– Лаурочка… – кто-то потряс меня за плечо. – Ой, как крепко спит, устала бедняжка.

– С чего ей притомиться? – ответил ворчливый голос. – Сидела королевой.

– Замолчи, Сергей.

– А я что? Просто сказал, – вновь заскрипел противный баритон. – Сил лишаются от работы, а не от безделья.

Мои глаза распахнулись, взгляд уперся в круглощекого мужчину.

– Лаурочка, – протянул он руку, – я дядя Миша. Ступай, Сергей, в дом, вели завтрак подавать, девочка проголодалась.

Водитель повернулся и пошагал к крыльцу, его спина выражала явное неудовольствие. Антонов наклонился и зашептал:

– Ты вылитая мама! Волосы, глаза, цвет кожи, улыбка… Похожа до дрожи! Машенька тоже любила красную помаду. Спасибо, что согласилась прикинуться племянницей.

– Это дочь должна быть благодарна отцу за участие в своей судьбе, – потупилась я.

Антонов закашлялся, потом осторожно произнес:

– Анна и дети ничего не знают про Машу. Сейчас пока не время для откровений, но в моей жизни скоро произойдут перемены…

– Не волнуйтесь, – улыбнулась я, – племянница не будет назойлива.

– Извини, но иначе не сумею тебе помочь, мне пока не хочется шума.

– Понимаю.

– Аня в курсе всех денежных дел и…

Я положила руку на плечо Антонова.

– Дядя, вы мне ничего не должны. Я согласилась приехать не из-за денег, мне вполне хватает того, что я зарабатываю. Просто хотелось посмотреть на вас, обнять.

– Деточка! – воскликнул Михаил Петрович, помогая выбраться из машины. – Ты получишь все, чего была лишена. Мне просто претят скандалы. Пошли скорей затракать.

Дом оказался огромным. Я попыталась сосредоточиться, чтобы запомнить путь в столовую, но затем бросила дурацкое занятие. Прихожая, коридор, холл, нечто типа библиотеки, коридор, оранжерея, холл, коридор, круглый зал, коридор… Да уж. Надеюсь, мне выдадут план местности, иначе придется утащить на кухне литровую банку, набитую фасолью, и вести себя, словно Мальчик с пальчик.

– Входи, входи, – громко возвестил хозяин, вталкивая меня в комнату, обставленную помпезной белой мебелью с позолотой, – садись, станем знакомиться.

Через пять минут церемония представления завершилась, присутствующие начали пить кофе. Я украдкой разглядывала членов семьи Антонова. Их оказалось больше, чем говорила Лаура.

Во главе стола сидела Анна, безукоризненно одетая и тщательно причесанная женщина неопределенных лет. По фигуре ей можно было дать тридцать, по лицу – пятьдесят. Слева от матери расположился Костя, рядом с ним скромно опустив глаза вниз, сидела его жена, чудовищно толстая особа по имени Кира. По правую руку от Анны вертелась на стуле девочка, по виду первоклассница, все называли ее Китти. Следующие места занимала Лана, как две капли воды похожая на маму, и Галина, хрупкая блондинка (я так и не поняла, кем она является). Михаил Петрович устроился в полукресле напротив супруги. Анна подняла от тарелки круглые голубые глаза и начала допрос:

– Значит, вы живете во Владивостоке?

– Да, да, – старательно заулыбалась я. – Кстати, вот небольшой сувенир, коробочка наших конфет. Это фирменные, владивостокские, называются «Метеорит», сделаны из орехов с медом. Попробуйте, очень вкусно.

Анна хмыкнула, Костя кашлянул, Лана и Галина переглянулись, а маленькая Китти тоненьким голоском спросила:

– Ма, мне их можно?

– Нет, деточка, – спокойно ответила Кира, – аллергия начнется.

Мне стало не по себе.

– Девочке нельзя орехи? Ой, простите!

– Откуда бы вам знать, – фыркнула Лана. – Хотя следует отметить, что своим сувенирчиком вы попали точно в цель: у мамы полное неприятие именно орехов и меда, мне и Косте аллергия на эти полезные продукты перешла по наследству, Китти тоже.

