– Справа, – устало возразил Павел. – Вы же видите!

– А была слева… – протянула я.

– Наверное, он лучше знает, – остановила меня Нина, – ты ошиблась. На фото изображение-то перевернуто! Лево получается справа, вот ты и обозналась.

– Со снимком понятно, – отмахнулась я. – Но ведь я наблюдала Павла, свой объект, так сказать, живьем и готова поспорить на что угодно: родинка была слева. И еще… О черт!

– Что? – тихо спросил Павел.

– Ваши волосы! Они были чуть короче. И уши у вас сейчас другие – верхняя часть заостренная.

Глава 5

Краминов заморгал, Нина разинула рот, а меня несло:

– Ну как же я сразу-то не сообразила… Ведь когда вы вошли, я тут же отметила: что-то не так. Родинка! Она у вас слишком приметная!

– От мамы мне досталась, – неожиданно улыбнулся Павел, – а ей дедушка передал. У моей дочери такая же, а вот у сына нет. Интересно гены работают.

– Ну да, – закивала я, – человек увидит отметину и запомнит, а вот на какой она щеке… Послушайте, вы же разбирали вещи жены?

– Пока нет, – помрачнел Павел. – Если честно, я боюсь даже приблизиться к ее комнате. Жутко мне, понимаете…

– Вполне, – кивнула я. – Но придется пересилить себя, потому что с большой вероятностью вы сумеете найти там сделанные мной снимки, подтверждающие вашу полнейшую невиновность. Наверное, Светлана хранила их в столе или прятала в своем шкафу. Хотя могла и ячейку в банке арендовать.

Косарь протянула руку, взяла папку, открыла ее, вытащила небольшой прямоугольник и протянула мне.

– Узнаешь?

– Да, – ошарашенно сказала я, – это одна из сделанных мною фотографий, кстати, самая неудачная. Я очень хорошо помню, как получился снимок. Краминов и Мальчик шли к супермаркету. Беатриса притормозила возле магазина, торгующего шубами. Смотрите, тут запечатлен кусок надписи: «…ве – тридцать процентов». Пара стояла спиной к потоку прохожих, я затаилась на другой стороне улицы, изображала провинциалку, щелкающую фотоаппаратом. Внезапно на дороге загудела машина, Мальчик, восхищенная манто, даже не вздрогнула, а Краминов резко обернулся, и я нажала на кнопку. Видите? Спина Беатрисы, темные волосы до плеч, стройная фигура, но лица не видно, а вот Павел как на ладони, все в том же свитере и джинсах. Фотография слегка смазана, и она не может служить доказательством измены. Краминов и девица не обнимаются, они просто стоят рядом, неверный муж в ответ на упреки жены всегда может ответить: «Хотел, дорогая, купить тебе новую шубку, вот и прилип к витрине. А уж кто рядом на манто смотрел, понятия не имею». У вас что, один-единственный свитер?

– Нет, – растерянно ответил Павел, – мне его недавно из бутика прислали. Я магазины ненавижу, делаю заказы по телефону.

– Размер угадываете? – удивилась я. – Мне никогда подобный трюк не удается. Пыталась делать покупки через интернет, но вечно ошибалась с длиной и шириной вещей.

На лице Павла мелькнуло выражение превосходства.

– Я по рынкам не бегаю, – снисходительно пояснил он, – в дорогих магазинах постоянный клиент, а продавцы получают процент от сбыта товара, поэтому стараются изо всех сил, у них записаны все мои размеры.

– Понятненько, – кивнула Нина. – И что мы имеем в сухом остатке? На снимке родинка под левым глазом, а у вас под правым. Кстати, уши… Очень интересно! Они определенно не ваши.

Когда Краминов ушел, Косарь с чувством произнесла:

– Спасибо тебе!

– Пожалуйста, – улыбнулась я. – Ответишь теперь на один вопрос?

– Охотно. Задавай.

– Ты интересовалась, все ли снимки Краминова и Беатрисы я отдала Свете, но не обмолвилась, что имеешь фото.

Косарь улыбнулась.

– К слову не пришлось. Я думала, вдруг у тебя что-то интересное припрятано. Так просто ты вряд ли отдашь, а если у меня ничего нет, то, может, поделишься. Тактический ход!

