ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Этой ночью они не занимались любовью, чему Рэчел была только рада.

Воспоминания прошедшего дня вдребезги разбили ее спокойствие, почти не давая ее мыслям сосредоточиться на Логане. Она твердо знала, что должна избавить его от опасности. Но как это сделать?

Когда они только что вернулись с поля, она долго доказывала ему, что надо уйти из поселка, но безуспешно. Он твердо решил остаться до конца праздника А-та-ха-на. Это означало еще два дня. Еще два дня невыносимого напряжения, невыносимого страха. Как она могла спасти его жизнь, если он ни в чем ее не слушает?

Сама того не осознавая, Рэчел обращала этот вопрос к небесам, прикрыв глаза, склонив голову, умоляюще стиснув руки.

Но ответивший ей голос не был голосом Господа:

— Молите Бога, чтобы он уберег вас от медведей? — Его тон был пронизан сарказмом.

Рэчел повернула голову, глядя прямо в его прищуренные глаза:

— Скорее от тупоумных мужчин.

Они лежали в нескольких ярдах друг от друга — так далеко, как позволяла маленькая хижина. Почти час назад они пожелали друг другу спокойной ночи, и Логан расстелил циновки. По-видимому, обоим оказалось не так-то просто уснуть.

Теперь они смотрели друг на друга в свете мерцающих углей очага. Она без труда уловила выражение его лица. Оно было жестким и замкнутым. На нем не осталось и следа того тепла, которое он позволил себе проявить раньше. Внезапно Логан прервал схватку взглядов и отвернул голову, так что слабые отблески вспыхивающих в очаге огоньков очерчивали только его строгий профиль.

Рэчел не сводила с него взгляда, словно загипнотизированная глубиной своих чувств. Когда после смерти отца она оказалась при дворе, она отметила, что некоторые мужчины были приятны, а другие нет. Но она никогда не сталкивалась с кем-то вроде Логана Маккейда, с кем-то, кто мог привести ее в совершенную ярость и заинтриговать в одно и то же время.

Что так привлекало ее в линии его носа или в твердом подбородке? Рэчел тряхнула головой. Ее охватила внезапная тоска по прошлой ее жизни. Ей хотелось… было просто необходимо вернуться в обстоятельства, которые она понимала. Которыми она могла управлять.

— Я требую, чтобы вы держались подальше от Остенако. — Голос Логана прервал воспоминания о пышных балах и булочках с кремом.

Она глубоко вздохнула.

— Я не искала встречи с ним. Но если вы действительно хотите, чтобы я держалась от него подальше, не думаете ли вы, что нам лучше покинуть поселок?

— Скажите, что он говорил вам.

— Я уже сказала, — ответила Рэчел, понимая, что даже для ее ушей это звучало неправдой. Она приподнялась на локтях: — Почему он вас так ненавидит?

— Я уже говорил вам. Я убил его брата.

— Но вы не сказали почему.

Он так долго молчал, что Рэчел подумала — он не собирается отвечать. Она уже открыла было рот, чтобы снова попробовать его убедить, когда он заговорил:

— У Остенако были два брата, Тал-лчука и Куауа. Оба они участвовали в набеге на Семь Сосен. В том набеге, когда были убиты моя жена и ребенок.

У Рэчел пересохло во рту.

— И вы… и вы отомстили обоим?

— Нет. Я не успел отомстить Тал-лчуке. Это уже сделал мой брат Вольф.

— И вы убили Куауа.

— Верно. Он хвастал передо мной своим подвигом. Хвастал, что снял с нее скальп.

Она ощутила его боль, борясь с тем, чтобы эта боль не захватила ее целиком. Рэчел облизнула губы:

— Если бы Остенако знал все это, он наверняка не стал бы…

— Это все знали. Остенако и его братья ненавидели белых. Кровопролитие началось не со смерти Мэри.

— Да, но не мог бы Остенако прекратить его, просто оставить все как есть?

— Чероки не из тех людей, которые могут просто забыть о смерти родича. Чтобы восстановить гармонию своего мира, они должны отплатить злом за зло. Для них это так же естественно, как дыхание.

— И все же из-за какого-то глупого праздника вы настаиваете, чтобы мы остались здесь, притворяясь, что Остенако обо всем забыл.