– А я не употребляю мед, – подхватила Галина. – Кстати, и прислуга к коробке не притронется: у Аси от орехов кашель, Мару обсыпает прыщами от шоколада, а шофер Сергей питается по какой-то своей схеме.

– Дети, дети! – укоризненно воскликнула Анна. – Лаура не в курсе, она хотела нас угостить.

– А вышел облом, – засмеялась Лана, – никому не полакомиться.

– Почему? – подал голос Михаил Петрович. – Лично я ничего не имею против «Метеорита». Дайте-ка шоколадку… О-о-о, вкусно!

Я с благодарностью глянула на Антонова, который с видимым удовольствием уплетал сладкое. Ладно, потом скажу Лауре все, что про нее думаю. Начать свой визит в дом с вручения лакомства, на основные ингредиенты которого почти у всех членов семьи аллергия, – это очень здорово, меня сразу тут начнут обожать и носить на руках.

– Красивый город Владивосток? – решила перевести беседу на иную тему Анна.

– Очень! – воскликнула я.

– Никогда там не бывала, – протянула жена Антонова.

«И слава богу», – чуть было не сказала я, но вовремя прикусила язык.

– Наверное, устали в дороге, – продолжала Анна.

– Нет, даже выспалась, – я старательно изображала из себя совершенно не избалованную женщину.

– А сколько часов лететь? – неожиданно бесцеремонно влезла в разговор взрослых Китти.

– Двадцать, – не подумавши брякнула я.

Галина отложила вилку.

– Это на каком виде транспорта? На воронах?

– Ха-ха-ха… – решив подольститься к девице, засмеялась я. – Нет, конечно, на самолете.

– «Боинг» до Владика всего за девять часов долетает, – безо всякой улыбки продолжила Галя.

Я опустила чашку с удивительно вкусным кофе.

– Конечно, вы абсолютно правы. Хотя по маршруту Владивосток – Москва и назад курсируют лайнеры не только американского производства, но и российские машины, а они летают медленнее. Просто я сейчас посчитала все время, потраченное на дорогу. На самом деле я обитаю в некотором удалении от Владивостока, в местечке Пионерское.

Спокойно произнеся фразу, я снова взялась за бодрящий напиток. Ну-ка, пусть Галина попробует уличить гостью во лжи. Да, я допустила промах со временем, сморозила глупость про двадцать часов, но ловко выкрутилась. Во-первых, Галя наверняка никогда не бывала на Дальнем Востоке, во-вторых, населенных пунктов с бодрым названием Пионерское на территории бывшего СССР просто тучи, в-третьих, пусть противная девица попытается поспорить с заявлением про неторопливость «тушек» и «Илов».

Ощущая себя победительницей, я продолжала наслаждаться «арабикой».

– Пионерское? – радостно воскликнула Галя. – Милый городок! У вас там завод по переработке крабов. Я летаю туда от своей фирмы по три раза в месяц. А вы на какой улице живете?

Я поперхнулась сладким кофе. Но нельзя же кашлять безостановочно, пришлось в конце концов выдавить из себя:

– На проспекте Ленина.

– Где? – изумилась Галина. – Там подобной магистрали нет.

– Есть, – ответила я, приходя в себя, – вы просто не в курсе.

– Ошибаетесь, – противно улыбнулась Галочка, – Пионерское знаю как свои пять пальцев, там всего ничего улиц, и проспект Ленина среди них отсутствует.

– Как все командированные, вы наверняка гуляете лишь по центральной части населенного пункта, – не сдавалась я. – А если сесть у здания городской администрации на автобус и доехать до конечной, то там и обнаружится проспект Ленина. Он новый, только-только строится.

Галина вытаращила глаза.

– С ума сойти! Какой автобус? Пионерское – большая деревня. Там тридцать домов.

– Ошибаетесь, – улыбнулась я, – это в центре, а за горой еще другие здания есть, но туда лишь местных пускают, рядом граница, отсюда и пропуска всякие.

Повисла тишина. Чтобы мои слова показались еще более убедительными, я решила использовать только что полученную от противной Галины информацию и добавила:

– Завод по переработке крабов стоит на одном краю, а я проживаю в противоположном конце.

