— Жми, Вася!

К удивлению Гусарова вся эта секретная игра в радиоэфире только всполошила тех, кто был на месте действия. Из каких-то банных закутков появились быстрые фигуры, побежавшие к двери, в которую не так давно вошел Ибрагимов. Дверь оказалась, очевидно, запертой. Парни, ткнувшись в нее, забегали, стали заглядывать в окна.

Чернобитов, сидевший на месте пассажира рядом с Андреем, полез рукой под мышку.

— Попали в горячую точку. Явно боевики. Может, и «наши» тут?

«Наши» для двоих руоповцев означало тех, кто был при столкновении на Московском.

— Хорошо бы...

Эта суета во дворе озадачила руоповцев.

— Забегали крысы по кораблю. Четверо и внутри один. Пусть пока порезвятся. Пока на виду. По сторонам смотри, а я как-нибудь этих не выпущу...

Парни во дворе подбежали к человеку, с которым недавно общался Салманов. Потрясли его, оттолкнули и опять бросились к двери. Со стороны бани донесся резкий щелчок, потом другой.

— Началось!

— Ага, вроде, драчка...

— Куда?

Гусаров остановил Чернобитова.

— Дождись Симонова и посылай его с бойцами следом за мной.

— Андрей Витальевич!

— Я кому приказал?!

Едва Гусаров отошел от машины, как грохот стрельбы из автоматического оружия наполнил банный двор. Кто-то сверху поливал из крупнокалиберного пулемета стоявшие внизу машины. Сверкали на солнце летящие осколки стекол, кузова гулко отзывались на удары пуль. В проеме выбитого вместе с рамой чердачного окна стоял тучный человек с пулеметом у пояса. Он непрерывно нажимал на спусковой крючок. Магазин, лента, диск или что там было в его оружии, долго не кончались. Казалось, целый цинк был выпущен по припаркованным во дворе иномаркам. Наконец, грохот утих. Голос, показавшийся после него очень тонким, спросил сверху:

— Хей! Аллах акбар! Это я, Салман Ибрагимов. Уходите, русские шакалы! Ягуу, я хак, ля илляхи иллягуу я хак! Ну как вам минарет? Я наверху. И буду наверху. Бегом отсюда, а то гранату брошу!

Гусаров, уже подбежавший к кирпичному забору возле бани, видел весь этот спектакль Салманова и не решался вбежать во дворик, находящийся под прицелом толстяка с пулеметом.

— Прямо Чапаев, едри его.

Он видел троих бандюков, залегших за машинами. Где-то еще один. А ну как они рванут сейчас из ворот? Одному четверых не взять. Выпустить тоже нельзя — причастны к стрельбе. Только решившиеся подняться, они снова припали к земле. Затем что-то заставило их вскочить и, прячась за машинами, припустить в глубь двора. С их точки обзора можно было заметить две автомашины «москвич» специальной раскраски. Увлеченный разбором ситуации и оглушенный стрельбой пулемета, Гусаров последним понял, что вмешивается еще одна сила. Со стороны проспекта приближались две группы захвата ОВО.

— Их только не хватало.

Андрей сунул ствол за пояс, опасаясь, что милиционеры примут его за первую цель. Присев, он взмахами рук попытался дирижировать действиями нарядов. Вместо палочки в руке держал красное удостоверение. Мужики в машинах выказали хладнокровное безразличие к человеку под кирпичным забором и размеренно стали выполнять отработанный план выезда по тревоге. Грамотно работали эти гезешники. Разведка, прикрытие, блокировка мест отхода... Маловато их для такого задания, но распределились относительно правильно. Зная обстановку, Андрей pacставил бы их по другому.

— Ты кто такой ? Сваливай отсюда. К той машине, видишь?

Держа Гусарова под прицелом, боец в бронежилете поверх форменной одежды кивнул в сторону милицейского «москвича». И тут пули тяжелого пулемета ударили снова. Толстяк наверху пристегнул новую обойму.

— Кто у вас старший? — Андрей торопился остановить прибывшие наряды.

Боец рассмотрел удостоверение Гусарова.

— Цветков. К центральному входу пошел, кажись.

