- Если считать, Алексей Семенович, год за три, да передовую - партой, так уже фронтовую академию заканчиваем... - пошутил Рязанов с грустью.
      ..."Илы" в плотном боевом порядке приближались к цели. Недалеко от Хмельника гитлеровское командование предприняло контрудар силами 24-го танкового корпуса. Разведчики здесь опять обнаружили несколько десятков "тигров", бронетранспортеры, автомашины с пехотой.
      Ведущий четверки "ильюшиных" заместитель командира эскадрильи 143-го гвардейского полка старший лейтенант Н. Кирток умелым маневром обошел вражеские зенитки, которые пытались сбить "илы" с боевого курса, и экипажи начали действовать над полем боя, выбирая цели на свое усмотрение.
      Эффективность удара с бреющего полета была исключительной: от прямых попаданий эрэсов сгорели два танка, два бронетранспортера, от четырех автомашин, уничтоженных пушечным огнем, остались только дымящие скелеты. Внушительные потери гитлеровцы понесли и в живой силе.
      У Новы-Корчин при возвращении на свой аэродром шмурмовиков попытались перехватить "мессершмитты", но попали под огонь воздушных стрелков. Один "сто девятый" воткнулся в землю, второй пушечной очередью был сражен ведущим - старшим лейтенантом Киртоком. Но и самолет Киртока был серьезно поврежден - в мотор попало много осколков, вышла из строя система выпуска шасси, не работал и кронштейн его аварийного выпуска. Вместе с тремя другими экипажами на своей искалеченной машине пришел Кирток домой и произвел посадку на одно колесо...
      Особенно эффективными при высоких темпах наступления оказались в нашем корпусе вылеты на "свободную охоту". Небольшие группы или отдельные экипажи обнаруживали танки, самоходные установки, автомашины, мосты, поезда на перегонах и поражали их бомбами и пулеметно-пушечным огнем. К "свободной охоте" допускались, как правило, те летчики, которые хорошо разбирались в тактике противника, умело ориентировались в наземной обстановке, принимали мгновенные решения.
      Таким был командир 142-го гвардейского авиаполка подполковник А. П. Матиков. Обычно он ходил на "свободную охоту" с двумя-тремя экипажами.
      ...Десятибалльная облачность, высота сто - двести метров при густой дымке.
      Немцы ожесточенно сопротивлялись на важнейших дорогах, ведущих к пунктам Хмельник и Буско-Здруй. В Хмельнике переплелись восемь дорог, две из которых открывали путь к крупному польскому городу Кельце.
      Через несколько минут на одной из дорог показались три танка, выбеленные под цвет снега. Ведущий со своим воздушным стрелком-инструктором старшиной В. Синюком зашел сзади и ударил "тигров" по кормовым отсекам. Зачадили. Затем обнаружились и артиллеристы. Их орудийные дворики были хорошо видны на снежном фоне. Бомбы точно легли на темные круги, А вот с зенитчиками пришлось туго - открыли шквальный огонь.
      На фюзеляже и плоскостях "ила" подполковника Матикова - десятки пробоин. Боеприпасы и горючее на исходе. Нужно возвращаться. Несмотря на то что облачность прижала штурмовики к земле, все перетянули на свою территорию и благополучно посадили машины...
      Вылеты следовали непрерывной чередой.
      ...Два штурмовика взлетели и, набирая высоту, быстро скрылись за лесом. К линии фронта пошли подполковник С. Володин и майор М. Афанасьев. Весь полет им предстояло провести на бреющем.
      Еще перед вылетом, прокладывая маршрут, эти мастера "охоты" учли, что ориентироваться будет трудно - облака плыли низко, у самой земли. Решено было придерживаться более-менее заметных дорог. Одна из них и приведет к линии фронта.
      Противник, как обычно, открыл огонь, но "илы" успели скрыться в туманной дымке. По шоссе, направлением в глубокий тыл, Володин и Афанасьев увидели движение одиночных автомашин и повозок, Чем дальше "охотники" углублялись в территорию, занятую врагом, тем чаще встречался транспорт неприятеля.
