Остаток ночи мы провели в условиях, приближенных к походным. Аркашка ушел спать в джип, позвав с собой Банди.
      – Завалюсь пледами, – сообщил он, зевая, – и отлично высплюсь, наконец-то мне не будет мешать Зайкин храп.
      – Господи, – выкрикивала нервно Ольга, – хорошо, что близнецы у моей мамы в Киеве! Представляю, как бы дети препирались!
      – Я пойду с тобой, – заявила Машка, глядя, как Аркадий направляется к выходу.
      – Ну уж нет, – испугался брат.
      Так что нам всем пришлось скоротать ночку в домике охранников, на узком диванчике и неудобных креслах.
      Утром со всей остротой стал вопрос: что делать? По территории поселка уже разъезжали аварийные машины и шныряли рабочие в комбинезонах. Кто-то должен остаться дома, чтобы проследить за стекольщиками.
      – Только не я, – вскрикнула Зайка, – ой, мне пора, опаздываю на эфир!
      – Но мне нужно в магазин, – возмутилась я.
      – А мне в школу, – подхватила Маня.
      – Может, Аркашка посидит? – робко предположила я.
      – Он еще в семь утра укатил, – вздохнула Ирка и, глядя на мое вытянувшееся лицо, добавила:
      – Да уезжайте спокойно, Дарья Ивановна, мы с Катей за всеми присмотрим, даже хорошо, что вас никого не будет, шуму меньше.
      – А животные?
      – У охранников перекантуются.
      Обрадованная, что ситуация разрешилась так просто, я мигом унеслась прочь, а то еще, не дай бог, передумают.
      Аллочка долго ахала, узнав о том, какие неприятности принесла нам прошедшая ночь. Часов в двенадцать я сказала:
      – Пойду, пожалуй, перекушу.
      – Кофейку сделать? – предложила Алла.
      – Хочется чего-нибудь этакого… Съезжу в “Макдоналдс”.
      – Давай, давай, – согласилась заместительница, – я бы на твоем месте закрыла потом кабинет и прилегла на диванчике, небось глаз сегодня не сомкнула.
      Я поблагодарила ее за предложение и ушла. Есть мне совершенно не хотелось, отдыхать тоже. Из магазина меня гнало совсем иное чувство, охотничий азарт. Я мечтала поболтать с Леоной Сергеевной Романцевой и узнать от нее, где живет Васильева.
      Улица Курникова идет перпендикулярно Мясницкой. Вся длинная, узкая, изломанная, застроенная невысокими домами еще в начале века. Когда “Пежо” притормозил возле двухэтажного серого здания, мне в голову пришла вполне здравая мысль. Стрелки часов едва перевалили за половину первого. Небось Романцева находится на работе или сидит в аудитории, старательно записывая речи преподавателя.
      Но я ошиблась. Леона Сергеевна Романцева оказалась на месте. И при взгляде на женщину, открывшую без лишних вопросов мне дверь, сразу стало понятно, почему. Из-под цветастого халатика выпирал большой, тугой живот. Леона явно дохаживала последние дни беременности.
      – Вам кого? – тихо поинтересовалась хозяйка.
      – Вы Леона Сергеевна? Она кивнула.
      – Оранжевые “Жигули” 266 НК ваши?
      – Да. Что случилось? – напряглась Романцева.
      Я вспомнила выбитое ветровое стекло и быстро сказала:
      – Понимаете, я являюсь директором книжного магазина “Офеня”. Кстати, у нас много книг для молодых мам, просто огромный выбор.
      – Не понимаю, – пробормотала Леона, – вы разносите литературу по домам?
      – Да нет, – отмахнулась я, – про издания просто к слову пришлось. Вчера ночью в Москве приключился ураган, знаете?
      Леона вздохнула.
      – Жуть просто, думала, все стекла выбьет, а во дворе дерево упало.
      – Вот-вот, – обрадовалась я, – перед магазином “Офеня” тоже рухнул массивный тополь. Падая, он выбил веткой ветровое стекло у ваших “Жигулей”. Милиция хотела отбуксировать их на стоянку, но я не дала, нашла техпаспорт, а там страховой полис…
      – “Офеня”? – удивилась Леона и посторонилась:
      – Входите.
      Я прошла на громадную, бедно обставленную кухню.
