- Негодяи встречаются в любом коллективе. Сейчас в Москве открылось агентство "Пинкертон", вернее, его российское отделение. У них безупречная репутация и почти столетний опыт работы.
      - Нет, - покачала головой Ребекка, - не хочу. Соглашайтесь. Смотрите, как здорово выходит. Живете рядом, скажу, что вы моя старая знакомая, дочь академика Романова, никто из наших ничего и не заподозрит. Работы у вас все равно пока нет. И потом...
      - Что? - спросила я. - Что? Ребекка повертела в руках ложечку.
      - Мой папа за всю свою жизнь не обидел ни одного человека. Если начать перечислять его добрые дела, то нам не хватит и недели. У него имелись сотни друзей, причем не только в России. Вот смотрите.
      Ребекка, встала, подошла к большому серванту и показала на огромный поднос, заваленный телеграммами.
      - Это пришло только сегодня с утра. Почтальонша: сумками таскает. А вот это папина записная книжка.
      Я посмотрела на огромный том, больше всего похожий на русско-английский словарь, рекомендуемый для студентов институтов иностранных языков. Да, впечатляет.
      - Отцу никто не желал зла, а сотрудники университета на него просто молились, студенты обожали, и мне кажется...
      Она замолчала, словно собиралась с духом, потом решительно выпалила:
      - И мне кажется, что убийцу следует искать в кругу нашей семьи, среди особо близких людей.
      - Но почему?!! Я слышала, будто Славин поддерживал великолепные отношения со всеми бывшими женами, содержал детей...
      Ребекка вздохнула:
      - Так, конечно, верно.
      Девушка глянула на часы и пробормотала:
      - У нас немного времени, к обеду явятся Нора и Николай... Слушайте, расскажу, что успею.
      ГЛАВА 5
      Вся жизнь Вячеслава Сергеевича - это цепь браков и разводов. Человек он был эмоциональный, влюбчивый, загоравшийся, словно сухое полено. Но то, что быстро вспыхивает и бодро горит, как правило, так же быстро гаснет. Проливной дождь, стеной стоящий перед окном, меня не пугает, с подобной силой ливень будет шуметь всего минут пять, десять, а мелкий, противный, серенький, моросящий дождичек зарядит на весь день. Так и с человеческими чувствами. Безумная любовь с африканскими страстями и бразильским проявлением ревности будет длиться от силы год, затем она неизбежно трансформируется - либо в дружбу, либо в равнодушие, либо в ненависть. Ни один муж после пяти лет брака не полезет к своей жене через балкон, держа в зубах букет роз. И потом, мужчины так созданы: штамп в паспорте, который приносит женщинам спокойствие, утихомиривает и сильный пол. Покорять уже один раз покоренную женщину никто из супругов не собирается. Тут вступают в действие иные законы: рождаются дети, создается общее хозяйство, а после сорока лет людям просто лень начинать все сначала. Противно зудящая жена, потерявшая красоту, удобна, как старые тапки. По крайней мере, знаешь, чего от нее ждать. А роскошная девица с километровыми ногами и аппетитной грудью даже пугает. Вдруг в самый ответственный момент у тебя, сорокалетнего мужика, случится сбой в нервной системе и ты опозоришься перед красоткой? Такие или примерно такие мысли удерживают большинство мужей от радикальных решений, но не от походов налево. Умные жены знают - благоверного следует иногда отпускать на длинном поводке, побегает и вернется. Так после праздничного вечера с удовольствием снимают тесные роскошные ботинки.
      Но Славин был из другой категории мужиков. Первый раз он женился в двадцать пять лет на Ольге Виноградовой и прожил с ней три года. Потом на горизонте появилась Нора, и Вячеслав моментально влюбился. Он оставил Ольге квартиру, которую купил, мотаясь по стране со студенческими строительными отрядами. Была при коммунистах такая возможность заработать. Молодые люди отправлялись летом в колхозы или на строительство. Большинство привозило из этих поездок массу приятных впечатлений и воспоминаний о посиделках под гитару с бутылочкой "Солнцедара", но Славин уже тогда хотел много зарабатывать. Он создал бригаду, которая крыла крыши битумом. Отвратительно грязная и страшно тяжелая работа, но оплачивалась она великолепно. Члены славинского отряда не распевали у костра и не пили портвейн, у них просто не хватало сил на это после напряженного дня. Но за три месяца накапливались деньги на кооперативную квартиру, а следующим летом запросто зарабатывалась мебель.