– И вы, конечно, не раз видели предприятие? – прищурилась Галя.

– Конечно, – ласково улыбнулась я.

– Нравится оно вам?

– Как может нравиться или не нравиться фабрика? – отбила я мяч. – Просто чисто фунциональное место.

– Ну… местные недовольны, цеха старые, разваливаются.

– Да, – быстро согласилась я, – ремонт нужен.

– В особенности в клубе! – кивнула Галя. – И в магазине. Вы ж небось тоже туда за рыбой бегаете.

Я перевела дух. Слава богу, вьедливая бабенка выпустила меня из своих когтей, сейчас просто поддержу беседу.

– Ясное дело, там весь город отоваривается.

Галина радостно улыбнулась.

– Очень здорово! Завод в Пионерском не имеет цехов, это корабль, который качается в порту, никакого клуба и магазина при нем нет. Так откуда вы? Из какого города?

У меня перехватило дыхание. Михаил Петрович решил прийти на помощь племяннице:

– Галя, в чем дело? Ты ведешь себя более чем странно.

– Она не из Пионерского! – взвизгнула девица. – Уж я-то поселок знаю!

И тут меня осенило.

– Пионерское? Вы неправильно расслышали, мой дом в Пионерске. Пионерское и Пионерск – два совершенно разных населенных пункта. Ясно?

Галя заморгала, а Антонов отрезал большой кусок паштета и, намазывая его на ломоть хлеба, пробормотал:

– Галина, ты на работу не собираешься?

– Да, – спохватилась зловредная блондинка, – пора одеваться.

Потом она повернулась ко мне:

– Вы надолго приехали? Сколько гостить думаете?

– Галя! – воскликнул Михаил Петрович. – Это уже совсем неприлично! Лаура только вошла в дом…

– Что вы, – заулыбалась я, – вполне резонный вопрос! Я рассчитывала пробыть здесь дней десять, пятнадцать, но если надоем, уеду раньше. Не хочу вас обременять.

– Вечерком еще поболтаем, – прищурив глаза, сообщила Галя. – Я отлично окрестности Владика знаю.

С этими словами она выскочила из-за стола и была такова.

Михаил Петрович съел еще пару конфет из коробки, схватил со стола бокал, сделал пару больших глотков, поморщился и сказал:

– Лаура, не обращай внимания, Галя порой ведет себя отвратительно.

– Ася говорит, что все приживалки такие, – тоненьким голоском сообщила Китти. – Они очень других претендентов на роль любимчиков боятся, ведь если новенькие понравятся, тогда старых объедал вон выставят.

– Китти! – возмутилась Анна. – Не стоит повторять чужие глупости. И потом, ты, наверное, неправильно поняла Асю.

– Она вчера укладывала меня спать, – пропищала девочка, – подоткнула одеяло и велела: «Спи, дорогая, не зови меня. Хочу как следует отдохнуть, потому что завтра тут покой закончится. Еще одна претендентка на пирог Михаила Петровича явится, а Галина не захочет делиться, она, как все приживалы, конкурентов опасается, вдруг эта Лаурка барину по сердцу придется, и нашу красу гадкую вон вытурят». Дедушка, а когда ты пирог печь станешь? Мне кусочек дашь? И почему раньше ничего не готовил? У тебя вкусные кулебяки получаются!

Лана резко засмеялась. Красный от гнева Михаил Петрович накинулся на толстуху, преспокойно евшую творог со сметаной.

– Кира! Почему нянька ведет с ребенком непозволительные беседы?

– Я разберусь, – спокойно ответила невестка.

– Выгони ее немедленно! – кипел хозяин дома. – И объясни Китти, что в присутствии взрослых следует проглотить язык.

– Не могу, – пожала плечами Кира.

– Что? – взвился Антонов.

– Выгнать не могу, – меланхолично пояснила невестка. – Деньги прислуге Анна Валерьевна платит, ей и рассчитывать Асю.

– Костя! – заорал Михаил Петрович.

– Да, папа? – откликнулся сын.

– Прими меры!

– Не стоит обременять мальчика, – каменным тоном произнесла Анна. – И Асю лучше оставить.

