ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Леди Кэролайн! Леди Кэролайн!

Кэролайн обернулась на звук голоса, почувствовав прикосновение чьих-то нежных пальцев к своей руке. Она оторвала взгляд от узкой тропинки, уходившей вглубь густого соснового леса, и увидела подле себя молодую женщину с грустными серыми глазами на миловидном лице. Это она столь поспешно вбежала сегодня в гостиную на зов старика, вспомнила Кэролайн.

— Он зовет вас, миледи, — смущенно проговорила женщина, словно стесняясь резкого, капризного голоса свекра, доносившегося из дома. Она робко улыбнулась и погладила Кэролайн по плечу.

— Вы хорошо себя чувствуете?

«Что я могу на это ответить?» — горестно подумала Кэролайн. Она невольно оглянулась назад, надеясь и моля Бога о том, чтобы все случившееся оказалось досадной ошибкой, чтобы Волк прискакал за ней в облаке пыли и с улыбкой объяснил, что заставило его уехать столь поспешно.

Но никакого облака пыли не было и в помине — кругом стояли молчаливые сосны, и из глубины леса доносилось пение пересмешника.

— Он никогда не остается здесь надолго. — Кэролайн с вымученной улыбкой снова повернулась к своей собеседнице.

— Он приезжает лишь изредка и, если отца нет дома, порой задерживается, чтобы поболтать со мной. — Женщина тряхнула головой, и непокорная прядь каштановых волос выбилась из-под ее чепца. — Он не в ладах со старшим мистером Маккейдом. Идемте же! — Она взяла Кэролайн за руку и повела ее в дом. — Сейчас я покажу вам вашу комнату, а потом принесу вам туда чашку крепкого чая. Вам ведь надо подкрепиться!

Добродушная женщина, которую, как теперь вспомнила Кэролайн, звали Мэри, стояла рука об руку с ней под грозным взором Роберта Маккейда. Ему удалось встать на ноги, и мясистое лицо его стало багровым от напряжения. Опираясь на тяжелую палку, он перевел дух и недовольным тоном спросил:

— Что это, черт побери, взбрело вам в голову? Почему вы ринулись отсюда, точно вас ошпарили?

Кэролайн не смогла придумать подходящего ответа и промолчала, что, по-видимому, разозлило старика еще пуще.

— Дьявольщина! — проревел он. — Вы, поди, привыкли у себя в Англии, что перед вами раскланиваются и рассыпаются в любезностях?! Но в этом доме я — король! — Он слегка наклонился вперед и сощурил глаза. — И вы будете делать то, что я велю!

Кэролайн снова промолчала, и лицо старика буквально почернело от гнева.

— Эй, девчонка! Вы что, глухая?! Неужто же я ухлопал этакую прорву деньжищ, чтобы заполучить ущербную жену?!!

— Уверяю вас, Роберт, со слухом у нее все в порядке. Но ведь девушка устала! Она проделала такой долгий путь!

Роберт метнул в сторону Мэри взгляд, не предвещавший ничего хорошего, и тихо, с угрозой проговорил:

— Я, кажется, не просил вас вмешиваться, Мэри!

— Но она совершенно права, — произнесла Кэролайн, почувствовав, как напряглась рука Мэри, сжимавшая ее локоть. Она распрямила плечи и вскинула голову, сказав себе, что, несмотря ни на какие превратности судьбы, она остается леди Кэролайн Симмонс — обесчещенной, без гроша в кармане, но все же аристократкой, которая ни при каких обстоятельствах не должна ронять своего достоинства. — Я и в самом деле очень утомлена. — Она повернулась к Мэри, успев краем глаза заметить выражение полной растерянности на лице Роберта. — Будьте любезны, проводите меня в мою комнату.

Но удивление хозяина дома, вызванное тем пренебрежением, которое явно выказала к его персоне юная англичанка, длилось недолго. Не успели Кэролайн и Мэри дойти до середины коридора, примыкавшего к гостиной, как вслед им загремел его раздраженный голос:

— Не очень-то рассиживайтесь там! Я желаю, чтобы вы спустились к обеду. Вы слышите меня?!

