– Вовсе нет, просто наш Стас ухитрился превратиться из шестерки в козырного туза. Ну, слушай.

Глава 7

Откуда Стас Комолов появился в Москве, не знал никто. Просто один раз на очередную премьеру, куда ломанулся весь бомонд^[6], Анна Лапшина появилась в сопровождении безукоризненно одетого молодого человека. Народ, собравшийся в зале, глядел в основном не на сцену, а на парочку, устроившуюся в седьмом ряду партера, на самых лучших местах для тех, кто желает посмотреть балет. Анечка только-только отметила семидесятилетие, но после пяти или шести операций, проведенных лучшими косметологами Европы, дама выглядела максимум на пятьдесят. Злые языки поговаривали, что оборотистые доктора откачали у Лапшиной жир с задницы, а потом нарастили с его помощью бюст дамы. Кое-кто хихикал, видя, как Аня старательно сохраняет на лице серьезное выражение, потому что после всех подтяжек она не могла улыбаться. Некоторые дамы, злоязыкие, как все существа женского пола, ехидно замечали:

– Лапшина, конечно, косит под молоденькую, только, когда она садится, у нее приоткрывается рот.

Если услышавший это заявление человек был простоват, то обязательно следовал вопрос:

– Почему?

И тогда милейшие дамы охотно поясняли:

– Кожи на теле не хватает, все поотрезали и натянули.

Но сколько бы ни капал у сплетниц яд с языков, как бы ни кривились они при виде точеной фигурки Лапшиной, факт оставался фактом: она выглядела неприлично молодо. Еще она страшно злилась, когда кто-нибудь величал ее по отчеству, и, кокетливо протягивая незнакомцам тоненькую ручку с бледной кожей, чирикала:

– Рада видеть вас, меня зовут Анечка.

Лапшина знала, что возраст дамы выдает в основном не лицо, а шея и руки. Поэтому без раздумий согласилась на процедуру сведения при помощи жидкого азота старческих пигментных пятен.

И еще, мужчины, которых Анечка укладывала в свою постель, были молоды, хороши собой и… бедны. Целый год Стас носил за Аней шаль, подавал ей пальто, открывал дверь автомобиля и танцевал на вечеринках. Но потом он, очевидно, надоел Лапшиной, и она передала мужика своей доброй знакомой Элен Войнович. Элен была любовницей Комолова чуть больше месяца, чем-то он не угодил Войнович, и в декабре Стас засветился в консерватории вместе с Ренатой Горской. С тех пор он то и дело маячил с разными дамами и стал достаточно обеспеченным человеком. Богатые, стареющие тетки делали ему подарки. Одна преподнесла машину, другая квартиру, третья – золотой «Роллекс».

– Он что, не работал? – прервала я Лешку.

Зырянов хитро прищурился:

– А то ты не знаешь!

– Откуда бы?

– Ой, Дашка, – погрозил мне пальцем Леша, – мне-то можешь не врать. Арина все рассказала.

– Кто?

– Да ладно передо мной Ваньку валять!

– Я никого не валяю, просто ничегошеньки не понимаю. Кто такая Арина?

– Сладкова, предпоследняя любовь Стаса, ой, целый роман.

– Почему предпоследняя? – удивилась я.

Лешка ухмыльнулся:

– Сколько мы лет знакомы?

– Лучше не считать, а то у меня испортится настроение!

– Ага, поэтому-то, Дашутка, не надо ничего из себя корчить! Уж мне-то известно, отчего Арина последние два месяца бесится!

– Отчего?

– От того, что Стасик от нее свильнул.

– Куда?

Секунду Зырянов вертел в руках мундштук, потом выпалил:

– К тебе.

– Ко мне! Ты с ума сошел!

– Вовсе нет, Арина мне все рассказала.

– А ты вывалил эту идиотскую версию милиции, ну, знаешь!

Плохо владея собой, я схватила длинную деревянную линейку и со всего размаха стукнула ею о журнальный столик. Раздался сухой треск, и у меня в руках остался неровный обломок.

– Эй, эй, – попятился вскочивший на ноги Зырянов, – ты того, поосторожней, ну сказал, и чего?

– А того, – заорала я, – что из-за твоей идиотской болтовни меня считают той женщиной, которая отравила Стаса из ревности! Ну, быстро выкладывай, что натрепал и отчего у тебя появилась сия кретинская мысль!

Алексей снова плюхнулся в кресло:

– Когда Арина принялась тут сопли развешивать, я сразу понял, что речь о тебе идет!

– Давай по порядку! Кто такая Арина?

– Сладкова.

– Фамилию я уже слышала. Чем занимается, где живет, давай-давай, выкладывай!

Зырянов забубнил:

– Арина манекенщица, из неудачливых, знаешь, про таких говорят, обе ноги левые. Пойдет по языку – споткнется, платье начнет снимать – и разорвет или каблук у эксклюзивной туфли сломает.