      - Атакуем! - передал по рации Володин напарнику.
      Горка... С планирования расстреляли, разбили несколько военных обозов, одну автомашину.
      Снова по сторонам замелькали небольшие деревеньки. Повернули на юг. На узком шоссе - редкое движение.
      Подполковник Володин решил искать цель на железной дороге и в прилегающих лесах.
      Под крылом опять проскакивают черепичные крыши, поляны, мелколесье. Дальше - просторное поле, на котором гитлеровцы... спокойно занимаются тактической подготовкой. Они не ждали, что их занятия так внезапно прервутся.
      Ведущий передал майору Афанасьеву, что атаковать следует одновременно,
      Штурмовики развернулись и с "горки" ударили всей мощью своего огня. На втором заходе хорошо были видны темные фигуры вражеских солдат, распластавшиеся на белом снегу. Снова заход, третий по счету...
      На четвертом штурмовики прошли у самой земли. Воздушные стрелки сержанты Яковлев и Абрамов били из турельных пулеметов по живой силе противника.
      Линию фронта проскочили удачно, но видимость была плохая. Малая высота затрудняет ориентировку. Летчики включили радиополукомпасы и по ним вышли точно на свой аэродром...
      Расскажу еще об одном эпизоде. Он произошел, когда наши войска приблизились к расположенному в деревне Бжеги штабу немецкой полевой армии.
      Изгнав население, фашисты обнесли этот пункт тремя рядами колючей проволоки, кругом натыкали зениток. Как правило, над штабом патрулировали истребители. Личное указание командира корпуса любой ценой уничтожить штаб и дезорганизовать его управление получил командир химической эскадрильи, как ее называли в 140-м гвардейском авиаполку, старший лейтенант А. Овчинников.
      На самолеты были подвешены по два выливных авиаприбора, заряженных гранулами фосфора и керосина. Известно, что при соединении смеси с кислородом происходит самовоспламенение.
      Задание было исключительно сложным - попадет в выливной прибор пуля или осколок - самолет сразу же превратится в факел.
      Старший лейтенант А. Овчинников вел экипажи скрытно, на бреющем полете, без сопровождения истребителей.
      Не обнаружив ничего подозрительного на фоне темного лесного массива, патрулирующие "мессеры" ушли в сторону Енджеюва.
      Штурмовики устремились к объекту, открыли огонь по зенитным установкам и попарно облили место расположения штаба горючей смесью. Пламя охватило постройки, запылали машины, мотоциклы... Гитлеровцы в панике выскакивали из помещений.
      При возвращении группы на аэродром всех участников налета - А. Овчинникова, В. Жигунова, А. Смирнова и Н. Бойченко - ожидала приятная новость: личная благодарность маршала И. С. Конева за смелый и опасный рейд в тыл врага, успешное выполнение задания.
      Летчики этого полка, как и прежде, парами и четверками прорывались в район боевых действий и наносили ощутимые удары по отступающим гитлеровцам, срывали подвоз техники и боеприпасов.
      * * *
      На станцию Хенцины, куда подошло несколько эшелонов, вылетели четыре Ил-2 во главе со старшим лейтенантом А. Фаткулиным. У линии фронта высота облаков не превышала сотни метров. Тяжело груженные машины перешли на бреющий. Внизу замелькали столбы вздыбленной снарядными разрывами земли и огненные кляксы пожаров. С высоты десять - пятнадцать метров было хорошо видно, как наши бойцы шли цепью, тесня гитлеровцев.
      Еще несколько минут полета - и летчики обнаружили колонну отступающих немцев. Машины и лошади тащили орудия, за повозками спешили солдаты.
      - Предлагаю ускорить им отступление, - сказал по радио старший лейтенант Фаткулин и нажал кнопку бомбосбрасывателя.
      Гитлеровцев словно сдуло с дороги - на ней остались лишь изуродованная техника да те, кто не успел скатиться в придорожные канавы.