— Да такие вопли и глухой расслышал бы, — пробормотала Мэри, поднимаясь впереди Кэролайн по узкой деревянной лестнице. — Но он вовсе не такой скверный человек, каким кажется, — добавила она, останавливаясь на верхней площадке, чтобы перевести дух. — Просто не любит, чтобы ему в чем-то отказывали.

Кэролайн промолчала. Она чувствовала, что ее последние силы были потрачены на противостояние этому человеку. Их не хватило бы даже на это, доведись ей защищать лишь одну себя. Но то, что противный старик принялся кричать на робкую Мэри, придало ей отваги.

— Я очень надеюсь, что вам здесь будет спокойно и уютно, — проговорила Мэри, входя вместе с Кэролайн в небольшую светлую комнату. — У меня оставалась лишь эта материя, и она, по правде говоря, больше годится для платьев, но я подумала, что со свежими занавесками комната будет выглядеть лучше.

— Они просто замечательные! — горячо отозвалась Кэролайн, дивясь тому, что голос ее прозвучал совершенно спокойно и естественно, тогда как в груди ее бушевало пламя. — Мне здесь очень нравится. — Она провела рукой по стеганому покрывалу на кровати. Оно было сшито из того же бледно-желтого материала, что и оконные шторы. — Но мне, право, неловко, что мой приезд доставил вам столько хлопот!

Мэри улыбнулась и сложила руки на округлом животе.

— За шитьем время летело незаметно. Логана нет, и я... Словом, мне бывает очень одиноко. — Она положила руку на плечо Кэролайн и застенчиво проговорила: — Я очень рада вашему приезду, — и, внезапно нахмурившись, с тревогой спросила: — Вы действительно чувствуете себя нормально? Уж больно холодные у вас руки! И лицо совсем бледное! — Она сжала пальцы Кэролайн и ласково заглянула ей в глаза. — Не бойтесь! Все не так плохо, как вам может показаться.

Кэролайн отвернулась, чтобы Мэри не увидела слез, блеснувших в ее глазах, и сделала вид, что рассматривает шторы.

— Вы очень добры. Но не могли бы вы ненадолго оставить меня одну?

— О да, конечно! Я сейчас велю внести сюда ваши вещи. Отдыхайте, дорогая!

Услыхав стук закрывшейся двери, Кэролайн с трудом преодолела искушение позвать Мэри назад. Одиночество вдруг испугало ее. Ее стали терзать мысли, которые до этого ей удавалось отгонять прочь.

Кэролайн устало опустилась на стул у окна. Она попыталась понять причину поступков Волка, но никакие разумные объяснения его жестоких действий не приходили ей в голову. Он покинул ее по доброй воле, никто его к этому не принуждал.

Но ведь и ее никто не заставлял отдаваться ему прошлой ночью. Он ничего не обещал ей. Она сама все решила за него и за себя... Закрыв глаза, Кэролайн откинулась на спинку стула.

Боже, как глупо! Какой бесконечно глупой и наивной девчонкой она оказалась!

Ведь еще совсем маленькой девочкой она осознала простую истину — надеяться следует лишь на самое себя. И вдруг позволила себе позабыть этот, казалось, навсегда затверженный урок — ради красивого лица и крепких мускулов. Ради глаз, которые говорили, вернее лгали, о столь многом!

Осознание того, что она оказалась далеко не первой и, к сожалению, отнюдь не последней женщиной, поддавшейся страсти и затем жестоко обманутой, не принесло Кэролайн облегчения. К стыду своему, сидя теперь у окна и предаваясь этим горестным размышлениям, внутренним слухом она продолжала слышать топот копыт могучего коня, навсегда уносившего от нее жестокого возлюбленного. Как могла она так ошибиться в нем?!

Но время шло, и, когда Мэри осторожно постучала в дверь, сообщив, что обед подан, перед ней предстала уже совсем другая Кэролайн — лишившаяся иллюзий, разом повзрослевшая молодая женщина с горькой складкой у рта.

