Амброджо Донини
      У истоков Христианства
      (От Зарождения до Юстиниана)
      ОГЛАВЛЕНИЕ
      ГЛАВА 1.
      Проблема истоков: иудаизм и христианство в свете последних открытий 5
      Буддизм, христианство и ислам 6
      Проблема языка 9
      Палестинский иудаизм и иудаизм диаспоры 16
      Страна за пределами реальности 19
      Оппозиционная литература 26
      Социальные ферменты и религиозный дуализм 3 I
      Мессианские общины 35
      Подлинные истоки христианства 41
      ГЛАВА 2.
      Иисус в ранней евангельской традиции 45
      Загадка Иосифа Флавия 46
      Канонические евангелия и евангелия апокрифические 52
      "Евангелие Иисуса" 56
      Назарет или Вифлеем? 60
      Дата рождения 62
      Семья Иисуса 64
      "Царство божье" 70
      Мораль евангелия 75
      Смерть и воскресение 79
      ГЛАВА 3.
      Павел из Тарса: возникновение и богослужебная деятельность
      первых христианских общин средиземноморского мира 84
      Первые церкви в Малой Азии 86
      Деяния святых апостолов 90
      Христианство и библейские послания 93
      Эпистолярный цикл Павла 95
      Условная мораль и социальный иммобилизм 97
      Антитеза плоти и духа 103
      Предназначение и причастительное богослужение 104
      Католические послания 108
      ГЛАВА 4.
      Окончательное размежевание христианства и иудаизма во II веке 112
      Наставление о "двух путях" 113
      Литература "апостолических отцов" 117 {339}
      Конец национального и территориального единства иудеев 119
      Апологеты II века 123
      Абсолютный дуализм: гностицизм 127
      Отказ от мира и мифологизация царства 131
      Открытия в Хенобоскионе 135
      Влияние гностицизма на обрядовую и богослужебную традицию христианства 139
      ГЛАВА 5.
      Первые теологические и дисциплинарные разработки и реакция
      на них народного пророчества 142
      Церковь Маркиона 143
      Новое утверждение милленаризма 145
      Наследие пророчества: монтанизм 149
      Христос-логос и угнетенные 154
      Первые теоретические школы 160
      Христианство в римской Африке 163
      ГЛАВА 6.
      Христианство и Римская империя. Гонения 170
      Миф о религиозной терпимости Рима 171
      Характер и границы преследований 176
      Нероновы преследования христиан 179
      Репрессии второго столетия 182
      Христианство в Риме при Северах 187
      Эдикт Деция и раскол Новатиана 194
      Деяния мучеников 200
      ГЛАВА 7.
      Начало константинианской эры: политический, социальный
      и религиозный кризис IV века 204
      К реформе Диоклетиана 205
      Последние гонения и победа Константина 212
      Донатистский раскол и бунт циркумцеллионов 220
      Происхождение христианского аскетизма и монашества 224
      Оппозиция Пелагия 232
      ГЛАВА 8.
      Арианство, два первых вселенских собора и конец язычества 238
      Неравномерное распространение христианства 239
      Особенности арианства 243
      I вселенский (экуменический) собор в Никее 247
      Путь арианства от Никеи до Константинополя 252
      Утопия императора Юлиана 256
      Закат язычества 261
      ГЛАВА 9.
      Эволюция религиозной жизни и обрядности. Возникновение папства 269
      Патристика 270
      Два града блаженного Августина 272
      Развитие богослужебной практики 275 {340}
      Молитва и богослужение 279
      К утверждению главенства Рима 283
      Конец западной Римской империи 290
      ГЛАВА 10.
      Юстиниан и конец античной эры 292
      "Кодекс Феодосия" 293
      Рождение и развитие несторианской и монофизитской церквей 296
      Готы и византийцы в Италии. Боэций и Кассиодор 301
      Учреждение бенедиктинского ордена 305
      Юстиниан: реставрация или конец эпохи? 307
      Летосчисление новой эры 311
      Указатель имен и некоторых терминов 314 {341}
      * В фигурные скобки {} здесь помещены номера (окончания) страниц оригинала. - Ю. Ш.
