смоляной факел. Что было дальше, вы знаете. Я вскарабкался по скалам.

– Я и не знал, что у тебя так ловко получается стрелять горящими стрелами, – сказал Амеротк.

– Я когда-то был лучником, – гордо объявил Шуфой. – В походах узнал, что ни один зверь не способен устоять перед огнем. Меч и кинжал его не испугают, а огонь – другое дело. Можете мне поверить, хозяин, глухой ночью в пустыне огонь бесценный дар божий. А теперь скажите, зачем вы туда пошли?