Время убегало. При такой стрельбе здесь скоро будет все райуправление милиции.

— Прикрой-ка меня, парень. Попробую остановить толстого дуралея.

Гусаров не надеялся на исполнение просьбы, но в секунду затишья бросился во двор. Именно в секунду. Свинец полетел сверху вниз особенно обильно. Черный «мерседес» под который удалось закатиться, был продырявлен шестью пулями. Это только на сторонний взгляд кажется, что хождение на грани жизни и смерти носит остро стремительный характер. Нет, время растягивается, и Андрей в спокойном для своего состояния темпе начитал шесть свежих пробоин в днище укрывшей его машины. Больше выстрелов сверху не было. Молодой боец, встретившийся Гусарову, решился на действие. Автоматная очередь над головой Салмана отпугнула его вглубь чердака.

Гусаров подбежал к двери бани, рванул на себя. Заперта. На окнах решетки. Сверху опять ударил пулемет. Прячась за стеной и высунув руку с оружием в окно, Салманов наугад выпустил очередь. Андрей из '"макарова" сделал ответный выстрел чуть раньше гезешника, и пальба опять утихла.

— Держи его и остальных, если сможешь!

Охотившиеся за Салманом люди Ратникова не высовывались, но можно было ожидать всего. Милиционер и сам знал свое дело — его взгляд поминутно перебегал с чердака на машины. Видно, что стреляный парень. Накануне этому молодцу и еще пятерым парням из экипажа ОВО Калининского района начальник ГУВД лично вручил в своем кабине премии за задержание двоих негодяев, вышвырнувших из «волги» владельца и угнавших ее. Нашли, гнались, расстреляли колеса и взяли!

Гусаров искал возможность войти внутрь бани. Проклятая дверь! Мощная... Сюда бы Ивана Харитоненко с его умением отпирать замки. Но что-то надо делать самому. Чуть отойдя, Гусаров трижды выстрелил по замку. Бесполезно. Изнутри могли запереть на засов.

— Держи пластик!

Вот это да! То, что надо. Ишь ты, как оснащены теперь овошники! Хотя это скорее всего самодеятельность бойца. Его личная взрывчатка. Андрей, не забывая поглядывать вверх, налепил ее на дверь там, где по предположению мог быть засов. Только бы этот толстомясый гад не начал бросать вниз гранаты. Мало ли что у него там хранится. Перебежав к расстрелянному «мерсу», Гусаров выстрелил из укрытия по белому квадратику налепленной им пластиковой взрывчатки.

Сидевший в машине как на иголках Чернобитов не выдержал после того, как во дворе бани что-то ухнуло. Там настоящая война, а он прохлаждается! Нарушив приказ начальника, рванул к воротам и успел заметить только спину Гусарова (живой, слава богу), вбегающего в темный проем двери, болтающейся на одной петле.

— Стой! Стрелять буду!

Это относилось к Чернобитову. Гезешник в бронежилете заставил руоповца притормозить. И вовремя. Мощный заряд, выпущенный с чердака, разнес зеленую «вольво». Машина вспыхнула, и черный дым мгновенно наполнил весь двор.

— Из гранатомета бьет, сволочь!

Гусаров с пистолетом вбежал в зал небольшой банной кафешки, в которой все еще вкусно пахло купатами. Взрыв за спиной на секунду отвлек его, и Андрей едва не совершил ошибку. Оказавшийся в помещении невысокий мужчина мог получить пулю. Банный начальник и недавний сотрапезник Ибрагимова не мог знать, кто и с какой целью врывается в его владения таким путем — со взрывом двери. В панике вооружился на всякий случай кухонным ножом, который сразу выронил, едва увидел направленный на него ствол.

— На пол! На пол! Лежать!

Бегло осмотрев помещение, Гусаров снова выбежал в коридор и обнаружил лестницу, ведущую наверх. Сосредоточенно вглядываясь вперед и по сторонам, дошел до третьего этажа, где путь преградила металлическая решетка с большим висячим замком. Негодуя на себя, что не предусмотрел подобный вариант и не оставил хотя бы кусочек пластика про запас, Андрей выругался. За решеткой стояла большая спортивная сумка, до которой можно было дотянуться рукой. Пододвинув ее поближе и расстегнув, Андрей нашел решение. Три автомата, несколько ТТ, и главное, гранаты. Толстяк приготовил оружие на вынос. Стремительно бросившись вниз, Гусаров вернулся в кафе.

