Юноши и девушки озабоченно сновали вдоль длинного коридора, сбивались в кучки, которые распадались и тут же возникали вновь, правда, в ином составе. Кто-то судорожно листал книжку, кто-то нервно смеялся, одна девушка, закрыв глаза, подпирала стену, раскачиваясь в такт своим мыслям. Время от времени толпа абитуриентов расступалась, с уважением пропуская солидных мужчин и женщин – этих небожителей, преподававших в стенах университета. Уже в сентябре они станут просто «преподами», а пока авторитет висел над их головами подобно божественному нимбу.
      В период экзаменационной лихорадки Медицинский университет напоминал вокзал в разгар летних отпусков: та же озабоченная сутолока, беспорядочная суета, энергетика беспокойства и нервозности. Кое-кто из юношей старался напустить на себя беззаботный вид, другие шутили, но тревога, затаившаяся в уголках губ или выражении глаз, выдавала их с головой.
      В этом хаосе присутствовал один персонаж, являвший собой образец почти святого спокойствия и той особой задумчивой красоты, которой поклонялся романтик Александр Блок.
      Девушка лет двадцати стояла у окна, радужные блики играли в длинных распущенных волосах. Длинные светло-каштановые волосы, отливающие золотом, струились по округлым плечам, нежная линия шеи, бархатная, покрытая нежным загаром кожа, грудь Венеры в разрезе блузки, полные, очень чувственные и вместе с тем по-детски беззащитные губы. Хотелось прижаться к ним, раствориться в поцелуе и умереть на вершине экстаза.
      Невысокий рост вкупе с длинными ногами, напротив, придавал точеной фигурке особую прелесть, и почти каждая особь мужского пола независимо от статуса и возраста, проходя мимо, совершала стандартные глазодвигательные движения: вниз по позвоночнику, к бедрам и щиколоткам, и вверх – к округлой маленькой попке.
      Какой-то парень, пробегая мимо, случайно задел девушку плечом. Она обернулась. Невежа мельком взглянул на красотку. Не в силах отвернуться, он продолжил свое движение вслепую, пока не врезался в группу абитуриентов.
      А ее глаза! О, бессильные, жалкие слова не способны вместить сотой доли их прелести. Огромные, каре-зеленые, они смотрели прямо в душу. И если бы не спокойное нейтральное выражение, любой мог утонуть в их бездонной глубине. От нее зависело, дать мужчине точку опоры или бросить в омут неразделенных чувств.
      Студентка четвертого курса Маша Стрельникова подрабатывала в приемной комиссии. Крошечные деньги ее не интересовали – в деканате попросили, и она согласилась. Мать занималась аптечным бизнесом, зарабатывала достаточно, чтобы «упаковать» дочку по полной программе, правда, взамен требовала полного подчинения. Запоздалый воспитательный комплекс. Отец погиб в автокатастрофе, когда девочке и четырех не исполнилось. Мамаша вечно где-то пропадала, девочку воспитывали бабка с дедом по материнской линии, а те, хоть и любили внучку до безумия, отличались крайней принципиальностью в вопросах отношения полов и работы.
      Отдельные образцы своей морали им удалось внушить Маше настолько основательно, что в некоторых вопросах она выглядела белой вороной. К примеру, в семье считалось неприличным в двадцать один год жить за счет родителей. Что касается секса, любви и брачных отношений, которые в понимании Маши не могли существовать отдельно друг от друга, такая консервативность ставила эту красавицу в один ряд с самыми записными уродинами, втайне мечтавшими, чтобы их изнасиловали на какой-либо вечеринке. И это притом, что Маша училась в Медицинском университете, прочно удерживавшем пальму первенства по количеству сексуальных циников, блистательных съемщиков и специалистов в области эротического юмора.