      – Где находится ваш магазин? – спросила хозяйка, включая газ.
      – Не очень далеко, в центре, на Федосеева.
      – И моя машина стояла там ночью?
      – Да.
      – Вот дрянь! – с чувством произнесла Леона, – так мы не договаривались.
      – С кем? С Дарьей Ивановной Васильевой?
      – Это кто такая? – изумилась хозяйка.
      – Разве вы не ей давали “Жигули”?
      – Знать не знаю такую, – пожала плечами Леона.
      – А как же ваша машина оказалась на Федосеева? – спросила я. – Вряд ли вы водите ее сейчас сами.
      – Естественно, нет, – вздохнула Леона, – я ей зарабатывала.
      – Это как?
      – Просто, – пустилась в объяснения Романцева, – мне, честно говоря, здорово не подфартило, муж погиб три месяца назад, осталась одна, видите какая. Денег ни копейки.
      Я внимательно слушала Леону. Ей и впрямь не повезло, если можно употребить этот глагол, вспоминая о кончине мужа. Вот Леона и придумала, как получить небольшой доход. Она сдает “Жигули” в аренду, на два, три дня, людям, у которых сломалась собственная машина. Леона при этом ставит только два условия. Никаких пачкающих вещей, типа строительных материалов на сиденьях и в багажнике не перевозить, а на ночь ставить “Жигули” в укромное место, не оставлять их на оживленной магистрали. И вот, пожалуйста, очередной клиент бросил машину на Федосеева.
      – Кому вы дали “Жигули”? – быстро поинтересовалась я.
      – Лева Яшин попросил для какой-то своей подруги, – пояснила Леона, – деньги, как положено, вперед за неделю дал.
      – А как подругу зовут? Леона пожала плечами.
      – И вы так спокойно доверяете автомобиль кому попало?
      – Почему кому попало? – возмутилась девушка. – Лева поручился, сказал, нормальная баба, ответственная.
      – Доверенность не оформляли? Романцева засмеялась.
      – Нет, у меня машину надолго не берут, максимум дней на десять.
      – И не боитесь?
      – Чего?
      – Вдруг разобьют или угонят? Леона покачала головой.
      – Не-а. – У меня муж очень аккуратный был, застраховал “жигуленок” по полной программе: от ущерба, угона, плюс гражданская ответственность. Ежели какой казус, мне денежки выплатят.
      – Дайте, пожалуйста, телефон Яшина.
      – Зачем? – насторожилась Леона.
      – Видите ли, – соврала я, не желая пугать беременную сообщением об убийстве, – девушку, которая вчера прикатила на вашей машине, забрали в милицию.
      – Да ну! – воскликнула Леона. – За что?
      – Она хотела обокрасть наш магазин!
      – Вот люди, – возмутилась хозяйка и схватила телефон:
      – Левка, иди сюда.
      Через секунду раздался звонок, и в кухне появился тучный парень лет тридцати. Выглядел он чудовищно. Огромный живот, колышущийся над спортивными штанами, толстенные руки и сверх всякой меры жирные ноги. Из-за того, что его бедра напоминали туго набитые подушки, несчастный двигался враскорячку. Так ходит ребенок, которому мать надела слишком большой памперс.
      – Ну, что случилось? – неожиданно тонким голосом поинтересовался он. – Опять, что ли, крыса из трубы вылезла?
      – Сам ты крыса! – взвилась Леона. – Говори быстро, кому дал мою машину?
      – Наде Колпаковой, – растерянно ответил толстяк.
      – Не Дарье Васильевой? – влезла я.
      – Нет, такую не знаю, – гундосила гора жира.
      – А Надька твоя шалава. – Леона чуть ли не с кулаками налетела на соседа. – Вот дрянь, воровка. Машину мою на оживленной магистрали бросила. Да еще книги в магазине стырила, вот, директриса пришла.
      Лева уставился на меня маленькими глазками, утонувшими в жирных щеках.
      – Кто, Надя?
      – Да! – выкрикивала Леона. – Ведь ты говорил, будто она приличная, мне неприятности не нужны!
      – Кто, Надя? – тупо ворочал мозгами Лева. – Надя книги стащила?
      – Да!
      – Не может быть!
      – Очень даже запросто, – злилась беременная. – Ну и в историю ты меня впутал!