      Вот и станция. Сброс бомб, круг - и огненные копья эрэсов настигли локомотив, платформы, крытые вагоны...
      Приятен вкус победы, но и невыносимо горек он, когда узнаешь, что твой верный друг уже не придет с задания. Дорогой ценой платили мы за победу.
      Так, в 140-м гвардейском штурмовом авиаполку при разведке войск противника в районе Пшедбуж геройски погибли лейтенанты А. Кобзев, П. Баранов, воздушные стрелки сержанты Н. Блохин и Г. Маслов. Указом Президиума Верховного Совета СССР Анатолию Михайловичу Кобзеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Чуть раньше погиб при посадке на израненном штурмовике младший лейтенант Ю. Маркушин.
      Большую утрату понес личный состав 153-го гвардейского истребительного полка на сандомирском плацдарме. Не стало его командира-героя майора П. А. Матиенко.
      Когда весной, после освобождения Винницкой области, жители села Большие Хутора узнали о подвигах своего земляка, они решили собрать средства на строительство двух истребителей. Вскоре два Як-3 прибыли в полк. Подарок очень взволновал Петра Андреевича, но ему так и не довелось опробовать истребители в бою. Героя Советского Союза майора Петра Андреевича Матиенко похоронили на окраине польского города Мелец.
      В те дни не возвратились с заданий летчики А. Борзенко, С. Егоров, Ф. Лапицкий, А. Найден, Н. И. Супрехин, А. Худяков, В. Бушуев, А. Зайцев...
      Говоря о неимоверно тяжелых условиях, в которых приходилось действовать нашим авиаторам, нельзя не отметить титаническую работу авиационного тыла, в частности инженерно-аэродромных батальонов. Вслед за наземными войсками они выдвигались к линии фронта и немедленно приступали к строительству и восстановлению аэродромов на освобожденной территории.
      Как только части 3-й гвардейской танковой армии заняли Енджеювский аэроузел, все аэродромы вскоре были готовы к приему самолетов корпуса.
      15 января полностью был освобожден крупный административно-хозяйственный центр Польши - Кельце, затем танкисты Рыбалко вступили в город Ченстохова. На следующий же день, 18 января, на аэродром в его окрестностях приземлились штурмовики и истребители нашего соединения.
      Темп наступления был настолько высоким, что порой создавались непредвиденные ситуации. Особенно когда вперед, на запад, ушли наши наступающие войска, а тыл заполнили большие "блуждающие" группы недобитых гитлеровцев. Получился своеобразный слоеный пирог.
      Расскажу об одном случае, происшедшем в те дни.
      Толстый слой снега покрыл аэродром. Все было белым - и домики, и ангары, расчищена лишь взлетная полоса. Самолетов нет, ушли на задание. Остались только "технари" - мотористы, оружейники - сидели, разговаривали, коротая время ожидания.
      И вдруг кто-то крикнул:
      - Немцы!
      Они появились из леса, ползли по снегу к аэродрому.
      Позже мы узнали, что численность этой группы составляла почти пять тысяч фашистов. Попав в окружение, они пробивались к своим. Группа раскололась на отряды, один из которых и вышел на наш аэродром. Противник испытывал острую нужду в горючем и решил заполучить его... у наших летчиков.
      По тревоге были подняты все бойцы батальона аэродромного обеспечения; они открыли винтовочный огонь, и гитлеровцы отступили в лес, оставив на снегу несколько трупов.
      Ситуация изменилась, когда на выручку подоспели истребители майора Н. Буряка, к которым присоединилась шестерка штурмовиков.
      Незваные гости были отброшены в глубь леса, где им предъявили счет наши пехотинцы,
      За умелую организацию отражения наземного нападения противника начальник штаба 156-го гвардейского истребительного полка майор Корнилов был награжден орденом Красной Звезды, механик Красильников - медалью "За отвагу".
      Вместе с младшими авиаспециалистами в бою участвовал и заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка по политчасти полковник Е. И. Лапин.
