Торт оказался выше всяких похвал – нежнейший бисквит был хорошо пропитан сиропом с коньяком, а крем напоминал облако, совсем не тяжелый и не жирный. Чтобы закрепить дружбу с бухгалтершами, я слопала три куска и заодно узнала кучу сплетен и услышала рассказ о том, как Оксана провела свой последний рабочий день.
      …Ближе к вечеру, около четырех часов, Нина Алексеевна велела Оксане:
      – Возьмите ведомость и отнесите зарплату Лере Костюковой.
      Сотрудники хлебозавода получают деньги в кассе, но Костюкова находится на особом положении. Во-первых, Лера – племянница главного инженера, но не это дает ей исключительный статус. Костюкова – победитель всевозможных соревнований, которые проводятся среди кондитеров, у нее огромное количество дипломов, медалей и премий. Торты, сделанные Лерой, всегда занимают призовые места на кондитерских конкурсах, она лауреат международных состязаний кондитеров и приносит родному хлебозаводу большое количество денег. На предприятии открыт спеццех (им руководит Лера), куда любой человек может прийти и заказать десерт для праздника. Если хотите, выбирайте из каталога, а желаете нечто особенное – кондитеры придумают эксклюзив. Сотрудники спеццеха обучены лично Лерой и являются замечательными мастерами. Костюкова сама тоже сооружает трехъярусные бисквитные конструкции, но ее услуги стоят очень дорого, и если уж Лера берется за создание торта, то не отойдет от него, пока шедевр не упакуют в коробку.
      Так вот, в тот роковой для Бондаренко день Лера сооружала торт для свадьбы одного богатого господина, в кассу за получкой она отойти не могла, и Нина Алексеевна отправила к ней Оксану.
      Бухгалтерша ушла и пропала – вернулась лишь минут через сорок. И как ни в чем не бывало села за свой стол.
      Коллеги, удивленные тем, как много времени Оксана потратила на поход в соседнее помещение, примолкли. Потом начальница вдруг изумилась:
      – Ты переоделась?
      – Да, – как всегда, сухо ответила коллега.
      – Холодно стало? – не успокаивалась Нина Алексеевна.
      – Нет, – коротко сказала подчиненная.
      – Красивая водолазка, – вступила в беседу Валя, – тебе идет бордовый цвет.
      Отвечать главбуху Оксане предписывалось служебной инструкцией, простая сотрудница не может проигнорировать замечание начальницы, а вот с равной себе по статусу Валентиной Бондаренко говорить не собиралась – она сделала вид, что не слышит слов коллеги про водолазку.
      – Шерстяная, похоже, – не успокаивалась Валя.
      – Не, шелковая, – поправила Вера. – Наверное, прохладная. Так, Оксана?
      Бондаренко молча водила мышкой по коврику. Бухгалтершам стало обидно. Валентина уже собралась отпустить ядовитое замечание про некоторых слишком «болтливых» дам, но тут дверь в кабинет распахнулась, и появилась Лера.
      – Оксана, – тихо сказала она, – ты ее не возвращай.
      – Завтра принесу, – не отрывая взгляда от монитора, заявила Бондаренко, – мне чужого не надо.
      – Блузку же теперь не отстирать, – чуть не заплакала Костюкова.
      – Ну и ладно, – спокойно отреагировала Оксана.
      – Я применяю только натуральные красители, в данном случае это была свекла.
      – Замечательно.
      – В креме много масла, – продолжала начальница цеха.
      Вера, Валя и Нина, абсолютно не понимавшие, о чем идет речь, во все уши слушали Костюкову.
      – Отнесу ее в химчистку, – не успокаивалась Лера.
      – Хорошо, – согласилась Оксана.
      – Вдруг все-таки отойдет!
      – Можно попробовать, – меланхолично откликнулась Оксана.
      – Ты сердишься? – не выдержала Костюкова.
      Бондаренко наконец-то отвела глаза от компьютера.
      – На кого?
