Если в понедельник, около четырех утра, вам звонят в дверь, а потом начинают громко в нее барабанить и орать: «Откройте», то не ждите, что это друзья, решившие принести вам свежие булочки к завтраку.
      Я быстро накинула халат, добежала до домофона и посмотрела на экран. Так и есть! На лестничной клетке стоит милиционер.
      – Кто там? – на всякий случай поинтересовалась я.
      – Тань, открывай, – раздался знакомый голос, и рядом с парнем в фуражке появилась наша домоуправ и соседка Светлана Чернышева.
      Я быстро открыла дверь.
      – Извини, – забубнила Светка, когда я выглянула наружу, – им понятая нужна.
      – Кому? – прикинулась я идиоткой.
      Света поежилась и ткнула пальцем в квартиру, расположенную справа от лифта.
      – Ща ее вскрывать будут, по закону свидетели нужны. Нехорошо, конечно, было тебя будить, да больше некого. Рындины уехали в Египет, у Корольковых дети маленькие.
      – Зачем к Лагутиным вламываться? – заморгала я. – Позвоните, Никита откроет.
      Мент крякнул, а Светка спросила:
      – Когда ты Лагутина последний раз видела?
      – Ну… не помню, – призналась я, – раньше часто встречались у лифта, а после смерти Тони с Яной он словно исчез. Хотя нет, вспомнила! В прошлый четверг я столкнулась с Никитой в супермаркете, он по отделу инструментов бродил. Я так обрадовалась!
      – Чему? – влез в разговор милиционер.
      Вместо меня ответила Светка.
 
      – В конце осени у Лагутиных девочка пропала, трехлетняя Яна. Они всей семьей пошли гулять в парк, там детей на пони катали, я с дочкой была с ними. Яночка запросилась в тележку, жена Никиты, Тоня, ее не пустила, сказала:
      – Ты еще маленькая, не дай бог, свалишься, а я с тобой сесть не могу, лошадка крошечная, она взрослых не возит.
      На ребенка разумные слова не подействовали, Яночка заплакала. И тут Никита, который обожал дочь, сказал жене:
      – Пусть прокатится.
      – Яна не удержится на сиденье, – возразила Антонина.
      – Глупости, – возмутился Никита, – смотри, там объявление вывешено: «Катаем детей садовского возраста», а нашей девочке уже три года исполнилось.
      – Она маленькая, – стояла на своем мать, – садик не посещает, и ты ведь знаешь, что у Яны плохое здоровье.
      Никита обозлился.
      – Нечего из ребенка инвалида делать, – резко сказал он.
      – У Яны особый случай, – занудила Антонина, – внезапный приступ у нее может спровоцировать любой стресс, даже радость, дочь сидит на лекарствах. Аллергия – жуткая штука!
      – Все, – оборвал ее муж, – ты меня своей глупостью достала! Может, завернешь Яну в вату? Она, по-твоему, и в школу ходить не должна? Посмотри в тележку, там меньше нашей дочери дети есть!
      Светлана, которая уже успела посадить на скамеечку свою двухлетнюю Лиду, решила не вмешиваться в чужую ссору. Парень в очках с толстыми стеклами, управлявший маленькой лошадкой, стоял чуть поодаль и курил, разговора он явно не слышал, потому что крикнул:
      – Ну что? Едем?
      – Нет, – решительно заявила Антонина.
      Яна зарыдала во весь голос.
      Никита посадил дочь в повозку и торжествующе посмотрел на жену.
      Юноша бросил сигарету, сел на козлы и дернул за вожжи, пони медленно потрусил по дорожке.
      – Господи, – испуганно зашептала Тоня, – как бы чего не случилось!
      – Прекрати, – поморщился Никита, – противно слушать! И вообще, тебе пора выходить на работу, нечего дома сидеть, от безделья глупости выдумываешь. Или на тебя так изменение внешности подействовало? Месяц назад покрасилась в блондинку и совсем в дуру превратилась!
      – Яна больна, – всхлипнула Тоня, – ей надо лекарство по часам принимать.
      Никита набрал полную грудь воздуха, но достойно ответить жене не успел, Света решила разрядить обстановку.
      – Какие таблетки пьет Яна? – спросила она у Тони. – Моя Лидочка давно диатезом мучается, может, ей пилюли помогут?
      – У вас ерунда, – отмахнулась Тоня, – а у Яночки очень тяжелая форма аллергии, нам помогает лишь очень дорогой американский препарат «Зоротин», в Москву он не поставляется.
      – И как ты его приобретаешь? – изумилась Света.
      – Через Интернет, – пояснила Антонина, – заказ на дом привозит фирма, это очень удобно.
