Я во все глаза наблюдала за происходящим. Вот парочке принесли в высоких стаканах латте и пирожные, более того, сейчас на моих глазах в ресторацию впорхнули две девицы. Боковое стекло «Пежо» было опущено, и я великолепно услышала диалог девчонок.

– Во, давай сюда, – сказала она, ткнув пальцем в вывеску.

– Ладно, – согласилась другая, – надеюсь, тут не дерьмом поют.

Согласитесь, разговор мало походит на беседу гостей, приглашенных на день рождения, да и парочка, любезничающая сейчас у окна, тоже явно заглянула полакомиться кофейком. Значит, забегаловка преспокойно работает, Дима обманул меня.

Я схватилась за руль. Совершенно не понятно по какой причине Дима решил бортануть Дашутку. Не стану требовать от наглеца объяснений, просто более никогда не загляну в сей отстойник!

Кипя от бешенства, я добралась до «Колясочки», поднялась по мраморным ступенькам, толкнула тяжелую дверь и оглядела зал. Одна из официанток, навесив на лицо улыбку, ринулась ко мне.

– Где хотите сесть? – затараторила она. – Может, в голубой гостиной?

Я не успела ответить на вопрос, потому что дама в темно-красном костюме, стоящая около стойки с пирожными, крикнула:

– Марина, иди сюда!

– Простите, – воскликнула девушка и кинулась к начальству.

Я спокойно сняла куртку, увидела, что официантка идет назад, и сказала:

– Лучше я здесь останусь, вон там, на диванчике.

– Извините, – залепетала девчонка, – у нас нет свободных мест.

– Как это? Да вон полно столиков, пустых!

– Э… э… э… они заказаны, сейчас люди придут.

– Ладно, тогда в голубой гостиной.

– Ну… у… у… там… э… э… э… уборка!

– Но вы же секунду назад предлагали мне сесть именно там!

– О… о… о… и… я… совсем забыла! Да! Там наводят порядок. До свиданья.

В состоянии, близком к истерическому, я выпала на улицу, отошла чуть в сторону от «Колясочки» и тупо уставилась на витрину какого-то бутика. Что происходит? Я не прошла в «Колясочке» фейс-контроль? Но меня там великолепно знают. Был, правда, один случай, когда я заявилась в пафосное место после неудачной стрижки, в тот день меня в ресторане встретили без улыбки, но уже через секунду местное начальство по имени Алина всплеснуло руками:

– Боже, это вы! – и инцидент оказался исчерпан.

Но сегодня я смотрюсь, как всегда, а Алина сначала отвернулась, а затем, подозвав к себе официантку, приказала не впускать госпожу Васильеву.

Глава 5

Чья-то рука осторожно коснулась моего плеча, я обернулась. Рядом стояла та самая официантка, вроде Алина назвала ее Мариной.

– Дарья, – тихо сказала она, – простите. Это не я! Алина приказала вас пнуть.

– Но по какой причине я не прошла фейс-контроль?

Марина потупилась.

– Извините, я являюсь подневольным человеком, приказали – выполняй.

– Вот бред! В «Кофе и чай» я тоже не сумела попасть!

Официантка закашлялась.

– Хотите мятную конфетку? – предложила я. – Всегда с собой ношу, помогает при простуде.

Марина тяжело вздохнула.

– Спасибо. Знаете, лично я против вас ничего не имею, поверьте! Это Роберт Иванович с утра позвонил и…

– Роберт Иванович?

– Ну да! Коваль.

– Это кто?

– Неужто не знаете?

– Среди моих знакомых человека с подобным именем нет, – растерянно ответила я.

Марина улыбнулась.

– Коваль – известный ресторатор. Он хозяин «Колясочки», «Шу-шу» и «Вешалки». Кстати, «Кофе и чай» тоже его точка, но рассчитанная уже на иной срез посетителей. Те, кто ест в «Коляске», ни за какие конфеты не заглянут в «Кофе и чай». Вы, наверное, одна такая, кто в оба места ходит.

– Чем же я досадила ресторатору? – окончательно растерялась я. – Мы с ним не знакомы, общих дел не имеем.