Поэтому карьера у Арины не задалась, ее попросту перестали приглашать на показы, да и кому нужна неуклюжая девица. Затем Арина стала любовницей Максима Реутова, стареющего плейбоя, вернее, плейдеда, позднее пару раз переходила из рук в руки. Особых денег у девицы не имелось, она жила за счет богатых любовников. Один из них и привел девчонку к Лешке Зырянову. Желая «пощипать» своего мужика, Сладкова не растерялась и заказала у Лешки целый гардероб. За время примерок они сдружились, и Арина стала прибегать к модельеру просто так, без всякого повода. Садилась в кабинете и, закинув одну на другую бесконечно длинные ноги, принималась жаловаться на жизнь. Больше всего неудачливой вешалке хотелось выйти замуж за богатого парня. Но судьба, издеваясь, проносила лакомые куски пирога мимо ее носа. Обеспеченные, реализованные, самодостаточные мужики были давно расхватаны другими, а те, что по недоразумению ходили в холостяках, с большим удовольствием проводили с Ариной время. Угощали шикарными ужинами в отличных ресторанах, покупали шубки и колечки, возили в роскошных машинах, но… Но когда им в голову взбредала идея обзавестись супругой, мигом женились не на Арине, а на ничем не привлекательных особах, серых мышках, которые и понятия не имели, какая в этом году обувь в моде и сколько шкурок несчастной норки идет на приличную шубку.

Когда Арину бросила «нефтяная скважина» Сулейманов, девушка только рассмеялась, затем от нее отделался «маргариновый король» Гриша Нефедов. Но и его женитьба на другой не слишком расстроила Арину. А вот когда от нее по очереди отказались телемагнат Базилевич и владелец сети закусочных Ларин, девушка насторожилась. Окончательно испугалась она, когда Никита Сотников, целый год буквально носивший девушку на руках и выполнявший любые ее прихоти, неожиданно прислал письмо. Аккуратно налакированными коготками Арина разорвала конверт, на колени выпали две бумажки. Одна, довольно большая, оказалась купчей на квартиру, вторая, маленькая, розовая, приглашением на свадьбу. Удивленная Арина развернула письмо, сопровождавшее купчую, и похолодела.

«Дорогая Риночка, – было там написано, – довольно долгое время нам с тобой было хорошо, но мама категорически настаивает на моей женитьбе. Приходится подчиниться. В качестве прощального подарка прими, пожалуйста, эту двухкомнатную квартиру. Я взял на себя смелость и обставил ее по своему вкусу, но, если мебелишка и занавески покажутся тебе пошлыми, обратись в салон «Абитаро», они мигом поменяют все по твоему вкусу. Надеюсь, мы останемся с тобой добрыми друзьями, поэтому посылаю приглашение на свою свадьбу».

Вне себя от гнева Арина разорвала письмо в клочки и вместе с бело-розовым прямоугольничком с изображением двух целующихся голубков отправила в мусорное ведро. Купчую, правда, она не тронула. Когда первая злоба прошла, девушка кинулась к телефону и призвала Никиту к ответу. Любовник сначала вяло сопротивлялся, пытаясь свалить все на маму, но Арина резко заявила:

– А то я тебя не знаю! Да хоть сто матушек станет талдычить о женитьбе, ты даже головы не повернешь! Как ты мог так меня обмануть, а? Что за невеста у тебя взялась? Где откопал ненаглядную? Она настолько красивее меня? И вообще, по-моему, твоей суженой считалась я!

– Дура, – неожиданно вскипел всегда корректный Никита, – идиотка! Ну ладно, сама напросилась. Честно говоря, я думал, что, получив квартиру и приглашение, ты воспользуешься моментом и станешь вести себя со мной как друг. Но если хочешь скандалить и выяснять отношения, пожалуйста, скажу правду. Человек моего возраста и положения обязан быть женат, я и так прохолостяковал до сорока лет, и пошли ненужные разговоры, ясно?

– Но я думала, – залепетала Арина, – я полагала…

– Что предложу тебе руку и сердце? – захохотал Никита. – Ей-богу, на самом деле ты еще дурее, чем кажешься! На таких, как ты, не женятся! Сама посуди, зачем мне супруга, которую половина знакомых отымела во все физиологические отверстия, а? Нет, моя милая, вторая половина Никиты Сотникова должна иметь безупречную репутацию, и потом, родятся дети, мне не надо, чтобы они получили со стороны матери набор генов проститутки.

Арина прорыдала два дня, потом съездила на новую квартиру, оглядела роскошно обставленные комнаты и утешилась.

Затем в ее жизни возник Стас. Вернее, они с Комоловым и раньше встречались на различных тусовках, но тут вдруг мужик неожиданно явился на день рождения Зырянова в одиночестве, а Арина тоже пришла без спутника, рассчитывая во время банкета найти замену Сотникову.