      – На меня, – всхлипнула Лера.
      – За что?
      – Ну… за блузку.
      – Все в порядке, – сказала Оксана и снова застучала пальцами по клавиатуре.
      – Я пойду? – растерялась кондитер.
      Оксана пожала плечами.
      – Леронька, – опомнилась Нина Алексеевна, – хочешь чайку? Сейчас свежий заварим!
      Но Костюкова, судорожно всхлипнув, выбежала из кабинета, главбух кинулась за ней.
      Вернулась Нина Алексеевна через полчаса и строго приказала:
      – Оксана, возьми ведомости и отнеси Павлу Николаевичу на подпись.
      Бондаренко немедленно повиновалась. Едва она исчезла в коридоре, как Вера и Валя в один голос спросили:
      – Что там случилось?
      Нина Алексеевна пожала плечами и брякнула:
      – По-моему, она сука!
      – Лера? – растерянно предположила Валентина.
      – Оксана, – рявкнула главбух и рассказала наконец о происшествии.
      В тот момент, когда Бондаренко приблизилась к кондитерше, чтобы отдать зарплату, Лера украшала торт кремом. Нина Алексеевна не очень поняла, что именно произошло, но уяснила главное: каким-то образом жирная субстанция темно-красного цвета очутилась на белой блузке Бондаренко. Теперь Оксана дуется, но делает вид, что ничего неприятного не случилось, а бедная Костюкова пытается хоть как-то исправить свою оплошность.
      Долго обсуждать случай сплетницам не удалось – Оксана вернулась с завизированными документами, и пришлось бабам прикусить языки…
      Я еще немного поболтала со словоохотливыми тетками, а потом направилась в спеццех, расположенный рядом с бухгалтерией.
      Никогда раньше я не бывала в месте, где пекут торты, и очень удивилась, увидев обычные шкафчики с пластиковыми дверками, плиту, духовку, холодильник. Ну прямо как у меня на кухне. Вот только стола здесь было два. Один стоял возле окна, и на нем возвышалось сооружение невиданной красоты: огромная полураскрытая раковина, а из нее выходит полуобнаженная девушка, стыдливо прикрывающая грудь и бедра пышными длинными волосами.
      – Какая роскошь! – вырвалось у меня. – Леди Годива!
      – Та ехала на лошади, – ответила женщина, сидевшая за вторым столом, у холодильника, – а это рождение Венеры. Заказал Николай Михайлов на именины жены.
      – Хотите сказать, что это торт? – ахнула я.
      – Ну да, бисквит, карамель, марципановая масса, – пояснила женщина.
      – Но волосы-то настоящие!
      Мастер засмеялась.
      – Вряд ли найдется человек, которому понравится натуральный парик на торте.
      – Из чего же вы изготовили волосы?
      Кондитер загадочно округлила глаза.
      – Маленький секрет. – А через секунду продолжила: – Ладно, скажу – грива из сахара, его особым образом обрабатывают. Вы хотите сделать заказ?
      – Меня зовут Таня Сергеева, – представилась я.
      – Лера Костюкова, – улыбнулась собеседница.
      – Я подруга Оксаны Бондаренко, и…
      – Извините, я очень старалась, но блузка не отстиралась! – воскликнула Лера. – Она здесь, в шкафу, сейчас отдам. Хотя с пятном ее все равно нельзя носить. Ой… простите… она Бондаренко больше не понадобится. Я ей новую блузку купила и собиралась вам вручить ее, а не испорченную.
      – Что у вас с Оксаной случилось? – я решила задать вопрос в лоб.
      Лера тяжело вздохнула.
      – Ерунда вроде, но ваша подруга очень разнервничалась. Садитесь. Хотите чаю? С булочками?
      В моем желудке уже лежало три куска торта, но разве можно отказаться от предложенного от души чаепития? За кружечкой ароматного напитка между людьми возникают доверительные отношения и…
      Дверь в комнату распахнулась, на пороге появилась толстенькая брюнеточка, которая, не обращая никакого внимания на мое присутствие, заорала:
      – Лерка! Мне Стасик машину купил!