Марина замялась. Увидав ее растерянное лицо, я воскликнула:

– Сделай одолжение, скажи. Похоже, ты знаешь правду.

– Только вы не переживайте, ладно?

– Из-за чего?

– Ну… Роберт Иванович прочитал статью в газете «Треп», позвонил Артуру, а тот ему и сказал:

– Имею очень надежные источники в нужных местах. Точно знаю, Васильеву не сегодня-завтра посадят. Худо будет, коли ее в твоей жральне арестуют. Прикинь вой по Москве? Где взяли убийцу? У Коваля! Да конкуренты мигом подсуетятся, и пойдет по газетам и журналам вал информации: к Роберту не ходите. Там в одном зале легко можно оказаться с насильником или другой какой сволочью. И потом, представляешь картину? Сидит пафосный банкир или депутат, а тут влетает ОМОН, укладывает посетителей мордой на элитный паркет, крушит ботинками аквариум, сметает на пол эксклюзивную посуду, стреляет по люстрам, сделанным на заводе Сваровски, и уводит Дарью Васильеву. Тебе такой пиар нужен?

Я раскрыла рот, сначала не сумела выдавить из себя ни звука, потом все же произнесла фразу:

– Кто такой Артур?

– Пищиков. Журналист. Неужели никогда не слышали?

– По совету профессора Преображенского ^[3] я не читаю газет на ночь, – пробормотала я.

– Ваш доктор, похоже, умный человек, – закивала Марина, – но остальные-то с удовольствием «Треп» хватают. Знаете, какой у него тираж?! Хотите совет? Езжайте домой и сидите тихо, небось Артур не только Роберту Ивановичу в уши напел.

– Сомневаюсь, что он дозвонился до хозяина «Макдоналдса», – прошипела я.

Марина хихикнула.

– Ага! Еще на вокзал можно пойти или в пельменную около кладбища. Говорят, у вас денег много, улетайте за границу и живите спокойно. Москва быстро сплетни забывает. Через годок вернетесь, все и не вспомнят о болтовне. А вы правда кого-то убили?

– Да, – рявкнула я, – журналиста! Брехливого и гадкого!

Марина шарахнулась в сторону, а я села в «Пежо» и схватилась за мобильный. Сейчас узнаю по справочной координаты редакции газеты «Треп» и отправлюсь туда бить гражданина Пищикова.

Раздобыть адрес пасквильного листка было нехитрым делом, намного труднее оказалось проникнуть внутрь тщательно охраняемого помещения. Внешний вид небольшого домика, где помещалось издание, изумлял. Окна первого этажа были наглухо заделаны железными листами, дверь представляла собой стальную пластину, сбоку виднелся звонок, прикрытый чем-то вроде клетки, воспользоваться им можно было лишь засунув палец в маленькое отверстие между прутьями.

Я ткнула в пупочку.

– Вам кого? – прохрипело слева.

– Артура Пищикова.

– Фамилия?

– Пищиков.

– Не его, а ваша, – бесстрастно вещал секьюрити.

На секунду я призадумалась, потом сообщила:

– Воронцова.

Если представлюсь Дашей Васильевой, Артур скорей всего побоится иметь со мной дело. И потом, я совсем даже не соврала! Воронцовым звали моего первого мужа.

– Вас нет в списке.

– Но…

– До свиданья.

– Мне очень надо попасть в редакцию.

– Звоните секретарю.

– Номерок подскажите.

– Без понятия.

– Может, все же сообщите Пищикову о моем приходе?

– Не имею подобных полномочий.

Я ударила ногой по створке, послышался обиженный, гулкий звук.

– Ща допинаешься, – сообщил охранник, – милицию вызову.

Да уж, похоже, в «Треп» частенько являются люди, чтобы поколотить местное руководство вкупе с журналистским коллективом, иначе с какой стати особняк напоминает бункер.

– Ступай отсюдова, – велел секьюрити, – не фиг на крыльце маячить!

Я вернулась к «Пежо» и перевела дух. Моя бабушка частенько говаривала: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее» и «Никогда не сдавайся». Впрочем, богатый личный опыт научил меня еще одной истине: «Все, что ни происходит, делается к лучшему».