      Впрочем, открыто над принципами Маши не смеялись. Она обладала завидной волей в сочетании с совершенно титаническим упрямством. Двумя-тремя словами она могла сровнять насмешника с землей, пригвоздить его к плинтусу, обдать таким презрением, что у юмориста надолго отбивало охоту шутить. И вот в такую девушку меня угораздило влюбиться. Ей, по моему глубокому убеждению, нравился Макс – все, как в примитивных женских романах.
      Каждый раз, прежде чем начать с ней разговор, мне становилось не по себе, чувства блокировали свободное выражение мыслей, получалось типа: «а и бэ сидели на трубе». В такие минуты я сам себя ненавидел, но справиться с любовным логоневрозом не мог. То ли дело Макс. Девушки пробуждали в нем ораторский гений, их хорошенькие ушки розовели от возбуждения, когда он бархатным голосом нашептывал в них красивые слова. Какие – не знаю, но в сочетании с маленькими, но очень недешевыми подарками милая ласковая болтовня превращала холодную статуэтку в податливую восковую куклу.
      – Привет…
      Она даже не обернулась. Конечно, вид подсобного дворика значил для нее куда больше, чем моя скромная фигура. Если бы не Макс, который нас познакомил, шансы на такие вот экспресс-диалоги сводились к нулю.
      – Привет.
      Я сразу же выложил домашнюю заготовку:
      – Прекрасно выглядишь – далекая и неприступная, как супермодель.
      Она соизволила показать лицо, легкая улыбка тронула губы.
      – Спасибо.
      – Завидую тебе, трудишься на благо родного вуза, не то что мы, презренные трутни.
      – А, это… Ничего интересного. Беготня, суета… Утомляет.
      – Так весь август и будешь здесь работать?
      – Нет, съезжу на недельку в Прибалтику или еще куда…
      Разговор начал угасать, вернее, ее интерес к моей персоне.
      – У меня день рождения на следующей неделе. Придешь?
      – Ты же знаешь, я не люблю шумных вечеринок.
      – Никаких вечеринок и не будет. Просто посидим где-нибудь в уютном заведении. Макс обещал подобрать что-нибудь стоящее.
      При звуке этого имени ее лицо изменилось. Наконец-то в ее глазах появился не просто интерес, а то особое оживленное выражение, когда в присутствии девушки говоришь о любимом человеке. В уголках губ притаилась улыбка, на щеках появился легкий румянец. Я почувствовал укол ревности, но заставил себя продолжить:
      – Вчетвером: ты, Лена, Макс и я.
      – Почему бы нет. Вот только Лена… Она сейчас в Турции.
      Я с облегчением вздохнул. Подруга Маши меня раздражала. Она обладала бесившей меня манерой говорить много, часто и, как правило, все, что приходило в голову. Эта особенность сводила на нет все ее достоинства: в общем-то, симпатичную внешность, покладистость, доброту и способность легко прощать обиды. Макс, который усиленно ее сватал, говорил: «Не вдумывайся в слова. Переключись на звук ее голоса, как будто она распевает песенки». Я попробовал, но особо не преуспел. Ему хорошо советовать, он провожал Машу, а не Лену… Кроме того, она как-то странно целовалась: просто открывала рот и ждала особо жаркого лобзания. Согласитесь, приноровиться трудно.
      Однажды, когда я поплелся ее провожать, Лена трещала без умолку. Потом вдруг выпалила: «У меня предки на даче, может, займемся любовью?» Займемся, говорю. Честно говоря, не помню, как я этой любовью занимался, так как выпил много пива, но ей, похоже, не очень понравилось. Отношения наши после этого остались прежними, словно ничего не произошло. В общем-то, это понятно: не заметить, как я влюблен в Машу, может только слепой.
      Маша подарила мне теплый взгляд.
      – Как насчет Наташи? Ты не против?
      Еще одна неумолкающая трещотка, только гораздо страшнее. Странно, почему самые классные девчонки выбирают таких убогих подруг – для контраста, наверное.