      - Хотя я находился в обороне, - рассказывал Ефим Иванович, - но все же захватил в плен двух гитлеровцев. Странный был у них вид: головы и физиономии измазаны кашей. Оказалось, растеряв на бегу свои котелки, они приспособили вместо них для варки пищи каски. Один из пленных, мальчишка лет семнадцати, все бормотал "мутти", "швестер", другой - здоровенный, обросший щетиной, всю дорогу, пока его конвоировали, орал: "Гитлер капут!" Вот какие вояки!..
      Но не обошлось без потерь и с нашей стороны: в братской могиле невдалеке от аэродрома однополчане похоронили старшин Семко, Дергачева, старшего сержанта Сосновского, сержанта Жукова...
      Постоянно поддерживая связь с командиром корпуса генералом Рязановым, командующий фронтом напоминал: "По железнодорожным станциям надо бить, Василий Георгиевич. Пускай враг задыхается без техники, боеприпасов, продовольствия. Так он будет быстрее бежать к своему фатерлянду..."
      Станцию Сосновец штурмовали двенадцать "илов". Сопровождали штурмовиков истребители старшего лейтенанта А. Безверхого. Крыло к крылу взлетели летчики А. Сергеев, Н. Руденок, В. Науменко, Н. Ижин, Б. Малахов.
      Обычно гитлеровцы прикрывали передовые позиции, колонны на маршах, на стоянках, штабы, железнодорожные станции в основном 23-миллиметровыми "эрликонами" и 37-миллиметровыми зенитными пушками, но теперь свою противовоздушную оборону они усилили стационарными орудиями среднего и крупного калибра. Когда такие снаряды разрывались даже в стороне, осколки их наносили нашим самолетам значительные повреждения.
      Впереди показалась станция. "Илы" с большим углом, пикирования пошли вдоль эшелона, сбросили бомбы. Как привязанные к штурмовикам, атаковали цели истребители. Очевидцы рассказывали, что зрелище было впечатляющее. Словно вулканическая лава захлестнула станцию: огонь пожирал бензоцистерны, далеко вокруг раскатывалось эхо рвущихся боеприпасов...
      Аналогичный снайперский удар по эшелонам станции Тарновске-Гуры нанесла эскадрилья старшего лейтенанта В. Андрианова. Подойдя со стороны солнца, она разделилась на две группы: одна подавила зенитную батарею, другая атаковала эшелоны с танками на платформах.
      По подсчетам воздушного стрелка старшины И. Шапошника, эскадрилья сожгла более полусотни вагонов.
      Как-то ранним утром мне позвонил Василий Георгиевич Рязанов.
      - Тут мне, Семен Алексеевич, доложили о танковой немецкой колонне, - и командир корпуса ориентировочно назвал ее местонахождение.
      Я знал метеообстановку и сказал генералу:
      - Погода - черт ногу сломит. Кого же послать?
      - Майора Степанова...
      Я вызвал командира 144-го гвардейского штурмового полка, и минут через тридцать он уже вел шестерку "ильюшиных" по маршруту Бейтен - Сосновец.
      Видимость на бреющем полете - менее километра. Экипажи обшаривали каждую лощину, вдоль и поперек обследовали лесные массивы, прошли параллельно дорогам.
      Ведя машину с креном, Степанов внимательно осматривал заснеженные поляны, искал танки. Но те словно сквозь землю провалились. Никаких признаков...
      Степанов доложил мне по рации о безуспешном поиске, и я дал ему команду возвращаться домой.
      По всем расчетам группа должна была уже приземлиться, но штурмовики не появлялись. Что же произошло?
      На обратном курсе ведущий увидел чуть в стороне железнодорожную станцию. Прижавшись к земле, шестерка "илов" стремительно пронеслась над станционными постройками от семафора к семафору. Майор Степанов заметил, что пути забиты составами без паровозов. Шла разгрузка. Зенитки молчали. Плохая погода явно усыпила бдительность гитлеровцев.