— Я не хотела беспокоить вас, но Роберт сказал... — Мэри не закончила фразы.

— Я понимаю, — отозвалась Кэролайн, разглаживая складку на своей юбке.

— Вы отдохнули хоть немного? Ваше лицо все еще очень бледное...

— Я чувствую себя вполне сносно, — улыбнулась Кэролайн, не желая огорчать милую женщину. — Давайте сойдем вниз. — Она взяла Мэри за руку и бесстрашно двинулась навстречу своему мрачному будущему.

— Не вижу причин откладывать событие. Особы в священном сане заглядывают к нам нечасто.

Кэролайн кивнула, не поднимая головы от вышивки, над которой трудилась.

— Я полагаю, что вы совершенно правы.

— Говорите громче, мисс, а то я вас едва слышу. Черт бы побрал и вас и Мэри с этой вашей манерой бормотать себе под нос!

Кэролайн вскинула голову и взглянула в лицо Роберту, стараясь, чтобы взор не выдал охватившую ее ненависть. Она прожила в этом доме всего каких-нибудь две недели, но за это недолгое время в ней успела вырасти столь резкая неприязнь к жениху — вернее, без пяти минут мужу, — что скрывать ее становилось все труднее.

— И я, и Мэри разговариваем совершенно нормально, а не бормочем себе под нос, как вы изволили выразиться. К тому же, вы сами требуете, чтобы мы не повышали голос.

— Да, вот именно! Я не желаю, чтобы вы орали на меня, как две рыбные торговки!

— Как вам угодно, — спокойно произнесла Кэролайн, возвращаясь к прерванному занятию.

— Смотрите на меня, мисс! — Роберт ударил ладонью по подлокотнику кресла. — А то ведь я могу и передумать насчет нашей свадьбы!

«Да! Да! Откажитесь от меня!» — хотела бы крикнуть Кэролайн, но оба они знали, что она не может этого сделать. Роберту было известно, что у нее нет ни пенни, зато есть брат Эдвард, которому она хочет дать образование. Поэтому старик часто позволял себе высказывать подобные угрозы, до сих пор всегда действовавшие безотказно.

Так произошло и на сей раз. Кэролайн глубоко вздохнула, подавляя вспыхнувший гнев, и спокойно произнесла:

— Так когда же прибудет священник?

— Жду его со дня на день. Мне говорили, что сейчас он совсем недалеко отсюда, в одном из поселений чероки. Ума не приложу, зачем святой отец вожжается с этими варварами! — Кэролайн вдевала нить в иглу, и пальцы ее дрожали от едва сдерживаемого негодования. С каким удовольствием она высказала бы этому скверному старику свое мнение о его религиозности!

— Куда это вы?! — Роберт угрожающе постучал палкой по ножке кресла.

— Пойду помогу Мэри. Они там льют свечи. Ей не следует переутомляться, тем более в такую жару.

Он злобно уставился на нее, но ничего не сказал. Кэролайн аккуратно сложила рубашку, которую вышивала, в свою рабочую корзинку. Ее радовало уже то, что Роберт, хотя он часто вызывал ее к себе, никогда не говорил, что ему приятно ее общество, никогда, при всем своем одиночестве, не просил ее остаться с ним подольше.

Но она тут же одернула себя, подумав, что при всех недостатках Роберта подобные мысли на его счет не делают чести ее добросердечию.

Мэри вместе с несколькими индианками, которым Роберт платил небольшое вознаграждение за помощь по дому, стояла на заднем дворе, примыкавшем к кухне. Все женщины держали в руке прутья с прикрепленными к ним фитилями, пропитанными воском, и по очереди окунали их в огромный чайник, висевший над огнем, и источавший отвратительный запах топленого сала.

— Ты ведь обещала только присматривать за работой! — с упреком произнесла Кэролайн, неся перед собой виндзорский стул. — Это для тебя. Посиди-ка в тени!