– Ясно, – сказала я, – у каждого свои методы. А как ты на меня вышла?

Косарь стала методично убирать документы со стола.

– Письмо получила, – наконец ответила она, – анонимное.

– Покажи, – попросила я.

Нина заколебалась, потом протянула лист:

– Читай.

«Довожу до вашего сведения, что Светлану Краминову убил Павел Краминов. Муж имеет любовницу. Проверьте его. Жена узнала правду. Она наняла детектива Евлампию Романову и получила доказательства интимной связи супруга с Беатрисой Мальчик. Поговорите с Романовой. Ее телефон…»

Далее шли цифры моего мобильного номера.

– Да ты просто мастер тактического боя! – восхитилась я. – Знаешь, услышав твое высказывание про смену ориентации Краминова, я поверила, что госпожа Косарь понятия не имеет о девушке по имени Беатриса Мальчик. Ты замечательная актриса! Любого можешь обвести вокруг пальца. Но вернемся к анонимке. Насколько я знаю, из нее в лаборатории можно выжать кое-какую информацию.

– Бумага обычная, – сообщила Косарь, – принтер самый простой, такие почти во всех офисах стоят, дешевая, но безотказная техника. Отпечатков на листе нет, тот, кто составлял послание, явно наслышан о дактилоскопии.

– Ну сейчас, когда из телевизора дождем сыплются детективные сериалы, это совсем не удивительно, – протянула я. – А конверт?

– Такие за копейки в любом канцелярском магазине можно купить. Ни логотипа фирмы, ни марки, ни штемпеля, вообще ничего, зацепиться не за что. Кстати, он был не заклеен, следов слюны нет, ДНК не выделить.

– Как же письмо без отпечатков попало в отделение? – прищурилась я. – Похоже, его не почтальон принес. Неужели дежурный спокойно взял анонимку?

Косарь нахмурилась.

– Ты в детективы из какой области подалась? Насколько я знаю, большая часть ваших из наших.

– Не поверишь, я арфистка.^[3]

– Кто? – изумилась Нина.

– Раньше играла в оркестре на арфе, на такой здоровенной бандуре со струнами, – пояснила я. – А, ладно, это неинтересно. В общем, я не из ваших, но мой лучший друг Володя Костин майор милиции, поднимался с «земли». А почему ты интересуешься?

– Потому что нормальный человек не поймет, каким образом можно незаметно войти в отделение, когда у двери дежурный сидит, – покривила губы Нина.

– Смею предположить, что он отлучился покурить. То есть нарушил должностную инструкцию и оставил пост. А когда вернулся – на столе конверт с твоей фамилией, – сказала я.

– Почти в цель, – вздохнула Нина. – Парень взял чайник и двинул за водой, лапши ему захотелось. Тяжело человеку всю смену голодным сидеть, буфета же у нас нет.

Выйдя из отделения, я приблизилась к своей машине, вынула брелок, нажала на кнопку, услышала щелчок открывающейся двери и тут же, ощутив на своем плече чье-то прикосновение, вскрикнула от неожиданности и обернулась.

Рядом стоял Павел Краминов.

– Прости, не хотел тебя напугать, – сказал он.

– А какую цель вы преследовали, хватая одинокую женщину ночью в полутемном дворе? – обозлилась я.

– Извини, не подумал, – отмахнулся бизнесмен. – Хочешь заработать?

– Не откажусь, – кивнула я. – А что надо делать?

Павел покосился на дверь отделения.

– Здесь разговаривать не хочу, давай отъедем на пару кварталов.

– Хорошо, – согласилась я, – последую за вами. Только не гоните, я предпочитаю ездить, не нарушая правил.

То ли Павел подчинился моей просьбе, то ли сам был законопослушным водителем, но его роскошный внедорожник двигался по проспекту со скоростью ленивца. Краминов методично включал поворотник, и припарковался он не у шоссе, а на небольшой площадке возле крохотного магазинчика.

– Залезай, – велел он, приоткрыв переднюю дверцу.

Я с трудом вскарабкалась в его джип и воскликнула:

– Прямо настоящий троллейбус!