      – О'кей. Накануне созвонимся.
      Я видел, что она хочет спросить меня о Максе, но гордость не позволяет. Возникла неловкая пауза. В коридоре показался Дима Щербицкий, председатель приемной комиссии.
      – Машка, ты где пропадаешь? Тебя проректор полчаса ищет.
      Она не удостоила его ответом.
      – Пока, Влад, мне надо идти.
      По ее взгляду я понял: она прекрасно знает о моих чувствах и сожалеет, что ничем не может мне помочь. Пока, во всяком случае.

      Домашняя вечеринка отпадала по определению – не та публика. Для человека, который носил в бумажнике полтора десятка клубных карт, подобное времяпровождение граничило с верхом убожества. Поэтому я с легким сердцем доверил Максу организацию моего собственного дня рождения. Он выбрал недавно открывшийся клуб, в котором побывал лишь однажды.
      Мы забрали девчонок прямо из дома. Когда я увидел Машу, сердце принялось выбивать бешеную дробь. Красивая студентка превратилась в томную светскую львицу. Я пытался разглядеть в ней ту девушку, что пару дней назад встретил в универе, и не мог. Изменилось все, от одежды и макияжа до улыбки и выражения глаз. Жаль, что все это не для меня.
      Вечеринка начиналась просто шикарно. Мой друг умудрился сделать невозможное: свести до минимума необходимость ухаживания за полноватой и болтливой Наташей, обладавшей удивительным свойством: сначала говорить, потом думать, отпускать плоские шутки, а затем от души от них же смеяться. Он занялся толстушкой, а я по праву именинника шел под ручку с Машей.
      Громадный охранник приветливо кивнул Максу, тот походя что-то сунул ему в карман.
      Клуб производил хорошее впечатление, чувствовались вкус, солидность и атмосфера не напускного, а реального релакса. Несколько разноформатных залов позволяли гостям расслабляться в соответствии с их вкусами и настроением. Билет стоимостью в сто семьдесят баксов и придирчивый фейсконтроль отсекали случайную публику. Здесь не танцевали, но за особую плату предоставлялись отдельные кабинки. В них транслировалась музыка из лаунж-бара, и никто не запрещал заниматься всем чем угодно, лишь бы не нарушать покой остальной публики. Наш вечер начался в одной из таких кабинок – этаких интимных чил-аут.
      Не буду описывать меню, банальные тосты в честь именинника, талант тамады, присущий моему другу, и прочие праздничные мелочи. Из дебюта вечеринки, пожалуй, запомнилось только одно: я не сводил глаз с Маши, она с Макса, тот хитро косил глазом в сторону Наташи, а та обстреливала взглядами мою персону – какая-то круговая визуализация.
      Мы немного потанцевали, при этом Макс уступил мне Машу, мужественно подставив многострадальные уши под словесный поток ее подружки. Потом девчонки испарились в направлении туалета. Макс уволок меня в лаунж-бар.
      – Пошли прогуляемся.
      – А как же девчонки?
      – За них не волнуйся, здесь есть где развлечься.
      Знакомый стиль. Деловые вопросы должны решаться четко и сразу – плевать на все, в том числе и на приличия.
      – У меня к тебе серьезный разговор.
      – Догадываюсь… Если про свои эксперименты, лучше не начинай.
      Он провел меня по лабиринту из коротких коридоров, пока не вывел к цели.
      Мы устроились за столиком в лаунж-баре. Европейская кухня, легкая фоновая музыка в стиле американское ретро – стильно и ненавязчиво. Ди-джей подобрал неплохой набор сэмплов: Генри Манчини, Херб Алперт, Берт Кемпферт, Джеймс Ласт, еще кто-то… Музыка настраивала на лирический лад. Я огляделся. Обстановка бара воспроизводила американский кабачок в стиле шестидесятых. Автомат для выдачи сигарет, игральный автомат, фотографии джазовых знаменитостей на стенах, массивные пепельницы и бармен в старомодных штанах и пурпурной жилетке. Мне понравилось… По правилам клуба первый напиток – за счет заведения.