Мэри с улыбкой взглянула на Кэролайн. Та поместила стул под раскидистым кленом.

— Я скоро освобожусь!

— Нет, дорогая, ты уже освободилась! — строго сказала Кэролайн, подходя к Мэри и беря из ее руки прут с фитилем.

— Мы все говорили, что в ее положении не следует заниматься такой работой, — нараспев произнесла индианка по имени Садайи. — Но вы ведь знаете Мэри!

— Да, уж мы ее знаем! — усмехнулась Кэролайн. — И если она будет вести себя по-прежнему, нам придется привязать ее к кровати. Пускай лежит там до самых родов!

— Ты просто чересчур заботишься обо мне, Кэролайн, — мягко возразила Мэри, тяжело усаживаясь на стул. Она вынула из-за пазухи белоснежный льняной платочек и принялась вытирать пот со лба. Кэролайн, вздохнув, лишь молча покачала головой, пряча улыбку. Садайи и ее дочь Валини рассмеялись.

Работа оказалась не из легких, к тому же у огня было нестерпимо жарко, сало в чайнике чадило, и, когда они наконец закончили свой труд и погасили костер, у Кэролайн нестерпимо болела спина, ныли руки, и все тело стало липким от пота. Но зато они отлили множество свечей — будет чем освещать огромный дом в течение долгой зимы. Кэролайн была довольна, что внесла свою лепту в это важное дело.

Жизнь в Семи Соснах определенно имела и свои хорошие стороны. Когда Кэролайн удавалось ускользнуть от Роберта, она с удовольствием принимала участие в домашних делах. Ей было интересно беседовать с индианками, помогавшими по хозяйству. Поначалу они относились к ней настороженно, но шли дни, лето уступило место золотой осени, и женщины, узнав Кэролайн ближе, стали больше доверять ей.

Они нанялись на работу в Семь Сосен, чтобы в виде оплаты за труд получить предметы обихода, столь высоко ценимые в индейских поселениях.

— Прежде этим занимались наши мужчины, — сказала как-то Садайи, меся тесто для хлеба.

— А что же изменилось теперь? — спросила Кэролайн, молотя ладонями по тугому комку теста. Ей теперь очень нравилось заниматься выпечкой хлеба, хотя Мэри обычно уговаривала ее не набрасываться на тесто столь яростно.

— Ты молотишь по нему так, будто оно в чем-то провинилось перед тобой! — шутя говорила она ей. Но Кэролайн, занимаясь этой работой, лишь давала выход накопившемуся в ее душе раздражению.

Она с трудом заставила себя не думать о Волке, о его предательстве, и взглянула на Садайи в ожидании ответа. Индианка была очень привлекательна — выше и плотнее Кэролайн, она носила свои густые темные волосы стянутыми в тугой пучок, руки и шея ее были украшены браслетами и ожерельями из серебра и бисера, мелодично позванивавшими при каждом ее движении.

— Наших мужчин больше не принимают на работу. Большой Отец за Морем гневается на нас, — ответила индианка, вложив в свои слова изрядную долю сарказма.

— Из-за того, что чероки нападали на поселенцев?

— Я не знаю. Но они хотят, чтобы наши мужчины шли сражаться с их врагами, а иначе отказываются торговать с индейцами.

— Наши мужчины ведь тоже сражаются с французами, — сказала Мэри.

Кэролайн вытерла руки о фартук и похлопала Мэри по плечу.

— Логан вернется жив-здоров. Вот увидишь! Мэри невесело улыбнулась.

— Конечно так и будет! Но мне бы хотелось, чтобы он вернулся ко времени родов!

— Думаю, что вернется!

— Ух-х! — Садайи накрыла вымешанное тесто влажной салфеткой. — Англичане с французами еще не готовы к тому, чтобы обменяться поясом мира, — Кэролайн бросила на нее предостерегающий взгляд, но индианка, не заметив этого, продолжала: — Боюсь, как бы война не разгорелась с новой силой!