      - С ходу атакуем цель! - передал по рации команду старший группы, и штурмовики ринулись на эшелоны. Второй атаки не потребовалось.
      Станция выглядела так, словно ее накрыли огненным ковром.
      Тем временем погода ухудшилась - тучи сгущались, предвещая снегопад. Ведущий запутался в ориентирах и выйти на свой аэродром в районе Ченстоховой не смог. Он взял курс на Вислу, а дальше - на старый аэродром, с которого летали в начале операции на сандомирском плацдарме.
      Помню, мне пришлось здорово поволноваться. От сердца отлегло, лишь когда увидел, как на летное поле приземлились "илы" со знакомыми номерами. Один, два, три... Все шесть!
      К сожалению, случаи потери ориентации в сложных метеоусловиях были не единичны. Пришлось сразу же, по горячим следам, провести занятия и тренировочные полеты с ведущими групп для выхода на свой аэродром по радиополукомпасу на приводную станцию.
      И это, безусловно, дало положительный результат. И все же на войне как на войне... Нередко ситуация изменялась так быстро, что корректировать задачу приходилось ведущему группы. Расскажу об одном таком эпизоде.
      Группе майора А. Девятьярова предстоял полет за двести километров и штурм железнодорожной станции южнее города Зебров. Заместителем у ведущего был лейтенант В. Кудрявцев.
      Просматривая цель, летчики определили, что важных грузов на станции нет, зато чуть в стороне, в населенном пункте Зебров, скопилась масса войск и техники противника - танки, самоходки, бронетранспортеры, бензозаправщики, автомобили. Даже кухни дымили.
      Посовещавшись с Кудрявцевым, майор А. А. Девятьяров отменил прежнее решение и принял новое: группа пикирует на это скопище вражеской техники и войск. Экипажи сначала сбрасывают "фугаски", высыпают из кассет ПТАБы, затем атакуют эрэсами.
      Значительный урон врагу в этой штурмовке нанес комсорг полка лейтенант Ю. Мосеев. Он часто вылетал на боевые задания в качестве воздушного стрелка, в совершенстве овладел турельным пулеметом. Свое умение Мосеев передавал молодым стрелкам, тренировал их.
      Результат штурмовки заснял на пленку старший лейтенант Н. Пушкин, имевший фотокамеру. Это было внушительное зрелище.
      Возвратившись на аэродром, Девятьяров доложил обо всем, как было. Спустя некоторое время его вызвали к телефону.
      - Товарищ Девятьяров! - послышался в трубке строгий голос полковника Караванова, начштаба дивизии. - На каком основании вы штурмовали населенный пункт, а не железнодорожную станцию? Считайте, что вы не выполнили приказ!
      Но проявленная пленка подтвердила правоту решения Александра Андреевича.
      Вскоре, в канун празднования Дня Красной Армии и Военно-Морского Флота, полковник Николай Федорович Караванов собственноручно вручил награды отличившимся штурмовикам, среди прочих был и майор А. А. Девятьяров.
      Поздравляя его с орденом Красной Звезды, Николай Федорович только и сказал:
      - Ну, Девятьяров, и заварил ты тогда немцам свинцовую кашу...
      После полудня 17 января 1944 года командование корпуса приказало лучшим экипажам полков провести разведку населенных пунктов, лежавших на карте за пунктиром.
      - Значит, на Германию? - спросил обрадованно майора М. Степанова лейтенант М. Коптев.
      - Да, в логово зверя. Желаю успеха! - ответил командир полка.
      Под прикрытием пары истребителей штурмовик Коптева ушел на запад.
      - Меншутин, Лебедев! Пересекаем границу Германии! - связался по радио с истребителями сопровождения Коптев. Представляю, как забилось в эти волнующие минуты сердце каждого.
      Под крылом - ухоженные дворики, домики под красной черепицей, колючками торчат кирхи, по широким автомагистралям катят автомашины, мирно дымит станция. Впечатление, что война гремит где-то за тысячу верст от всего этого...