      Отдав Ольге жилплощадь, Вячеслав не сложил руки. Написал кандидатскую диссертацию и мотался по всей необъятной Стране Советов от общества "Знание" с лекциями. Кому он только не рассказывал о превосходстве экономической системы социализма над капиталистической. Учителям, рабочим, партийным работникам, учащимся ПТУ, парикмахерам и даже заключенным. За одну лекцию ему, кандидату наук, платили двадцать пять рублей, в день он запросто прочитывал две. Теперь умножьте полтинник на тридцать дней и получите ровно полторы тысячи, при этом учтите, что средняя зарплата в те далекие семидесятые годы составляла сто двадцать целковых. А сто шестьдесят получало мелкое начальство. С Норой Славин прожил дольше всех, целых десять лет. В браке с Ольгой у него детей не было, а Нора родила четверых - Андрея, Николая, Сергея и Ребекку.
      Но даже такое рекордное количество отпрысков не спасло их брак. В 1978 году Славин спешно развелся с Норой и закрутил роман со своей аспиранткой Женей. Два года тянулись отношения. Женечка, хваткая, решительная особа, отнюдь не собиралась становиться мужней женой и домашней хозяйкой. Больше всего ее заботила карьера. Вячеслав помог ей защитить диссертацию, и устроил в НИИ старшим научным сотрудником. Потом Жене захотелось съездить на стажировку во Францию. Шел 1980 год, с выездами за рубеж, в особенности в капиталистические страны, было еще очень трудно. Вячеслав предложил любовнице на выбор: Польшу или Чехословакию, но дама сердца уперлась рогом - только Париж.
      Славин поднапрягся, и Женя отправилась на восемь месяцев на родину мушкетеров. Назад она не вернулась, прислала лишь с оказией коротенькое письмецо с сообщением, что терять ей нечего, в Москве никто не ждет, а в Париже есть некий Шарль, вполне обеспеченный человек...
      Славин не расстроился, у него как раз начинался роман с Тамарой, тихой женщиной, голоса которой никто не слышал во время различных сборищ. Томочка бросила работу экскурсовода и принялась рьяно заниматься построением семейного счастья. Уже разведясь с ней, Вячеслав Сергеевич иногда со вздохом говорил:
      - Томусик - идеальная жена, но без перца, огня в ней ие хватает, слишком уж положительная.
      Тамарочка изгнала из дома всю прислугу. Ей было в радость вскочить около шести утра, чтобы испечь к завтраку блинчики. Обед из четырех блюд и ужин из трех при ней были в доме Славина обычным делом. А еще варилось варенье, делалось невероятное количество заготовок, шились новые занавески, и убирала Тамарочка сама. Впрочем, стирала и гладила тоже, ну разве могла она доверить рубашки и белье Вячеслава наемной прачке...
      В 1981 году Тома родила девочку Светочку, тоже тихую и незаметную. Именно в браке с Тамарой Вячеслав Сергеевич достиг высот научной карьеры, сначала стал доктором наук, затем профессором, следом академиком. Импозантный, элегантно одетый и, несмотря на обширную лысину, красивый, он всегда появлялся на всяческих празднованиях без жены. Тамара, в отличие от Норы, не любила светскую жизнь и предпочитала вечерами вязать бесконечные свитера. Наверное, ей казалось,..что семейное счастье незыблемо, ведь она так много сделала для Славика. Но в 1988 году, когда Светочка пошла в первый класс, к Вячеславу Сергеевичу явилась бойкая девчушка Аня из газеты "На рубеже науки". Студентке экономического факультета, подрабатывающей журналистикой, поручили взять интервью у академика.