— Не вздумайте так называть А-та-ха-на в присутствии Одинокого Голубя. — Логан с серьезным видом повернулся к ней, опираясь на локоть. — Конечно, я не верю, что Остенако готов следовать древним законам и простит причиненное зло. Он не желает начать все заново… не желает поступиться своей ненавистью. И я считаю, что лучше раз и навсегда покончить с этим делом.

— Позволив ему вас убить? — Рэчел теперь уселась и почти выкрикнула эти слова.

— Благодарю вас, ваше высочество, за то, что вы так во мне уверены. — Он снова откинулся на спину. — А вам не приходило в голову, что это я могу убить его?

Нет, не приходило. И хоть она знала, что он силен и явно искушен во многих вещах, ей было также известно, что какое-то высшее существо чувствовало, что он нуждается в защите. И это ее послали его защитить.

— Я бы не стала рассчитывать на то, что Остенако станет честно вести эту игру, — только и сказала она, потом натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

Она проснулась оттого, что что-то мокрое ткнулось ей в руку. Логана в хижине не было.

— Бога ради, Генри, неужели тебе больше нечем заняться?

Рэчел укрылась одеялом с головой, но сразу откинула его и вскочила на ноги.

— Где же он? Что значит «не знаешь»? Это мне уже начинает надоедать. Может, стоило бы держать его на привязи?

Продолжая без умолку болтать, Рэчел натянула синее с серебром платье и направилась к двери.

— Как могу я его спасти, если он вдруг сбегает, не говоря…

Она открыла дверь, и слова застряли у нее в горле. Прежде чем она успела вскрикнуть, темная рука грубо зажала ей рот.

Проклятие!

Когда Логан вышел из Дома Совета, его мысли окончательно запутались. «Ты должен мягче относиться к женщине адан-та», — сказал шаман. Как будто Логан уже ради нее не перевернул всю свою жизнь с ног на голову!

Черт побери, он с раннего утра явился к святому старцу только затем, чтобы сообщить ему, что они отправляются обратно. Логан точно не знал, почему Рэчел так внезапно стала умолять его покинуть поселок, но видел, что она чего-то боится. И вовсе не медведя.

Так что придется забрать ее отсюда. И не только из поселка чероки. Он собирался сделать то, что должен был сделать, как только она появилась на его горе. Не слушая этих глупостей насчет того, что она послана спасти его жизнь. Не пытаясь проучить ее за такую нелепую ложь. Не занимаясь с ней любовью. Логан сжал кулаки. Прежде чем она перевернула всю его жизнь. Пока еще не поздно.

Не должно быть поздно, черт побери. Он отправит ее куда-нибудь, в Семь Сосен например. Его невестка ею займется. Кэролайн была разумной женщиной. Если не найдется ничего более подходящего, Рэчел просто составит ей компанию. А если положение ухудшится… Если Кэролайн и Вольф уже не будут в состоянии управиться с сумасшествием Рэчел… Ну, тогда Логан знал подходящую больницу в Филадельфии.

Он глубоко вздохнул. Ему не хватало воздуха. Логан положил ладонь на ручку двери, но не решался открыть ее, зная, что увидит ее лежащей на циновке почти обнаженной, потому что ее грудь прикрывала только совершенно изношенная ночная рубашка. В таком виде он ее оставил, и одного взгляда на нее, на это ангельское лицо, обрамленное растрепавшимися локонами, на линии тела под тонким одеялом, было для него достаточно, чтобы вся его решимость испарилась.

Огромным усилием воли он повернулся, чтобы уйти. Внутренний голос говорил ему: ложись к ней, она тебя примет. Глубоко погрузись в ее тело и наслаждайся прелестями ее плоти. Распробуй еще раз ее розовые соски, испей сущность ее женственности, испытай забвение ее объятий. Забудь обо всем остальном.

Но это был тот же голос, что расхваливал ему забвение, приносимое ромом. Что понуждал его выпить еще немного. Чтобы забыть.

И этот самый голос мучил его, не раз приводя к краю обрыва. Тот самый, который нашептывал: еще шаг, и тебя больше не будет преследовать чувство вины.