      ГЛАВА 1
      ПРОБЛЕМА ИСТОКОВ:
      ИУДАИЗМ И ХРИСТИАНСТВО
      В СВЕТЕ ПОСЛЕДНИХ ОТКРЫТИЙ
      История христианской религии насчитывает теперь уже две тысячи лет, однако ее идеологические и ритуальные истоки можно обнаружить примерно за столетие до начала новой эры. Наряду с буддизмом и мусульманством христианство ныне - одна из трех наиболее распространенных религий мира, как по ее географии, так и по числу исповедующих ее людей.
      Статистические данные на этот счет, особенно когда они касаются образа мыслей людей и их поведения, следует всегда воспринимать с большой осторожностью. Определение принадлежности к той или иной форме культа в соответствии с семейным происхождением человека, его этническими или национальными связями, а не подлинными убеждениями,- весьма типичное явление. Все же, пусть даже в самом грубом приближении, можно сказать, что почти две трети населения Земли связаны с этими тремя религиозными направлениями буддизмом, христианством и исламом - без учета их глубоких внутренних подразделений и каких бы то ни было исходных учений их основателей.
      Около трети жителей планеты включается церковной статистикой в общее определение "христиане". Это определение постоянно принимается во внимание, когда речь идет о почти полном преобладании религии, которая опирается на евангелия. Еще примерно треть почти равно поделена между буддистами и мусульманами. Прочие культы - число их очень велико - заслуживают, естественно, не меньше внимания, но они составляют далеко не столь значительные группировки, за исключением индуизма и конфуцианства, которые, впрочем, никогда не выходили за пределы их четко очерченных национальных границ.
      "Неверующие" - все, кто не исповедуют никакого культа и которых определяют, пожалуй упрощенно и двусмыс-{5}ленно,* как атеистов, "безбожников", словно лишь вера в одно определенное божество характеризует религиозное чувство, - обычно не учитываются церковной статистикой, хотя они насчитываются ныне сотнями миллионов. Дело, конечно, в том, что неверие глубоко подрывает корни всех религий, находящихся в контакте с наиболее развитыми типами социальных структур, политической и культурной организацией общества, возникшей в мире в эти последние десятилетия. Большое число неверующих в странах, которые исторически формировались в русле христианской идеологии, не должно вызывать удивления в наше время. Кризис капитализма и развитие его естественного антагониста - социалистического общества способствовали возникновению этой новой ситуации.
      БУДДИЗМ,
      ХРИСТИАНСТВО И ИСЛАМ
      В странах распространения буддизма и ислама несомненно имеет место заметное брожение сил национального и общественного прогресса. Нет оснований отрицать, что религиозная вера в целом противодействует этим силам и тормозит их, хотя порой она может способствовать их развертыванию. Религия неизбежно связана с социальными дисфункциями, обусловленными в буддийских и исламских странах неравномерным развитием современного общества. Хотя дисфункции эти и обречены на исчезновение, они долго еще будут давать о себе знать.
      Каковы реальные факты, которые обнаруживаются в ходе развития трех крупнейших религий, неоправданно, впрочем, именуемых "историческими", словно другие религии складываются вне истории? Буддийская, христианская религии и ислам возникли в различных социальных, национальных и духовных условиях, но неизменно в рамках одного и того же процесса перехода от высшего этапа утверждения рабовладельческой системы к дифференцированным формам полусвободного положения, вассальной и крепостной зависимости в деревне на той ограниченной части земного шара, которая простирается от средиземноморских стран до Южной Индии, охватывая почти целиком пустынные районы Аравийского полуострова. Буддизм опередил при этом на пять или шесть {6} столетий наступление христианской эры, ислам же возник шестью веками после нее.
      Религия мира
      (в абсолютных цифрах и процентах)
      Христиане: 1200 млн. 30%
      католики 650 млн. 16,2%
      протестанты 350 млн. 8,7%
      православные 150 млн. 3,8%
      прочие (копты, эфиопы, несториане и др.) 50 млн. 1,3%
      Буддисты (большого и малого "путей") 550 млн. 13,7%
      Мусульмане (сунниты и шииты) 600 млн. 15%
      Индуисты (и сикхи) 500 млн. 12,5%
      Конфуцианцы (и даосисты) 450 млн. 11,2%
      Синтоисты (в Японии) 30 млн. 0,8%
      Иудаисты 14 млн. 0,4%
      Приверженцы первобытных культов
      (тотемизма, анимизма, фетишизма,
      шаманизма и т. п.) 56 млн. 1,4%
      Неверующие 600 млн. 15%
      (Эти приблизительные данные относятся к 4 миллиардам глобального населения Земли, согласно официальной статистике ООН на 1974 г.)