Произошло невероятное: Арина, которая, оглядывая мужчину, первым делом оценивала его кошелек, девушка, которая искренне считала, что лучшие цветы – это деньги, избалованная особа, превыше всего ценившая комфорт и благополучие, неожиданно влюбилась. С ее глаз словно слетела черная повязка. Арина, естественно, знала, что Комолов не миллионер. Вернее, кое-кому Стас мог показаться вполне обеспеченным: квартира, машина, дача, туго набитый кошелек… Кое-кто стал бы считать его даже богатым. Кое-кто, но не Арина, привыкшая к роскоши. Но вот удивительное дело, ей было все равно, сколько долларов лежит на счету у избранника. Впервые в жизни Арине расхотелось шляться по ресторанам и кататься ночью на машине. Она даже купила поваренную книгу и старательно приготовила суп.

Стас брезгливо выловил из гущи куски разваренной, слишком крупно порезанной луковицы и сказал:

– С чего тебе в голову взбрела идиотская идея кухарничать? Оставь процесс приготовления еды профессионалам.

Арина закусила пухленькую губку, но в глубине души решила больше не пить противозачаточные таблетки, ей захотелось простого семейного счастья, детей, тихих вечеров на кухне и спокойного супружеского секса. Даже стирка мужских рубашек не казалась ей теперь отвратительным занятием.

– Как она за ним бегала, – закатил глаза Лешка, – это было просто неприлично. Прикинь, носила с собой, как швейцар, маленькую щеточку для одежды. Стоило Стасу скинуть пальто, а девица тут как тут. Ах, ах, дорогой, дай пылинки стряхну. Ну и, думаешь, что получилось?

Я грустно улыбнулась. На мой взгляд, ничего хорошего. Мужики не слишком любят приводить путан, пусть даже и высококлассных, в свой дом в качестве жены, но еще больше представителям сильного пола не нравится, когда им вешаются на шею. Дама, таскающая в сумке одежную щетку и облизывающая языком любовника, не имеет никаких шансов на брак с ним. Хочешь заарканить мужика – дай ему понять, что он тебе абсолютно безразличен.

– Естественно, – хмыкнул Алешка, засовывая в мундштук новую сигарету, – он нашел себе другую.

Арина прибежала в Дом моделей и залилась слезами у Зырянова в кабинете. Модельер как мог постарался утешить девушку. Через неделю Сладкова вновь появилась на пороге с радостной улыбкой. Новая обоже Стаса оказалась страшно ревнивой особой, и Комолов вернулся к манекенщице. Зырянов помолчал и добавил:

– Стасик играл с ней, как кошка с мышкой. То бросит, то вернется. Арина извелась и даже подурнела. Честно говоря, я был на ее стороне. В конце концов, так себя не ведут, уходя – уходи. И потом, ну зачем Стасу нужна Рина? Он жиголо, жил лишь за счет богатеньких баб, а у этой дурочки в кармане пусто. На мой взгляд, непорядочное поведение.

Я ухмыльнулась. Ну уж, о такой мелочи, как порядочность, никто из альфонсов, как правило, не задумывается.

– И долго они так «любили» друг друга?

Зырянов махнул рукой:

– Целый год. Аришка столько сил прикладывала, чтобы дорогой и единственный был рядом… Но неделю тому назад у нее кончился завод, и будильник любви остановился.

Лешка вытащил из футлярчика замшевую тряпочку, старательно отполировал мундштук и продолжил:

– Она мне все рассказала. Оказывается, Стасик связался с очень богатой теткой, не из наших. Дама крайне редко посещает всяческие мероприятия, живет в загородном доме вместе с взрослыми детьми, мужа не имеет. Всеми делами в ее семье заправляет сын, который категорически запрещает матери вновь выходить замуж, оно и понятно, кому охота дробить семейный капитал. У тетки бездна домашних животных и куча свободного времени. Она влюбилась в Комолова, словно кошка, и ревнует его по каждому поводу. Примерно раз в неделю дамочка устраивает любовнику дикий скандал с битьем посуды, и Стас убегает к Арине. Но уже через два дня Комолов возвращается, и так все время. Понимаешь, каково приходилось девушке?

– А как зовут эту тетку?

Зырянов поднял правую бровь:

– Да ладно прикидываться. Я сразу понял, о ком идет речь. Загородный дом, дети, куча животных, не ходит на тусовки… Знаешь, передо мной не надо ничего изображать! Между прочим, Арина рассказывала…

Он замолчал и принялся опять полировать безукоризненно блестевший мундштук.

– Что, – прошипела я, чувствуя, что сейчас начнется истерика, – что тебе еще наболтала Арина?