      Макс отследил восторженное выражение моего лица.
      – Ну как, нравится? Кстати, дизайн лаунж-бара меняется в соответствии с общим стилем вечеринки. В прошлый раз, насколько я помню, здесь звучала полинезийская тема.
      – Не слабо.
      Он заказал виски с содовой.
      – Итак, мне нужна твоя помощь.
      От внезапно нахлынувшего негодования я чуть не поперхнулся.
      – Слушай, ты, рыцарь потустороннего!.. Я не собираюсь становиться твоим оруженосцем. Пусть моя жизнь не столь насыщена высокими целями, но она мне по кайфу. Любоваться твоей эротической агонией – это одно, а вот участвовать в экспериментах в качестве подопытной крысы… Извини, брателло.
      Он усмехнулся.
      – Другого ответа не ожидал. Я предлагаю тебе сделку. Как говорил доктор Лектор из «Молчания ягнят»: кви про кво – услуга за услугу. Я устраиваю тебе волшебный вечер с Машей. Подчеркиваю: волшебный. Будет все, о чем она втайне мечтает. Ты не смотри на неприступный вид. И у нее есть свой скелет в шкафу. Красавица, которая выросла в строгой умеренности, она в глубине души очень тщеславна и обожает шикарные жесты. Вся эта напускная скромность – обратная сторона гипертрофированного тщеславия.
      Я не знал, что ответить. Макс опять меня поймал.
      – Это нечестно.
      – Ну же. Ты же ее любишь, я знаю, такого шанса больше не представится. Ты уж мне поверь: половина мужчин и треть женщин занимаются сексом не с реальными людьми, а со своим ментальным образом, так пусть он воплотится у тебя в конкретную девушку. Неужели ради любви ты откажешься заглянуть за грань материального?
      Его цинизм граничил с хамством, но ради Маши я пошел бы на все.
      – Она тебя любит, а чувствам не прикажешь.
      – Брось!.. При чем тут любовь? В чем я, кстати, сильно сомневаюсь.
      – Правильно, в постель затащить не удалось.
      – Нашел чем стыдить… Она слишком вошла в роль.
      – Прекрати, обижусь.
      – Ладно. Возвратимся к нашим баранам. Я говорю о восхитительном сексе. Пусть она станет твоей Клеопатрой. Только вместо утренней пропасти тебя ждет куда более приятное испытание, к тому же почти безопасное.
      – Вот именно: почти. Послушай, неужели этот мир настолько тебе осточертел? Рано или поздно все равно туда отправишься. Куда спешишь-то, касатик?
      Макс сделал вид, что не заметил иронии:
      – И здесь ты неправ. Тебе только кажется, что вокруг реальность. Большую часть жизни мы проводим в своем воображении. Быть может, ты, я, весь наш мир просто кому-нибудь снится. Окружающее всего лишь результат частного ментального конструирования действительности…
      Я пригубил свою рюмку.
      – Вот только не надо уводить меня в дебри субъективного идеализма.
      – Короче, мое дело предложить…
      Перед нами материализовался молодой человек с выбеленными волосами и рубиновой сережкой в левом ухе. На меня он даже не посмотрел, как будто я был пустым местом.
      – Макс, там у твоих девушек проблемы!
      «Твоих девушек»! Каково? Другой бы сорвался и побежал, но мой друг и ухом не повел.
      – Ну что, согласен?
      Я не знал, что ответить. Поганое чувство, похоже на сделку с совестью или с дьяволом.
      – Хрен с тобой, сяду, в твое кресло. Пойдем девчонок вызволять.