— Веревка есть? Слышишь? Эй, давай, вставай!

Банщик испуганно приподнял голову, лихорадочно соображая, к чему бы вопрос о веревке. Если милиция — были бы наручники. Кто этот человек? Поняв, что толку от мужчины не будет, Андрей оборвал телефонный шнур и проводку, тянущуюся из глубины коридора. Соединив на бегу провода. Гусаров привязал один конец к кольцу гранаты, подвешенной к замку. Радиус поражения — до двухсот метров. Как бы самому не пострадать. Смотря куда пойдет основной поток осколков. Бывали в практике случаи, что Ф-1 взрывалась у кого-то в руках, а находящийся рядом человек оставался без царапин. Ладно — на кого бог пошлет. Протянув провод нaсколько хватало его длины, наскоро рассчитав шансы своей безопасности, Гусаров дернул. Повезло. Осколки не пошли вниз, зато хорошенько посекли стены на этаже, где находилась злополучная решетка. Искореженный замок отлетел к окну с осыпавшимися стеклами. Теперь перед Андреем препятствий не было. Взяв из сумки автомат и опробовав его одиночным выстрелом, он двинулся вперед. Где там Салманов? Ждет его с той стороны или до сих пор увлечен пальбой по машинам? Пригнувшись, почти на корточках подобрался ближе, прислушался. Стреляет! Резвится, гнида. Снизу тоже отвечают. Ну, с богом! Толкнув дверь вперед, кубарем вкатился под высокую крышу просторного чердака и — мигом за толстую деревянную опору. Вовремя! Салман довольно живо для своего веса развернулся на гулкий звук распахнувшейся двери и выстрелил. Теперь в его руках был автомат. Видно, поленился перезарядить пулемет. Тем лучше. Их разделяло метров тридцать.

— Салман! Брось оружие!

— Ты кто такой? Наш?

— Милиция! Бросай ствол!

— Сейчас! Сейчас брошу, подожди немного, дорогой!

Салманов неожиданно засмеялся.

— Все брошу, что у меня тут есть.

Судя по сумке, которую этот бройлер приготовил к выносу, оружия у него немало... Догадка о том, что может бросить Салманов, ненамного опередила действие. В один миг Андрей снова очутился на лестнице у решетки. Граната, брошенная Салмановым, разорвалась совсем рядом с опорой, за которой только что прятался Гусаров. Вот так переплет! Его, пожалуй, живьем не возьмешь. Вот дурак! Наколотый, наверно. Без «черемухи» к нему не подойти. А скрутить его надо скорее, пока не началась неразбериха. Вот-вот понабегут сюда люди из самых разных служб и скорее всего укокошат Салмана. А он нужен Гусарову, нужен. Скорей бы COБP! Своими будет легче управлять, они и других оттеснят, чтоб не мешали. За спиной послышался шорох...

— Стой спокойно, Андрюха!

Симонов. Двухметровая дылда легко скользила вверх по лестнице.

— Чего меня не подождали?

— Быстро вы...

— А я один пока. Автобус с остальными скоро будет. Я уж поторопился, на «форде» примчал. Твой парень как сказал про пулемет, так я...

— Ладно болтать. У него там оружия, как в Псковской дивизии.

— Его сумка?

— Ну да.

— Давай гранатами?

— Хлопнуть его и гезешники могут. Стал бы тебя вызывать...

— Тогда «черемухой».

— Давай.

— А нету у меня.

— Тогда я вниз. Держи его. Если падать будет.

Торопясь во двор, Андрей крикнул:

— Осторожно, он тоже может бросить гранату!

Андрей вышел из двери как раз в тот момент, когда к бане подъехал автобус СОБРа.

— "Черемуху"! Всю, что есть!

— Добра-то, — бойцы вывалили на переднее сиденье баллончики.