Вот сейчас я не попала в «Треп» и очень хорошо, потому что следует действовать аккуратно и осмотрительно. Ну назвалась я Воронцовой, и что? Артур-то мгновенно узнает меня, значит, надо слегка изменить внешность. И где тут ближайшее метро?

Спустившись в подземный переход, я медленно потащилась мимо мелких магазинчиков. Так, горячий хлеб, газеты, мобильные телефоны, фототовары, керамические фигурки… Неужели я ошиблась и париков тут нет?

Но не успела я тяжело вздохнуть, как глаза выхватили стойку, украшенную разноцветными волосами разной степени кудлатости. Обрадовавшись словно щенок, получивший лишнюю порцию ужина, я подошла к палке и стала изучать вывешенный на крючках товар.

– Не сомневайся, – лениво произнесла продавщица, – отличная вещь! Волос искусственный!

– Натуральный, наверное, лучше, – решила поспорить я.

Торговка прищурила хитрые глазки, потом дернула за руку красивую блондинку с локонами, спускавшимися ниже плеч.

– Слышь, продай прическу!

Девушка, преспокойно разглядывавшая до этого керамических собачек и свинок, шарахнулась в сторону.

– Офигела, да?

– Незадаром, деньги заплатим!

Блондинка повертела пальцем у виска.

– Ваще! Я другим зарабатываю.

– Во, – повернулась ко мне торгашка, – слышала? Все еще хочешь натуральные космы? Имей в виду, их либо у трупа отстригают, либо у таких кадров покупают…

– Дайте вон тот померить! – я быстро сделала выбор.

– Он дорогой.

– Все равно.

– Возьми рыжий.

– Хочу черный.

– Тебе не пойдет, – решительно помотала головой баба, – никто не узнает!

– Отлично, снимайте, буду брюнеткой! – обрадовалась я.

Получив новые волосы, я пришла в полный восторг, потом купила еще в придачу большие очки с простыми стеклами, водрузила их на нос, вернулась к «Пежо» и предприняла новую попытку обнаружить Артура. На этот раз позвонила по телефону и потребовала:

– Соедините меня с Пищиковым.

– Кто его спрашивает? – проявила бдительность секретарь.

– Э… – взгляд упал на аптечный ларек, – Аспиринова.

– Минутку, – сухо ответила девушка, потом в ушах заиграла музыка. – Артур Германович отстутствует, можете оставить информацию мне, – заявила девица.

Но я была готова к подобному повороту событий и, зажав пальцами нос, загундосила:

– Ишь хитрая! Расскажи ей все, а деньги!

– Какие? – совершенно искренне удивилась секретарь. – Артур вам что-то должен?

Я внимательно вслушивалась в звуки, доносящиеся из трубки. Девушка разговаривала звонким голосочком, чистым, высокого тона дискантом. Неужели я ошиблась? Вдруг гадкого Пищикова и впрямь нет за рабочим столом? Журналисты не писатели, им, прежде чем накропать статью, следует собрать материал.

Но тут вдруг до слуха долетело тихое покашливание, и я моментально обрадовалась. Ага, я верно рассчитала, Пищиков сейчас слушает беседу по второму аппарату. Ну, Артурчик, погоди! Посмотрим кто кого!

– Ща, – занудила я, – такое денежек стоить. Промежду прочим, вашу газетку я читаю! Значитца, так! Ты Артуру-то передай! Аспиринова звонит…

– Вы уже представлялись, – перебила девица.

– …я домработницей у Дарьи Васильевой служила, – как ни в чем не бывало продолжала я, – старалася изо всех силов. Ну, могет, чаво порой и не замечала, пыли, например, под столом, или золу из камина не выгребала. Только все мы люди, этих… ну… как их…

– Идеальных, – подсказала секретарша.

– Во-во, идейных нет, – старательно пыталась я изобразить из себя полуграмотную бабу, – уж пласталась на ихних коврах, собачатам жопу лизала. И че? Выперли вчера и зарплаты не дали! А денюжки мне ой как нужны, прям башку сломала, ну где их надыбать. Во, таперича любимому журналисту звоню. Говорять, вы за всякие рассказы платите?

