- Какая, какая, - довольно зло отозвалась тетка, - ясное дело, похоронная! Между прочим, все из-за вас получилось! Виданное ли дело отправлять слабую женщину разгуливать с такой суммой!
      - Простите, я не с почты, позовите, пожалуйста, Соню!
      Женщина пару секунд смотрела на меня, не мигая, потом пробормотала:
      - Соню? Да вы откуда?
      - Я ее знакомая, новая. Мне очень надо с ней поговорить.
      - Соня умерла, - ответила баба, одергивая жуткую кофту.
      От неожиданности я сначала оторопела, а потом отчего-то спросила:
      - А вы ей кем приходитесь?
      - Так сестрой, старшей, - спокойно сообщила она.
      - Как вас зовут? - Я медленно приходила в себя.
      - Равиля. - ответила она. - Мне теперь не только своих детей тянуть, еще Сонькиных на ноги ставить. Господи, ну за что нам такое горе!
      - Но что случилось? - спросила я. - Я вчера была у Сони. Она выглядела очень бодрой, собиралась квартиру убирать.
      - Сонька здорова была, - тяжело вздохнула Равиля, - это у меня полно хронических болячек, а у сестры все было в порядке, на ноги только жаловалась, говорила, прямо гудят к вечеру. Убили ее из-за больших денег, много тысяч в сумке несла, вот негодяи и прознали, решили поживиться!
      Я с недоверием оглядела кое-где облупившиеся кухонные шкафы и помятую алюминиевую кастрюльку, стоявшую на допотопной газовой плите.
      - Откуда у вашей сестры огромные средства?
      Извините, пожалуйста, но мне показалось, что она живет очень скромно.
      - Так не ее тыщи-то, - с жаром пояснила Равиля, - чужие деньги!
      - Чьи?
      Равиля вытащила из ящика стола сигареты.
      - Курите?
      - Вообще да, но сейчас не хочется.
      Сестра Сони почиркала дешевой зажигалкой, потом выпустила бледно-голубую струю дыма и ответила на мой вопрос:
      - Пенсию она разносила. Есть пожилые люди, которым из дома выйти тяжело, вот им почтальон на дом деньги и приносит. Раньше "автоматом" на сберкнижку переводили, а теперь боятся с государством связываться, наши правители-то люди ненадежные. Захочется им, мигом у граждан сбережения отнимут.
      Я кивнула. Это верно, слишком много испытаний выпало на долю пожилых людей: война, разруха, нищенское существование на крохотную зарплату, погоня за едой и одеждой, потом, правда, были относительно спокойные годы "застоя", зато после восемьдесят пятого "интересные" события пошли просто косяком... Реформа Павлова, шоковая терапия по Гайдару, национальные конфликты, терроризм, дефолт. Понятно, почему большинство населения предпочитает хранить деньги в банке, трехлитровой, зарытой на огороде или спрятанной на антресолях.
      - А еще зима на дворе, - говорила Равиля, - скользко. Даже те бабуськи, что летом сами на почту ходят, дома осели, боятся руки-ноги сломать.
      Чувствуя, что вот-вот начнется мигрень, я терпеливо слушала Равилю. Вчера вечером, около восьми, Соня взяла большую сумму денег и пошла по домам. Конечно, не следовало ходить с такими деньжищами вечером по темным подъездам, но альтернативы у почтальонши не было. Пенсию нужно разнести в определенный день, если выплата запаздывает, разгневанные старики начинают трезвонить в отделение, а самые прыткие даже жалуются в мэрию. Обычно Соня, взяв деньги, ходит по домам до тех пор, пока не избавится от ассигнаций, но вчера, как на грех, у нее заболел ребенок. Поэтому она решила сделать днем перерыв и отправилась по оставшимся адресам только после того, как капризничавший сын заснул.
      Почтальонша нарушила правила. Она не должна была приносить чужие пенсии домой, их следовало сдать на почту, а потом снова взять. Но противная заведующая ни за что бы не разрешила матери отлучиться к больному сыну.
      - Поэтому Соня принесла деньги домой. Смерть настигла ее в родном подъезде. Какие-то подонки ударили почтальоншу по голове, забрали сумку и убежали. Дело было вечером, основная масса жильцов уже сидела по домам, тело нашли около десяти, когда негодяев давным-давно и след простыл.
      - Откуда же преступники узнали, что у нее в сумке деньги? - тихо спросила я.
      Равиля махнула рукой:
      - На почтальонов часто нападают. День, когда выдают пенсии, строго определен. Небось проследили за Сонькой, утром-то народу много на улице, а она еще мало походила и домой пришла. Вот и решили вечером налететь, знали небось, что должна деньги до конца разнести. Где уж женщине с бандитами справиться!