      В тот день дважды лейтенант Коптев вылетал на разведку. Сжег на маршруте несколько грузовых автомашин, доставил ценные разведданные.
      Уже в сумерках вернулись домой и другие разведчики. На стоянках летчиков и стрелков окружили друзья. Тут же состоялся полковой митинг, который открыл командир Герой Советского Союза майор М. Степанов. С рассказом о виденном выступил коммунист лейтенант М. Коптев. Он сказал:
      - Я только что возвратился из разведывательного полета. Видел, как немецкие войска, преследуемые нашими танками и пехотой, не могут удержаться на подготовленных ими рубежах и бегут в глубь своей территории. По железным и грунтовым дорогам тянутся колонны, которые громит наша артиллерия, танки. Мы уже вступили в пределы Германии, и нам предстоят жестокие сражения. Но мы выиграем их, если на маршрутах к Берлину продемонстрируем новые образцы умения и героизма,
      18 января войска ударной группировки фронта возобновили стремительное преследование противника. Веское слово здесь сказали и авиаторы. Маршал И. С. Конев потребовал от нас помешать врагу закрепиться на польско-германской границе и форсировать реку Одер северо-западнее Бреслау {32} . К исходу 19 января 3-я гвардейская танковая, 5-я гвардейская и 52-я армии передовыми частями пересекли границу и вступили на территорию фашистской Германии.
      Понимая всю сложность ситуации, командование вермахта перегруппировало сюда часть свежих сил. Гитлеровцы прежде всего стремились во что бы то ни стало удержать металлургические заводы и крупнейшие угольные шахты Силезии второй после Рура военно-промышленной базы рейха.
      Решительные действия авиации позволили нашим частям стремительным и глубоким маневром с севера и юга обойти силезскую группировку врага и занять город Катовице.
      Отмечу, что в эти дни авиация противника, базируясь на стационарных аэродромах в районе Берлина, усилила свою активность. Мы же из-за плохих погодных условий и большого удаления взлетно-посадочных площадок сократили количество самолето-вылетов. По-прежнему особое внимание уделялось борьбе с тапками, вражеской авиацией. Расскажу лишь об одном исключительном по напряженности бое, который провел заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка майор А. Яковицкий в районе железнодорожной станции Вассовка.
      Под прикрытием звена истребителей старшего лейтенанта А. Шаманского девятка Ил-2 подошла к станции и накрыла ее бомбами. Летчики подожгли несколько эшелонов, разбили десятки вагонов и разрушили пути.
      Но на втором заходе штурмовики и истребители были перехвачены двадцатью "юнкерсами". Группа двигалась в сопровождении шестнадцати "мессеров" и "фокке-вульфов", Появление такой крупной группы гитлеровцев было неожиданным для наших летчиков. Она шла со стороны солнца, очевидно, возвращалась с задания. И здесь Ю-87 (редкий случай!}, спикировав, ринулись на ближнюю группу "илов". В то же мгновение шестерка "фоккеров" атаковала ее спереди и сверху, остальные стервятники вступили в бой с истребителями сопровождения.
      Наши экипажи сомкнулись вокруг командира и с передней и задней полусфер повели огонь. Вот итог той схватки: майор А. Яковицкий первым поджег "юнкерс". Старший лейтенант Н. Пушкин в лобовой атаке сразил второй бомбардировщик. Воздушный стрелок Н. Нестеров пулеметной очередью свалил еще одного. Второй воздушный стрелок А. Наумов заметил пристраивающегося сзади "фоккера", ударил по нему длинной очередью из пулеметной установки, и тот потянул за собой дымный шлейф.
      Младший лейтенант П. Иванников сблизился с вражеским бомбардировщиком, нажал на гашетки, по боеприпасы кончились... И тогда летчик крикнул своему воздушному стрелку рядовому А. Сороколетову: "Идем па таран!" - и ударил "юнкерса" всей массой своего бронированного штурмовика. Столкновение было настолько сильным, что обе машины буквально рассыпались в воздухе. Младший лейтенант П. Иванников и рядовой А. Сороколетов пали смертью храбрых...