      Начался бурный роман. Через полгода Славин развелся. Томочка вела себя тихо, скандалов не устраивала, просто молча смотрела, как любимый муж собирает чемодан.
      Но Аня не собиралась выскакивать замуж, три года длились невероятные отношения. Вот туг Вячеслав; Сергеевич получил все, по полной программе. Истерики, драки и непрекращающиеся скандалы. Милая Анечка могла посреди ночи убежать в одних тапочках на мороз с воплем:
      - Сейчас повешусь!
      Вначале столь бурное проявление эмоций даже привлекало академика. После лет, проведенных со всегда ровной и спокойной Тамарой, ему хотелось чего-то "остренького". Так после двух кусков жирного, сладкого торта рука так и тянется к банке с солеными огурчиками. Но затем жизнь на вулкане стала ему надоедать. Конечно, стерва Анечка была хороша невероятно, но характер...
      В 91м у Вячеслава Сергеевича появилась на первом курсе студенточка. Анжелика Волгина. Профессор преподавал тогда сразу в трех местах и подчас путал, кому из ребят что рассказывал. Входя в аудиторию в институте, он, как правило, бодро потирал руки и спрашивал:
      - Нуте-с, кто мне напомнит, о чем шла речь в прошлый раз?
      Наивные студенты думали, что профессор проверяет, хорошо ли они помнят предыдущую лекцию, им и в голову не могло прийти, что Славин просто капитально забыл прошлую тему. Зал начинал гудеть, тут поднималась Анжелика и моментально сообщала интересуюшую информацию. Она всегда сидела на первом ряду, аккуратная, с толстой тетрадкой, а после лекции Волгина частенько ловила Славина и задавала вопросы, очень дельные. Сразу было видно, что девочка не хлопает ушами и думает не о кавалерах, как подавляющее количество студенток, а о науке.
      Поэтому, когда Лика изъявила желание писать у Славина курсовую, тот моментально согласился. Из этого ребенка мог выйти толк.
      Однажды девушка подошла с каким-то вопросом, но Вячеслава Сергеевича просто раздирали на части разные посетители, и он велел Анжелике подождать. Пробегав по факультету с высунутым языком до десяти вечера, он влетел к себе на кафедру и увидел покорно сидящую в углу Лику.
      Профессору стало стыдно, он совсем забыл про девушку. На дворе дул ледяной ветер, по тротуару мела поземка, и стояла кромешная темнота.
      - Вот что, - отрезал Славин, - отвезу тебя домой - говори куда?
      - Не надо, - покачала головой Лика, - это очень далеко.
      - Говори куда! - повысил голос академик.
      - В Люберцы, - ответила Анжелика.
      Славин поколесил по улицам. Дом, к которому он подъехал, больше всего напоминал барак - длинный, дощатый, одноэтажный. Увидев, что в подъезде нет света, Славин галантно ввел студентку внутрь, оказался в вонючем коридоре и неожиданно попросил:
      - Давай угощай чаем, заодно и о курсовой поговорим.
      Лика напряглась и пробормотала:
      - Хорошо.
      Она провела профессора в небольшую комнату, щелкнула выключателем и робко сказала:
      - Простите, у нас кухня общая, сейчас принесу чайник.
      Вячеслав Сергеевич окинул взглядом старенький диван, потертую мебель производства дружественных болгар, дешевенький телевизор и крохотный холодильничек, сел в продавленное кресло... Надо же, Лика, оказывается, нуждается...
      Внезапно за стеной, сделанной, очевидно, из картона, послышался голос Анжелики:
      - Тетя Катя, простите, у меня гости, а ничего нет. Одолжите чай, сахар и чего-нибудь на стол.
      - Бери, детка, - ответил старушечий голос, - там в буфете пряники шоколадные.
      - Только я смогу отдать после третьего числа, - тихо пробормотала Лика, стипендию получу.
      - Да бери уж, горемыка, - закашлялась старуха, - и сама поешь, а то зеленая, как стручок.