– Сказано: нахалку вон! – стукнул кулаком по столу Антонов.

– Дорогой, – ровным тоном возразила ему жена, – наем новой прислуги – очень тяжелая задача.

– Обратитесь в агентство! – заорал Антонов. Схватил бокал, на этот раз с лимонадом, и снова завопил: – Фу, ну и сладкая гадость! Кто у нас такую покупает, а?

– Папа, – абсолютно безо всяких эмоций сообщил Костя, – ты взял бокал Китти, это она пьет ситро. Твоя минералка слева.

– Вон, вон, вон! – начал наливаться бордовым цветом Антонов.

– Если сейчас выгоним Асю, – спокойным голосом сообщила Анна, – то Китти останется без присмотра. Неизвестно, когда мы новую гувернантку отыщем.

– Вон, вон, вон! – продолжал орать Антонов.

– Папа, – столь же размеренно, как свекровь, заявила Кира, – мама права. Я уеду на работу, Костя тоже. Кто займется девочкой?

– Не хочу капусту, – капризно заявила Китти.

– Надо съесть, она очень полезная, – спокойно сказала Анна.

– Фи, на тряпку похожа, – ныла девочка, – гадость! Фу-у-у!

– Немедленно прекрати! – гаркнул Антонов.

Капризница на секунду примолкла, затем разревелась в полный голос.

– Не буду-у-у!

– Ребенок совершенно не умеет себя вести! – вышел из себя Антонов. – Закрой рот!

– А-а-а!

– Сейчас ремень возьму, – пригрозил дед.

– У-у-у!

– Китти, – ласково сказала Анна, – если ты сейчас замолчишь, я куплю тебе косметику.

Воцарилась тишина.

– «Принцессу»? – поинтересовалась спустя мгновение Китти.

– Да, – кивнула Анна. – Ты же давно о ней мечтала!

– А что именно?

– Все, что захочешь.

– Ага, – разом забыла о капризах Китти, – запоминай. Мне нужен блеск для губ, помада разная, тени, душистая вода, шампунь, гель для душа, крем…

– Если быстро и молча съешь капусту, – мягко улыбнулась Анна, – получишь еще и лак для ногтей от «Принцессы».

– Вау! – заорала Китти и схватила вилку.

– Отвратительно! – прохрипел Антонов. – Ничему не учат ребенка. Его не наказывают, а покупают хорошее поведение. Это омерзительно. И еще раз доказывает правильность моего решения! Гувернантку нужно выгнать вон! Прямо сейчас!

– Папа, – голосом учительницы подхватила Лана, – не следует принимать решение сгоряча. Мы, кстати, до сих пор не можем найти человека, чтобы гулять с Белочкой. Уже месяц объявление висит, никто не приходит.

Антонов вскочил, швырнул об пол бокал и взвизгнул:

– Молчать! Кто в доме хозяин?!

– Ты, дорогой, – спокойно ответила Анна.

– Не сметь спорить!!!

– Конечно, папа, – прозвучал хор голосов, – не волнуйся!

– Мерзавцы! – затопал ногами по осколкам Михаил Петрович. – Сволочи!

Члены семьи с самым равнодушным видом уткнулись в тарелки и чашки.

Неожиданно мне стало жаль мужчину. Не знаю, как вы, а лично я начинаю лишь сильнее заводиться, когда в ответ на свои восклицания слышу спокойное: «Лампа, не дергайся». Намного лучше, если противоположная сторона с радостью поддерживает истерику. Можно поорать друг на друга, и тогда быстро успокаиваешься. Равнодушное выражение на лицах домашних в момент ссоры является для меня крайним раздражителем.

– Выгнать сию секунду! – кричал совершенно красный Антонов.

– Успокойся, папа, – мрачно протянул Костя, – у тебя давление подскочит.

Я быстро встала.

– Михаил Петрович, пойдемте, я покажу семейный альбом, специально привезла его с собой.

Неожиданно краснота с лица хозяина дома исчезла.

– С удовольствием погляжу фото, – мирно ответил он. – Возьми с собой воды!

Я схватила со стола бутылку минералки и побежала за «дядей».