      Истребители старшего лейтенанта А. Шаманского уничтожили два бомбардировщика и два истребителя.
      15 февраля 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении корпуса орденом Суворова 2-й степени.
      На штурм Берлина
      Нижнесилезская наступательная операция, проведенная 8-24 февраля, по существу, была продолжением Висло-Одерской. Ее цель - выход на рубеж реки Нейсе, чтобы занять выгодные исходные позиции для последующих ударов на берлинском, дрезденском и пражском направлениях.
      В конце января и в первых числах февраля наступило резкое потепление: снег растаял, грунтовые аэродромы раскисли, полевые дороги развезло.
      Летчикам особо мешала слякоть при взлете: грязь забивала "соты" маслорадиаторов, и охлаждение моторов резко ухудшалось, температура соответственно возрастала, что приводило порой к срыву заданий.
      Из-за плохих погодных условий авиация не могла подняться в воздух. А как она была нужна нашим танкистам и пехотинцам!
      И выход был найден. Техники, механики и мотористы, обшарив склады, нашли там большие листы фанеры. Из них сделали щитки, которые на взлете прикрывали маслорадиаторы. Как только самолет взлетал, они сбрасывались на землю...
      Боевая работа штурмовиков и истребителей продолжалась. По-прежнему корпус работал мелкими группами по две-три машины, прибегал к одиночной "охоте". Основные объекты - как правило, крупные железнодорожные станции.
      ...Четверка "ильюшиных", возглавляемая штурманом 144-го гвардейского авиаполка старшим лейтенантом Ю. Балабиным, при подходе к объекту натолкнулась на "мессеры". Дружным огнем воздушных стрелков и летчиков атаки "худых" были отражены.
      Зенитки почему-то молчали. Внизу, на путях, суетились гитлеровцы. Спешили вытолкнуть со станции четыре стоящих под парами состава.
      Два из них готовились к отправке, два других уже медленно ползли к выходным стрелкам. Старший лейтенант Ю. Балабин первым сбросил бомбы...
      Группа еще вела штурмовку, а на смену ей уже летели экипажи лейтенантов А. Расницова и Т. Куприянова.
      Будто опомнившись, открыли огонь по штурмовикам вражеские зенитки. Разрывы ложились кучно, вблизи самолетов.
      У лейтенанта Куприянова был особый счет к фашистским извергам: они сожгли его дом, сестру Надю за связь с партизанами замучили в концлагере, мать угнали на каторжные работы в Польшу...
      Неистов был Трофим в бою. Паровозы, составы, станционные постройки, пакгаузы - все превратилось в один пылающий костер. На последующем заходе штурмовики прочесали весь участок огнем пушек и пулеметов.
      В момент выхода группы из атаки из-за облаков выскочили две пары "мессеров" и "фоккеров". Но воздушные стрелки не были застигнуты врасплох. Первыми открыли огонь и преградили путь стервятникам сержанты М. Юнас и В. Зайцев.
      Один вражеский истребитель все же рискнул приблизиться к ведущему, но Юнас успел предупредить летчика. Развернув "ил", он дал возможность прицельным огнем встретить врага. ФВ-190 задымил и, войдя в штопор, врезался в лесную чащу...
      С момента вступления наших войск на землю Германии всех нас одолевало единодушное стремление: скорее к фашистскому логову - к Берлину! Мы знали, что маршруты к нему - это путь к победе, к избавлению человечества от коричневой чумы. И мы торопились.
      Фашисты были еще достаточно сильны. Дрались с отчаянной решимостью. Каждый вылет для нас был серьезным испытанием.