— Садайи, ты сама не понимаешь, что говоришь!

— Кэролайн, не старайся уберечь меня от волнений! Хотя я и стала похожа на бочку, но нисколько не поглупела, да и слух у меня по-прежнему острый.

— Ва-йя предупредил нас, чтобы мы готовились к битве. — Кэролайн нахмурилась.

— Что ему может быть известно?

Со времени ее прибытия в Семь Сосен имя Волка упоминалось лишь несколько раз. Кэролайн, твердившая себе, что ей следует извлечь из случившегося урок на будущее, с трудом подавила охватившее ее волнение. Если бы он еще вдобавок не снился ей каждую ночь!..

— Рафф очень даже хорошо осведомлен о положении дел, — вступилась за деверя Мэри. — Роберт не прислушивается к его словам, и напрасно! Так считает Логан, да и я тоже.

— А что именно он советовал Роберту?

— Инаду, змея, не должен был лгать! — сказала Садайи. В словах ее было столько ненависти, что Кэролайн на мгновение онемела. Сознание того, что не одна она люто ненавидит Роберта Маккейда, не принесло ей облегчения.

— Наклонись-ка пониже, а то мне не дотянуться! — попросила Мэри и, восхищенно оглядывая Кэролайн, заключила: — Ты выглядишь прекрасно!

Кэролайн лишь слабо улыбнулась в ответ. Ей не было ровно никакого дела до того, как она сегодня выглядит. Она согласилась надеть на себя все эти наряды лишь для того, чтобы не расстраивать Мэри, которая относилась к предстоящему событию как к торжеству.

— Как ты считаешь, не слишком ли много цветов вплетено в мои волосы? — озабоченно спросила она.

— О нет! Что ты! А я, знаешь, украсила голову розами, когда выходила за Логана. Ему очень понравилось!

Кэролайн промолчала. Им обеим и без слов было ясно, что две этих свадьбы разительно отличались одна от другой. Мэри любила мужа и всегда говорила о нем с нежностью и теплотой. Кэролайн, разумеется, не могла рассчитывать на счастье в браке.

— Ты... боишься?

— Чего именно? — Кэролайн, нахмурившись, разглядывала свое отражение в овальном зеркале на стене.

— Ну-у... сама знаешь. Брачного ложа. Я хотела сказать, это совсем не так ужасно, как любят расписывать некоторые кумушки. — Щеки молодой женщины заалели. — Я, если говорить правду, нахожу это занятие довольно приятным.

И Мэри принялась расправлять складки на платье Кэролайн. Та была довольна, что Мэри не могла видеть выражения ее лица.

Кэролайн сумела быстро справиться с признаками охватившего ее смущения, но сердце продолжало тревожно биться у нее в груди. Она познала тайну супружеского ложа, хотя не могла бы признаться в этом перед Богом и людьми. Однако воспоминания о пережитом нахлынули на нее с неудержимой силой. Мэри назвала это приятным. Кэролайн употребила бы для происшедшего с нею более сильные слова.

Это было упоительно.

Божественно.

Незабываемо.

Кэролайн резко отвернулась от Мэри, так что подол ее платья взметнулся над стройными ногами, и подошла к окну.

— Спасибо, что сказала мне. — Она глубоко вздохнула. — Но не беспокойся за меня. Я ничего не боюсь.

Ей придется пережить это. Кэролайн на минуту прикрыла глаза, напомнив себе, что выбора у нее нет. Когда она снова взглянула на Мэри, лицо ее вновь озаряла безмятежная улыбка.

— Мне думается, нам пора спуститься вниз. Когда Кэролайн вошла в гостиную, голова ее была высоко поднята, и приветливое, даже почти радостное выражение прекрасного лица обмануло бы и самого придирчивого наблюдателя.

— Ах, вот наконец и она, моя благородная невеста! — Роберт поднял стакан и, пролив ром на кружевной воротник своей шелковой сорочки, насмешливо поклонился Кэролайн. — Хорошенький жертвенный ягненочек, как вы находите?