В трубке щелкнуло, послышался приятный баритон.

– Конечно, платим, дорогая… э… Как вас величать?

– Анна Ивановна, лучше просто Нюша, не привыкшие мы к отчеству, – сдерживая рвущееся наружу ликование, ответила я.

– Нюша, если ваша информация окажется эксклюзивной…

– Какой? – дурачилась я. – Кс… икс… зив…

Артур тихо засмеялся.

– Очень интересной и необычной, тогда вы имеете шанс получить великолепную сумму.

– Ну я такое знаю! В ихнем доме бабу отравили, сама видела!

– Вы были свидетелем убийства?

– А то! Она об пол хлопнулась! Ен как завопит! Дарь Иванна визжать! Девка ее противная, Машка, вот исчадье, прости господи, тараканов домой принесла ящериц кормить, та прямо ижшо…

– Вы где находитесь?

– А тута, возле вас! Меня унутрь не пустили, хоть и просилася.

– Около входа стоите?

– Угу.

– Посмотрите налево.

– И чаво?

– Видите вывеску «Голубой кот»?

– Ну. Ресторан.

– Заходите внутрь.

– Ой, не одетая я для праздника, голова не прибранная!

– Плевать мне на вашу голову, – раздраженно воскликнул Артур.

– Ой, – не утерпела я, – не надо мне на башку плевать!

– Не в том смысле, – начал выходить из себя Артур, – а в том, что насрать!

– Мама! Если денежки даете только на этих условиях, то лучше уж наплюйте! – немедленно отреагировала я.

Тяжелый стон вырвался из трубки.

– Нюша!

– Аюшки.

– Ступай в «Голубого кота».

– Ага.

– Тебя в зале встретит мэтр.

– Погодьте, запишу.

– Что ты, дурья башка, записывать собралась? – вышел из себя Пищиков.

– Так имя вашего знакомого! Как, говорите, не разобрала, Митр? Митя, штоль?

– Нюша, топай в жральню и скажи официанту: «Проводите меня в кабинет к Артуру». Ясно? Повтори!

– Проводите меня в кабинет к Артуру. Вы, че, там работаете? Я ваще куды попала-то? Звонила в «Треп»!

– Правильно, делай, что велю. Через пять минут приду в трактир. Усекла?

– Угу.

– Ступай.

– Уже побегла.

Из трубки понеслись частые гудки. Я сунула телефон в карман и, довольно улыбаясь, пошла в сторону высокой башни, на первом этаже которой виднелось огромное изображение кота интенсивно синего цвета. В этой жизни женщина может добиться огромного успеха, если будет помнить об одной простой вещи: каждый мужчина, любой, исключений в данном случае нет, уверен, что он умнее всех на свете, остальные парни ему и в подметки не годятся, их мыслительные способности на порядок ниже. Но, признавая за другими представителями сильного пола наличие хоть нескольких извилин в мозгу, мужики пребывают в уверенности, что все бабы – дуры. Не следует спорить с ними на эту тему. Надо помнить, мужчины сами вкладывают нам в руки оружие, давайте просто умело им пользоваться для достижения собственных целей.

Одна моя подруга сейчас владеет огромной конторой, занимается недвижимостью. Когда я еду к себе домой в Ложкино, то любуюсь рекламными щитами, стоящими на Новорижском шоссе буквально через сто метров друг от друга: «Дома в элитном поселке», «Таун-хаусы для вас», «Роскошные участки у озера». Это Ванда рекламирует свои поселки, иногда мне кажется, что она ухитрилась скупить всю землю между Москвой и Питером. А с чего начинался бизнес? С пустого места. Ванда не имела денег, богатых покровителей, связей, вообще ничего. Зато пока другие стояли в очередь к богу за всякими благами, Ванда пристроилась в хвост за умом и получила его даже больше чем надо. Так с чего начался ее бизнес? С похода в парикмахерскую. Ванда вышла из салона кудрявой блондинкой, этакой Барби. В образе глупой куклы она начала бродить по кабинетам, хлопая глазами и приговоривая:

– Господи, я пока плохо разбираюсь в том, что затеваю…

Страну трясло в лихорадке перестройки, и один из влиятельных мужчин, твердо зная, что все блондинки дуры, решил использовать идиотку, пришедшую просить кредит на постройку дома. Дядечка задумал сделать Ванду ширмой, чтобы провернуть личные делишки. Для начала он выделил «Барби» некую сумму. Умный начальник думал потом списать на тетку немалые деньги, подставить ее, но… У «Барби» оказалась хватка акулы, менталитет крокодила и редкостное умение мгновенно перемножать в уме трехзначные числа. Свою аферу мужик провернуть не сумел. Ванда обвела его вокруг пальца, получив огромные дивиденды. Сколько раз потом ей помогал имидж блондинки из анекдотов и не сосчитать. И сейчас «Барби» ворочает миллионами. Судьба умных мужчин, «скушанных» трепетной, кудрявой, глупой на вид девушкой, мне не известна.

Умная женщина никогда не станет спорить с мужиком, который, влезая в обтрепанную, старую машину, горделиво восклицает:

– Все бабы дуры!

Нет, она кивнет, улыбнется, сядет в свою роскошную иномарку и укатит прочь. Правильно, признаем, мы, женщины, очень глупы, как только мужчина осознает это, он успокаивается, расслабляется и… Уж простите за сравнение, но, знаете, какие грызуны чаще всего попадают в мышеловки? Самцы – это доказано наукой. Самки, очевидно, полные кретинки, они не понимают, что сыр можно съесть. А мужская особь, обладатель широких познаний, делает вывод: нос чует кусок сыра, сей продукт вкусен. Ну и…

Вот и Артур угодил в ловушку, сейчас прибежит на свидание с Нюшей, абсолютно уверенный, что легко и за копейки получит эксклюзивную информацию. А почему? Да потому что я оправдала его ожидания. Раз баба – то дура. Думаю, я не достигла бы успеха, начав цитировать Пищикову «Опыты» Монтеня ^[4] или труды Макиавелли ^[5].

Глава 6

Очевидно, Пищиков часто пользуется «Голубым котом» в качестве места для свиданий с информаторами. Метрдотель не выказал никакого удивления, услыхав от меня имя «Артур». «Нюшу» провели в небольшую комнату с одним столиком и оставили в полном одиночестве, забыв предложить кофе или чай.

Впрочем, долго сидеть мне не пришлось, дверь распахнулась, в кабинетик влетел худенький черноволосый парнишка и с ходу затараторил:

– Ты Нюша? Прекрасно! Эй, кто-нибудь, тащите мне чаю, зеленого, с жасмином, пирожков с мясом и ваших пирожных. Сто долларов!

Последняя фраза относилась ко мне.

– Да ну! – восхитилась я.

В глазах Артура промелькнуло разочарование, в них ясно читалось: «Эх, прогадал. Этой бы и двадцати баксов хватило».

– Целая сотняшка, – радовалась я, – да мне за такие тугрики полмесяца работать надо.

Артур опустил руку в карман, потом вытащил ее наружу и воскликнул:

– Васильева так мало платит прислуге?

Сообразив, что мерзавец включил диктофон, я затараторила:

– Ой, беда! Богатые же жаднючие! Работы у ей сколько! Одних вазов сто штук, ищо с собак грязь летит…

– Милочка, – перебил меня Артур, – вы об убийстве говорите.

– А че? Сами не знаете?

– Нет.

– Ваще ничего?

– Нет.

– Во как! А я севодни «Треп» купила, тама статья! Про мою хозяйку! Чего ж таперь говорите, будто не знаете? Прям все подробно описано! Она эту отравила, а на мужа свалила! Ну, не своего, а того, в общим, ейного! Понятно, да?

– Нет! Говори нормально.

– Ща! Ой, можно дверь прикрою, а то дуеть! Я шибко простудливая, мигом заразу цепляю, а все потому, что в яслях…

– Ступай захлопни створку и начинай рассказ по теме, – процедил Артур, – имей в виду, сто баксов предельная цена, если ерунду наболтаешь, и десяти не получишь.

– Вау, – воскликнула я, идя к двери, – ща такое услышите, что и двести не пожалеете!