 
      Я ожидал увидеть распоясавшихся мажоров, пристававших к нашим девушкам, или на худой конец подвыпившего старпера (на Машу дико западали сорокалетние, видимо, она смахивала на их бессознательный идеал). Но рядом с нашей парочкой застыла высокая девица неопределенного возраста, с огненно-рыжими патлами, сверкающими в ореоле химической завивки. Цветистая кофточка с зеленым набивным рисунком подчеркивала неестественно круглые груди, явно на силиконовой основе. Длинное лицо, узковатые глаза и большой хищный рот придавали ей сходство с Медузой Горгоной – во всяком случае, в моем понимании.
      На лице Маши застыло страдальческое выражение. Наташа беспомощно оглядывалась в поисках охранника. Завидев нас, она принялась энергично махать рукой над своей головой, словно сигнальщик на американском авианосце.
      Макс явно не спешил, как будто все происходящее его не касалось. Рыжеволосая бесцеремонно оттеснила Наташку и вцепилась Маше в локоток.
      – Куда она ее тащит?
      – Скорее всего, в отдельную кабинку. Если Марго возбудится, ее танком не остановишь.
      – Что за Марго? Буч, что ли?
      – Не совсем. До женщины этот молодой человек еще не дотянул. Бьюсь об заклад, что член еще болтается между этих длинных выбритых ножек, хотя решающая операция не за горами.
      Он элегантно поднес два пальца к моему подбородку и аккуратно прикрыл мою челюсть.
      – Так ты ее знаешь? – удивился я. – Постой, а как же эти груди?
      – Гормоны, пластическая хирургия… Вот где водятся настоящие деньги! Кстати, среди себе подобных Марго, она же Женя Водопьянов, выделяется своей патологической агрессивностью по отношению к мужчинам. Но это не мешает ей использовать их в своих сугубо коммерческих интересах.
      – Ничего не понимаю… Он педик, что ли?
      – «Голубых» она еще как-то терпит. А вот мужикам, работающим в ее компании по насыщению отечественного рынка польской парфюмерией, приходится несладко. Зато платит хорошо. Я бы назвал ее-его воинствующей феминисткой с садистским уклоном. Видимо, пытается отомстить всем мужикам за свою изначальную природу. Зато женщин любит!.. Ты не представляешь. Набирает персонал из соображений внешней привлекательности. Почти все проходят через постель.
      – Почему «почти»?
      – Встречаются и такие, кто отказывается, несмотря на фантастический оклад.
      – Подожди, если он стал ею, то логичнее любить мужчин.
      – Необязательно. Один из пяти ядерных транссексуалов обладает чисто гомосексуальными наклонностями, то есть предпочитает женщин. Гляди, начинается…
      Отбросив в сторону приличия, Марго грубо тащила Машу к двери. В таких клубах, как этот, подобные выходки не приняты. Я оглянулся в поисках охранников – ни души; попрятались, гады, за сотню баксов. Лишь несколько зевак с интересом наблюдали за происходящим.
      Наконец мой друг соизволил вмешаться:
      – Уау! Какие люди!.. Марго! Сто лет тебя не видел.
      Рыжая нацелилась в Макса тяжелым взглядом, но руку Маши не отпустила.
      – И тебе того же.
      – Куда это ты мою девушку тащишь?
      Марго неохотно разжала пальцы. Маша тут же отскочила от нее в сторону, потирая запястье. В глазах рыжей вспыхнула плохо прикрытая ненависть:
      – Не путался бы ты под ногами…
      Макс усмехнулся:
      – Послушай, у тебя случайно мозговой травмы не было? Или ты инвалид детства?
      Глаза рыжей еще больше сузились, на щеках проступили красные пятна.
      – Знаешь, мне такие шутки не в подъем. Что, большой любитель проблем? Я тебе их устрою.
      – Марго, ты что, меня пугать вздумал?
      Макс намеренно напоминал ей об изначальном поле. Марго это бесило. Повисла пауза. Девушки недоуменно переглянулись. Лицо транссексуала исказила гримаса ярости, внушительные кулаки сжались-разжались, снова сжались… Лет двадцать назад возникла бы драка. Сейчас все разборки происходили на улице.