Рассовывая спецсредство по карманам, Андрей поглядывал из окна автобуса на происходящее во дворе. Частью была видна дорога. Джип, ехавший по ней медленно и мягко, что разительно отличалось от обычных передвижений таких машин по улицам-проспектам Питера, едва появившись в поле зрения, сразу отвлек внимание Гусарова от настоящего боя у бани. Динозавр, появившийся на Севере не мог бы его отвлечь от зрелища битвы с Салманом. А джип заставил забыть про все и в сознании вспыхнула картина на Пулковском шоссе.

" ... — Выходи! Бегом! К нам в машину! Бегом! Пристрелю, падла!

...Марченко:

...-Наколотый...

... — Решай их! Это менты! — заорал вертлявый...".

Гусаров, бросив собирать «черемуху», метнулся к водителю автобуса, еще не заглушившему двигатель.

— Перекрой! Перекрой ему дорогу!

Алферов, дядька уже в летах и руливший еще в Оперполку, потом в ОМОНе, а затем уже в СОБРе, движение на перехват знал отменно.

—Сядь!

Андрей хотел было заорать водителю: «Жми!!!», но повалился на груду несобранного спецсредства на сиденье. Алферов рванул машину вперед и с уникальным вывертом поставил ее перед бампером джипа. Пассажиры автобуса тоже предугадывали команды. Гусаров едва успел втиснуться меж двух мощных тел, стремящихся на выход.

— О-о-о-ех!

Объединяющее всех своеобразное собровское «ура!» вынесло бойцов в черных комбинезонах и в масках наружу. Выпадая из автобуса, Андрей услышал выстрел и следом грохот упавшего на бок джипа. Кто, откуда выстрелил? Собровцы перевернули автомобиль на крышу. Потом опять на бок и поставили на колеса. Пассажиры машины кувыркались внутри.

— Выбрасываем кости!

Рыжеволосый собровец, единственный, у которого была закрыта маской лишь нижняя часть лица, остановил встряхивание «черного ящика»-джипа. Ничего, что заклинило двери. За волосы, за руки, за ноги выдернули джиповских ездоков через разбитые окна к ткнули мордами в землю.

— Кто стрелял? Оружие где?

Гусаров подбегал к поверженным, поднимал головы и заглядывал в лица. Один, невысокий и подвижный, продолжал извиваться на земле и выкрикивать ругательства. Андрей медленно вернулся к нему. Он! Не может быть! Точно он! Даже боязно обознаться... Андрей по фигуре, по характерным движениям тела узнал в лежавшем стрелявшего в Марченко. И лицо помнил, маленькое, злобненькое. Схватив человека зa волосы, на секунду закрыл глаза.

— Ну!

Долгий поиск, ненависть к убийце, ожидание этой встречи — все было вложено в движение, повернувшее лицо подозреваемого к Гусарову.

— Вот его пушка, — показал рыжий боец.

Но ни слова, ни вид пистолета не отвлекли Андрея от нахлынувшего внутреннего ликования. Нашел! Вот он, гнида! Лежит. Вот он. Можно топтать и давить. Можно, но нельзя. Сколько раз такое было. До задержания кажется, что убил бы, а когда тип у твоих ног — мозги крутятся обратно.

— Oго! Еще ствол!

Шмонавшие джип собровцы извлекли из-под сиденья АКМ.

— Ну что, сволочь, ты из этого стрелял на Пулковском?

Нет, конечно, тот автомат выброшен. Замазанный. Такие бросают без раздумий. Горбуненко рассказывал, что двое малолеток были задержаны за попытку сбыть АКМ. Где взяли? А подобрали, говорят, после перестрелки. Дядя пострелял, бросил в кусты и уехал. Парнишки усекли, а милиция не нашла. Взяли и понесли на рынок — коммерция.

— Э, какой Пулковский?! У меня никакой автоматов не было. И Пулковский не знаю.

Косят, косят они под недоумков, едва запахнет жареным. Моя твоя не понимай. Русские в том числе. Адвоката! Адвоката! Где мой адвоката?!