Но если она заявила, что она ангел, тогда это был голос дьявола… сам он был дьяволом.

Логан толкнул дверь — и сердце его остановилось.

В хижине никого не было. Ее все еще развернутая, циновка лежала на полу, одеяло было отброшено в сторону. Но его взволновало не это, а воткнутый в циновку томагавк.

Томагавк Остенако.

Издав первобытный вопль, Логан выдернул оружие из переплетений соломы и сунул его за пояс. Если только он ее обидел… У Логана чесались руки выдавить из Остенако всю кровь каплю за каплей. Задержавшись ровно настолько, чтобы схватить ружье и кликнуть собаку, Логан бросился на улицу.

След был ясно виден.

Логан так и предполагал. Остенако не нужна была Рэчел. Ему нужен был он, Логан. Не то чтобы чероки не был способен сотворить с ней что-то невообразимое или даже убить ее. Но в итоге он хотел видеть под своим ножом для скальпирования именно Логана.

Только Логана.

Он это знал и все же привел сюда Рэчел, хотя была вероятность, пусть и очень отдаленная, что Остенако тоже придет.

Точно так же, как он, женившись на Мэри, привез ее в эти неосвоенные места и оставил на милость людей, которые не умели прощать. Он жил, ощущая на своих плечах тяжесть вины за ее смерть.

Он шел, хотя ему хотелось бежать. Вынуждая себя быть спокойным, хотя готов был разразиться проклятиями.

Но Остенако не стал упрощать Логану задачу его найти. Он оставлял ложные следы. Согнутая ветка можжевельника как будто указывала в еловые заросли. Уже пройдя изрядное расстояние и затратив немало времени, Логан понял, что этот обманный след никуда не ведет.

Остенако словно доставляло удовольствие заставлять его несколько раз переправляться через реку, заводя все дальше в горы. Он выбирал самый трудный путь через заросли репейника и каменные россыпи. И он тащил за собой Рэчел, — во всяком случае, Логан на это надеялся. Пробираясь по лишайникам и сквозь заросли папоротника, он кидал взгляды по сторонам, чтобы не пропустить малейшего признака того, что Остенако надоело тащить заложницу за собой.

Когда в грязи на берегу ручья Логан заметил маленький след босой ноги, он облегченно вздохнул и с новой решимостью двинулся вперед. Он должен догнать их, прежде чем Остенако ее убьет.

Солнце поднималось все выше, а Логан все еще шел по старательно проложенному следу… в полном одиночестве. Только когда он последний раз пересек реку и стал подниматься по горной тропе, он сообразил, что ленивый пес за ним не пошел. Подумать только, а ведь он уже стал было соглашаться с идеей Рэчел, что спаниелю надо иметь приличное имя, хотя бы Генри. Немного же стоило ее убеждение, что она и этот пес были друзьями. Наверное, она подкармливала его, когда Логана не было поблизости, чтобы завоевать его преданность, но когда дошло до дела, выяснилось, что пса все это не волнует.

Все эти размышления указывали, насколько путались его собственные мысли, раз он мог размышлять о такой ерунде, как взаимоотношения Рэчел с собакой, в тот момент, когда ей грозила смертельная опасность.

Ему следовало рассказать ей все про Остенако.

Нет, ему ни за что нельзя было приводить ее сюда.

Не оглядываясь, Логан карабкался все выше и выше, стараясь не глядеть вниз. Его нисколько не удивило, что Остенако решил двинуться в эти места, по этому пути, который чероки называли Небесной тропой. Каменистый выступ извивался вдоль склона горы, поднимаясь в облака, в одном месте расширяясь до того, что по нему мог бы пройти строй солдат, а в другом настолько узкий, что и один человек мог едва протиснуться.

Шаман утверждал, что эта тропа ведет в мир духов — что-то вроде небес из детских воспоминаний Логана. Но Логану гора и эта предательская тропа казались адским местом.

И Остенако был известен его страх. Известен леденящий душу ужас, охватывавший его, когда он стоял на краю пропасти. Отец Логана смеялся над его страхами, издевался над ним, подвергая сомнению его смелость и мужские качества. Молодой Остенако слышал одну из его тирад, когда был в магазинчике отца Логана в Семи Соснах.