      – Старик, ты мне надоел. Тебе бы лучше где-нибудь потеряться со своими подружками, чтобы я вас больше не видела.
      Марго резко повернулась на высоких каблуках и, нарочито виляя задницей, покинула поле боя.
      Мы вернулись в нашу кабинку. Макс веселился, как ни в чем не бывало, девушки немного нервно хохотали над незадачливым транссексуалом, но я чувствовал, что этим дело не закончится…
      К началу пятого утра мы с другом достаточно нагрузились, а наши дамы прилично устали. Рассвет уже начал вступать в свои права. Мы остановились у выхода. Маша наотрез отказалась ехать с поддавшим Максом, тот особо не спорил. Решили поймать тачку. И тут наступило возмездие.
      – Эй, ты, крендель! Думаешь, крутой, как дорога к счастью?
      Макс поморщился, но не обернулся.
      – Да уж, блеск и нищета примитива. Хамы – они, как злобные тараканы: появляются внезапно, когда их совсем не ждешь. Вначале испытываешь отвращение, потом непреодолимое желание их задавить.
      Я обернулся и понял: таких не задавишь. Скорее, наоборот. Трое крепких парней были в той замечательной кондиции и степени агрессии, когда все вопросы решаются при помощи кулаков. Желудок свело от страха. Любой из этих качков мог, не напрягаясь, справиться с нашей четверкой.
      Они приближались медленно, с уверенностью бывалых бойцов. Куда торопиться? На улице ни души, камеры наружного наблюдения наверняка выключены. Охранники за прилегающей территорией точно не следят.
      – Девчонки, без паники, – вполголоса произнес Макс. – Я попробую их отвлечь, а вы бегите к машине.
      Он незаметно сунул Маше ключи.
      Троица приблизилась. Речь держал широкоплечий парень, похожий на славянский вариант американского супертяжеловеса Дэвида Туа. Остальные уставились на нас со спокойным презрением – наверное, точно так же белые завоеватели смотрели на захваченных в плен индейцев, прежде чем снять с них скальп.
      – Чё ты там гундосишь, фуфлыжник?
      Я понял, что с этой стайкой орангутанов разговаривать бесполезно: они просто продлевали удовольствие, желая унизить нас перед девушками.
      Макс попытался выиграть время.
      – Какие-то проблемы, ребята? Думаю, всегда можно договориться.
      – Со своим партнером будешь договариваться – с резинкой тебя трахать или нет.
      «Туа» размахнулся и ткнул Макса в грудь. Единственного удара оказалось достаточно, чтобы первый рыцарь потустороннего отлетел метра на три, пробороздив асфальт курткой от Армани. Другой боец схватил Машу за руку и поволок в клуб. Наташа бросилась следом, но тут же отлетела, напоровшись на жесткую ладонь. Я стоял и бессильно смотрел, как мою любовь тащили туда, где ее, скорее всего, многократно изнасилует сначала Марго, а потом вся эта троица. Затем отвезут куда-нибудь на сто первый километр и выбросят на обочину…
      В последней надежде я оглянулся, надеясь обнаружить хотя бы одного свидетеля. Тошнота реальности: полное запустение, герой не появился, охране клуба все по барабану, а я не владел кунг-фу.
      До клубной двери осталось метров десять. Машка отчаянно заголосила. Амбал влепил ей затрещину, но и этого оказалось более чем достаточно. Из девушки словно выдернули стержень – похоже, Машу впервые в жизни ударили по лицу, и это повергло ее в шок.
      И тут я озверел. Страх испарился, осталось единственное желание: разорвать этого гада на куски, пусть даже ценой собственной жизни. Мощный выброс адреналина загудел в крови. Я не боец – в том смысле, что ненавижу драться, тем более с такими амбалами. Спасибо америкосам с их Голливудом. Один прием мне преподали очень четко. Я ринулся на врага, в четыре прыжка преодолел расстояние, отделявшее меня от его туловища, и с разбега нанес удар головой в живот.