      – Вау! – подпрыгнула Костюкова. – Круто! Какую?
      – «Мазератти»! – азартно завопила девушка.
      Я разинула рот. Интересно, чем владеет кавалер работницы хлебозавода? Нефтяными скважинами? Газовыми месторождениями? Или он хозяин алмазных копей?
      – Какую? – растерянно переспросила Лера. – Тома, ты ничего не путаешь? «Мазератти»?
      – Ой! – всплеснула руками толстушка. – Никак не запомню название… Нет, не «Мазератти»!
      – Я почему-то так и подумала, – засмеялась Лера.
      – «Ламборджини»! – уточнила марку брюнетка.
      Моя челюсть вновь уехала, теперь вправо.
      – Да ну? – прищурилась Костюкова. – Попытайся еще раз!
      – «Ламборджини», – стояла на своем Тамара, – подержанную, правда. Ей всего два года, состояние шикарное. Какая-то сорокалетняя бабка на ней в магазин каталась.
      – Навряд ли «Ламборджини», – с сомнением протянула Костюкова, – это очень дорогая марка.
      – «Феррари»? – предположила Тамара.
      Лера покачала головой:
      – Не-а.
      – Не спорь! – обозлилась брюнетка. – Отлично помню, что она или «Мазератти», или «Ламборджини», или «Феррари»! Название итальянское, точно.
      Я заморгала, на всякий случай придерживая подбородок рукой, Лера хихикнула, а Тамара схватила мобильный, потыкала в кнопки и спросила:
      – Стасик, ты мне че купил, «Мазератти»? Ой, ну зачем орешь… Поняла, поняла!
      Сунув трубку в карман, Тамара бросила на Леру торжествующий взгляд.
      – Дурой меня считаешь? Ан нет! «Ланчетти» он мне взял!
      – Значит, «Шевроле», – кивнула Костюкова. – Теперь понятно. Хорошая тачка, бюджетная. Если первым ее владельцем была женщина, то вообще супер.
      – Сейчас в магазин сгоняю, – понизила голос Тамара, – а после смены выходи во двор, будем колесики шампанским мыть.
      Повернувшись на каблуках, она вылетела в коридор.
      – Девчонки! – донесся из-за двери ее пронзительный голосок. – Мне Стаська «Мазератти» купил! Красную! Супер!
      Я не выдержала и расмеялась. Лера достала из шкафчика пакетики с заваркой и, опуская их в кружку, улыбнулась:
      – А между прочим, Тома не блондинка!
      – Может, она красит волосы в черный цвет? – поддержала я шутливую беседу. – Интересно, сколько стоит «Феррари», пусть даже не новый, а двухгодовалый?
      – Не знаю, – без всякой зависти в голосе ответила Лера, – но думаю, нам с вами на него за всю жизнь не заработать. Вы кем работаете?
      – Преподаю русский язык и литературу, – ответила я почти правду. В моем дипломе указана именно эта профессия, и я в самом деле стояла некоторое время с мелом у доски. Правда, быстро поняла: лучше чистить клетки диким тиграм, чем иметь дело с детьми. А особенно – с их родителями.
      Лера водрузила на стол кружки, мы приступили к чаепитию, и очень скоро я узнала детали неприятного инцидента…
      Когда Бондаренко вошла в цех эксклюзивных тортов, Лера украшала очередное свое изделие кремом – выдавливала его из одноразового бумажного кондитерского мешка, создавая роскошный пион. Оторваться от процесса было невозможно, поэтому Костюкова сказала:
      – Пожалуйста, подождите.
      – Я вам принесла зарплату, – сообщила Оксана.
      – Одну минуточку, – процедила Лера, которая не любит, когда ей мешают работать.
      – Надо расписаться в ведомости, – бесстрастно продолжала Оксана.