Как большинство чероки, как и сам Логан, Остенако ненавидел Роберта Маккейда. Тогда воин был другом Логана, и тогда он сделал вид, что не слышит высказываний Роберта. Но он слышал, и он не забыл.

Под мокасинами Логана похрустывал щебень. На нем не оставалось следов Остенако… и Рэчел. Но Логан знал, что они где-то впереди. Другого пути, чтобы спуститься с горы, не было — разве что прыгнуть с обрыва. Тропа сузилась. Слева круто поднималась каменная стена, справа — пустота, которую Логан улавливал краем глаза.

Он надеялся, что годы, проведенные на его горе, на краю другого утеса, закалили его. Но на его верхней губе выступили все те же слишком знакомые капли пота, и он вытер о рубаху сперва одну, потом другую ладонь.

Добровольное изгнание на одинокую гору было всего-навсего наказанием, к которому он себя приговорил. Заслуженным наказанием.

Осознав, как плотно он прижимается к каменной стене, Логан заставил себя оторваться от нее и торопливо двинуться дальше, раздумывая, когда Остенако собирается сделать свой ход и как Рэчел перенесла все это. Если перенесла.

Она могла что угодно выдумывать насчет дружбы с королевой и все такое, но она понятия не имела, как можно выжить в глуши. Она была маленькой и хрупкой, и Логан весь внутренне съежился при мысли о грубых руках Остенако на ее нежной коже.

Его настолько переполнили мысли о ней и страхи за нее, что когда он заметил ее, стоящую на нависшем над пропастью выступе, он сначала не поверил своим глазам. Казалось, она парит в воздухе. Ее ноги до колен окутывал туман, ветер развевал золотистые локоны. На мгновение он подумал, что это ангел.

Но тут она крикнула полным отчаяния голосом:

— Уходите! Уходите, Логан, не то он вас убьет! Он бросился к ней и сразу остановился, потому что она отступила на шаг к краю.

— Рэчел! — Страх за нее комком поднялся в горле, парализуя его движения. — Осторожнее, Бога ради!

— Белая женщина готова пожертвовать собой ради тебя.

Логан рывком повернулся и увидел Остенако, прижавшегося спиной к пронизанному кварцевыми прожилками камню. Как у Логана, на сгибе руки, у него лежало ружье, за поясом были нож и томагавк. В отличие от Логана, ему нечего было терять, кроме своей жизни.

— Отпусти ее, Остенако. Она для тебя ничего не значит.

— Зато значит для тебя, белый человек. — В его словах прозвучала такая ненависть, что Логан понял: Остенако ее убьет при первом удобном случае. В этом он был уверен.

— Пора нам разрешить спор. — Логан встал между воином и Рэчел, расставив ноги, готовый защищать ее до последнего.

— Давно пора. — Остенако отбросил ружье. — Я убью тебя, белый человек, и душа моего брата наконец обретет успокоение.

Ружье Логана упало на камни. Остенако мягко двинулся к нему, широко расставляя ноги для устойчивости. Логан передвинул томагавк на бок и приподнялся на носки. Он с детства привык к индейским приемам в схватке и мог драться с Остенако на равных… если сумеет сосредоточиться. Но его мысли все возвращались к стоявшей позади него женщине.

Томагавк Остенако сверкнул на солнце. Теперь для Логана существовали только они двое и их смертельная борьба. Давно назревшее разрешение спора.

Отпрянув в сторону, Логан избежал первого удара. Оба пригнулись, Остенако — пытаясь зайти с другой стороны, Логан — стараясь не дать ему этой возможности. Хотя он и предпочел бы иметь за своей спиной каменную стену вместо пропасти, он не мог допустить, чтобы воин оказался между ним и Рэчел.

Оба делали пробные взмахи, как бы проверяя готовность своего противника. Каждый пытался оттеснить другого назад, заставить его потерять равновесие. Вдруг Остенако прыгнул вперед с воинственным кличем, с силой опуская острое лезвие. Логан выставил руку, чтобы отбить удар. Его нога скользнула по камням, и от силы столкновения оба рухнули на землю.

Они катались по земле, обливаясь потом. Логану удалось прижать противника. Он уселся на чероки верхом, еле удерживая его руку. Остенако лихорадочно вцепился в руку Логана, державшую томагавк.