— Значит, не смотал ты из города. Молодец, лапочка, не сбежал. А я думал, что не будет мне покоя годик другой, пока ты не отыщешься. А ты ездишь в той же колеснице, а ты стволы с собой возишь. Спасибо, дорогой.

Андрей медленно поднимал паренька, держа одной рукой за горло, а другой больно сбивая мерзкие лапы бандита, пытающегося ослабить хватку.

— Вставай, родимый...

— Пусти! Пусти! — визжал задержанный.

Помогавший Гусарову собровец, едва взглянув на рожу, определил:

— Наколотый. Озверели наркоманы, с автоматами шастают по городу.

Андрей лично сопроводил до автобуса ходячий результат своих долгих поисков. Заметив лежащую на переднем сиденье груду спецсредств, вспомнил о Симонове, о Салмане. Схватив «черемуху», заторопился к бане. По его знаку несколько бойцов присоединились к нему.

— Едрит твою, тебя только за той самой посылать, — Симонов заждался.

Гусаров, единственный из стоящих на лестнице, уже видел чердак, в который предстояло войти с боем. Описав его примерное расположение, уступил инициативу Симонову, который наскоро расставил своих бойцов и двинулся вперед.

Идущий за третьим «гоблином» Андрей непроизвольно вздрогнул от выстрелов многих автоматов. Они раздались, едва Симонов шагнул за порог чердака. Салман не один? С ним еще люди?! Гусаров запереживал, что подставил Симонова под выстрелы. Только когда сам с автоматом навскидку вошел на чердак, понял, что опасения напрасны. Но ситуация все равно была сложной. Откуда-то появившиеся на чердаке сотрудники группы задержания ОВО в момент входа собровцев как раз хлопнули Салмана. Гусаров успел заметить, как его выстрелом отбросило на спину к выбитому им окошку, как он резко вскинулся и снова упал. А со двора видели, как из окна вывесилось пол туловища. То ли под тяжестью веса, то ли от мучительных судорог тело все больше выдвигалось из чердачного окна и, наконец, человек полетел вниз с третьего этажа. А гезешники и собровцы от неожиданного появления друг напротив друга едва не открыли пальбу. Старший наряда ГЗ Цветков крикнул:

— Кто такие?

— Ну вы даете!

— А вы?!

Хорошо, что только словесная перепалка. С сожалением проследив взглядом как Ибрагимов падает, Андрей пошел навстречу направлявшимся с другого конца чердака сотрудникам ОВО.

— Кто вас просил? РУОП проводит операцию, а вы вмешиваетесь.

— А мы стрелка обезвредили. Плохо, что ли? Осторожно! — вскрикнул гезешник..

То, что Гусаров увидел у своих ног, заставило его за6ыть свое недовольство убийством человека, который мог бы заговорить для розыска и следствия.

— Мать моя женщина!

Только что хозяйничавший здесь человек разложил на полу несметное количество оружия. Под ногами Гусарова лежали две противотанковые мины, дальше два гранатомета, несколько цинков с патронами, упаковки тротила, груда гранат, автоматы, пистолеты... Это только первый визульный осмотр. Гусаров показал Цветкову:

— Глянь, «Муха» снаряженная.

— Это он к ней бросился, когда я его достал! У нас во всем отделе столько оружия нет. До сих пор с пистолетами выезжаем.

Ребята из ОВО вопросительно поглядывали на Гусарова, определив в нем старшего, и ожидали хоть какого-то объяснения происшествия. Гусаров, помолчав, достал из кармана радиотелефон и набрал номер отдела угрозыска.

— Васильич? Для тебя работа есть! Целый арсенал оружия.

Потом звонил дежурному РУОПа, доложил своему руководству, в Дежурную часть ГУВД, чтобы выслали экспертов...

— Сейчас понаедут.

Горбуненко примчался одним из первых. Столько бандитского оружия в одном месте еще не находили. То количество, что в прошлом году обнаружилось в будке сторожей автостоянки у гостиницы «Карелия» в сравнении с этим казалось просто жалким. Петр Васильевич обратил внимание Гусарова на длинные толстые колбасы.