      Это был период, когда на фоне безысходных бедствий несметных масс людей, лишенных каких бы то ни было свобод и перспектив на этой Земле, обозначилось учение о некоем "спасении", проповедовавшее надежду на счастливую жизнь, равенство хотя бы в ином мире, - ожидание, бесспорно, иллюзорное, которое, однако, несло в себе мощный заряд человеческих чувств, различно выражавшихся и преломлявшихся в социальном окружении, политической и культурной среде своего времени.
      Но буддизм, возникший в противовес жесткой и авторитарной классовой структуре древней ведической религии одного небольшого государства северной части Индии, где она теперь практически исчезла, нашел пути, по которым он смог распространиться по всей Восточной Азии, мало-помалу смешиваясь почти со всеми существовавшими здесь до него культами, опираясь при этом на экономическую и социальную организацию общества, которая в основном оставалась неизменной вплоть до последних десяти-{7}летий. Ислам, устремившийся в сильнейшем порыве в первые столетия своего существования в сторону средиземноморской Европы, вынужден был, оставив там глубокие и неисчислимые следы, отступить в области, где он зародился, а также в районы Северной Африки и Западной и Центральной Азии, от Гибралтарского пролива до Индонезии, постоянно удерживаясь в пределах одной достаточно целостной идеологической и политической структуры, чем объясняется относительная компактность этой религии. Христианство же, хотя и связанное происхождением с иудаизмом и со своими первичными формами на земле Палестины, формировалось в совершенно ином окружении, возникшем в процессе политического, экономического и культурного сплочения, навязанного Римской империей всем народам греко-римского мира, жившим в бассейне Средиземноморья.
      Таким образом, в отличие от буддизма и ислама, христианская религия очень рано оказалась связанной с людьми и странами, совершенно отличными от тех людей и стран, которые ее породили. И в дальнейшем на процесс формирования и развития культа, доктрины и институтов христианской религии оказывали определяющее влияние сначала постепенное расшатывание железных оков рабовладельческого общества, затем - социальные институты средневековья и, далее,- разрушивший их прорыв торговых мануфактурных групп, ковавших новое промышленное общество. На всех этапах этого процесса обновлялась нравственная, понятийная, теологическая традиция этой религии, неизменно отягченная, однако, обращением к прошлому, балласт которого так или иначе довлеет над ней и поныне.
      Как от христианской веры в пришествие "царствия небесного", которое первоначально было наделено всеми характерными чертами устройства земной жизни, прежде чем оказалось перенесенным в потусторонний мир, так и от наступательного порыва ислама, вдохновлявшегося стремлением арабских племен к национальному объединению и самостоятельности во имя единого бога (аллаха) и его пророка (Мухаммеда), качественно отличной была буддийская проповедь отказа от существования, обращенная к страждущим массам Центральной и Восточной Азии. Сравним это учение с "волюнтаризмом" христианского благовещения, оставленным в наследство грядущим поколениям верующих, и программой действий, пред-{8}писанных Мухаммедом, выразителем божественного предначертания. Это сравнение поможет объяснить исторические судьбы масс, связанных с буддийским учением, которое ориентирует человека на пассивное восприятие мира и тем самым закрепляет его зависимость от господствующих социальных сил.
      ПРОБЛЕМА ЯЗЫКА
      Подобные соображения, имеющие смысл общего ориентира, ни в коем случае не следует воспринимать в качестве этической и социальной оценки религий. К тому же убедительность их сильно снижается, стоит лишь перейти к рассмотрению сложной проблемы происхождения трех упомянутых религий.