      – Не может быть, – тупо повторял Яшин.
      Я с интересом наблюдала за тем, какие муки доставляет парню мыслительный процесс. Надо узнать у моей подруги, хирурга Оксанки, когда человек толстеет, его мозги и впрямь заплывают жиром или это просто образное выражение?
      – Не может быть! – бубнил Лева.
      – Почему? – Я решила подстегнуть умственную деятельность жиртреста.
      – Надька великолепно зарабатывает, она в антикварном салоне служит, – пустился в объяснения Лева, – такие бабки загребает, экспертизу осуществляет. Ну, настоящая мебель старинная, крепостными мастерами сделанная, или современная работа… За каким ершом ей книги тырить? У нее такая библиотека!
      – Адрес ее знаете?
      – Конечно!
      – Говорите, – приказала я.
      – Харитоньевский переулок, тут за углом. Я глянула на часы. Харитоньевский и впрямь в двух, даже в одном шаге.
      Усевшись в машину, я позвонила Аллочке.
      – “Офеня” слушает, – пропела та.
      – У нас все в порядке?
      – В полном, – заверила Алла, – процесс товарооборота идет вовсю, трупов больше не обнаружено. Отдыхай спокойно.
      – Приеду через час, ничего, если задержусь?
      – Ты же начальник, – хихикнула заместительница, – не простой продавец, а у директора всегда имеются важные дела, в мэрии, например.
      Я улыбнулась и поехала в Харитоньевский переулок. Симпатичная тетка, эта Алла, вот приведем коттедж в порядок и позову ее в гости.
      Нужный дом опять оказался не современной постройки: трехэтажный, узкий, серый, с огромными лестничными пролетами и чугунными перилами, опиравшимися на ажурные железные прутья. Двери квартир тут были двухстворчатыми, невероятной высоты и ширины, на каждом этаже располагались только одни апартаменты. Скорей всего они многокомнатные, потому что косяк квартиры с номером один был укреплен целым рядом табличек “Федоровы”, “Поповы”, “Лесины”…
      Коммуналка, коридорная система, абсолютно уникальная, чисто российская примочка.
      В Париже вы не найдете даже двух семей, делящих одну жилплощадь. Впрочем, это неверно. В столице Франции тоже существуют коммуналки, только их там называют “коммунами”. Объединяются несколько студентов и снимают квартиру. Арендную плату раскладывают на всех и живут в свое удовольствие: дешево и весело. В молодости даже приятно не спать до утра, а всякие мелочи, типа занятой соседом не вовремя ванной, совсем не тяготят. Впрочем, существуют и семейные общежития. Чаще всего там обитают хиппи или люди, объединенные религией, – буддисты, кришнаиты.
      От московских коммуналок эти поселения отличает только одна, зато глобально принципиальная, вещь. Семьи никто не селил вместе насильно. Они сами решили вести совместное хозяйство и в любой момент могут, собрав вещи, детей и домашних животных, съехать в другое место. Поэтому в коммунах редко возникают ссоры на бытовой почве. Там не ругаются, кому мыть туалет или коридор, не подсыпают друг другу соль в суп и не обижают чужих детей. Там кипят страсти по иным поводам. Ну, к примеру, кто главнее, Будда или Христос? Стоит ли употреблять наркотики, и как избавить мир от СПИДа.
      В парижской коммуне жить забавно, в московской коммуналке жутко. И чаще всего люди, понимая, что от ненавистных соседей никогда не избавиться, пускаются во все тяжкие, портя жизнь окружающим. Каких только “приколов” не рассказывали мне в свое время подружки, вынужденные делить кухню с другими бабами! Поверьте мне, вынутая из западни и засунутая в сахарницу к соседям мышь не самая омерзительная затея. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что в некоторых коммуналках устанавливаются семейные отношения, но это, скорей, редкое исключение.
      Значит, Надя Колпакова тоже из несчастных, вынужденных мыть места общественного пользования по графику. Я добралась до второй квартиры и вздохнула. Нет, Колпакова живет одна.
      Створки были обиты элегантной темно-вишневой кожей, а ручка осталась бронзовая, явно старинная, очень подходящая по стилю к чугунным перилам и ажурным прутьям.
      На звонок никто не отвечал. Все ясно, Надежда на работе.