— Видишь тот тротил? Аппетитный да? Это из снарядов и прочего дерьма выплавляют, когда их срок годности кончается. Может быть и наш дом вот такой колбасой рванули. Их же тоннами возят. Кстати, ты спрашивал, не под мою ли квартиру хотели заряд положить, да спутали. Так вот, эти перевозчики тротиловых колбас вполне могли. Я им больно на карман наступил.

Темная южная ночь. Яркие звезды на небе. Звезда и российский герб на обшивке небольшого самолета. Он стоит на шоссе в горном районе. Перед ним — спортивная машина. Пилот и пассажир прощаются — жмут руки трем парням.

— Счастливо долететь, усто.

— Да хранит вас аллах.

— Скоро вернемся, не переживайте. Готовьте товар к следующим рейсам.

Пилот в летной форме российского офицера и стройный мужчина, одетый в изысканный костюм, заняли места в двухместной «Сесне». Один из остававшихся на земле сел за руль спортивной машины, включил двигатель и зажег фары. Глядя в зеркало заднего вида, стал ждать сигнала.

Пилот включил приборы самолета. Аппарат был снабжен самым современным оборудованием и максимально оснащен приборами для ночных полетов. Двигатель включился, ровный гул наполнил пространство в ущелье. Мигнул носовой прожектор самолета. По этому сигналу спортивная машина сорвалась с места. «Сесна» двинулась по шоссе следом. Она быстро набрала скорость и уже метров через сто отделилась от земли. И вовремя. Человек за рулем спортивной машины увидел впереди свет фар приближающегося автомобиля. Собственно, он и ехал впереди самолета ради предупреждения о встречных машинах. «Сесна» не зажигала огней. С этой минуты взлета она должна стать невидимой для наблюдателей с земли и даже для локаторов.

Бойцы шариатской гвардии, ехавшие на задание в этот район, заметили над собой черную тень, на секунду закрывшую звезды. Офицер, сидевший в кабине военного грузовика, приказал водителю помигать фарами и перекрыть дорогу приближающейся легковушке. Увидев маневр грузовика, спортивный автомобиль резко затормозил. Вооруженный короткоствольным автоматом офицер в свете фар подошел к машине.

— Это кто взлетел?

— Э, откуда я знаю кто там вверху летает.

— Буташев?

— Э, кто такой Буташев?

— Куда он полетел?

— Зачем полетел? Я в первый раз такой самолет вижу. Кто там летит — один аллах знает.

Командир чеченец прекрасно знал как ему ответит земляк на подобные вопросы. Ничего не добьешься, хоть стреляй. Рядом с водителем на переднем сиденье лежал автомат.

— Гражданским людям пора бы сдать оружие.

— Э, зачем так говоришь? Разве можно в горах без оружия?

— Документы дай.

— А кто вы такие?

— Гвардия шариатской безопасности. Азав Мазраев.

— Я Казбек Алтыгов. Мне здесь документы ни к чему, все знают.

— Ладно, покажешь дорогу в селение Буташева. Но не заезжай в него. Остановись примерно в километре.

— Это зачем?

— Казбек, если поедешь быстрее 60 километров в час — мой боец разнесет твою красивую машину из гранатомета.

— Да в чем дело, земляк?

Офицер круто повернулся, пошел к грузовику. Азав Мазраев узнал о гибели его человека в Петербурге, о невыполненном обещании исполнить теракт... Буташев нарушил договоренность. За это во что бы то ни стало надо было наказать коварного. Узнав о прилете Руслана, Азав со своим подразделением поспешил в горный район, но опоздал.

Руслан Буташев, сидевший за спиной пилота «Сесны», во время взлета заметил внизу черную тушу грузовика. В темноте он не видел, а скорее догадывался, что кузов полон вооруженных гвардейцев. Сделав рукой непристойный жест, он сказал:

— Поздно, ребята. Привет президенту.

В микрофон он спросил:

— Рустем, они нас заметили, как думаешь?

— Если не заметили, то заслушали, — ответил пилот.

Эхо гор сопровождало рев мотора легкого самолета, скользящего вдоль ущелья.