      Будда мог быть или не быть историческим лицом, умершим за несколько лет до рождения Конфуция, действовавшего между VI и V в. до н. э. Во всяком случае, его биография подвергалась постоянным переделкам в течение первых четырех или пяти столетий после начала буддийского движения, прежде чем сформировался более или менее определенный образ Будды и сложились основы новой религии. Мы тем не менее имеем дело с однородной этнической и языковой средой, благодаря чему оказывается достаточно легко выявить исходное ядро приписываемого Будде учения. Даже если язык, на котором говорили Будда и его первые последователи, не был ни санскритом, классическим языком ведической религии, ни пали, на котором составлен наиболее важный канон новой религии, а одним из многих индоевропейских наречий, распространенных в северной части Индостанского полуострова, у подножия Гималаев,- магадхи, все-таки мы остаемся в рамках одного общего языкового окружения, которое помогает нам выявить за лексическими различиями и диалектными колебаниями достаточно ясную совокупность обрядов и мифов и процесс их передачи во времени.
      Историческая ценность наиболее древних буддийских текстов часто спорна, а достоверная реконструкция жизни основателя учения из тумана легенд не всегда легко осуществима. Но о содержании религиозной терминологии, посредством которой формируется центральное ядро про-{9}поведи Будды, исследователь может судить с определенной уверенностью. Первоначальная форма буддизма, в которой первые поколения последователей его распространяли, не слишком отлична от более поздней и от сохранившейся доныне, несмотря на влияния и местные добавления к культу. Будда (причастие прошедшего времени от ведического глагола "бодхати" - "пробуждаться") означает "прозревший", "озаренный", "просветленный (высшим знанием)", "осененный (истиной)" - тот, кому было особое откровение относительно проблемы страдания и смерти, кто обрел понимание ее и передал его другим. Таков изначальный смысл термина, таким он остается и сегодня, несмотря на различия богослужебных, молитвенных и институциональных выражений религиозных чувств четырех или пяти сотен миллионов верующих, которых буддизм насчитывает в обширнейших пространствах Восточной и островной Азии.
      С еще большим основанием возможно подобное рассуждение о Мухаммеде, жизнь которого со всеми ее превратностями через шестьсот лет после начала нашей эры доступна историческому освещению, несмотря на мифологические прикрасы и перелицовки, в которых она передается в Коране (от арабского "кур'ан" "чтение") - учении о едином национальном боге (аллахе) и абсолютном повиновении всех бедуинских племен, рассеянных и подчиненных разнообразным формам господства, его воле ("ислам"), почитаемой как откровение, учении, разработанном и сформулированном, естественно, не богом, а человеком. Язык же, на котором оно сформулировано, в основном идентичен современному языку арабов, с теми лишь изменениями, которые происходят в самом языке, а также вызываются постоянными этническими и культурными контактами. Язык Корана стал одним из наиболее действенных факторов, которые способствовали укреплению не только религиозного, но и юридического и государственного единства мусульманского мира на протяжении его истории.
      Неизбежная трансформация верующими образа Мухаммеда происходила в рамках единой языковой и этнической реальности. Термины, используемые для обозначения основателя веры и его учения, остались без изменения, хотя время от времени они толкуются в соответствии с процессом становления религиозного движения в конкретной исторической ситуации (во всей его сложности и посто-{10}янном развитии), которое дало основание для расколов и различных ересей.
      Что же касается христианства, то в этом отношении мы сталкиваемся с совершенно иным положением, которое можно, пожалуй, назвать парадоксальным.
      Поиски исторической основы исходного ядра христианского учения сложны и порой неосуществимы на языке наиболее древних текстов, к которым мы вынуждены обращаться, чтобы реконструировать учение если не по существу (что вообще представляется в итоге, по большей части бесплодных, изысканий более чем безнадежным предприятием), то по крайней мере в сколько-нибудь удовлетворительной форме, даже если не принимать во внимание изменения в христианском мире в результате постепенного его развития на протяжении двух последних тысячелетий.
      Трагическая судьба основателя христианства, Иисуса, прозванного Христом, локализована в текстах, отражающих верования и чаяния его первых последователей в Палестине. В основе этих верований лежит совокупность мифов, с незапамятных времен связанных с библейским откровением, обращенным к маленькому народу Израиля: вестью о торжественном "союзе", или Ветхом завете, заключенном между племенным божеством Яхве, хранителем судеб нации среди несчастий, которые угрожали независимости народа, и избранными приверженцами бога.
      Ветхий завет
      Закон ("Тора"): Бытие, Исход, Левит, Числа и дейтерономий (или Второзаконие 1). Эти первые пять свитков составляют Пятикнижие.