Вопрос его был адресован преподобному мистеру Эпплби, который, казалось, не усмотрел в данной ремарке ничего оскорбительного. Его преподобие оглушительно расхохотался и сделал большой глоток из своего стакана.

Мистер Эпплби, согласно представлениям Кэролайн, очень мало походил на священника как внешностью, так и манерами. Она не знала точно, какую церковь представлял его преподобие, да и, по правде говоря, это не слишком интересовало ее. Как не заботило юную невесту и то, что жених и священник успели уже порядком нагрузиться.

Одна лишь Мэри упорно стремилась к тому, чтобы церемония прошла с подобающей торжественностью. Едва войдя в комнату, она, сдвинув брови, напустилась на Роберта:

— Как вам не стыдно, Роберт! И вы тоже хороши, преподобный Эпплби! Неужели вы не могли обойтись без рома?

— С чего бы это? Отказать себе в единственном удовольствии, которое мне еще доступно? И все из-за этой чертовой ноги! — Роберт с досадой хлопнул себя по ляжке, и лицо его исказила гримаса боли. Он устремил на Кэролайн взгляд налитых кровью глаз и добавил с мрачной ухмылкой: — Разве что миледи соблаговолит улучшить мое дурное настроение другими способами.

Кэролайн лишь холодно взглянула на него, но Мэри, сделав шаг вперед, поспешно заговорила:

— Она будет ждать вас в своей спальне, как и подобает доброй супруге.

Мэри стояла, воинственно уперев руки в располневшие бедра. Эта маленькая отважная женщина вдруг напомнила Кэролайн наседку, защищающую своего цыпленка. Но ведь Кэролайн не была ни беспомощным птенцом, ни даже невинной, неопытной девушкой! И тем не менее, мысль о том, что отныне она обязана удовлетворять похоть отвратительного Роберта Маккейда, заставила ее содрогнуться.

К счастью, церемония длилась недолго. Из-за неспособности Роберта оставаться длительное время на ногах... а также благодаря тому, что язык его преподобия весьма заметно заплетался.

Когда обряд бракосочетания завершился, Кэролайн почувствовала, что попала в западню, из которой не было выхода. Зато теперь они с Эдвардом были спасены. По крайней мере, материально обеспечены.

Обильное угощение, стоившее Мэри стольких трудов, осталось почти нетронутым. У ветчины, как показалось Кэролайн, был привкус глины, а Роберт с преподобным Эпплби поспешно вернулись в гостиную, чтобы продолжить прерванное возлияние.

— Я думаю, он это не нарочно, — Мэри со вздохом отложила вилку, — он ведь даже не может подняться вверх по лестнице.

— Это уж как ему угодно, — Кэролайн, пожав плечами, глотнула воды из стакана.

— Ну, уж во всяком случае, не сегодня. Нога у него заживет не скоро.

— Будь что будет, — ответила Кэролайн, сворачивая салфетку и кладя ее подле своей тарелки. — Прости, но я бы хотела лечь в постель.

— Уж не заболела ли ты? Ты так бледна.

— Нет, просто устала, — Кэролайн отодвинула стул и встала, стыдясь собственной трусости. Но она ничего не могла с собой поделать и чуть ли не бегом бросилась вон из комнаты.

Но в темноте и одиночестве спальни страх ее лишь усилился. Кэролайн лежала без сна под теплым одеялом и с ужасом прислушивалась к каждому скрипу и шороху, доносившемуся из коридора. Ведь он сказал, что сегодня ночью придет к ней!

«Тысяча проклятий! Вы — моя жена, а я — ваш муж, и я стану делать с вами, что захочу, когда захочу и сколько захочу». Он произнес эти слова, выходя из-за свадебного стола, и теперь они эхом отдавались в голове Кэролайн. Она повернулась на бок и спрятала голову под подушку. Она не хотела слышать, как он будет подниматься по ступеням, стуча палкой и изрыгая проклятия. О, хоть бы он сегодня не пришел!