Говорят, что праведное учение Киши-ходжи продолжает таинственный тейп, живущий в горах. В крови людей его струится горделивая кровь воинов Искандера Великого. Они продолжают служить справедливому демону Джабраилу, оберегающему от бед весь чеченский народ. Где-то есть храм, воздвигнутый еще при великом македонянине и оттуда приходят в народ эти люди, несущие совесть в себе и щедро делящиеся добротою. Им труднее теперь, при воинственном настроеньи религий. Много в Ичкерии стало людей, которые очень умело пускают религиозный туман для того, чтоб за ним не могли разглядеть поступки неправедные, дела препозорные.

Галия, восседавшая неподалеку от храма на мраморной старинной скамье, покрытой белоснежной овечьей шкурой, смотрела в черное небо. На его небольшом клочке, видимом из ущелья, было вывешено пол сотни звезд. Как она ожидала, возник мерный гул самолета и стал приближаться. Это был угрожающий гул. Эта небольшая летательная машина была не менее страшной, чем бомбардировщики федералов, чей смертоносный груз перепахивает чеченскую землю. Груз самолетика тоже был смертоносным, а в кабине сидел человек, обещавший расправиться с ней, Галией и, если удастся найти, со всем Храмовым ущельем. Самолетик летел далеко на север, к Балтийскому морю.

Левка Новожилов был знатным подрывником, конечно же сотрудничающим с начальником отдела УУР Петром Горбуненко, но по подвальной выучке державшим язык за зубами. Мало ли кто с кем работает и на какие операции выезжает. Но о теории поговорить мастак. Совсем недавно Андрей специально посетил подвальную вечеринку для беседы с ним. Почему подвальную? Подвал в одном из домов на Захарьевской улице посвященные величают с большой буквы — Подвал. Он особенный и обитатели его особенные. В Подвале устроены мастерские ГУВД и работают в них слесари, плотники, сантехники, люди многих специальностей. Все рукастые и... судимые. Числятся они вольнонаемными работниками. На блатном языке — ссученные, то есть, согласившиеся сотрудничать с органами. А на милицейском языке — ставшие на путь исправления. Новожилов — один из них.

Гусаров считал, что знает о взрывчатке почти все. Принцип один — сам заряд и модификации приведения в действие. Как он отстал! Тротил, тол, динамит и прочие производные стали со временем как допотопные пищали по сравнению с современными БУРами. Волосы на голове зашевелись во время рассказа Левы Новожилова о последних разработках масштабного уничтожения противника и населения. Послушав немного и приняв сто пятьдесят граммов, Иван Харитоненко сбежал на свою дачу, оставив Гусарова наедине с Левкой. На свою треклятую дачу сбежал.

— В семь электричка!

Радостно так кричит, огородник. Еще недавно ступал по грани между пивнухой и тюрьмой, а теперь плывет себе по жизни. Ну и пускай, парень правильно поплыл. К жене. К очагу. А Левка сам стал скороговоркой излагать то, что хотел бы выпытать Гусаров. Подвальный фанат своего дела, едва затронули тему взрывчатки, стал говорить без умолку.

— А еще, Андрей Витальевич, я такое видел, что и сейчас не по себе. Пигмеев!

Гусаров не успел отреагировать — каких пигмеев? Умственных? Навидался.

— Я видел как нормальный взрослый человек на глазах превращается в малютку! Все равно что Степашин вдруг превратится в Степашку. То же самое! Я примерно знал, что привез в Афган. Но эффекта на поле действия ни разу до этого не видел. Смотри: взбунтовался какой-то местный чурбанский полк. Бронетанковый. И попер на Кабул. За зарплатой! Им бабки не выплатили за пребывание на позициях. И что? Вперед на правительство за зарплатой! Бронезавры — на столицу. И что? Наши танки против как бы союзников направлять? X... Фигушки! Я как раз привез новые штучки. Лампочки наши. Вакуумные. Умные. Мне надо было фиксировать действие этих новых игрушек. Летел на отдельном боевом вертолете, снимал на видео. Ничего не увидел в видоискателе. Ничего не услышал. Впереди летящие что-то скинули на колонну, и она встала. Эскадрилья приземлилась. Иду к танку. Едрит твою на катушку! Видел растрескавшиеся чашечки, блюдечки? Течь дают, да? Так вот, все эти танки были как растрескавшаяся посуда! Подхожу к башне, а на ней — трещина! Блюдечко лопнуло от горяченького! Некоторые танкисты успели, выползли. Ма-а-ленькие... Бр-р-р...