      Я вздохнула и, сев на подоконник, принялась рыться в сумочке, разыскивая сигареты. Удивительное дело, какого бы размера ни купила я ридикюль, вещи мигом пропадают в нем, как в черной дыре. Звонящий телефон ищу бесконечно, а когда наконец его вытаскиваю, он, как правило, уже молчит. Теперь, пожалуйста, куда-то подевались “Голуаз”. Курить хотелось смертельно, чтобы ускорить процесс поисков, я вытряхнула содержимое сумки на широкий подоконник и увидела связку ключей погибшей. На колечке болтались длинная узкая палочка с зазубринками и толстый “английский” ключик. Имелся и брелок, большая цифра 2.
      Неожиданно в моем мозгу что-то щелкнуло, я сгребла вещи в сумочку, подошла к двери и ткнула палочкой со штырьками в небольшое круглое отверстие. Через пару секунд она открылась, и я вошла в темноватое помещение.
      Пахло тут, как в оранжевых “Жигулях”, сладкими духами, явно дорогими, но мне не знакомыми. Я осторожно нажала на выключатель, под потолком вспыхнула большая старинная люстра с колпачками из синего стекла. Мрачно, но стильно. Так же необычна, но очень элегантна оказалась и вся обстановка.
      Вопреки ожиданиям тут было только три комнаты, правда, большие, просторные, в каждой имелось по два окна. Уже через десять минут стало ясно: Надя Колпакова обитает одна. В ванной, в стаканчике тосковала единственная щетка, на крючке висел розовый махровый халатик, а полочка под зеркалом была забита исключительно косметикой. Никаких лосьонов после бритья и мужских дезодорантов, никаких детских вещей и игрушек.
      На огромной кухне в шкафчике стояли крохотные, почти кукольные кастрюльки, и я окончательно убедилась: Надя живет, вернее, жила одна. Имеющая семью женщина купит себе под суп трехлитровую “тару”.
      Я была почти уверена: это Надежду нашли в железном шкафчике. Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение, но оно превратилось в уверенность, когда в спальне, на тумбочке возле шикарной кровати из красного дерева, я обнаружила пакет с фотографиями, явно недавно принесенными из “Кодака”.
      На первом снимке улыбалась миловидная блондинка с голубыми глазами. И это была та самая несчастная, найденная в неестественной позе в раздевалке книжного магазина. Я не видела лица убитой, но хорошо запомнила одежду: ярко-зеленый пиджачок и брючки цвета солдатской гимнастерки. Приветливо смотрящая в объектив девушка была одета именно таким образом.
      Я села на кровать и уставилась на фото. Вот оно как! Погибшую звали Надя Колпакова. А при чем тут паспорт на имя Дарьи Ивановны Васильевой?
      Не успела я поразмышлять на эту тему, как раздался резкий звонок. На тумбочке подпрыгивал телефон. Совершенно забыв, что нахожусь в чужом доме, я моментально схватила трубку.
      – Алло.
      – Надька, – затарахтел высокий голос, – ну ты, блин, даешь, заболела, что ли?
      – Да, – на всякий случай осторожно сказала я, – простудилась!
      – Эй, Надька, это ты? – настороженно спросил, о сопрано. – Что у тебя с голосом?
      Я быстро зажала пальцами нос и прогундосила:
      – Что, что, насморк, а это кто?
      – Я, не узнала?
      – Нет.
      – Ну ты даешь!
      – Извини, только мне уши заложило от простуды, кто это?
      – Дина.
      – А-а-а, – протянула я, – привет, как дела?
      – Совсем обалдела, – проревела собеседница, – я жду тебя с самого утра! Если передумала нам деньги давать, так и скажи, нечего из меня кретинку делать!
      – Да нет, поделюсь с удовольствием. – Я решила не упускать возможности познакомиться с подругой Нади. – Извини, заболела, вот и не пришла.
      – Ничего, – явно повеселела Дина, – главное, что дашь!
      – Сколько?
      Повисло молчание, потом собеседница осторожно спросила:
      – Тебе совсем плохо?
      – Ну, понимаешь, облилась вчера всякой гадостью, чтобы температуру сбить. – Тысячу обещала.
      – Долларов?
      – Рублей! – заорала Дина. – Мы не ты, нам и сто рублей деньги.