Артур хмыкнул, я быстро схватилась за ручку, хлопнула створкой о косяк, повернула торчащий в замочной скважине ключик, положила его в карман и спокойно сказала:

– Уважаемый, сто долларов за эксклюзивный рассказ о жизни семьи, которая никогда не пускает в свой дом корреспондентов, является смехотворной суммой. Если платите столько информаторам, то не удивительно, что они приносят вам малозначимые сведения.

Артур вытаращил глаза.

– Вы…

– Давайте познакомимся, – мило улыбнулась я, сдергивая парик и снимая очки, – Даша Васильева, впрочем, думаю, мое лицо вам знакомо.

Пищиков вскочил.

– Спокойно, дружочек, – предостерегла я, – лучше сядьте. Вам не следует сейчас опасаться физической расправы. Вы видите перед собой слабую, беззащитную женщину, без оружия, газового баллончика, электрошокера и пакетика с перцем. Давайте просто поболтаем. Я отвечу на ваши вопросы, а вы на мои, но с одним условием: выньте из правого кармана диктофон.

Артур медленно сел, потом положил на стол сверкающий прямоугольник.

– Что за маскарад? – возмущенно воскликнул он. – Неужели нельзя было нормально сказать: «Артурчик, поговорить надо»?

– Заинька, – снова озарила я комнату улыбкой, – а теперь, сделай одолжение, вытащи звукозаписывающий аппарат из другого кармана.

Пару секунд Пищиков молча смотрел на меня, потом рассмеялся и выложил на столешницу еще один диктофон.

– Теперь все, – ухмыльнулся он.

– Нет, выруби телефон. У тебя какой? О, замечательная модель, она тоже умеет фиксировать слова.

Пищиков захохотал.

– Вас полковник научил таким штучкам?

– Нет, сама докумекала. Кстати, с чего ты взял, что я и Дегтярев любовники?

– Эка новость! Все говорят.

– Кто?

– Все.

– Назови имена.

– Ну… все.

– Понятно. По какой же причине ты решил, будто Звонареву убила я?

– Кто ж еще?

– Действительно. Вообще говоря, это сделал ее муж, Костя.

Артур кивнул.

– Ага. Хорошая версия, но глупая. Никакой критики не выдерживает. Хотя, понимаю, у полковника не было времени, чтобы придумать нечто более внятное. Просто обхохотаться! Вошел в дом и на глазах у всех начал травить бабу. Ни в какие ворота не лезет.

– Понимаешь, что оклеветал меня?

– Не. Я высказал собственное мнение.

– Тиражом в несколько сот тысяч экземпляров.

– Ну… имею право! У нас свобода слова, – нагло заявил Артур.

Мои руки сжались в кулаки, Пищиков заулыбался.

– Если сейчас полезешь драться, я не стану оказывать сопротивления. Но имей в виду, мэтр мигом вызовет ментов. Конечно, твой любовничек выручит курочку из обезьяника, но мне-то рта не заткнуть.

Я раскрыла кошелек.

– Сколько хочешь за молчание?

Артур потер слишком маленькие для мужчины руки.

– Значит, я не ошибся! Ты отравила Людмилу. А теперь хочешь погасить волну. Ну нет, милочка! Артур не продается, хоть кого спроси, Пищиков всегда пишет только то, что думает. Ни один человек не может похвастаться, что купил меня. Вот сейчас вернусь в редакцию и быстро сообщу читателям, как госпожа Васильева пыталась заткнуть рот свободной прессе кляпом из бабла. Ошиблась ты, цыпа. Я не Семенов из «Утки», вот тот за лавэ все отдаст.

Поняв, что совершила глупость, я обозлилась и рявкнула:

– Подам в суд на «Треп».

– Ой-ой, – закривлялся Артур, – действуй. У нас целый отдел юристов нанят, постоянно судимся. Ей-богу, мне насрать на результат процесса, «Треп» только больше читателей приобретет, а твоя репутация умрет. Народ, знаешь, какой? То ли она отравила, то ли ее отравили, но случилась там неприятная история, давайте держаться от Дарьи подальше.

– Ну ты и сволочь!

– Ага, хороший комплимент.