      Лера стала сердиться. Ну неужели бухгалтерше не понятно, что пион – это вам не простецкая роза? Крем надо уложить многослойно и очень аккуратно, чуть капнешь не туда – и цветок развалится… Да еще Лера добавляет в массу лично ею разработанные абсолютно натуральные добавки, от которых украшение начинает почти в секунду застывать, поэтому медлить нельзя.
      – Ведомость на столе, – нахально напомнила Бондаренко.
      Костюкова посильнее сжала мешок, но промолчала.
      – Ничего, я подожду. Постою, пока вы не соизволите оторваться от розочки, – заявила Оксана.
      Сейчас, вспоминая произошедшее, Лера понимает, что та не хотела ее обидеть. Ну откуда бухгалтеру знать о тонкостях кондитерского искусства? Но в тот момент слово «розочка» показалось Лере пощечиной.
      – Розы лепят первокурсники кулинарного техникума, а у меня махровый пион с капельками росы! – рявкнула Костюкова.
      – Не вижу разницы, – равнодушно бросила Оксана. – Вроде на бисквитах все цветы одинаковые. У них вкус разный?
      Это было уже слишком! От возмущения у Леры перехватило дыхание, пальцы посильнее сжали мешок, и тут он неожиданно порвался, струя жирного темно-красного крема выплеснулась на белую блузку бухгалтерши.
      – Черт! – воскликнула та.
      – Вы мне помешали! – взвилась Лера.
      – Я принесла деньги, – парировала Бондаренко.
      – Положили бы на стол и ушли!
      – А расписаться?
      – Потом я зашла бы в бухгалтерию.
      – Так нельзя! – возмутилась Оксана. – Я не цукаты вам дала, а купюры! И посмотрите, что вы сделали с моей блузкой!
      Лера нахмурилась. Бухгалтерша тем временем схватила бумажное полотенце и явно собралась стереть им крем.
      – Нет! – крикнула Костюкова. – Лучше острым ножом снять!
      Но Бондаренко уже мазнула по пятну бумагой.
      – Катастрофа… – прошептала она, разглядывая испачканную блузку. – Как теперь в метро ехать? Все на меня уставятся. А у меня после работы встреча важная! Здесь есть мыло? Попробую в туалете блузку застирать.
      – Не отойдет, – мрачно сказала Костюкова. – Я использую фермерское масло, натуральные яйца, а не порошок. И сливки из-под коровы, специально каждое утро из Подмосковья привозят. Водой с мылом крем не отстирать.
      И тут всегда молчаливая Бондаренко удивила Леру до изумления…
      Вспоминая тот день и разговор, кондитерша примолкла. Потом, отхлебнув чаю, пояснила:
      – Я на хлебозаводе всю жизнь, начинала с учениц, противень с булками в печь засовывала. А Бондаренко недавно пришла, и мы с ней вообще не общались. Знала только, что ее Оксаной зовут и что она нелюдимая. В курилку новенькая не ходила, особняком держалась, только очень холодно здоровалась. Бондаренко, конечно, хорошо выглядела, но сразу было понятно, что ей сильно за тридцать, а наши болтали, что у нее муж молодой, да еще в армию служить ушел, поэтому тетка и ходит никакая. Наверное, врали. Короче, она обычно все молчком, а тут ее как прорвало…
      Оксана, услышав о составе крема, сначала тихо сказала:
      – Ну спасибо…
      Потом заорала:
      – Черт бы тебя побрал, дуру! Столько работы зря! Целый год прахом пошел. Да мне сегодня ехать и…
      С огромным трудом Бондаренко сумела остановиться.
      – У тебя свидание! – осенило Леру.
      – Да, – выдавила Оксана.
      – С мужиком?
      – Какая разница, теперь уже все равно, – процедила бухгалтер. – Никуда не пойду, пятно даже кардиганом не прикрыть. Знала бы ты, что…
      Оксана захлопнула рот.