– Не совсем, – серьезно ответил Павел, – турникета нет. В общем, ты мне подходишь! Не дура, как эта Косарь, сразу поняла, зачем я волосы покрасил. Для себя старался, не для какой-то бабы. Ну, не стану тянуть кота за рога…

Наверное, тут мне следовало поинтересоваться, из какого места, по мнению Павла, у кота растут рога, но я задала другой вопрос:

– Для чего я вам подхожу?

Краминов начал щелкать пальцами, меня затошнило.

– Сделайте одолжение, перестаньте! Ненавижу этот звук.

Бизнесмен укоризненно покачал головой:

– Этак ты всех клиентов распугаешь! С людьми надо вежливо себя вести, в особенности с заказчиками.

– Вы хотите меня нанять?

– Да, – ответил Павел. – Дело простое: мне нужно узнать, кто решил меня подставить.

– Уточните, пожалуйста, – попросила я.

Краминов вынул из бардачка сигареты, не спрашивая моего позволения, закурил и нервно воскликнул:

– Разве не понятно? Меня хотят впутать в плохую историю. Милиционерша Косарь совершенно права в своих подозрениях. У кого имелся мотив? У неверного мужа. Завел молодую плотву, а дряхлую осетрину вон!

Я внимательно смотрела на Павла, а тот вещал дальше:

– Света заподозрила меня в измене и пришла к тебе. Так?

– Верно, – подтвердила я.

– Фотки ты ей отдала?

– Конечно.

– Ни одной не выбросила? Допустим, подумала, что снимок неудачный, и отправила его в мусор.

– Условия контракта предусматривают передачу всех материалов, – терпеливо пояснила я.

– Смотри, что получается, – оживился Краминов, – жена умерла, а снимок отнесли Косарь. Теперь ты знаешь, что я не имею к девушке со смешной фамилией Мальчик никакого отношения, с ней амурничал некто, косящий под меня. Надел точь-в-точь такой свитер, загримировался, наклеил родинку. И зачем все это затевать? Отвечай!

Я помахала рукой, разгоняя сизый дым, который бизнесмен бесцеремонно пускал мне в лицо.

– Наверное, кто-то очень хочет посадить вас в тюрьму за убийство жены. Это хорошо спланированная акция.

– Найдешь гада – озолочу! – азартно воскликнул Павел. – Кстати, долго работать не придется, круг подозреваемых сужается до нескольких человек. Светлана жила ради семьи, у нее не было подруг.

– Совсем? – удивилась я.

– Ни одной, – подтвердил Павел. – Когда мы поженились, я поставил ей условие: не хочу, чтобы в доме ошивались чужие девки, кофе литрами пили, печенье жрали. Очень хорошо знаю, как бывает: бабенки завистливы, им чужое счастье поперек организма. Увидят, что у Светы удачный брак, и начнут на мозги капать: муж у тебя невнимательный, грубый, мало зарабатывает. Или ко мне липнуть станут. Если подружка нищая, жена начнет дарить ей подарки. Вроде неудобно как-то: сама в соболях, а та в драпдерюге. Да еще на отдых с нами цыпочка покатит! Нет уж, мерси, нам в семье чужих не надо.

– И Светлана безропотно согласилась?

– По первости злилась, – усмехнулся Павел, – а потом поняла, что я прав. Ее школьная приятельница Лиза Рогачева повела себя так, как я предсказывал. Сначала торчала у нас сутками: обедала, ужинала, чуть ли не в койку с нами укладывалась. Потом денег на обои и линолеум попросила. Я не хотел давать, да жена заныла: «Помоги Лизоньке, она живет в грязной берлоге». Я тогда как раз потихоньку ремонтами подрабатывал. Время-то советское было, четверть века тому назад, открыто бизнесом я не занимался, но люди знали: надо попросить Краминова. У меня имелись нужные мастера, мы по ночам шарашили, тише мышей лапами шевелили. Такие ремонты делали – из дерьма торт получался. Ясное дело, денежки у нас водились. Так вот насчет подруги… Светка слезу пустила, она как раз ребенка ждала, ну я и дал слабину, решил: хрен с ней, с Лизкой, помогу ей, а то жена нервничает. За два месяца из Лизкиной норы дворец получился. И как она Свету отблагодарила? Догадываешься?