      – Хорошо, хорошо, – забубнила я в нос, – привезу, не переживай.
      – Ты ко мне приедешь или я к тебе?
      – Давай на нейтральной территории.
      – Где?
      – Ну… “Макдоналдс” на Тверской знаешь?
      – Нет, ты точно сошла с ума! Что вчера принимала? Не ЛСД, часом?
      – Ладно, не хочешь там, давай рядом. В кафе “Лира”, чуть подальше пройдешь за “Макдоналдс” и увидишь дверь.
      – Во сколько?
      – В полдевятого вечера.
      – Пользуешься тем, что нам деньги нужны, и выеживаешься, – вздохнула Дина и отсоединилась.
      Я заперла дверь и поехала на работу.

      Возле железных воротец, у входа, рядом с девочками, призванными хватать за руки наглых воров, сидел питбуль, настоящий красавец, причем хитрец устроился не на полу, а на небольшой скамеечке. Пес был страшно похож на Банди, я перевела глаза на дверь и увидела большое объявление, набранное на компьютере: “Внимание! Магазин охраняют специально обученные собаки. Нормальным посетителям они машут хвостом и улыбаются, а воров мигом задерживают”. Удивившись до крайности, я опять посмотрела на гордо сидящую собаку и в ту же минуту поняла, что это… Банди.
      – Мальчик мой! Как ты сюда попал?
      Бандюша заскулил и забил длинным, тонким хвостом, но со скамеечки не слез и не бросился опрометью к хозяйке. Всем своим видом пит показывал: извини, дорогая, я на службе.
      – Откуда он взялся, девочки?
      – Ой, Дарья Ивановна, – затарахтела вынырнувшая из-за стеллажей Света, – дочка ваша приехала, вместе с братом и собаками. Такой красавец!
      – Кто? – совсем растерялась я. – Банди?
      – Нет, – засмущалась Света, – сын ваш! Один рост чего стоит.
      Потом она секунду помолчала и спросила:
      – Он женат?
      – Да, – разозлилась я, – давно и прочно, более того, имеет двоих детей.
      – А я чего? Я ничего! – забубнила Света, – просто полюбопытствовала! У меня парень есть. Вот Лилька, та да, она у нас одинокая, так прямо с ног сбилась, бросилась их в буфетной чаем поить.
      Разозлившись и не понимая, отчего милые родственнички вместе с животными обрушились на мою голову, я пошла их искать и нашла в своем кабинете. Впрочем, кроме Кеши и Мани, там была еще Аллочка и несколько продавщиц.
      – Что тут происходит? – грозно спросила я.
      – Ой, Дашенька, – подпрыгнула Алла, – смотри, какой миленький, какой сладенький.
      Я посмотрела на Хуча, мирно сопящего у нее на руках. Глаза мопса блаженно щурились, а вся мордочка была обсыпана крошками. Похоже, Хучика на славу угостили печеньем.
      – А мне больше эта нравится, – проворковала Лиля, прижимая к себе Жюли, – такая прикольная, лохматенькая, ну чисто плюшевая игрушка.
      – Нет, – пробормотала вбежавшая за мной Света, – кошки лучше всех, дайте вон ту белую, в отдел стащу. Помещу на подоконнике, где книги про животных, живая реклама!
      – Жюли лучше, – улыбалась Лиля, глядя на Кешу.
      До меня наконец дошло, что больше всех из домашних животных продавщице понравился мой сын, и я рявкнула в гневе:
      – Кто разрешил бросить рабочие места, ну-ка, живо в зал!
      Девчонки упорхнули. Алла, не отпуская Хуча, пробормотала:
      – Я ему хочу свой кабинетик показать, – и быстро, чтобы не услышать ничего в ответ, юркнула за дверь.
      – Может быть, вы мне теперь объясните, что здесь происходит, – вздохнула я и села в кресло.
      – Мать, не сердись, – поднял руки Аркадий, – это Манька придумала, я только шоферил!
      – Что же ты меня не остановил, – кинулась в бой дочь, – почему не запретил, а?
      – Тебя остановишь, – усмехнулся Кеша, – толще меня стала, животом задавишь!
      Понимая, что они сейчас начнут ругаться, я хлопнула ладонью по столу:
      – Хватит!