      Лера метнулась к шкафу, вытащила пакет и сунула его в руки Бондаренко.
      – Вот, надевай! Цвет красивый, ярко-бордовый, тебе пойдет.
      – Я чужие вещи не ношу, – отказалась бухгалтерша.
      – Шмотка новая. Видишь ценник? Размер у нас один!
      – Похоже, она дорогая, а у меня нет средств, чтобы купить водолазку, – протянула Оксана.
      – Это подарок от дяди, – весело ответила Лера. – Я ему на день рождения торт забабахала, целую ночь старалась. Он мне денег за работу предлагал, но с родственника плату брать нехорошо, вот дядька и купил обновку. Сегодня утром принес. Фирма! Посмотри на лейбл…
      – Тем более не возьму, – отчеканила Оксана. – Зачем мне вещь от известного модельера? Она не сочетается с юбкой «от бабы Нюры».
      – Послушай, – стала упрашивать ее Лера, – неудобно, что из-за меня сорвется твое свидание. Давай договоримся так: ты берешь водолазку до завтра, а я попытаюсь твою блузку дома привести в порядок. Если она окажется безнадежно испорченной, ты оставишь себе дядькин подарок.
      – Моя вещь с толкучки, а твой шелковый свитерок из дорогого магазина, – отметила Оксана. – Нечестно получается.
      – А моральный ущерб? – напомнила кондитер.
      – Ну ладно, – неожиданно согласилась Оксана. – Мне правда очень надо на эту встречу. Схожу в водолазке и завтра ее непременно верну.

      Костюкова отличная хозяйка, поэтому она знает: пятна лучше обрабатывать, пока свежие. Не успела Оксана переодеться и уйти, как Лера кинулась застирывать следы крема. Через десять минут ей стало понятно: блузка сшита из очень дешевого материала, такой никогда не приобретет первозданный вид.
      Кондитерша побежала в бухгалтерию и сказала Оксане:
      – Водолазка твоя навсегда.
      – Завтра я тебе ее верну. Как приду на работу, сразу принесу, – холодно ответила Бондаренко, чем довела Костюкову почти до истерики…
      – Похоже, ей нравилось, что я чувствую себя виноватой, – говорила сейчас Лера. – Уперлась как ишак, а потом ясно продемонстрировала: более о пятне она говорить не желает. Ну разве это красиво?
      – Не очень, – кивнула я.
      – А вы бы как на ее месте поступили?
      Я на минуту задумалась.
      – Учитывая тот факт, что в некотором роде сама виновата – помешала человеку работать, и понимая случайность казуса, надела бы водолазку, вернула ее потом хозяйке, себе купила бы новую блузку и предложила вам разделить пополам расходы на нее.
      – Вот! – закивала Костюкова. – Есть же нормальный выход из положения. А она лишь одно твердила: завтра верну. Мне было жутко неудобно!
      …Не желая чувствовать себя виноватой, Костюкова после работы помчалась по магазинам и купила новую кофточку, очень похожую на ту, что носила Оксана. Но Бондаренко на следующий день на рабочем месте не оказалось – Лере сказали, что она заболела, – и Костюкова повесила блузку в шкаф.
      – Так она там и осталась, – закончила свой рассказ мастер по тортам. – Забирайте!
      Я пожала плечами:
      – Зачем она мне?
      – И мне не нужна, – отрезала Лера, встала из-за стола, открыла угловой шкаф, вытащила блузку нежно-кремового цвета и протянула мне.
      Я машинально пощупала ткань.
      – Симпатичная шмотка.
      – Вот и носите.
      – Издеваетесь? Она мне на три размера мала!
      – Ой, извините! – воскликнула Лера, бросив взгляд на мою фигуру. – Ну тогда отдайте кому-нибудь! Ей-богу, неприятно каждый раз на нее натыкаться. Бедная Оксана! Получается, что я в ее смерти виновата.
      – Это с какого боку? – поразилась я.
      Костюкова села на стул и опустила голову.