Когда она наконец, незаметно для себя, заснула, в ее эротические сновидения, героем которых, как и прежде, был Волк, вклинился гротескный образ его отца... ее мужа. Наутро она проснулась, к счастью, в одиночестве, но с невыносимой головной болью и с чувством тяжести в низу живота. На сей раз ей повезло: Роберт, упившись до безобразия, заснул в собственной постели. Едва она, пошатываясь, встала с кровати и подошла к умывальному тазу, как ее стошнило.

— Кровотечение не такое уж сильное.

— Но я прошу тебя остаться в постели, — Кэролайн сжала ладонями плечи Мэри и добавила: — К тому же, тебе вовсе незачем сегодня вставать.

— Но сад...

— Им займутся и без тебя. И как только я увижу, что ты делаешь все так, как советовала Садайи, я сама отправлюсь туда.

— Но...

— Мэри! — Кэролайн придвинула стул ближе к кровати и села. — Ведь ты не хочешь навредить себе и ребенку! Что скажет Логан, если... Словом, тебе надо позаботиться о своем здоровье.

— Я так люблю его.

Кэролайн погладила ее по руке.

— Я знаю, дорогая. — По тому, как сияли серые глаза Мэри, когда она говорила о муже, и как бережно хранила она его единственное письмо, Кэролайн поняла, что Мэри говорила правду.

— Ах, если бы и он любил меня так же!

— Разве может быть иначе? Я уверена, что он обожает тебя, — на самом же деле Кэролайн почти ничего не знала о старшем брате Волка. Мэри, разумеется, отзывалась о нем в восторженных выражениях, Роберт почти никогда не заговаривал о своих детях. Но, по правде говоря, старик в последнее время был занят почти исключительно ромом, и ни на что другое у него попросту не оставалось сил.

— Да, он, конечно, любит меня, — Мэри смущенно отвернулась. — И, знаешь ли, женщины всегда это чувствуют...

— Что чувствуют? — усмехнулась Кэролайн. — Мне кажется, что от волнения и беспокойства ты начала заговариваться.

Это утверждение вызвало слабую улыбку на лице Мэри, но не нарушило хода ее мыслей.

— Роберт был не против того, чтобы мы поженились. Ему хотелось иметь внука, — она снова повернулась к Кэролайн и с беспокойством посмотрела на нее. — Однажды я слышала, как они спорили об этом. Логану не нравилось здесь. Не нравилось, как его отец ведет торговлю с индейцами. Они с Робертом почти постоянно ругались.

— Из-за того, что Роберт обманывал индейцев? — со слов Садайи Кэролайн знала, в чем чероки обвиняли ее мужа.

— Да. Логан стыдился некоторых поступков своего отца. Они с Раффом обсудили это и вместе отправились в Чарльз-таун, чтобы поговорить с губернатором. — Она убрала со лба прядь волос, выбившихся из-под чепца.

— И что же было потом? — Кэролайн вспомнила встречу Раффа с губернатором, происходившую в ее присутствии. Мэри пожала плечами:

— Губернатор Литтлтон пообещал, что займется этим, но ничего не изменилось. Рафф был очень зол.

— А что же Логан?

— Вскоре после этого Логан покинул меня.

— Но ведь он отправился сражаться с французами?

— Да, конечно, — печально ответила Мэри. Кэролайн стоило немалого труда убедить Мэри, что Логан скоро вернется и они заживут счастливой дружной семьей. Мэри признала, что усталость и беспокойство о будущем ребенке были главными причинами ее недомогания. Вскоре молодая женщина заснула. Выходя из комнаты и затворяя за собою дверь, Кэролайн подумала, что Логану следовало бы быть теперь подле своей жены.

Как всегда, проходя по коридору мимо гостиной, Кэролайн старалась ступать как можно тише. На сей раз, однако, это ей не помогло. Она вздрогнула, услышав оглушительный голос Роберта:

— Миссис Маккейд! Я желал бы видеть вас!

Не скрывая своего недовольства, Кэролайн вошла в комнату.