– Нет, – откликнулась я.

– Халатик в том дворце скинула и говорит мне: «Давно тебя люблю! Ну зачем нам Света? Она не пара достойному мужику». В этот момент, как по заказу, дверь распахивается, Светлана на пороге. Решила посмотреть, как теперь у любимой подруженьки красиво, а тут – картина маслом. У жены преждевременные роды начались! Слава богу, срок уже большой был, младенец нормальным на свет появился. Но с тех пор Света подруг не привечала, с женами моих приятелей не корешилась, гостей принимала и с ответными визитами мы ходили, но чтобы сойтись с кем накоротке – ни-ни. Значит, она не могла никому сказать про мою «измену».

– Вдруг Света с кем-то тайно общалась? – предположила я. – Вас, насколько я понимаю, целыми днями дома нет.

Павел потер руки.

– В особняке Римма Сергеевна, а мимо нее муха не пролетит. Она бы рассказала мне про гостью.

– Ваша мама? – уточнила я.

– Почти, – усмехнулся Павел. – Римма моя нянька, с пеленок меня воспитывала. Ей уже много лет, но ни бодрости, ни зоркости она не растеряла. Пригласи Света кого без моего ведома, Римма доложила бы. Нет, посторонние не появлялись. А вот семья… – Павел потер затылок. – У меня сын Олег и дочь Анюта. Обидно признаваться, но мальчишка ничего от меня не взял. Внешне, правда, похож, а вот характер… Эх, чего там говорить, я сам виноват! Баловала его Света донельзя, никаких моих возражений не слушала. Сын для нее был всем! Представляешь, Олег восемь школ сменил.

– Многовато, – согласилась я.

– Ага, – кивнул Павел. – Отовсюду его выгоняли: успеваемость нулевая, поведение еще хуже. Надо было пацана ремнем поучить, а Света каждый раз на учителей накидывалась. Как же, ее мальчика обидели! В результате дитятко еле-еле вуз окончило, при помощи моих денег и материнской настойчивости. И он меня ненавидит.

– За что? – изумилась я.

– «Мазератти» ему не купил, – нехотя признался Краминов. – Наследничек на день рождения пожелал пафосную тачку. Я его спросил: «Что хочешь в подарок?» А нахал спокойно ответил: «Машину, как у Володи». Это его приятель, у которого отец в прошлом профессиональный уголовник, а ныне не поймешь каким бизнесом занимается. Миллиардами ворочает. Ну я и ответил: «Когда денег заработаешь, сам такую и купишь». И он надулся, сквозь зубы здоровался. Вот Анюта хорошая! Она прилежно учится, всем интересуется.

– Некупленный автомобиль не слишком подходящий повод для ненависти к отцу, – не выдержала я. – Может, есть еще какие трения между вами и сыном?

– В школе Нюту всем в пример ставили, она в пятнадцать лет аттестат заработала, через два класса перепрыгнула, – сделав вид, что не услышал вопроса, продолжал Павел. – И в МГУ тоже клювом не щелкала, филфак окончила. И тут же второе образование получать отправилась, за три года историю выучила, а сейчас на философию подалась.

– Анюта замужем?

– Нет, – с легким осуждением сообщил Павел. – Нюта, как теперь принято говорить, имеет бойфрендов. Я их не запоминаю, быстро меняются, из-за этого она теперь тоже со мной в контрах.

– Почему? – не поняла я. – Вы запрещали ей… э… без штампа в паспорте общаться с парнями?

Павел снова достал сигареты.

– Я похож на сатрапа? Нет, конечно. Ее кавалеры в доме живут. Я месяц назад за завтраком ее очередного любовника Виктором назвал. Мирно так сказал: «Витя, наливайте кофе, пока горячий», а он как зыркнет из-под бровей: «Я Сергей». Эка чепуха, ну ошибся, с кем не бывает. Так ведь целую войну устроили! Анюта две недели морду отворачивала. Тогда я ей кредитку прихлопнул – позвонил в банк и приказал: «Блокируйте карту!» Мигом дочка в кабинет принеслась и хвостом затрясла: «Ой, папочка! Такая незадача вышла! Наверное, моя «Visa» размагнитилась». Ну я ей и объяснил ситуацию: если я «папочка», то она любимая дочь, а коли из-за очередного мужика отца гнобить решила, тогда денег нет! Вот так. Теперь у нас все тип-топ. Короче, в моем доме подлюга живет. И план ее таков: Свету убить, а меня виноватым сделать.