      Бычара оказался явно не готов к такому повороту событий. Он выпустил Машу, а я по инерции упал на своего врага.
      Сзади послышались крики.
      – Бегите к машине!
      Затем раздались два хлопка, как будто открывали бутылки с шампанским.
      Я каким-то чудом освободился от железного захвата поверженного качка, вскочил на ноги, оглянулся. Двое нападавших валялись на мостовой, прикрывая руками животы. Макс держал под прицелом всех троих, В его руке был четырехствольный шоковый пистолет типа «Оса». Откуда он его извлек, я так и не понял.
      Через полминуты мы уже мчались по ночному городу.
      Макс обернулся к Маше:
      – Ну, как ты?
      Переход от ступора к истерике произошел почти молниеносно.
      – Сволочь, скотина!.. Зачем ты устроил это шоу в клубе?! Любишь эффектные сцены, да?! – Слезы текли из ее глаз. В таких ситуациях женщинам лучше не перечить. – Если бы не Влад, они бы меня изнасиловали вместе с той рыжей тварью!..
      Крики сменились постепенно затихающими рыданиями. Я не оборачивался, но понял: Наташка взяла ситуацию под контроль. Молодец, деваха, в этой критической ситуации она повела себя очень достойно. Жаль, что она не в моем вкусе… Впрочем, ей досталось меньше всего. Память по инерции проигрывала схватку у клуба. И тут я вспомнил, как поверженный боец ослабил захват. А ведь он мог запросто переломать мне все ребра… Нас никто не преследовал – опять же странно. Такие, как эти, поражений не прощают. В душе шевельнулось подозрение, от которого я в конце концов отмахнулся. Нет, это слишком дико даже для Макса.
      В салоне повисло молчание, изредка нарушаемое редкими всхлипываниями и едва слышными Наташкиными заговорами:
      – Тихо, тихо, зайчик, все хорошо… Все уже прошло… Не плачь, девочка…
      Макс остановил машину напротив подъезда. Я сделал попытку проводить наших девушек, но Наташа меня остановила:
      – Езжайте. На сегодня с нас хватит, да и вам неплохо бы проспаться.
      Кажется, мы даже не попрощались, во всяком случае, Маша на Макса даже не взглянула. Последний выглядел абсолютно невозмутимым, словно вся эта заварушка заранее прописана в сценарии.
      Сели в машину, он завел двигатель:
      – Может, махнем ко мне на дачу?
      – Извини, мне тоже нужен тайм-аут. Кстати, откуда у тебя ствол?
      Он пожал плечами:
      – Так, прихватил на всякий случай…
      – Это кто – охранники той рыжей?
      – Я же говорил: Марго не переваривает мужчин. Скажи спасибо, что она не натравила на нас своих охранниц. Тогда бы наши шансы действительно равнялись нулю. Настоящие профи. Однажды я видел, как одна из ее кисуль за пару минут отправила в больницу парочку мастодонтов покруче этих.
      – А они кто?
      – Скорее всего, наняла прямо в клубе. Денег у нее, как грязи.
      – Скажи честно, ты что, все это подстроил?!
      – Не задавайся дурацкими вопросами. На сегодняшний день ты в ее глазах выглядишь спасителем, а я мерзавцем. Надеюсь, наш договор остался в силе?..
      На две недели Макс куда-то пропал. Домашний и мобильник не отвечали. Маша завершала свою эпопею в приемной комиссии, а я выдумывал в универе несуществующие дела, чтобы лишний раз с ней увидеться. Мой друг оказался, как всегда, прав. Она действительно стала лучше ко мне относиться. Любовью, конечно, это не назовешь, но «героический» вечер добавил мне немало очков.