Глава 7

Кабинет Антонова выглядел шикарно: просторная комната, обставленная очень дорогой мебелью из цельного массива. Страшно представить, сколько может стоить даже одно из шести кресел, расставленных по пятидесятиметровому пространству. Похоже, они сделаны из красного дерева и обиты антикварной гобеленовой тканью.

Михаил Петрович рухнул на софу.

– Сейчас, подожди, сделаю один звонок, – с этими словами он достал из кармана мобильный телефон и набрал какой-то номер. Но так и не дождавшись ответа, убрал сотовый снова в каман.

– Они меня до смерти доведут.

– У вас просто несовпадение темпераментов, – попробовала я успокоить Антонова.

– Нет, хамят нарочно! – еще в запале воскликнул Михаил Петрович. – Вот всегда так: начинаю справедливые замечания делать, а они спорят. Безобразие! Не уважают! Ни в грош не ставят!

– И дети, и жена вас очень любят, поэтому и не желают ввязываться в конфликт, берегут ваши нервы, – попыталась я успокоить «папеньку».

Но тот вдруг снова побагровел и, сильно толкнув стоящий возле диванчика столик, заорал:

– Не сметь со мной спорить! Я всегда прав.

Я вздохнула. Ну вот, опять. Кстати, хотите дружеский совет? Если встретились с неуправляемо гневливым человеком, не бойтесь. Как правило, такие люди подобны петардам: загорелись, взорвались и погасли. Намного хуже те, которые тихо тлеют яростью, прикрывшись улыбочкой. Вот от женщин типа Анны или Киры жди ножа в спину. А еще «фейерверк» легко утихомирить, если быстро перевести разговор на какую-нибудь малозначительную тему.

– Кто такая Белочка? – живо поинтересовалась я.

Михаил Петрович шумно выдохнул воздух.

– Собака. Ее завела Аня. На мой взгляд, совершенно ненужная забава, но жене захотелось, и я спорить не стал. Правда, считаю, что животные не должны жить в доме, их место на улице.

– Ой, – воскликнула я, – а где же песик?

Антонов сел к столу.

– Наверное, спит. Белочка в супругу характером – тихая, никогда не лает. Надо быть справедливым: от нее никакого шума. Но есть и неприятность.

– Какая? – решила я продолжить беседу, радуясь, что Антонов перестал нервничать из-за глупых слов няньки.

– Белочка гадит на участке, – пояснил Михаил Петрович. – Я отдал большие деньги за ландшафтный дизайн и теперь не желаю любоваться на кучи дерьма на газоне. Пса следует выводить в лес, тут недалеко калитка есть.

– Очень правильно, – закивала я. – Но ведь прогулка приятное дело: надел на животное ошейник, прицепил поводок, и вперед, заодно сам свежим воздухом подышишь.

– Легко сказать, да трудно сделать, – покачал головой Антонов. – Я целыми днями на работе, уезжаю ровно в семь, сегодня из-за тебя задержался. Костя, Кира, Лана и Галина тоже заняты. У Ани научные исследования, их прерывать нельзя. Сейчас с Белочкой Сережа гуляет, мой шофер, ты его видела. Очень неудобно получается: утром Сергею приходится из-за этого на час раньше приезжать. И вечером ситуация не лучше: я могу и в полночь вернуться. Белочка столько терпеть не способна, в результате ее просто выставляют за дверь. Вот, решили нанять человека для выгула собаки.

– Тут вроде деревня недалеко, – улыбнулась я, – местные жители небось нуждаются в деньгах.

Михаил Петрович встал, походил по комнате, потом снова сел к столу и начал перебирать лежащие на нем бумаги.

– Они хотят деньги получать, а не зарабатывать, – отрывисто сказал он. – Знаешь, какой месячный оклад я предлагаю за ежедневную двухразовую пробежку с Белочкой?

– Даже не предполагаю.

– Триста баксов.

– Так много? Но почему? Совершенно ерундовое дело – пробежаться утром и вечером с животным!

Антонов вынул из коробочки вычурную толстую ручку, снял колпачок и вдруг усмехнулся.