– Это уже слишком, – вздохнула я. – Родные дети все-таки!

– Странно, что вы, будучи частным детективом, не растеряли душевной невинности, – отрезал Краминов. – Разве вам не встречались кровные родственники, перегрызающие друг другу глотки?

– Было несколько дел, – согласилась я.

– Тогда почему вы изумляетесь? – фыркнул Краминов. – Еще раз напоминаю: Света не могла ни с кем поделиться информацией о своем походе к частному детективу, так что…

– А детям рассказала? – с недоверием перебила я собеседника.

– Нет. Но мы живем вместе, комнаты не запираются. Скажем, Олег мог войти в спальню к матери и увидеть снимки. Враг в моем доме! Он не остановится! Я хочу его найти и обезвредить. Лично. Без помощи милиции. Мне позор и шум не нужны. Вы меня понимаете?

Я молча смотрела на собеседника. Если человек с пеной у рта уверяет вас, что весь мир его ненавидит, то я уверена: он сам не очень хорошо относится к окружающим. Вот, например, Павел Краминов! У бизнесмена погибла любимая жена, целиком и полностью посвятившая себя семье. И что? Павел ни разу не произнес: «Хочу найти преступника, который лишил жизни Свету». Нет, у него иная мотивация – он озаботился поисками того, кто решил впутать его в криминальную историю. Похоже, о Светлане муженек забыл.

– Ты согласна? – деловито спросил Павел.

– Надо посоветоваться с хозяином, – ответила я.

Краминов улыбнулся, достал из бардачка блокнот, быстро написал на листке цифру, показал ее мне и спросил:

– Теперь, может, сама примешь решение? Если хорошо сработаешь, то выдам тебе еще и премию, а наградой ты с хозяином делиться не обязана, она, как чаевые, остается в личном пользовании.

– Хорошо, – кивнула я, – завтра в девять утра встречаемся в нашем офисе, оформляем договор и обсуждаем детали.

– Йес! – подвел итог Краминов.

Я распахнула дверцу и начала осторожно выкарабкиваться из нереально высокого джипа. Производители обязаны были предусмотреть в подобных машинах лифт!

– Бу-бу-бу… – вдруг тихо пробормотал что-то Павел.

Я обернулась.

– Вы мне?

– Все девки одинаковы, – вдруг горько произнес Краминов, – за бабки удавятся. Любую можно купить. Вопрос лишь в цене.

В первую минуту я испытала желание достойно ответить наглецу: «Завтрашняя встреча отменяется! У нашего агентства слишком много клиентов!» Но уже через секунду задушила свой порыв. Вспомнила цифру в блокноте и прикусила язык. Наверное, меня и правда легко купить. Но очень уж хочется иметь домик в Подмосковье! Это раз. И два: если работаешь с людьми, приходится сдерживать свое самолюбие. Абсолютное большинство клиентов считают себя всегда правыми, а если они ошибаются и говорят гадости, надо стараться воспринимать это спокойно.

– Наверное, вас часто обижали, – только и ответила я, спрыгивая на асфальт. – На свете существуют порядочные женщины, жаль, если вам они ни разу не встречались.

Глава 6

Домой я пришла очень поздно и тут же наткнулась на дамские туфли огромного размера. Сначала мне показалось, что у вешалки валяются мужские ботинки. Ну согласитесь, редкая женщина расшвыривает обувь в разные стороны! Правая туфля лежала неподалеку от зеркала, левая отлетела почти к двери, да еще они были похожи на лыжи. Но потом я заметила здоровенные каблуки и изумилась еще больше. Из домашних на «гвоздиках» способны бегать только Юля и Лиза. Но у первой ножки Золушки, а вторая ни за что не нацепит подобный «шедевр» обувной промышленности.