      Славин быстро подошел к холодильничку, распахнул дверцу и присвистнул. На полке сиротливо стоял пакет кефира.
      Появилась Лика с угощением, и они завели разговор о курсовой. Вячеслав Сергеевич смотрел на ее худенькое личико с огромными глазами, прозрачную кожу и хрупкие руки...
      - Родители-то где?
      - Умерли давно, - спокойно пояснила Лика, - меня бабушка воспитывала, но она тоже скончалась, одна живу.
      Внезапно Славин ощутил острый укол жалости. Девочка походила на крохотного котенка, выброшенного хозяевами на мороз, на беспомощного ребенка, потерявшегося в огромном магазине. Только ребенок, в конце концов, найдет в равнодушной толпе родителей, да и у котенка есть шанс обрести хозяев... Лике же предстояло пробиваться в одиночку, вылезать из барака и нищеты без чьей-либо помощи. И неожиданно Славин сказал:
      - Вот что, собирай чемодан.
      - Зачем? - испугалась девушка.
      - Будешь жить у меня.
      - Я не могу, - покачала головой Лика, - что в институте скажут?
      - Ничего, - отмахнулся Славин, - потому как мы завтра поженимся.
      Но расписаться им удалось только в 92-м, когда Анжелике исполнилось восемнадцать. Вот уж кто получил буквально все. Словно понимая, что это его последняя любовь, Славин заваливал молодую жену подарками: шубы, драгоценности, отдых в Ницце. Именно на брак с Ликой пришелся пик его финансового благополучия. Анжелика окончила институт, написала и защитила кандидатскую, ее оставили преподавать на кафедре. Из робкой девочки, студентки, считавшей глотки кефира, Анжелика превратилась в красивую молодую даму, уверенную в себе и элегантную. Мужа она обожала, звала его только по имени-отчеству и на "вы", во всяком случае, при посторонних, никогда не устраивала скандалов, и вообще, в ней сочетались Тамарино спокойствие и домовитость, профессиональная увлеченность Жени, красота Норы, разум и привлекательность Ольги, веселость Ани... Словом, все лучшие качества бывших жен и любовниц.
      Молоденькая Лика оказалась по-женски мудрой, дружила со всеми своими предшественницами и их детьми, а с Ребеккой они стали лучшими подругами.
      - Ну и что? - спросила я. - Что из этого следует? Ребекка глубоко вздохнула:
      - Мы с Ликой очень близки, честно говоря, у меня нет более надежного человека, да и по возрасту недалеко друг от друга ушли. Так вот, Анжелика считает, что убийца - член семьи.
      - Почему?
      Ребекка опять закурила.
      - Понимаете, Лампа, папа был уже в возрасте, но душа у него была детская. Обожал шутки, розыгрыши, всякие приключения и тайны. В этом доме, например, имеется три потайных хода.
      - Да ну?!
      - Точно. В библиотеке можно войти в шкаф и оказаться на первом этаже в гостиной. Потом из кухни ведет галерея на улицу, надо пройти под землей и вылезти через люк, и, наконец, зайдя в зимний сад, можно отодвинуть одну из кадок и по винтовой лестнице спуститься в холл, оказавшись затем в шкафу с верхней одеждой.
      - И зачем все это?
      Ребекка печально улыбнулась:
      - Говорю же, он был большой ребенок. Первое время, когда дом только построили, папа обожал разыгрывать домашних.
      - К убийству это какое имеет отношение?
      - Никакого, но новое здание его академии возвели, в 98-м году. Так вот, в его кабинет вел потайной ход. Я так и подскочила.
      - Не может быть!
      Ребекка грустно улыбнулась:
      - Может. Из подвала человек попадал в маленькую комнатку для отдыха, расположенную за основным кабинетом. Папа частенько засиживался на работе за полночь, отпускал Леночку...
      - Кто же пользовался подземным ходом?
      - Лика.
      - Да зачем?