      – Лучше поинтересуйся, сколько один пузырек стоит, – ехидно перебил жену Никита, – а доставка и без того недешевую цену увеличивает.
      – Тебе жаль денег для больного ребенка? – вспыхнула Тоня.
      – Нет, – чуть сбавил тон Никита, – когда речь идет о здоровье, деньги не считают. Но ты зря не отведешь Яну еще к одному врачу, вероятно, наш доктор нарочно дорогое средство прописал! Говорят, медики теперь процент с продаж имеют.
      Светлана только вздохнула. Антонина и Никита постоянно ругаются, с ними в последнее время не очень приятно находиться в одной компании.
      – Где пони? – занервничала Тоня. – Я не вижу повозку!
      – Не волнуйся, – успокоила ее Света, – лошадка вон за теми деревьями! Сейчас покажется.
      И точно, спустя несколько минут вдалеке замаячила тележка.
      – Успокоилась? – язвительно осведомился Никита. – Сейчас обнимешь свое сокровище и обложишь его поролоном.
      – Яна! – закричала Тоня. – Господи, где девочка?
      – В повозке, – начал злиться Никита.
      – Ее там нет! – прошептала мать.
      Никита повернулся к Свете:
      – Объясни своей подруге, что ей нужно пить успокаивающие таблетки.
      – Тоня просто очень заботливый и впечатлительный человек, – заступилась Света за Лагутину, – или ты хочешь иметь дома кукушку, которая, бросив малютку одну, убежит на гулянку?
      – Крайности мне не нужны, – покраснел Никита, – я раздолбайство не поощряю, но еще хуже тотальный контроль за ребенком.
      – Яна! – заорала Тоня, кидаясь к тележке. – Моя девочка!
      Света повернулась и лишилась дара речи. Ее Лидочка и еще четверо малышей весело размахивали флажками, которые им дал возница. Но один флажок сиротливо лежал на сиденье. Яна исчезла.
      Тоня упала в обморок, Никита бросился к хозяину пони, тот испуганно сказал, поправляя очки:
      – Девочку взял отец!
      – С ума сошел? – заорал Лагутин. – Это невозможно! Я здесь стоял.
      Лоб возницы покрылся каплями пота.
      – Я ваще-то плохо вижу, – протянул он, – когда я за деревья заехал, подбежал мужчина, снял ребенка и сказал: «Жена – коза, не собираюсь ее слушать! Яне нельзя одной кататься!» Это же были вы!
      – Никита был с нами! – ахнула Света.
      Лагутин схватил парня за грудки и принялся трясти его, приговаривая:
      – Где моя девочка?
      Яну так и не нашли. Вечером того же дня Тоня покончила с собой, выбросившись с чердака высотного недостроенного здания. Около трупа лежала сумочка, среди всяких женских мелочей нашли записку, в которой Тоня винила в своей смерти и похищении Яны Никиту. Лагутин попал с нервным расстройством в больницу, потом вернулся домой. Он маялся от одиночества, постоянно заглядывал к Светлане, но разговаривал только на одну тему, повторяя:
      – Зачем я посадил Яну в тележку?
 
      Домоуправ замолчала, потом завершила рассказ:
      – Понятно, почему Татьяна обрадовалась, увидев его в магазине? Раз мужик о ремонте думать начал, значит, в себя приходит!
      – Открыто, – возвестил слесарь, ковырявшийся с замком.
      Мы все вошли в холл квартиры Лагутиных.
      – Вода течет, – вздохнул представитель закона, – эй, тут есть кто живой?
      Продолжая звать на разные лады хозяина, парень пнул дверь в ванную. Я осталась у вешалки, машинально отметив, что Никита не избавился от вещей жены. На одном из крючков висело зимнее пальто Тони, внизу стояли ее ботиночки, не очень модные и не новые, каблуки у них были стоптаны с внутренней стороны.
      – Мама! – пискнула Света и осела на пол.
      – Ясно, чего он в хозяйственном отделе бродил, – прогудел слесарь, – нож покупал, таким обои режут. Острый, зараза, почище бритвы. Кровищи сколько!
      Милиционер потянулся к крану.
      – Стой! – воскликнула я. – Что ты собрался делать?
      – Воду перекрыть, – заявил дурачок.
      Я схватила неопытного Шерлока Холмса за плечо.
      – Ничего нельзя трогать до прихода милиции.
      – А я кто? – фыркнул парнишка.
      – Перчатки есть? – не успокаивалась я. – Если нет, лучше ничего не касаться, иначе потом эксперт замучается в твоих отпечатках рыться. Кстати, ты можешь смазать «пальчики» преступника.