Кстати, дома-то никого, кроме нас с Кирюшей, нет! Лиза в Англии и пробудет там до осени – шлифует знание языка. Конечно, нехорошо было забирать Елизавету из школы в начале мая, но ей на будущий год надо поступать в вуз, она решила стать переводчицей, вот мы и подумали: физика, химия, математика ей не понадобятся, а английским лучше овладевать в Великобритании. Юля, Сережка, Вовка Костин и Катя укатили в Париж, это совместный наш подарок Катюше на день рождения. Ей путешествие досталось бесплатно. Правда, подруга родилась не в мае, но путевка в несезон значительно дешевле.

В результате мы с Кирюшей остались одни. Двоих детей отправить в Лондон на целых четыре месяца нам не под силу, и Кирик сам предложил:

– Пусть уж Лизка едет, мне английский разговорный ни к чему. Компьютерщики не болтают, в сети всем по фигу, какое у меня произношение, а пишу я правильно.

Проявив благородство, Кирюша загрустил и через пару дней после отъезда Лизы начал делать заявления типа: «Мальчикам очень полезны эклеры с заварным кремом». Или: «Лучшая пища для мозга – домашние пирожки с мясом». И я покорно бежала к плите – мне хотелось побаловать Кирюшу.

Так откуда взялась эта жуткая обувь? Только сейчас я заметила около «лыж» на каблуках еще одну пару. Эта была крохотная и какая-то жалкая – ободранные сандалики некогда желтого, а теперь темно-серого цвета.

Из кухни послышался грохот, я ринулась на звук и остолбенела. Под потолком плавали клубы синего дыма, у плиты стояла великанша в трогательном розовом халате с оборочками. Он был слишком короткий, чуть выше мощных коленок, открывал волосатые голени, а ступни прятались в тапках, которые я сначала приняла за ласты. Рукава тоже были малы, из них высовывались две лапы, смахивающие на медвежьи, толстые пальцы цепко держали вилки, ими монстр переворачивал пухлые котлеты, источавшие невыносимый смрад.

– Здрассти, – оторопело вымолвила я.

Чудовище повернуло голову и степенно ответило:

– Ну привет! – потом снова занялось приготовлением бифштексов.

– Вы кто? – невежливо спросила я.

– Эльза Кох, – невозмутимо ответило чудище и чихнуло прямо в котлеты.

Я вздрогнула. В детстве, шаря у отца в кабинете по полкам, я обнаружила жуткую книгу под названием «Преступления фашизма». Среди прочих ужасов там имелся рассказ о некой Эльзе Кох, сотруднице лагеря смерти Освенцим, любимым развлечением которой было делать абажуры из кожи людей. Подходящее имечко для гостьи.

– Что вы здесь делаете? – рискнула я продолжить расспросы.

– Живу, – пожала могучими плечами великанша.

Я покрылась мурашками. И тут же принялась себя успокаивать. Не волнуйся, Лампа, ты просто ошиблась дверью. Поднялась на другой этаж и вломилась к соседям… Но в ту же минуту вспомнила: я открыла замок своим ключом, и квартира наша. Вон на шкафчике стоят кружки с изображением собачек, я давно их собираю.

– Хочешь поужинать? – внезапно радушно предложила Эльза.

– Нет, спасибо, – я поспешила отказаться.

– Хорошие гамбургеры, – продолжала стряпуха, – и дешево мне достались. Они со срока сошли, но чего плохого может случится с замороженной жрачкой? Я, например, без мяса не могу.

Продолжая нахваливать отвратительно воняющую еду, Эльза сняла сковородку с конфорки, вилкой сбросила в тарелку штук шесть котлет и села за стол.

– Жаль, макарошек нет, – грустно сказала она. – Очень их уважаю, только не длинные, а спиральки. Ты какие любишь?

– Ракушки, – почти в обмороке ответила я, наблюдая, как в кухню влетает Ада.

Наши собаки живут по четкому расписанию, которое они сами себе установили. Утром, например, псы любят поспать до десяти. Стоит посмотреть, с какими недовольными мордами они бродят в полвосьмого по двору. Только что не говорят: «Злые люди! Зачем выпихнули нас на улицу ни свет ни заря». После завтрака стая отдыхает. Когда домой с учебы и работы возвращаются хозяева, псы оживляются, но ровно в девять вечера они заваливаются на боковую. И тут может происходить что угодно – собаки даже ухом не поведут.