      Ребекка смущенно проговорила:
      - Понимаете, я ничего не знала об этой тайне, вплоть до дня смерти папы, и никто о ней не знал, кроме Анжелики. У нее было два ключа, вернее, существовала связка, лежащая у папы дома, в письменном столе. Три ключика от подвала и три от двери, за которой открывался ход. По одному ключу от каждого замка папа дал Лике, оставшиеся висели на брелочке.
      - Ничего не понимаю. К чему жене пробираться тайком к мужу?
      Ребекка хихикнула:
      - Ну игра у них такая была, сексуальная. Папа отправлял Леночку, потом прокрадывалась Лика, и они устраивались на узеньком диванчике, словно случайные любовники. Лика говорила, что ее это здорово заводило, каждый раз будто впервые. Иногда кто-то стучал в дверь, и они замирали в восторге. Ну фенька такая, чтобы разнообразить супружеский секс. Кто-то покупает кожаные ошейники и плетки, кто-то тащится от свечей и музыки, ну а этим требовалась тайна и ощущение того, что их сейчас застанут, понимаете?
      - Вроде.
      - Лика говорит, что папа иногда шутил: ты, Ликуся, приглядывай за оставшимися ключиками, как увидишь, что их нет, беги ко мне и бей соперницу.
      Шутка шуткой, но Анжелика все же иногда проверяла связку, правда, не специально. Полезет за чем-нибудь в стол и бросит взгляд на ключи.
      За неделю до смерти Славина Лика потеряла свою сумочку. Решила сделать дубликат ключей, открыла ящик и обомлела. Связки не было.
      Анжелика промучилась сутки, но потом Славин позвонил домой и шепнул в трубку:
      Лика пробормотала:
      - Ключи потеряла.
      - Возьми запасные.
      Славина хотела было сказать про исчезнувшую связку, но машинально выдвинула ящик и увидела... знакомый брелок в виде буквы А.
      Ничего не понимая, она поехала в академию, но на следующий день на всякий случай положила связку в домашний сейф.
      - Так вот как убийца попал в кабинет! - воскликнула я.
      - Именно, - подтвердила Ребекка, - взял ключи, сделал дубликат - и готово, причем милиция сломает голову, как преступник проник в комнату!
      - Но тогда получается, что про подземный ход знал еще кто-то!
      - Да, - кивнула Ребекка, - и это свой человек, домашний.
      - А может, какой преподаватель из академии...
      - Нет, у нас в доме бывали только очень близкие люди, и потом... в папину спальню, а она расположена на втором этаже, в самом конце коридора, вообще никто не входил, посторонние - совершенно точно. У нас гостей принимают внизу. Там гостиная, столовая, ванная, туалет, людям просто нет необходимости идти на второй этаж. Для тех, кто решил остаться ночевать, существуют две спальни в пристройке. Вход в нее из коридора, который ведет в гостиную.
      Славин, несмотря на хлебосольство и веселый нрав, тщательно оберегал покой свой и Лики. Комнаты супругов находились на втором этаже, в левом крыле, там же помешались кабинет и библиотека. На лестничную площадку вела дверь, и, если она была закрыта, все знали - ломиться не надо. Вячеслав Сергеевич отдыхает или, наоборот, работает. У академика был странный распорядок дня, дикий, по мнению всех. Ложился спать он в четыре утра, вставал в восемь, потом днем еще прихватывал часок-другой, около полуночи садился за письменный стол...
      - Значит, никто из посторонних взять ключи не мог?
      - Нет, только свой, тот, кто точно знал, что папы дома нет и он не хватится связки.
      - А кто из родственников бывал в доме? Ребека постучала пальцами по столу:
      - Да все, кроме самой первой жены, Оли, она давным-давно живет в Америке, и Жени, та поселилась во Франции. Остальные живут постоянно: Нора, Андрей, Николай, Сергей. Тамара, Светочка и даже Аня. Правда, ее не слишком любят, она вечно скандалы устраивает! У всех тут есть комнаты. Нора живет на втором этаже, в левом крыле, Андрей, Николай и Сергей тоже, а Тамара, Света и Аня обустроились в мансарде, там три вполне приличные комнаты.
      - И что, так вместе и жили?