      ...Лейтенант М. Коптев со своим ведомым младшим лейтенантом В. Кочергиным при разведке подверглись на маршруте нападению двух "мессершмиттов". В штабе армии ждали данных о разведке. Нельзя было сорвать выполнение задания. И воздушные стрелки сержанты Д. Черепанов и А. Федулов встретили гитлеровцев таким Дружным огнем, что "мессеры" шарахнулись от штурмовиков в стороны. Долго пара "илов" кружила над вражеской территорией, пока не собрала нужных сведений.
      За разведкой обычно следовала штурмовка объектов. Так было и на этот раз, когда воздушные разведчики 144-го гвардейского авиаполка сообщили, что на прифронтовой станции стоят несколько подготовленных к отправке эшелонов.
      Первой туда вылетела группа под командованием майора М. Степанова. Вслед за нею отправилась девятка "илов", которую вел капитан А. Левин. Двадцать километров экипажи летели сквозь зенитный заслон, маневрируя между сотнями разрывов зенитных снарядов. И не напрасно. Объект - крупный железнодорожный узел - стоил того! Атака - и вскоре все внизу заполыхало. На станции и подходах к ней зачернели десятки трупов гитлеровских вояк.
      А погода между тем ничего доброго не сулила. Невесело чувствовали себя авиационные командиры, когда маршал И. С. Конев распекал всех за бездеятельность. Корпус имел только один аэродром Бриг с бетонной взлетно-посадочной полосой. На ней иногда собиралось несколько полков бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Но ведь от Брига до линии фронта около двухсот километров! Что можно было предпринять? Противник использовал стационарные аэродромы - Любен, Котбус, Луккау, Фалькенберг - и усилил свою активность, бомбил не только наши войска, но и переправы, мосты, дороги.
      И все же выход был найден - осуществлять полеты с автострады Берлин Бреслау. Тогда первыми их начали осваивать истребители полковника А. И. Покрышкина. За ними опыт переняли и штурмовики.
      Наконец 9-я авиадивизия перебазировалась на аэродром Лигниц, правда, 8-я полковника В. П. Шундрикова продолжала еще сидеть на старых взлетно-посадочных площадках в непролазном болоте.
      8 февраля 1945 года короткая артиллерийская подготовка возвестила о новом наступлении. Короткая - из-за нехватки боеприпасов. Оборона противника была прорвана ударной группировкой, но в дальнейшем темп наступления начал снижаться, хотя порыв войск был достаточно высок.
      Именно в эти дни генерала Рязанова вызвали в штаб 3-й гвардейской танковой армии.
      Под крылом самолета еще горели дома с черепичными крышами, тлели автомашины на дорогах, валялись остовы разбитых бронетранспортеров, чернели закопченные коробки "тигров", "пантер", штурмовых орудий. Это был результат работы гвардейцев Рыбалко, и самолет летел над осью их движения, на северо-запад от Одера, Генерал Рыбалко рад был видеть Василия Георгиевича. Как всегда, подчеркнул, что штурмовики - это его глаза и уши.
      - Вызвал я вас вот зачем, - сказал Павел Степанович, - мы вам подарок приготовили - аэродром и... семнадцать "мессершмиттов". Совсем новенькие. Мои танкисты захватили их прямо на платформах. Вот здесь... - и командарм показал на карте сначала железнодорожную станцию, затем аэродром.
      Лучшего подарка и не придумаешь! Как нужны нам были новые аэродромы, чтобы вести слаженную боевую работу с танкистами. А натиск их был стремителен, от Одера через леса к реке Бобер. Войдя в прорыв немецкой обороны, танкисты Рыбалко яростным натиском сломила сопротивление неприятеля, и он тысячами трупов заплатил за попытку удержать города Лигниц и Гейнау, а также десятки крупных и мелких населенных пунктов, расположенных в непосредственной близости от автострады Бреслау - Берлин.
      - Мне нужно, Василий Георгиевич, срочно осмотреть левый берег Квейса. Отдайте, пожалуйста, распоряжение, - склонился над испещренной множеством пометок картой генерал Рыбалко.
      - Уже дано, - сообщил командир корпуса. - Туда вылетел лейтенант Расницов...