      Пророки ("Невиим") - книги "старших" пророков (Иисус Навин, Судей израилевых, Руфь, I и II книги Самуила, I и II книги Царей), "младших" пророков - (Исайя, Иеремия, Иезекииль) и двенадцати "малых" пророков, собранные в один свиток (Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум (Хабаккук), Софония, Аггей, Захария и Малахия). Священные, или агиографические, писания ("Ке-{11}тубим"): Псалмы (Псалтирь), Притчи Соломоновы, Иов, Песнь песней, Плач Иеремии, Екклезиаст, Эсфирь, Даниил, I и II книги Эзры (Ездры) и Неемии, I и II книги Хроник 2.
      27 книг, или свитков, составляют каноны (правила, каталог), признанные евреями и сложившиеся в конце I в. до н. э. Другие числом около десяти, не получили признания, так как они были первоначально составлены на греческом языке (книги Товита (Товиота), Иудифь, Премудрости Соломона, пророка Варуха, Послание Иеремии, Молитва Манассии, I и II книги Маккавеев (или Маккавейские), затем некоторые части книги Даниила и книга Ездры на арамейском языке). Для палестинских евреев критерий "боговдохновенности" состоял в том, что Яхве мог бы говорить только по-еврейски. Евреи, жившие в эмиграции, и первые христиане отнеслись к этим последним книгам как к "вторичному канону", как ко "второзаконным", предназначенным войти во второй и более обширный закон. Католики их признают и по сей день; для протестантов это "апокрифы", то есть недостоверные, "скрытые под неистинным именем" сочинения; чтение их, однако, рекомендуется. Сотнями исчислялись "псевдоэпиграфы", небиблейские тексты, которые циркулировали под вымышленными именами. Лишь немногие из них дошли до нас 3.
      Мессия Иисус, "помазанник" господен, столь долгожданный царь пророческой литературы и народной фантазии, представлялся основателем, глашатаем этого соглашения, настоящего двустороннего договора ("ты будешь поклоняться мне, я буду твоим защитником"), и сегодня признаваемого действующим в христианском вероучении {12} и в теологических разработках. Таким договором впоследствии стал "новый союз", Новый завет.
      Новый завет
      Четыре евангелия (от Матфея, Марка, Луки и Иоанна), из которых два - от апостолов (Матфея и Иоанна). Первые три именуются "синоптическими", поскольку на первый взгляд они обнаруживают, если их расположить рядом в три колонки, существенные совпадения и сходства (sinopticos, что в переводе с греческого языка означает "охватывающий единым взглядом", "общий вид").
      Деяния, или, лучше, как в греческом оригинале, Деяния святых апостолов, автором которых согласно традиции должен быть сам евангелист Лука, предполагаемый ученик св. Павла.
      Послания, числом двадцать одно: тринадцать, приписываемых св. Павлу (к римлянам, два - к коринфянам, к галатам, к ефесянам, к филиппийцам, к колоссянам, два к фессалоникийцам, два к Тимофею, к Титу и Филимону), семь якобы принадлежащих различным апостолам (три - Иоанну, два - Петру, одно Иакову, одно - Иуде, естественно не Искариоту) и Послание к евреям.
      Апокалипсис, то есть "откровение последних событий", приписанное Иоанну.
      27 книг Нового завета, составленных на греческом языке, были включены между концом II и началом V в. н. э. в канон не без колебаний и противоречий. Существовали, однако, другие бесчисленные тексты (евангелия, деяния, послания и откровения), приписанные легендарным фигурам ранней христианской истории. Первоначально воспринятые народной верой, они были затем большей частью отвергнуты как "апокрифы", плод воображения, или прямо как еретические писания. Для историка же все они имеют равное документальное значение. Деление текста Нового завета на главы и стихи было введено ради удобства при цитировании только в конце средних веков.
      Те немногие письменные документы, в которых говорится об Иисусе (то есть четыре евангелия, Деяния апостолов, двадцать одно каноническое послание и Апокалипсис - двадцать семь в целом, как двадцать семь книг в {13} Библии и двадцать семь букв в еврейском алфавите), до нас дошли не на том языке, на котором говорили в те времена и в тех местах, где якобы происходили описанные в библейских текстах события, то есть не на арамейском и даже не на еврейском языке, хотя священнослужители стремились передавать в своей среде "слово божие" без изменений, даже если оно становилось непонятным. Эти документы составлены на разговорном народном греческом языке униженных и обездоленных масс средиземноморского мира - на койне, который был принят в последние два или три столетия до нашей эры (не без изменений и переделок) большей частью работников, ремесленников иудейского происхождения, евреями, эмигрировавшими из Палестины и рассеянными почти по всем прибрежным городам Римской империи и целым зонам Малой Азии, Греции и Египта.