Исключение составляет Дюша. Вот она всегда ищет возможности подкрепиться и несется на кухню, если понимает: там собираются трапезничать. Адюша всеядна, она способна проглотить любой мало-мальски съедобный предмет, и мне сложно назвать продукт, который не придется Аде по вкусу. Лук, чеснок, мандарины, квашеная капуста, соевый сыр тофу, безвкусное печенье из рисовой муки… – сгодится все! Дюша слопает любое угощенье, облизнется и начнет клянчить добавку. Один раз я собралась готовить баклажанную икру, налила в кастрюлю растительное масло, поставила ее на стол и вышла на балкон за овощами. Когда я вернулась, Адюня стояла у эмалированной посудины и с азартом хлебала масло. Согласитесь, это уже слишком! Впрочем, на счету у мопсихи множество подвигов. В частности, выпитый шампунь, которому производители в приступе креативности придали аромат молочного шоколада.

И вот сейчас, не обращая на меня никакого внимания, Дюшес подрулила к Эльзе и поставила лапки на колоннообразную ляжку дамы.

– Ух ты, пучеглазенькая… – просюсюкала Эльза. – Кушаньки охота? На, не жалко!

Эльза наколола котлетку на вилку и протянула Дюше. Я хотела воскликнуть: «Собаке ни в коем случае нельзя давать жирную еду», но не успела, потому что случилось невероятное. Черный нос Ады затрепетал ноздрями, треугольные ушки прилипли к голове, хвост, всегда свернутый бубликом, расправился и загнулся под живот, лоб собрался во множество морщин, глаза выкатились до такой степени, что я перепугалась, как бы Дюшес их не выронила. Ада чихнула и завыла.

– Не нравится? – беззлобно поинтересовалась Эльза, держа котлету у морды взволнованной Ады. – Понюхай еще, может, сожрешь? Дико вкусные гамбургеры!

Аду скрючило, она поставила передние лапы на пол и, покачиваясь, отошла к холодильнику. Я обомлела. Хороша, наверное, еда, раз даже Дюша отказалась ее пробовать. Из кого, простите, пожалуйста, слеплены котлетки?

– Больно ты разборчивая, – укоризненно заметила Эльза. – А мы неизбалованные, нас жисть приучила: что имеем, тем кендюх и набиваем!

Странное словечко «кендюх» осталось мне непонятным. Аду стало тошнить. Эльза посмотрела, как мопсиху выворачивает наизнанку, сунула в рот забракованный мопсихой бифштекс и резюмировала:

– Ой, как ее крючит! Плющит прям! Может, клизму ей поставить? Слону это завсегда помогает.

У меня закружилась голова. Откуда взялась эта Эльза? Где у человека кендюх? Лично у меня его вроде нет. При чем тут слон? Неужели собака способна отравиться, только понюхав пищу?

Пока я пыталась собрать мысли в кучу, Эльза вытянула руку, открыла холодильник, вытащила пакет и, удовлетворенно сказав: «Кефирчик желудку подмога», начала выливать себе в пасть кисломолочный напиток.

Ада со стоном рухнула на пол. Я подхватила мопсиху, оттащила в ванную, вымыла ей морду, принесла в свою спальню, положила на кровать, сама плюхнулась рядом и пробормотала:

– Спокойно, Дюша, это глюк. Завтра проснемся, и будет у нас полный порядок. Ни монстра, ни котлет, ни вони! Спи спокойно.

Мопсиха благодарно лизнула меня в шею, потом с сопением отползла к моим ногам и закинула на меня одну лапу, вторую, третью, четвертую… Я, забыв раздеться, начала дремать. Тут Ада положила мне на спину пятую конечность, шестую… Сон мигом улетел прочь. У мопсихи не может быть столько лап!

– Кто здесь? – заорала я, вскакивая и зажигая лампу. Яркий свет ослепил меня, пришлось зажмуриться.

– Кто здесь? – эхом ответили с постели.