Они снова перекатились ближе к краю тропы, изворачиваясь, напрягая мышцы. Логану удалось ранить противника, но это был только скользящий удар, несущественное преимущество в ловкости. И он мгновенно потерял это преимущество, когда краем глаза уловил мелькание синего с серебром рядом с ним. Он отвлекся только на мгновение, но Остенако этого оказалось вполне достаточно. Он вырвался, вскочил на ноги и прыгнул в сторону Рэчел. Но Логан успел схватить его обеими руками, крикнув Рэчел, чтобы она убиралась отсюда к чертям.

Логану пришлось бросить томагавк, но он изловчился и вытащил нож. Тяжело дыша, издавая хриплые звуки, они плотно обхватили друг друга, стараясь уклоняться от ударов. Логан сделал выпад ножом. Они снова перекатились, и кровь закапала на лицо Логана. Кровь Остенако.

В следующее мгновение они оказались на краю… за краем утеса. Голова Логана свисала в пустоту, и Остенако не давал ему отодвинуться. Прежний страх охватил все существо Логана. Он пытался сдержать дрожь в руке с ножом.

Логан только успел уловить мелькание синего с серебром, как она уже висела на чероки, колотя его по спине.

— Рэчел! — Предупреждение прозвучало слишком поздно. Остенако извернулся, Логан вскочил на ноги, но она уже была прижата к телу воина его кровоточащей рукой.

— Отпусти ее, Остенако. — Сердце Логана готово было вырваться из груди. — Воину не подобает прикрываться женщиной.

С застывшим в маске ненависти лицом, Остенако уставился на Логана, потом вдруг оттолкнул Рэчел. Она споткнулась и упала. Логан вынудил себя не глядеть в ее сторону. Их жизни зависели от того, сумеет ли он одолеть чероки.

С обновленной яростью они снова сошлись в смертельной схватке — и опять неизбежно оказались в опасной близости от края неровной каменной площадки. В двух шагах от неизбежной смерти на дне пропасти. Они оторвались друг от друга, бросая кровожадные взгляды, равносильные смертному приговору для одного из них. Логан оступился и пошатнулся. Индеец бросился вперед с поднятым томагавком.

Логан не двинулся с места, выставив вперед руку с ножом. Следующая доля секунды решит, кому из них умереть.

Остенако вдруг изогнулся, и Логан увидел причину этого. Его сердце на мгновение остановилось, потом заколотилось так, словно хотело вырваться из грудной клетки. Рэчел снова накинулась на Остенако, яростно колотя кулаками по его плечу. Чероки развернулся и ударил ее локтем под подбородок. Рэчел упала как подкошенная у самого края, и в то же мгновение нож Логана глубоко вошел в живот противника.

Логан рванулся к Рэчел и успел схватить ее руку в тот момент, когда она уже почти соскользнула вниз, мельком взглянув на медленно переворачивающееся в пустоте тело Остенако.

Рэчел повисла над пропастью, удерживаемая между жизнью и смертью только его пальцами, обхватившими ее ладонь. Рэчел не была тяжелой, но он ослаб от схватки с индейцем, а она почти потеряла сознание и ничем не могла помочь. Логан осторожно продвинулся вперед, заставляя себя взглянуть вниз, и другой рукой ухватил ее запястье.

— Держитесь, милая. — Он вовсе не думал, что она его слышит. Прерывисто дыша, он напрягся, стараясь подтянуть ее кверху. Его ладони были скользкими от крови и пота, и, несмотря на все усилия, он чувствовал, что она выскальзывает из его рук.

— Рзчел!

Никакого отклика.

— Рэчел! Хватайтесь другой рукой! У него уже разжимались пальцы.

— Рэчел!

Он не осмеливался шевельнуться. Еще немного и они оба рухнули бы навстречу верной смерти. Он стиснул пальцы, пытаясь ухватиться немного крепче, чтобы хоть как-то ее удержать. Скорее он сам рухнет в пропасть, чем отпустит ее.

В этот момент она открыла глаза, полные ужаса. Его лицо заливал пот, он судорожно глотал воздух.

— Протяните руку, — приказал он, — протяните руку и хватайтесь за меня.