      – Я люблю читать газету «Гадалка», – внезапно призналась она, – там всякие интересные случаи описаны, как люди неминуемой смерти избежали. Купили билет на самолет, поехали в аэропорт, а такси сломалось, вот они и опоздали на рейс, лайнер взлетел и… упал. Получается, ангел-хранитель подопечных спас. Понимаете?
      – Пока нет.
      Лера обхватила себя за плечи.
      – У меня мешок с кремом первый раз в жизни порвался. Неспроста, наверное, крем на Оксану попал – знак ей был: не ходи на свиданку. А я ей водолазку всучила – она и поехала. И попала под машину. Задавило, бедняжку, насмерть. Следовало ей домой идти, а не на ту встречу!
      Я посмотрела на Костюкову. Встречаются на свете люди, которые считают себя ответственными за беды, случившиеся с их знакомыми. Если бы Оксана не пошла на встречу с похитителем (а я уверена, что именно на свидание с ним она так хотела попасть), Лера бы грызла себя за несостоявшееся рандеву. И еще интересно, по какой причине милиция решила не рассказывать правду о похищении? На хлебозаводе озвучили более простую версию смерти Оксаны – банальное ДТП.
      – Вот и выходит, я виновата, – твердила Лера. – Я!
      Мне стало жаль кондитершу, и у меня непроизвольно вырвалось:
      – Нет, Оксана все-таки решила поехать домой. Наверное, ей показалось, что цвет водолазки ей не идет, и она не пошла на свидание. А под колеса угодила в двух шагах от родной хрущевки. Получается, ты предоставила ей шанс спастись от гибели, а она им не воспользовалась.
      – Да? – с робкой надеждой спросила Лера.
      Я кивнула:
      – Да, да. Оксане следовало пойти на свидание. Кстати, Бондаренко не говорила, кто ее кавалер?
      – Нет.
      – А где назначена встреча?
      Лера покачала головой.
      – Может, обронила фразу вроде: надо ехать на автобусе пятого маршрута? – Я не теряла надежды нарыть хоть какую-нибудь информацию.
      – Нет. Ох, я виновата, – всхлипнула Костюкова.
      – Теперь в чем проблема? – вышла я из себя.
      – Не лопни мешок, крем бы не попал на блузку и Оксана пошла бы на встречу, – Лера видоизменила версию своей причастности к несчастью.
      – Да хватит уже выдумывать, – поморщилась я.
      – Забирайте кофту, – прошептала Костюкова.
      – Лучше ее выбросить, – посоветовала я.
      Выйдя с территории хлебозавода, я вытащила отодранную от ящика стола бумажку и прочитала текст: «Лучшие времена. Круглосуточно. Спросить Владимир». Оксана сделала ошибку, следовало написать «Владимира». Я достала телефон и соединилась с Коробковым.
      – Лаборатория графа Сен-Жермена на проводе, – бойко отрапортовал Димон.
      – Это я.
      – О великий и могучий Шерлок Холмс! Кланяюсь и повинуюсь!
      – Для начала – Шерлок Холмс был мужчиной, – вздохнула я. – И его никто не называл великим и могучим. Ты перепутал сыщика с волшебником из Изумрудного города. Советую лучше изучать литературу!
      – Скажи, – оживился Дмитрий, – все мужчины носят брюки?
      – Да, – я не почувствовала подвоха. – А что?
      – А ты щеголяешь в джинсах?
      – Верно.
      – Составляем логическую цепочку, – затараторил компьютерщик: – Представители сильного пола ходят в штанах, Татьяна тоже рассекает в портках, следовательно, она… мужик. Круто выходит! Никогда не спорь со мной. А то получится инь, янь и всякая дрянь!
      – Дурак, – по-детски обиделась я.
      – Мама, – заканючил Димон, – поставь Таньку в угол, она маленьких обижает.
      – Прекрати немедленно!
      – Йес, мэм! Больше не повторится, мадам босс!