      - Иногда уезжали на городские квартиры, но в основном да. Папа всем помогал, кому деньгами, кому советом.
      - Где работают ваши братья?
      - Николай, он старший, защитил докторскую диссертацию и является папиным заместителем, Андрей пока кандидат наук, тоже работал у папы, Сережа журналист, он в газете служит.
      - А мать?
      - Нора? Но она никогда не работала, в этом нет никакой необходимости, она обеспечена.
      - Тамара со Светой?
      - Светка учится у папы в академии, собирается стать психологом, она на третьем курсе, Тамара вот уже десять лет пишет книгу об истории Москвы.
      - А вы, Ребекка? Вы чем занимаетесь?
      - Я - актриса, - спокойно пояснила девушка, - работаю в театре "Золотая рампа", снимаюсь в кино. Случайно сериал "Выстрел в спину" не видели? Я играла в нем главную преступницу.
      - Надо же, - ахнула я, - Надя Кротова, ловкая воровка, но вы там на цыганку похожи.
      - Грим, - пожала плечами Ребекка, - обычное дело.
      - Где вы живете?
      - Здесь, в доме, - ответила девушка.
      - Значит, получается, что никому из домашних не было никакой выгоды устранять Славина?
      - Выходит, так, - вздохнула Ребекка, - совсем никому!
      Однако кто-то нанял сумасшедшего киллера, убившего бедного академика столь невероятным образом, кто-то дал ему дубликат ключей и кто-то передал в конверте фотографии и деньги. Правда, послание так и не попало в руки убийцы, снимки и доллары спрятаны сейчас у меня в спальне. Но заказчик оказался упорным и не трусливым, он не испугался, а предпринял еще одну попытку. Так кто же из милого семейства захотел избавиться от Славина? Кто? Бывшие жены или дети? И почему?
      ГЛАВА 6
      Около четырех часов дня я ехала в электричке по направлению к Москве. Отправляться из Алябьева в загазованную столицу не очень хотелось, но в шесть меня ждет инструктор в машине, а уж заодно я пробегусь по лоткам, авось милые дамы успели накропать еще по детективчику, всем нравятся бойкие женщины, ваяющие всякие криминальные истории, жаль только, что пишут они очень медленно.
      "Станцию Солнечная поезд проследует без остановки", - объявил машинист.
      Мимо окна проплыла платформа, мелькнули роскошные особняки, настоящие замки. Солнцевская братва старательно возводила "домики" для жен, детей и родителей. Я хихикнула: мало кто помнит, только тот, кто много лет ездит с Киевского вокзала в сторону Калуги, что столь поэтическим словом "Солнцево" район стал называться то ли в конце шестидесятых, то ли в начале семидесятых годов, а до этого он носил малопривлекательное название "Суково". Так и объявляли в электричках: "Станция Суково, следующая - платформа Переделкино".
      Меня в детстве это страшно веселило. Электричка бодро пронеслась мимо Солнечной к столице. Внезапно электровоз издал резкий гудок, непрекрашающийся, воющий, потом поезд мгновенно остановился. От резкого толчка с полки слетела сумка, набитая свежими огурчиками, и пребольно стукнула меня по голове.
      - Итить твою налево, - пробормотала женщина, сидевшая нааротив, простите, бога ради.
      - Ничего, - пробормотала я, глядя, как она подбирает упавшие зеленые огурцы, похожие на гигантских гусениц, - бывает.
      - Тормозит, словно не людей везет, а картошку, - вздохнул дедок в панамке, - вона, там баба аж со скамейки сковырнулась.
      Женщина, ругаясь, продолжала собирать огурцы, другие люди тоже поднимали упавшие сумки и успокаивали плачущих детей. Внезапно ожило радио: "Граждане пассажиры, в связи с техническими неполадками поезд временно дальше не пойдет. Просьба сохранять спокойствие и оставаться на местах".
      - Ну е-мое, - обозлилась тетка с огурцами, - ну вечно у них хренотень выходит, то электрички поменяют, то кассу на платформе закроют, а теперь сиди тут на жаре, парься!