– Просто мерзавец!

– Верно.

– Зачем наболтал ресторатору Ковалю гадости про меня?

Пищиков усмехнулся. Гадливая улыбочка борзописца окончательно лишила меня самообладания, я стукнула кулаком по столу и заорала:

– Меня теперь в кафе не пускают!

– Правильно, – кивнул Артур, – а то вы, богатые, полагаете, если сумели натырить народные денежки, так на все имеете права? Нет уж! Я Робин Гуд, который искореняет несправедливость. Отравила Людмилу и думаешь спокойно по трактирам ходить? Решила, что любовничек отмажет? Нетушки! МВД у нас куплено, суд тоже, но я-то не продаюсь, всем правду расскажу и накажу тебя! Не пустили пожрать? Эка беда, еще и в бутики не войдешь!

Я уставилась в злобное, покрасневшее личико парнишки. Господи, похоже, он и впрямь считает себя борцом за правду и справедливость, санитаром леса, врачом, вскрывающим нарывы.

– И сколько тебе лет? – вырвалось у меня.

– Какая разница?

– Это тайна?

– Нет, двадцать.

– Учишься на журфаке?

– Ха! Туда только свои попадают, по блату, за бабки. А у меня их нет, и у матери тоже, она инвалид. Да и зачем мне диплом? И без него хорошо пишу, – вновь начал размахивать саблей над головой юноша.

Внезапно мне стало жаль мальчишку.

– Отец у тебя есть?

– Неа! И не нужен! Проживем без него!

– Мама чем больна?

– Диабет, – вдруг тихо ответил Артур, – ужасная болячка, особое питание, уколы, да еще ногу год назад отрезали. Зачем любопытничаете? Думаете, деньги возьму?

Из Пищикова снова потоком полились обличительные речи, но я перестала воспринимать звуки. Вот бедолага! Вырос, не зная любви, очевидно, тяжелобольной маме было недосуг говорить сыну хоть раз в неделю:

– Ты самый хороший, умный, замечательный.

Вот Артур и получился волчонком, озлобленным на всех тех, кому в жизни улыбнулось счастье. Еще он, наверное, завидует успешным людям и чувствует собственную значимость, кусая богатых и знаменитых. Только не всегда материальное благополучие достигается воровством, много людей обрело финансовую стабильность благодаря трудолюбию.

– Послушай, милый, – тихо сказала я.

Артур осекся.

– Вы мне?

– Разве тут есть еще кто-нибудь? Ты ошибаешься!

– В чем же, интересно?

– Я не богата.

– Ой, не могу! Да одни часики состояние стоят.

– Это подарок. Деньги наша семья получила по наследству.

– Ага!

– И принадлежат они моим детям.

– Ага!

– Зайди на сайт баронессы Макмайер, вот тебе адрес, и почитай, там рассказана наша история. ^[6]

– Ага!

– Я не любовница Дегтярева.

– Ага!

– Он просто мой давний друг.

– Ага!

– Да, обитаем с Александром Михайловичем в одном доме.

– Ну конечно!

– И что из этого? Неужели ты бы не пустил к себе приятеля, если у того проблемы с квартирой?

– Нет.

– Да ну? Почему же?

– Я живу в крохотной двушке, не во дворце, как вы, – оскалился Артур, – собаку завести не могу, так тесно! И денег нет, гостей кормить! Самим не хватает! И нечего на стол смотреть, у редакции договор с «Голубым котом», бартер. Они нас бесплатно кормят, а «Треп» их рекламирует.

Я молча смотрела на мальчика. Похоже, нам не понять друг друга. Мы не всегда жили в Ложкине, когда-то имели более чем скромные условия, но вместе с нами обретались собаки, кошка, жаба. А потом заявилась Наташка, она спала в коридоре, и ничего, уместились. Бедный Артур, похоже, он не имеет друзей, вот не повезло мальчишке, тяжело ненавидеть весь свет.

– Обломалось тебе? – радостно воскликнул Пищиков. – Ну не переживай! Рули на своем «Бентли» в «Утку», забашляешь Семенова, он шоколадом тебя обмажет! Дать адресок?