      – Ладно, ладно, – испугались дети, не ожидавшие от матери подобного жеста.
      – Честно говоря, идея не так уж и плоха, – начал Кеша.
      – Просто великолепна! – выкрикнула Маня.
      Перебивая друг друга, они изложили суть, которая оказалась проста, как веник.
      В нашем доме целую неделю нельзя будет жить. Придется еще менять и батареи. Система отопления замерзла. Куда всем деваться? В гостиницу? Туда не пустят с таким количеством животных. Впрочем, администрация “Президент-отеля” могла бы закрыть глаза и не заметить пребывания крохотной Жюли в своих стенах, но целую стаю собак, из которых две питбуль и ротвейлер, не пропустят ни за какие деньги. Кстати, у нас еще хомяки, жаба и крыса Фима четвертая. Снять квартиру? На неделю никто не сдаст. Уехать к знакомым? Тут тоже не пришли к консенсусу. У Оксаны крошечная двушка, нам там не разместиться, у Маши Трубиной аллергия на шерсть. У Оли Тельковской очень хорошо. Там большая квартира, и все любят животных, но у Тельковских ремонт. Одним словом, положение оказалось безвыходным. Отдать собак и кошек на передержку никто не хотел. Их там разлучат, посадят в клетки…
      В самый разгар спора Ольге позвонили с работы и сказали, что она завтра отправляется в Петербург, в командировку, на десять дней.
      – Отлично, – возликовал Кеша, – едем вместе, у меня как раз на это время никаких процессов не назначено!
      И тут Маня в пылу вдохновения предложила:
      – Вот и здорово, вас не будет, Ира с Катей приглядят за рабочими, а мы с животными поживем у мамы на службе, в магазине.
      Я разинула рот:
      – Тут?
      – Конечно, – подпрыгивала Манька, – смотри, какая большая комната, два дивана, письменный стол. Рядом туалет с рукомойником, а внизу кухня. Ну супер! Буду ночью ходить по магазину и книжки читать!
      – Ей-богу, мать, – бубнил Кеша, – совсем не такая дурная идея. Всего-то недельку, максимум десять дней!
      – Но животные!
      – Ой, мусечка, – верещала Маня, – Банди станет сидеть у входа в магазин, Снап “на часах” у дверей подвала, Хучик небось у Аллы Сергеевны останется. Видала, как он ей понравился? Фифину возле книжек положат, ну а Клепа, Черри, хомяки и Фима с Эльвирой тут тихонечко посидят. Очень здорово выходит, прямо суперски. Я уже объявление на компьютере сделала и на дверь прилепила!
      С Марусей трудно спорить, честно говоря, это практически невозможно. Желая добиться своего, она просто давит собеседника аргументами, как танк яичную скорлупу. Понимая, что придется согласиться, я все же решила посопротивляться:
      – Надо спросить разрешения у Лены.
      – Она будет не против!
      – Все равно!
      – Зачем?
      – Кто тут хозяйка?
      – Ты!
      – Э, нет, я наемная сила!
      Надеясь в глубине души, что подруга сейчас закричит: “С ума сошла! Немедленно уводи животных”, – я набрала Ленкин мобильный и вздохнула: “Абонент находится вне зоны приема”.
      Решив не сдаваться, позвонила в Центральный офис и, услыхав голос секретарши, сказала:
      – Танечка, это Даша Васильева.
      – Ой, Дарья Ивановна, здрасьте!
      – Где Елена Николаевна?
      – В Таиланде.
      – Где?!
      – В Таиланде, – спокойно повторила Танюша. – А что, разве она вам не сказала? Елена Николаевна всегда в январе на две недели к морю улетает, отдохнуть, устает очень.
      – Мобильный не берет?
      – Нет, – рассмеялась Таня, – говорит, что хочет забыть про всех.
      Я растерянно положила трубку.
      – Она укатила в Таиланд на две недели.
      – Ну и ну, – ухмыльнулся Аркадий, – встретит там Дегтярева, вот потеха будет.
      – Здорово, – заскакала Маруська, – прямо как по заказу, значит, ты, мусечка, тут самая главная, кайфово получилось.
      – Но как быть с твоей школой?
      – Мусик, – удивилась Маня, – я не понимаю!
      – Школьный автобус приезжает в Ложкино!