      Остальные тоже шумно выражали недовольство, кое-кто из младенцев продолжал плакать, а у мужика, сидевшего через сиденье от меня, душераздирающе орала спрятанная в сумку кошка.
      Я прислонилась лбом к стеклу и тупо разглядывала суетящиеся за окном фигуры. Всегда сажусь в первый вагон, тогда, приехав в Москву, не надо пилить через весь вокзал к метро.
      Несколько железнодорожников в синих рубашках нервно сновали туда-сюда, потом послышался вой сирены. Я подняла глаза чуть вверх и увидела, что на косогоре, там, где проходит шоссе, остановилась "Скорая помощь". Спуститься к железнодорожному .полотну она не могла, поэтому медики просто вытащили носилки и пошли к электричке пешком. Минут через пять они вновь возникли перед моими глазами. На этот раз на носилках лежало нечто, прикрытое серым пледом. С видимым трудом врачи полезли вверх.
      - Во, видели идиота! - в сердцах вскричала "огуречница". - Нажрался и под поезд угодил! А людям теперь сидеть на солнцепеке.
      - Обычное дело, - подхватила до сих пор молчавшая тетка в ярко-красном костюме, - нашим мужикам только бы зенки залить, а там им море по колено. Эх, жаль, мой около железки не ходит, вот повезло же кому-то, избавилась от алкаша.
      - Ох, и злые вы, бабы, - вздохнул дедок, - потому мужья у вас и пьют! И не мужик вовсе под поезд угодил, а женщина.
      - Это ты с чего решил? - поинтересовалась тетка с огурцами.
      - А вот, глянь, вещички несут. Я опять посмотрела в окно и увидела, что один из мужиков в синей рубашке держит в руках элегантную ярко-зеленую летнюю сумочку и такого же цвета босоножки.
      - Бросилась, - уточнил парень на соседней скамейке, - от несчастной любви.
      - Ну и дура, - вспылила баба, наконец-то собравшая все огурцы, - дура распоследняя. Хочешь с собой покончить, сигай себе из окошка дома или повесься в ванной, ну чего, спрашивается, другим-то мешать? Меня вон внук на платформе ждет, извелся небось весь из-за дуры!.
      - У тебя, поди, камни в желчном пузыре и язва желудка, - парировал дед.
      - Это почему?
      - Злая очень.
      - Ах ты, старый пень! - взвизгнула бабиша.
      Я закрыла глаза и постаралась отключиться, чтобы не слушать их перебранку. Внезапно поезд дернулся и покатил вперед.
      Поход по лоткам пришлось отложить ,"а вечер. Инструктор уже ждал меня. Довольно ловко тронувшись с места, я бойко порулила по площадке.
      - Ну, видала, - довольно сказал учитель, - теперь выезжай на улицу.
      - Как? Там же полно автомобилей! Парень посмотрел на меня, потом хмыкнул:
      - Ясное дело, поток идет, а ты что. думаешь ездить только, когда никого не будет? Тогда кататься тебе по двору, сейчас движение даже ночью не прео кращается!
      - Страшно!
      - Давай, давай, - велел учитель.
      Вцепившись в руль, я выехала на магистраль и мигом покрылась липким потом. Повсюду тут и там неслись "Жигули" и иномарки. Машины проскакивали буквально в сантиметре от той, где сидела я. Ноги начали предательски подрагивать.
      - Не бойсь, у меня тоже педали, - хихикнул инструктор, - вперед и с песней.
      Навалившись на руль, я выползла из-за троллейбуса, и тут загорелся красный свет.
      - Делать-го чего?
      - Ясное дело, останавливаться.
      Я лихорадочно вглядывалась в светофор, вспыхнул зеленый, ноги машинально выполнили действия: сцепление, газ, рука ухватилась за рычаг скоростей, "жигуленок" подпрыгнул и встал.
      - Давай еще раз, не тушуйся, спокойненько. Я задвигала ногами, опять облом. Сзади загудели. Инструктор высунулся и заорал:
      - Ну чего визжишь? Не видишь знак - ученик за рулем, объезжай!