      – Ты можешь открыть сайт «Лучшие времена»?
      – Какой?
      – «Лучшие времена».
      – Давай по буквам.
      – «Эл», то есть Леонид, потом «у» – Ульяна, – принялась я диктовать, – чай, шатер, Иван, Елена, Владимир.
      – Джастин моменто! – пропел Коробков. – Хрень получается. Нема сайта «Леонид, Ульяна, чай, шатер, Иван, Елена…»
      – Ты писал слова полностью?
      – Ну!
      – Совсем плохой? Нужно взять заглавные буквы!
      Дима кашлянул.
      – Простите, я не успевал в школе, да и давно это было. Забыл, какие буквы у нас считаются заглавными! Пожалуйста, растолкуйте инвалиду ума.
      – Ты издеваешься?! Немедленно войди в сайт «Лучшие времена»!
      – Еще раз повтори, да почетче.
      – «Лучшие времена»!
      – А нет такого.
      – Не может быть! Я держу в руках визитку, на ней четко указано – «Лучшие времена.ru».
      – Ах там еще и «ру»…
      – Нет, ты точно насмехаешься!
      – Почему? Могло стоять «ком» или «бу», к примеру, – спокойно ответил Коробков, и я ему вдруг поверила.
      – Дима!
      – Что?
      – «Лучшие времена. ru».
      – Не открывается, – с искренним разочарованием сказал хакер. – Может, ты забыла какую ерундишку? Типа тире, запятой, скобочки.
      – Лучшие времена точка ру.
      – Значит, там есть точка…
      – Дима!
      – Что, моя радость? Извини, снова облом.
      – Ну неужели ты не способен справиться с элементарным заданием? – взвыла я.
      – Я давно сижу на сайте, – прошептал Коробков.
      – Идиот!
      – Право, обидно слышать несправедливые слова от любимой женщины! Но я вытерплю. Что ты хочешь?
      – Всю информацию из Интернета.
      – Вау! Всю-всю? Не один день качать придется!
      – С сайта «Лучшие времена».
      – Читаю. «Вам надоел бешеный ритм жизни? Раздражают родственники, соседи, люди в метро и на улицах? Вас охватила депрессия, а лекарства не помогают? Не пейте таблетки, они превратят вас в наркоманов. Огромный мегаполис давит простых людей, как великан тараканов. Вам не удастся спрятаться от тоски в городе. Приезжайте в „Лучшие времена“!»
      – Это отель? – удивилась я.
      – Поселок единомышленников, – пояснил Димон. – Дать адрес?
      – Записываю, – отозвалась я.
      – Улица Калашникова, она за Теплым Станом. Ранее являлась центральной магистралью деревни Караваевка.
      – Ага, поняла, спасибо.
      – Эй, погоди, не хочешь узнать про блузку?
      – Димочка, ты выяснил что-то об одежде несчастной Оксаны? – возликовала я.
      – Сначала увеличил изображение воротничка и пуговиц, – начал отчет Коробков, – выделил отличительные признаки, сравнил их с образцами…
      – Короче!
      – Тебе неинтересен путь к истине?
      – Мне важен результат!
      – Грубо, но по-человечески понятно. В момент смерти Оксана была одета в блузку французской фирмы «Рюи Блаз». Вещь не очень дорогая, вполне доступная по цене, но редкая. Эти блузки не распространены в Москве, может, потому, что они очень простые, без стразов, вышивок, золотых нитей и прочих прибамбасов. Ну, разве чуток искусственного жемчуга имеется. Открыт фирменный магазин, там представлен весь ассортимент.
      – Где находится лавка?
      – Улица Калашникова.
      – Минуточку… На одной магистрали с «Лучшими временами»?