      – Так мой колледж через одну улицу отсюда, даже ехать не надо, пешком добегу, – пояснила Маня.
      Я тяжело вздохнула. Все аргументы исчерпаны, похоже, придется целую неделю жить в кабинете, потому что дети вместе с собаками и кошками приволокли еще пару чемоданов с одеждой, бельем, подушками и пледами.
      Не успела я прийти в себя, как в кабинет вошла полная дама с сильно нарумяненным лицом.
      – Добрый день, – каменным голосом произнесла она, – санэпидстанция.
      – Дарья… – начала я, но тут тетка покраснела и ткнув пальцем в мой письменный стол, взвизгнула:
      – Мышь! Мамочка, мышь!
      – Никакая это не мышь, – недовольно сказала Маня, – а крыса!
      – Крыса!!! – заорала дама. – Грызун на свободе! Разносчик чумы! Носитель блох! Ужасно!
      – Да вы что! – рассердилась Маня. – Фима ручная, глядите.
      И она, взяв крыску, сунула ее даме под нос.
      – Уберите, – зашипела “санэпидстанция”, – безобразие, а это кто?
      – Хомяки!
      – Нет, там, в аквариуме?
      – Жаба Эльвира, хотите поближе посмотреть? – обрадовалась Маня и сняла крышку.
      – Не надо, от них бородавки!
      – Чушь собачья. Бородавки – вирусная инфекция, – отрезала Маруська, – передаются при рукопожатии.
      – В конце концов, что тут происходит? – окончательно вышла из себя дама. – Собака у входа, на подоконнике кот, мыши…
      – Крыса!
      – Крыса, хомяки, ой, а это что?
      – Йоркширская терьериха Жюли и пудель Черри, – безнадежно ответила я, понимая, что главному бухгалтеру придется в этой ситуации раскошелиться не на пятьдесят, а на сто, если не на двести долларов.
      Очевидно, та же мысль пришла и в голову проверяющей, потому что она мечтательно сказала:
      – А в туалете у вас нет ершиков для унитаза! Тут дверь приоткрылась, и появилась Аллочка с Хучем на руках.
      – У нас санэпидстанция! – рявкнула я. Заместительница кивнула и, не отпуская мопса, убежала.
      – Маня, – велела я, – неси кофе, печенье, коньяк. Аркадий, набери… э… простите, как вас зовут?
      – Нинель Митрофановна, – с достоинством ответила дама.
      – Ага, отлично, набери Нинель Митрофановне книжек на складе, скажи Лидочке: для санэпидстанции.
      Дети мигом испарились.
      – Милые у вас животные, – подобрела Нинель Митрофановна, – в особенности пуделек. Старый уже?
      – Немолодой.
      – А моя собака умерла, – вздохнула женщина, – все мечтаю новую завести, только какую? Маленькую хочется, ласковую.
      – Мопса! – рявкнула Маня, появляясь на пороге с подносом. – Мусик, возьми кофе, я в Академию опаздываю.
      – Это ваша дочь? – спросила Нинель, жеманно пробуя напиток.
      Я не успела ответить на этот вопрос, потому что в комнате материализовался Аркадий.
      Мой сын очень хорош собой. При росте метр девяносто девять сантиметров он носит брюки сорок восьмого размера и пятидесятого пиджак. Глаза у Кеши светло-орехового оттенка, абсолютно кошачьи, волосы темно-каштановые, а на лице аристократическая бледность. Он всегда хорошо одет, модно причесан и ненавязчиво пахнет дорогим одеколоном. При этом, как у всякого адвоката, у него великолепно подвешен язык. Кешка не теряется ни при каких обстоятельствах и умеет заставить себя слушать, девушкам он нравится чрезвычайно: красивый, богатый, ласковый, просто принц. Впрочем, кое-кто из моих подруг со смехом говорит:
      – Эх, будь мы лет на двадцать моложе, точно бы отбили его у тебя, Зайка.
      Ольга только улыбается. Она великолепно знает, что муженек никуда не денется, даже если ему, предположим, придет в голову идея совершить крен влево, он все равно вернется назад. Однако это лишь теоретические размышления, до сих пор Аркадий не пытался изменять жене, может, кому-нибудь такое поведение и покажется странным, но наш адвокат однолюб.