      Имя Христос (греческая форма еврейского слова "машиах" - "помазанник", "царь"; мессия - прозвище, а не собственное имя) и такие термины, как апостол (особый посланец, которому поручено приносить в Иерусалим пожертвования на поддержание храма), пресвитер ("старейшина"; отсюда современное "священник" 1), епископ ("наблюдатель"), крещение ("очистительное омовение"), агапы ("любовь", затем, в переосмыслении, - "братское вкушение пищи"), причащение (выражение благодарности, ритуальная священная вечеря), апокалипсис ("откровение") и даже евангелие ("весть о каком-либо счастливом событии") и церковь 2, имели неоспоримое религиозное зна-{14}чение для евреев, живших в эмиграции, или диаспоре. Достаточно ограниченный мир диаспоры ограждал религиозные понятия от неправильного употребления или интерпретации не в духе иудаизма. Но эта же среда явилась тем каналом, через который только что возникшая новозаветная проповедь осваивалась людьми совершенно иного происхождения и иной культуры, для которых старая религиозная терминология значила уже весьма немного. Достаточно вспомнить, что только в двух случаях в евангелии транскрибируется по-гречески еврейское слово "мессия" (Евангелие от Иоанна, 1:41 и 4:25), и автор чувствует себя вынужденным напомнить верующим, которые явно уже не знали, что это слово в переводе означает Христос.
      Не исключено, что некоторые тексты, вошедшие в канон Нового завета в течение первых трех веков истории христианства, были первоначально составлены на арамейском или непосредственно на еврейском языке. Но от них нам остались только немногие уцелевшие выражения, которые повторяются и сейчас, но уже без знания их прежнего смысла. Например, абба ("отец") 3, рабби ("господин мой") 4, аллилуйя ("хвала богу") 5, аминь ("истинно", а не "да будет так", как думают) 6, осанна ("даруй нам победу", "спаси нас"), эффата ("отворись"), талифa кумu ("девица, встань") - слова, сказанные по поводу чудесного воскрешения дочери Иаира в Евангелии от Марка (5:41) или воскрешения Серны: "Тавифа! встань!" - читаем мы в аналогичном эпизоде воскрешения из мертвых, приписанного Петру в Деяниях апостолов (9:40).
      Во всяком случае, типичное значение употребительной в иудейских общинах терминологии в период, предшест-{15}вовавший крушению их национальной независимости в 70 г. н. э. при императоре Тите и затем в 135 г. при императоре Адриане, переходя из центров эмиграции к массам нееврейского происхождения, обращенным в новую веру, было уже иным. Оно соотносилось отныне с другими религиозными идеями и другими культовыми приемами, несовместимыми с традиционной библейской верой, но непосредственно воспринимавшимися людьми "без истории", которых римское завоевание низвело до положения личной рабской зависимости или полного экономического и социального порабощения и поражения в правах, безотносительно к глубоким внутренним противоречиям и к игре взаимопротивоположных интересов различных форм культа.
      ПАЛЕСТИНСКИЙ ИУДАИЗМ
      И ИУДАИЗМ ДИАСПОРЫ
      В начале нашей эры евреи не были единственным народом, который жил в организованных общинах за пределами своих территориальных границ, в основных зонах иммиграции средиземноморского мира.
      У нас есть сведения о диаспоре сирийцев с их звездным культом; о диаспоре персов и народностей Понта и Коммагены с их непобедимым Митрой; об азиатской диаспоре носителей культа великого женского божества - "божественной матери" на анатолийском побережье; о диаспоре египтян, поклонявшихся Серапису и Исиде, прославленной Апулеем в "Метаморфозах" (или "Золотом осле"), вездесущей "владычице элементов", "матери природы"; о диаспоре вавилонян, известных своими занятиями астрологией; об африканской диаспоре выходцев из Нумидии, Мавритании и Карфагенского побережья с их пуническими божествами плодородия и спасения, не говоря уже о диаспоре эллинов, гордившихся своими многообразными философскими и этическими системами.