      - Им охрану не дают? - не успокаивалась я. - Ведь понятно, что почтальонша с сумкой, набитой банкнотами, лакомый кусочек для преступников.
      Равиля грустно усмехнулась:
      - Скажете тоже! Охраннику платить надо, а где средства взять? Когда в ноябре в соседнем отделении двух почтальонш убили, остальные стали требовать, чтобы их в день пенсии на такси возили... Только ничего не вышло, начальство категорично заявило: "Желаете на авто кататься - платите сами".
      Я вернулась в машину, села за руль и закурила.
      Вот уж никогда не думала, что почтальона с деньгами никто не охраняет. Бедная Соня вчера еще строила какие-то планы, мечтала, надеялась, жила, а сегодня лежит в морге. И главное, что преступников не найдут, если они, конечно, не станут регулярно промышлять разбоем. Как-то раз Дегтярев сказал мне:
      - Хуже всего раскрываются дела, связанные с грабежом на улице. Подбежали, ударили, отняли кошелек и унеслись. Если преступников не задержали сразу, пиши пропало.
      Жаль, что я не успела показать Соне фотографию. Однако странно, почему же Олег сам не положил конверт в ящик? Соне он сказал, что не может пройти в подъезд из-за лифтерши, якобы баба Клава не пустила его.
      Зная характер Клавдии, удивляться не приходится, только она ведь отлично знала Гладышева, он же много лет жил в этом доме. Так почему он не сам отнес конверт?
      Я раздавила окурок в пепельнице. Совсем ты, Дашутка, ума лишилась. Ясно почему: Олег не захотел светиться именно потому, что баба Клава его великолепно знает. Дежурная, естественно, в курсе того, что жилец бесследно пропал больше года назад. Как вы думаете, что бы она предприняла, увидев Гладышева на пороге? Мне думается, что бывшая тюремщица поступила бы так, как предписывала ее прежняя должностная инструкция: заперла бы беглеца между двумя решетками и позвонила в милицию.
      Я завела мотор и поехала в сторону центра. Вот оно, последнее доказательство того, что Олег жив, здоров и находится в Москве. Любой другой человек спокойно мог войти в подъезд. Баба Клава никогда не проявляла немотивированной злобности.
      Да, она задерживала тех, кто казался ей подозрительным, но с остальными людьми разговаривала вполне нормально. Предположим, ей не понравился человек, принесший конверт, но ведь она могла взять письмо и сама положить в ящик. Нет, приходил именно Олег, и я обязана найти его, не прибегая к помощи Дегтярева. Почему? Ну, во-первых, просто обидно, когда тебя оскорбляют, считая ни на что не способной дурой, а во-вторых...
      Была, была какая-то причина у Олега скрыться, скорей всего, он совершил нечто предосудительное, поэтому и прячется. Я же его старый, проверенный друг. Вот найду Гладышева и помогу ему уехать из России вместе с Ленкой, которая, дай бог, к тому времени поправится, и Алешей.
      Справа по курсу возникла вывеска закусочной.
      Очень хорошо, сейчас зарулю в эту забегаловку, съем сандвич и спокойно подумаю.
      В небольшом зале толпилось чересчур много народа. У окна заливался плачем ребенок, которому дали в подарок не ту игрушку, а в центре, за сдвинутыми столиками веселилась большая компания тинейджеров, демонстративно громко обсуждающих свои сексуальные подвиги. Я взяла сандвич, мороженое в рожке, стаканчик того, что здесь гордо именовали "капуччино", и пошла в свой "Пежо": есть и думать нужно в относительном покое.
      Сандвич я держала в руках, стаканчик с суррогатом кофе поставила в специальное углубление возле стеклоподъемников, оставалось пристроить рожок. Через секунду и ему нашлось место - я сунула его в подставку для мобильного. Уж не знаю, из чего сделано это мороженое, но таять оно начинает не сразу, что, на мой взгляд, свидетельствует об исключительной вредности лакомства.
      Развернув хрусткую бумажку, я впилась зубами в кунжутную булочку. Да, эта еда вредна, но как вкусно!
      Значит, так, попробуем воспроизвести в уме, как провел Олег тридцать первое декабря. Мы с Ленкой столько раз вспоминали тот день, что все передвижения Гладышева я могу назвать с точностью до минуты.
      Утром Олег встал, принял душ, выпил кофе и сказал Ленке:
      - Сейчас поеду на работу, там, очевидно, сегодня не задержат. Сразу из Дома моделей рвану в Ложкино, поздравлю Дашку и назад.