      Дима вздохнул:
      – «Лучшие времена» – это, похоже, коттеджный поселок, который находится в зоне Москвы. Думается, когда его возводили, жители полагали, что окажутся в тихом месте, но прогресс разбушевался, город подобрался к Караваевке вплотную. Раньше там, кстати, была территория интерната для умственно отсталых детей. Непонятно, есть ли сейчас в «Лучших временах» постоянные жители. Из сайта ясно одно: существует некий клуб по интересам. Сдают домики в аренду тем, кто «устал от безумного ритма мегаполиса». Если хочешь, могу глянуть… Улица Калашникова довольно длинная, один ее конец, тот, где расположен магазин «Рюи Блаз», упирается в Теплый Стан, потом идет нечто типа промзоны, недостроенная поликлиника, заброшенный стадион, а дальше въезд в «Лучше времена».
      – Интересно… – протянула я… – Мне нужно описание блузки Оксаны.
      – Белая, с воротничком, на нем небольшие искусственные жемчужины, не противные, не вычурные. У моей бабушки такая была.
      Я постаралась не захихикать: если учесть возраст Коробкова, то его бабуля небось щеголяла в кофточке на балу вместе с поэтом Жуковским.
      – Ща пришлю фотку, – заявил Коробков.
      – Куда? – растерялась я. – Стою на улице.
      – На твою мобилу.
      – Как ты это проделаешь?
      – Тебе же важен конечный результат, а не описание процесса, – не упустил возможности ущипнуть меня хакер. – Джастин темпорум! Лови.
      В ухе противно запищало, я глянула на дисплей.
      – Ничего нет.
      – О боги! Нажми на «сообщения», – скомандовал Дима. – Вечно у тебя случается инь, янь и всякая дрянь.
      Я стала выполнять его указания и, когда экран моргнул, на всякий случай зажмурилась. Очень не хотелось увидеть фото окровавленной Бондаренко.
      – Ну, готово? – поторопил меня Дима.
      Я наконец разжала веки.
      – Ой! Рубашечка! Чистая!
      – А ты хотела страшилку? – захихикал Коробков. – Могу вдогонку послать.
      – Не надо.
      – Хорошо! Танечка, скажи «спасибо» дяде, он очень постарался.
      – Это же твоя работа, – фыркнула я.
      – Понял, – беззлобно ответил Дима, – учту справедливое замечание.
      Я еще раз посмотрела на фото блузки. Бондаренко ушла с работы в водолазке Леры Костюковой, домой Оксана не вернулась, следовательно, она отправилась на то самое, очень важное для нее свидание. То ли во время встречи, то ли по дороге на нее ее похитили и доставили в некое тайное место. Сначала несчастную избивали, а потом застрелили, с циничной жестокостью запечатлев казнь на видео. Почему бухгалтершу переодели? О какой тайне идет речь? Что за тайну мог знать Федор?
      Я медленно пошла к метро, набирая по дороге телефон следователя.
      – Кузнецов, – вякнули из трубки.
      – Это Таня от Чеслава. Дайте мне все координаты Федора – его телефоны, домашний, мобильный и рабочий, а также адрес.
      – Записывайте… – тут же сказал милиционер. – Кстати, на службе у него нет номера. Зато могу дать контакт с мамочкой, Полиной Юрьевной.
      – Отлично, – обрадовалась я, входя в вестибюль станции метро.
      Огромное спасибо человеку, придумавшему мобильную связь, и отдельный респект тем, кто сумел наладить ее в подземке. Пока поезд мчит меня к району Теплый Стан, я сделаю кучу дел.
      Путь под землей занял больше часа. За это время я успела выяснить, что Федора и его матери нету дома, мобильный телефон Бондаренко постоянно повторял: «Абонент недоступен…» – и я предположила, что парень сейчас катается по коридорам фирмы на своей «поломойной» машине. Часы показывают четырнадцать ноль-ноль, рабочий день в самом разгаре, наверное, начальство не разрешает уборщикам пользоваться сотовыми. А Полина Юрьевна могла пойти в магазин или в поликлинику. Чеслав упоминал, что мать Федора еще не старая женщина, но у нее серьезные проблемы со здоровьем.