– Ты опять ошибся, у меня «Пежо-206», не самая дорогая машина.

– Ага!

– Выгляни в окно, вон она.

Артур встал.

– Ну… и чего? «Бентли» небось дома, в гараже! Все вы, богатые, брехать горазды!

Внезапно мне стало жарко.

– Значит, ты пишешь только правду?

– Да!

– Тогда давай договоримся.

– О чем?

– Ты пока приостановишь поток дерьма в наш адрес. А я предоставлю тебе через некоторое время эксклюзив.

– Какой?

– Найду настоящего убийцу Людмилы Звонаревой и расскажу «Трепу» о своем расследовании. Ничего не утаю.

– Ха! Нашла дурака! Ты будешь десять лет меня за нос водить.

– Нет. Давай заключим перемирие на месяц, если к середине ноября я не распутаю дело, можешь начинать снова швырять бомбы с навозом.

– Все вы, богатые…

Я встала, подошла к двери, вставила на место ключ, повернула его и сказала:

– Неужели зависть и злоба настолько затмили тебе мозг, что он перестал работать? Что станется с Артуром в тридцать лет, если сейчас он похож на безумного старикашку с транспорантом: «Пусть все живут на сто рублей в год»? Зайди на сайт баронессы Макмайер, а еще можешь поговорить с Олегом Лоскутовым, директором фонда «Помощь». Может, отношение к нашей семье и изменится. Убийцу Людмилы я все равно стану искать, а когда найду, не потребую от тебя публичных извинений, просто пришлю документы, почитаешь, подумаешь, вдруг поймешь: мир полон хороших людей. Впрочем, опарыш, живущий в навозе, считает весь свет дерьмом, на то он и червяк, а ты человек, или, по крайней мере издали похож на него!

В состоянии крайней усталости я села за руль, включила мотор и услышала тихий стук в боковое стекло, около «пежульки» маячил Артур. Я приоткрыла дверь.

– Чего тебе?

– У вас и правда нет «Бентли»?

– Зачем он мне?

– Ну, престижно.

– Я без понтов, это раз. Во-вторых, не люблю большие машины, в-третьих, мне нравится «Пежо», в-четвертых…

– Дайте ваш телефон.

– Записывай.

– Хорошо, – кивнул Артур, – я готов принять ваше предложение о месяце перемирия. Три условия. Первое, я обладатель эксклюзива. Второе, времени у вас тридцать дней и никому не рассказываете о нашем договоре.

– Идет, – кивнула я, – но и без этой беседы я все равно бы начала расследование. Кстати, я не являюсь штатным сотрудником МВД.

Артур повернулся, я нажала на газ и понеслась по улице. Время пошло, некогда балбесничать, любое преступление легче всего раскрывается по горячим следам.

Неожиданно ко мне вернулось хорошее настроение, встав в левый ряд, я поехала вдоль белой линии, сейчас она из непрерывной должна превратиться в пунктирную, во всяком случае, знак, обещающий разворот, я уже проехала.

Сзади недовольно заквакало, мой взгляд переместился в зеркальце. Так и есть, прямо на моем багажнике «сидит» навороченный черный джип, за рулем дядька лет пятидесяти, явно не хозяин, а шофер, ишь, как злится! Привык летать в левом ряду, все небось, завидя тонированный танк со включенными струбоскопами, мигом шарахаются вправо. Я, между прочим, всегда уступаю дорогу тем, кто торопится, и вообще не имею привычки раскатывать в скоростом ряду. Но сейчас-то я хочу развернуться!

Джип заморгал фарами, закрякал, завозмущался. Я вцепилась в руль. Хоть умри – не подамся вправо, мне потом не перестроиться. Во, теперь еще и руками размахивает! Ну что за человек! Неужели так опаздывает? Неожиданно из роскошной иномарки раздался громовой голос:

– Эй, гонщик Спиди ^[7], ну, ты, на букашке! У машины есть педаль газа. Если не умеешь ею пользоваться, уйди вправо!

У меня вспотела спина и свело шею, у этого джипяры еще и громкоговоритель имеется.

– Слышь, идиотина, стой! – понеслось сзади. – Куда полетела, дура! У тя тачка сломалась!