      - Только не очень задерживайся, - попросила жена.
      - Нам в ресторан к одиннадцати, успею, - ответил Олег.
      Ленка обиделась:
      - Интересное дело! Между прочим, мне хочется сесть с тобой вдвоем у елки и выпить шампанское, проводить старый год, вручить тебе подарок.
      - Не дуйся, котик, - засмеялся муж, - я просто дразнил тебя. Ясное дело, вернусь в районе шести-семи. Кстати, о подарках. Помоги мне оттащить пакеты в машину.
      Ленка надела шубу и, пока муж грел мотор, разместила на заднем сиденье предназначенные нам сувениры. Потом Олег поцеловал ее и шепнул:
      - Может, успеем не только шампанское выпить, а то жди потом целый год, до первого января...
      Ленка рассмеялась, Олег нажал на газ, "Жигули" бодро покатили по шоссе. Больше подруга мужа не видела. Правда, он позвонил ей в районе часа и весело сообщил:
      - Гарик проявил чуткость и всех отпустил по домам. Сейчас народ чокается бокалами, а я понесусь в Ложкино.
      - Смотри не пей, - предостерегла его Ленка, - сегодня гаишники всех проверять будут, кучу денег отдашь.
      - У меня с собой только двести рублей, - засмеялся Олег, - но прикладываться к шампанскому не стану, надеюсь, заботливо приготовленная для нас бутылочка будет стоять возле разобранной кровати часов этак в пять или шесть. До одиннадцати нам хватит времени.
      - До девяти, - поправила Ленка.
      - Это почему? - удивился Олег.
      - В десять нам выезжать, а надо еще одеться, накраситься, причесаться.
      - Лучше всего, дорогая, ты смотришься без одежды, - хохотнул не в меру разошедшийся супруг, - так бы и съел тебя целиком.
      Все, больше они не разговаривали. Значит, до часу дня Олег и не думал никуда бежать. Он не взял из дома никаких вещей и денег, правда, имел при себе паспорт, но это ни о чем не говорит, в наше время документ, удостоверяющий личность, многие носят в кармане. Что же случилось в промежуток с тринадцати до пятнадцати? Часы, найденные в машине, остановились ровно в три. Что произошло с Олегом в этот короткий промежуток? Может, на работе кто вспомнит нечто интересное?
      Я облизала пальцы, одним махом выпила остывший капуччино и поехала в Дом моделей Гарика Сизова.
      Глава 8
      Став богатой дамой, я, естественно, принялась посещать самые разнообразные магазины одежды, решив вознаградить себя за те годы, когда покупка колготок превращалась в настоящий праздник.
      Месяца хватило на то, чтобы понять: даме, перешагнувшей сорокалетний рубеж, купить себе достойный наряд крайне тяжело.
      Торговые точки, рассчитанные на покупателей со средним кошельком, типа "Мехх" и "Бенеттон", предлагают в основном одежду для юных девушек.
      К тому же нашим женщинам, массово носящим 52-й размер, в этих залах делать просто нечего, не стоит им заглядывать и в "Манго", "Саш" по той же причине: самый большой размер там сорок восьмой. Впрочем, я, с легкостью влезающая в европейский тридцать шестой, могла бы уйти домой, обвешанная пакетами. Могла бы, но не хочу!
      Меня не привлекают топики ядовито-розового цвета, бело-зеленые капри и кургузые шерстяные кофточки-двойняшки. Хочется одеваться элегантно, но где взять такую одежду?
      Потерпев неудачу с вещами массового пошива, я устремилась в более дорогие бутики, но среди отнюдь не дешевых, эксклюзивных платьев тоже не нашлось ничего достойного. Даже если наряд в целом выглядел и сидел хорошо, раздражали детали. Желая выпендриться, кутюрье старались изо всех сил. Длинная узкая юбка с разрезом до пояса, блузка, не имеющая пуговиц и распахивающаяся при самом легком движении, брюки, не застроченные по боковым швам. Все это, может, и оригинально, но не для меня.
      Я решила не сдаваться и пошла по московским домам моды. Лучше бы я никогда не начинала поход. Ассортимент выглядел удручающе: блестки, гигантские пояса, перья, боа, трусики и лифчики из меха, комбинезоны из резины. Когда Ольга Кисина, девушка, чье имя бомонд произносит с придыханием, предложила мне приобрести костюм из латекса, я в ужасе унеслась. Я не готова ходить по городу в виде гигантского презерватива, и потом, в этом прикиде, должно быть, жутко неудобно, жарко, потно, липко.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.