Я открыла глаза. На краю родной кровати сидел худенький мальчик лет тринадцати в голубой фланелевой пижамке, слишком теплой для мая. Но тщедушный ребенок весил меньше меня, поэтому ясно, отчего он решил утеплиться, – небось и жарким летом мерзнет из-за полнейшего отсутствия жировой прослойки на тельце.

– Ты кто? – одновременно закричали мы и уставились друг на друга.

– Я Руди, – пояснил подросток, – Руди Кох. А ты?

– Какого черта ты залез в мою постель? – проигнорировав его вопрос, я задала свой.

Мальчик поднял руку и пригладил вихры. Меня внезапно укусила жалость – ребенок был на редкость некрасив. Слишком бледное, почти синее личико украшала россыпь крупных веснушек, глубоко посаженные глаза непонятного цвета прятались под неожиданно густыми бровями, тонкий нос крючком нависал над губами.

– Я в той кровати, куда меня положили, – промямлил Руди. – Я только что из ванной. Душ по коридору направо. Нас Кирилл тут устроил, сказал, здесь мы можем жить.

Я рухнула в кресло. Кое-что начало проясняться. Значит, Кирюша разместил в нашей квартире этих странных людей, а Руди после ванной перепутал двери – гостевая комната по коридору чуть дальше.

– Эльза твоя мама? – Я решила разобраться в ситуации до конца.

– Да, – кивнул мальчик, – мы вместе работаем.

– Работаем? – в изумлении повторила я. – Кем?

– Эльза в слоновнике, а я верх, – загадочно ответил Руди.

– Верх чего? – окончательно запуталась я.

– Пирамиды, – пояснил Руди. – Она мною заканчивается – и в полет. Жаку такого не выполнить! Хоть он всем про пятерное сальто впаривает, но так с верхушки на…ся, мало не покажется.

– Не ругайся! – машинально сказала я. – Мальчикам не следует употреблять нецензурные выражения.

Если вдуматься, то последнее мое заявление прозвучало довольно глупо. Значит, мальчикам нельзя материться, а остальным – за милую душу?

– Я девочка! – обиженно воскликнул ребенок, совсем выбив почву у меня из-под ног.

Я ринулась к Кирюшке, растолкала его и сурово спросила:

– Это кто?

– Где? – потряс головой Кирик.

– Не идиотничай! Эльза и Руди кто?

– А-а-а… – протянул Кирюша. – Ты же разрешила!

– Жарить ночью мерзостные комья фарша, от запаха которых даже Аду стошнило, я разрешила? Или положить в свою кровать Руди? – взвилась я.

– Как она к тебе попала? – захлопал ресницами Кирюша. – Я же их в гостевой устроил.

– Немедленно объяснись! – приказала я.

– Я вымениваю дом, – сообщил Кирюшка. – Надеюсь, ты не забыла про леди Мортман? Она хочет «Чайку». Припоминаешь?

– Да, – прошипела я. – Но с какого боку тут жуткая маменька с дочкой?

– Эльза ухаживает за слонами, – зачастил Кирюша, – она работает в цирке шапито, ездит с ним по разным городам. В провинции с квартирами легко, а в Москве чума. Дикие деньги дерут, и директор шапито отказывается снимать циркачам жилплощадь. Вернее, он нашел какой-то склад и всех туда запихнул. Еще сказал: «Радуйтесь, иначе придется на улице спать». Вот Эльза и решила сама подсуетиться. Только денег у нее пшик. Понятно?

– Пока да, – кивнула я, – продолжай.

Глава 7

В поисках нормального, но дешевого жилья Руди влезла в интернет и наткнулась на сайт «Шило-мыло». И тут Эльзе пришла в голову воистину замечательная идея. Она вывесила объявление такого содержания: «Если кто пустит к себе пожить спокойную женщину с дочерью, то я буду каждый вечер пускать его бесплатно на цирковое представление и разрешу покататься на слоне».

Текст попался на глаза Кирюшке, который до этого наткнулся на другое сообщение, в котором некая Марина обещала отдать настоящий старинный кинжал за возможность поездить на слоне.

– Понимаешь, как здорово? – ликовал Кирик, кутаясь в одеяло. – Эльза с Руди перекантуются у нас, Марина проедет верхом на слоне, а я получу кинжал!