Гусаров представил эту картину.

— Я примерно вижу это, но как?! Отчего?

— Давление! Жуткое давление на все окружающее! Лопается башня, трещит череп, смягчаются кости или что там, я не биолог. Короче — все всмятку. Стою с камерой, снимаю карлов. В шлемофонах, в форме — как в Южной Африке окочурившихся пигмеев. Только цивилизованных более-менее. Меня за героя считали или за отморозка. Хожу по степи, снимаю эту жуть. Вертолетчиков вывернуло. Они перед вылетами косяка принимают и по стакану спирта. И то вывернуло. Снова дозу приняли. А я снимал. Пигмеи, пигмеи... Я тогда видеокамеру взял в руки впервые. Когда работаешь — видишь картинку не в цвете, смотришь в черно-белый глазок, и потом ты работаешь, отвлекаешься от мыслей и переживаний. Надо! Не праздно шатаешься. Оттого-то и видел все в подробностях. Страшное это оружие — вакуумная бомба... В тот же день пленку на истребителе в Москву доставили.

— А...

Лева без остановки продолжал:

— "Лягушки" еще донимали. Мне их надо было распознавать. Все новые модификации. Ну, ты знаешь принцип: выскакивает и мотает своими членами. Есть ленточные — рубит тело в ошметки, есть игольчатые — два удара — восемь дырок. А эти, которые сеточки? Темнота, жуть, идешь по полю или по дороге, или по улице — шарах! И нет ничего живого вокруг. Электрический разряд в сотни вольт! Ничего живого вокруг. Нет, собака пробежит или проползет — исключено, не сработает. На вес рассчитано, на гуманоида. Идет мужик — бах током и окочур.

Гусаров только успевал отбирать подходящие под его случай возможности минирования. Новожилов смотрел в пространство осоловелыми глазами и улыбался:

— Однажды в учебке пошли разминировать поле. Знаем, что при ошибке бахнет безвредно, и все. Вдруг прапорщик орет: «Слева настоящее заминированное поле. Приказываю разминировать!». Дальше я шел уже с воспоминаниями о маме, о папе. Может быть, другие так же думали, но виду не показывали, как и я. Мандраж! В башке столько модификаций! Разработчики сейчас удумывают такое, что только компьютеру под силу. Поле. Противотанковые мины. Лежат почти что на поверхности. Подошел, открутил, вынул... Ка-ак шанда... Под противотанковой еще одна ! Или ставят матку в центр, а вокруг еще десяток, мелких. Обезвредил одну, а со всех сторон на разных уровнях рвется малышня, иссекает на кусочки. Пластиковые — вообще неузнаваемы. Главное что — тротил. Он, зараза, плавится, как пластилин становится, как кусочек мыла может быть, из него курточку можно сделать. Одел — и к ангелам «хоронителям»! Помнишь джип на Сестрорецкой улице? Подрывники по дверце взрывчатку размазали. Хозяин дверцу тронул — кишки наружу. Вот так. Давай!

Гусаров мог дать еще и еще. И еще сбегать к киоскам. Надо точно узнать какой был заряд в его доме. Левка нес свои воспоминания вдохновенно, как трудоголик по вознесению в воздух самых разных объектов. Как заядлому водиле руль — для него адская машина.

— Какие пульты я держал в руках! На кончиках пальцев — тысячи, сотни тысяч жизней...

Приняв еще стакан, дополнил:

— Первую вакуумную бомбу в Афгане я запустил. Хотя слева, оказывается, еще один был. Дублер. Значит, двоих нас послали на задание, независимо друг от друга. Проверяли. Пирл Харбор устроили вдвоем. Так и не знаю с кем. Где-то шныряет мой напарник. Гусар, а вдруг в бандитах, а? Подрывной Мориарти?