      Все эти группы жили совместно и в дружбе, общаясь в собраниях, на погребальных церемониях, на рынках, в корпорациях, местных органах управления и на скамьях университетов в Афинах, в Коринфе, в Тарсе и Александрии Египетской, в Фессалониках и Антиохии, на Родосе, Кипре и в Риме.
      Однако евреи с их жестким монотеизмом и ритуаль{16}ными и культурными особенностями составляли, бесспорно, более обособленную среду, чем другие народы.
      Так, для еврея, жившего в эмиграции, привыкшего с рождения пользоваться греческим языком, термин Христос (отглагольное прилагательное от слова "хрио" - "умащать") имел политико-обрядовый смысл ("тот, кто формально облечен в результате священного действия изливаемого масла самым высоким царским или жреческим достоинством") действия, которое распространялось порой даже на статуи и изображения богов, на священные камни и деревья. Это же понятие стало применяться в христианском религиозном движении, целью которого было установление "нового царства" - всеобщего состояния счастья и благополучия на земле, замысленного несколькими древними пророками Израиля и глашатаями нового откровения, презираемыми иудейской аристократией, но тем более высоко почитаемыми и признанными народными массами 1.
      В эмиграции прозвание Христос как имя глашатая и открывателя столь желанного мессианского царства не могло не утратить постепенно своего первоначального значения: оно стало толковаться как новое имя божества, сына бога или самого бога, еще до того, как его стали отождествлять с Иисусом. На латинском языке оно и звучало не как "помазанник", а как Христос, имя собственное. В Евангелии от Марка, например, выражение "Иисус Христос" встречается только в прологе (1:1) - это некая составная формула, поздняя, отражающая эллинистическую терминологию, а не палестинскую. В остальной части {17} повествования Марк везде говорит Иисус, а не Христос, и уж совсем не Иисус Христос. В то же время автор посланий, приписываемых Павлу из Тарса, преимущественно употребляет имя Христос в манере диаспоры.
      Термин "христианин" (от греческого christianos через латинскую форму christianus), в котором греческий корень 1 служит для образования латинского прилагательного (субстантивированного, ставшего существительным.- Прим. ред.), встречается тоже редко, не более трех раз в Новом завете. Он возник не в палестинской среде. Не исключено, что его употребляли в ироническом и уничижительном смысле ("помазанные", "напомаженные"), чтобы отличать новообращенных, странных нестриженых людей, напоминающих современных "длинноволосых", от правоверных синагогальных евреев. Деяния апостолов сообщают, что ученики Иисуса в первый раз стали называться христианами в Антиохии, столице римской провинции Сирии, где жила колония эллинизированных евреев, происходивших из Кипра. Это уже второй век. Оставалось, однако, ждать посланий Игнатия, тоже из Антиохии, "мученика Поликарпа", апологетов и ересиологов, чтобы подобное прозвание стало общеупотребительным. И очень скоро само звучание имени Христа (Христос, Кристус в латинском произношении) должно было противопоставить его носителям "цезаризма", привилегированным классам, приобщенным к дому Цезарей. О таком противопоставлении Цезаря и Христа сообщают Эпиктет и Аппиан; это одно из наиболее достоверных явлений, свидетельство о которых мы можем обнаружить и в древней церковной литературе.
      Не удивительно поэтому, что первые римские авторы, которые писали о новой религии, от Плиния Младшего до Тацита и Светония, говорят только о Христе, или о Хресте, порой смешивая его с каким-то именем раба или с восточным богом спасения ("благодетель", "превосходнейший"), и никогда об Иисусе. Не удивляет и отсутствие какого бы то ни было упоминания о личности Иисуса в исторических сочинениях еврея Иосифа Флавия, перешедшего на сторону римских завоевателей в ходе иудейской войны 67-73 гг. н. э. Однако не ранее начала II в. н. э. рвение верующих привело к выдумке некоего Иисуса, которая со временем приобрела видимость достоверно-{18}сти, уподобилась своего рода "обману во имя благочестия", возникшему из побуждений глубокой иррациональной веры, как это не раз случалось во всех религиях.