      Река машин начала обтекать несчастный, не желавший двигаться с места "жигуль". Я почувствовала, как в душе поднимает голову комплекс неполноценности. На водительских местах бойко проносившихся машин сидели мужчины, женщины, старики, старухи, подростки, чуть старше по виду Кирюши и Лизы... Они все научились прекрасно ездить, и только я потной, липкой рукой никак не могла воткнуть на нужное место ручку переключателя скоростей. Из глаз хлынули слезы. Вдруг непослушный конь плавно поехал вперед.
      - Нечего сопли распускать, - приказал инструктор, - спускайся на набережную да не забудь включить сигнал...
      Спустя два часа я попыталась вылезти из-за руля. Не тут-то было. Ноги не хотели слушаться, спину ломило, а руки словно судорога свела.
      Увидев мои мученья, инструктор вздохнул:
      - Нечего так переживать, никто с первого раза Шумахером не стал, все, когда на дорогу впервые выезжали, балдели.
      - И вы?
      - А то, - засмеялся парень, - чуть не умер, не расстраивайся. Еще лучше всех поедешь.
      Слегка ободренная его словами, я выпала на тротуар, доковыляла до метро и стата разглядывать лотки, хозяева которых уже складывали товар.
      До Алябьева я добралась около десяти и побежала через лес, тихо радуясь, что июнь - месяц самых длинных, светлых ночей.
      - Лампа! - завопил Кирюшка. - Тебе тетка обзвонилась!
      - Какая? - отдуваясь, спросила я, ставя на стол почти неподъемную сумку.
      - Имя такое смешное, - влезла Лиза, - Ребекка. Раз десять спрашивала: "А где ваша мама? Ну когда же она придет?",
      - Разбирайте пакеты, - велела я, - только аккуратно, там фрукты.
      Пока дети рылись в торбе, я набрала номер Славиных.
      - Немедленно идите сюда, - тихо сказала Ребекка, - все собрались.
      - Что случилось?
      Но девушка уже отсоединилась.
      - Лампуша, чего делать с клубникой? - донеслось с террасы.
      - Съесть, - ответила я, быстро меняя насквозь пропотевшую футболку на свежую.
      - Она помялась.
      - Отдайте мопсам.
      - Да тут много.
      - Сами придумайте!
      - Нет уж, иди сюда.
      Я помедлила секунду и вылезла в окно. Если я пойду через террасу, дети мигом привяжутся: куда, зачем, мой клубнику. Вообше-то, я их понимаю, никому неохота отковыривать от сочных ягод зеленую плодоножку.
      У гаража я взяла Лизин велосипед и бодро покатила по узенькой тропинке: на колесах быстрей, чем на ногах.
      Славинский особняк походил на гигантский корабль, роскошный теплоход, сияющий огнями. Я прошла сквозь холл и оказалась в большой комнате с накрытым столом. Ребекка, стоявшая у буфета, радостно воскликнула:
      - Ну, дорогая, как хорошо, что ты все-таки зашла!
      Очевидно, она была отличной актрисой, потому что дальнейший ее монолог звучал искренне и не фальшиво.
      - Представь, Нора... - повернулась девушка к женщине, сидящей в кресле.
      Я сразу узнала тетку, устроившую скандал на похоронах из-за венка. Только на этот раз вместо строгого черного костюма на ней было ярко-желтое летнее платье с глубоким вырезом, открывающим аппетитную, высокую грудь с круглой коричневой родинкой. Несмотря на четырех более чем взрослых детей, Нора сохранила идеальные формы, тонкую талию и девическую шею. Лицо ее, подозрительно гладкое для женщины, отметившей пятидесятилетие, покрывал ровный слой косметики, выразительные карие глаза, широко распахнутые, излучали дружелюбие. Волосы золотисто-каштанового тона были пострижены самым модным образом - сзади спускались на шею, а по бокам и на макушке топорщились неровными прядками.
      - Представь, Нора, - продолжала Ребекка, - иду на днях в наш магазин и вижу Лампу. Нора подняла брови.