– Да в свой последний визит к ней Стас рассказал, что эта баба выстрелила в него из пистолета. У нее в гостиной выставка оружия, там сыночек коллекционирует стволы, они в доме повсюду, в витринах лежат, на стенах висят. У всех картины, а кое у кого, не станем называть имен, «браунинги», «смиты-и-вессоны», «парабеллумы», «магнумы», «бульдоги»… Едва не прибила Комолова, пуля в сантиметре от его виска просвистела.

– У нас нет коллекции оружия, в нашем доме как раз картины…

– Не знаю, – пожал плечами Алешка, – я у тебя не был, мы вообще ведь последнее время редко встречались.

– Ну ты и дрянь! – заорала я, теряя всяческое самообладание. – Ничего не знаешь, а натрепал глупостей в милиции.

Зырянов поджал губы:

– Охота тебе все отрицать, бога ради, мне, честно говоря, без разницы, убила ты Комолова или нет, в нашем кругу не принято никого осуждать, все-таки мы люди высшего света, сливки общества, но имей в виду, правоохранительные органы грубы и неделикатны. Я бы на твоем месте уехал из Москвы. У тебя же вроде имеется французское гражданство?

– Я не собираюсь никуда бежать и тем самым давать повод думать о моей виновности, наоборот, прямо сейчас поеду на Петровку, пусть допросят эту Арину! В моем доме никогда не было коллекции пистолетов.

– Не делай этого, – покачал головой Алешка.

– Почему?

– Видишь ли, Стас назвал Рине имя ревнивой богачки.

– Совсем хорошо, – обрадовалась я.

– Нет, совсем плохо.

– Почему?

– Ее зовут Даша.

Я подскочила на стуле.

– А фамилия? Знаешь, скольких женщин в Москве зовут Дарьями?

– Она мне не сообщила, – пробормотал Зырянов, – имя вот знаю, а фамилию нет.

– Немедленно говори телефон и адрес Арины, – потребовала я.

Глава 8

Выскочив на улицу, я принялась шарить в сумочке в поисках ключей от машины, потом вспомнила, что передвигаюсь теперь на метро, и начала искать телефон. Крохотный аппаратик, как всегда, завалился в самый дальний угол сумочки. Можно сколько угодно класть «Нокиа» наверх, он все равно окажется, когда нужен, в самом низу. Отчаявшись найти трубку, я забежала в ближайший супермаркет, вытряхнула содержимое сумочки на столик, установленный у входа, и обнаружила, что «Нокиа» исчез. Секунду я молча перебирала расческу, носовой платок, пудреницу, губную помаду, две конфетки, паспорт… И только потом до меня дошло. Мобильный лежит на дне урны, стоящей в зале ожидания Курского вокзала. Если кто им и будет в дальнейшем пользоваться, то не я, следует позвонить в Би-Лайн и блокировать номер.

Часы показывали половину второго. Большинство людей уже отработало полдня и сейчас собираются обедать, но Арина небось еще спит. Особы, ведущие светский образ жизни, раньше трех дня не вылезают из кровати, потом они принимают ванну, делают маникюр. Впрочем, не стоит осуждать подобный сорт женщин, ведь безукоризненная внешность – это их способ заработать деньги. Тело и лицо для них такие же инструменты, как для ударника барабан, а для пианиста рояль.

До метро нужно ехать пару остановок на автобусе, поэтому я остановила бомбиста на раздолбанных, дребезжащих всеми своими частями «Жигулях». Вместо ключа зажигания водитель использовал отвертку, тормозные колодки горе-автомобиля пищали, и в салоне немилосердно воняло бензином. Поэтому, когда мы наконец подъехали к красивой башне из светлого кирпича, меня мутило со страшной силой.

На звонок домофона никто не спешил, поэтому я подождала, пока из двери вышла дама в кожаной куртке, и прошла в подъезд. Вопреки ожиданиям внутри не оказалось лифтера, наверное, жильцы считали, что домофон убережет их от всех неприятностей.

Впрочем, тут царила чистота, слегка пахло хорошими духами и стояла парочка искусственных деревьев в темно-зеленых кадках, а в лифте висело чистое зеркало и не торчали черными обломками подожженные кнопки.

На лестничную клетку выходило три двери, выглядевшие на первый взгляд деревянными, но я знала, что они на самом деле стальные, причем отличного качества. Оксана недавно сделала ремонт и поставила себе подобную. Я подошла к той, которая была украшена цифрами сто девяносто один, и прикусила губу. Вверху, примерно на уровне моих глаз, красовалась белая полоска бумаги с круглыми синими печатями.

Постояв в задумчивости пару минут, я позвонила в сто девяностую квартиру. Мигом над головой вспыхнул свет, и с потолка прозвучал голос.

– Вам кого?

– Простите, я пришла к Арине, а на двери странная бумажка.