– Цену я постепенно набавлял. Сначала, как ты, рассуждал: в деревне работы нет, местные жители в Москву катаются, а тут такая лафа. И потянулись сюда претенденты. Много их было, но все прочь убежали. Как услышат, что каждый день приходить надо, сразу охают: «Это чё получается, без выходных работа?»

– Вот странные люди! – засмеялась я. – Ясное дело, собака не сумеет с вечера пятницы до утра понедельника терпеть.

– Еще интересовались: «А можно утром с ней два часа побродить, зато чтоб вечер свободный?»

– Они идиоты?

– Лентяи, – вздохнул Михаил Петрович. – Стонут, жалуются: «Мы нищие, бедные, кушать нечего…» – а работать не желают. Эх, не зря в русских народных сказках про Емелю написано. Очень это по-нашему: ни черта не делать и лишь по щучьему велению достаток обрести. Спасибо тебе!

– За что? – удивилась я.

– Я же не дурак, – улыбнулся Михаил Петрович, – хорошо понимаю, отчего разговор про Белочку завела. Знаешь, ты правда на мать похожа. Вот с кем мы родственные души были.

За дверью послышался тихий скрип. Антонов умолк, потом вскочил, в два шага очутился у створки, распахнул ее, обозрел пустой коридор, вернулся к письменному столу и сказал:

– В этом доме людей волнуют лишь деньги.

– Я не нуждаюсь, спасибо. Правда, вполне хорошо зарабатываю.

– Кстати, – оживился Антонов, – ну-ка, расскажи о себе поподробней…

Снова раздался скрип. Но на сей раз Михаил Петрович не замолчал и не побежал к двери, а, наоборот, повысив голос, заявил:

– Так вот, Лаура, останешься у нас, а там посмотрим. Живи сколько хочешь! А сейчас поедем в магазин и приобретем тебе брильянтовое кольцо, как раз деньги есть.

– Не надо, – испугалась я, – совершенно не за этим приехала, мне столь дорогие подарки ни к чему.

– Иди сюда, девочка, – нежно произнес Михаил Петрович, – дай обниму тебя. Вот он наш, антоновский характер, хоть и взрывной, но гордый, с чувством собственного достоинства. Костя и Лана в Анну пошли, свои, да чужие, а ты в меня!

Я испуганно поднесла указательный палец к губам. Но Михаил Петрович вдруг встал из-за стола и все так же громко сказал:

– Глупая комедия! Зря я ее затеял. Все, хватит труса праздновать, настала пора объяснить, кто в доме хозяин. Всю жизнь я трясся, не пойми чего и кого боялся, из-за этого Машу потерял, с тобой не общался. Дурак! Дурак! Дурак! Превратился в подкаблучника. Все! Закончено! Пошли! Объявлю правду! Пусть убираются вон, если я им не по душе. И вообще, не умру одиноким, есть около меня надежный человек, потом тебе все расскажу. Думаю, ты меня не оставишь.

– Нет, конечно! – воскликнула я. – Только сейчас лучше не затевать подобный разговор. Вы такой бледный…

– Сердце щемит, и тошнит меня что-то, – пожаловался Михаил Петрович. – Кстати, тебе, наверное, деньги на расходы нужны? Вот, держи.

Пальцы хозяина рванули один из ящиков стола, тот, не удержавшись в гнезде, рухнул на пол. Я бросилась поднимать содержимое: несколько записных книжек, пара блокнотов и… подарочный набор декоративной косметики «Принцесса». Сверху, на яркой упаковке напечатан слоган «Как у мамы, только лучше», а под ним шариковой ручкой было приписано четким округлым почерком: «Тебе от меня!»

– Давай сюда, – с легким раздражением приказал Антонов и поставил ящик на место.

Я вздохнула. Нет, все-таки дедушка любит Китти, приготовил внучке подарок и даже сделал на нем трогательную надпись. Просто профессор имеет свои взгляды на воспитание, он считает, что капризы нельзя гасить подношениями. Кстати говоря, абсолютно верная позиция. Антонов порадует Китти, но только не сейчас, а когда та станет себя хорошо вести.

Дверь кабинета скрипнула, в комнату вошел шофер.

– Звали, Михаил Петрович?

– Где ты ходишь? – снова начал злиться профессор. – Звоню, звоню, не отвечаешь…